Благодаря практике воина, его точка сборки в определенный момент начинает сдвигаться влево. Этот сдвиг устойчив, он приводит к необычному чувству отстраненности, или контроля, или даже отчужденности. Смещение точки сборки влечет за собой перенастройку эманаций. Новая настройка становится началом целой серии еще более значительных сдвигов. Первоначальный же сдвиг видящие очень точно назвали потерей человеческой формы, поскольку он знаменует собой начало неумолимого движения точки сборки прочь от ее исходной позиции, в результате чего необратимо утрачивается наша присоединенность к силе, делающей нас человеческими личностями.
Затем он попросил меня во всех подробностях описать то, что я запомнил об огненных шарах. Я сказал, что видел шары лишь мельком, и вряд ли смогу подробно их описать. Дон Хуан отметил, что видение — просто иносказательное описание сдвига точки сборки. Поэтому, сдвинув ее еще немного левее, я смог бы получить более четкую картину огненных шаров, картину, которую можно было бы интерпретировать как то, что мне удалось их запомнить.
Я попытался получить более четкую картину, но из этого ничего не вышло. Тогда я описал то, что помнил.
Он внимательно слушал, а потом попросил вспомнить, были это шары или огненные кольца. Я сказал, что не помню.
Дон Хуан объяснил, что значение этих огненных шаров для человеческих существ огромно, ибо они являются проявлением силы, имеющей самое непосредственное отношение ко всем деталям жизни и смерти. Саму эту силу видящие называют накатывающейся силой.
Я попросил разъяснить, что понимается под всеми деталями жизни и смерти.
— Накатывющаяся сила является средством, с помощью которого Орел раздает в пользование жизнь и осознание, — объяснил он. — Но эта же сила, так сказать, взимает плату. Накатывающаяся сила заставляет все живые существа умирать. То, что ты сегодня видел, древние видящие назвали опрокидывателем.
|
|
— Видящие описывают опрокидыватель как бесконечную линию радужных колец или огненных шаров, непрерывно накатывающихся на живые существа. Светящееся органическое существо передней частью[47] встречает накатывающуюся силу, пока не приходит день, когда оно уже не может с нею совладать. Тогда существо разрушается. Древние видящие были просто околдованы, когда увидели, как опрокидыватель сталкивает умирающее существо прямо к клюву Орла, где оно поглощается. Именно поэтому древние назвали эту силу опрокидывателем.
— Ты сказал, что это зрелище околдовывает. А тебе самому приходилось видеть, как эта сила катит человеческое существо?
— Конечно, приходилось, — ответил дон Хуан, а потом добавил. — Да ты и сам это видел совсем недавно. В Мехико Сити.
Ввиду полной несуразности его утверждения я вынужден был заявить, что на этот раз он ошибается. Он засмеялся и напомнил мне случай, когда мы с ним сидели на скамейке в парке Аламеда в Мехико Сити и наблюдали смерть человека. Дон Хуан сказал, что это событие запечатлелось не только в моей обычной памяти, но и в эманациях левой стороны.
По мере того, как дон Хуан говорил, я почувствовал, что во мне что-то постепенно проясняется. И я смог с необычной ясностью восстановить образ всей той сцены в парке. На траве лежал человек. Сдерживая зевак, над ним стояли трое полицейских. Я ясно помнил, как дон Хуан хлопнул меня по спине, чтобы сдвинуть уровень осознания. И я увидел. Но видение мое не было совершенным: я не мог избавиться от восприятия обычного мира. Мне удалось добиться лишь того, что я видел волокна совершенно дивных цветов, наложенные на здания, на транспорт и на все, что было вокруг. Волокна были нисходящими нитями цветного света. Они обладали внутренней жизнью, сияли и излучали энергию.
|
|
Взглянув на умирающего, я увидел то, о чем говорил дон Хуан. На чем бы я ни фокусировал взгляд, я видел катающееся повсюду нечто, напоминающее огненные кольца или радужные шары перекати-поля. Кольца накатывались на людей, на дона Хуана, на меня.
Я ощущал их своим животом и меня начало подташнивать.
Дон Хуан велел сосредоточиться на умирающем. Я увидел, как тот в какой-то момент свернулся, как сворачивается мокрица, когда до нее дотрагиваются. Огненные кольца отталкивали его прочь, словно устраняя со своего величественного, вечно неизменного пути.
Ощущение мне не понравилось. Огненные кольца не испугали меня. В них не было ничего устрашающего или зловещего. И я не чувствовал себя ни подавленным, ни мрачным. Кольца, скорее, вызывали у меня тошноту. Я чувствовал их у себя под ложечкой. Отвращение — вот что я тогда чувствовал.
Воспоминание этого снова пробудило во мне то чувство общего дискомфорта, которое я ощущал в тот раз. Когда меня начало тошнить, дон Хуан расхохотался и смеялся до тех пор, пока не начал задыхаться.
— Однако ты склонен сильно преувеличивать, — сказал он. — Накатывающаяся сила не настолько плохая вещь. Более того, она — прекрасная вещь. Новые видящие советуют открыться ей. Древние видящие тоже открывались ей, но из соображений и в целях, в основном продиктованных самозначительностью и одержимостью.
|
|
— А новые видящие подружились с ней. Они вполне освоились с этой силой, управляя ей без какой-либо самозначительности. Последствия этого дали потрясающий результат.
— Все, что требуется для того, чтобы открыться накатывающейся силе — это лишь сдвинуть точку сборки. Если силу эту видеть намеренно, опасность минимальна. Зато исключительно опасна ситуация, когда точка сборки сдвигается случайно, например, вследствие физической усталости, эмоционального истощения, болезни или просто небольшого эмоционального либо физического кризиса, такого как испуг или алкогольное опьянение.
— При непреднамеренном смещении точки сборки накатывающаяся сила раскалывает кокон. Я много раз говорил о просвете, который имеется у человека ниже пупка. Находится этот просвет не на самом теле, а в коконе на уровне чуть ниже пупка. Этот просвет, скорее, является впадиной, чем-то вроде естественной щели гладкого во всех остальных частях кокона. Именно сюда нацелены удары опрокидывателя, именно здесь и трескается кокон.
— Если сдвиг точки сборки незначителен, надкол совсем небольшой и кокон восстанавливается очень быстро. Человек при этом испытывает то, что когда-нибудь случалось с каждым: видит цветные пятна неправильных очертаний, которые остаются перед глазами, даже если их закрыть.
— Если же сдвиг значителен, заметно большей будет и трещина. Поэтому на самовосстановление кокону потребуется больше времени. Такое происходит с воином, использующим растения силы для целенаправленного сдвига точки сборки, а также с людьми, которые принимают наркотики и тем самым сдвигают точку сборки неосознанно. В этом случае человек чувствует онемение и холод. Ему сложно говорить и даже думать; ощущение такое, словно внутри все замерзло.
— При катастрофически значительных сдвигах точки сборки вследствие, например, травмы или смертельного заболевания накатывающаяся сила раскалывает кокон по всей его длине, кокон рушится и сворачивается, а человек умирает.
— Может ли такая трещина образоваться вследствие преднамеренного сдвига точки сборки? — спросил я.
— Иногда, — ответил дон Хуан. — Ведь в действительности мы — очень хрупкие создания. По мере того, как опрокидыватель снова и снова ударяет нас, смерть входит сквозь наш просвет. Накатывающаяся сила и есть смерть. Как только она находит слабину в просвете светящегося существа, она автоматически раскалывает кокон, разрушая существо.
— Просвет есть у любого живого существа? — спросил я.
— Конечно, — ответил он. — Тот, у кого не было бы просвета, никогда бы не умер. Однако по форме и размерам просветы бывают разные. Человеческий просвет — чашеобразное углублением размером с кулак. Форма очень хрупкая и крайне уязвимая. Просветы других органических существ похожи на человеческий. Некоторые несколько устойчивее нашего, некоторые — еще слабее. Но действительно сильно отличаются от нашего только просветы неорганических существ. Они больше похожи на нить, тонкий волосок светимости. Соответственно, органические существа живут бесконечно дольше, чем мы.
— То, как долго живут эти существа, есть что-то навязчиво привлекательное. И древние видящие не смогли противостоять тому, чтобы пойти на поводу у этой привлекательности.
— Одна и та же сила может производить два диаметрально противоположных эффекта. Древние видящие стали пленниками накатывающейся силы, новые видящие за свои труды получили вознаграждение в виде дара свободы. С помощью владения намерением, новые видящие освоились с накатывающейся силой. В некоторый момент они раскрывают свои коконы, впуская силу внутрь. И, вместо того, чтобы катить их как свернутую мокрицу, сила заполняет их изнутри. Конечным результатом становится полная и мгновенная дезинтеграция.
Я задал дону Хуану массу вопросов по поводу выживания осознания после поглощения светящегося существа огнем изнутри. Он не ответил. Он только усмехнулся, пожал плечами и продолжил свой рассказ:
— Одержимость древних видящих опрокидывателем не позволила им заметить другую сторону этой силы. Новые видящие, тщательно следуя своему правилу полного отрицания традиции, ударились в другую крайность. Сначала они вообще не склонны были фокусировать свое видение на опрокидывателе, утверждая, что сперва необходимо понять силу больших эманаций в ее дающем жизнь и усиливающим осознание аспекте.
— Они поняли, что неизмеримо легче разрушить что-либо, чем построить и поддерживать. Укатить жизнь прочь — ничто в сравнении с задачей порождения жизни и ее поддержания. Конечно, новые видящие тоже несколько заблуждались, но впоследствии им удалось исправить ошибку.
— В чем именно они заблуждались, дон Хуан? — спросил я.
— Выделять что-либо для изолированного видения — это ошибка. В самом начале новые видящие действовали в направлении полностью противоположном направлению деятельности их предшественников. Они с той же полнотой сосредоточили внимание на другой стороне опрокидывателя. И с ними произошло нечто настолько же, если не более ужасное, чем то, что случилось с древними видящими. Они умирали глупой смертью, совсем как обычные люди. Ведь у них не было ни таинственности, ни злобности древних видящих, также как и стремления к свободе, отличающего видящих современных.
— Первые из новых видящих готовы были служить всем подряд. Видение свое они направили только на дающую жизнь сторону эманаций, и потому любовь и доброта переполняли их. Но это не спасло их от ударов опрокидывателя. Они оказались такими же уязвимыми, как и древние видящие со всеми их гнусными фокусами.
— Современные новые видящие считают, что оказаться ни с чем после жизни, наполненной дисциплиной и тяжким трудом, ничуть не лучше, чем остаться беспомощным после бесцельно и бестолково прожитой жизни обычного человека. И то, и другое с точки зрения современных видящих — неприемлемо.
— После того, как новые видящие пересмотрели свою традицию, они поняли, что знание древних, касавшееся накатывающейся силы, было полным. В какой-то момент древние видящие пришли к заключению, что существует два аспекта накатывающейся силы. Опрокидывающий ее аспект соотносится исключительно с разрушением и смертью. Но есть еще кольцевой аспект — тот, который поддерживает жизнь, осознание, осуществление и цель. Однако древние выбрали путь взаимодействия только с опрокидывающим аспектом.
— С помощью группового созерцания новым видящим удалось увидеть разделение двух аспектов накатывающейся силы. Они увидели, что это — две силы, которые слиты, но не являются одним и тем же. Кольцевая сила приходит к нам чуть-чуть раньше опрокидывающей, но они настолько близки, что кажутся одним.
— Кольцевой силу назвали потому, что она приходит в виде колец, нитеобразных радужных петель — очень тонких и деликатных. И точно так же как опрокидывающая, кольцевая сила ударяет каждое живое существо непрерывно, однако совсем с другой целью. Она ударяет их, чтобы дать силу, направление, осознание; чтобы дать жизнь.
— Новые видящие обнаружили, что равновесие двух сил в каждом живом существе — вещь очень тонкая. Если в какой-то момент индивид чувствует, что опрокидывающая сила бьет мощнее, чем кольцевая, значит равновесие нарушено. В этом случае опрокидыватель будет бить и бить, все сильнее и сильнее, пока не расколет просвет живого существа и не заставит это существо умереть.
— Из того, что ты назвал огненными шарами, исходят радужные обручи, точно соответствующие по своим размерам живым существам, независимо от того, будь это люди, деревья, микробы или союзники.
— А что, эти обручи бывают разных размеров? — спросил я.
— Не нужно воспринимать все настолько буквально, — сказал дон Хуан. — Собственно говоря, никаких колец нет. Существует только кольцевая сила, которая вызывает у видящего, который сновидит ее, ощущение колец. И разных размеров тоже нет. Сила — одна, она неделима и приходится впору всем живым существам — органическим и неорганическим.
— А почему древние видящие сосредоточили усилия только на опрокидывающем аспекте? — спросил я.
— Потому что были уверены в том, что от умения видеть этот аспект зависит их жизнь. Они были убеждены: видение даст им ответы на вечные вопросы. Они полагали, что, раскрыв тайну накатывающейся силы, станут неуязвимыми и бессмертными. Печально, но, как бы там ни было, они действительно раскрыли тайну, однако это не сделало их ни неуязвимыми, ни, тем более, бессмертными.
— Новые видящие все изменили, осознав, что, пока у человека есть кокон, путь к бессмертию отрезан.
— Древние видящие, видимо, так и не осознали того, что человеческий кокон — это сосуд, и он не может выдерживать натиск накатывающейся силы вечно. И, несмотря на все накопленные ими знания, в конечном счете, они оказались не в лучшем, а, пожалуй, в гораздо худшем положении, чем обычные люди.
— В каком смысле их положение было худшим, чем положение обычных людей? — спросил я.
— Колоссальные знания, которыми они обладали, заставили их считать, что их выбор непогрешим, — ответил дон Хуан. — Поэтому они решили жить, во что бы то ни стало.
Дон Хуан взглянул на меня и улыбнулся. Было очевидно, что этой театральной паузой он хочет мне что-то сказать. Но что именно — я не улавливал.
— Они выбрали жизнь, — повторил он. — Подобно тому, как они решили стать деревьями, чтобы собрать миры в почти недостижимых больших полосах.
— Что ты имеешь в виду, дон Хуан?
— Я имею в виду то, что они воспользовались накатывающейся силой для того, чтобы сдвинуть свои точки сборки в невообразимые позиции сновидения, вместо того, чтобы позволить ей откатить их к клюву Орла ему на съедение.
Бросившие вызов смерти
К дому Хенаро я подъехал около двух часов дня. Мы немного поговорили с доном Хуаном, а потом он сдвинул меня в состояние повышенного осознания.
— Ну вот, снова мы собрались втроем, совсем как в тот день, когда ходили на плоский камень, — сказал дон Хуан. — И сегодня ночью мы сходим в те места еще раз.
— Теперь ты обладаешь знаниями, достаточными для того, чтобы прийти к очень серьезным выводам относительно того места и его воздействия не осознание.
— А что в том месте особенного, дон Хуан?
— Сегодня тебе предстоит узнать некоторые жуткие и отвратительные факты, собранные древними видящими и касающиеся накатывающейся силы. Ты увидишь, о чем шла речь, когда я говорил, что древние видящие выбрали жизнь любой ценой.
Дон Хуан повернулся и толкнул Хенаро, который начинал уже клевать носом:
— Как, по-твоему, древние видящие были ужасными людьми?
— Вне всякого сомнения, — очень четко проговорил Хенаро, а потом как бы поддавшись усталости, снова заметно клюнул носом. Через мгновение он уже спал сном праведника, свесив голову на грудь. Он захрапел.
Я чуть громко не рассмеялся, но тут заметил, что Хенаро внимательно на меня смотрит. Он словно спал с открытыми глазами.
— Они были настолько ужасны, что умудрились бросить вызов самой смерти, — добавил Хенаро в паузе между двумя руладами храпа.
— Тебе не любопытно, каким образом эти отвратительные типы бросили вызов смерти? — спросил у меня дон Хуан.
Похоже было, что он хочет, чтобы я попросил его привести пример, подтверждающий их отвратительность. Он замолчал и взглянул не меня с выражением, которое я воспринял, как ожидание.
— Ты ждешь, что я попрошу тебя привести пример, да? — спросил я.
— Это — великое мгновение! — сказал он, похлопав меня по спине и засмеявшись. — Мой бенефактор добился того, что в этот момент я уже ерзал на стуле: я попросил его привести пример, и он его привел. Теперь я, в свою очередь, собираюсь привести пример тебе. Независимо от того, попросишь ты меня об этом или нет.
Я до того испугался, что в животе у меня все сжалось, и сдавленным голосом спросил:
— Что ты собираешься делать?
Дону Хуану потребовалось довольно много времени на то, чтобы справиться с приступом хохота. Несколько раз он пытался заговорить, но каждая попытка неизменно вызывала взрыв кашляющего смеха.
— Как сказал Хенаро, древние видящие были людьми ужасными, — произнес он наконец, потирая глаза. — Они любой ценой старались избежать одного — смерти. Они не хотели умирать. Ты можешь сказать, что обычный человек тоже не хочет умирать. Однако по сравнению с обычными людьми древние видящие обладали одним существенным преимуществом: они обладали способностью к концентрации и дисциплиной достаточными для того, чтобы намереваться отводить от себя вещи. И они вознамерились отвести от себя смерть.
Он замолчал и взглянул на меня, приподняв брови. Он сказал, что я, похоже, не в форме, поскольку не задаю своих обычных вопросов. Я заметил, что мне понятно: он подводит меня к вопросу относительно того, удалось ли древним видящим осуществить их намерение отвести смерть. Но ведь он сам уже говорил мне, что знание опрокидывателя не спасло их от смерти.
— Они добились успеха в намеревании отвести смерть, — произнес дон Хуан, тщательно выговаривая каждое слово. — Но все же они должны были умереть.
— Как они намеревались отвести от себя смерть? — спросил я.
— Они наблюдали за своими союзниками, — ответил он. — И увидев, что те являются живыми существами, обладающими гораздо более высокой сопротивляемостью к воздействию накатывающейся силы, они перестроили себя по образу и подобию союзников.
— Древние видящие поняли, что чашеобразным просветом обладают только органические существа. Его размер, форма и хрупкость обеспечивают идеальные условия для того, чтобы удары опрокидывающей силы с легкостью раскалывали и разрушали светящуюся оболочку. Союзники, просвет которых является, по сути, тоненькой линией, подставляют ударам опрокидывателя настолько малую площадь, что оказываются практически бессмертными. Их коконы способны выдерживать натиск опрокидывающей силы неограниченно долго, так как линейная конфигурация просвета создает крайне неподходящие условия для успешного воздействия опрокидывателя.
— Древние видящие разработали чрезвычайно специфические приемы закрывания просвета. Ведь в принципе они были правы — линейный просвет значительно устойчивее просвета чашеобразного.
— Существуют ли эти приемы в настоящее время, дон Хуан? — спросил я.
— Приемы — не существуют, — ответил он. — А вот некоторые из видящих, которые их практиковали, существуют и поныне.
По какой-то непонятной причине слова его вызвали у меня приступ смертельного ужаса. Дыхание неуправляемо участилось.
— Они ведь живы до сих пор, верно, Хенаро? — спросил дон Хуан.
— Вне всякого сомнения, — пробормотал тот откуда-то из глубин своего сна.
Я спросил у дона Хуана, не знает ли он, почему я так испугался.
— Ты помнишь тот случай, когда Хенаро открыл дверь, и мы спрашивали тебя, не видишь ли ты, какие странные существа вошли в эту комнату? Так вот, в тот день твоя точка сборки сдвинулась очень глубоко влево и собрала пугающий мир. И я еще тогда тебе говорил, что ты не помнишь, как отправился прямиком в тот далекий мир и перепугался там так, что чуть не уписался.
Дон Хуан повернулся к Хенаро. Тот мирно храпел, вытянув ноги. Дон Хуан спросил:
— Хенаро, правда, ведь он чуть не уписался?
— Чуть не уписался, вне всякого сомнения, — пробормотал Хенаро, и дон Хуан рассмеялся.
— Я хочу, чтобы ты знал: мы не виним тебя в том, что ты испугался, — продолжил дон Хуан. — Нам и самим некоторые действия древних видящих внушают отвращение. И я уверен, что к настоящему моменту ты уже понял: из произошедшего той ночью ты не помнишь того, что видел древних видящих, которые живы до сих пор. Я хотел было возразить, что вовсе ничего такого я не понял, но не смог выговорить ни слова. И прежде, чем мне это удалось, я вынужден был несколько раз прочистить горло. Я давился, а Хенаро встал и, мягко похлопывая меня по спине, сказал:
— У тебя в глотке застряла лягушка.
Я поблагодарил его высоким писклявым голосом.
— Нет, пожалуй, там — цыпленок, — констатировал он, а затем снова сел и заснул.
Дон Хуан сказал, что новые видящие восстали против всех изощренных практик древних толтеков, объявив их не только бесполезными, но и вредными для всего нашего бытия. Они даже пошли еще дальше — запретили обучать новых воинов этим практикам. В течение многих поколений толтекские методы даже не упоминались.
И только в начале восемнадцатого века нагуаль Себастьян — представитель прямой линии нагуалей дона Хуана — вновь открыл существование этих практик.
— Каким образом он их открыл? — спросил я.
— Он был великим сталкером и, благодаря своей безупречности, получил возможность познать чудеса.
И дон Хуан рассказал, что однажды, собираясь приступить к выполнению своих ежедневных обязанностей — а он был пономарем в соборе того города, где жил — он встретил перед дверью собора индейца средних лет. Тот как бы в некотором замешательстве стоял перед дверью церкви.
Нагуаль Себастьян подошел к этому человеку и спросил, не нуждается ли тот в помощи.
— Мне нужна энергия — немного энергии для того, чтобы закрыть свой просвет, — громко и четко проговорил человек. — Не поделишься ли ты со мной своей энергией?
Согласно истории, нагуаль Себастьян был совершенно огорошен. Он понятия не имел, о чем идет речь. Он сказал индейцу, что мог бы отвести его к приходскому священнику. Человек с нетерпением и яростью обвинил Себастьяна в том, что тот тянет время.
— Мне нужна твоя энергия, потому что ты — нагуаль, — сказал он. — Идем, но тихо. Нагуаль Себастьян не устоял перед магнетической силой незнакомца и покорно ушел за ним в горы. Когда через много дней он вернулся, то не только по-новому относился к древним видящим, но и в совершенстве знал их техники. Таинственный незнакомец оказался одним из последних выживших толтеков.
Нагуаль Себастьян узнал о древних видящих массу дивных вещей. Он был первым, кто узнал насколько уродливым и ошибочным был их путь. До него об этом было известно только понаслышке.
— Однажды ночью мой бенефактор и нагуаль Элиас привели мне пример того, как заблуждались древние толтеки, — продолжал дон Хуан. Фактически, они продемонстрировали это нам с Хенаро, так что будет даже лучше, если мы продемонстрируем тебе этот пример вдвоем.
Я хотел поговорить, чтобы выиграть время: мне необходимо было успокоиться и все обдумать. Но прежде, чем я успел произнести хотя бы слово, дон Хуан и Хенаро практически вытащили меня из дома и повели в сторону выветренных холмов, где мы уже бывали раньше.
Остановились мы у подножия большого голого холма. Дон Хуан указал на далекие горы на юге и сказал, что между тем местом, где мы находимся, и, похожей на разинутый рот, естественной выемкой в одной из тех гор расположено по меньшей мере семь мест, в которых древние видящие сфокусировали всю силу своего осознания.
Дон Хуан сказал, что эти видящие не только обладали потрясающими знаниями и отвагой, но им также сопутствовал необычайный успех. Он добавил, что их бенефактор показывал ему и Хенаро место, где древние видящие, побуждаемые любовью к жизни, заживо погребли себя и намерением, фактически, отвели от себя накатывающуюся силу.
— В тех местах нет ничего, что привлекало бы взгляд, — продолжал дон Хуан. — Древние видящие старались не оставлять следов. Просто обыкновенный пейзаж. Чтобы найти эти места, необходимо видеть.
Дон Хуан сказал, что ему не хочется идти к тем из этих мест, которые расположены далеко, поэтому он покажет мне самое ближнее из них. Я потребовал, чтобы он объяснил, чего мы добиваемся. Он ответил, что мы собираемся увидеть погребенных толтеков, и что до тех пор, пока не стемнеет, нам следует укрыться в тех зеленых кустах. И он указал на какие-то заросли, которые находились от нас примерно в полумиле вверх по пологому склону.
Мы направились к этим кустам, сели там на землю и устроились поудобнее. Дон Хуан очень тихим голосом начал рассказ о том, что древние видящие погребали себя для того, чтобы подпитаться энергией Земли. Промежутки времени, которые они проводили в погребенном состоянии, были разными — в зависимости от преследуемых целей. Чем более трудная задача стояла перед видящим, тем большим был период его самозахоронения.
Дон Хуан встал и жестом героя мелодрамы указал на место в нескольких метрах от нас:
— Здесь погребены два толтека. Они похоронили себя около двух тысяч лет тому назад, чтобы ускользнуть от смерти. Но они не бежали от нее, а бросили ей вызов.
Дон Хуан попросил Хенаро показать мне точное место, где похоронены древние видящие. Я оглянулся на Хенаро и обнаружил, что он сидит рядом и опять спит. Но к моему величайшему изумлению, он тут же подпрыгнул, по-собачьи залаял и на четвереньках побежал к тому месту, на которое указывал дон Хуан. Там он обежал круг, в совершенстве имитируя повадки небольшой собачки.
Мне его представление показалось забавным. Дон Хуан от смеха едва не упал.
— Хенаро продемонстрировал тебе нечто исключительное, — сказал он после того, как Хенаро вернулся к нам и в очередной раз уснул. — Он показал тебе кое-что, касающееся точки сборки и сновидения. Сейчас он сновидит, но действовать может так, как действовал бы, находясь в полностью бодрствующем состоянии. Он слышит все, что ты говоришь, и в этой позиции способен на большее, чем в бодрствующем состоянии.
Дон Хуан ненадолго замолчал, как бы прикидывая, что сказать дальше. Хенаро ритмично похрапывал.
Дон Хуан отметил, что, несмотря на очевидные для него недостатки в действиях древних видящих, он никогда не устанет восхищаться их достижениями. Он сказал, что им удалось в совершенстве постичь Землю. Они не только открыли и научились использовать толчок Земли, но также обнаружили, что, если они останутся погребенными, то их точка сборки будет настраивать обычно недоступные эманации. И эта настройка задействует странную и необъяснимую способность Земли отклонять непрестанные удары накатывающейся силы. На основании этого открытия они разработали совершенно поразительные сложнейшие приемы самопогребения на чрезвычайно длительные периоды времени без какого-либо вреда для себя. Ведя битву со смертью, они научились продлевать периоды самозахоронения на тысячелетия.
День был пасмурным, и ночь спустилась быстро. Почти сразу все погрузилось во тьму. Дон Хуан встал и повел меня и спящего Хенаро к огромному плоскому овальному камню, на который я обратил внимание еще в самом начале, едва мы пришли на это место. Камень этот был очень похож на тот, к которому мы ходили в прошлый раз, но несколько превосходил его по размерам. Мне почему-то подумалось, что этот камень, несмотря на его громадность, кем-то положен сюда специально.
— Это — другое место, — сообщил мне дон Хуан. — Этот громадный камень сюда положили в качестве ловушки, чтобы привлекать людей. Скоро ты узнаешь, почему.
Я ощутил, как по телу моему пробежала дрожь. Мне казалось, что я вот-вот упаду в обморок. Я хотел сообщить дону Хуану о неадекватности моей реакции, но он продолжал говорить хриплым шепотом. Он сказал, что Хенаро сейчас сновидит и потому имеет достаточно контроля над своей точкой сборки, чтобы двигать ее до достижения определенных эманаций, которые заставят пробудиться все, что есть вокруг этого камня. Мне дон Хуан посоветовал сдвинуть свою точку сборки вслед за точкой сборки Хенаро. Он сказал, что мне это по силам. Во-первых, установлением моего несгибаемого намерения сдвинуть ее, а во-вторых, позволив контексту ситуации диктовать, куда она должна сдвинуться.
Немного подумав, дон Хуан шепотом добавил, что беспокоиться по поводу технических аспектов ни к чему, ибо подавляющая часть необычных вещей, происходящих с видящими, впрочем, как и с обычными людьми, происходит сама собой, при вмешательстве только лишь намерения.
Еще немного помолчав, он сказал, что опасность для меня будет заключаться в неизбежной попытке погребенных видящих запугать меня насмерть. Он настаивал на том, чтобы я сохранял спокойствие и не поддавался страху, а просто следовал за Хенаро.
Я отчаянно боролся с тошнотой. Дон Хуан похлопал меня по спине и сказал, что у меня богатый опыт по части изображения из себя ни к чему не причастного прохожего. И он заверил меня, что я не пытаюсь сознательно помешать своей точке сборки сдвинуться. Это просто автоматическая реакция любого нормального человека.
— Случится нечто, что перепугает тебя до смерти, — шептал дон Хуан, — но ты не сдавайся. Если ты сдашься, ты умрешь, и эти древние хищники попируют твоей энергией на славу.
— Уйдем отсюда, — взмолился я. — Мне, честное слово, плевать на любые примеры гротескности древних видящих.