- Неужели? Ты так ему веришь? Веришь? Что даже не можешь услышать, что твой Доминик… от тебя… ОТКАЗАЛСЯ? ИСПОЛЬЗОВАЛ? Добился и выбросил?
Желчно рассмеялась я.
- Такого никогда не будет. Ясно? – яд выплюнула в лицо.
Промолчала та.
- Я убегу. Все равно убегу. Снова и снова. И не удержишь ТЫменя.
Выровнялась, вытянулась, гордо задрав подбородок Виттория.
- Попридержи узды, девочка. Отсюда еще никто не ступал…, без моего ведома, и шагу. Ты – не исключение: не улизнешь.
Захохотала. Дико. Желчно. Захохотала Колони мне в лицо.
(впервые со мной была такой;
враг? Враги мы теперь? По разные стороны баррикады?
что же… я принимаю! принимаю вызов!
не испугаюсь!)
… гордо задрала нос.
Ну, ну.
Ядовито ухмыльнулась.
- Все… когда-то спят.
- Дорогая моя Жозефина, - вдруг приблизилась. Глаза в глаза, лицо к лицу. Тихо зашипела. – Я избавилась от привычки дышать… А ты говоришь… о каком-то сне! - (и снова дикий хохот) - Если я сказала, что ты не выберешься – то значит, так и есть. Без вариантов.
- Ах, так? – нервно дрогнула, дернулась на месте.
Улыбнулась (губы ее скривились в гадкой, унизительной тонкой линии).
Игриво вздернула бровкой.
- Так.
Резкий шаг (мой) вбок, рывок, уверенные движения – и забралась на выступ. Движение, легкое, непринужденное, вперед – и завалюсь со скал.
Чем не прелесть?
(с вызовом уставилась на крестную)
- А так?
Замерла; глаза округлились от шока.
- Так лучше… доходит? Я спрыгну. Слышишь? СПРЫГНУ! Если не пустите.
(злобно стиснула зубы; глаза, карие глазки, живо стали темнеть, превращаясь в угольки полные ярости.)
- Все равно не умрешь, - только и смогла процедить, а сама (вижу ж!) и захлебывается от злости и страха.
- Значит, еще спрыгну. Еще и еще. Пока не убьюсь. Неважно. Без него – я не буду жить.
Вдруг…
(не сразу, сразу, сообразила, поняла, что произошло)
Виттория вмиг дернула меня на себя, потянула за руку – так что я сорвалась и плюхнулась на нее – да завалились, завалились от силы рывка, по инерции, обе на землю.
Отстранилась резко, спешно (инстинктивно, разъяренно) и тут же залепила мне… жестокую, пекучую пощечину.
- ЕЩЕ КОГДА-НИБУДЬ ОТВЕСИШЬ ПОДОБНОЕ, - (зарычала, завизжала) – заточу в подвал навеки, пигалица неблагодарная! – казалось, сквозь плач вырвались эти горькие, полные боли, слова. Замерла. Испуганно спрятала взгляд, а затем и вовсе отвернулась.
Застыла. Заледенела и я.
Слезы… (дурные, детские, жалкой обиды) слезы… навернулись на глаза.
Было стыдно за себя, противно, но...
… злость, дикая злость… так и не улетучилась.
ВЕДЬ НЕПРАВЫ!
Зачем… зачем врать, зачем разрушать мое,… наше счастье?
ЗАЧЕМ?
Пристыжено зашморгала носом. Поджала под себя ноги.
Не шевелилась Виттория. Молчала, нервно дыша…
- Я люблю его… - едва слышно прошептала я. Тихо, жалобно… взывая к сердцу… подруги. Того, кто меня как никто другой… ВСЕГДА… раньше, понимал.
(тягучая тишина)
Молчишь?
- А он - … тебя нет.
(отозвалась, отозвалась, но что? пуля в сердце? камень в душу? уж лучше бы МОЛЧАЛА! черт дери, мать вашу!)
- ЛЮБИТ! - прорычала я наперекор.
- Он никого… никогда не любил. В игры играть – всегда готов. Азарт, адреналин и победа – вот его идеалы и кумиры, вот, к чему лежит его сердце. А не… девушки, женщины. Ты.
- НЕПРАВДА!
- Нет? – вдруг отозвался голос отца где-то сзади.
Обе обернулись.
- Ты так уверенна? - продолжил Матуа, - Да настолько, что наши слова вообще ничего не значат, не стоят… против твоих убеждений? Его слов? (сказанных тебе)… чтобы затащить в постель?
Захлебнулась. Захлебнулась я ядом. Желчью, но еще держусь
Папа, папа.
Сволочи вы. СВОЛОЧИ!
НЕНАВИЖУ ВАС!
Как низко падаете?
Зачем?
Ради чего?
Амбиции? Тупая, слепая вера? Лишь бы быть всегда правыми?
ЧТО НЕ ТАК?
ЧТО В ВАШИХ СЕРДЦАХ ВЫШЕ МОИХ ЧУВСТВ?
- Что молчишь? – злобно переспросил Луи.
- Уверенна.
- Тогда собирайся. Собирайся – и поехали на Аетфе. Посмотрим. Вместе посмотрим, как твой благоверный проводит…. Ночи без тебя.
Замерла. Замерла я… в сомнениях.
Нет, не в Доминике. Не в нем… играли «за» и «против».
А сомневалась в словах отца.
Снова игра?
Ну, что же. Ну, что же. Я тоже делаю ставку.
Крути барабан.
- Поехали.
Глава Тридцать Первая
***
- Морена?
- Жози! - захохотала, ядовито зашипела в ответ. – Доминика ищешь, вероятно?
Промолчала.
- На балконах ждет тебя твой защитничек. Ой, как ждет, - захохотала… мертвой радостью.
Попытка не реагировать, не брать близко к сердцу.
Не знаю, что задумал отец, не знаю, что задумала Виттория.
Но я, я… готова сбежать с Домиником, если по-другому, добровольно… они не отпустят.
Спешно забралась по ступенькам наверх. Через узкий коридор… на балкон.
- Видели Бельетони?
Загадочно улыбнулся мужчина.
- По прямой, и справа первая дверь. Там он.
***
Я смотрела. Смотрела на него…
Каким-то пустым, стеклянным взглядом.
Смотрю – и не вижу.
Просто нет.
Меня больше нет.
Не дышу. Не дрожу.
Оцепенела… застыла в ужасе.
Чувство. Чувство, такое… будто кто-то только что лишил меня… места в жизни.
Просто бух – и ты уже в зазеркалье.
Отдельно от живого мира.
Рядом. Видишь. Слышишь.
Но тебя там нет.
НЕТ.
…и никто не заметит тебя больше.
Душа… душа сжалась в малюсенький комочек… и спряталась где-то в глубине грудной клетки.
Не стонет, не рычит - оцепеневши, ошарашенная, дрожит, испуганно молчит.
- О! Сладкая! Иди сюда к нам! Мы только начали разогреваться! – радостно закричал пьяный Доминик.
Больная, вольная, ЧУЖАЯ улыбка мне навстречу,
но буквально тут же и отвернулся….
… поцелуем прикипел в груди какой-то девушки, стянул в себя ее сосок – та истомно застонала и жадно выгнулась; дернулась и вторая львица… грациозно изогнулась и прижалась всем телом к его спине.
Нет.
Нет…
Это - не мой,
НЕ МОЙ ДОМИНИК!
Невольно задрожала.
Слезы, слезы…. гадким предателем выступили на глазах.
Тошнота, боль,
в миг раскаленными щипцами сцепило горло,
жадно, ненасытно раздирая его на части.
Зашипела, заныла, ЗАВЫЛА я внутри, боясь наружу издать даже короткий звук.
Боже.
Боженька.
ЗА ЧТО?
За что все это мне?
За какие грехи?
В чем… провинилась?
Почему, почему я не умерла еще при рождении?
Почему
... ты не забрал меня раньше, раньше, чем я до этого… дожила?
Стою и смотрю.
я открыла ему себя, сердце и душу – а он вогнал туда ржавые ножницы
… и разрезал все на мелкие кусочки.
… уже даже не обращал внимание. Любовная игра закрутилась. Самки хотели самца… и пытались его заполучить, разорвать, поделить…, каждая пыталась выделиться;
а он лишь жадно наслаждался… игрой.
Смотрю.
Смотрю,
как больная извращенка.
… и послушно молчу.
Вдруг. Вдруг такое… сильное,
отчаянное,
неожиданное для самой себя,
унизительное желание… взорвалось,
взорвалось внутри.
Душа закричала, завыла от отчаяния и боли.
… едва сдерживаюсь.
(дрожу, едва не сгибаюсь, не приклоняюсь от дикого пламени, от кислоты, разъедающей внутренности)
…так сильно, безвольно… вдруг захотелось упасть ему в ноги,
рухнуть на колени… перед своим Божеством
и просить помиловать.
Обнять, прижаться,
целовать…
И дико, тихо, громко, звонко!!!
сколько будет сил,
простить…
заклинать…
унижаться, но молить
………. остепениться,
………………… не губить.
И даже дернулась, дернулась уже к нему, но последний момент:
оторвался губами от одной из шлюх… и дико захохотал.
- Ириска, ну же, давай. Будешь третей. Иди к нам.
Застыла.
Мертвею, отмираю на глазах…
Тихим накатом огненной волны…
… превращаюсь в золу, подобно смерти спички.
Молчу. Молчу – или просто в зазеркалье души … немые?
Мертвая… УЖЕ мертвая.
Пелена застелила мир.
Помутнело. Помутнело все…
… отдаляюсь.
Вдруг, не выдержав долгой паузы, - нехотя отстранил похотливую девку от себя и тут же дернулся ко мне – ухватил за руку и завалил на диван, к себе.
Упала. Упала! Словно в едкую кислоту. Словно на расклеенные, голодные угли.
Кожу содрали заживо.
Стебанули по мясу… до кости.
Дернулась. ДЕРНУЛАСЬ ИЗО ВСЕХ СИЛ – И ВЫРВАЛАСЬ на волю.
ЗАВИЗЖАЛА, закричала – и бросилась бежать прочь.
вырывали сердце
вырвали и спалили.
СОЖГЛИ.
СОЖРАЛИ!
Бежала, бежала, не глядя ни назад, ни вперед. Из ада… в ад.
В глазах мутнело, темнело, и лишь испуганные золотистые зайчики в глазах…, выплясывая, указывали путь.
Визжу, ОРУ, КРИЧУ, да горло раздираю до крови,
… а легче никак.
Захлебываюсь слезами, соплями.
Ржавая, сладкая…. Чувствую тебя у себя на губах, во рту.
МЕНЯ УБИЛИ! УБИЛИ!
Падаю, падаю и снова поднимаюсь… чтобы бежать. БЕЖАТЬ, не останавливаясь…
ИЗ АДА В АД.
Быстро забралась по какой-то лестнице вверх.
Еще вперед, еще… и вдруг замерла на краю.
В последнее мгновение – остановилась.
Застыла.
Глаза испуганно прикипели к пропасти. Острые, жадные, злостные шипы, деревянные клыки упорно тянулись ко мне, уговаривая сдаться. Отдаться.
Обещая… – СМЕРТЬ.
Смерть?
Просветлело. Вдруг просветлело в моей голове.
Неожиданно так…
… нездорово, психопатически, сумасшедше.
Легко так, и просто вдруг стало...
Не дышу. Удивленно, радостно выпучила глаза.
Исчезли, засохли слезы.
ВОТ! ВОТ! ВОТ ОНО!
Словно воздух кто-то дал в газовую камеру вместо яда.
Боже… Боженька, прости меня за все. Прости, но только так…
я смогу это пережить.
ПОКОЙ!
(живо прикрыла веки)
Короткий шаг –
И сорвалась вниз.
(резкий удар.
острый, безумный (моментально клинящий рассудок) приход ДИКОЙ боли – и все в голове закружилось.
Завертелось, заплясало, сходя с ума в бездушном танце.
Улетаю.
Отпускаю.
Ухожу.
… боль вдруг стала привычной. Желанной. Сладкой.
… тонкая струйка сумасшедшего удовольствия.
…………………………………. ЭЙ-ФО-РИ-Я.
… счастье испуганно нахмурилось мне в лицо.
А я истомно улыбнулась в ответ.
Еще чуть-чуть… еще…
Еще… вдох… - и станет проще.
Я иду, иду к тебе, мой светлый мир.
Мир грез и солнца.
Еще чуток…
и всё будет хорош
Глава Тридцать Вторая
***
(Доминик)
Вдруг так стало… внезапно больно.
Нет. Даже не больно. Пусто. ПУСТО внутри.
Словно кто-то вырвал из меня душу, оставив лишь… пустую оболочку.
Не сразу, не сразу догадался, что происходит…
Еще мгновения, мгновения – глупых поисков.
Замер, не дыша…
Резкий рывок – и помчал.
***
- Господи, господи. Зачем, зачем же ты это позволил? – жадно прижимал к груди окровавленную девушку. Прижимал к сердцу.
- Зачем, зачем ты это сделала? Жозефина!!!!
Болезненно шатаясь из стороны в сторону, пытался заглушить боль… свою, ее …
Пытался убаюкать свою маленькую девочку.
Горячие, горькие, отчаянные слезы… скатывались по щекам, испуганно желая смыть кровь с лица…
Целовал, целовал… ее сухие, холодные губки… Целовал, пытаясь отдать, втолкнуть… свою жизнь… взамен на ее, оборванную...
Едва дышала. Последние,
поверхностные, пустые, ничего не значащие уже, вдохи.
Последний круг, ход стрелки на часах – и вот-вот замрет… уже навсегда, не тикнув больше и секунды.
Вязкая, темно-пурпурная, смешиваясь с ярко алой, кровь творила гадкую картину багровой феерии. Словно сумасшедший из клетки, мягкой палаты, вырывалась она из рваных, колотых ран, боясь даже на мгновение задержаться внутри.
НА ВОЛЮ!!!
… из ада.
ИЗ АДА… В рай.
***
- Аско, Аско, ЧТО ТЫСТОИШЬ?!! Что смотришь? СПАСИ ее! СПАСИ! МОЛЮ! АСКАНИО!!
(тяжелый вдох)
- ЗАЧЕМ? Чтобы ты снова ВЫДРАЛ у нее сердце?
Замер. Замер в ужасе.
(застыл, не дыша)
неосознанно облизал губы; глубокий вдох.
глаза в глаза…
- Сотри, сотри ей память. Сотри всё,… всё обо мне. О нас. От той чертовой, проклятой первой встречи и до сегодня. Я не появлюсь больше в ее жизни…– (тяжело сглотнул, проталкивая дальше, в душу, острые лезвия боли), – НИКОГДА.
ОБЕЩАЮ.
Секунды сомнений. Рассуждений.
За и против.
Уж лучше покой там… или муки, но здесь?
Упал, упал на колени рядом с Жо. Жадно разодрал клыками свое запястье в нескольких местах.
Кровь хлынула, полилась,… обещая… новую,
беспечную жизнь…
… тоненькой струйкой - ворвалась в изувеченное, полуживое тело… полукровки и с новой силой запустило… шестеренки часов.
Глава Тридцать Третья
***
(Жо)
Это ж как нужно напиться, чтобы выпасть из окна башни?
Нет. Конечно, я не помню, как именно… все случилось.
Рассказывали…
Но это – абзац. Я с себя в шоке.
Не знаю, что конкретно съело воспоминания – спиртное или дурная амнезия, но эти страсти не запечатлились в моей голове.
Да и вообще, с тех гадких пор… много моментов из моей глупой жизни… просто выпали, как пазлы… из мозаики. В тупую не помню. Пусто. Белым бело.
Странно, мой Асканио, сколько б пытался, не лечил меня – зарастали, затягивались физические раны (да еще какие! брр, жутко вспоминать) – а вот с памятью… помочь так и не смог.
Видимо. Не настолько и всемогуща кровь вампира!
Аетфе, где и случился весь этот ужас, для меня стал запретом.
Да, если честно, и сама не особо горела желанием туда возвращаться. Особенно, когда понимаю, что это вновь ранит моего отца. То, как он пережил тот гадкий день… лучше никогда и не вспоминать.
(жаль, что эта… его боль так и не стерлась в моей голове)
Маме же рассказали о произошедшем только через неделю, когда я уже уверенным, быстрым темпом пошла на поправку (лишь благодаря тому, что я полукровка,… раны заживали быстро, быстрее, чем бы приходил в себя обычный человек, пусть даже под действием багрового эликсира упырчика).
Бедненькая моя мамочка…
Бедненькая...
(а знаете, что самое забавное в моем лечении? я открыла в себе новую способность – (барабанная дробь!)- телекинез! е-ху!!)
Виттория … Бог мой! Уж лучше бы она не была мне крестной!
Знаю, что я ей, как дочь. Что безумно дорога. Но такой гнев, ярость – это было нечто! Благо, что смогли спровадить ее на Аляску, иначе бы точно меня придушила (толи из-за злости на мою неряшливость и игру с алкоголем, толи от своей умопомрачительной материнской любви)
Одна отрада… день и ночь – был мой, дорогой Асканио.
(не в том плане, что вы, развратные, подумали)
Друзья.
Пока лишь… друзья.
Ведь давно уже поняла, (да что поняла?) точно знаю - не только приятельские чувства теплятся в его сердце ко мне.
Асканио. Мой старый друг и самый близкий нынче человек.
Разве я смогу встретить другого, кто бы сильнее любил меня?
Сомневаюсь.
Вот и я… с каждым днем, открываю в себе все больше и больше … теплых рвений, ласковых, любовных чувств к нему.
Все больше и больше грез разгорается в моей… дурной голове.
Мы будем вместе – и это главное.
Мы будем счастливы.
Как два… самых близких друга, и как благополучная, сладкая пара.
***
- Ты как?
- Сегодня снова гуляла в парке.
- Мышцы не болят?
- А тебе бы только и болят!
- Жо, я же переживаю за тебя!
- Знаю, знаю, - мило улыбнулась и тут же обвилась вокруг шеи. Нежный, детский поцелуй в щечку. – А я дразниться люблю! Разве не знал?
- Знал, - обнял, прижал, притянул к себе.
Замерла, обвисла на его плече.
- Я скучала.
- Прости, столько дел накопилось за то время, пока с тобой был.
- О, да. Да! Теперь я уже и виновата!
- Я такое не говорил, - обижено надулся Аско.
- Но подумал!
- Это Виттория у нас читает мыслишки, а ты пока сочиняешь – так что не нужно мне навязывать ответы.
Расхохоталась я.
…и игриво показала языка.
- А, может, очень скоро я смогу и мысли читать. Вот тогда не отвертишься. Буду терроризировать тебя… напропалую.
- Я не боюсь, - мило улыбнулся мой Асканио и еще сильнее прижал к себе. – Я буду только рад. Вот только ты… не испугаешься?
- Испугаюсь? Чего это?
- Да мало ли чего… придумает моя старческая фантазия, - и игриво замигал бровью.
- О-хо-хо! – (весело скривилась я и закачала головой). – Не боится Жо ничего на свете! – радостно вскрикнула и тут же чмокнула своего мальчика в носик. – Самое главное, что тогда смогу стопроцентно выигрывать у тебя все споры! Ответы - наперед! – злорадно захохотала и откинулась назад (потягиваясь), повиснув на кольце его рук.
- Жозе, Жозе. Как низко летаем.
- Низко? – дернулась, приподнялась. Глаза в глаза. – Чего это низко?
- С телепатией можно мир на колени ставить.
- А мне не нужен мир. Мне нужен – ты.
Приблизилась. Робкий взгляд скатился с глаз к губам.
Ну же, Жо. Будь смелее.
… короткое движение – и прилипла, коснулась поцелуем его губ.
Дрогнул. Взволнованно дрогнул. Буквально секунда сомнений… и ответил.
Страстным, властным, жарким поцелуем. Сорвалась и я.