– Страдаете? – спросил он более заинтересованно, чем хотелось.
– Нет. Финал был неизбежен. Мы вообще не должны были обручаться.
– Тогда почему же это сделали?
– Он тоже сирота, – пожала плечами Мелани. – Мне показалось, что это нас объединяет. А может, просто потому, что он должным образом предложил руку и сердце… трудно отказать человеку, который страстно уверяет, что мечтает провести с тобой остаток жизни. Мы оба достаточно быстро поняли свою ошибку, особенно когда он начал доказывать, что я не настоящая сирота.
– Что?
– Меня ведь удочерили, – сухо пояснила Мелани. – Взяли в семью, причем богатую. Через некоторое время стало ясно, что это обстоятельство заживо съедает Уильяма. Из нас двоих, по его убеждению, он был больше обижен судьбой, поэтому весь мир и особенно я ему многое задолжали. В общем, выяснилось, что я не склонна отдавать долги кому бы то ни было.
Дэвид с трудом сдержал улыбку. Да, теперь он ясно представлял себе ее ответ на требования и вопли Уильяма Шеффилда. Тупой недоумок. Риггс прокашлялся и снова вернулся к делу.
– А прошлой ночью Уильям не показался вам странным? Бледным? Озабоченным?
– Он много работает.
– В последнее время напряженнее, чем обычно?
– Вряд ли, – поразмыслив, ответила Мелани. – Как правило, он помогает отцу, а у того работы не больше чем всегда. Однако Уильям действительно выглядел обеспокоенным.
– Тогда, вероятно, следует его проверить.
– Он не имеет ничего общего с Меган…
– Зато теперь связан с вашей семьей. Проводит время в вашем доме. Может, ваш отец о чем‑то проболтался, и Шеффилд вознамерился извлечь из этого выгоду.
Мелани вздохнула, но не стала спорить. Дэвид решил, что сомнения начинают проникать в ее голову.
|
|
– Что можете сказать об ирландце, который был здесь? Джейми… Джейми…
– Джейми О'Доннелл. Мой крестный отец. Он точно не имеет к этому никакого отношения.
– А что его связывает с вашей семьей?
– Они с моими родителями знакомы еще с Техаса. Дружат более сорока лет. Он был шафером на их свадьбе.
– Деловой партнер вашего отца?
– Они иногда заключают какие‑то сделки. Сказать по правде, я не в курсе, как они с папой познакомились. Слышала, что папины родители жили в пригороде, в то время как Джейми в значительной степени вырос сам по себе… в картонной коробке, как он любит говорить. Оба сделали себя сами, Джейми как бизнесмен, отец – как хирург. Думаю, они уважают друг друга.
– О'Доннелл знал Меган?
Взгляд Мелани смягчился. Она явно питала слабость к своему крестному отцу.
– Трагедия с Меган разбила сердце Джейми. Хотите знать, почему мои родители так сильно его любят? Потому что вместо них он осматривал тела, Дэвид. Он сам мне об этом рассказывал. Когда похищают ребенка, кто‑то из близких должен опознавать трупы, которые соответствуют возрасту и приметам ребенка. Эту обязанность взял на себя Джейми. Он объездил все морги на юге, осматривая останки четырехлетних девочек, схожих по описанию с Меган Стоукс. Однажды обмолвился, что ему до сих пор иногда снятся все те малышки и он по‑прежнему гадает, нашли ли их близкие и всех ли похоронили любящие люди. Или же их так и погребли под инвентарными номерами. Иногда мне кажется, что потеря Меган подействовала на него даже сильнее, чем на отца. Хотя, скорее всего, они просто по‑разному выказывают горе.
|
|
– А другая женщина? – надавил Дэвид. – Которая вошла вместе с ним в униформе медсестры.
– О, это Энн Маргарет.
– Вы говорили, что она провела здесь минувшую ночь.
– Да. Она мой босс в Центре доноров Красного Креста. Я работаю там волонтером уже десять лет, так что она знает всю нашу семью.
– По мне, так у нее слишком протяжное, вполне техасское произношение.
– Да, она жила в Техасе несколько десятилетий назад, – закатила глаза Мелани. – И навсегда поселилась в Бостоне. И это абсолютная случайность. Она вообще никогда не появилась бы в нашем доме, если бы я не стала донором.
– Ха. А вот мне показалось, что между ней и вашим крестным отцом что‑то происходит.
– Если честно, – запнулась Мелани, – мне это тоже приходило в голову. Они часто виделись на самых разных мероприятиях, которые я организовывала. Вполне возможно, что встречаются. Это их личное дело, которое больше никого не касается.
– Почему они вам прямо об этом не сказали? Или им есть что скрывать?
– С каких это пор, – вздернула подбородок Мелани, – право на неприкосновенность личной жизни трактуется как «что‑то скрывать»? Энн Маргарет – единственная, кто не имеет никакого отношения к Меган Стоукс. Ни один из Стоуксов тогда даже не был с ней знаком. Давайте не будем до смешного перегибать палку.
– А что тут смешного? – прямо спросил Дэвид. – Трагедия с Меган Стоукс? Имеем ли мы истинную картину событий двадцатипятилетней давности? Красная деревянная лошадка в вашей спальне вместе с клочком ткани от платья, которые, по утверждению вашего брата, давным‑давно исчезли. Ларри Диггер настаивает, что получил телефонные звонки о Расселе Ли Холмсе из вашего собственного дома. Вы начинаете вспоминать последние дни Меган. Вот и все, что нам известно. Это только кажется, что о Мелани Стоукс мы знаем всё, однако это не так. Это только кажется, что вы всё знаете о своем прошлом, однако и это не так. Это только кажется, что вы всё знаете о своей семье и друзьях, однако это совсем не так.
|
|
Мелани побледнела.
– Кто‑то подбросил игрушку убитой девочки в вашу спальню. Сейчас не лучшее время для умалчивания.
– Вы верите в призраков, Дэвид?
– Ни в коем случае.
– А в судьбу, карму и реинкарнацию?
– Нет.
– А хоть во что‑нибудь верите?
Дэвид пожал плечами. Этот вопрос он себе давным‑давно не задавал, однако ответ нашелся сразу.
– Верю, что имя Босоногого Джо должно находиться в Зале славы бейсбола. Верю, что происходящее здесь не имеет никакого отношения к Расселу Ли Холмсу. А вот к вашей семье – да. А вам, Мелани, нужно быть очень осторожной.
Она вяло улыбнулась, пальчиком потеребила край покрывала на кровати брата. Казалось, решила что‑то сказать, но так и не открыла рот. Через некоторое время посмотрела на Дэвида снизу вверх.
– Спасибо.
Риггс не ожидал благодарности. Поэтому растерялся. Принялся изучать половицы. Старые. Широкие. Твердые. Ченни скорее всего уже закончил. Пора идти. Но не шелохнулся. Потом свело мышцы, пришлось изменить позу. Машинально потер поясницу.
– Сильно беспокоит?
– Что? – рассеянно спросил Дэвид.
Кто‑то стукнул в Бюро о махинациях доктора Стоукса, а тут еще намеки Диггера, будто приемная дочь доктора Харпера, вполне вероятно, ребенок Рассела Ли Холмса. Какая связь?
Ты получишь по заслугам.
Стало быть, кто‑то из игроков считает, что Стоуксы не получили по заслугам? И почему именно сейчас?
– Артрит.
– Что?
– Вы потираете спину.
– Ох.
Дэвид тут же опустил руку. А ведь он даже не осознавал этого.
– Когда как, – неловко помялся он под ее настойчивым взглядом. – Иногда терпимо. Иногда нет.
– Что‑то помогает? Упражнения, лекарства, пакеты со льдом?
– Не всегда.
– Но недуг лишил вас мечты, да? – тихо спросила Мелани. – Карьеры полицейского.
Дэвид был настолько не готов откровенничать, что ощутил нечто вроде клаустрофобии. Почувствовал внезапную необходимость в свободном пространстве. Внезапную необходимость отступить. Черт, спрятаться в глубокую темную пещеру, где никто не сможет увидеть его вблизи и понять, чего он боится последнее время. А страх внушало всё – будущее, здоровье, карьера… Стыдно.
– Пора вернуться к своим обязанностям, – решительно заявил Риггс. – Официанта. Работа никогда не кончается.
– Разумеется.
Мелани поднялась с кровати. Комнату окутала черная, как смоль, тьма. Ночь упала так незаметно, что они даже не сообразили включить свет.
На его взгляд она выглядела уверенной. Слишком уверенной.
– Дэвид, не могли бы вы оказать мне еще одну услугу?
– Мне показалось, вы ненавидите обращаться к кому‑то с просьбами…
– Хочу увидеться с Ларри Диггером. Прямо с утра.
Дерьмо.
– Гнилой источник, – покачал головой Дэвид.
– Но лучшего у меня нет, и именно вы только что сказали, что мне следует многое выяснить. Хочу побеседовать с ним, Дэвид. Если понадобится, пойду одна.
Она снова разговаривала отработанным, невозмутимым тоном. Безапелляционным, властным тоном.
– Ладно, – неохотно выдавил Риггс. – Встречаемся в десять.
Мелани улыбнулась. Пересекла комнату. Коротко пожала руку – небольшой знак благодарности, ничего более. Потом исчезла в коридоре, где по‑прежнему висел густой удушливый запах гардении.
Глава 9
К 19:00 Дэвид с Ченни прочесали домовладение Стоуксов и направились в разные стороны. Наступил вечер, теплый и цветущий, прекрасный весенний вечер в городе, который пережил долгую холодную зиму, поэтому по достоинству ценил весну.
А вот Дэвид проводил свой прекрасный весенний вечер, застряв в пробке на восточном конце Сторроу‑драйв, пропуская измученных туристов, с боем прорывающихся в Фэйнуил‑Холл. Риггс спешил домой принять душ и переодеться. Заодно можно проконсультироваться с Босоногим Джо, не дающим никаких звездных советов. Босоногий был лучшим игроком в бейсбол и владельцем химчистки. Махинации в здравоохранении, хладнокровные блондинки и убийство двадцатипятилетней давности находились вне его лиги.
Дэвид решил, что необходимо провести дополнительные изыскания по делу Стоуксов в офисе. Не то чтобы у него были большие планы на воскресный вечер.
Не то чтобы он смог выбросить из головы образ Мелани Стоукс.
Теперь его двадцатиминутный ежедневный путь на работу и обратно превратился в часовой бостонский марафон. На Сторроу‑драйв застыли машины приезжих, сгорбившихся над рулем с нервными взглядами испуганных зайцев. Таксисты со своей стороны подрезали каждого Тома, Дика и Гарри, давили на клаксоны и запутывали четырехполосную пробку в еще больший клубок. Не зря бостонских водителей обзывают последними словами.
Дэвид просто был вынужден снять квартиру в центре города. Агенты получали хорошие деньги, к тому же он не обзавелся женой, двумя шустрыми детишками и черным лабрадором, которых надо содержать. Поэтому и обустроился в солидном районе Бикон‑Хилл. Сберег время, требующееся чтобы добраться на работу и обратно – кровавый спорт для большинства водителей Бостона. Получил возможность ходить на работу пешком. В конце концов, он практически безвылазно сидел в офисе.
Ах, да, вот еще почему снял жилье поблизости. Потому что в противном случае переселился бы прямо в штаб‑квартиру ФБР на центральной площади города.
Такси, метавшееся по двум полосам, наконец выбрало одну, и все еле‑еле потащились вперед. Любителей покататься на роликах пока не видно, бегунов тоже. На пешеходной набережной вдоль Сторроу‑драйв мягкие городские огни освещали студентов в обрезанных шортах, которые вечерами перебрасывались летающими тарелками, в то время как степенные яппи в одежде от компании Джей Крю прогуливали золотистых ретриверов.
Дальше протекала Чарльз‑ривер, которую оккупировали спортсмены Гарвардского университета и прочие многочисленные загрязнители окружающей среды. Продержавшийся на посту всего год бывший губернатор Уэлд даже нырнул в эту воду во время предвыборной гонки, пытаясь доказать, что все не так плохо, как кажется. Потом его долгие годы проверяли на злокачественные новообразования.
Риггсу потребовалось еще двадцать минут, чтобы преодолеть последние две мили до офиса. Еще один прекрасный вечер, проведенный за вождением по‑бостонски.
ФБР оккупировало этажи с четвертого по восьмой здания в центре города. Посетители вынуждены были добираться до середины шестого этажа, чтобы попасть в отдел по борьбе с махинациями в здравоохранении, а потом прямиком направлялись в пентхаус на восьмом. Оттуда открывался весьма недурственный вид.
Дэвид пересек обширное бирюзовое пространство, которое ремонтировали куда дольше, чем ожидали большинство агентов. Городские огни мерцали сквозь стеклянную стену – единственное освещение пустого этажа в темное время суток. Именно сейчас расследование, возможно, заметно двинется, если Дэвид окажется единственным, кто сгорает на работе воскресным вечером.
Наконец он наткнулся на стенную панель, щелкнул верхним светом и по‑совиному моргнул. Черные затаившиеся чудища превратились в языкообразные столы, расставленные по периметру. Горбатые спины – в компьютеры на столах. Монстры – в горы и груды повесток и отчетов. Добро пожаловать в мир Дэвида Риггса.
Он направился к своему месту, автоматически избегая дыр в полу, где были демонтированы трубы при очередном расширении ограниченной полезной площади. Бостонское агентство – одно из самых быстрорастущих в Бюро – отказалось от старомодных тесных кабинетов‑клетушек в пользу большого, застланного бирюзовым ковром общего зала, где агенты имели возможность открыто и свободно обмениваться идеями. В спокойные дни ФБРовцы забавлялись тем, что бросали монетки в дыры от старых труб и прислушивались к звуку падения.
На автоответчике мигал огонек. Риггс, потирая поясницу, нажал кнопку. После полудня поступило два сообщения.
– Дэвид, это твой отец. Надеялись увидеться с тобой сегодня. Наверное, ты занят на работе. Команда Стивена выступила хорошо, выиграли 4:3, хотя питчеров благодарить не за что. Худшая игра в этом году, Стивен вне себя. Едва высидел до конца… парни явно забыли головы дома… спас этот новичок, Джеймс, у которого отличные руки. В этом году все окупится, конечно, но в долгосрочной перспективе…
Дэвид быстро перемотал пленку, пока не дошел до второго сообщения от Ченни.
– Я в лаборатории. Спецы подозревают, что направление на судебно‑медицинскую экспертизу левое, и бухтят, что мы наверняка загрязнили улики. Но я их переубедил. Эй, придется наверстать упущенное. Меня чертовски смущает это всплывшее дело. Кроме того, докладываю о результатах утренней слежки. По вашему распоряжению я караулил Шеффилда у больницы, но он, судя по виду, подхватил грипп. Потом я заметил, как Харпер вышел из больницы вместе с Джейми О'Доннеллом… Пытался до вас дозвониться, Риггс, но вы никогда не включаете свой пейджер. Так что я звякнул в офис, нравится вам это или нет. Свяжитесь со мной при первой возможности.
Дерьмо. Дэвид готов был поклясться, что Ченни в охотку ринулся наблюдать за Харпером и Джейми О'Доннеллом, что куда интереснее, чем сидеть у дома якобы больного Шеффилда. Малышу еще многое предстоит узнать о том, что представляет собой настоящая работа. Это не гламурные погони, Ченни. Это стабильный результат.
Дэвид набрал номер мобильного Ченни. Нет ответа. Оставил сообщение с приказом встретиться с ним в Массачусетской стрелковой ассоциации в десять вечера. Есть полтора часа, чтобы заняться давним убийством.
Риггс запросил копию дела Меган Стоукс в хьюстонском Бюро и тамошнем полицейском управлении, поскольку они являлись первой инстанцией. ФБР, как правило, основное внимание уделяло классифицируемым аспектам похищения и всевозможным профилям. А полицейское досье содержало скучные дотошные подробности, в том числе доказательства и улики. Первым делом Дэвид решил выяснить, нашли ли тогда красную лошадку Меган, и углубился в документы. Пока невозможно определить истинную ценность клочка синей ткани, но Риггс не стал сообщать об этом Мелани и Брайану. Сначала нужно самому все обмозговать.
Отправился вниз в научно‑исследовательский центр Бюро и загрузил машину. Прошло несколько минут, прежде чем компьютер ожил. За это время Дэвид неловко уложил ногу на стол, потом наклонился вперед и осторожно спустил обратно. В Бюро имелись сотрудники, занимающиеся изысканиями, которые способны раскопать что угодно в записях детективов, но Дэвид любил все делать сам. Просмотр материалов дела, фиксация ключевых моментов заставляли задуматься. А иногда полезная информация в конце концов обнаруживалась совсем не там, где он ожидал.
Риггс начал с Мелани Стоукс. Сентябрь 1977 стал для нее волшебным. «Бостон Глоуб» опубликовал небольшую, по‑человечески интересную историю о девятилетней девочке, которая таинственным образом появилась в отделении скорой помощи Центральной городской больницы, отравленная наркотиком и с аллергией на морфин. На тот момент никто на нее не притязал.
Неделю спустя еще одна статья. Пациентке, которая называла себя просто Папина Девочка, выдали чистое карантинное свидетельство и передали ее в социальную службу. Подкидыш в хорошем физическом состоянии, никаких травм и свидетельств насилия не обнаружено. Однако она потеряла память, и даже широкая огласка этого случая не привела к опознанию. Рядом с текстом поместили черно‑белую фотографию. Юная Мелани Стоукс выглядела пухлой, волосы прямые и пушистые, черты лица ничем не примечательные. «Конечно, не самая красивая девочка в мире, но что‑то такое есть в ее лице… что‑то тоскливое», – подумал Дэвид.
Через несколько месяцев «Бостон Глоуб» разразилась историей гораздо более объемной «Современная сиротка Энни обрела папу‑миллионера», где повествовалось о беспамятной Папиной Девочке, взятой в дом доктора Харпера Стоукса и его жены Патриции, которые начали юридическую процедуру удочерения. Социальный работник сообщил, что Патриция дала Папиной Девочке новое имя.
Малышка спросила у миссис Стоукс, почему у нее нет имени. Та ответила: «Разумеется, у тебя было имя, просто надо его вспомнить». Тогда наша крошка попросила миссис Стоукс дать ей новое имя. Миссис Стоукс залилась слезами. Это было очень трогательно. Патриция предложила: «Как насчет Мелани? Это самое красивое из всех известных мне имен, а ты самая красивая девочка из всех». С тех пор Папина Девочка откликается только на Мелани, так ее и назвали. Это действительно здорово, что бедняжка, наконец, обрела имя. Как и следовало ожидать, сейчас дитя просит назначить ей день рождения.
Другой источник, пожелавший остаться неизвестным, не согласился, что Мелани такое уж распрекрасное имя для найденыша. «По моему мнению, здесь кроется что‑то нездоровое. В том смысле, что слишком похоже на Меган. Сомневаюсь, что такое совпадение полезно для них всех».
Дэвид решил, что последнее высказывание бьет в точку. Мелани получила имя и богатый дом, но впридачу детство буквально под портретом первой дочери. Зверски убитой.
Жутковатая ситуация.
Риггс перешел к Расселу Ли Холмсу. И здесь накопал куда более интересную информацию. Он так увлекся, что едва не опоздал на встречу с Ченни.
– Почему именно в стрелковом клубе? – спросил стажер чуть позже десяти, пока Дэвид отпирал двери, ведущие в похожий на пещеру закрытый тир.
– Потому что под стрельбу мне лучше думается.
Дэвид толкнул дверь, и они вошли в пустое помещение.
– А‑а, – кивнул Ченни, словно все понял.
Малыш пристрастился к тяжелой атлетике, так что, вполне возможно, действительно понял.
Дэвид был членом МСА всю свою жизнь, сначала через отца, потом сам по себе.
На протяжении большей части своего детства, если он не гонял мяч, то сидел в гостиной клуба, слушая разговоры о причудливой правовой системе и вековом правиле «сначала стреляй, а потом задавай вопросы», потому что «лучше осудить дюжину, чем похоронить шестерых». К тому времени, как Дэвиду исполнилось шестнадцать, он знал о полицейских процедурах почти столько же, сколько о бейсболе. И почти так же хорошо владел оружием. Во всяком случае, среди трофеев клуба красовалось несколько почетных значков и наград, заработанных лично им.
– Срань господня! – воскликнул Ченни, когда Дэвид вытащил пушку из кобуры. – Мне говорили, что ваш отец собирает пистолеты на заказ, но я понятия не имел, какая это красотища! Можно подержать?
Дэвид пожал плечами, передал Ченни свою беретту, установил мишень и достал коробку с патронами. Кто‑то уже занимался здесь до них – воздух щекотал ноздри застарелым запахом пороха и масла.
– Боже мой, в прицеле тритиевые вставки! Я только слышал о таких.
– Это же мой отец, – просто пояснил Дэвид и надел очки.
Пистолет был оснащен улучшенным механизмом и готов к перестрелке с несколькими АК‑47, любимыми наркобаронами. Риггс постоянно твердил отцу, что в дополнительных наворотах нет необходимости. Старик согласно кивал и делал все по‑своему.
– О, Боже мой, да здесь есть... всё! – восторгался Ченни, крутя пушку и так и эдак. – А эти ручные насечки на металле. Сорок линий на дюйм. Красота! Ему пришлось использовать увеличительное стекло, да?
– Отец – большой выдумщик.
– Двуручный предохранитель, индивидуальная подгонка рукоятки. Обалдеть, – бормотал Ченни, прицелился в мишень и изобразил стрельбу. – Пятифунтовый спусковой механизм, для кучности, держу пари. Мечта, а не ствол.
Затем с явной неохотой вытащил свой полуавтомат. Посмотрел на штатный глок с такой тоской, словно попал в раздевалку и убедился, что член другого парня гораздо больше, чем у него.
Потом, казалось, утешился. Оба щелкнули затворами и вооружились.
– Э‑э‑э, – через секунду выпалил Ченни, – ваш брат был питчером, да?
Дэвид замер, затем толкнул третий патрон.
– Да.
– Знаю, что он теперь тренер, но все равно должен поддерживать форму.
– Да.
– Здорово. Я, видите ли, тоже вхожу в лигу вместе с парнями, в основном ФБРовцами и копами. И скажу честно: наш питчер – просто сосунок. Если не найдем замену, летом сядем в лужу. В общем, я слышал от Марджи, что ваш брат был великим питчером. Получил звание лучшего в Массачусетском университете. Наверняка чертовски хорош… крутой мужик.
Дэвид сосредоточился на четвертом патроне.
– Крутой.
– Вот он‑то нам и нужен! – воскликнул Ченни. – Именно он… жесткий, как гвоздь, чтобы выгнать кучу ни на что не годных полицейских жиртрестов, которые обжираются пончиками. Познакомите нас?
– Жесткий, говоришь?
– Ага, лучший питчер в округе.
– Разумеется. Я вас познакомлю.
Дэвид полностью загрузил магазин. Встал на позицию. Дважды сглотнул. Потом посмотрел на персональную пушку и спросил:
– Сегодня ты отпустил Шеффилда, правильно? Сегодня утром. Бросил цель ради более интересной парочки.
– Вам понравится результат, – покраснел Ченни. – Я подслушал кое‑что существенное.
– Ченни, никогда не отпускай цель. Раз следишь за кем‑то, следи до конца…
– Он явно заболел, я сам видел. Пошатываясь, вышел из больницы бледный, как полотно. Дрожал и потел. Сказал главврачу, что подхватил грипп, и тот отправил его отлежаться. Поверьте, после того, как Шеффилд добрался до дома, он точно никуда не выходил.
– Ченни, – жестко повторил Дэвид, – никогда не отпускай цель. Раз следишь за кем‑то, следи до конца… Понял?
– Да понял, понял.
Ченни надел очки, заметно расстроившись из‑за выговора. По взаимному согласию они установили первые мишени на обычную дистанцию в двадцать один фут и опустошили по одному магазину. Новичок стрелял агрессивно. Быстро прицеливался, быстро стрелял, скривив лицо в такой зверской гримасе, что позавидовал бы и Клинт Иствуд. Влепил большую часть своих пуль в два центральных круга, но когда мишени подъехали ближе, Ченни с трудом нашел в центре единственный след своего выстрела против двенадцати Дэвида.
– Двадцать один фут слишком легко, – проворчал он. – Среднее расстояние при полицейских перестрелках, как же. Вы наверняка готовы ко всему.
Дэвид пожал плечами, сорвал обертку и установил новую мишень.
– Так что же ты узнал, Ченни? Чем тебя так заинтересовали Харпер Стоукс и Джейми О'Доннелл?
– Оба были очень взволнованы, – встрепенулся новобранец. – Я последовал за ними в некий шикарный гольф‑клуб. За небольшие чаевые менеджер разрешил мне поболтаться в баре, где я и подслушал разговор О'Доннелла и Стоукса за лимонадом. Харпер сначала пялился в стакан и молчал. Потом повернулся к О'Доннеллу и внезапно заявил: «Я получил записку».
– Записку?
– Да, сказал, что нашел ее в своей машине этим утром. «Ты получишь по заслугам». Потом посмотрел О'Доннеллу прямо в глаза, очень напряженно, и спросил, что тот думает по этому поводу. О'Доннелл играл с ним в гляделки где‑то с минуту, с явным подтекстом, словно между ними своего рода гребаное соревнование, а затем сообщил, что Энни кто‑то звонил.
– Энни?
– Да. Неизвестный обзывал эту Энни самкой и вешал трубку. Она предположила, что это какой‑то шутник. Но я бы сказал, что они сильно в этом сомневались. Затем Харпер процедил, что Ларри Диггер в городе. О'Доннелл, кажется, немного удивился, но пожал плечами. А Харпер добавил: «Джош мне звонил. Видимо, Диггер с ним связывался и расспрашивал о Мелани. Что скажешь?» О'Доннелл снова пожал плечами и ответил: «Кто знает, зачем Диггер сюда притащился? Может, в Техасе закончился виски». Харпер хмыкнул. Вы бы решили, что он не купился. Но больше они не разговаривали. Через несколько минут начали играть в гольф, но должен заметить – что‑то было не так. Оба были напряженными и очень молчаливыми все девять лунок. И играли очень жестко, понимаете, что я имею в виду? Совсем не похоже на двух парней на отдыхе в воскресный день. Бились друг с другом, словно жаждали крови. Странные у них отношения. Сомневаюсь, что один пожертвует другому почку. Как вы считаете, это как‑то связано со сценой в спальне мисс Стоукс?
– Да, – скептически взглянул на новичка Дэвид. – Полагаю, связано.
– Я так и подумал, – просиял Ченни. – Согласитесь, не зря я оставил Шеффилда, правда? В конце концов кое‑что разузнал. Кстати, – запнулся стажер, – а что я разузнал‑то, Риггс? Что, черт возьми, происходит?
– Разве не в этом заключается вопрос? – пробормотал Дэвид, послал мишень на пятьдесят футов, надел наушники и очки и начал стрелять.
Через некоторое время к нему присоединился Ченни.
Пули ложились в цель, гильзы сыпались на пол. Девятимиллиметровые плевались маленьким огнем из дула, тир наполнился едким запахом пороха и грохотом. Ченни лупил по мишени, как дьявол. Дэвид стрелял неспешно и методично, выполняя движения, которые отрабатывал так много тысяч раз, что они стали для него естественными, как дыхание.
Харпер Стоукс и Джейми О'Доннелл. А Энни? Энн Маргарет, скорее всего. Получила телефонные звонки, хотя Мелани клянется, что Энн по‑настоящему не связана с семьей Стоуксов. Тогда каким боком она во всем этом замешана? Что, черт возьми, происходит?
Вопрос терзал до последнего выстрела. Потом Риггс открыл патронник и снял пластиковые очки. Ченни вернул мишень. С пятидесяти футов Дэвид легко попал в яблочко. Стажер немного промахнулся – наказание за поспешность. Хотя Ченни хмурился, Дэвид спокойно ознакомил его с событиями прошлой ночи, начиная с появления Ларри Диггера и его утверждения, будто Мелани Стоукс – дочь Рассела Ли Холмса.
– Чушь, – отрезал Ченни. – Ни один родитель сознательно не примет ребенка серийного убийцы. И даже если так, у них нет мотива, чтобы именно сейчас напомнить об этом факте. А знаете, что я думаю?
– Боюсь даже спрашивать.
– Клеветническая кампания!
– Клеветническая кампания?
– Да, против Харпера Стоукса. Прикиньте сами. Сначала мы получаем анонимный сигнал, что Харпер мошенничает, якобы вставляя кардиостимуляторы здоровым людям. До сих пор доказательств не найдено, но как знать? Потом Ларри Диггеру якобы из особняка Стоуксов сообщают, что дочь Харпера – потомок убийцы. У Харпера Стоукса репутация пусть и слегка высокомерного, но блестящего врача. Может, его жаждет утопить некий подчиненный или соперник‑кардиохирург. Вот и хотят ударить Харпера по самому больному месту – по репутации.
– Сомневаюсь.
– Почему?
– Из‑за реакции Харпера на записку. Он ведь мог просто отмахнуться, мол, эта бумажка случайно прицепилась к лобовому стеклу. Вместо этого он интересуется мнением О'Доннелла об этом, а тот не имеет никакого отношения к профессии приятеля. Затем Харпер узнает, что Ларри Диггер в городе… и сам проводит связь между запиской и появлением спившегося писаки. Который в курсе произошедшего двадцать пять лет назад. И как О'Доннелл на все это реагирует? Сообщает, что Энни получила телефонные звонки.
– Кто такая Энни?
– Энн Маргарет, я считаю. Босс Мелани в Донорском центре Красного Креста.
– Она‑то тут каким боком?
– Она из Техаса.
– И что?
– Это общий знаменатель, – терпеливо пояснил Дэвид. – Все эти люди из Техаса, а мы знаем, что там произошло.
– В смысле?
– Трагедия с Меган Стоукс, Ченни, четырехлетней Меган Стоукс. Именно это подразумевали Харпер Стоукс и Джейми О'Доннелл. Первая реакция Харпера: Ларри Диггер в городе… спрашивает о Мелани. И О'Доннелл пытается отмахнуться от появления Диггера, но явно не до конца определился по поводу заявления репортера. Итак, Ларри приехал в город искать грязь в связи с событием двадцатипятилетней давности. Как ни крути, мы возвращаемся к убийству четырехлетней девочки.
– Но дело закрыто. Парня поджарили. Конец истории.
– Это ты так думаешь. Вот тебе экстренное сообщение. Я покопался в деле Рассела Ли Холмса, и знаешь что? Старина Рассел Ли так и не был признан виновным в убийстве Меган Стоукс.