Еще немножко – и путь мой завершен. Уткнулась в огромные, деревянные двери, украшенные позолоченными лианами сказочных растений и букетов вычурных цветов.
Замерла в ожидании. Буквально мгновение – и Виттория поравнялась со мной.
… на ее лице выплясывала коварная улыбка.
Ух, не к добру, НЕ К ДОБРУ эта змейка изогнула ее губы. Попомните мои слова. Слишком хорошо я знаю эту женщину, чтобы просто списать все на интригу.
Пристальный пытливый взгляд на меня…
Глаза в глаза.
(а ухмылка так и не сходит с ее личика)
- Последний шанс тебе даю, - добродушно, но все же с загадкой, некой издевкой и таинством, произнесла Виттория, - не отказываешься от своих слов? По-прежнему смелая и… непоколебимая?
Коварная улыбка, моя, в ответ.
- Я все еще в игре, мадам.
Замигала бровкой.
- Тогда…, - резкий разворот; уверенно, смело растолкав, распахнув обе створки дверей перед собой, прокричала, - ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ… В МИР ВАМПИРОВ И ПОЛУКРОВОК, дорогая…
Глава Пятая
И как только в голову Виттории могла прийти такая чушь?
Чушь?...
Я замерла в недоумении.
Ужас, тихим, жадным настом покрывал все внутри меня, обездвиживая, лишая даже права дышать…
Ужасный, гадкий запах… приторный, солено-едкий… врезался в мое сознание, заставляя сражаться с непонятными чувствами…
Я не могла понять, что это было.
Не могла…
(или, просто, не хотела признаваться сама себе?)
Увиденные, увиденные картины… правды… напрочь списывали рассудок со счетов. Все попытки объяснить логически, адекватно... происходящее, скатывались к нулю.
В какое-то, крайнее для моей смелости и остатков храбрости, мгновение… захотелось дико завизжать и тут же броситься наутек.
|
|
Но нельзя. Нельзя.
«Не теперь», - обреченно проконстатировал разум и тихо запищал от ужаса.
Виттория продолжила свое шествие, и я была вынуждена идти за ней.
Попытки не отставать, вести себя манерно, сдержано, уверенно…
Но…
Дрожат руки, ноги подкашиваются…
Приступы тошноты… волнами подкатывают к горлу, душа и туманя сознание.
Иду. Иду вперед, пытаясь бессмысленно смотреть пред себя и не обращать внимание на…
Мужчины и женщины, представители «сливок общества», шикарно разодетые, галантные, правильные, вежливые, воспитанные как Леди и Джентльмены, доныне казавшиеся мне эталоном правильности и идеальности, сейчас превратились в мерзкий разврат…
Плотские игры, лобзания, страстные, гадкие, похотливые объятия…
И, и, И! как бы не хотелось признаваться, но… все это сопровождалось каким-то умопомешательством…
Вместо поцелуев… были укусы… УКУСЫ… кровь текла… по шее, рукам…
Текла рекой, и никто не пытался ее сдерживать.
Играясь, смакуя,… они слизывали капельки, ручейки багровой жизни,… наслаждаясь безумием.
И пусть все это было скрыто полумраком, шальными взрывами дурманящей, эйфорической музыки, все казалось ничем иным, как больной оргией наркоманов.
Это… это хуже, чем просто вечеринка… под дозой. Это хуже даже чем закрытое пати[4], где все до последнего под прессом ЛСД.
Это был… порочный ад, даже для такой больной меня, как я теперь.
Кровь, кровь… Неужели эти люди, действительно, думают, что они – вампиры?
И все это – и есть Аетфе, и есть вечеринка Виттории?
|
|
Крестная уже сидела у барной стойки, в пол оборота повернутая в мою сторону.
Спешно добралась я до пункта назначения и присела рядом.
- Вижу, ты под впечатлением, - прокричала (пытаясь прорваться сквозь шум и гам музыки) Виттория и мило улыбнулась. Резкий разворот к бармену, - две «Кровавых Мэри».
Мои глаза округлились от ужаса. Внутри все испуганно сжалось.
Она думает, что я тоже буду пить кровь?
Э-эй…
Лучше бы я еще дома выкурила травки, или закинулась колесиком Фена[5], чтобы сейчас не сходить с ума от истерики, что вот-вот уже вырвется наружу, чтобы спокойно пережить эту ночь.
Два бокала… с красной жидкостью встали передо мной.
Нервно сглотнула и невольно скривилась от ужаса.
Вдруг Виттория радушно рассмеялась и ласково похлопала ладошкой по моей коленке.
- Девочка моя, расслабься. Это – всего лишь томатный сок. Я же понимаю, через что ты сейчас проходишь. Давай сядем за столик, чтобы музыка нам не мешала. Думаю, стоит кое о чем поговорить.
Схватив свой бокал «Мери», она тут же пустилась в ход.
А я, словно дурочка, все еще непонятливо моргая глазами, пыталась ей подражать.
***
- Прости, крестная, но я думаю, все здесь... слегка сбрендили. Вот и все.
Загадочно улыбнулась.
Вдруг игриво вздернула бровкой и вкрадчиво прошептала:
- А разве не этого ты хотела? Чего-то невероятного. Стоящего. Независимого… СВОБОДНОГО.
- Все это… здесь не причем. Они – пьют кровь… и думают, думают…
Вдруг бокал с моим напитком вспыхнул огнем, напугав меня до чертиков, так и не дав договорить.
|
|
Буквально секунды пять-десять, чтобы я могла понять, что не брежу, и пламя тут же потухло.
Тяжело сглотнула. Удивленный, немой взгляд на Витторию.
Лишь ухмылка на ее личике плясала в ответ.
Еще мгновение – и мой бокал сам сдвинулся с места и в миг приблизился к тетушкиному.
Еще секунда – и в дребезги разлетелся подсвечник на нашем столе.
- Таких штучек я могу показать тебе уйму. Хотя это не совсем доказывает, что я – ВАМПИР, но то, что… не человек, уж точно. Не находишь?
- Т-ты – в-в-вампир?
- Да, моя девочка. Я вот уже скоро как пятьсот лет, как Вампир.
- А? – только и вырвалось из меня, нелепо приоткрылся рот. Глаза выпучились до боли.
Разум упорно твердил, напоминал, что моя крестная – сумасшедшая.
- Правда, из них, - продолжила отвлеченно свой рассказ, не обращая внимания на мое внутренне оцепенение, - пробыла сто лет под землей. Заживо закопанная. Братец постарался. Видишь ли, обратил меня мой муж… в вампира. Вернулся из долго военного похода… мертвым, и меня забрал в свою вечность. Забрал. А мой старший братец все это пронюхал. Обвел вокруг пальца, втерся в доверие… И Ферни, будучи доброй души человек, существом, уступил. Обратил и его. Эх, знали бы мы тогда, какая цена за то доверие и дружбу! Меня в плен земле, на далеком, заброшенном острове Искья, а мужа – на куски и в пламя.
- Соболезную, - пробурчала что-то невнятное себе под нос, все еще сражаясь с «за»… и «против».
- А кто еще из наших… тогда?
- Все.
- Мама?
- Сразу после твоего рождения… обратили.
- Папа?
Загадочная улыбка.
- Луи, Луи… Эх, мой верный друг Матуа. Уже триста лет, как земля носит этого прекрасного вампира. Если бы не его поддержка, ух, сколько бы я дров наломала…
Тяжело сглотнула.
НУ, НЕ ВЕРЮ! НЕ ВЕРЮ Я!
- Мигель, - но все равно веду эту игру…
- Ох, Мигелюшка. Лет двадцать ему было, когда Луи обратил его.
- Шон?
Нервно хмыкнула.
- Шон… Ему было двадцать, когда стал... А знаешь, знаешь, почему мы поженились только через пятнадцать лет после знакомства?
- Нет.
Загадочная улыбка. Загадочная, но целиком сквозящая печалью и болью.
- Потому что я сама лично его приговорила… к пятнадцати годам погребения под землей. … vivi sepultura[6]… Справедливость? Разве это было справедливо? Знаешь, - замерла на мгновение, перебирая воспоминания, подбирая слова, - я, когда его первый раз увидела, то сразу захотелось голову свернуть ему. Весь такой скользкий, алчный, вертлявый, самовлюбленный, горделивый жук. Но потом, потом, как узнала ближе, … то, как он душой и телом постоял за друга, друзей… Это просто нечто. Казалось, как такой хитрый, эгоистичный, всегда добивающийся своего, экземпляр, мог вот так легко… предложить свою жизнь во имя друга. – Пристыжено хихикнула. – В общем, еще на суде… у меня крышу повернуло не в ту сторону. Кораблик мой… поплыл вспять, борясь с течением. Пятнадцать лет ходила я день у день… к нему на могилку, тихо моля… простить меня. Я знала, знала, что он меня не слышит, и даже не знает, что я рядом. Но ходила… Больная? Больная. Сумасшедшая, влюбленная дура. Боже, Асканио уже не раз срывался… раскопать Шона и четвертовать… за это МОЕ помутнение. Представляешь? Лишь Матуа, твой отец, меня поддерживал все это время. Не давал отчаиваться. А потом, потом, как только я поняла (а мне приснился вещий сон), что Шон сегодня… (тогда, два года назад) очнется и выберется из могилы, спадут оковы vivi sepultura, я… я СБЕЖАЛА. Собрала вещи и... уехала в Рим. Сбежала. Было невыносимо страшно осознавать, что все эти… пятнадцать лет я ЛЮБИЛА того, кому… даже, может, и не нравлюсь. Представляешь? Я жила надеждой, у которой даже СЕМЯ не было.
Тяжелый вдох.
- Знаешь, чего в те дни мне больше всего не хватало?
- Чего?
- Бренности… Обычной человечной смертности. Когда отчаяние окончательно захлестнуло разум, я попыталась покончить с собой, – (нервный смешок) – Чего я только не вытворяла, что не попробовала. Но жизнь теплилась во мне, разгораясь еще ярче, с болезненной силой. Даже кол в грудь…. меня не мог убить, не мог лишить сознания. Я была заключена оковы Вечности и Безумия. В бессмертном флаконе. В тот момент мне было хуже, чем когда… сто лет тлела под землей,… сто лет. Ожидание, ожидание приговора - … это невероятно больно. Больно…
Замерла. Затихла.
- А дальше?
(слезы бежали шальными струйками по моим щекам; в эти слова… было невозможно не верить …)
- А дальше… Дальше… В один прекрасный день (не знаю, не знаю сколько прошло тогда времени, сколько он думал, рассуждал, ждал, прежде чем приехать; не знаю – для меня то была ужасная вечность…). Постучал в мою дверь. Не могла поверить глазам… А знаешь, знаешь, что он мне тогда сказал вместо простого, человеческого «привет»?
(я молча закачала головой в ответ)
- «И почему ты еще не одета? Через полчаса… у нас венчание. А мы еще кольца себе не выбрали».
… Представляешь? Сорванец… маленький.
Смущенно захихикала, пряча лицо в ладошках.
Глава Шестая
***
- Но почему я раньше… никогда не замечала? Почему… не рассказали?
- Твои родители решили дать тебе максимально долго побыть человеком… Простым, бренным. Дали вырасти тебе на почве ценностей тех, которыми когда-то мы сами жили. Человек. Быть человеком – отличная школа, дабы став чудовищем, вовсе не превратиться в животное.
- Почему сами не рассказали? И почему только теперь я узнаю?
- Сами… пытались, еще как пытались, но ты же сейчас никого, кроме себя, не слушаешь… А напрямую… побоялись, резко и неожиданно, не хотели еще сильнее тебя не оттолкнуть от себя.
- Я – тоже вампир?
- Полукровка. Рожденная от вампира и смертной.
- Как настроение, мои милые дамы? - Вдруг к нам подошел тот самый «уродец», Доминик, кажись, и, не дожидаясь особого приглашения, уселся за столик.
Вальяжно развалившись, как на троне - король, бесцеремонно, не скрывая своего интереса, уставился на меня.
- Пока тебя не было, все было безупречно.
- Ах, ах, как же ты меня любишь, моя дорогая Виттория.
- Безусловно, Доми, безусловно.
- Уже рассказала про нас? – короткий, вопросительный взгляд на тетушку.
- Да.
(а я молчу, боясь упустить что-либо важное; хотя, наверно, больше мечтая убедиться, что история про вампиров – больная шутка)
- Отлично, тогда через полгода свидимся… на Эйземе, красотка, - мило улыбнулся мне молодой человек и игриво замигал бровью.
- Бельетони, может, не будешь клеиться? Ей же только восемнадцать.
- А хороша ж то как! – ядовито улыбнулся Виттории.
- Но не по зубам, вам, мон синьор, - набравшись (казалось бы, уже давно умершей) храбрости, прорычала я в ответ.
- Ох, ох, - наиграно закачал головой, «страдая» от горя. – Ладно, не скучайте. Я еще вернусь.
Спешно поднялся и, бросив короткий прощальный взгляд на меня, тут же спустился к танцполу по ступенькам и слился с толпой.
- Кто это?
Тяжелый вдох.
- Недетепаный Казанова. Доминико Роберто Джованни Бельетони. Основатель Ордена Полукровок, Эйзема, а нынче там лишь как гость… за свои проколы, - печально улыбнулась. – В общем, забудь. Тебе с ним водиться не стоит. Самодовольный, горделивый павлин. Вместо души – пустота, или же правильно сказать – жажда к развлечениям. Да и только.
- Что значит, что через полгода на Эйземе… свидимся?
- Восемнадцать с половиной лет назад… был заключен договор. В твои девятнадцать ты, Жозе, должна будешь выбрать… к какому Ордену принадлежать: к Вампирам или Полукровкам. А для этого полгода поживешь на Искье, и полгода – на Эйземе. Познакомишься с бытом, жизнью, постулатами двух Конфессий – и сделаешь полноценно осознанный выбор.
- А если я не хочу? Не хочу никуда ехать, ничего выбирать?! – едва сдержалась от крика (или мне только показалось, что я сдерживалась?).
- Прости, но здесь у тебя выбора нет. Должна будешь выбрать сторону. Те, кому будешь служить, и те, кто душой и телом будут за тебя заступаться.
- Но вы? Мама, папа…
- Все мы – Искья. Но ты – Полукровка. Может, захочешь быть с такими, как ты…
Ну, вот. Даже в этом больном бреду крестной, в своей семье я снова… – ВЫРОДОК.
Благодарю.
- Чушь! Все это – полная чушь! – гневно рявкнула и тут же встала из-за стола. – Я в туалет, - любезно (и это сквозь такую злобу?) объяснила свои действия, давая понять, что сама справлюсь… и сопровождать ненужно.
Резкий разворот – и в толпу. А дальше, дальше - расспрошу, найду, куда спрятаться и все обдумать…
… если тут, конечно, еще кто остался в адекватности, чтобы дать внятный ответ на вопрос.
Чертовые наркоманы!
***
Секс в туалете. Нет, я такого никогда не понимала.
Типа спрятались, но у всех на виду. Очень разумно.
Раздраженно скривившись, смирившись с неудачей, нырнула в комнатушку с карикатурой на дверях… «писающий мальчик».
Глубокий, тяжелый вдох.
Наконец-то одна. Относительно тихо… и спокойно.
Да уж, такой дурной ночи… в моей жизни не было. Конечно, еще не предел прежних скитаний, но сумасшествия хоть отбавляй.
***
- Ты куда?
- Жо где-то пропала, - нехотя ответила Виттория.
- Оставь ее в покое. Пусть подумает, переварит услышанное. - Заботливо прошептал Асканио и, потянув девушку за локоть немного на себя, назад усадил в кресло. – Не дави на нее.
***
(Жо)
Просидев в туалете, на комоде, возле зеркала, минут десять, наконец-то стала… понемногу приходить в себя.
Не верить – мое право. Пока это возможно – пока и буду сохранять в себе нотки рассудка.
Нехотя спрыгнула на пол. Отворила двери. И едва вывалилась наружу, как кто-то обхватил меня за талию, и, оттащив куда-то в бок, тут же прижал к стене.
Доминик.
Ну-ну.
С вызовом и неприступностью, гордо задрав нос вверх, я уставилась ему в глаза.
- И? – короткое, вопросительное. Надменное.
Вдруг плотно прижался ко мне, наглым образом вклинивая между моих ног свое колено. Еще сильнее придавил к стене.
Глаза в глаза.
Жар его дыхания обдавал мои губы.
Пыталась держать себя в руках, прятать волнение.
- Так значит, уродец? – наконец-то изрек,… прошептал Доминик.
- Так значит… из обидчивых? – ехидно улыбнулась в ответ.
- Больше из злопамятных…, - и игриво прищурил глаза.
Робкий вдох и снова изобразила улыбку.
- Я не боюсь.
- Я заметил, - спешно ответил.
Вдруг отдернулся в сторону, лишь на мгновение. Не сразу поняла, что задумал.
Мимо проходила официанточка… и на подносе несла разного рода напитки. Вот Доминик и дернулся к ней. На ходу вырвал из бокала вишенку и снова прильнул ко мне. Вновь прижался своим телом, наглым образом заставляя чувствовать его всего…
- Будешь? – протянул мне ягоду, аккуратно удерживая ее за веточку.
Нервно хмыкнула.
- Не голодна.
- А я – голодный.
Коварная улыбка выплыла наружу.
Проворным движением оторвал лишнее от вишенки и вдруг… «нечаянно» уронил мне ее на грудь. Та спешно скатилась в щелку и замерла. Не успела я среагировать на такую вольность, как Доминик тут же прильнул своими губами к моему телу. Влажный язык скользнул по коже, в попытке достать, схватить ягодку. Я смущенно дрогнула и попыталась отстраниться (неудачно, ведь зажата в объятиях, придавлена к стене). Ловкое движение - и мерзавец, поймав языком «проказницу», втянул в себя.
Гордо выпрямился. Медленно, растяжисто прожевал свой трофей, скривившись в самодовольной, коварной, ликующей ухмылке.
Ну, кобель. Ну, Казанова напыщенный!
Моя кокетливо-надменная улыбка давно уже скатилась в злобно сжатые губы.
- Еще что-то подобное выкинешь - и я оторву тебе твое мужское достоинство, - гневно дернулась, пытаясь вырваться наружу. – Отпусти.
Нехотя отстранился, все еще не снимая с лица маски победителя.
Короткие, резкие, уверенные движения – и вырвалась из плена.
Спешно пошагала прочь.
***
- Жозефина, - радостно вскрикнула Виттория, едва я стала подниматься по ступенькам, к столикам.
Рядом с ней сидел интересный мужчина, лет так тридцати пяти. Явно выраженные черты француза. Большой прямой нос, тонкие, ядовитые губы, ледяные, холодные, неприступные глаза… Красавец, не иначе.
Но разъяренная фривольностью Доминика, я была готова разорвать любого, кто был мужского пола.
- Познакомься, это мой брат – Асканио.
- Здрасте, - злобно фыркнула я, так и не удостоив дружелюбным взглядом. – Мы сегодня пить еще будем? – обратилась я к Виттории, наверно, как никогда грубым, злобным тоном.
- Может, еще «Мери»?
- А, может, водку?
Удивленно вздрогнули ее брови.
- Водку, так водку…
Ух, как меня взбесил этот напыщенный кобЕль. Нет, ну, вы слышали? Видели?
Я… Я в шоке.
Полукровка, Основатель Ордена. Да пусть хоть сам дьявол, мне то что? Но такой наглости и вольности я никому не позволю! Ишь какой прыткий!
… хотя чего кривить душой.
Понравилось, черт подери, еще как понравилось!
Глава Седьмая
Явились домой лишь к обеду.
Кроме того, что я напилась до полного забытья, больше ничего знаменательного на этом празднике не произошло.
На тему вампиров с родителями я не решалась заговорить…
Вплоть, пока не наступил вечер воскресенья.
Оказывается… в понедельник с утра… я УЖЕ лечу в Италию, на остров Искья. Но только уже не на одну ночь веселья, а на ПОЛГОДА.
Нет, ну, вы представляете?
***
Слезы. Крик. Истерика. Гневные высказывания… и в итоге скандал, ужасная ссора.
Вот так я покинула отчий дом, чтобы наконец-то уверовать в то, что … вампиры и полукровки все же… СУЩЕСТВУЮТ.
… будь они проклятые.
***
Виттория любезно провела со мной первую неделю на этом острове.
Жить пришлось в небольшой комнатке (каменные стены, невысокий потолок; настоящая келья монаха), зато одной.
Арагонский замок. ЧуднОе место. Огражденный со всех сторон водой (единственным проходом к нему был длинный мост, переходящий в туннель, а уж затем терраса, дворик… и поход на цвингер, где и обитали жители этого загадочного городка), замок больше напоминал темницу, место заточения, чем убежище, или «дом», «школу».
Бесспорно, на Аетфе (из-за загадочного, коварного леса, где можно уединиться, укрыться, куда сбежать; или из-за пафосной, аристократической вычурности?) было лучше.
Здесь же – как на ладони, разве что со скал – да в воду… И лишь пучина скроет от надоедливых лиц.
Ох, а тошнотворных экземпляров сколько!
Оказывается, ребята, у вампиров бывают дети.
(и как Бог мог так ошибиться?)
Не верю…
Неужели, если бы мне родители рассказали о моей сущности при самом рождении, с самого начала, когда котелок (разум) стал варить, я бы тоже стала таким моральным уродом, как здесь… некоторые?
С «комплексом» Бога или Богини, молодые особи расхаживали, изображая пупок вселенной.
Подумаешь, умеют быстро передвигаться. Раны затягиваются, как на собаке (вернее, еще быстрее, как лунка льдом в сорокаградусный мороз). Прыгают высоко, кусаются больно.
В общем, самое настоящее… дикое животное.
Но все равно! Разве это - повод возомнить из себя Божество? Считать себя выше других?
Для них - люди не просто букашки, не просто низшее сословие. Нет. Для них люди - обычная, бездушная… еда.
Мда.
А я… а я – Полукровка.
Здесь таких очень мало, да и относятся к нам… предвзято.
Мне-то все равно. Я плюю на них с высокой колокольни, живу сама по себе, общаясь с другими лишь по нужде или учебе. Но те, кто слабее характером, сразу ломаются, срываются, убегают в слезах,… или же, что еще хуже, - становятся страшными лизоблюдами… перед вампирами.
Не зря существует другой, НАШ Орден. Ой, не зря…
Ах, да. Учеба! Даже здесь осталась она в моей жизни: основы высшей математики, изучение различных языков (теперь, кроме французского, мне навязывали итальянский, испанский, русский, латынь и (внимание!) китайский и японский).
Мама дорогая…
О физике, химии, астрологии, истории, искусствоведении, естествознании, религии, этике, психологии, социологии, политологии и прочей ерунде… не стоит даже упоминать, иначе мозг взорвется сразу (и не только у меня).
Единственным, чем здесь действительно покорили, – так это богатейшей кладезю раритетных изданий книг разных направлений, течений и времени публикации.
Конечно, и художественной литературе здесь место нашлось, но шла она больше как предание минувших дней будущим поколениям, памятники истории культуры разных времен и народов. А мне то что? И на этом спасибо!
Целые вечера я просиживала за книгами, перечитывая английских классиков в оригинальных изданиях (их времени), других же народов – в отличном, качественном переводе.
Так, например, мне довелось увидеть издание трагедии «Ромео и Джульетта» Шекспира… 1599 года выпуска.
Мама дорогая.
Я боялась на нее… даже дышать.
~*~
Одна отрада, одно счастье…
Вот тебе, Жо, и твои полгода на Искье: холодная война с недорослями-вампирами, чтение уникальных книг и изнасилование мозга ненужными науками…
Глава Восьмая
***
Урок французского. Бог мой, и за что мне такая кара?
Преподавательница (местная красавица; надменная, самоуверенная, развратная француженка) как всегда опаздывала.
Я по привычке уселась за самую последнюю парту и пыталась сосредоточиться на чем-то приятном. Пыталась думать о своем.
Н-но не получалось.
… ведь напыщенная, с комплексом Божества, Пенелопа (я вам о таких, как она, рассказывала) пыталась в очередной раз меня вывести, спровоцировать драку, чтобы Жо вновь отправили к Асканио за новой порцией нравоучений и наказаний (аля лишить права в эти выходные развлекаться в ночном Неполе).
Глубокие вдохи. Тупо не слушать.
… еще держусь.
- Нет, но ты скажи? Скажи, зачем вообще такие недотепы, как полукровки? Ни рыба, ни мясо. Вынести можете много, живете вечно, а тело, тело то что? Настоящая каторга, а не существование.
(я закрыла глаза, дабы не видеть это тупое существо перед собой и пыталась напевать про себя любимую песенку)
- Что молчишь? Сказать нечего?
- Тебе еще не надоело?
- Нет. Я просто хочу, что бы ты признала… Полукровки - … ошибка Природы. Глупая попытка быть такими, как мы.
(ну, ну, Жо.! Еще один вдох и считай до десяти; нет! Двадцати… пяти)
- Почему же это? – от его голоса меня даже передернуло на месте. Спешно раскрыла веки и уставилась на нежданного гостя.
Доминик?
- Ой, здравствуйте… - покраснела от смущения Пенни, тут же расцветая, как майская роза. Нелепые движения – попытка принять вид шикарной Леди.
Я невольно рассмеялась. Курица.
- Между прочим, - продолжил Бельетони, - ваша, вампирская, кровь ничего не может, кроме как ЛЕЧИТЬ… людей и полукровок, - вдруг уселся за парту рядом… и самым нахальным образом… (Аааа! Спасите!) обнял меня за талию.
Я нервно дрогнула, дернулась в сторону, и готова была уже вовсе встать и уйти, но вдруг уловила явные перемены, смятение Пенелопы. РЕВНОСТЬ! ЗАВИСТЬ! Оба-на!
Замерла. Застыла, тут же откинув прежние намерения.
Грациозно выгнулась, чуть ли не откровенно прижимаясь боком к своему «соседу».
Доминик воспринял это то ли как комплимент, то ли все же раскусил, понял мою игру, а потому еще сильнее прижал меня к себе, поудобнее обхватив своей рукой за талию.
- А вот наша кровь,- (короткий взгляд на меня) – способна передавать опыт и способности… от одного к другому. Даже вампирские штучки мы можем… усвоить, - и игриво вздернул бровью.
- Т-так это правда, что Вы… ты умеешь, читать мысли?
- И не только.
Вдруг что-то переменилось в Пенни. Сломалось… или это отчаяние заиграло, как дрожжи в бочке? Пошла на абордаж, чес-слово!
Выгнулась, едва не распластавшись на всю парту, приблизилась к Доминику… и похотливо, вкрадчиво, интимно прошептала:
- А вы бы могли продемонстрировать свои способности мне… наедине?
Я застыла в ожидании и недоумении.
Эта дура совсем рехнулась?
Бельетони ехидно улыбнулся и вдруг приблизился к ней в ответ. Глаза в глаза, губы к губам… на расстоянии дыхания (но рукой все еще, ублюдок, меня-то обнимает!) проворковал:
- А, может, сразу… пойдем сейчас в туалет... и я тебе засажу?
От грубости и неожиданности она даже отпрянула немного назад. Замерла, глотнув слова.
Я, задетая такой пошлостью, тут же попыталась встать и уйти, но Доминик со всей силы меня тут же отдернул и усадил назад.
Дикий хохот вырвался из его груди.
- Девушка, будьте осторожны со своими словами и желаниями, - грубо, дерзко, унизительно отчеканил слова Пенелопе в лицо и ядовито ухмыльнулся.
Отворилась дверь.
А вот и Француженка.
Короткие шаги к столу и вдруг замерла.
- Доминико?
- Здравствуй. Можно, я погостюю у тебя на уроке? – мило улыбнулся, даже не думая вставать (для приветствия).
Мне показалось, или та покраснела… от смущения?
- Д-да, конечно. Буду рада, – перевела недоуменный взгляд на меня (на мгновение застыла), а затем, как бы одумавшись, повела его дальше,… бессмысленно уже скользя по ученикам. – Простите, что опоздала.
Присела.
- Что там на сегодня? Все готовы…
- Что ты ей уже сделал? Бедная, так покраснела, когда тебя увидела, – ехидно улыбаясь, прошептала я Доминику.
Короткий смешок и прикусил нижнюю губу.
- Если я тебе расскажу, то ты меня обвинишь в извращении.
Я возмущенно закатила глаза под лоб и отвернулась.
Ну, да. Да. Неужели, ты, дорогой мой, успел ко всем уже приклеиться?
- Жозефина, может, ты нам прочитаешь и переведешь? – холодным (с зарытой где-то далеко ненавистью) произнесла мисс Франни (так я ее зову). Ревность? Да уж, не хватало мне еще и ее «любви».