– Здесь, жрица! Мы здесь, снаружи!
Микки поняла наконец, что голос доносится с другой стороны Стены роз. Она наклонилась, чтобы посмотреть сквозь вьющиеся побеги там, где они были не слишком плотными, – и ее глаза расширились от удивления. За воротами стояли четверо мужчин, окруженные клубами густого тумана. Трое были одеты так, как Микки могла бы представить одетыми древних греков. На них было нечто вроде тог, оставлявших обнаженной одну руку, а на широкие спины были наброшены расшитые узорами плащи цвета королевского пурпура. Мужчины были высоки ростом, хорошо сложены и красивы.
Четвертый, старший среди них, и позвал ее. Он стоял впереди остальных, и его одежда была точно такой же, какую Микки уже привыкла видеть на Астерии, – кожаная кираса поверх короткой туники. Но на этом сходство незнакомца с ее возлюбленным и заканчивалось. Этот человек был прекрасен лицом, высок и словно позолочен. Даже в это туманное утро он сиял. Его кожа загорела до того самого оттенка, которого лишь немногие блондины добиваются естественным путем – это был здоровый коричневый цвет, напоминающий чистейший, прозрачнейший мед. Чужак обладал атлетическим сложением, но при этом у него не было слишком тяжелых, слишком выпуклых мускулов. Густые волнистые волосы подстрижены коротко, чтобы прическа выглядела мужской, были и достаточно длинными, чтобы придавать незнакомцу мальчишескую привлекательность. Глаза пришельца оказались настолько синими, что Микки физически ощутила их взгляд, отыскавший ее в густой листве «мультифлоры».
Микки никогда в жизни не видела таких красивых мужчин. Обычно подобное совершенство оставалось в пределах Голливуда, причем создавалось, как правило, хитроумными уловками гримеров и пластических хирургов.
– Вот ты где, красавица! – Он улыбнулся, и его невероятное лицо озарилось теплом. – Мы пришли. Мы откликнулись на твой призыв.
Микки улыбнулась в ответ – а кто бы не ответил на такую улыбку?
– Мой призыв?
– Да, красавица, и я могу лишь молиться великой богине о том, чтобы мне повезло и меня пригласила такая красавица, как ты.
Микки почувствовала, как к ее щекам самым глупым образом приливает краска.
– Я слышала, что синие глаза куда опаснее карих или зеленых. Похоже, ты доказываешь правдивость подобных слухов.
Мужчина рассмеялся. Его смех был и пленительным, и соблазняющим.
– О, я вижу, мои молитвы услышаны! Богиня даровала мне встречу с женщиной столь же остроумной, сколь и прекрасной.
Вместе с приятелями он подошел поближе к розовым воротам.
Микки наблюдала за ним – он двигался с естественной уверенностью, легкой и привлекательной, и так не похожей на нечеловеческую, хищную грацию Астерия, что это сравнение даже раздражало. Микки не испытывала желания при виде золотистого мужчины, однако слегка позавидовала той женщине, которая позвала его... и тут же ее охватило чувство вины. Какого черта с ней происходит? Она только что выбралась из постели Астерия, сообщив, что любит его! И вот она уже таращится во все глаза на красивого незнакомца? Может быть, дождь просочился ей в голову и слегка размыл мозги?
– Красавица, ты нам откроешь ворота? Или нам всем придется ухаживать за тобой прямо через эту колючую ограду?
– Нет! – слишком громко воскликнула Микки.
И, чувствуя себя полной идиоткой, добавила:
– Я вас не звала, так что вам вообще незачем за мной ухаживать.
На лице красавца отразилось искреннее разочарование.
– Тогда я должен принести свои извинения, о прекраснейшая! Я решил, что ты – одна из стихий... возможно, Пламя, ведь у тебя такие огненные кудри и такая необычная красота. В конце концов, именно Огонь позвала меня сюда. Я был бы счастливейшим из мужчин, если бы ты оказалась ею.
– Прошу прощения, но я не стихия.
Микки улыбнулась. Она вовсе не изменяет Астерию, проявляя вежливость по отношению к чужаку... она просто выполняет обязанности Верховной жрицы. В конце концов, именно она навела чары, что позволили мужчинам явиться в этот мир.
– Я – Эмпуза.
В уголках аквамариновых глаз мужчины появились милейшие морщинки, когда он радостно улыбнулся.
– Эмпуза! – Он отвесил ей элегантный поклон, и остальные мужчины последовали его примеру, и каждый произнес вежливое приветствие. – Какое счастливое совпадение, что ты как раз проходила здесь! Мы уже слышали, что Царством роз теперь правит новая Эмпуза. Для нас большая честь встретиться с тобой. Хотя нам и приходится выкрикивать приветствия сквозь преграду из колючих роз.
– Ты говоришь, тебя пригласила Флога?
– Да, Эмпуза.
– А твоих друзей тоже пригласила она?
Микки постаралась сдержать хитрую усмешку, но у нее ничего не получилось. Она поневоле представила, как воплощение огненной стихии зовет сразу четверых мужчин, чтобы утолить свою страсть... пусть даже один из них выглядит как Адонис.
На мгновение Микки даже позавидовала Флоге, подумав, как свободны в своих действиях стихии и каждая может, не скрываясь, шагать рядом с избранным ею мужчиной...
– Нет, не она, Эмпуза, – заговорил один из одетых в тоги пришельцев; у него были густые темные волосы и четкие черты лица, и он вернул мысли Микки к теме разговора. – Я откликнулся на зов прекрасной стихии Земли.
– А меня позвала Вода, Эмпуза, – сказал другой мужчина.
– Мне выпало счастье быть приглашенным Воздухом, – сообщил четвертый, с длинными каштановыми волосами и яркими зелеными глазами.
Черт побери, но до чего же все четверо хороши! Да, ее служанки определенно сделали недурной выбор. Микки мысленно отметила, что надо спросить у Джии, как вообще работает вся эта система приглашения мужчин. Ей показалось немного странным, что девушки позвали гостей именно этим утром, но кто знает, может, ничего странного тут и нет? Микки не вызвала их на работу – потому что шел дождь, – вот они и решили заняться чем‑нибудь на свой лад. Ясно, что служанки оказались достаточно сообразительными, на что, собственно, Микки и рассчитывала.
– Я уверена, что стихии появятся здесь с минуты на минуту. И буду рада впустить к нам их приятелей.
Глаза предводителя вспыхнули, и он снова поклонился жрице.
– Быть приглашенным в Царство роз самой Эмпузой – это воистину великая честь, какой мы не заслужили.
– Ох, да ничего тут нет особенного... Мы можем дойти до дворца вместе. Я как раз собиралась туда.
И ничего неудобного нет в том, что Микки пойдет ко дворцу в сопровождении четырех черт знает каких привлекательных молодых мужчин. И ничего в этом нет плохого. Микки внезапно охватил гнев. Черт побери, да! Ничего тут нет плохого! Она влюбилась, а не умерла! И все, что она намерена сделать, – проводить мужчин к своим служанкам. Ну, может быть, втайне ей хочется безобидно пофлиртовать с ними. А почему бы и нет? Микки чувствовала себя изумительно хорошенькой и очень, очень любимой. Но это совсем не значило, что она хотела полностью подчиниться возлюбленному и оказаться запертой в клетку. Астерию придется хорошенько подумать, если он полагает, что может обращаться с ней как со своей собственностью. Но разве Астерий ожидает от нее именно этого? Что будет знать о каждом ее жесте? Микки вдруг с испугом подумала, что такое вполне может быть. В конце концов, он ведь зверь. Вряд ли можно ожидать, что он знает, как обращаться с женщиной...
Где‑то в глубине ума Микки прозвучал сигнал тревоги, но он не смог пробиться сквозь какофонию мыслей, внезапно забурливших, закипевших, словно протухшее рагу. Микки не услышала его сквозь ненависть и зависть, самолюбие и страх, оглушившие ее.
Полностью вне себя, Микки шагнула к арке ворот и нахмурилась. Здесь не было дверной ручки. Не было замка. Не было засова, который можно было бы отодвинуть. Разочарованная и ужасно обозленная чудовищной головной болью, внезапно сдавившей виски, Микки протянула руку и прижала к воротам ладонь.
– Это Эмпуза к вам обращается. Откройтесь, черт побери! – злобно пробормотала она.
И живые ворота мгновенно распахнулись. Четверо мужчин вышли из клубящегося тумана, улыбаясь ей так, словно Микки только что вручила им ключи от рая. Микки рассеянно улыбнулась в ответ, желая лишь одного: чтобы они поспешили и вошли наконец внутрь. Ей не нравился вид окутанного серым плащом леса, она хотела прямо сейчас снова захлопнуть ворота. В ту же секунду, когда последний мужчина прошел в Царство роз, Микки снова подняла руку, шепотом приказала воротам закрыться и с облегчением вздохнула, когда они повиновались ей. Потом она повернулась к гостям.
– Ладно, дворец – в той стороне. – Она показала на самую широкую мраморную дорожку.
– После тебя, Эмпуза, – вежливо произнес золотой мужчина.
Микки направилась к дорожке – но резко остановилась, когда темноволосый шагнул ей наперерез и закрыл дорогу.
– Э‑э... вам в ту сторону, – сказала Микки, показывая через плечо темноволосого и думая, что он, возможно, и хорош собой, но не слишком хорошо воспитан.
– Может быть, тебе захочется узнать наши имена, прежде чем ты поведешь нас в свой дворец, Эмпуза?
Голос золотого красавца прозвучал точно за спиной Микки. Он стоял так близко к ней, что Микки почувствовала его дыхание на своих волосах. Двое других тоже подошли ближе, замкнув ее в тесный круг, – и в это мгновение ум Микки прояснился... головная боль исчезла вместе с оглушающими эмоциями, заполонившими ее.
Микки вдруг чудовищно, невообразимо испугалась. Рядом с ней стояли Похитители Грез, и она сама открыла им ворота!
Инстинкты, молчавшие с того самого момента, когда она заговорила с золотым красавцем, теперь кричали во весь голос, требуя, чтобы Микки никак не показывала своего страха. Микки сглотнула горький ком, вспухший в горле, приняла царственный вид и повернулась к золотому типу лицом.
– Что вообще тут происходит? – резко спросила она.
– Мы просто говорим, что нам было бы приятно представиться тебе, Эмпуза. Видишь ли, мы‑то тебя уже знаем. Мы с удовольствием наблюдали за тобой. А теперь нам хочется, чтобы ты знала, кого именно ты так любезно пригласила в свои владения.
Голос красавца звучал теперь уже не чарующе, а саркастически. Он скривил губы, и на его лице отразилось презрение.
– Мне не нравится твой тон и мне не нравится, что вы все стоите так близко от меня, – сурово произнесла Микки, стараясь подражать властному тону Гекаты. – Думаю, вам пора уйти. Я решила, что вы не понравитесь моим служанкам.
– Слишком поздно! Ты открыла перед нами границу, и ты увидишь, что, если уж мы оказались приглашенными, нас не так легко будет изгнать.
Золотой протянул руку и дотронулся до локона волос Микки, упавшего ей на плечо. Микки попыталась отшатнуться, но ее с силой схватили за плечи чьи‑то руки, не давая сдвинуться с места, пока золотой наклонился и обнюхивал ее волосы. Микки содрогнулась. А золотой, запустив пальцы в ее кудри, дернул, заставив Микки наклонить голову вбок. И его язык скользнул по ее шее, как язык змеи, пробующей на вкус свою жертву.
– Ах, этот сладкий вкус Эмпузы! Сколько веков прошло с тех пор, как я вкушал столь изысканный деликатес!
– Прекрати! – крикнула Микки. – Отпусти меня!
Как ни удивительно, однако золотой мужчина выпустил ее волосы. И улыбнулся, но это выглядело не столько улыбкой, сколько оскалом.
– Мы намерены насладиться визитом к тебе, Эмпуза. И нам нравится, как по твоему приказу изменилась погода... лучшего прикрытия для нашей маленькой прогулки и не придумать, хотя, похоже, кто‑то уже имел удовольствие пообщаться с тобой этим утром.
Он со змеиной грацией расстегнул и снял брошь, удерживавшую порванный хитон.
Микки похолодела от страха. Она схватилась за хитон, с трудом сдерживая тошноту, а четверо мужчин столпились возле нее, щупая голодными руками ее тело и таращась на нее прожорливыми глазами.
– Ну же, Эмпуза! Не смущайся. Ты же не скажешь, что не узнала меня?
– Или меня, – выдохнул ей в спину темноволосый.
– Или меня...
– И меня...
– Посмотри мне в глаза, Эмпуза. Я уверен, ты видела меня прежде. Не угадаешь мое имя?
Микки уставилась в синие глаза золотого мужчины – и они вдруг изменились. Зрачки превратились в щелки. Цвет поблек и из ослепительного синего перешел в темный красный цвет свернувшейся крови. Да, Микки знала его. И вместе с воспоминанием о том, кто он, в ней вспыхнул яростный гнев, прогнавший страх.
– А ну убери от меня свои гребаные руки! – бешено рявкнула она.
Удивленный темноволосый, державший ее сзади, пошатнулся и ослабил хватку, и Микки сумела отскочить от мужчин на несколько шагов.
Золотой рассмеялся и снова шагнул к ней змеиным движением.
– Хорошо... нам нравится, когда они сопротивляются. Так гораздо интереснее. И что же ты видишь, когда смотришь мне в глаза, Эмпуза?
– Я вижу задницу, которая нуждается в цветных контактных линзах.
Микки продолжала отступать. Золотой и остальные шли за ней.
– Ха! Мне придется поучить тебя поосторожнее шевелить твоим острым язычком. Ну а пока, Эмпуза, какое имя ты дала бы мне?
– Ненависть, – без колебаний ответила Микки.
Золотой злобно улыбнулся.
– О! А ты быстро учишься. Может быть, я даже заберу тебя с собой, когда мы уйдем отсюда. Тебе бы это понравилось, а? Я ведь тот самый мужчина, которому точно известны скрытые желания женщин.
– Мужчина? – Микки язвительно рассмеялась. – Ты не мужчина; ты тварь. Пожиратель падали, который питается останками снов. Мне наплевать, какую шкуру ты натянул на себя! Ты не мужчина.
Он ринулся вперед и схватил ее за руки.
– Не мужчина? Я тебе покажу, какой я мужчина!
Когда и другие твари снова приблизились к ней, Микки выкрикнула имя, заполнявшее ее сердце и душу:
– Астерий!
– Твой любовник, кем бы он ни был, не спасет тебя теперь, и если ты вправду о нем заботишься, я бы предложил тебе помолчать. Ни один смертный не может взглянуть на нас, не утратив часть собственной души.
Похититель Грез дыхнул ей в лицо вонью и, схватившись за ее хитон, сорвал одежду с Микки.
– Закройте ей рот, чтобы она ни звука не произнесла больше! В таком тумане никто нас не найдет, пока не будет слишком поздно для нее – и слишком поздно для них всех.
Они потащили Микки с мраморной дорожки прямо в заросли роз «сале». Микки боролась изо всех сил, била их ногами в пах и по ногам, вовсю старалась ободрать ногтями кожу уродов там, где могла до нее дотянуться, как ее учили на американских курсах самозащиты, – но их было четверо, и они, безусловно, превосходили ее в силе. Похитители Грез швырнули ее на землю, и она увидела, как недавно обработанная влажная почва покрылась лепестками сломанных роз, как будто вокруг нее на землю посыпался розоватый снег. Один из Похитителей зажимал ей рот. Микки не могла кричать вслух, поэтому она снова и снова кричала мысленно: «Астерий! Помоги!..»
– А теперь я покажу тебе, что я настоящий мужчина, – заявил вожак Похитителей, отводя подол короткой туники и берясь рукой за свою огромную плоть. – А потом Страх, Зависть и Эгоизм поимеют тебя в свою очередь.
Он расхохотался, и это был абсолютно безумный смех.
– Самое смешное, что Эгоизм решил позабавиться с тобой последним. А может, и не так. Может, он решил оставить тебя себе на то время, пока мы будем развлекаться с остальными женщинами твоего слюнявого мира, Эмпуза.
Краем затуманенного зрения Микки увидела какое‑то смутное движение – и тут же из тумана вырвался Астерий. Его яростный рев оглушал. Вожак стремительно повернулся к Стражу. И как только Похититель Грез шевельнулся, его тело покрылось рябью и начало меняться... и наконец он стал не человеком, а некоей тварью, такой, какая может существовать лишь в мире ночных кошмаров. У него была чешуйчатая кожа, а змеиные глаза таращились с головы, плоской, как капюшон кобры. Тело осталось похожим на человеческое, но Похититель опустился на все четыре конечности, а из пасти у него пошла черная пена, как у злобной рептилии. Рука Астерия взметнулась, он бросился к твари и оставил рваный кровавый след на груди Ненависти.
Микки услышала яростное шипение тварей, державших ее, и вдруг поняла, что свободна; Страх, Зависть и Эгоизм поспешили встать рядом со своим командиром. Они представляли собой воистину устрашающий отряд. В каждом сохранилось нечто от человеческого облика, но с чудовищными изменениями. Страх превратился в гниющий труп с длинными грязными когтями и перекошенными чертами лица. Человеческое тело Зависти покрылось тошнотворными растениями, чьи побеги прорвались сквозь кожу, как смертоносные иглы. Он присел на корточки, шипя, и напомнил Микки какую‑то ядовитую болотную тварь. Тело Эгоизма удлинилось, у него выросли пучки щупалец, похожих на змей. Он скрежетал мерзкими желтыми зубами, а его руки действовали независимо одна от другой.
Они встали лицом к Астерию, но Страж не прекратил драться. Первым пал Страх, которому когти огромного существа выпустили кишки. Тело Похитителя Грез раскрошилось и растаяло, превратившись в алый дымок, повисший маслянистым облачком над розовыми кустами.
Микки с трудом поднялась на ноги.
– Аэрас! Ко мне! – крикнула она.
Мгновением позже воплощенная стихия Ветра с вытаращенными глазами предстала перед своей Эмпузой.
– Ох, богиня, спаси нас от...
– Гекаты здесь нет. Мы должны спасаться сами. Аэрас, велю явиться твоей стихии. Вызови сильный северный ветер и избавь нас от этого дыма Страха. Быстро, Аэрас!
Побледневшая Аэрас широко раскинула руки. Когда она подняла их, пронесся мощный порыв холодного ветра, мгновенно унесший и утренний туман, и красный дым за пределы Стены роз, в лес.
Вопль агонии отвлек Микки от тающего дыма, она снова посмотрела туда, где происходило сражение. Темные глаза Астерия пылали, он бешено рычал, нанося один за другим смертельные удары по злобным тварям. И каждое точно рассчитанное движение было так же прекрасно, как и убийственно.
Микки подумала, что Астерий – самое восхитительное, что она вообще видела в своей жизни.
Он нанес очередной удар, и Эгоизм скорчился на земле, из его разорванных щупалец брызнула кровь, поднявшись алой дугой над розами. Одним молниеносным движением Астерий пронзил насквозь упавшего Похитителя Грез – и тут же вонзил когти в поясницу Зависти. Тела обеих тварей задрожали – и тоже превратились в облака дыма кровавого цвета.
– Еще раз, Аэрас! – приказала Микки.
Аэрас вновь призвала северный ветер, и тот унес останки Зависти и Эгоизма далеко в древний лес.
– Ах ты, сука, чего ты вмешиваешься! – визгливо заорал оставшийся в одиночестве вожак.
И бросился на Ветер, как гадюка, но Микки среагировала быстрее и оттолкнула Аэрас в сторону. Похититель Грез столкнулся с Эмпузой вместо ее служанки. Плечо и руку Микки обожгло болью. Она упала на землю, а Похититель Грез свалился на нее.
Его тело изогнулось дугой, когда когти Астерия располосовали его спину. С ужасающим рыком Похититель Грез извернулся и вытолкнул Микки из‑под себя. И тут же схватил Эмпузу и прикрылся ею, как щитом.
Астерий мгновенно замер.
Похититель злобно зашипел.
– Чего это ты остановился, Страж? Я прикрыт от твоей ярости всего‑навсего слабым, смертным женским телом. Или ты не хочешь приносить в жертву Эмпузу, даже ради того, чтобы избавить свой мир от ненависти? Ну, думаю, удивляться тут нечему. Кажется, я припоминаю, ты испытываешь особую слабость к Верховным жрицам Гекаты!
Тварь потерлась о Микки своим пахом.
– Ну, я тебя не виню. Ее ягодка такая зрелая, сладкая...
От рыка Астерия у Микки встали дыбом все волоски на теле. Голос Стража прозвучал как голос смертельно опасного хищника:
– Я заставлю тебя мучиться целую вечность за то, что ты осмелился прикоснуться к ней!
– Думаю, не выйдет, Страж. – Тварь потащила Микки с собой, пятясь к Стене роз. – Ты просто отворишь для меня ворота, и я выйду целым и невредимым. Если ты подойдешь слишком близко, Страж, я сыграю роль судьбы и прямо сейчас разорву ей глотку.
Он прижал острый, как нож, коготь к шее Микки.
– Ну, мы с тобой еще разберемся, – прорычал Астерий, осторожно двигаясь следом за Похитителем Грез и его добычей к воротам. – Пусть это займет вечность, но ты все равно заплатишь за то, что прикоснулся к ней.
– Ненависть никогда не иссякает, Страж! Тебе бы следовало уже это знать. – Тварь остановилась, прижавшись спиной к воротам. – А теперь открывай их, и я верну тебе твою Эмпузу, хотя мне было бы приятно оставить ее себе на некоторое время.
Похититель оскалил зубы на Стража, потом наклонился и лизнул солоноватую шею Верховной жрицы.
Это было уже слишком. Микки решила, что с нее довольно. Более чем довольно.
– Ох, черт, нет! – взвизгнула она и изо всех сил воткнула большой палец в выпуклый, как у насекомого, глаз, который тварь так глупо приблизила к ней.
Похититель Грез оглушительно заорал от боли и отшвырнул от себя жрицу, но успел цапнуть когтем, и Микки почувствовала горячую влагу на шее. Она схватилась за рану и упала на землю, сквозь туман боли глядя, как Астерий вцепился в извивающуюся тварь и сгибал ее пополам, все сильнее и сильнее, пока наконец позвоночник Похитителя Грез не треснул с тошнотворным звуком. Астерий поднял Ненависть и вышвырнул за Стену роз.
А в следующее мгновение он уже стоял на коленях рядом с ней, зовя ее по имени, гладя ее щеки, волосы...
Микки попыталась улыбнуться ему. «Все в порядке. Ты тут ни при чем. Я сама их впустила...» Микки казалось, что она произносит эти слова вслух, но что‑то у нее получалось не слишком отчетливо... Потом рядом оказались все четыре служанки. Они плакали – даже Флога, хотя Микки всегда казалось, что Флоге не нравится ее новая жрица... Микки хотелось успокоить их, сказать, что она ничего не боится, и попросить лучше обращаться с Астерием – она ведь знала, без всяких сомнений, что умирает...
Глава тридцать первая
Астерий не желал терять ее вот так – только не из‑за Ненависти, только не тогда, когда Микадо внесла в его жизнь любовь, желание, доброту и принятие, – все, что было прямо противоположно Ненависти. Он поднял ее на руки и повернулся к обезумевшим воплощениям стихий.
– Давай отнесем ее к фонтану, Страж, – сквозь слезы проговорила Джии. – Там мы обмоем ее, а потом положим в храме Гекаты и вознесем к богине молитвы о ее душе.
– Она не умерла, – сказал Астерий и угрожающе рыкнул, когда Джии попыталась приблизиться к нему.
– Еще нет, но ее рана смертельна; очень скоро ее дух отправится во владения Гадеса, – надломленным голосом произнесла Нера.
– Нет! Ей не судьба умереть сегодня!
– Богини судьбы рассудили иначе, – чуть слышно сказала Аэрас.
– Тогда мне плевать на богинь судьбы!
– Страж, что ты собираешься делать? – спросила Флога.
– Я потребую то, на что имею право от рождения.
Крепко держа в руках безвольно повисшее, истекающее кровью тело Микадо, он двинулся мимо стихий, но мягкая рука Джии коснулась его руки, вынудив остановиться. Когда Астерий посмотрел на нее, Земля твердо встретила его взгляд и спросила:
– Чем я могу помочь тебе?
Астерий поколебался лишь долю мгновения.
– Иди в храм. Может быть, сила стихий поможет моей мольбе достичь ушей Кроноса.
Не медля более и не интересуясь, следуют ли за ним стихии, Астерий стремительно направился к храму Гекаты, яростно грохоча копытами по мраморной дорожке. Он старался не думать о том, что Микадо совсем неподвижна и что слишком много ее крови пролилось уже на него. Зверь просто мчался вперед.
Он взлетел в храм, перепрыгивая разом через три ступени, и резко остановился перед священным огнем Гекаты. Опустившись на колени, Астерий осторожно положил Микадо рядом с огнем. Он услышал, как следом за ним в храм торопливо вбежали служанки. Они быстро заняли свои места, образовав привычный круг.
– Она еще жива? – спросила Джии.
Астерий посмотрел на свою возлюбленную. Глаза Микадо были закрыты, лицо побелело. Кровь все еще лилась из длинного широкого разреза, пересекшего ее шею, но грудь поднималась и опускалась в судорожном дыхании.
– Жива, – ответил он.
– Сделай что сможешь, Страж. Мы не хотим терять еще одну Эмпузу, прежде чем того потребует судьба, – сказала Джии.
Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.
– Тогда создайте священный круг, стихии.
– Ты ее любишь, правда? – неожиданно спросила Флога.
Астерий быстро перевел взгляд на Огонь.
– Да.
– И ты хочешь ее спасти, чтобы потом увести от нас? – задала следующий вопрос Огонь.
– В день Бельтайна, кельтского праздника костров, жрица нашего мира встретит свою судьбу, – сказал Астерий. – Я клянусь вам в этом.
– Несмотря на то, что ты ее любишь? – спросила Аэрас.
– Не так давно вы видели, как я сражался с Эгоизмом. И я не впервые встречаюсь именно с этим Похитителем Грез. На этот раз я победил. Я не принесу в жертву сны и мечты всего человечества ради себя самого во второй раз.
Астерий посмотрел на Микадо и нежно коснулся ее щеки.
– Ты не зверь, – тихо произнесла Джии.
– Я зверь, – ответил Астерий, не глядя на Землю. – Но я также и человек, и любовь Микадо сделала человека сильнее зверя.
– Тогда четыре стихии помогут тебе спасти твою любовь. – Джии бросила взгляд на Аэрас. – Начинай, Ветер.
Аэрас раскинула руки.
– Я призываю Ветер в священный круг!
И тут же воздух ожил.
Следом Флога точно так же широко развела руки, взывая к своей стихии:
– Приди ко мне, Огонь!
– Вода! Я призываю тебя явиться ко мне! – воскликнула Нера.
– Земля! Я взываю к тебе: заверши круг и увеличь силу нашего Стража, замкнутого в круге! – громко сказала Джии.
Астерий почувствовал, как сквозь него потекла сила стихий. Он наклонил голову и протянул руки, испачканные кровью его любимой. Голосом, усиленным Ветром, Огнем, Водой и Землей и зверем, скрытым в нем, он закричал, обращаясь к далеким небесам:
– Кронос! Великий бог мира и неумолимого времени! Титан, отделивший Небо от Земли... Отец! Я зову тебя твоим древним именем и так, как дает мне право моя кровь! Я прожил многие века и никогда прежде ни о чем тебя не просил. Ни о признании либо власти. Ни о любви либо приятии. Но сегодня я взываю к тебе по праву рождения и прошу: даруй мне силы спасти эту смертную. Ее жизненная нить оборвалась прежде времени... она еще не спрядена до конца!
Священный огонь дрогнул, и в его мигающем свете появилось мужское лицо – лишенное возраста, но резко очерченное, словно высеченное из камня временем и опытом. Это лицо Астерий узнал бы когда и где угодно, потому что оно было точным отражением его собственного.
– Отец... – Астерий склонил голову.
Титан не стал приветствовать Минотавра. Вместо того он кивком указал на Микадо.
– Это и есть та смертная, которую тебе хочется спасти?
– Да, это она.
– Это Эмпуза, жрица Гекаты? – спросил Кронос.
– Да.
– Тогда ее спасение будет лишь временным.
– Она еще не прожила предназначенное ей время. Бельтайн еще не наступил, – возразил Астерий.
– Что с ней случилось? – поинтересовался титан.
– Ее ранил предводитель Похитителей Грез, Ненависть. Я не могу допустить, чтобы она умерла от прикосновения этой твари.
Кронос наконец посмотрел на сына.
– Ненависть убила ее, но ты хочешь, чтобы ее спасла любовь?
Астерий стиснул зубы, но кивнул.
– Хочу.
– Любовь... – Кронос хихикнул. – Я удивлен твоей слабостью, Страж.
– Я знаю теперь, что любовь слаба лишь тогда, когда эгоистична, – ответил Астерий с вызовом.
На лице титана промелькнуло удивление.
– Ты напоминаешь мне твою мать.
– Наверное, потому, что она тоже поняла слабость тех, кто любит ради самих себя.
Кронос нахмурился.
– Я не привык слышать оскорбления от тех, кто просит моей помощи.
– Я не хотел тебя оскорбить, – быстро произнес Астерий. – Я всего лишь сказал правду.
– Ну, как бы то ни было, мне надоел этот разговор.
– Кронос! Прости меня! Я не хотел...
– Замолчи! – Пламя бешено взметнулось, пол храма богини содрогнулся. – Я еще не закончил. Я выполню твою просьбу. Ты можешь поделиться частицей своего бессмертия с этой жрицей. Имей в виду, очень маленькой частицей. Это лишь единожды удержит ее от путешествия во владения Гадеса. Но знай, что у той искры бессмертия, которую ты ей уделишь, есть своя цена. Даже после того, как женщина умрет, она будет нести в себе частицу твоего духа. Ты будешь чувствовать себя полноценным лишь тогда, когда она будет рядом с тобой, и твой дух будет тогда цельным. А когда она покинет этот мир, твое сердце опустеет, а твои дни наполнятся одиночеством. Подумай хорошенько, прежде чем сделаешь выбор.
– Я уже сделал выбор. Я знал, что придется как‑то заплатить за то, я что позволил себе любить ее. И я сразу это принял. А теперь я не против заплатить за ее жизнь.
– Ну хорошо. Твоя кровь дала тебе право просить у меня какого‑то дара, но больше меня не беспокой. Ты выбрал Гекату, и, значит, именно к этой богине ты должен обращаться впредь.
И, не добавив больше ни слова, титан исчез.
Астерий посмотрел на Микадо. Отец даровал ему возможность спасти ее, но как это сделать? Он должен передать ей частицу своего бессмертия... частицу своего духа. И тут Астерий понял. Он медленно наклонился и коснулся губами губ Микадо. Целуя ее, он всем сердцем желал ей жизни... желал разделить с ней себя, желал, чтобы она снова приняла его...