КАШТАНОВ. Боялся, что ты уехала…
РЕБЕККА. У меня страх: ты не придёшь.
КАШТАНОВ. Хочешь, будет говорить на английском?
РЕБЕККА. По-русски, только по-русски!
КАШТАНОВ. Я теперь добровольно от тебя не отстану.
РЕБЕККА. Отлично. Я тоже!
Каштанов и Ребекка берутся за руки, уходят.
СЦЕНА 13. День. Улица города. Ребекка и Каштанов идут, держась за руки. Поодаль, Каштанов видит старушку, продающую букетики полевых цветов.
КАШТАНОВ. Жди здесь, я сейчас приду.
РЕБЕККА. Нет! Я же одна…
КАШТАНОВ. Ты не одна. Я – на минуту, мне – туда.
Каштанов указал на старушку-цветочницу. Ребекка улыбаясь, кивает утвердительно. Каштанов подбегает к старушке, шарит по карманам, выгребая мелочь, он не видит, что это – Барабукин, переодетый в старушку.
БАРАБУКИН. Не парься, боец, за всё заплачено.
Барабукин видит, что на них смотрит, ничего не подозревающая, Ребекка, улыбается ей, машет. Затем отводит руку Каштанова, с деньгами, а в другую - вставляет букет. Каштанов благодарно кивает, возвращается к Ребекке.
Каштанов протягивает руку Ребекке, думая, что в ней букет, но в ней оказала мелочь. Каштанов спохватывается, протягивает другую руку, с букетом, но роняет мелочь. Каштанов дёрнулся, было, чтобы подобрать деньги, но спохватывается: неловко же при даме мелочиться – и растерялся. Ребекка приняв букет, как ни в чём не бывало, опускается на колени, собирая рассыпавшуюся мелочь. Каштанов опускается рядом. Каштанов хмыкает, сдерживая смех. Ребекка рассмеялась. Оба смеются, убегают.
БАРАБУКИН (по мобильному). Пост номер три, Барабукин на связи. Объекты двигаются в вашу сторону, принимайте.
СЦЕНА 14. Вечер. У КПП. Подходят Ребекка и Каштанов, останавливаются.
КАШТАНОВ. Ты, взаправду, приедешь?
РЕБЕККА. Ты будешь ждать меня?
Из КПП выходит Чистоходов, за ним - Барабукин. Чистоходов останавливает Барабукина, кивая на Ребекку и Каштанова, которые не замечают ничего.
КАШТАНОВ. Жду тебя, и только тебя.
РЕБЕККА. Правильное решение. Я тебя буду сейчас целовать!
КАШТАНОВ. Давай, будь!
Ребекка и Каштанов целуются. Чистоходов и Барабукин улыбаются. Из КПП выходят Тапок, Кашин и Малашин.
ТАПОК. Товарищ полковник, разрешите отбыть в отпуск?
ЧИСТОХОДОВ. Самолётом, небось?
КАШИН. Так точно.
МАЛАШИН. От греха подальше, вернее, от соблазнов.
ЧИСТОХОДОВ. Ну-ну.
БАРАБУКИН. Товарищ полковник, тут ефрейтор Тапок подал рапорт на сверхсрочную…
ЧИСТОХОДОВ. Не пожалеешь?
ТАПОК. Никак нет. Решено.
ЧИСТОХОДОВ. Найдём место, Ильич, не переживай.
КАШИН. И мне, товарищ полковник, а?
МАЛАШИН. В смысле, - нам.
БАРАБУКИН. Эти рапорт не подавали…
МАЛАШИН. А я дневальному оставил, на тумбочке.
КАШИН. А я – дежурному по роте.
ЧИСТОХОДОВ. Боитесь гражданской жизни?
ТАПОК. Никак нет, боимся остаться без армии.
ЧИСТОХОДОВ. Ну, что ж, возвращайтесь, разберёмся. А знаете, воины, давайте-ка, я вас в аэропорт подброшу. Или есть другие планы?
ТАПОК, КАШИН и МАЛАШИН (вместе). Никак нет!
ЧИСТОХОДОВ. Поехали, Ильич, погрузим твой универсам на борт и… спать. Шагом марш в машину. (Кивнув на Ребекку и Каштанова.) Этих не беспокоить… рядовой Каштанов энд сюрпрайз.
БАРАБУКИН. Попробуй тут, побеспокой… ну, вы, ребята, даёте… ёлки-сусалки…. Буквально, все.
Чистоходов указывает на порхающую бабочку.
ЧИСТОХОДОВ. Красивая. Слышь, бабочка, ты уже на дембель или только призвалась в эту жизнь?
Ребекка и Каштанов целуются.
БАРАБУКИН (в зал). Ненормальная история. Неужели они поженятся? И дети пойдут чёрно-белые…
ЧИСТОХОДОВ. Да хоть в горошек, хоть в крапинку, лишь бы были они – дети.
ЭПИЛОГ
Казарма. Тапок, Кашин и Малашин, в парадной форме, с чемоданами. Рядом Светёлкин и Каштанов.
ТАПОК. Ну, что, Каша – Малаша, «прощай, труба зовёт»?
КАШИН. Пора.
МАЛАШИН. Тапок, тебе с нами до вокзала через лес ехать, за «кашу – малашу» не боишься ответить?
ТАПОК. Не-а. Потому что дембель круче смерти!
МАЛАШИН. Согласен.
КАШТАНОВ. На дорожку присядем.
СВЕТЁЛКИН. Только не на постель! Равняй потом за вами…
КАШИН. Молодых подгонишь.
СВЕТЁЛКИН. А что мне молодые, так ровно равнять, как я, никто не умеет.
МАЛАШИН. Голимый ты, Светёлкин, - ефрейтор.
ТАПОК. Ладно, сели по табуретам.
Все присаживаются.
СВЕТЁЛКИН. Ни за что! Чистые погоны – чистая совесть.
ТАПОК. Я, как бывший ефрейтор, могу и по сусалам…
КАШТАНОВ. Ёлки-сусалки…
КАШИН. Слышь, обувная душа, оно тебе надо?
ТАПОК. Ты про сверхсрочную?
КАШИН. Ну.
ТАПОК. Надо.
МАЛАШИН. Зачем?
ТАПОК. А бог его знает… надо и всё тут.
КАШТАНОВ. Не на всю же жизнь, правда?
ТАПОК. Как говорила моя бабушка: лишь бы не было войны, тогда и дед в доме будет, а не одни только солдатские письма с фронта…
СВЕТЁЛКИН. Прапор идёт!
ТАПОК. Встать, смирно.