– Мой кошелек. – Значит, Ксавье проникал в ее дом и перебирал вещи. – Когда? Когда ты прицепил жучок?
– В понедельник вечером, после твоей дальней прогулки по магазинам.
– Пробрался в мой дом? Пока я спала? – возмущенная таким произволом, воскликнула Лиззи.
Ксавье не только ни капельки не смутился, так еще и явно повеселел.
– Не было смысла нарываться на тебя бодрствующую.
– Ты залез в мою сумочку!
– Ужас‑то какой.
– Мне пришлось бросить ее в «Уолмарте», черт бы тебя побрал!
– Куплю тебе точно такую же.
– Да уж, будь любезен. И чтоб такую же.
Лиззи глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и пригладила мокрые волосы. Злись не злись, но суровая правда состояла в том, что без жучков он бы, скорее всего, ее не нашел, и ей пришлось бы в полном одиночестве разбираться с этой кутерьмой. Не понимая, что происходит, ничего не помня о прошлых событиях, она наверняка совершила бы ошибку и попалась в руки врагов. «Ксавье спас мне жизнь».
– Спасибо, – неохотно процедила Лиззи.
– Бедняжка, – еще пуще развеселился Ксавье, – тяжело давить из себя благодарность? Не за что.
– Не тяжело. Просто не хочется тешить твое самолюбие, у тебя и без того самоуверенности хоть отбавляй.
– Вспоминаешь, да?
– Угу… Дорогооой.
Лиззи положила локти на края ванны и оперлась подбородком на скрещенные руки, вспоминая, как не нравилось Ксавье – пусть крайне редко, но всё же несколько раз приходилось – поручать своим парням себя охранять.
– Хотя кое‑что меня беспокоит гораздо сильнее тотального наблюдения.
– И что же?
– Мое лицо. Почему они изменили мне лицо? – горько спросила Лиззи и опустила глаза, чтобы не выдать отчаяния.
Глупо страдать по прежней физиономии. Она ведь вполне привлекательна, не уродина какая‑нибудь. Может, кому‑то ее новое лицо даже нравится больше прежнего. Однако хотелось смотреть в зеркало и не чувствовать себя наказанной.
Ксавье помолчал, явно взвешивая, что и сколько можно сообщить.
– Ради твоей безопасности, – наконец сказал он.
– Безопасности? Безопасности?! Тогда с какой стати они за нами охотятся?
Ксавье снова помолчал, подбирая слова.
– Проблема вовсе не в людях, которые пытаются нас убить.
Лиззи закрыла глаза, чувствуя, как закипели слезы. Вот дерьмо, уж конечно не эти загадочные отговорки хотелось услышать. «Ради Бога, во что я влипла?»
Ксавье, видимо, решил, что с вопросами покончено, потому что плавно поднялся на ноги.
– Еду вот‑вот принесут. Вылезай. Потом снова примешь ванну, если не помогло, – предложил он и добавил: – Кстати…
Лиззи повернулась к нему, упорно смаргивая слезы. «Ни за что на свете не разревусь».
– Мне по‑любому нравится твое лицо, – тихо заметил Ксавье. – Не расстраивайся. Оно нравилось мне тогда, нравится и сейчас. Главное, что ты – всё еще ты.
Глава 25
«Он никогда не признавался мне в любви».
Они лежали голые в постели, за задернутыми на ночь шторами, объединившись против целого мира. Спальню освещала прикроватная лампа, потому что оба не могли насмотреться друг на друга.
На этот раз любовные ласки были неторопливыми, но нестерпимо возбуждающими. Лиззи наслаждалась присутствием Ксавье, слишком долго она существовала без него. Всё казалось новым, другим и одновременно очень знакомым.
Ее голова лежала у него на плече, одной рукой Ксавье крепко обнимал Лиззи, другой рассеянно оглаживал по бокам, животу, спине, груди. Сколько раз они вот так лежали вместе?
У Лиззи от боли сжалось сердце. Да, он к ней равнодушен. Даже с огромными пробелами в памяти она точно знала, что любит его, сильное и ясное чувство не погасло, вопреки всему. Ксавье демонстрировал нежную заботу, заметную в каждом поцелуе, в каждом прикосновении, в каждом взгляде, в жестком контроле над ненасытным вожделением. Но заботиться – не значит любить… насколько сильно им руководит стремление защитить ее? А чувство вины? Что бы ни случилось в прошлом, тогда они были вместе, были единым целым, но именно она заплатила непомерную цену.
– Ты не обязан за меня отвечать, – пробормотала Лиззи, ужасно не хотелось осознавать, что всё произошедшее между ними – всего лишь способ ее утешить.
Ксавье напрягся, широкое плечо под головой окаменело. На несколько секунд воцарилась тишина.
– Ты и до того так говорила, – мрачно буркнул он, вытащил из‑под нее руку и резко сел.
– До чего – того? – нахмурилась Лиззи, приподнялась на локте и натянула простыню на грудь, не из застенчивости, а потому что холодил воздух из кондиционера. – Говорила? Когда?
– До того, как позволить им уничтожить свою память, – отрывисто процедил Ксавье. – Я категорически возражал. Да, имелись некоторые проблемы… но ничего такого, с чем бы я со временем не справился. Меня отправили на какое‑то скоропостижное задание, а к моменту моего возвращения всё было кончено, – мрачно заключил он, явно все еще злясь на те события.
– Минуточку, – удивленно посмотрела на него Лиззи, сев рядом. – Я позволила? Сама?
Абсолютно исключено. Неужели она сама разрешила кому‑то уничтожить огромную часть своей личности? И неважно, что операция была искусно выполнена, что ранние воспоминания оставили нетронутыми, что она жила совершенно нормально до того рокового утра меньше недели назад. Боже мой, всего лишь неделю назад вся ее жизнь полностью перевернулась вверх дном.
– Так что мне осталось только принять меры для твоей безопасности.
Дерьмо, разговор потек в двух направлениях, надо поспеть за обоими.
– Какие меры? Безопасности от кого? И с какой стати я согласилась на промывку мозгов? Что, черт возьми, произошло?
Ксавье откинул покрывало, вылез из постели, голышом направился в гостиную и вернулся с бутылкой воды. Свернул крышку, сделал большой глоток, потом молча предложил Лиззи. Ты отпила и отдала бутылку обратно.
– Расскажи всё толком. Мне надоело бродить во мраке, расскажи всё, что бы ни случилось.
– Если насиловать память, возможно, нанесешь себе реальный вред. Согласна рискнуть?
– Не понимаю, каким образом. Повредить головной мозг можно только физически.
– Как насчет эмоционального ущерба? – взъярился Ксавье. – Понятия не имею, каковы могут быть последствия для твоей психики. Вдруг рассказ о тех событиях помешает когда‑нибудь вспомнить по‑настоящему?
Всё выглядело странно знакомым: Ксавье редко злился, но Лиззи всегда умела нажать на нужную кнопку. Ей это нравилось – не приводить его в ярость, а убеждаться, что она единственная из всех способна вывести его из себя.
– Позволь поинтересоваться. Что именно ты планируешь предпринять в нынешней ситуации?
Взгляд Ксавье немедленно стал непроницаемым, гнев исчез, лицо словно окаменело. Похоже, он уже всё для себя решил… и решение ему совсем не нравилось.
– Собираешься вернуться? – надавила Лиззи. – В Вашингтон или куда‑то еще, чтобы позаботиться об этой маленькой проблеме – наших потенциальных убийцах?
– Да, – неохотно выдавил он, еле двигая губами, и жестко прищурился. – Нельзя бегать вечно. Пора поставить точку.
– А что со мной? Спрячешь где‑нибудь, а потом заберешь, когда всё закончится?
– Точно, – кивнул Ксавье без намека на извинение.
– А если с тобой что‑то случится? Я об этом никогда не узнаю? Ты не вернешься, а я стану легкой добычей, потому что рано или поздно мне придется искать работу и место жительства, и тогда они меня достанут.
– О тебе в любом случае позаботятся. У меня есть парни, в которых я уверен на все сто.
– И как я их узнаю? Ладно, хватит фантазировать, ничего не выйдет. Надеюсь, память вернется полностью, и если ты думаешь, что я позволю ускользнуть убившим тебя подонкам – ты просто полное дерьмо.
– Не лезь куда не просят, – отрезал Ксавье, затем посмотрел на Лиззи и понял, что та не отступит. – Проклятье! – взорвался он.
– Если введешь меня в курс дела, то дашь возможность принимать более взвешенные решения.
– Ад и все дьяволы, ты никогда не пускала события на самотек, да?
– Понятия не имею. Не помню, – легко пожала плечами Лиззи, прекрасно осознавая, как его бесит этот жест.
– Мы влипли в эту кутерьму именно потому, что тогда ты не сумела с собой справиться.
Ладно, теперь уже Лиззи взбесилась.
– Поясни.
С чем именно она не сумела справиться? Да, после того тошнотного утра ей пару раз было по‑настоящему страшно, но ведь в целом она вела себя достойно, разве не так? Сбежала от убийц. Стряхнула хвост. И если бы Ксавье не оказался такой умной задницей и не нацепил на нее три жучка, оторвалась бы и от него тоже. Кстати, страх – просто ничто по сравнению с абсолютным ужасом, который затопил Лиззи, когда он ехал на своем «харлее» по полю прямо на нее. За этим мачо большой должок.
Ксавье вернулся в постель, засунул подушки под спину и мрачно продолжил:
– Ты поддалась эмоциям. Все пришли к выводу, что тебе нельзя доверять, так что осталось два варианта: стирание памяти или пуля в голову.
– Ничего себе выбор.
Лиззи не понравилось услышанное. Не понравилось, что когда‑то она столь явно выказала слабость. А ведь на ее памяти она успешно справилась с несколькими трудными ситуациями на работе, заодно сделав пару жестких выводов на будущее. Что же выбило ее из колеи и ввергло в эмоциональную неустойчивость, что превратило ее в угрозу для них, кем бы они ни были?
– Поэтому, когда я начала кое‑что вспоминать…
– Стала угрозой для всех.
– Включая тебя?
– Включая меня.
Лиззи потрясло, что своими поступками она подвергла опасности Ксавье. Она никогда не считала себя слабачкой, даже последние три года, когда прозябала тусклой копией самой себя прежней. Что же случилось настолько немыслимое, что она сломалась под напряжением?
– Расскажи, – решительно потребовала Лиззи.
– Ладно.
Ксавье явно вознамерился действовать резко, как хирург скальпелем, хотя хмурое лицо выдавало крайнее недовольство.
– Ты действительно должна всё узнать. Но если впадешь в бешенство, я без разговоров накачаю тебя наркотиками и запру в тайном месте. Поняла?
С него станется. Лиззи ни на секунду не усомнилась в серьезности его обещания.
– Поняла.
Ксавье взял телефон с тумбочки, вставил батарейки, включил и ткнул в экран. Лиззи, сидя на кровати, увидела, что началась загрузка веб‑страниц.
– Помни, что я сказал, – предупредил он и повернул к ней аппарат.
Лиззи изумленно нахмурилась, сразу узнав картинку – собственный снимок со старым лицом.
– Это я, какой была раньше. Зачем ты показываешь мою старую фотографию?
– Потому что это не ты. Это бывшая первая леди Натали Торндайк.
– Да ладно! – недоверчиво воскликнула Лиззи, взяла мобильник и уставилась на экран, пытаясь собрать головоломку.
В мозгу что‑то щелкнуло, отвратительное предчувствие, что туда не стоит заглядывать. Боль ножом полоснула череп, Лиззи затаила дыхание и отбросила сотовый.
– Тебе плохо? – отрывисто спросил Ксавье, забирая мобильник.
– Голова болит, – прошептала Лиззи, стараясь дышать глубоко и сосредоточиться на чем‑то другом: на Ксавье, на его стараниях ее защитить, на давних тренировках…
Жаль, но не сработало. Лиззи сжала ладонями виски и закрыла глаза.
– Извини. Подобное происходит каждый раз, когда память пытается проникнуть в запретную зону. Но не настолько мучительно как поначалу.
К черту «Оскар Майер Винер». Теперь можно сконцентрироваться на кое‑чем гораздо более приятном – вообразить голого Ксавье. В самых разных позах. Лиззи чуть не рассмеялась, и вдруг боль утихла. Она открыла глаза и улыбнулась. Ксавье смотрел очень внимательно, не пытался помочь, оценивая, насколько успешно она справилась с приступом. Лиззи протянула руку и обрадовалась, что Ксавье, не колеблясь, отдал ей телефон. Посмотрела еще раз, снова в мозгах что‑то щелкнуло. Изучила фотографию и поняла, что это пожилая версия ее прежней. Первая леди прекрасно выглядела для своего возраста, благодаря то ли генетике, то ли искусству пластических хирургов. За исключением возраста и прически, первая леди была близнецом Лиззи.
Была.
Первая леди скончалась? Лиззи ничего не помнила о ее смерти, но почему‑то думала о миссис Торндайк в прошедшем времени.
– Она мертва, да? – тревожно спросила Лиззи.
– Да.
– Когда она умерла?
– Четыре года назад.
Как раз посередине пропавших без вести двух лет. Не заглядывай туда, не заглядывай туда, не заглядывай туда.
Несмотря на настойчивое предупреждение рассудка, Лиззи сглотнула и отважилась спросить:
– Что с ней случилось?
– Я ее застрелил.
Лиззи оцепенела от шока. Молча таращилась на Ксавье, не в силах вымолвить ни слова. Он взял устройство из ее онемевших пальцев, выключил телефон и извлек батарейки. Лиззи сосредоточилась на его движениях, потому что это легче, чем переварить новость. Размышляла, что его сотовый, вероятно, защищен, как никакой другой, но Ксавье всё равно принял меры предосторожности и вытащил аккумуляторы. Выражение его лица стало чужим и холодным, как ландшафт Арктики, и пугало до ужаса.
– Имя Тирон Эберт ничего тебе не говорит? – нарушил Ксавье напряженную тишину.
Подумав с минуту, Лиззи медленно покачала головой.
Ксавье привлек ее к себе и крепко обнял, Лиззи прижалась щекой к надежному плечу.
– Под этим именем меня внедрили в Секретную службу.
У Лиззи кружилась голова от обилия информации, но она чувствовала, что это только верхушка айсберга. Поэтому ухватилась за детали.
– Значит, тебя зовут не Ксавье? – хмуро спросила она.
– Ксавье. Тирон Эберт – тщательно выстроенный псевдоним, способный выдержать самую глубокую проверку персональных данных.
Псевдоним, очевидно, настолько надежный, что даже такие серьезные организации как ЦРУ, ФБР, АНБ не смогли докопаться до сути и выйти на собственного сотрудника. Большинство спецслужб обзаводятся теневыми отделами, о существовании которых не подозревают коллеги из других подразделений.
– Ты служил в Секретной службе, – пробормотала Лиззи, нащупывая путь через лабиринт.
– Временно. Меня приставили к миссис Торндайк.
– Но… зачем?
Зачем он взял псевдоним? Зачем его внедрили в Секретную службу? Не обязательно выяснять в подробностях все «зачем», Ксавье расскажет главное.
– Операции присвоили черный код.
– Что это значит?
– Черный код присваивают, когда президент совершает измену.
Президент… Президент Торндайк. Как Лиззи ни напрягалась, внешность Торндайка так и не всплыла в мозгах. Кто стал его преемником? После него пришел… Обязанности президента временно возложили на Берри после…
Лиззи глубоко вздохнула, превозмогая боль в голове, отталкивая ее прочь. Сейчас не время страдать.
– Измена…
– Мы вели расследование.
– Кто «мы»?
– Ну… не ФБР. Расследование необыкновенной важности, а ФБР опутано множеством законов, правил и прочим дерьмом.
Лиззи открыла было рот, чтобы заявить: предотвращение внутренних опасностей – это и есть обязанность ФБР, но прикусила язык. Ксавье прав – Бюро действительно связано по рукам и ногам. Вот почему таким людям, как он, поручают всю грязную работу, а потом, когда все кончено, «договариваются» с ФБР и прочими, преподнеся им доказательства практически на блюдечке. Руки публичных спецслужб должны остаться чистыми, они ни в коем случае не должны нарушать законы, добывая вышеупомянутые доказательства, чтобы вещдоки было невозможно отвести в суде. Некоторые вещи слишком важны, чтобы позволить судейским отвергнуть улики по техническим причинам.
– А я‑то тут при чем? Последнее, что я помню – должность в чикагской охранной фирме. Помню, как тренировалась с тобой… еще кое‑что… но никаких чрезвычайных расследований, ничего похожего. Даже как мы познакомились не помню.
– «Кое‑что» включает тот факт, что мы запали друг на друга с первого взгляда?
– Правда? Так быстро?
– Чертовски быстро.
Ну, в глубине души Лиззи это знала и даже подозревала, что стала для Ксавье легкой добычей, впрочем, это ничуть ее не смущало – влечение наверняка было взаимным. Они яростно набрасывались друг на друга и тогда, и сейчас. Она всегда была способна толкнуть его на край, на что не осмеливался никто другой… и получала от этого запредельное удовольствие.
– Вернемся к истории, – прокашлялась Лиззи.
– Ладно, история началась с того момента, когда мы в ходе расследования в отношении Торндайка пришли к твоему шефу за некоторой технической помощью. Он обратил наше внимание на тебя. За исключением шевелюры и возраста, ты являла собой точную копию первой леди. Помнишь что‑нибудь о ней?
– Нет, – покачала головой Лиззи. – До избрания Торндайка о ней никто ничего не знал. Может, позже кто‑то что‑то и рассказывал… Просто не помню.
– Тебя изучили и привезли к нам на обучение. По плану, с помощью некоторых старших агентов Секретной службы тебя должны были доставить в личные покои президента, чтобы никто не заподозрил подмены.
– Ради Бога, уж конечно Торндайк не настолько глуп, чтобы держать прямо в Белом доме компрометирующие материалы! Вокруг персонал, обслуга, помощники – ничего не скроешь.
– Не совсем так. Всегда остаются следы, если знать, где искать. И мы не собирались внедрять тебя в Белый дом, президент постоянно участвовал во всяких публичных мероприятиях – празднованиях, приемах и прочих разных, – где первая леди выступала в качестве посредника между мужем и китайцами.
Китайцы… что‑то ворочалось в голове, но настолько расплывчато, настолько глубоко в подсознании, что хвостик не удавалось ухватить.
– Короче говоря, решили забросить тебя на поиски сведений о выплатах во время визита президента в Сан‑Франциско. Торндайк сколотил огромное состояние, продавая страну китайцам. Следовало отыскать денежный след, и мы были почти уверены, что именно первая леди проводит транзакции. С такой семьей за спиной она знала практически всё о тонкостях международных банковских операций.
– И она держала эту информацию при себе?
– На встречах связной мог незаметно передать ей флешку во время рукопожатия. Но там содержались сведения только о последнем взносе всего на один депозит. Супруги ведь не держали все яйца в единственной корзине, чтобы минимизировать риск попасться с рыльцем в пушку и всё потерять. Натали наверняка планировала выгрузить информацию куда‑то еще, удалить данные из своего ноутбука и уничтожить флешку.
– Стало быть, мне поручили добраться до очередной флешки, скопировать информацию и уйти.
– Если бы кто‑то тебя и увидел, даже сам президент, то ничего не заподозрил бы. Тебя одели точно так же, как первую леди в тот день, осветлили и подстригли волосы.
Лиззи глубоко вздохнула и закрыла глаза, наслаждаясь комфортом большого тела рядом и ощущением горячей кожи под пальцами.
– Но что‑то пошло не так.
– Вечный бардак. Даже если распланируешь каждый шаг, всегда есть шанс, что операция провалится.
– Это я всё запорола? – тяжело сглотнула Лиззи.
– Нет. Мы устроили так, что первая леди покинула люкс – отлучилась по делам – незаметно для других агентов, потому что начальники охраны каждого из первой пары сотрудничали с нами. Затем ввели тебя в апартаменты. Президент находился в своих покоях, он даже не знал, что первая леди уехала. Ты вошла в спальню, пустила воду, якобы решив принять ванну, выудила из сумочки первой леди флешку и начала копировать.
– И что случилось? – повернувшись в сильных руках, взглянула на Ксавье Лиззи.
– Нас выдал агент из ее охраны, оказалось, он работал не только на нас, но и на китайцев. Предатель запаниковал, рассказал о тебе Натали Торндайк, та вернулась в люкс и застала тебя на месте преступления. Агент к тому же отдал ей свое оружие.
Лиззи притихла, отчаянно стараясь отыскать в мозгу части головоломки, но обнаружила лишь пустоту. Живот свело от ужаса, внезапно захотелось заткнуть уши пальцами, чтобы не слышать продолжения, но тот давний эпизод способен объяснить, почему с ней всё это происходит сейчас, и почему стерты два года жизни. Даже если она действительно никогда ничего не вспомнит, надо узнать причины.
– Президент и первая леди вместе вошли в ее покои, – спокойно и как‑то отчужденно излагал Ксавье. – У нее был пистолет, но она не подозревала, с кем имеет дело. Позже ты доложила, что прыгнула на миссис Торндайк, завязалась борьба за оружие, ты случайно нажала на спусковой крючок и Торндайк был убит.
Ясно, что Ксавье рассказал далеко не всё, опустил подробности и детали, что не преуменьшало кошмарную истину: это она убила президента Соединенных Штатов.
Лиззи замерла в надежных объятьях, чувствуя ужас и остолбенение одновременно. Позже она проанализирует услышанное, раскопает всякие частности… но сейчас надо как‑то справиться с неоспоримым фактом: она убила – пусть и в порядке самообороны – не просто человека, но самого важного человека в мире. Этот поступок абсолютно противоречил всем ее убеждениям, как гражданки своей страны, неважно, что натворил Торндайк, жизнь президента США неприкосновенна.
Даже если она защищала свою жизнь – это куцее и жалкое оправдание. «Я ведь ничего не помню, как всё было на самом деле. Может, просто запаниковала. Может, солгала, что затеяла драку с первой леди за пистолет». Неизвестно. Ксавье – все они – знают о произошедшем только с ее слов.
– Что было дальше? Как ты вытащил меня оттуда?
– Ты вырубила миссис Торндайк, ударив головой о стену, вложила пистолет в ее руку и спряталась в гардеробной. Двое телохранителей ворвались в помещение, первая леди только очнулась и, вероятно, решила, что они пришли ее арестовать, – всего лишь предположение, потому что никто не знает наверняка, – открыла огонь по двум сотрудникам Секретной службы и убила очень хорошего агента по имени Лорел Роуз. Потом я выстрелил в первую леди.
– Как ты вывел меня из гардеробной, а потом из люкса?
– За двенадцать минут мы всё взяли под контроль: доступ в апартаменты, оружие, место преступления, всё. Старший охранник первой леди выбыл из строя. Я принял командование на себя. Мы планировали эвакуировать тебя из отеля замаскированной, так что, слава Богу, были готовы. Тебя переодели, нацепили парик и очки и вывели через смежную комнату. Потом изобразили сцену, будто первая леди расстреляла президента, получив доказательства, что он спал с ее сестрой – истинная правда, кстати.
«Значит, замаскировали и вывели наружу». Лиззи обдумала всё услышанное и пришла к выводу, что на нее возлагали гораздо большую ответственность, чем замышлялось изначально, что она была действующим членом команды.
– Ты не успела закончить копирование, но захватила с собой оригинал. Неопровержимые доказательства против президента. Он продавал не только важнейшие технологии, но и военные тайны тоже. Проанализировав и обсудив ситуацию, мы решили оставить всё как есть. Неверный муж лучше, чем предатель.
«О, Боже, как же больно. Внутренности словно раздирает на части. Мало того, что я влипла в этот кошмар, так еще потащила за собой Ксавье и всю остальную команду».
– Ты давал присягу…
– Да, присягу на верность Конституции, присягу защищать страну от врагов, как внутренних, так и внешних. В данном случае противник был внутренним.
Их собственный президент.
– А я стала слабым звеном.
«Теперь понятно, почему мне стерли память и перекроили лицо. Чтобы люди при взгляде на меня не вспоминали Натали Торндайк, а заодно и ту неприглядную историю».
– Как и остальные члены команды. Все без исключения. Но ты буквально рассыпалась на части, никак не могла пережить…
– Правда? – парировала Лиззи, затем покачала головой на злость в своем голосе. – Извини. Я невероятно всё усложнила, да?
– Лично я не сомневался, что ты справишься. Да, ты была в шоке – как и все мы, кстати, – но ты всегда держалась крепким орешком, просто тебе требовалось чуть больше времени, чтобы переосмыслить факты. Но остальные испугались, что победит твое чувство долга и в результате мы все предстанем перед расстрельной командой.
– Так что… мне решили промыть мозги.
– Да.
– А как насчет агента, который работал на китайцев и передал свой пистолет миссис Торндайк? Вот уж действительно хвостик увяз – всем птичкам каюк.
– Он был вторым, которому промыли мозги.
– Он еще жив?
– А ты как думаешь? – ледяным отчужденным тоном спросил Ксавье.
Глава 26
Фелис беспокойно бродила по дому, держась подальше от окон, хотя все шторы были плотно задернуты. Казалось, будто темнота давит на стекла, скрывая живых призраков, невидимо скользящих во мраке. Не хотелось стать мишенью, позволив углядеть, пусть даже мимолетно, силуэт на фоне занавесей.
По словам исполнителя, вызванный им специалист уже где‑то там наблюдает за окрестностями. Но независимо от квалификации, он ведь всего один, стало быть, не в состоянии видеть дом со всех четырех сторон одновременно. Связник назвал имя – Эван Кларк, на тот случай, если по каким‑то причинам ей придется контактировать непосредственно с ним, но Фелис не могла себе представить, с какой стати может встретиться с наемником лицом к лицу. Имя фальшивое, разумеется, но ни при каких обстоятельствах Макгоуэн не желала знать настоящее.
События пятилетней давности покатились как снежный ком с горы, неудержимо и неодолимо, словно лавина. Фелис терзали скверные предчувствия. К подобному повороту они не готовились, никто не ожидал, что члены команды окажутся вынуждены устранять друг друга ради сохранения тайны. Но в случае огласки разразится национальная катастрофа. Пусть лучше останется единственный носитель взрывоопасной информации.
Ксавье и Лиззи должны умереть. Дэнкинс, Хейес, Эл Фордж – все должны умереть. Если в живых должен остаться кто‑то один – то это она сама. Потому что у нее есть дочь. У Дэнкинса и Хейса тоже имелись семьи, но ей‑то что до этого? Фелис волновала исключительно собственная девочка. Разве не на заботе о своих потомках держится человеческая раса?
Когда‑то все они были очень близки, объединены в единое целое важностью миссии. Никогда ни одну команду Фелис не ценила так высоко. Дураков среди них не водилось, но даже в нынешних обстоятельствах никто кроме нее не осознал, какую непомерную цену им придется заплатить при окончательном расчете. Как всё дошло до такого?
Выживают самые приспособленные. Вот что они не приняли во внимание – основной инстинкт, первоочередную потребность во что бы то ни стало защитить себя и своих близких.
Оглядываясь назад, Фелис понимала, что должна была покончить со всеми сразу после завершения миссии, когда никто ничего подобного не ожидал. С другой стороны, множество трупов привлекло бы чрезмерное внимание… и вот во что теперь вылилось давнее половинчатое решение. Она вынуждена зачистить всех оставшихся, причем заняться этим лично, иначе все пропало.
Ксавье – первая и главная цель. Он был самым опасным еще до покушения на его жизнь. Фордж тоже не подарок, но хотя бы неохотно согласился, что устранить Ксавье – насущная задача, так что Фелис купила себе некоторое время. Сейчас главное – действовать, пока Эл не привлек своих людей.
Специалист обязан уничтожить Ксавье. Тут ей не справиться, надо быть сумасшедшей, чтобы даже рассматривать подобную идею. Эл абсолютно прав: Ксавье непременно явится по ее душу, и лучшее место для нападения – ее собственный дом. На работе она в полной безопасности, да и по дороге в офис и обратно ее тоже нелегко подстеречь. Разумеется, можно где‑то спрятаться, но нельзя же скрываться всю жизнь, и Ксавье это прекрасно понимает. Возможно, он понадеется, что самоуверенность закроет ей глаза на уязвимые места, внушив иллюзию, будто всё предусмотрено.
Фелис действительно обладала немалым самомнением, но только не при исполнении служебных обязанностей. Когда речь шла о работе, ее девиз был прост: сделай это. Независимо ни от чего. Именно в этой части бывшие соратники ее недооценивали, но ведь она сознательно выстроила образ упрямой честолюбивой и недалекой стервы. Победа дастся легче, если противник не в курсе твоих способностей.
Насколько Фелис знала, Ксавье не заставит себя долго ждать. Ударит быстро и жестко. Макгоуэн ожидала атаки с минуты на минуту… Что его задерживает? Неужели он пытается найти Лиззи? Когда Объект В бросила свою машину на стоянке ресторана, они потеряли возможность за ней следить. Но это не означает, что и Ксавье сбился со следа. Коварный ублюдок наверняка посадил собственные жучки. Нет способа узнать точно, но Фелис всегда верила внутреннему голосу, который подсказывал, что она мыслит верно.
Если Ксавье разыскал Лиззи, то непременно спрячет ее в безопасном месте, что усложнит поиски ее местонахождения, но после его смерти она всплывет на поверхность рано или поздно. А каждый час задержки Ксавье давал дополнительную возможность наслоить груду вранья, состряпать кучу ложных донесений и документов, доказывающих, будто суперагент стал неадекватным и все глубже погружается в безумие.
Пусть все его ловушки взорвутся… он всего лишь выставит себя очередным свихнувшимся на теории заговора. Доказательства гибели президента и первой леди были бронебойными, вплоть до ДНК. Невзирая на вновь открывшиеся обстоятельства, версия удержится.