– Блекджек? – раздражённо произнёс П‑21, а затем повторил, но уже с тревожными нотками в голосе. – Блэкдже‑ек?
Я застыла на месте, не в состоянии пошевелиться, и лишь часто‑часто дышала.
Он медленно поднял своё копыто и прикрыл им мои глаза. Чувства, одолевавшие меня, немедленно исчезли, и я свалилась как подкошенная. Меня мутило, но в желудке не было ничего, что бы я могла из себя извергнуть. Открыв глаза, я убедилась, что смотрю в землю и, наконец, смогла успокоить дыхание.
– Спасибо, – еле слышно произнесла я. И я была абсолютно искренней в этот момент. Он ведь мог просто убежать и бросить меня, застывшую на месте от испуга, и Деус, в конце концов, нашёл бы меня.
Снова раздалось слабое жужжание, и я подняла взгляд ровно настолько, чтобы заметить маленького летающего жука. И как я могла быть такой недалёкой? Теперь, когда у меня было время осмотреть его внимательно, не отвлекаясь при этом на спасение собственной жизни, я поняла, что это был просто летающий робот, выполненный в форме жука. Что ж, это было уже куда менее странным. Затем раздались щелчки и треск, и металлический голос заговорил снова:
– Да уж, это парень действительно шустрый. Но не волнуйтесь, он сейчас стремительно удаляется на юг в погоне за спрайтом.
Непонятно почему, но меня не покидало чувство, что эта штука каким‑то образом наблюдает за нами.
– Спасибо, – искренне сказала я. – Но сейчас, если вы не возражаете… кто или что вы такое?
Мною руководило скорее любопытство, чем настороженность. Я справедливо полагала, что если бы этот металлический жук хотел нашей смерти, он мог просто дать Деусу поймать нас.
– Зовите меня Наблюдателем. Что до этой штуки, это просто спрайт‑бот. Вы можете увидеть их блуждающими по всей Пустоши. Я просто привёл нескольких сюда, когда увидел, как вы помогаете друг другу.
Итак, «Наблюдатель» был не просто куском металла? Она… он (такой голос вряд ли принадлежал кобыле; мне почему‑то представился роботизированный П‑21, сидящий за микрофоном) просто управлял этой штукой издалека? Мне было очень интересно, как это вообще возможно… и это стало уже сороковым или даже пятидесятым вопросом в моём быстро растущем «Что‑за‑чёрт» списке.
– Спасибо, – спокойно сказал П‑21, который, похоже, не был удивлён ни встречей с говорящим роботом‑жуком, ни с желтоватыми сухими стебельками травы, ни с необъятным… огромным… пустым…
Я встряхнулась, пытаясь отогнать наваждение. Небо по‑прежнему пугало меня так, словно сам Деус парил надо мной. Но, в конце‑то концов, не могу же я каждый раз замирать на месте как вкопанная, просто посмотрев вверх!
– Ага. Спасибо тебе за всё, что ты для нас сделал. Но, полагаю, ты не сможешь наколдовать нам патронов для дробовика из этой штуки, верно?
Я услышала тихий смешок Наблюдателя.
– Нет конечно, но мыслите вы правильно. Верите или нет, но вы намного более обеспеченные, чем те пони, которых я встречал раньше, – сказал он. И тихо, про себя, добавил: – Вот только рейдеры не устраивали на неё охоту сразу же после выхода из Стойла…
«На кого?»
– Итак, что нам делать дальше? – вежливо поинтересовался П‑21. Этот маленький аппарат, похоже, оберегал нас, и я начинала подозревать, что у него были планы на наш счёт.
– Во‑первых, вам нужно больше оружия, одного дробовика явно недостаточно. Вам понадобится столько амуниции, сколько вы будете в состоянии унести. Затем нужно позаботиться о броне. На тебе неплохая защита, но никогда не помешает обзавестись бронёй получше. Теперь, что касается направления: почему бы вам не отправиться на запад? Думаю, вы найдете в той стороне много полезного. Ну, и наконец, вам нужно обзавестись друзьями. Чем больше пони будут прикрывать ваши спины, тем выше ваши шансы на выживание.
– Хотя, предполагаю, у вас двоих будет большое преимущество в этом перед остальными, – добавил он с усмешкой.
– Чего? – я посмотрела на П‑21 и неловко рассмеялась. – О, не‑не‑не… Мы вовсе не друзья. Вообще‑то, мы познакомились только сегодня утром… «Когда я повязала его, чтобы отправить на списание», – добавила я про себя. Мой смех увял сам собой, когда П‑21 молча отвернулся. – Ладно, это долгая история.
– О, – по какой‑то причине голос Наблюдателя был полон разочарования. – Что ж… для двух пони, которые не являются друзьями, самое время задуматься над этим.
Из динамика спрайт‑бота внезапно раздались щелчки и треск, быстро сменившиеся разухабистыми звуками тубы, под которые он начал забавно приплясывать в воздухе. Затем он развернулся и медленно улетел в Пустошь.
Я посмотрела на П‑21, а затем перевела взгляд на свой ПипБак. Наблюдатель сказал, что нам следует отправиться на запад? Я знала, что в ПипБак встроена навигационная система, но, честно говоря, до этого момента у меня никогда не возникало необходимости в её использовании. Загрузив карту, я отметила для себя два интересных момента. Во‑первых, иконкой в виде шестерёнки на ней уже было обозначено Стойло Девять Девять, а во‑вторых, на карте присутствовала ещё одна метка, как раз в западном направлении. Я огляделась в поисках спрайт‑бота, собираясь спросить Наблюдателя, не делал ли он что‑нибудь с моим ПипБаком, но тот уже успел скрыться в зарослях, а его музыку заглушило завывание ветра в пожухлой траве.
– Что ж, западное направление всё же лучше, чем южное, – сказала я, поднимаясь на ноги и стараясь не отрывать глаз от земли. Я успела сделать с десяток шагов, прежде чем заметила, что иду в полном одиночестве. Оглянувшись, я увидела П‑21, который застыл с закрытыми глазами, опустившись на колени. – В чём дело?
Он ничего не ответил, но я заметила слёзы, выступившие у него на глазах. Проклятье… хорошо, что я не назвалась его другом, потому что, будем откровенны, друг из меня вышел бы дерьмовый.
– Твоя нога? – спросила я, опускаясь на колени рядом с ним. Дурацкий вопрос, Блекджек! Он ведь был серьёзно ранен, а этим десятиминутным спуртом только усугубил свою травму. П‑21 тяжело сглотнул и отвернулся. Мои медицинские познания ограничивались оказанием первой помощи, и я не имела ни малейшего представления, как помочь ему сейчас. У меня были лечебные зелья, но они помогали заживлять только свежие раны. А характер его повреждения требовал привлечения серьёзной медицинской магии.
– Ладно, обопрись на меня, – сказала я, прижимая своё белое плечо к его синему, и мы заковыляли в направлении, указанном моим ПипБаком. Мы сделали всего несколько шагов, когда П‑21 внезапно отшатнулся от меня и с криком завалился на бок. Я бросилась на колени рядом с ним:
– Что случилось? Тебя же не подстрелили, нет?
– Я не… – пробормотал он.
– Ты не… что? – спросила я. Внезапно мои уши уловили какой‑то звук. Голоса… П‑21 начал отвечать, но я сгребла его в охапку и заткнула ему рот копытом.
– Туда! В том направлении! Пожалуйста, послушайте меня, – донеслось до нас жалобное нытьё Е‑21.
– Заткнись! Неужели все пони в стойле такие нытики? «Пожалуйста, не убивай меня, я не хочу умирать. Пожалуйста, только не в задницу! Это больно, не делай этого». Вот ведь суки… – резко ответил голос другого жеребца. – А теперь нужно торопиться. Догоним большого парня, и он решит, что делать дальше.
Е‑21 продолжал что‑то возражать, пока они удалялись на юг.
Наконец я смогла перевести дух ещё раз… а затем я почувствовала как голубой пони яростно дёргает меня за копыта. Это выглядело так, как будто его избивали, или что‑то подобное. «Вот чёрт!»
– Твоя нога! Прости меня, – сказала я, слезая с него. Но он не сдвинулся с места, а просто лежал на земле и трясся. Посмотрев на юг, я сглотнула:
– Давай же. Нам нельзя здесь оставаться. Мы должны идти.
«И даже не проси меня бросить тебя здесь.»
Он начал медленно вставать. Его больная нога была оттопырена в сторону, когда он захромал на… восток?
– Эй, куда это тебя понесло? Наблюдатель сказал двигаться на запад.
П‑21 даже не оглянулся, продолжая упорно ковылять на восток. Вдруг жеребец повалился, споткнувшись о серый пень. На его лице отразилась гримаса боли, и он посмотрел на меня:
– С тобой я никуда не пойду.
Я уставилась на него:
– Да неужели?
Указав дробовиком в сторону, в которую ушли захватчики, я спросила:
– Хочешь встретиться с ними? Ты слышал, как они обработали Е‑21. Хочешь повторить его судьбу?
Он лишь опустил голову и, зажмурив глаза в гневе, тихо зашипел сквозь зубы.
– Послушай… ты – смышлёный пони. Намного умнее меня. Как долго ты протянешь с такими ранами?
Жеребец глубоко вздохнул.
– Что я должен делать? – спросил он так тихо, что я даже не была уверена, ко мне ли он обращается. – Чего же он от меня хочет?
«Он? Кто „он“?» Но прежде, чем я успела спросить, он сказал мне:
– Хорошо. Пока я не могу идти сам, я иду с тобой.
П‑21 попытался сделать пару шагов, но с такой скоростью мы бы не прошли и пятьдесят футов в час. Я подошла к нему сбоку и вновь подставила синему пони своё плечо.
– Не прикасайся ко мне! – выпалил он.
Забавно. А я то думала, что жеребец привык к тому, что его часто «трогали». Конечно, когда я отпрянула от него, он просто рухнул на землю. Опять. Он смутился и закрыл глаза.
– Пожалуйста, не трогай меня… слишком сильно.
Удивительно, но его голос звучал почти умоляюще. Может он был ранен сильнее, чем я думала?
– Я постараюсь, – мягко пообещала я. Я сделала всё возможное, чтобы помочь ему, и мы поплелись на запад. Может быть нам повезёт и мы наткнёмся на профессионального единорога‑хирурга, работающего за бесплатно? Размышляя над этим, я забыла даже про небо над головой.
* * *
Наше путешествие длилось уже три часа, а может и больше. Чувство времени подводило меня в этих серых сумерках под плывущими облаками. Идя плечом к плечу с П‑21, я понимала, что мы упускаем драгоценное время, но это увеличивало вероятность того, что Деус потеряет наш след. Некоторое время я шла, думая о своей Маме и о родном Стойле. Вычистили ли его от рейдеров? И кого убили?
«Забудь, теперь это не важно, ведь ты больше никогда их не увидишь.» Но я все равно чувствовала тоску по дому: я хотела с нетерпением ждать очередную партию в картишки с Риветс, мечтала о скучных и спокойных ночных дежурствах. И мне захотелось врезать себе, когда я вспомнила, как была взволнована мыслью о выходе на поверхность.
Мы пока ещё не столкнулись ни с чем серьёзным. Только несколько круглых жирных тварей с крылышками обстреляли нас шипами. Я решила не тратить патроны после убийства первой твари, одного удара прикладом дробовика для них было достаточно. Когда я положила их тушки в седельную сумку (Ну, вскоре мы все равно проголодаемся. Не то чтобы я была уверена в том, что они съедобны, но это было получше грязи, воздуха или мертвой травы двухсотлетней давности), система инвентаризации моего ПипБака распознала их как «Мясо Блотспрайтов». Рядом даже цена высветилась. Какого сена мой ПипБак знает, сколько стоят тушки жуков (учитывая полное незнание местной экономики), которых он никогда не видел?! Надо будет зайти к Миднайт и спро…
Чёрт.
Я не должна забывать, что у меня теперь новая жизнь, но мысленно я всё равно продолжала возвращаться к прошлому. Как бы паршиво не шли дела в стойле, там всё равно было лучше, чем здесь. Однажды я пожаловалась… ну ладно, поплакалась… Маме о том, что не хочу быть охранницей. Это было совсем не весело. «Иногда выживание важнее веселья», – сказала она мне. Мне вдруг стало интересно: а будет ли вообще веселье в моём списке планов на обозримое будущее?
Наконец, мёртвые деревья расступились, и мы оказались на краю огромной болотистой местности. Тут и там виднелись небольшие озёрца мутной воды, окружённые странного вида травой. Но после трёхчасового кросса через Пустоши, даже такая вода выглядела невероятно манящей. Вдруг я услышала щёлканье. Этот звук был новым для меня и, почему‑то, показался мне несколько зловещим. До этого нечто подобное я слышала лишь однажды, когда проходила мимо магического генератора в Стойле Девять Девять. Взглянув на свой ПипБак, я увидела небольшую шкалу датчика радиации, по которой туда‑сюда ездила маленькая стрелочка.
– Ох, это не хорошо, – пробормотала я, шагнув вперёд. Треск усилился. Это была не та «радиация, от которой плоть слезает с костей», которой нас пугали ещё в школе, но, тем не менее, озерца в одно мгновение стали не более привлекательными, чем коврик с надписью «Добро пожаловать» на пороге рейдерского дома.
Поднявшись на холм, мы увидели небольшой, не тронутый временем фермерский дом, рядом с которым располагался сарай. Также я смогла различить радужные завихрения на поверхности водоёмов и около десятка затопленных бочек. Ещё несколько бочек лежало в большом разбитом транспортном средстве, которое выглядело так, как будто упало с небес на землю прямо в центр поля.
Очевидно, что этот добротный дом был предметом гордости пони, который его построил. К тому же он располагался достаточно далеко от воды, чтобы мой ПипБак перестал щёлкать. Все двери и окна в нём были целы. Это место будет идеальным убежищем, в котором П‑21 сможет передохнуть. Хотя кого я пытаюсь обмануть? Я сама нуждалась в отдыхе не меньше, чем он! И мне просто необходима крыша над головой. Мне до сих пор казалось, что меня затягивает в эту необъятную пустоту небес.
Но внутри дом был разграблен. Большая часть мебели была разбросана по помещению, все полки пустовали, на полу был слой разбитой посуды и мусора. В одном углу лежало несколько костей и обрывков одежды, а в другом – груда старых газет. «Хуффингтонгский Ангел Смерти нападает вновь!», – гласил заголовок. «Четыре жеребёнка погибло», – говорилось под ним.
Я повесила на стену несколько фотографий, которые валялись на полу, и поправила те, что висели криво. Они были выцветшие, но всё же на некоторых из них виднелась довольно чёткая картинка. На одной из фотографий были запечатлены кобылка и огромный жеребец, на шее которого было нечто, похожее на сбрую, а на поясе виделось седло. Сексуальные игры? Не знаю почему, но я сомневалась. Рядом висела фотография всё той же молодой кобылки, с кьютимаркой в виде яблок, которая теперь несла жеребёнка с луком. Она была нянькой? Вновь что‑то подсказывало мне, что это не так. На следующей фотографии была изображена старая, устало улыбающаяся, кобыла, которая стояла позади трёх жеребят, одетых в… во что же они были одеты? Они выглядели как маленькие монстры. Следующая фотография… Кобылка со старой, помятой шляпой на голове, которая была ей явно велика и закрывала едва ли не всю её голову. Но два последних изображения… Они по‑настоящему захватили меня. На них была та старая кобыла, стоявшая рядом с жеребцом. Меня удивило не то, что это был жеребец.
Это был старый жеребец. Такой же морщинистый и сгорбленный, как и кобыла. Несомненно, та старая шляпа принадлежала ему. А вот он целует её в щёку! А тут две других кобылки, которые, очевидно, были постаревшей копией парочки с предыдущих фотографий, стоят в сторонке, одетые в деловые костюмы. Огромный жеребец, со сбруей на шее, но уже облачённый в военную униформу. Старик, который сажает старую кобылу в инвалидную коляску…
Семья. Они были семьёй. Это не просто бесконечно сменяющие друг друга мать и дочь, а настоящая семья. С большим трудом я вспомнила, что когда‑то давно, ещё в школе, на уроках истории я слышала про довоенные семьи. Но чтобы вот так, увидеть собственными глазами, полноценную, счастливую семью…
П‑21 с потрясенным выражением смотрел на фотографии со старым пони и жеребцом в военной форме, которые сразу же спрятал, заметив, что я уставилась на него с улыбкой.
– Что? – выпалил он в свою защиту, отведя взгляд в сторону. «Богини, он что, покраснел?» А пони были очень даже милые. В кобылке с тремя яблоками на крупе было что‑то такое, что вызывало желание её отшлёпать. И её парень… нет… какое‑то другое слово есть… «Брат» кажется? Вот он очень неплох. Я бы попробовала его БОЛЬШОЕ яблочко.
– Ути, как ми‑ило, – ответила я ему, игриво подмигнув. Нужно поднять ему настроение. Может это отвлечет его от ноги. Боюсь, что с таким распухшим коленом он вскоре не сможет носить шину.
И конечно же, все мои надежды приободрить его растаяли, как мороженое из радтараканов в тепле.
– Все вы, кобылы, извращенки, что ли?
«С чего он так решил?»
– А? Слушай, я просто пыталась…
– Ты что, не понимаешь?
Он поднял чёрно‑белую фотографию со спокойным жеребцом в военной форме.
– Мужчины – солдаты. Мужья. Братья. А не устройства для разведения потомства.
Я наклонила голову, совсем запутавшись.
– Вот ты смотришь на них и… и… «ми‑ило»? Это всё, что ты можешь сказать?!
«Самый. Стервозный. Жеребец. На свете.»
– Я просто пыталась поднять тебе настроение, – сказала я мягким голосом.
Он заморгал, и тут же снова сварливо нахмурился. Миднайт. Вот почему я не могла сбежать из Стойла с прекрасной тёмной единорожкой? Ну или с пони, у которого есть чувство юмора? Не, честно? Если бы вы искали компаньона для путешествий, то выбирали бы из тех же вариантов. Я что, слишком многого прошу?
В комнате было ещё несколько примечательных вещей. Во‑первых, терминал, встроенный в поверхность стола. П‑21 пришлось несколько раз стукнуть по нему копытом, прежде чем ожил его зелёный экран. Кроме того, в одну из стен был встроен небольшой сейф. Судя по следам от огня, покрывавшим эту часть комнаты, кто‑то пытался вскрыть сейф, подорвав его! Да, было поистине чудом, что терминал продолжал функционировать. Ну и, наконец, я обнаружила запертый патронный ящик, который казался слишком тяжёлым, чтобы быть пустым.
– Ты сможешь заставить его работать? – спросила я, когда П‑21 застучал по клавишам. Похоже, это занятие действовало на него умиротворяюще.
– Возможно, – тихо ответил он. – Дакт Тейп научила меня паре трюков, и терминал, похоже, почти не повреждён…
– Вы были близки с ней? – спросила я, движимая искренним любопытством. Возможно, дело было в этих фотографиях. А может быть, причина крылась в словах Наблюдателя или в том, через что нам пришлось пройти вместе. Как бы то ни было, я решила, что должна побольше разузнать об этом странном синем пони.
На мгновение, я решила, что он опять огрызнётся одной из своих злобных тирад, но, похоже, он исчерпал их все. Вместо этого он выглядел почти… виноватым. Примерно с минуту он молчал, продолжая стучать по клавишам, а потом тихо произнёс:
– Она была близка со мной.
Внезапно он отключил терминал, а затем запустил его снова. Встретив мой непонимающий взгляд, он пояснил спокойным голосом:
– Так было нужно… слишком много неправильных ответов и терминал мог необратимо заблокировать меня.
Вот поэтому я и не прикасалась к терминалам.
– Так значит это она научила тебя, как обращаться с ними?
Он вздохнул и прикрыл глаза.
– Я бы предпочёл не говорить об этом. Она мертва. Я сбежал. Не хочу больше вспоминать это место, – ответил он ровным холодным тоном и снова уставился в экран. – А теперь, если не возражаешь, мне нужно сконцентрироваться на работе.
И это называется дружбой. Я вздохнула.
– Ладно, я пойду проверю, работает ли раковина в ванной комнате.
Мне нужно было помыться. Я отчаянно, страшно нуждалась в этом. Корка засохшей крови, словно чёрная краска, покрывала меня с ног до головы. От меня разило кровью и мочой. Я бы сейчас не отказалась даже от ледяного душа Риветс.
Тем не менее, я заколебалась, когда мой ПипБак показал мне, что вода в раковине была радиоактивна. Хотя… я ведь не собиралась пить её. Это бы сильно сказалось на некоторых из моих выделений, верно? Я нашла тряпку, смочила её и начала тереть себя так сильно, как только могла. К тому времени, как я закончила, указатель уровня радиации в моём ПипБаке качнулся примерно до середины зелёной зоны. Как я предположила, это могло означать, что до уровня радиации «сдирающей шкуру» мне ещё далеко.
С довольной улыбкой я вернулась в комнату с терминалом.
– Ну как, я свечусь?
Впервые я увидела на его лице выражение такого абсолютного и неподдельного шока.
– Ты беременна?![1]
Я плюхнулась на диван, заливаясь смехом.
– О, Богини, надеюсь, что нет. Просто я умылась водой, которая была чуть более радиоактивной, чем мне бы хотелось.
Конечно, если бы я была беременной и облучилась… стоп. Сейчас не время думать об этом. Это убьёт шутку на корню.
– А‑а‑а. Ну, ты выглядишь… чище, – ответил он, залившись румянцем, и спешно отвернулся обратно к экрану. Он ещё раз пробежался по клавишам и внезапно улыбнулся. – Наконец‑то. «Бабуля». Интересный пароль.
– Отлично, – сказал я и оглянулась на сейф. – А ты не мог бы заодно открыть и эту штуку?
Я подозревала, что это станет для него серьёзной задачкой. Это ведь сейф, в конце концов.
– Почему нет? – ответил он и нажал несколько кнопок на терминале.
Сейф со скрипом распахнулся. До чего же самодовольным он сейчас выглядел. И это выражение на его лице выгодно отличалось от его обычного стоического или стервозного вида. Затем он перевёл взгляд на патронный ящик.
– А теперь я попробую открыть вот это.
Мы поменялись местами. Он отправился ковыряться с ящиком на диван, а я занялась исследованием содержимого сейфа и терминала. Внутри сейфа обнаружились две стопки монеток, мешочек с бутылочными крышками, лечебное зелье, Мед‑Икс, немного еды, у которой давно истёк срок годности, а также револьвер и полупустая пачка патронов к нему. Я просто свалила это всё в свою седельную сумку, предоставив их сортировку своему ПипБаку. Затем я вернулась к терминалу. В журнале обнаружилось несколько записей. Даты, стоящие на них, были для меня абсолютной тарабарщиной. Ладно, всё рано больше нечем заняться, пока П‑21 открывает патронный ящик.
Запись 1) Ну, приветик. Чёт я не слишком уверен, шо мне тут писать надобно. Докторишки сказали, што есль я буду мног писать, эт поможет моим мозхам не засохнуть. «Мистер Хо‑осс, очень важно вести дневни‑ик». А я так сшитаю, што эт бред собачий, но есль Эпплблум пошла на трудности и послала одну из этих хитроумных штукенций Бабуле, то мож и я смоху научиться пользоваться этой!
Запись 2) Кохда усе принимают одно тупое решение за друхим, эт не стало такой уж прям неожиданностью. Селестия сошла с трона, Луна пришла. Тыща лет мирной жизни под её правлением, есль не ошибаюся. Ток я не думаю, што вся эта сумятица принесёт хоть штот хорошее. Министерства? Чё они тама делают, из того шо не делали раньше? Слыхал, шо сады королевские убрать собралися, шоб у каждого министерства свой штаб был иль чёт подобное. Рад шо убрался оттудова когда смох. Не думаю шо смох бы без боли смотреть на то, как усё там сносят.
Запись 3) Бих Макинтош похиб. Я услыхал, шо он похиб как херой, спася Принцессу Селестию. Я рад, шо Селестия жива и здорова, но я бы хотел, шоб и внучок Бабули был с нами. Вмест этохо они всё талдычат и талдычат о ехо хероическом поступке. Аж плевать хочется! Бих Мак стал хероем не потому что спас саму Селестию, а потому шта он попытался спасти кохо‑то, хто не заслуживал смерти! Бабушке все хуже с самых похорон. И никакая там статуя в Понивилле не восполнит эту потерю.
Запись 4) Похоронил Бабулю Смит за фермой. Эпплблум прислала соболезнования. Сомневаюсь, знает ли Эпплджек о её смерти. С отправкой писем через Министерство Технолохий забот не оберёшься. Немало так времени прошло, пока я следил за тем, как она уходит. Я почемут думал, што эт будет длиться вечно. У меня дела идут всё хуже и хуже, чувствую шо со дня на день сам захочу составить компанию Бабуле. Этот мир такхой злой. В нём так мнохо ненависти, шо единственное, шо я моху сделать, так эт одхородиться и сохранить хотяб этот зеленый, чистый укхолок. Больш я ничехо не моху сделать. Завёл новых друзей кстати. Мэрихольт, из цветочнохо клуба. добрейшая кобылка. Схазала, шо хотела б зайти и показать ферму своему жеребёночку.
Запись 5) Сеходня мир канул в небытие. Подумал, што такое надо бы и записать. По моему, война закончилась. «Хип‑хип уря». Мнохо гхружёных поней идут чрез мои поля, шоб поселиться в «Стойле» на холме. Я послал Мэрихольт и ее малыша туды тем же путём, потому што сами они б не успели вовремя дойти до Девяносто Девятохо. Надеюсь, шо хоть чтот хорошее сделал. И надеюсь, шо осталось еще хоть хде нибудь хоть штот хорошее.
Запись 6) Небесная повозка шмякнулась прям посреди полей прошлой ночкой. По крайней мере я подумал, што эт она. Хрен знает, шо за хрень в неё попала, но она вдобавок расплавила двух пехасов. Прям разжижила! Счас какойт странной снежок пошёл, зелёной. Наверняка он добьёт меня. Как добил всё остальное. Давненько не видал никохо, кромь чёрной кобылки, недавно тайно залезшей в сарай. Я её в дом прихласил, а она взяла и драпанула со всех копыт. Чувствую себя усталым, но мож эт всехо лишь возраст даёт о себе знать. Никохда не хотел прожить так долхо и увидеть этот ужас. Жалею лишь… што не хватило сил, умереть рядом с Бабулей… Чувствую неправильным… што улёхся прям… здеся…
Запись 7) …одн пколение ухдит… смняется другм… но Эквстрия простоит веч…
Время сеанса завершено. Выход из системы.
* * *
Не знаю сколько времени прошло. Я сидела и перечитывала эти записи раз за разом, пока хлопок открывающейся крышки ящика с патронами не вырывал меня из этого транса. Меня одолевали двойственные чувства: с одной стороны старый жеребец прожил достаточно, чтобы увидеть как мир, в котором он живёт разрывается на куски, а с другой – он никогда не увидит, насколько плохи будут дела в дальнейшем. Увидев, как я всхлипываю, П‑21 вдруг смутился.
– Эм, тебе нужны патроны? – спросил он, наклонив ящик с боеприпасами.
– Ага. Спасибо.
Мне не было дела до патронов. Всё, что мне было нужно, это записи Хосса, которые рассказывали мне, как прекрасна была жизнь. Я вынула патроны из ящика и, не глядя, ссыпала их в свою сумку. Понятия не имею, к какому оружию они могли бы подойти. Возможно, к винтовке?
Пока я сортировала свой инвентарь, пытаясь отвлечься от костей в углу, П‑21 читал те же записи. Я не знаю, чего я от него ожидала. Полагаю, слёз, как у меня. Мне нужно было знать, что моя реакция не была слабостью или чем‑то неправильным. Но когда он закончил, он не заплакал. Он просто пристально посмотрел на меня своими голубыми глазами:
– Хочешь что‑нибудь сделать с этим?
– Сделать? Что ты имеешь в виду? – спросила я в замешательстве.
– Ну, ты можешь продолжать сидеть здесь и обливаться слезами, – ответил он, со стоном поднимаясь на ноги, от чего тихонько скрипнула шина на его ноге, и направился к двери, – или мы можем сделать то, о чём он просил.
В смятении, я встала и вышла вслед за ним. Он окинул взглядом поля вокруг фермы и медленно захромал прочь. Мне показалось, или начинало темнеть? Метрах в пятнадцати вверх по склону обнаружился странный камень квадратной формы. Какой‑то умник использовал его как учебную мишень, и мраморная поверхность была сплошь покрыта сколами.
– Начинай копать. Только осторожно, – сказал П‑21 и направился обратно к дому.
…Ох. Я начала медленно разгребать своей магией землю. Это было совсем нелегко, но я была несказанно рада этому факту. Сконцентрировавшись на работе, я почувствовала, как начинает отступать ужас перед нависшей надо мной темнотой. Как таят без следа кошмары, порождённые утренним нападением на стойло. Я не видела малышку Эйр Дакт, лежащую в луже крови рядом со своей матерью. Я не думала о последних мгновениях Хосса. Всё, что сейчас занимало мои мысли, это земля, которую я слой за слоем разгребала при помощи магии.
П‑21 вернулся в тот момент, когда я докопалась до чего‑то более существенного. С большой осторожностью я расчистила землю вокруг останков пони, лежащей в могиле. И, наконец, остановилась. У меня болел рог. Саднило сердце. И горели глаза. Но мне стало легче, когда П‑21 опустил старого Хосса рядом с Бабулей Смит. В её ногах я вдруг заметила что‑то: маленькую фигурку весёлой оранжевой пони, которую я видела на фотографиях. Она застыла в грациозной позе, встав на дыбы и взбивая воздух передними копытами, и улыбалась как‑будто лично мне.
Я осторожно подняла маленькую статуэтку из могилы и аккуратно вытерла грязь с крошечной дощечки в основании. «Будь сильной». Глядя на оранжевую пони, её ковбойскую шляпу и кьютимарку в виде трёх яблок, я не смогла сдержать улыбки. Я хотела быть сильной. Мне нужно было быть сильной. Я взглянула на П‑21, но он был занят тем, что размещал кости в могиле.
– Ничего, если я возьму это? – мягко спросила я. Он посмотрел на меня, потом на статуэтку, а затем вновь принялся укладывать останки Хосса в могилу.
– Любопытно, что ты спрашиваешь об этом меня, – сказал он, заканчивая раскладывать кости. В конце он положил изъеденную молью коричневую шляпу на старый череп.