От сладости красы её смущаясь.
И на душе павлин поёт тогда…
Зевс:
Ты слышал? Его песнь сведёт с ума
На что ты намекаешь, не пойму.
Накличешь быстро на себя беду.
Теперь я понял, что меня влечёт
В ней кровь моя, моя, моя течёт!
А всё же жаль красавицу такую
Не полюблю, как женщину простую.
Осталась Афродита, может с ней
Я разгоню по жилам жаркий хмель
Я - пьян от прелестей её красот.
Но тайну дева кротко бережёт.
Хочу открыть врата её любви
И наслаждаться с нею до зари.
Хоть я женат, но это лишь работа.
Ещё одна скучнейшая забота.
Расслабиться - не грех, пока могу.
Ждать что хочу, но больше не смогу?
Жизнь вечная дана мне, искупает
И это грех мой, все о нём мечтают.
Гермес:
Вы бог и на алтарь своей любви
Очередную жертву принесли.
Но вы не виноваты, что она
Вам не дана, хоть босс вы здесь всея.
Афродита
Досье на Афродиту я завёл.
Сейчас зачту, я справочки навёл.
(начинает заунывно говорить, как учитель которому скучен предмет преподавания)
Афродита – богиня красоты и любви. Родилась из крови кастрированного Кроном Урана., которая попала в море и образовала пену; отсюда её прозвище «пеннорождённая» и Анадиомена – «появившаяся на поверхности моря».
Зевс:
Ты зачитываешь приговор суда или описываешь мебель злостного неплательщика налогов?
Гермес:
Извините герр Зевс, но за художественное оформление речи мне не платят.
Зевс:
О такой богине можно говорить только стихами. Разве ты не видишь, как она хороша? Глупое животное. Поторопись. Промедление смерти подобно.
Гермес:
Шаг вперёд, два шага назад!
Зевс:
Где взял листовки, прокламации, списки?
Гермес:
Это моя профессия. Я не могу выдавать тайну, иначе стану безработным.
Зевс:
Итак, я жду. Вернее она. И если ей не понравится, я кастрирую тебя, как и Урана, и если сделаешь хоть шаг назад.
Гермес:
Такие вопросы, товарищ, с кондачка не решаются. Зайдите на недельке.
Зевс:
Ты видишь молнии в глазах моих.
Они искрят, в предчувствии тупых.
Ещё хоть слово поперёк и я
Сожгу, как в крематории тебя.
Гермес (испуганно):
Яволь герр Зевс, но сразу не могу
Принять мне нужно ванну и хочу
Испить я кофе чашечку до дна.
А уж потом, мой херр, любить тебя.
Простите босс, я воспою её.
Но воспевать, что сверх итак всего -
Удел убогих стихоплётов я
Признаюсь, что слабы мои слова.
Ведь здесь природа славно потрудилась
С душой лепила и не торопилась.
Искусный образец нам создала
Той женской красоты, все без ума
Влюбляются, увидев раз её.
Забыть не могут долго про неё.
Во сне явиться может коль стрела
Амура вас пронзила навсегда.
Зевс:
Да, в ней так всё божественно красиво.
Струит она любовь и свет так мило.
Гермес:
А льстивые слова лишь унижают
Предмет высокий столь: все обожают.
Вы подойдите к ней, не надо слов
Вдохните нежный аромат цветов.
Очарованье мягких форм её
И томность, обаятельность всё, всё
Вас очарует сразу навсегда.
Богиня красоты, любви она.
Здесь на Олимпе, я не говорю
Про землю, где такую красоту
Не видели, а если бы узрели,
То вмиг тогда все там окаменели.
Счастливая любовь, брак - всё она.
И всех богинь Олимпа превзошла
Изяществом и прелестью своей.
И нет на свете существа нежней!
Зевс:
И это всё? За что тебе плачу?
Я колесницу, нет, не оплачу.
Гермес:
Согласен оду я ещё пропеть.
В колёса золотые спицы вдеть
Пообещай, тогда я запою,
Как соловей подруге поутру.
(в сторону)
За две колесницы и четыре девки я бы сочинил оду, а так только казённый текст.
(Зевсу)
Всех интересует личная жизнь. Не так ли, майн Херр? Эксклюзивно только для вас проездом из Лесного в Париж в исполнении заслуженного артиста Марийской республики. Весь вечер на манеже клоун Гермес!
Зевс:
Ты можешь без глупостей?
Гермес:
Все умные мысли рожаются из глупости. За её спиной прячется гениальность.
Зевс:
По тебе это не видно.
Гермес:
Ещё не вечер. Всех интересует личная жизнь красивых актрис. Простите – богинь, что – одно и тоже. Но если вы почитаете свежий номер свитка, то убедитесь, что там – скучное враньё. Женщина про женщину никогда хорошо не напишет. Могу только добавить, что импровизация на заданную тему обречена на провал.
Зевс:
Ближе к делу.
(Гермес начинает монотонно читать казённый текст со свитка, а Зевс - храпеть.)
Гермес:
Она любила сына царя Кипра, Адониса. Когда Афродита узнала о смерти Адониса, то, полная невыразимого горя, сама пошла в горы Кипра искать тело любимого юноши.
Зевс (просыпаясь):
Хоть одна приятная новость за день.
(Гермес продолжает нудить)
Гермес:
По крутым горным стремнинам, среди мрачных ущелий, по краям глубоких пропастей шла Афродита. Острые камни и шипы терновника изранили нежные ноги богини. Капли ее крови падали на землю, оставляя след всюду, где проходила богиня.
Наконец, нашла Афродита тело Адониса. Горько плакала она над рано погибшим прекрасным юношей. Чтобы навсегда сохранилась память о нем, велела богиня вырасти из крови Адониса нежному анемону. А там, где падали из израненных ног богини капли крови, всюду выросли пышные розы, алые, как кровь Афродиты. Я закончил, великий слепой. Путь к сердцу красавицы свободен. Но, как известно, «сердце красавицы склонно к изменам». Вы встаёте на тернистый, непредсказуемый путь самоистязания. Если так, то подскажу: она любит цветы. Как то розы и анемоны.
Зевс:
В твою колесницу я впрягу двух распутных девок. Ты заслужил. Но как же быть с этим гнилым яблоком, которое мне плешь проело?
(Зевс берёт в руки яблоко, начинает смотреть на него и философствовать)
Что яблоко? Признание, успех.
И будит грех, что спал до сель во всех.
Путь честный, чистый затруднён к нему.
Знакомство, деньги, лесть - друзья ему.
А чернь его ещё сильней желает,
При этом всех в грязи перемарает.
Особенно силён в том женский пол.
Да и мужской гнильцой не обделён.
Но если я жене отдам сей плод
То уподоблюсь тем, в ком гниль цветёт.
Тем людям, что сейчас под облаками
Грызут друг друга волчьими зубами.
На «трон» сажают только лишь родню
И худо там живут лишь потому.
Недаром это – яблоко раздора.
Отдам одной, других двух опозоря.
И наживу я трёх врагов тогда.
И перессорю всех наверняка.
Успех. Он нужен гению, творцам.
Он движет их, как воздух нужен нам.
Богатство, слава и открыт весь мир.
У ног лежит, я для него кумир.
Но самое приятное когда
Я сделал нечто, получилось, да.
И в деле этом превзошёл я всех.
Вот это только истинный успех.
Цену успеха, как определить?
Ваш труд живёт и будет дальше жить.
Гермес:
Хватит философствовать. Кароче, слушай сюда. Надо обратиться к независимому судье, который сможет объективно разрешить столь щекотливое дело. Эней – сын царя Троила из Эгея. Он пасёт овец а окрестностях своего города. Засылай туда богинь. Как он решит, пусть так и будет.
Хор:
Зевс так и делает и оба стряпчих вздыхают с облегчением. Никто теперь не будет показывать на них пальцем и обвинять в унижении женщин. Эней пасёт овец в окрестностях своего города в тот момент, когда богини в сопровождении Гермеса оказываются на каменистых землях, где неподкупный судья отдыхает под деревом. В это время пир на Олимпе достигает своего апогея: начинается всеобщая драка. Летят стулья, перевёртываются столы.
Зевс:
Ах молодёжь, пусть веселиться здесь
А я пошёл, ведь дел моих не счесть.
Немолод я и прежние забавы
Оставил молодёжи для услады.
На то и пир, чтоб на столе любить
Задрав подол экстаз ей подарить.
И пусть кричит от наслаждения.
Трусы её летят без промедления.
Прочь, оголяя стыд её и срам
О, как прекрасен тайный мир, что там.
И крик любви пусть заглушает мир.
Он так суров и скучен, просто сир.
И торжество раскованной любви
Пусть будит страсть, кричат пусть до зари!
(Зевс уходит)
Афина, Афродита, Гера (слева направо). В правом углу - Эней с яблоком раздора.
Эней (сам с себе):
Рукой я правой был царя Эгеи.
Теперь пасу я коз, на солнце млея.
Признаюсь вам, что быть царём легко.
Пасёт он как пастух людей давно.
Кругом лишь вижу козьи морды я.
А не людские, разума свеча
Затухла в них и жадность обуяла.
Дурнее коз, богатства всё им мало.
Рогатая скотина ест лишь столько
Чтобы почувствовать себя комфортно.
А эти что на двух ногах снуют
Желают из казны всё утянуть.
Но что я вижу, кто это такие?
Три Нимфы так божественно красивы!
А с ними сутенёр, не верю я.
Такая красота бесценная.
Всё потемнело рядом с ними, а- а -а!
Мне ослепили красотой глаза.
Струят они своя лучезарный свет,
Что в душу проникает и рассвет
Зарделся там при виде наготы.
Столь юной, откровенной красоты.
Гермес:
Тебя зовут Эней, я это знаю.
Ты сын Троила, дурака валяя,
Пасёшь здесь коз юродствуя, а зря.
Совета ждут богини, как и я.
Эней:
Афина, Афродита, Гера, вы?
О, как прекрасны и чудесны вы.
Вы три звезды, на небе видел вас.
Струили свет божественный на нас.
И украшали небо ночью и
Влюблённых озаряли светом вы.
Влюбляли их, очарованье ночи
И песни соловьёв, любимой очи
И шёпот ветра тёплого в ушко:
«Люблю, тебя, ты это всё моё».
И всё кругом как в сказке чудной было.
В душе моей любовь легко родило.
И закричать готов был небесам:
«Я здесь, приди ко мне, я всё отдам,
Чтоб видеть и душою осязать
Твой нежный и стыдливый, томный взгляд.
Обнять тебя, щекой коснуться щёк
Твоих, их бархат так меня влечёт!»
Упругие ланиты пусть родят
Волну стыда до самых моих пят.
В экстазе захлебнуться я хочу
Туда с собой тебя я утяну.
И розы на щеках твоих пожаром
Стыдом вдруг вспыхнут ярко-нежно, алым
В вас не влюбиться просто невозможно.
У ваших ног склоняюсь осторожно.
И кротко жду ваш приговор ведь я
Уже влюбился, вы – моя мечта!
Афина:
Какой горячий, пылкай этот грек.
Афина:
Боюсь, что этот царь и дровосек.
Разрубит плод на три куска потом
Троих полюбит сразу под кустом.
А сутенёр что скажет, ты зачем
В командировку взят и наш гарем?
Гермес:
Эней, ты страсть свою попридержи.
Скакун твой темпераментный, пойми.
Богини лишь просили дать совет.
Кто лучше среди них? – дай им ответ.
Но знаю, что все мужчины выбирают
Глазами деву ту, о кой мечтают.
Их разум затуманен, как сейчас
Твой ум, что в твоей похоти погряз.
Ты разгляди в них, что хранит душа.
Не всё то злато, что блестит греша.
Они посулами вознаградят.
Но не обманут, как цари козлят.
Гера:
Я чувствую, что любишь ты троих.
Но выбор сделай, если ты не псих.
Я власть над побережьем обещаю
Всей Азии передней, обожаю
Тебя Эней, ты царь среди козлят.
Прошу заметить не среди котят.
(Эней начинает смеяться)
Афина:
Я воин, грубый, хоть я не мужчина.
Ты полководцем будешь с высшим чином.
Сникаешь славу на полях сражений.
В постели научу я без мучений.
Мы совместим приятное с полезным.
Я телом одарю своим чудесным.
(Эней начинает часто дышать от возбуждения)
Афродита:
Я подарю тебе любовь её.
Что ждёт тебя уже давным-давно.
Зажжёт в тебе такую страсть она,
Кричать в постели будете: «А-а!
Пока она другого любит, но
Я сделаю женой твоей её.
И нет красивей женщины пока
Ты не найдёшь такую никогда.
Хоть Грецию ты всю пешком пройдёшь.
Но как её увидишь, запоёшь.
Хор:
Нетрудно догадаться, что Эней
Плод Афродите отдал, как своей
Любовнице, она так хороша.
И обещала просто чудеса.
Ведь мы живём, чтоб испытать любовь.
Суть жизни это, повторяю вновь.
По воле Афродиты царь Эней
Влюбился в Анромаху, только в ней
Нашёл он ум и красоту всё вместе.
Слилось в ней это редкое чудесно.
Сияние её будто богини.
Не может не замечено другими.
Царь Пирр в неё влюбился как и все.
Решился в жёны взять её себе.
Но Андромаха отказала и
Пирр разъярился и повёл полки
На град Эгей, чтоб всех там обезглавить
И Андромаху в свой дворец доставить.
Он море пересёк, как обещал.
Всех обезглавил, Андромаху взял.
Надел на кол, он голову Энея.
Где город был поставил, не бледнея.
Теперь в плену живёт, нет выживает.
Царица с сыном, по ночам стенает.
Подушка мокрая от слёз её.
Но не поправить, что произошло.
Очаровала «гостья» из Эгея.
И слуг и сына Пирра не имея
В виду расчёт, чтобы поссорить их:
Отца и сына, было не до них.
Поддался чарам, ведь она пленила
Дарами, что природа одарила.
Чем меньше говорила с ним она,
Тем больше он по ней сходил с ума.
Ухаживал он нежно за красоткой.
Дарил цветы, богине сердца кроткой.
Умащивал словами и шептал
На уши бред любовный и ласкал
Глазами только, пленница его
Не подпускала близко никого.
В плену у Пирра с сыном Андромаха.
И царь влюблён в неё, но вот она
Его возненавидела и плаха
Ждёт сына и её, если она
Не согласится стать женой убийцы,
Отдаться телом и душой сполна.
Хоть пленница она, но и царица.
Алмаз тускней души её пока.
(Андромаха в своих покоях во дворце царя Пирра)
Андромаха:
Убийца мужа – враг мой, я верна
Пусть только праху и отца и мужа,
Но боги так решили за меня.
О, как мне жить? Беды не знаю хуже.
(На сцене тронный зал, где восседает один из царей древней Греции: Пирр. Рядом многочисленные слуги и шоколадные мулатки опахалами освежают его массивное тело).
Пирр:
Всем встать, скорей введите в зал гражданку.
Я Андромаху лицезреть хочу.
(смеётся)
Пусть сердце улыбнётся спозаранку.
Ещё не вечер, я с ней закручу
Любовный танец, хоть он был обещан
Другой, рождённой тоже от царя.
Толкую я о Гименее нежной,
Но Андромаха превзошла тебя.
Я честь ей окажу сегодня ночью
Пусть в спальне все затушит свечи, мы
В экстазе там сольёмся, сумрак ночи
Порвёт крик страсти от её любви.
И небеса пусть напугает жрица
Моя любовь - всего-то лишь раба.
Царицу взял, но все они блудницы.
Коль есть возможность, то отдаст себя.
И будет подо мною извиваться,
И охать и стонать, благодаря.
И стыд прогонит, как дитя, чтоб сдаться
Устами нежить самого царя.
Забыв про стыд, что за портьерой сжался
От страха весь трясётся - голытьба.
Святоша, лучше б ты совсем убрался
Хочу насытить страсть я допьяна.
Мой трон порука, что согласье даст.
Купить возможно всё, что пожелаю.
Посулов мало, вот тогда отказ.
А много – получу всё, что я чаю.
Пусть Андромаха, как рабыня лижет
На теле царском стыдные места.
Оно всё в шрамах от войны и впишет
В свою пусть душу нежные слова.
Как ветерок весной целуй меня.
И сексуальным шёпотом ласкай.
Не Зевса славь, а только лишь меня
Олимп в экстазе криком сотрясай.
Хотя она вдова с ребёнком малым.
И от любви стонала под другим.
Но щедрый я и сердцем своим алым
Вернул я клад, пока он был ничьим.
(Входит Андромаха)
Андромаха (в сторону):
Присяжных я не вижу, очень мило.
(Слуги начинают улыбаться)
Один истец, гордынею объят.
Нарцисс всевластный разум твой затмила
Любовь к себе - тлетворный сладкий яд.
Зачем тебе красавица нагая?
Которая фиалкою цветёт
Нежнейшая и хрупкая такая.
Что глядя на неё душа поёт.
Вы – гордая святыня, что на троне
Нам указуете пути туда,
Где адский рай и нежится в истоме
Лишь только Пирр, царь острова всея.
(Обращается к Пирру)
Вы звали «ваша святость»? Я – готова
Отдать на поруганье уши вам.
И выслушать ваш приговор, что - ново.
Слова вы к делу не пришьёте, срам!
Всё шито белой нитью и царицу
Рабыней сделать, силой принуждать
К сожительству, увы я – не блудница.
Под суд Фемиды надо вас отдать.
Вы в подлой смерти мужа виноваты.
И ад открыл ворота, подними
Свои глаза, там ждут тебя и латы
Тебя не защитят и не моли.
Душа во власти дьявола твоя
И руки в алой крови, посмотри.
Твоей женой быть может лишь змея.
Смертелен поцелуй её, умри.
Тебе на небе будет лучше, знаю.
Среди своих ты будешь, как живой.
А здесь тебя я только проклинаю.
Ты здесь устроил ад для всех земной.
Пирр:
Яд на твоих устах столь аппетитных
Мешает мне поцеловать тебя.
Не видел змей таких я миловидных.
Ты – милый вор украла у меня
Меня и моё сердце размягчила
Покоя сна лишила навсегда.
И душу мою светом озарила.
Не ведая, но тем сильней краса.
Я на галеру посылать не буду.
Тебя, путан довольно без тебя.
О, этот взгляд, его я не забуду.
Ты в гневе краше, милая змея…
Довольно! Хватит! Вот моё решенье!
Повелеваю здесь тебя раздеть.
Совсем и донага без промедленья.
И в цепи заковать - вот мой ответ.
И провести по улицам нагою.
До порта, там отдать тебя в бордель.
И пусть царицу Трои всей толпою
Там любят моряки, под крепкий хмель.
Унизила царя, терпеть доколе?!
Дарю тебя на растерзанье я.
Хотела их любви, сидя на троне.
Так получи, что жаждала тогда.
А сына твоего я обезглавлю.
Останки брошу я голодным псам.
Их испражненья я тебе доставлю
Чтоб отвращенье вызвать к сыну там,
Во время случки с моряком галеры,
Когда в экстазе будешь ты кричать.
Хочу: твой ужас в гласе озверелом
Крик самки утопить, чтоб смерть зачать!
Хор:
У этой пьесы нет конца, как странно.
Как и у жизни, что течёт рекой.
И тает в бесконечности туманно.
Былое красит краскою златой.
Поэтому сюжет не досказали.
Укрыто будущее под плащом
Богов, спросите их, они познали.
Что было, есть и сбудется потом.
Мы сказку вам сейчас пересказали.
Надеюсь, вам понравилась она.
И гранями алмаза там блистала
Красотка Амели, она – звезда!
Совсем неважно, что творят на сцене.
Мне важно лишь присутствие её.
Она мой ангел, что струит со сцены
Любовь и свет, - живое божество!
(Варшава. Вечер. Анджей и Амели сидят перед камином. Их лица оживляет огонь горящих поленьев, делая их ещё более привлекательными.)
Анджей:
Амели, поток зрителей в наш театр уменьшается. Боюсь, чтобы этот живительный ручеёк совсем не иссяк. Меня это беспокоит.
Амели:
Неурожайный год. У людей нет денег на развлечения.
Анджей:
Дело даже не в этом. Ты звезда нашего театра. Ходят не на постановки, а на тебя. Но ты часто уезжаешь на гастроли, а осиротевшая труппа бьётся в конвульсиях, чтобы удержать успех. Вот и завтра ты уезжаешь. Я не хочу, чтобы наступило утро завтрашнего дня, в котором не будет тебя.
Амели:
Дорогой, это ненадолго. Туда и обратно. Если я буду сидеть возле тебя, наш театр разорится.
(Она садится ему на колени, обнимает и нежно целует.Он отвечает ей тем же, потом встаёт подходит к картине и начинает её разглядывать.)
Что ты в ней нашёл?
Анджей:
Я люблю всё необычное. Этот художник выразил мои мысли, как будто предвидел, что они придут мне в голову.
(Он берёт в руки бокал с вином и начинает говорить, глядя на картину.)
Я незаметен, не услышан, нет!
Среди я трав поляны затерялся.
Хотя взрастил красивейший букет
Из мыслей умных, но с травой сравнялся.
Поляна - нива косарей, она
Для них лишь травка, сено для коров.
И просто вровень сочная трава
Нужнее мысли им, её даров.
Красоты им природы не нужны,
Тем, кто на небо смотрят своим задом.
Сгорбатившись не видят звёзды и
Луну, считая сено свои кладом.
Зачем им вязь узоров на перстнях?
И роспись на кувшинах золотых?
Им важен вес в искусных тех вещах.
Цена, не больше в их умах земных.
Когда же видят речку и берёзы
На полотне художника они.
"А сколько там кубов этой берёзы?" -
Волнует их и дармовой воды.
А если вырос больше чем другие,
То косари сравняют вас, как всех.
А потому кругом одни глухие:
Не замечают, хороня успех.
Успеха нет, молчат колокола?
Нужда людей успех мой прогнала.
Амели:
Ты совершенно прав. Иди ко мне. Я хочу получить гонорар за гастроли прямо сейчас на этом ковре.
(Анджей улыбается, ставит бокал на камин и прыгает на свою возлюбленную сверху. Она уже нагая лежит на полу и дарит ему загадочною улыбку.)
(Вечер следующего дня. Тот же камин, вечер. Только Анджей осиротело сидит в кресле перед камином и смотрит на огонь. Он любит смотреть на языки пламени. Они его завораживают и пробуждают не то грёзы, не то сюрреальные воспоминания, что-то далёкое из нереальной жизни, когда по земле ходили динозавры. Он вздыхает берёт в руки бокал с вином и отправляется в библиотеку смотреть полотна своего любимого непонятного никому, а потому непризнанного художника.)
Какая необычная картина. Но в ней есть главное: он и она.
(Он делает глоток из бокала и начинает размышлять вслух.)
Она сейчас возможно с кем-то, где-то.
А где и с кем, зачем не важно мне.
Я отлучён от счастья неприметно
Хотя от страсти всё горит во мне.
Ласкает взор она в душе так сладко.
И замирает всё внутри любя.
Моя душа – художник, что приватно
Рисует облик твой себя губя.
Что толку предаваться грёзам млея.
Смотреть одну картину много раз.
Так острый меч тупится весь ржавея.
Коль в ножнах он всё время на запас.
А как всё это мило начиналось.
Как молнией сразила враз она.
Красой своей и нежностью вонзалась
И сердце рвало мукой сладкой, а-а-а!
И розы щёк весной её алели.
И кожи белизна, как снег в горах.
И мягкость её женственность воспели
Богиню Афродиту в небесах.
Кричать хотел в глубины я Вселенной
Как зверь пещерный страстью весь объят:
«Я так люблю тебя - мой клад бесценный.
Что жизнь готов я за тебя отдать!»
Любовь – художник и портрет прекрасный
Рисует без изъянов – труд напрасный.
(Анджей допивает бокал с вином и уходит спать.)
(В это время на гастролях Серил идёт к гримёрке Амели.)
Серил:
Сегодня меня очаровала на сцене Амели. Я и раньше испытывал симпатию к ней. Злые языки уже тогда не давали покоя. Но сегодня на сцене я влюбился в неё по-настоящему.
Невыносимо горько сознавать,
Что я опять красоткою увлёкся.
Опять ночами буду горевать.
Хотя я от любви давно отрёкся.
Но это существо милее всех,
Кого на свете видел до сих пор.
Я гость незваный на виду у всех
Краду любовь, хотя я и не вор.
Молва людская очернило то,
Что лишь могло меж нами заискрить.
На белом чёрнь всем видно хорошо
Как в ясный день, способно говорить.
Легко в ложь верят, правду же гноят.
И белое за чернь всем выдают.
Коль голова пуста, тогда хотят
Свой нос в постель чужую нагло ткнуть.
Удел убогих, кто любви не знал
И не грешил хотя бы один раз.
Святошей нет, любой бы переспал
Была б возможность получить экстаз.
Посеять рознь среди людей легко.
В родник чистейший плюнуть, замутить.
И нежность чувств прекрасное быльё
На дне его втоптать, похоронить.
Так было и со мной, моя краса
Поддалась чувству ложному, молве.
И отдалась ему, о небеса!
Предав меня, в пасть бродив злой молве.
Родник любви чистейшим может быть.
Чем чище он, тем легче замутить.
Сейчас или никогда. Надо объясниться с Амели и оправдывать ожидания гнусной толпы. Надо делать то, что от тебя ждут. Это – основа успеха в жизни.