- Просто иди. И, если мои стражи увидят, что ты нарушаешь комендантский час, тебя запрут в бараках.
Я с трудом смолчала, но сделала это. Я держала рот на замке, пока разум кормил меня умными ответами. Был бы тут Скуврель, он все им высказал бы, а потом стер нахальный вид с лица Олэна. Но я не осмелилась так делать.
И мне нужно было перестать желать, чтобы мой муж-фейри был тут. Я все усложняла этими эмоциями. Эмоции были как рыба. Они ускользали из рук и утекали по реке раньше, чем ты успевал вдохнуть.
Опасно, Элли. Корми этим внутренний огонь.
Я уверенно вышла из деревни, заставляя себя не оглядываться, а потом тени скрыли меня полностью. Даже так, когда я оглянулась, Олэн еще стоял в свете огня, смотрел мне вслед. Я сглотнула, подняла повязку и надеялась, что смогу тихо добраться до Путников. Еще больше я надеялась, что он не верил, что я спасла их, по крайней мере, пока я не увела их в убежище.
Глава тринадцатая
Когда я вернусь домой, будет беда. Олэн точно должен был понять, что это я украла Путников – так ведь? И мне было все равно. Руки и ноги так устали, что могли отвалиться, и я несла только самого маленького ребенка – его милая голова с темными кудрями лежала на моем плече, его спина была изогнута, чтобы удобней было обвивать ногами мой пояс, пока я придерживала его руками.
Я еще не представляла себя матерью, но с малышком на руках что-то во мне растаяло. И вызвало вопросы. Что означал настоящий брак со Скуврелем? Помимо того, что это был брак с жителем ада – ужасное запутанное существо, которое я звала другом – у него не могло быть детей. Вообще.
Я сжимала факел в руке, придерживая малыша – духовный огонь не вредил ему. Он озарял путь достаточно, чтобы мы могли идти в темной ночи среди камней.
За мной двое взрослых Путников тяжело дышали. Мы ничего не говорили с тех пор, как я нашла их в лесу, сжавшихся вместе. Даже когда я вытащила одеяла и еду, и мы закутали детей в теплые одеяла и связали припасы в узелки, чтобы их несли родители.
Послышался шепот, когда первый из детей споткнулся, так устал, что упал и заплакал. Его мама успокоила его, и мы продолжили идти в тишине, но теперь с детьми на руках.
К счастью, духовный факел отгонял гулей, и хоть я слышала их тоскливый вой в ночи, они не приближались к яркому сиянию.
Кому-то нужно было сделать что-нибудь с ними. Даже в моем детстве они не были вот так, не под контролем. Если Рыцари сменили Охотников, то Рыцарям стоило заняться этим. Общество не могло выжить с дикими гулями на границе. Они не вредили взрослым, но забирали детей, если получали шанс. И они порой осмеливались заманить старших к смерти.
От этой мысли настоящий страх пронзил сердце. Если эта ночь меня чему-то научила, так это тому, что защиту города нельзя было доверить Олэну. Как и его людям. И оставалась только я. И пока я придумывала, как поймать сестру, я не могла помогать невинным Скандтона. Или оберегать родителей.
И я не нашла способ спасти смертных детей в мире фейри. Раздражение и огонь наполняли мои шаги. Времени не хватало. И Элли не хватало. Но это не было оправданием. Я провела дни, бегая по округе в поисках оружия, когда должна была строить планы. Я все сделала не так.
Я думала как подросток и хищник, а не как фейри или моя сестра, и если я не могла научиться думать, как они, я не могла стать умнее и глубже, чем сейчас. От этого все пострадают. Может, взрослые Скандтона заслужили такое после того, что чуть не сделали с этими Путниками. Но дети такое не заслужили.
Каждый раз, когда я оглядывалась на взрослых Путников, я видела в их глазах страх и отчаяние. Я не осмелилась остановиться и сказать, что у меня был план, и что, если мы заберемся в телегу, они будут в безопасности. Я не могла останавливаться, чтобы нас не поймали. Кто знал, когда Олэн поймет, что это я освободила их? Кто знал, когда он отправит людей, не замедленных детьми на руках, за нами? Или сам погонится за нами на лошади? Хотя лошадь далеко не зайдет на этой узкой тропе.
И какой дурак называл лошадь Цветочек? Не Искра или Молния, что-нибудь под стать первому боевому коню, а… Цветочек? Олэн был ужасным рыцарем.
Если только он не отпустил меня, чтобы я помогла Путникам.
Но в этом не было бы смысла, да?
Я оглянулась, попыталась выразить взглядом надежду для Путников. Но их тревожные глаза только ускорили мои шаги. Эта часть подъёма была самой тяжелой. Особенно в темноте. И я не осмелилась зажечь настоящий огонь, чтобы помочь нам. Если кто-нибудь увидит свет, пойдет на него, то разбитую телегу могут найти. А если телегу найдут, все Путники будут в опасности.
Разум блуждал. Нужно было сосредоточиться. Мне нужно было придумать способ спасти всех детей – детей Путников, как милый малыш, спящий на моих руках, украденных детей, детей в деревне. Они не заслужили того, что приближалось. Никто из них. И хоть я уже сдалась в спасении деревни, я не могла бросить их. Не могла. Я должна была сражаться. Должна была победить.
Путь казался дольше, руки становились все тяжелее, но разбитая телега все-таки появилась впереди, и мои колени согнулись от облегчения.
- Ты не устала? – спросила женщина, присев рядом со мной, ее сын зевал в ее руках. Ее глаза были огромными в свете факела, она сияла серебром.
Я видела, как переливалась телега для духовного зрения. Она выглядела волшебно в свете факела.
- Мы на месте, - прошептала я. – Дверь в той телеге уведет вас в безопасность – к другим Путникам. Одна из них звала себя Хранительницей знаний.
- Тогда нужно спешить, - ее муж кивнул, но движения были напряженными. Не я одна была встревожена.
Я встала, уставшие ноги протестовали. Я пошла по камням к телеге, каждый шаг давался с боем.
Держись, Элли.
Почти пришли.
За мной раздался крик, и я ускорилась.
- Как нас могли увидеть? – спросил мужчина. – Темно ведь!
- Не знаю, - сказала его жена, но ее слова были приглушенными, она прошла в телегу. – Тут ничего нет.
- Идите, - прошептала я. – Дверь скрыта.
Ее муж ждал, что я пройду первой, и я поспешила за ней, споткнулась и чуть не рухнула, когда нога ударилась об землю на другой стороне. Я оказалась в кольце удивленных Путников вокруг дуба. Их костер весело сиял, был вдвое выше меня, и скрипка замолчала на пару мгновений после моего появления. Люди застыли, тяжело дыша, румяные, держась за руки, словно мы прервали танец. Так и было.
- Это правда, - выдохнул Путник, выходя в круг за мной. Облегчение и надежда смягчили его лицо. – Я не осмеливался надеяться.
- Арви? Это ты? – спросил один из потрясенных мужчин у костра, удивленно встав.
Хранительница знаний вышла из-за толпы и забрала властно спящего ребенка из моих рук.
- Сестра, брат, для вас есть места. Давайте уложим детей.
Я обмякла с облегчением.
- Спасибо, - сказала женщина, которую я спасла, поцеловала меня в щеку и отдала второго своего мальчика женщине с теплой улыбкой и морщинистым лицом.
- Мне нужно возвращаться, - неловко сказала я. – Голоса на холме… Мне нужно, чтобы они меня нашли, чтобы не обнаружили телегу.
Женщина, которую я спасла, сжала мой рукав.
- Как зовут ту, что спасла нас?
- Я – Элли Хантер, - сказала я. Мне было не по себе от такого внимания. Они были такими счастливыми. Целыми. Они не подходили моему разбитому миру и отчаянию.
- У твоей деревни спрятаны лук и клинок, Элли. И палка. Это знаем все мы, и я предлагаю это как дар благодарности за то, что ты сделала этой ночью, - женщина прошептала мне. – Палка – факел, который делает тебя невидимой для фейри, - она взглянула на палку в моей руке. – Но это ты уже знаешь. Клинок рассекает миры. Лук пронзает только злые сердца. Найди их, и у тебя будет все нужное, чтобы защитить невинных от тьмы, что хлынет на землю.
Она опустила голову и поспешила прочь, не дав отблагодарить ее, но Хранительница знаний склонилась ближе, мальчик был у нее на руках.
- Ты спасла тех, чьи имена не знала, от судьбы, о какой не знала. Мы помним тех, кто помнит нас. Вряд ли ты придешь к нам ради своей выгоды, но если приведешь тех, кому нужна помощь, мы поможем им ради тебя. Помни это.
Я кивнула.
- Я помни, что кровь – это кровь.
Это звучало безумно, но у меня не было сил спорить. Я прошла сквозь дуб, высоко держа духовный факел, и постаралась уйти подальше от телеги, чтобы меня нашел тот, кто кричал в лесу. Я сделаю все, чтобы уберечь тех людей. Даже если сломаю шею во тьме.
И, пока я спотыкалась, падала и спешила во тьме, я думала о ржавом клинке, который я спрятала в дереве. Мог этот клинок рассекать миры? Я могла им прорезать путь в Фейвальд?
Пора было перестать быть доверчивой девочкой и стать охотницей. Я начинала продумывать план по спасению детей. Всех детей. И я выполню это. Но сначала нужно было собрать вещи и поговорить с матерью.
Я почти видела темные глаза Скувреля, подмигивающие, пока я бежала.
Глава четырнадцатая
Мои ноги уже не просто болели, а были бесконечным криком боли, пока я двигалась во тьме, высоко подняв духовный факел.
Я все еще не знала, правильно ли поступила, побежав в ночи со вторым зрением, а не обычным, но я не осмелилась зажечь настоящий факел, а духовный делал все ярче и четче, хоть и не показывал некоторые деревья и ветки под ногами.
Пара серебряных существ фейри вскочили из ближайшей чащи, когда я прошла мимо, духовный свет был для них видимым, и они убежали от него. Это же произошло с теми летающими малиновыми существами – я решила звать их розовыми фуриями, пока не узнаю, как они называются на самом деле – они кувыркались, спеша убраться подальше. Я могла бы сама разобраться с гулями, если бы было время.
Я вытащила зеркальце из кармана. Я говорила себе, что не сделаю это, но по пути потеряла силу воли.
Удивленный глаз Скувреля появился в зеркальце. Он выглядел так же с духовным и настоящим зрением. Интересно.
- Муж, - прошептала я.
От его смеха мою спину покалывало.
- Кошмарик. Рада видеть мое лицо?
Он выглядел помято, словно только ото сна.
- Четыре, - сказала я. Я не могла сказать больше. Его улыбка уже была слишком широкой. – Времени мало. Моя сестра скоро начнет вторжение?
Он пожал плечами.
- Кто знает? Для меня с нашего разговора прошла неделя. Сколько у тебя?
- Меньше дня, - прошептала я, споткнулась об ветку и вздрогнула от громкого хруста. Я не могла долго продолжать разговор. – Если не можешь сказать это, говори, где спрятаны смертные дети. Они рассеяны по всему Фейвальду?
Он приподнял бровь и медлил.
- Мне нужно заключить с тобой сделку? – процедила я.
- Я все еще должен тебе за последний поцелуй, - сказал он с улыбкой. – Смертные дети спрятаны во Дворе шелка и Дворе кубков. Преследуй их, но это опасно.
- Спасибо, - выдохнула я, и его брови приподнялись в удивлении.
Я сунула зеркальце в карман. Нужно было спешить.
Я споткнулась об бревно, словно подчеркивая мысли, прикусила язык, падая, и ободрала костяшки. Это напомнило, что духовное зрение не было настоящим. Я была близко к дому Чантеров. Если я смогу забрать меч, смогу отправиться на миссию.
Изначальным планом было узнать, чего хотела Хуланна – человечество. А потом узнать, чем ее остановить – волшебными предметами Путников. Потом нужно было, чтобы она нервничала.
Сейчас мне не было до этого дела, но это могло пригодиться. Мне нужно было теперь спасти смертных детей, пока я еще могла, пока этот шанс не ускользнул сквозь пальцы.
Меня догоняли. Я не узнавала голоса, так что вела преследователей по лесу, но сейчас нужно было оторваться от них.
- Я услышал там шум, - сказал один из них слишком близко за мной. Его голос был хриплым.
- Кто бы это ни был, мы почти загнали его в тупик, - сказал другой голос. – Наверное, фермер остался в лесу, но сэр Экельмейер хочет знать, кто не умеет выполнять комендантский час.
- Как и я, - сказал хриплый голос.
Я видела впереди огни дома, но второе зрение искажало расстояние. Я была близко. Я скользила в тенях, не давала себе бежать. Так я привлеку только больше внимания. Я поскользнулась, ударилась об куст, ветки оцарапали мою кожу, громко шурша при этом.
Я слышала топот ног по земле. Они вот-вот догонят меня. Они были близко.
Я заставляла себя дышать ровно. Думай, Элли, думай!
Эти люди работали на Экельмейера. Они хотели поймать меня. Они заберут все, что у меня с собой. Я не могла потерять эти вещи. Я осторожно спрятала рукоять топора и лук со стрелами в кусты, сжала ключ из кармана и сунула его в мертвую траву рядом. Я смогу найти это место снова. Смогу.
Мне только нужно было убедиться, что они не обыщут его.
Я глубоко вдохнула, подняла повязку и побежала в ночь. Если я буду достаточно далеко от кустов, когда они поймают меня, они не обыщут то место.
Кто-то охнул за мной, и мои ноги вылетели из-под меня. Я упала, растянулась на земле. Через миг тяжелый вес надавил на мою спину.
- Девчонка, - сказал хриплый голос. – Куда бегала, милая? К мужчине? Ты юна для такого. Ты не захочешь детей, пока ты не выйдешь за хорошего мужчину. Может, за солдата. Там стабильная зарплата.
- Такой очаровательный, что чудо, что ты еще не женат, - с отвращением сказала я.
- Кто сказал, что нет, милая?
- Кто сказал, что я не замужем? – парировала я. – Мой муж – самое злое и жуткое существо. Он может убить тебя иглой, и ты даже не успеешь вытащить меч.
Он рассмеялся.
- Я тебе не верю.
Я тоже рассмеялась, но мой смех звучал безумно, хоть каждое слово было правдой.
- Мы задержались, - сказал другой голос. – Они отправят другой отряд искать нас, если мы не встретимся на нужном месте. Поднимай ее и тащи с нами.
Грубые ладони потянули за воротник, и я встала. Солдат завел мои руки за спину, связал их грубой бечевкой, впившейся в мою плоть.
Было слишком темно, чтобы видеть лица, но запах чеснока и вина был сильным от хриплого голоса. Эти мужчины работали на сэра Экельмейера? С такими общался Олэн? Он пожалеет, что завел таких союзников.
Я старалась не смотреть в сторону горящего окна, силуэт мамы виднелся внутри. Через пару часов наступит рассвет, она переживала. И мне нужно было предупредить ее. Ей придется уводить детей из деревни.
- Шагай быстрее, девчонка. Мы не можем тратить на это всю ночь.
- Но вы не спешили, когда всю ночь шатались по лесу, как два медведя, которые только проснулись, - буркнула я.
- Что это?
- Просто игнорируй ее, - сказал другой голос.
Мы шли в тишине, я обдумывала варианты. Может, сэр Экельмейер будет разумным, хотя его люди не были разумными, а обычно люди собирались схожими.
- Этот сэр Экельмейер справедливый? – спросила я.
- Твоя деревня под комендантским часом по приказу сэра Олэна Чантера. Ты нарушила закон, - сказал один из мужчин.
Неприятный ответ. Ни слова о его справедливости, только то, что они уже считали меня виновной.
Возможно, сэр Экельмейер будет слишком занят тревогами о фейри, чтобы переживать из-за девушки, бродящей по лесу. Никто не мог доказать, что я сделала что-то плохое, кроме Хельдры. Я не думала, что она что-нибудь скажет. Она будет в беде, как и я. Я выбросила ее ключ в лесу, как она просила. Никто не мог доказать, что она его взяла, или кто освободил тех Путников. Пока мы обе молчали, мы будем в безопасности.
- Видимо, вы были заняты, защищая нас от фейри, - предположила я.
- Что ты знаешь о фейри? – спросил тот, что толкал меня вперед.
- Достаточно, чтобы знать, что нужно больше пары задир, бродящих по лесу, чтобы остановить их.
- Мы – банда Белого капюшона, - сказал другой мужчина. – Мы не бродим. Мы не задиры. Мы – личные воины сэра Экельмейера Роскошного.
- Это его фамилия? Роскошный?
- Это его титул.
- Очень удобно. Я бы хотела, чтобы и мое имя говорило людям, что думать. Может, я назову себя «Элли Хантер Красивая и Очень богатая». Ай!
Что-то ударило меня по затылку. Я прикусила язык и ощутила кровь. Эти товарищи не любили сарказм и насмешки. Олэн не затягивал мой поводок, но, похоже, я потеряла эту свободу.
Я ругалась мысленно.
Я упустила шанс прорезать путь в Фейвальд или найти способ отвоевать свой народ. Но я не жалела, что освободила Путников этой ночью. И я не жалела, что собирала артефакты. Особенно теперь, когда я знала, что они могли мне помочь. Я просто хотела, чтобы у меня было больше времени.
Начал падать снег, густой и белый, когда мы добрались до поста стражи у края деревни. Стражи, которых я видела ночью, отсутствовали. На их мести был ряд фыркающих лошадей и мужчин в броне, их дыхание вылетало паром, их ноги мяли дорогу.
Их броня мерцала в свете звезд, звякала, когда кольчуга задевала пластины и ножны.
Казалось, в мой желудок упал камень. Сотни мужчин в броне. Женщин не было. И все были с белыми капюшонами, их было легко увидеть в свете факелов. Их лица были мрачными. Тут не было сострадания. И не было надежды для того, кто попался им на пути.
Я задумалась снова, было ли плохо пустить Хуланну из круга разбить их всех.
- Нашел что-то, Корн? – спросил один из мужчин на лошади. Красные перья украшали его шлем на макушке. Офицер, наверное.
- Да, старшина! – сказал хрипло Корн, мужчина с чесночным дыханием. – Мы нашли эту гадость в лесу, она блуждала посреди ночи.
- Молодец, Корн. Веди ее в здание. По приказу сэра Экельмейера все, кто нарушает комендантский час, считаются шпионами. Их арестовывают и допрашивают.
Это звучало плохо.
Глава пятнадцатая
Сэр Экельмейер и его люди прибыли, видимо, вскоре после того, как я убежала с Путниками. Только так могло объяснить то, как спокойно он выглядел в доме Олэна и Хельдры.
Они подняли меня на крыльцо, толкнули в каменный дом сильнее, чем требовалось, бросили меня на пол.
Хельдра хотя бы содержала дом в чистоте. Пол был недавно хорошо отмыт. Было приятно истекать кровью и умирать на чистом полу.
- Что это?
Я услышала голос раньше, чем посмотрела на мужчину. Черные сапоги и белая накидка – край был в грязи и пыли дорог – появились перед глазами. Я попыталась встать на колени, связанные за спиной руки сделали это сложнее, чем должно быть.
Лицо Олэна – зеленое, будто его тошнило – было первым, что я увидела за крупной фигурой сэра Экельмейера. Ему не нравилось, что со мной так обходились. Разве не мило?
Обеденный стол Хельдры лишили ее лучшей скатерти, он был завален журналами и свитками. Стулья выстроили у дальней стены. Там сидел Олэн, выглядя так, словно проглотил слизня. За ним дверь, которая вела в покои его семьи, была приоткрыта, и я видела большой глаз, глядящий на меня. Хельдра.
И рядом с дверью было серебряное зеркало в раме. Я ощутила тошноту при виде зеркала. Если Скуврель решит сейчас посмотреть на меня, он не вовремя отвлечет меня.
Я оторвала взгляд от тревожного лица Хельдры, избегая зеркала. С повязкой никто хотя бы не мог понять, куда я смотрела. Я не могла ее выдать.
- Грязная девчонка с повязкой на глазах? – спросил голос. Он был слишком тихим. Волоски встали дыбом на моих руках и шее. Мне не нравился этот голос.
Когда я услышала «сэр Экельмейер», я представила полноватого мужчину чуть старше моего отца, с широкими плечами и густыми усами. И его голос в моем воображении был баритоном.
Настоящий сэр Экельмейер был не таким. Для начала, он был едва ли старше Олэна. Может, на год или два младше. Его лицо было без щетины, даже тени бороды, которая пыталась отрасти. Его светлые волосы были острижены так коротко, что я не понимала, как они смогли двигать ножницами так близко к коже головы. Выражение его лица было мрачным, в глазах не было эмоций, узкое лицо не было уродливым. Если бы он улыбнулся, если бы он не был в стали и белой накидке, я приняла бы его за нового жителя деревни. Может, даже за сквайра, которого Олэн пытался предложить мне в мужья.
Лучше бы этим сквайром не был Корн. Я поежилась от мысли.
- Мы нашли ее в лесу ночью, когда проверяли округу, - сказал Корн. Я слышала радость в том, что он доставил меня как пленницу. Казалось, что он был из тех, кто соврал бы о своей бабушке и отдал бы ее на казнь, если бы подумал, что это улучшит его репутацию у Рыцарей.
- У круга? – резко спросил Экельмейер.
- В горах на западе отсюда.
- И что ты там делала, девчонка? – тихо спросил Экельмейер. – Следила для своих союзников-фейри?
- Я собирала ягоды, - соврала я.
- Ночью?
Я попыталась указать на повязку, забыла, что руки были связаны за спиной, и пожала плечами.
- Ночь или день – все равно, когда ты слепой.
Не совсем правда, но зачем ему это знать?
Олэн заерзал неловко на стуле.
- Интересно. И где ягоды?
- Я выронила их, когда за мной погнались тени, - сказала я, стараясь звучать так, словно я была напугана. – Откуда мне было знать, что это были посланники великого лорда?
- Рыцарь.
- Простите?
- Я – Рыцарь, а не лорд, девчонка, - резко сказал Экельмейер. – Ты знаешь этого ребенка, сэр Чантер?
Он повернулся к Олэну, тот выглядел взволнованно.
Мои щеки пылали. Ребенка? Я могла быть старше него! Возможно.
- Я писал вам о ней, сэр Экельмейер, - сказал Олэн, чуть склонив голову с уважением. Он всегда так ужасно судил о людях? Он женился на Хельдре. Это должно было указывать на его неспособность судить о людях. – Я надеялся, что вы привезете сквайра ей в мужья.
Зеркало за ним оставалось пустым. Где был Скуврель?
- Встань, девчонка, - в тоне Экельмейера был интерес. Ого. Мое сердце будто замерзло. Мыши не нравился взгляд змеи, как и мне.
Но я должна была помнить. Я не была мышкой. Я была убийцей мышей.
Я встала так грациозно, как только могла.
Экельмейер издал недовольный звук горлом.
- Освободите ей руки.
Меня оттащили на шаг, и мои руки оказались свободны. Я взмахнула ими, осторожно потерла пострадавшую кожу.
- Она не так юна, полагаю, - сказал Экельмейер, словно он оценивал скот.
Он встал и обошел стол. Я с трудом не вздрогнула, когда он сжал мой подбородок двумя пальцами, наклонил мою голову в одну сторону, в другую. От его дыхания пахло листьями мяты.
- Она может выглядеть сносно, если ее отмыть. И если бы она так не хмурилась.
Я сжала кулаки. Мне было плевать, считал ли он меня самой уродливой каргой из живших. Я бы даже предпочла такое. Его мнения не были для меня важны. Но сейчас не время говорить такое, Элли. Тебя могут запереть или перерезать горло.
Я прикусила язык, чтобы молчать.
- Думаете, найдется сквайр ей в мужья, сэр Экельмейер? – спросил Олэн. – Это решит одну из моих проблем тут. У нее слишком много энергии, чтобы жить спокойно, а мужчины ее возраста кажутся ей детьми. Не подходят ей в пару, но нам нужно куда-то направить эту энергию.
- Хм, - сказал Экельмейер. – У тебя есть навыки, девчонка?
- Я умею держать язык за зубами, - я будто напоминала себе, что умела такое.
- Это еще мы увидим, - парировал Экельмейер.
- Всех девушек нашей деревни учили готовить, прясть, ухаживать за садом, шить, вязать, собирать шерсть, пасти скот, чистить, делать сыр и прочим женским искусствам, - отметил Олэн.
Но я в этом не была даже сносной. Меня растили охотиться и делать ловушки для всего, что двигалось. Но я не была дурой. Я была зайцем в пасти пса. Если не двигаться, будет шанс убежать, когда пес отвлечется. Если я буду отбиваться, он прикусит и сломает мне спину.
Подлая улыбка Экельмейера вызывала пот под моей одеждой. Я сглотнула, и его улыбка стала чуть шире.
- Думаю, лучше держать такую близко. Так будет видно, была ли она связана с проблемами в лесу этой ночью, не в заговоре ли она с нашими врагами, как боится Корн. Это поможет с вашей проблемой, сэр Чантер, потому что я искал себе подходящую жену и, кто знает, может, ее слепота и простое лицо не отпугнут меня, и я благословлю ее своими детьми.
Я собиралась «благословить» его своей ногой в его животе, если он не прекратит этот бред.
Зеркало на стене замерцало.
- Что это, Кошмарик?
Теперь он нашелся! Я зажмурилась и просила его мысленно молчать. А если его услышат другие?
Олэн кашлянул.
- Ты против? – спросил Экельмейер, его удовольствие все мне объяснило. Он откуда-то знал, что мы с Олэном были друзьями. Он откуда-то знал, что Олэн все еще был мягок со мной. И он собирался использовать это против нас обоих.
- Что эти смертные мыши затевают, Кошмарик? Это твои враги? Я могу забрать их головы как трофеи и повесить над ванной. Это тебя порадует? Это покажет, какой я ценный муж?
Я не осмелилась ему отвечать.
- Конечно, нет, сэр Экельмейер, - Олэн запинался об слова, спеша ответить. – Любая женщина будет рада быть вашей женой, хотя я уверен, что вы хотите кого-то выше деревенских девчонок.
- Жена! Он соперничает со мной за твою симпатию? – завопил Скуврель. – Я запомню эту макушку и буду искать ее, когда попаду в мир смертных. Этот мужчина заплатит за такое. Я не люблю соперничество.
Будто я не знала этого. Я видела, как он убил двух других фейри в клетке.
- Унижение – черта, которую должен принимать каждый Рыцарь, - сказал Экельмейер, не слыша угрозы. Я не знала, говорил он это про себя или для Олэна. – Помойся, девчонка. Увидимся за ужином сегодня. И нарядись как женщина возраста брака, а не в эти лохмотья мальчишки-фермера.
Я услышала шипение Скувреля на фоне.
Я кивнула, не доверяя голосу или удаче. Если я буду быстрой, я смогу убраться в Фейвальд раньше, чем они поймают меня снова.
Глава шестнадцатая
Все запуталось. Я не могла представить главу Двора Смертных в Скандтоне хуже, чем сэр Экельмейер. Хуже, Скуврель теперь знал о нем, что означало, что в Фейвальде знали о нем. Мне не нравилось показывать им наши слабости.
Сэр Экельмейер будет удивлен, узнав, за кого я вышла замуж – и как опасно это было для него. Мне казалось, что Валет Дворов мог устроить много хаоса для напыщенного Экельмейера. В этом было преимущество брака с Валетом.
Брак! Я все еще не смирилась с этим. Я не хотела выходить замуж. И не за фейри. Точно не за Скувреля, который выводил меня из себя, от этого кружилась голова. Он был опасным. Он не был прирученным. Я не знала, что теперь с ним делать.
Я дрожала так сильно, что зубы стучали, пошла шла по деревне по северной дороге. И не от холода, а от сил, забирающих жизнь из этого места.
С северной дороги до дома Чантеров было так же близко, как и с западной, но я не хотела снова идти через западные ворота и встречаться с тем рядом солдат.
Солдаты! В Скандтоне. И они не защищали народ, иначе собрались бы у каменного круга, а давили на нас. Если они думали, что это остановит Элли Хантер, то им стоило привести больше солдат. Если придется проникнуть под их носами, я сделаю это, может, даже в шкуре крысы.
Что думал Олэн Чантер, приведя их сюда? Он забыл, откуда он был?
Может, не все это было его виной. Может, все изменилось, когда десять лет назад избрали мэра, и он сказал мне, что я уже не была Охотницей.
Где был мэр Алебрен?
Хм.
Я так задумалась, что чуть не сбила матушку Тэтчер на улице. Я застыла вовремя, избежала столкновения. Она выглядела потрепанно. И старо.
- Куда ты так спешишь, Элли Хантер? – спросила она, но едкость пропала из ее тона.
- Вам нужно покинуть деревню, матушка Тэтчер, - ответила я, пытаясь выполнить долг, хоть и ощутила укол ненависти при виде нее. – Те солдаты опасны.
Ее лицо было нечитаемым.
- Война близко, и они ведут ее в деревню, - сказала я ей, стараясь подтолкнуть ее к действиям. – Все знают, что вы сплетничаете. Посплетничайте, скажите людям уходить отсюда. Уходите с горы к королевствам в долинах. Но нужно бежать, пока не поздно.
Она фыркнула.
- Скажи им сама.
Я сжала ее рукав.
- Когда они решат меня послушать, будет слишком поздно, но вас они послушают!
- Я не помогаю Охотникам, - сказала матушка Тэтчер, вскинув нос. – Ты принесла эту беду. Моей дочери и ее мужу приходится убирать за тобой.
- Но решения принимает не Олэн, - возразила я, и было все равно, слышали ли нас прохожие. – А новый сэр Экельмейер. И ему плевать на Скандтон. Он не будет больше слушать вас или Олэна!
Она покачала головой.
- Ты опоздала на десять лет, девочка. И я не буду помогать тебе. Так что иди в долину сама, если эта деревня портит тебе кровь.
Я недовольно зарычала, но она прошла мимо меня, сбив мою повязку. Она ковыляла сквозь бурю снега, не замечая, что он собирался на ее шали и седеющих волосах. Мои глаза выпучились от того, что и ее края распутывались и сплетались, словно она медленно становилась фейри.
Что происходило в Скандтоне?
Я выдохнула с тревогой, глядя на старую гостиницу в центре деревни. Напротив нового дома Олэна и бараков. Несмотря на трепет в животе от вида потока солдат, несущих припасы к баракам, я уперла руки в бока и прошла к гостинице. Раньше она была единственной в деревне. Теперь я видела, что старый дом Тэтчеров сделали другой гостиницей, как и магазин сапожников. Наверное, их переселили дальше по дороге. Почему я не заметила этого раньше? Почему не казалось важным, кто переехал, и кто теперь был в центре?