– Не уходи, – попросила Китти. – Я только прилягу поверх одеяла.
Она достала из тумбочки две таблетки снотворного, потушила лампу и растянулась на кровати.
Марк уселся у окна, от нечего делать следя за прибоем.
Прошло минут двадцать. Он обернулся и увидел, что Китти заснула беспокойным сном. Марк подошел к кровати, постоял над ней, затем прикрыл Китти одеялом и вернулся к своему стулу.
В Караолосе Дов и Карен сидели в палатке, слишком возбужденные, чтобы заснуть. Они тревожно шептались: во всем лагере только они знали, что будет завтра.
Карен пыталась успокоить Дова, который без умолку говорил, как он, приехав в Палестину, немедленно присоединится к террористам и будет убивать британских солдат. Она успокаивала его, как умела, и все‑таки уговорила прилечь.
Когда он закрыл глаза, Карен тихонько встала. Ее охватило странное ощущение. Дов, оказывается, значил для нее куда больше, чем она думала до сих пор. Сначала она его просто жалела. Теперь же была в его власти. Карен не понимала, как это могло случиться. Хорошо бы поговорить об этом с Китти, но Китти рядом нет.
– Карен?
– Я здесь, Дов…
В темноте тикали часы.
В 23‑й транспортной роте три человека лежали на койках с открытыми глазами.
Зеев Гильбоа вспоминал весну в Галилее. Он думал о жене и ребенке, о своем хозяйстве. Ребенку было всего несколько месяцев, когда Пальмах направил Зеева на Кипр.
Иоав Яркони тоже думал о своем хозяйстве. Совсем не таком, как у Зеева. Расположенное у самого моря, на севере Саронской долины, оно звалось Сдот‑Ям – Морские Нивы – и занималось преимущественно рыболовством. Яркони любил скитаться по заброшенным руинам Кесарии, копаться в поисках древностей. Он надеялся, что теперь Пальмах отпустит его на некоторое время домой. Яркони хотел увидеть брата и сестру, поплавать на своем катере.
|
|
Давид Бен Ами думал об Иерусалиме. Он любил этот город, лежащий на скалистых холмах Иудеи, почти так же сильно, как Иордану, сестру Ари. Теперь он побудет с ними обоими, пока его не пошлют куда‑нибудь с новым заданием. Давид приподнялся на локте и прочитал еще раз потертое письмецо, которое привез ему Ари. У него бешено забилось сердце. Иордана, любовь моя!
Все трое знали, что их остановка в Палестине не будет долгой. Они принадлежали Пальмаху и Моссаду, в любой момент их могли отправить куда угодно. Но в эту ночь их мысли были дома.
Генерал Брюс Сазерленд проснулся, измученный кошмарами, оделся и вышел прогуляться по ночной Фамагусте. Он шел вдоль погруженной в темноту древней крепостной стены и вглядывался в Старый город с сотнями церквей и соборов, с развалинами дворцов и памятников прошедшей славы. Он шел, пока не добрался до башни Отелло. Взобрался на башню и посмотрел вниз, в сторону порта. Он устал, ужасно устал. Будет ли еще в его жизни ночь, когда он сможет спокойно закрыть глаза и заснуть мирным сном?
Майор Алистер заснул за письменным столом. Почти всю ночь он рылся в донесениях, в отрывочных рапортах, поступающих от агентов, пытаясь отгадать, что замышляют евреи в Караолосе.
Мандрия шагал взад и вперед по той самой комнате, в которой Моссад и Пальмах провели столько совещаний. Всего несколько недель назад Ари Бен Канаан и Давид Бен Ами смотрели отсюда, с балкона, на колонну машин с евреями, снятыми с «Врат Надежды». Завтра он тоже будет стоять на балконе и смотреть, как мимо проезжает другая колонна. Это будет венцом безумного плана Бен Канаана. Отвага Моссада произвела огромное впечатление на греческих киприотов; те из них, кто, подобно Мандрии, сотрудничал с евреями, уже подумывали о собственном подпольном движении против британского владычества.
|
|
Один только Бен Канаан спал крепко, мирным сном хорошо накормленного ребенка, у которого нет никаких забот.
Луч света упал на лицо Марка Паркера, дремлющего у окна, задрав ноги на подоконник. Марк открыл глаза и зевнул. Он весь окоченел, во рту было горько от табака и виски. Марк оглянулся и увидел Китти, спящую спокойным и глубоким сном. Он опустил штору, на цыпочках вышел из комнаты, побрился, принял холодный душ и почувствовал себя бодрее. Вернувшись в комнату, он осторожно присел на край кровати, нежно погладил Китти по волосам. Она медленно открыла глаза. Увидев Марка, улыбнулась и сладко потянулась. Но тут же ее лицо исказила тревога.
Без двадцати девять Ари Бен Канаан, одетый в капитанский мундир, сел в военный джип, возглавлявший колонну из двадцати грузовых машин 23‑й транспортной роты. Вели машины пальмахники, переодетые в британскую форму. Колонна выехала с базы и минут через двадцать остановилась в Караолосе перед зданием лагерного управления, находящегося вне зоны.
Ари постучался в кабинет начальника лагеря, с которым предусмотрительно подружился за последние три недели:
– Доброе утро, сэр!
– Доброе утро, капитан. Чем могу служить?
– Мы получили приказ из штаба, сэр. Похоже, что новые лагеря готовы раньше срока. Мне приказано перевести туда часть детей уже сегодня.
|
|
Ари положил на стол поддельные наряды.
Начальник лагеря полистал бумаги.
– В нашем графике ничего об этом не сказано, – заметил он. – Мы рассчитывали начать переброску только через три дня.
– Таков приказ, – ответил Ари.
Начальник лагеря принялся кусать губы в задумчивости. Он посмотрел на Ари, затем еще раз на бумаги и поднял телефонную трубку.
– Алло, говорит Поттер. Капитан Мур привез приказ на переброску трехсот детей из пятидесятой секции. Выделите бригаду им в помощь.
Начальник достал ручку и завизировал наряды, потом подписал еще дюжину пропусков – для каждого водителя.
– Только, пожалуйста, побыстрей, Мур. Через час должна прибыть другая колонна. Как бы не получилась пробка.
– Хорошо, сэр.
– Э‑э… Мур. Большое спасибо, старик, за виски, что вы прислали для нашего клуба.
– Мне это доставило большое удовольствие, сэр.
Ари собрал бумаги со стола. Начальник вздохнул.
– Евреи приходят и евреи уходят.
– Да, сэр, – ответил Ари, – они приходят… и уходят.
Столик с завтраком стоял напротив окна в комнате Марка. Он и Китти едва дотрагивались до еды. Зато пепельница была полна окурков.
– Который час? – уже в пятнадцатый раз спросила Китти..
– Почти половина десятого.
– Что там происходит?
– Если все идет по графику, то в эту минуту дети забираются в машины. Посмотри, – сказал Марк, показывая на море.
Старая развалина «Афродита», переименованная в «Исход», медленно вползала в гавань.
– Боже мой, – вскрикнула Китти, – это и есть «Исход»?
– Да, это он.
– Но ведь он вот‑вот развалится на части, Марк.
– Вполне возможно.
– Но как же они думают разместить там триста детей?
Марк зажег новую сигарету. Ему очень хотелось походить по комнате, но он боялся выдать Китти свое беспокойство.
Девять тридцать.
Девять сорок.
«Исход» проплыл между маяком и «Куполом» сквозь узкий просвет между рукавами мола.
Без десяти десять…
– Марк, пожалуйста, присядь. Надоело.
– Вот‑вот должен позвонить Мандрия. Остались считанные минуты. Десять.
Пять минут одиннадцатого. Шесть минут, семь…
– Что они там, уснули? Я ведь заказал кофе. Китти, позвони, пожалуйста, из своей комнаты. Пусть немедленно несут сюда.
Четверть одиннадцатого. Кофе наконец принесли. Семнадцать минут одиннадцатого. Нервы Марка начали сдавать. Он знал: если Мандрия не позвонит в течение десяти минут, значит, произошло что‑то непредвиденное.
Двадцать минут одиннадцатого. Звонок!
Марк и Китти обменялись взглядами. Марк вытер потную ладонь, сделал глубокий вдох и поднял трубку.
– Алло.
– Мистер Паркер?
– У телефона.
– Минуточку, сэр. Вас вызывают из Фамагусты.
– Алло… алло… алло…
– Паркер?
– У телефона.
– Говорит Мандрия.
– Слушаю.
– Они только что проехали.
Марк немедленно положил трубку.
– Все в порядке. Он их вывез‑таки из Караолоса. Теперь едет по ларнакскому шоссе и минут через пятнадцать повернет на север. Какие‑нибудь пятьдесят миль, все по ровной местности. Только раз придется перевалить через горы, если, конечно, не потребуется ехать в обход. Они прибудут, вероятно, сразу после обеда… если все пойдет хорошо.
– Я почти надеюсь, что дело пойдет не так.
– Ладно, пойдем. Теперь уже незачем сидеть и ждать.
Он взял бинокль, спустился с Китти к телеграфу и попросил бланк.
Кеннету Брэдбери,
заведующему отделом АСН,
Лондон
Подвернулось дело. Прошу продлить отпуск на две недели. Подтвердите получение.
Марк
– Отправьте это, пожалуйста, срочно. Когда дойдет?
Телеграфист прочитал текст.
– Будет в Лондоне через пару часов.
Они вышли из «Купола» и направились к пристани.
– Что это было? – спросила Китти.
– Условный знак, чтобы мой репортаж отдавали в набор.
Они постояли несколько минут на набережной, глядя, как ветхое судно причаливает к пристани. Потом Марк повел Китти дальше. Они пересекли порт и взобрались на башню Дворца Девы. Отсюда открывался вид на порт и далеко внизу виднелось шоссе, по которому должна была проехать колонна.
В четверть двенадцатого Марк направил бинокль на шоссе. Он смотрел, как оно вьется вдоль берега, исчезая за холмами, вновь появляясь. Вдруг словно мороз прошел у него по коже. На горизонте показалось облако пыли и колонна автомашин, которые с этого расстояния выглядели не крупнее муравьев. Он толкнул Китти в бок, протянул ей бинокль. Она тоже направила его на машины, которые ползли по извилистому шоссе.
– Всего полчаса пути.
Они спустились с башни, вновь пересекли порт и остановились на самом конце набережной, в пяти минутах ходьбы от «Купола». Когда колонна проехала госпиталь на окраине города, Марк взял Китти под руку и повел ее в гостиницу.
Он вошел в телефонную кабину и позвонил в британскую контрразведку в Фамагусте.
– Мне нужно срочно поговорить с майором Алистером, – сказал Марк, положив носовой платок на микрофон и стараясь говорить без американского акцента.
– Назовите, пожалуйста, свою фамилию и объясните, по какому делу он вам нужен.
– Послушайте, старик, – ответил Марк. – Триста евреев только что удрали из лагеря. Бросьте эти дурацкие вопросы и немедленно соедините меня с Алистером.
Его соединили.
– Алистер слушает, – послышался в трубке сдержанный голос майора.
– Говорит доброжелатель, – произнес Марк. – Хочу вам доложить, что несколько сот евреев совершили побег из Караолоса и в эту самую минуту направляются на борт корабля в Кирении.
Он тут же положил трубку. Алистер нажал несколько раз на рычаг.
– Алло… алло… кто говорит? Алло…
Он тоже положил трубку и тут же позвонил сам.
– Говорит Алистер. Мне только что сообщили о побеге евреев. Они якобы направляются на борт корабля в Кирении. Сейчас же объявите тревогу. Военный комендант Кирении пусть проверит это сообщение немедленно. Если правда, нужно срочно послать туда несколько военных кораблей.
Алистер положил трубку и побежал вниз, в кабинет Сазерленда.
Автоколонна остановилась на набережной. Ари Бен Канаан вылез из джипа, и шофер отвел машину в сторону. Грузовики начали подъезжать к «Исходу». Благодаря тренировкам Зеева дети перебрались на борт корабля спокойно и быстро. Иоав, Давид и Хэнк Шлосберг, капитан судна, указывали каждому место в трюме или на палубе. Всю операцию провели в тишине и почти без слов.
На происходящее глазели прохожие, оказавшиеся на набережной. Несколько британских солдат пожимали плечами и чесали в затылках. Как только очередную машину разгружали, ее тут же угоняли в горы и там, в окрестностях монастыря святого Илариона, бросали. 23‑я транспортная рота, выполнив свое задание, прекращала существование. Иоав оставил в своей машине записку, в которой благодарил англичан за помощь.
Ари поднялся на борт «Исхода» и направился в рубку. Машины одна за другой выгружали детей. Не прошло и двадцати минут, как все они были на корабле. Зеев, Давид, Иоав и Хэнк Шлосберг доложили, что погрузка закончена. Ари отдал команду Хэнку, тот вышел, и тут же заработала машина.
– Идите к детям, – распорядился Ари. – Объясните им, что от них требуется. Если кто‑нибудь чувствует, что у него не хватит сил, пусть приходит ко мне в рубку, и мы его тут же отправим назад в Караолос. Разъясните им, что, оставаясь здесь, они рискуют жизнью. На желающих вернуться не оказывать никакого давления.
Пока пальмахники беседовали с детьми, «Исход» доплыл до середины гавани и бросил якорь.
И в эту минуту повсюду завыли сирены. Ари посмотрел в бинокль на берег. Десятки британских грузовиков и джипов мчались со всех сторон к Кирении. Он не мог удержаться от смеха, увидев и грузовики бывшей 23‑й транспортной роты. Следуя в противоположную сторону, чтобы остаться в горах, они разминулись с автоколонной, что неслась в сторону Кирении.
Ари взглянул на палубу. Дети были спокойны.
Англичане наводнили весь порт. К пристани подъехали машины с солдатами. Офицеры указывали на «Исход», отдавали какие‑то приказы. Солдаты побежали по обоим рукавам мола и установили у входа в гавань пулеметы и минометы, чтобы отрезать путь судну, если оно попробует выйти в открытое море.
Пристань оцепили, удалили зевак с набережной. Ари наблюдал за все прибывающим британским пополнением. Не прошло и часа, как в порту было не меньше пяти сотен солдат. За гаванью бросили якоря несколько торпедных катеров. На горизонте показались три миноносца. Сирены продолжали выть. Мирный городок превратился в военный лагерь. Затем по набережной прогрохотали танки, а пулеметы у входа в гавань заменили орудиями.
Сирены завыли с новой силой, когда к пристани подъехали генерал Сазерленд, Колдуэлл и Алистер. Майор Кук, военный комендант Кирении, отдал Сазерленду рапорт:
– Вон то судно, сэр, посреди гавани, доверху забито евреями. Но уйти оно никак не сможет.
Сазерленд внимательно оглядел пристань.
– Вы стянули войска, словно предстоит бой с танковой дивизией, – сказал он. – Эти люди на судне просто сошли с ума. Распорядитесь, чтобы установили громкоговоритель.
– Слушаюсь, сэр.
– Если бы вы спросили меня, то я бы советовал сбросить их всех в море, – сказал Колдуэлл.
– Но я вас не спрашиваю, – отрезал Сазерленд. – Кук, оцепите район порта. Организуйте абордажный отряд. Слезоточивые газы, легкое оружие – на случай, если они не согласятся сойти на берег добровольно. Фредди, сбегайте в «Купол» и передайте в штаб, что я требую прекращения связи с внешним миром.
Алистер стоял молча и вдумчиво изучал судно.
– Ваше мнение, Алистер?
– Мне все это не нравится, сэр, – ответил он. – Они не рискнули бы устроить побег средь бела дня, если бы у них на уме не было еще чего‑то.
– Бросьте! Вам всегда мерещатся призраки.
Марк Паркер проложил себе путь через оцепление и подошел к офицерам.
– Что тут происходит? – спросил он.
Как только Алистер заметил Марка, он сразу понял, что его подозрения правильны.
– Действительно, Паркер, – сказал он. – Надеюсь, вы нам это и расскажете. Вам, старина, не мешало бы поработать над британским произношением. На случай, если захотите еще разок поговорить со мной по телефону.
– Не понимаю, о чем вы, майор.
Генерал Сазерленд тоже начал догадываться. Он посмотрел на судно, затем на Паркера, затем на Алистера и понял, что Моссад Алия Бет захватил его врасплох. Он покраснел. Майор Кук подошел с докладом.
– Минут через десять абордажные группы смогут приступить. Двести человек доберутся до судна на рыбацких катерах.
Сазерленд не стал даже слушать его.
– Где громкоговоритель, черт возьми?!
Десять минут спустя Сазерленд взял микрофон. Катера с абордажными командами стояли посреди гавани, готовые в любую минуту двинуться к «Исходу».
– Эй, на судне! С вами говорит генерал Брюс Сазерленд, – раздался голос. Ему громко вторило эхо. – Вы меня слышите?
В рубке «Исхода» Ари включил свой громкоговоритель.
– Алло, Сазерленд, – крикнул он в ответ. – С вами говорит капитан Халев Мур из 23‑й транспортной роты Еврейского Воинства Его Величества на Кипре. Ваши грузовики находятся в окрестностях монастыря святого Илариона.
Сазерленд побледнел. Алистер разинул рот.
– Эй, вы, там, – сердито заорал Сазерленд. – Даю вам десять минут, чтобы подплыть к пристани. Если не сделаете этого, мы пошлем вооруженную абордажную команду.
– Алло, Сазерленд! Говорит «Исход». У нас на борту триста два ребенка. Машинное отделение набито динамитом. Как только кто‑нибудь из ваших людей ступит на борт или откроет огонь, мы взорвем корабль.
В эту минуту репортаж Марка Паркера передавался по телеграфу из Лондона во все концы света.
Сазерленд, Алистер и пятьсот солдат потеряли дар речи, когда на мачте «Исхода» взвился британский флаг со свастикой посередине. Бой за «Исход» начался.
ГЛАВА 30
Экстренный выпуск!
Давид против Голиафа, вариант 1946 года
От специального корреспондента
Американского Синдиката Новостей
Марка Паркера
Кирения, Кипр, АСН
Я пишу этот репортаж в Кирении. Это крохотный, похожий на жемчужину портовый городок на северном побережье Кипра, британской королевской колонии.
У Кипра богатая и бурная история. На острове много следов блистательного прошлого, начиная с руин Саламиды, соборов Фамагусты и Никосии и кончая множеством дворцов эпохи крестоносцев.
Однако красочное прошлое – ничто по сравнению с драмой, которая происходит в данную минуту в этом тихом, никому не известном и заброшенном городке. Вот уже несколько месяцев, как Кипр превращен в место ссылки для еврейских беженцев, пытавшихся прорваться через британскую блокаду в Палестину.
Сегодня триста детей в возрасте от десяти до семнадцати лет совершили побег из британского лагеря, расположенного в Караолосе, пересекли остров и сели в Кирении на переоборудованное для этой цели старое судно водоизмещением примерно в двести тонн, которое ожидало их в порту, чтобы отплыть с ними в Палестину.
Почти все беглецы – бывшие узники немецких лагерей смерти. Транспортное судно, метко переименованное в «Исход», было обнаружено британской разведкой еще до того, как ему удалось покинуть порт.
Теперь судно с тремя сотнями детей на борту стоит на якоре посреди гавани диаметром не более трехсот метров, и его экипаж решительно отклоняет все попытки англичан принудить детей высадиться на берег и вернуться в Караолос.
Представитель «Исхода» заявил, что трюм судна набит динамитом, дети полны решимости покончить с собой; они взорвут судно при первой попытке англичан подняться на корабль силой.
Лондон
Генерал Кларенс Тевор‑Браун бросил газету на письменный стол. Он зажег сигару и принялся изучать поступившие донесения.
Репортаж Марка Паркера, первосортная журналистская бомба, всколыхнул не только всю Европу, но и Соединенные Штаты. Сазерленд отказался от взятия «Исхода» и попросил инструкций.
Тевор‑Браун знал, что часть вины лежит на нем самом. Это он, Тевор‑Браун, рекомендовал Брюса Сазерленда на эту должность, он же не обратил должного внимания на донесение Алистера, предупреждавшего: что‑то затевается и Сазерленда нужно немедленно сменить.
В кабинет вошел Хамфри Кроуфорд. Этот снедаемый честолюбием, всегда бледный чиновник ближневосточного отдела в министерстве колоний служил связующим звеном между армией и Уайтхоллом.
– Добрый день, сэр Кларенс, – нервно поздоровался Кроуфорд. – Нам пора на встречу с Бредшоу.
Тевор‑Браун встал из‑за стола и собрал бумаги.
– Да. Не стоит заставлять старика ждать.
Кабинет Сесиля Бредшоу находился в Институте международных связей. Вот уже тридцать лет этот человек был одним из главных творцов британской политики на Ближнем Востоке.
В конце Первой мировой войны между Великобританией и Францией разгорелась борьба за сферы влияния. Когда Великобритания получила мандат на Палестину, Бредшоу вместе с Уинстоном Черчиллем не жалел усилий для создания на половине территории мандата отдельного арабского государства. Это государство получило название Трансиордания. Цель его создания заключалась в обеспечении Британии надежной военной базой. С английской помощью была создана местная армия, так называемый Арабский легион, а во главе государства поставлен король Абдалла, враг Сауда, короля Саудовской Аравии.
К концу Второй мировой войны к власти в Англии пришла лейбористская партия. Чего только она не обещала в время предвыборной кампании! В том числе и создать еврейское государство в Палестине, прибежище для уцелевших жертв нацизма. Именно Сесиль Бредшоу возглавлял фракцию, убедившую нового министра иностранных дел, что предвыборные обещания, хотя звучат красиво, для дела совершенно непригодны, так как британские интересы требуют поддержки арабов. У арабов десять миллионов квадратных миль территории, и вся она богата нефтью; там же находится Суэцкий канал, жизненно важный для Великобритании.
Сэр Кларенс Тевор‑Браун и Хамфри Кроуфорд прошли в кабинет Сесиля Бредшоу. Бредшоу, грузный мужчина за шестьдесят лет, стоял у стены спиной к вошедшим, заложив за спину толстые руки. Хамфри Кроуфорд нервно присел на край стула, Тевор‑Браун комфортабельно расположился в голубом кожаном кресле и зажег сигару.
– Поздравляю вас, господа, – глядя в стену, сказал Бредшоу язвительным, дрожащим от гнева голосом. – Мы с вами попали сегодня, кажется, на первую полосу.
Он похлопал себя по круглому животу и улыбнулся.
– Вы, верно, ожидали, что со мной случился припадок. Ничего подобного. Уайтхолл, правда, звонил с утра. Как и следовало ожидать, министр спихнул дело с «Исходом» мне.
Бредшоу сел за письменный стол, взглянул на лежавшие на столе донесения и резким рывком сорвал с носа очки.
– Сэр Кларенс, скажите мне… Ваша разведка там вымерла, или они занимаются исключительно игрой в теннис? Кроме того, не объясните ли вы, что нашло на Сазерленда? Ведь назначить его туда была ваша идея.
Тевор‑Браун не дал себя огорошить:
– А вашей идеей было создать лагеря на Кипре.
– Господа, – быстро вмешался Кроуфорд, чтобы предупредить ссору, – мы попали из‑за этого «Исхода» в весьма неловкое положение. Впервые о этих делах заговорили даже в американской печати.
Бредшоу язвительно захохотал. Его розовые щеки побагровели.
– Вопреки всем трумэновским разговорам, американцы приняли с конца войны не более десятка тысяч еврейских беженцев. Конечно, Трумэн за сионизм… покуда Палестина не находится в Пенсильвании. У всех на устах громкие слова, но миллион евреев сидит именно на нашей шее. Миллион евреев, которые могут подорвать все наши позиции на Ближнем Востоке. – Бредшоу вновь надел очки. – «Звезда Давида», «Моисей», «Пальмах», «Врата Сиона», «Врата Надежды», а теперь вот «Исход». Эти сионисты хитрый народ. Вот уже двадцать пять лет, как они валят на нас все шишки в Палестине. Они вычитывают из статей мандата и Бальфурской декларации такое, чего там никогда не было. Они даже верблюда способны убедить, что он ишак. Господи Боже… двухчасовая беседа с Хаимом Вейцманом, и я сам стал бы сионистом. – Сесиль Бредшоу опять снял очки. – Ваши симпатии, Тевор‑Браун, нам известны.
– Я не принимаю вашего намека, Бредшоу. Моя быть, я и впрямь твердолоб, если считаю, что единственный способ удержать Ближний Восток – это создать сильную еврейскую Палестину. Но я руководствуюсь при этом не еврейскими, а британскими интересами.
Бредшоу перебил его.
– Поговорим лучше об «Исходе». Последствия совершенно ясны. Мы пошли на уступки в истории с «Землей Обетованной», но на этот раз мы не уступим. Судно находится в наших водах, а не во французских. Мы не будем брать их силой, не станем отправлять их в Германию, не потопим судно. Мы их будем держать в Кирении, пока они не сдохнут. Сдохнут – слышите, Тевор‑Браун? Именно сдохнут! – Бредшоу впал в ярость, у него задрожали руки.
Тевор‑Браун прикрыл глаза.
– Мы не можем пойти на это хотя бы из моральных соображений. У нас нет никаких оснований удерживать триста детей, выросших в концентрационных лагерях, и мешать им попасть в Палестину. Нефть… каналы… арабы… к черту все это! Мы выставили себя на посмешище, отправив беженцев с «Земли Обетованной» в Германию!
– Мне известны ваши симпатии.
– Господа!
Тевор‑Браун поднялся, опираясь на письменный Бредшоу.
– Есть только один способ выйти с честью из этой истории. Евреи тщательно спланировали свою пропагадистскую акцию. Спутайте им карты. Дайте «Исходу» отплыть сию же минуту. Именно этого они не хотят.
– Никогда!
– Неужели вы не видите, что, упорствуя, мы только сыграем им на руку?
– Пока я сижу в Четем Хаузе, это судно не поднимет якорь.
ГЛАВА 31
Марку Паркеру,
гостиница «Купол»,
Кирения, Кипр
Получилось неплохо. Гоните продолжение.
Кен Брэдбери, АСН, Лондон
Кирения, Кипр, АСН
От вашего специального корреспондента
Марка Паркера
Смешно: тысяча вооруженных солдат, танки, артиллерия и военно‑морская эскадра стоят и беспомощно смотрят на невооруженное транспортное судно.
Первая неделя борьбы за «Исход» закончилась вничью. Обе стороны, англичане и беженцы, твердо стоят на своем. До сих пор никто не пытался взобраться силой на борт нелегального судна, экипаж которого заявил, что оно взлетит на воздух, если такая попытка будет предпринята. Между тем до судна всего несколько сот метров от набережной, и в хороший бинокль видно все, что происходит на борту.
Моральный дух трехсот детей на борту «Исхода», по всем признакам, очень высок. Всю неделю они пели песни и издевались над британскими солдатами, которые несли охрану на набережной и на молу.
Марк отправлял свои репортажи день за днем, добавляя все новые и новые подробности.
Когда Сесиль Бредшоу принял решение поставить все на карту и превратить «Исход» в назидательный пример, он знал, что на него обрушится убийственная критика. Французская печать всегда реагировала на подобные события возмущенно, но на этот раз она была попросту безудержна: ничего подобного не бывало за всю историю англо‑французского сотрудничества. Печать других стран тоже судила об этом деле резко, и даже в британской прессе мнения разделились. Все чаще в газетах высказывались сомнения в мудрости решения, принятого Уайтхоллом.
Опытный политик Бредшоу пережил на своем веку не один шторм, и сейчас, как ему казалось, речь шла о буре в стакане воды, которая вот‑вот стихнет. Он послал в Кирению трех надежных журналистов, чтобы нейтрализовать репортажи Марка Паркера. Полдюжины экспертов день и ночь занимались разъяснением британской позиции. У англичан была зацепка, и они ловко использовали ее.
Если сионисты действительно такие благородные люди, говорили они, то почему подвергают опасности жизнь трехсот невинных детей? Мы наблюдаем мрачный и хладнокровно задуманный заговор, имеющий целью вызвать сочувствие и напустить туман при решении палестинского вопроса. Мы имеем дело с фанатиками. Ари Бен Канаан – матерый сионистский агент с большим стажем нелегальной деятельности.
В аэропорту Никосии высадились корреспонденты десятков стран, требуя разрешения поехать в район Кирении. Гостиница «Купол» все больше напоминала резиденцию небольшого политического съезда.
В парижских кафе англичан ругали.
В лондонских пивных англичан защищали.
В Стокгольме читали проповеди.
В Риме спорили.
В Нью‑Йорке букмекеры устраивали пари. Ставили четыре против одного, что «Исходу» не дадут поднять якорь.
К концу второй недели Ари разрешил Марку подняться на борт. Марк договорился с Ари при помощи сигналов; ему казалось, что он выбрал подходящий момент. Марк стал первым посторонним, которому удалось попасть на «Исход». Следующие три его репортажа все газеты напечатали на первых страницах.
Первое интервью,
данное нашему
специальному корреспонденту
на борту «Исхода»
Ари Бен Канааном
Кирения, Кипр, АСН
Сегодня я стал первым корреспондентом, который взял интервью у Ари Бен Канаана, представляющего интересы детей с «Исхода».
Я попросил его прокомментировать появившиеся в печати обвинения в том, что он профессиональный сионистский бунтовщик, а также другие обвинения, выдвинутые против него Уайтхоллом. Мы беседовали в рубке судна, единственном не забитом детьми месте. Моральное состояние детей продолжает и сегодня оставаться высоким, но двухнедельная осада начинает сказываться на их физическом состоянии.
Бен Канаан – мужчина лет тридцати, свыше шести футов ростом. У него черные волосы и холодные голубые глаза, он легко мог бы сойти за киноактера. Ари выразил глубокую благодарность доброжелателям во всем мире и заверил меня, что дети держатся великолепно. В ответ на мои вопросы он сказал: «Мне наплевать на личные нападки. Интересно, впрочем, упомянули ли англичане о том, что во время войны я служил в британской армии в чине капитана? Признаюсь, я действительно сионистский агент и останусь им до тех пор, пока они не выполнят всех своих обещаний, касающихся Палестины. Легальна моя работа или нелегальна – это зависит от того, как смотреть на дело».