– Потому что мне кажется, что ты знаешь что правильно, а что нет, – ответила я, чувствуя, что окончательно запуталась. Сейчас я была бы рада любому совету.
– Полагаю, всё зависит от того почему ты хочешь её взять, – сказал он, присев у края могилы, глядя на меня.
Я колебалась прежде чем ответить. По какой‑то причине, я хотела быть честной перед ним, прямо здесь и сейчас. Если бы я наткнулась на эту красивую статуэтку несколько часов назад, я бы без колебаний обменяла её на сладости, выпивку или секс. Но теперь всё изменилось.
– Потому что я хочу помнить о нём… потому что кроме нас некому…
Я шмыгнула носом.
– И я должна стать сильной…
«Ведь я не была. Не достаточно.» У меня был лишь дробовик и повышенная склонность к его использованию.
П‑21 долго смотрел на фигурку в моих копытах, а затем мягко произнёс:
– Думаю, в таком случае тебе стоит взять её.
Я вновь посмотрела на фигурку и почувствовала как по моим плечам пробежалась волна энергии. Она будто бы развеяла ужас и страх, которые подтачивали меня. Я аккуратно положила статуэтку в свою сумку. Как ни странно, я была счастлива, что ПипБак никак её не оценил. Мы отступили от могилы и я осторожно начала засыпать землёй уложенные кости. Я даже попыталась положить на место пожухлую траву. Когда я наконец закончила и свет моего рога погас, на горизонте оставались лишь слабые отблески вечернего солнца. Мы ещё немного постояли, а затем вместе вернулись в фермерский дом.
* * *
Меня разбудил знакомый сигнал будильника в моём ПипБаке. Я махнула ногой, стремясь попасть по краю стола, раз… другой… и лишь потом открыла глаза, моргая спросонья. Не было никакого края стола, потому что это не была ни моя кровать, ни моя спальня. Я взглянула на потолок над собой… было так странно не увидеть там просто голый серый металл. Лёжа на спине, я разглядывала трещины, змеящиеся по потолку, и это занятие действительно затягивало. Я была снаружи.
Сейчас я жалела, что покинула Стойло так поспешно. Я так торопилась убежать, унося с собой ЭП‑1101, что даже не задумалась, что, возможно, это был последний раз, когда я видела Маму. Теперь, когда не было Деуса и стойло было надёжно запечатано, я знала, что, в конечном счёте, именно она возглавит его. Они бы придумали как отстранить Смотрительницу, если та была ещё жива (ключевое слово «если») и наладили бы свою жизнь снова.
Но могла ли я вернуться в стойло с Деусом, рыщущим по мою душу? Что помешало бы ему последовать за мной внутрь? У него скорее всего есть пони, следящий за входом в стойло, и готовый сообщить ему о моём возвращении в любую секунду. Мне едва удалось сбежать от Деуса в последний раз. Могу ли я «потерять» свой ПипБак? У меня нет ни единого способа снять его… И если бы был… Тогда я попросту не смогу найти дорогу назад. И ещё возможно, что я до такой степени достану Деуса, что он сам придет за мной. И даже если я каким – то чудом договорюсь с ним… Еще одно жирное «если»… Ещё останется пони, пославшая его. И если она смогла послать маленькую армию, чтобы захватить моё стойло, ради одного единственного файла, то она могла запросто послать ещё одну.
Нет, я не могла вернуться.
Чёрт… ну почему я сейчас не дома? Моё тело страстно желало принять горячий душ. Потом перекусить в атриуме. Представить рапорт на брифинге по окончанию смены. И найти Миднайт, чтобы узнать, не позволит ли она мне, в благодарность за то, что я спасла ей жизнь, залезть ей под хвост. Но ничего этого уже не будет. Всё кончено. Я никогда больше не увижу Миднайт… или Риветс… Дэйзи… Смотрительницу… Маму…
И уже из‑за одного этого находиться снаружи было неприятно.
И, кстати, о неприятностях… почему на моём Л.У.М.‑е красные метки?
«Дерьмо.»
Я медленно поднялась на ноги. П‑21, наверное, был жёлтой отметкой в соседней комнате. Он отказался разделить со мной кровать, взбесившись и приняв это за очередной пошловатый подкол. Ему действительно нравилось спать в одиночестве? Я левитировала к себе дробовик и осторожно приоткрыла треснутую дверь.
– Да я вам говорю, она здесь, – раздался смутно знакомый голос. – У меня есть метка её ПипБака.
Вот дрянь. Это же тот нытик, Е‑21!
Если у него была моя метка, то он мог легко найти меня… А у этих штуковин есть ограничения в дальности? Все пони из охранки отслеживались из любого места в Стойле, если только не было местных помех. Я активировала мамину метку. Ничего. Может, её блокируют толстые стены Стойла?
– Лучше уж ей тут быть. Никогда ещё не видела Деуса таким злым, – тихо пробормотала кобыла.
– Если бы он послушал меня раньше, то мы бы взяли её ещё несколько часов назад, – начал ворчать Е‑21.
– Может, вы двое заткнётесь наконец? – зашипела другая кобыла. – Давайте закончим с этим и заберем эту треклятую штуковину. Мы на территории рейдеров, и для местных шизиков мы – вкусная закуска, в отличии от Деуса.
Все они идут по коридору, и через несколько мгновений будут у моей двери. Поправка: двое рейдеров идут по коридору. Ещё двое вернулись в гостиную и дошли до комнаты П‑21. Когда я услышала, что дверь его комнаты открылась, сердце в груди начало бешено колотиться.
– Пусто, – заявила одна из кобыл.
Я отошла в сторону, когда дверь в комнату медленно и со скрипом открылась. Из неё показался ствол пистолета, рот, в зубах которого был зажат этот пистолет, и глаза, выискивающие меня. Наши взгляды встретились. То, что выстрел моего дробовика обезглавит жеребца, было для меня неожиданностью. Я увидела, как его голова разлетелась на куски. Увидела ужас в голубых глазах кобылы, уверенной в том, что и ей сейчас придёт конец. Мне захотелось крикнуть ей «БЕГИ», но в горле будто застрял комок; выстрелить в потолок, чтобы она сама убежала, но я не могла сдвинуть прицел. Она подняла упавший пистолет и направила в мою сторону. В глазах кобылы отчётливо читалось осознание того, что она уже обречена, что все её попытки спастись будут тщетны.
Я спустила курок. Восемь свинцовых дробинок пролетели несколько метров, превращая её пистолет в металлолом, а нижнюю часть её лица и горло – в ошмётки. Она издала не то шум, не то крик. Из её глотки кровавой пеной брызнула кровь. Тело кобылы затряслось в конвульсиях, окрашивая всё вокруг в багровые тона; после чего она рухнула как мешок картошки и затихла.
– Твою мать! – выкрикнула стоявшая в коридоре кобыла, когда я вышла через дверной проём. На ней было боевое седло одной из охранниц с двумя прикреплёнными винтовками, а также шлем, прикрывавший голову. Но её бандитский раскрас, наверняка, ни хрена не защищал. Я уже поняла различие между обычной броней и «доспехами» рейдеров. Она отскочила и дёрнула за уздечку седла. Мы выстрелили почти одновременно: одна из её пуль задела мою шкуру, но дальше не прошла, а я тем временем переключилась в З.П.С. и прицелилась ей в… грудь. Так как я не хотела превращать лицо ещё одной кобылы в кашу… Можете назвать меня слабонервной.
Три заряда картечи превратили коридор и пространство перед нею в разрывающуюся погибель. Как только время снова ускорило свой ход, кобыла упала и успела несколько раз выстрелить в пол, прежде чем от неё осталось лишь кровавое месиво. Я взглянула сверху вниз на налётчицу, всё ещё бившуюся в конвульсиях на полу и пытавшуюся дышать остатками горла. Я захотела прекратить её страдания, и судя по слезам в её глазах, она тоже этого хотела. Я направила дробовик ей в голову; она немного утихомирилась.
«Просто нажми на курок, Блекджек. Прекрати её мучения…»
«Нет… Я не могу это сделать.»
– Прости меня… – пробормотала я. Она вздрогнула и закрыла глаза. Я надеялась, что для неё всё закончилось.
А секундой позже, у меня уже появились проблемы поважнее: другая единорожка левитировала автоматический пистолет за угол и начала палить вслепую. Шальной выстрел задел мое ухо, заставив меня быстро наклонить голову. Затем кобыла ступила в коридор, левитируя перед собой два автоматических пистолета, нацеленных прямо мне в голову.
Дробовик выпустил тучу свинцовых шариков, заставив единорожку снова спрятаться за угол. Она стреляла наугад, но у меня было лишь три заряда в дробовике и ни секунды на перезарядку. Я споткнулась об окровавленный труп пони, что лежал в конце коридора и перекатилась за него как только кобыла вновь начала стрелять по мне. Е‑21 стоял прямо за ней. Очевидно, что до этого момента он и не подозревал, что существует такая особенность огнестрельного оружия, как «предохранитель».
– Тебе конец! Сдохни, тварь! – прокричала кобыла, наводя на меня свои пистолеты, а З.П.С. всё ещё перезаряжалось. Мы были готовы изрешетить друг друга… и тут я додумалась воспользоваться своей магией. Моей целью были небольшие утолщения на рукоятях её пистолетов, прямо под предохранителями. Одно нажатие, и магазины выскользнули из её оружия. Две пули, всего две, с силой ударили в мою броню. Два заряда, целых два, проделали кровавую дыру в её груди. Она умерла с удивлённым выражением на лице, всё ещё продолжая магией давить на спусковые крючки.
Коричневый единорог, разобравшись наконец с предохранителем, выстрелил из пистолета и попал в стену. Увидев, как я навожу на него дробовик, он заорал и начал бездумно палить в мою сторону. Именно этот пони научил рейдеров пользоваться ПипБаками, чтобы отыскать охранниц. И он работал на Деуса. И стрелял сейчас в меня… ладно, в мою сторону.
Я имела право на этот выстрел. Он был красной меткой на радаре. И должен был умереть. Последний заряд дроби вырвался из моего дробовика.
Но в последний момент он поднял ногу, закрываясь копытом. Именно это его и спасло, а если точнее, то ПипБак на его ноге. Хоть тот и не имел усиленного корпуса, но ПипБаки сами по себе были крепкими штуковинами. Выстрел был произведён практически в упор, заряд дроби не успел рассеяться и почти полностью пришёлся в устройство. Острые осколки ПипБака усыпали единорога, впиваясь в его шкуру, По крайней мере его не размазало по стене. С криком прижав копыта к ушам, он упал и принялся кататься по полу. Устройство по прежнему находилось на его ноге, но теперь это была лишь груда искрящегося металлолома.
Тяжело дыша, я спешно перезарядила своё оружие. Единорог уронил свой пистолет, когда его оглушило взрывом, и я не собиралась давать ему шанс завладеть им снова. Я вскинула дробовик. П‑21 что‑то кричал мне, но это вполне могло подождать.
Внезапно мне в зад вонзилась пуля. Боль, разлившаяся по задней части ноги, мгновенно спутала все мои мысли. Проклятье, разве я не пообещала себе тогда в стойле, что больше не позволю себя подстрелить? Я оглянулась назад и встретилась глазами с шокированным П‑21. Он дрожал, зажав в зубах пистолет коричневого единорога. Я осторожно отступила в сторону, и как раз вовремя, потому что он дёрнул курок ещё несколько раз. Дружественный огонь окрасил точку на моём Л.У.М.‑е в красный цвет. Похоже, он стрелял впервые в жизни.
– Прицелься. Потом стреляй, – сказала я ему, морщась от боли, а затем снова повернулась к Е‑21.
– Блекджек! – сдавленно крикнул П‑21 позади меня, и я снова обернулась к нему. Он напряжённо смотрел на меня с мукой в взгляде. – С него достаточно. Прошу! Не нужно больше убивать самцов Стойла Девять Девять.
«Чего?» Хотя, если честно, Е‑21 действительно выглядел довольно жалко. Вероятно, взрывом его весьма сильно контузило. Я вздохнула:
– Ладно, не охота патроны на него переводить.
П‑21 испустил вздох облегчения а затем хмуро посмотрел на меня.
– Ну да, слава Богиням, ты не стала тратить патронов на неё.
Я мельком взглянула через коридор на кобылу, лежащую в дверях спальни. Это было совсем другое. Разве нет?
Я обыскала Е‑21, но единственное, что я нашла при нём, это лечебное зелье, показавшееся мне довольно слабеньким. Его вряд ли бы хватило, чтобы залечить мой ноющий зад и прочие синяки да шишки, но это всё‑же было лучше, чем ничего. Я наклонилась к нему и громко спросила:
– Где твой босс?
Е‑21 что‑то проскулил в ответ, свернувшись в довольно скверно пахнущий клубок. Он был абсолютно бесполезен.
– Ладно, пошли, – бросила я синему жеребцу.
Он уставился на меня. На его лице снова возникло знакомое ожесточённое выражение.
– Нет.
– Прости? – удивлённо заморгала я в ответ. – Что значит «нет»?
«Неужели опять то же самое?»
– Это простое слово. Всего три буквы. Уверен, что даже ты в состоянии понять его значение, – ответил он. И, указав копытом на другого самца, твёрдо заявил. – Помоги ему, сейчас же. Отдай одно из своих лечебных зелий. В противном случае, можешь убираться.
Внезапно, я представила, каково это – остаться одной. Этого мне хотелось меньше всего. Одной из самых эффективных форм наказания в стойле была изоляция. Я наказывалась ею дважды: двадцать четыре часа, проведённые фактически в шкафу, под дурацкие увещевания о Смотрительнице. Это было даже хуже, чем провести время за решёткой; там хотя бы можно было перекинуться парой слов с другим пони.
– П‑21… – осторожно начала я.
– Ты же сама сказала, что я лучше тебя знаю, как поступать правильно, не так ли? Так помоги ему. Или отныне ты сама по себе, – последовал его твёрдый ответ. Похоже, что он был настроен весьма решительно.
Я левитировала одно из лечебных зелий Мармеладки, хранившихся в карманах её брони, и опустила рядом с Е‑21. Он сможет воспользоваться им, когда придёт в себя. Мне было немного стыдно, одновременно с этим я испытывала лёгкое раздражение, и плюс ко всему была совершенно запутана. П‑21 думает, что я не добила кобылу, потому что хотела сохранить ей жизнь? Или, может быть, он считает, что жизнь кобылы для меня ценнее, чем жизнь жеребца? Это просто безумие.
Вздохнув, П‑21 бросил последний взгляд на коричневого единорога, и мы покинули дом.
* * *
Мы продолжили путь на запад. Ни ужасные металлические твари, ни рейдеры пока не нашли нас и это показалось мне хорошим знаком. Идя под открытым небом я продолжала чувствовать, как что‑то в моём животе переворачивается, когда я смотрю вверх, но это был уже не тот всепоглощающий ужас, который я испытывала до этого. И сейчас я не опускала взгляд ниже уровня головы, опасаясь, что нам может встретится что‑то поопаснее блотспрайтов.
П‑21 шагал самостоятельно, но медленно. Я дала ему Мед‑Икс, однако после долгих раздумий он просто засунул его в карман, проворчав, что это может пригодиться, если придётся снова бегать. Было видно, что ему больно, но он держался как мог.
Когда же я предложила ему взять револьвер или один из пистолетов…
– Нет, – просто ответил П‑21.
– Но ты же помнишь, что сказал Наблюдатель. Если ты не сможешь защитить себя, ты умрёшь!
– В таком случае я умру, но я не возьму этого, – он посмотрел мне прямо в глаза. – И если бы ты была немного умнее, то не стала бы предлагать мне пушку.
«Агрх, всё больше загадочных и злобных заявлений…»
С этого и начались наши разногласия. Что бы я ни говорила, он отказывался брать оружие. А мне не хотелось ссориться с ним, особенно после того, что П‑21 сделал для меня прошлой ночью. Но всё же это беспокоило меня, равно как и мысль о том, что он не сможет защитить себя или спасти мой зад в случае, если дела пойдут плохо. И как бы я не старалась, я не могла заставить его открыться мне.
Мы не были друзьями.
И это была правда. Он был крутым, умным и ловким жеребцом, но мы не были друзьями. Да и неужели это было чем‑то удивительным? Очевидно, что сейчас было множество других вещей, которые беспокоили его, помимо раненой ноги. Но он не рассказывал мне о них. Всё выглядело так, будто он попросту ненавидел меня, но разве не я спасла его от Дейзи? Не я помогла ему сбежать из Стойла?
Честно говоря, я была рада, когда мы, наконец, достигли цели нашего путешествия. Вид небольшого городка согревал сердце, правда, только до тех пор, пока я не узнала, что он был заброшен. Около дюжины строений, расположенных вдоль дороги, неплохо сохранились, но все остальные представляли собой лишь разрушенные временем руины. В центре города находилось большое двухэтажное здание, сделанное из кирпича. Когда мы подошли к нему ближе, мой ПипБак запищал. Переведя взгляд на маленький экран, я увидела две новые метки. Первая называлась «Затопленные Поля» и располагалась на карте чуть ниже нас, а вторая – «Витерс», очевидно, именно так назывался этот город.
Вдруг на Л.У.М.‑е начали появляться красные метки, и мы поспешили укрыться за одной из сохранившихся стен. Выглянув из‑за угла, я попыталась понять, кто же к нам приближается, и заметила двух рейдеров, которые стояли на крыше большого квадратного здания. По их внешнему виду и чёрной кожаной броне можно было сказать, что они были из той же банды, что напала на наше стойло. На это же указывали и несколько голов пони, которыми они украсили крышу здания. Оба рейдера были вооружены винтовками, и мне совершенно не хотелось соревноваться с ними в точности стрельбы до тех пор, пока я не подберусь к ним достаточно близко.
Примерно через минуту мы окажемся вне поля зрения рейдеров, патрулирующих крышу, и тогда я смогу добежать до входной двери. Была лишь одна проблема.
Я перевела взгляд на П‑21:
– Ты готов?
Похоже, что мой напарник и сам этого не знал. Потом он, взглянув на меня, кивнул. Я подождала, пока патруль доберётся до другой стороны крыши, а затем рванула к двери. П‑21 изо всех сил старался не отставать. Подбегая к зданию, я увидела табличку, висевшую над дверью: «Школа». Не знаю почему, но мне это не понравилось.
Войдя в помещение, я почувствовала себя так, как будто вступила в рот, который был полон гниющего мяса. Повсюду жужжали мухи, летающие вокруг луж запёкшейся крови. Тут и там лежали тела… нет, части тел… разбросанные и растерзанные, они были похожи на какие‑то ужасные, кровавые декорации. Я едва не поскользнулась на слое чего‑то вязкого и жирного, покрывающего пол. Почувствовав у себя за спиной какое‑то движение, я обернулась. Это был П‑21. Он зашёл в помещение вслед за мной и сейчас мужественно смотрел на тела, которые были натянуты на одну из парт, подобно обивке.
Вдруг из‑за угла вышла рейдерша. Её глаза широко распахнулись, и коричневая кобыла тут же наклонила голову, доставая автоматический пистолет из кобуры на левой ноге. Она даже не попыталась прицелиться перед тем, как начала безумно палить.
У меня было тринадцать или четырнадцать патронов для дробовика и… и я даже не удосужилась проверить сколько боеприпасов у меня было к пистолету. Как только она открыла огонь, я активировала З.П.С. и дважды выстрелила в её рябое, покрытое оспинами, лицо. Заклинание всё еще продолжало работать, и я могла видеть, как голова коричневой кобылы постепенно растворяется в месиве из крови, костей и мозгов. К сожалению, когда её тело, упав, присоединилось к остальным трупам в помещении, я услышала крики, раздавшиеся по всей школе. Вопли, хохот и беспорядочная стрельба не оставили у меня сомнений относительно намерений остальных рейдеров.
Два рейдера рванули к дверному проёму, за которым укрылась я. Один из них левитировал рядом с собой огромный нож, а второй нёс в зубах обрез. Мой З.П.С. ещё не успел перезарядиться, и поэтому я, зажмурившись, просто накрыла весь проход шквалом картечного огня. И хотя, этот приём оказался довольно эффективным, и жеребцы всё‑таки упали на пол, мне было немного жаль пяти потраченных на это патронов. Мне хотелось проверить жеребца с обрезом, но звуки приближающихся рейдеров заставили меня отступить и присесть за углом. Я левитировала патроны для дробовика из седельных сумок и вставила их в магазин. После чего, выглянув из своего укрытия, заметила четвёртого рейдера и вскинула дробовик, готовясь к стрельбе.
П‑21 протянул копыто и поднял отрубленную голову пони. Мрачно взглянув на меня, он высунул эту голову за угол. Рейдер моментально сменил цель, и голова задёргалась под ударами пуль. Я вскочила, задействовав З.П.С, и двумя выстрелами в торс рейдера прекратила его сопротивление. П‑21 немедленно отбросил голову и брезгливо вытер копыта о мою броню. Я лишь бросила на него мимолётный взгляд, удивлённая его поступком.
Он покраснел:
– Извини.
Чьего‑либо появления поблизости в ближайшее время не ожидалось, хотя мой Л.У.М. и засёк как минимум полдюжины красных меток в отдалении. Кроме того он обнаружил и несколько дружественных целей. Я начала переходить от одного убитого рейдера к другому, сваливая всё их барахло в свои седельные сумки. По крайней мере половина из найденных вещей казалось просто хламом, но функция инвентаризации в моём ПипБаке была крайне эффективна. Она даже смогла оценить техническое состояние подобранного мною оружия; как и следовало ожидать оно было неважнецким. Рейдер с обрезом, определённо, никогда не слышал о правильном уходе за боеприпасами, и несколько патронов от его оружия выглядели весьма опасными для использования.
Оглянувшись и убедившись, что П‑21 идёт следом, я двинулась вдоль центрального коридора, осматриваясь направо и налево и параллельно следя за движением красных меток впереди, чьи быстрые перемещения меня сильно беспокоили. Рейдеры постарались как следует, оскверняя школу. Большинство плакатов, посвящённых учёбе были или испохаблены, или разорваны в клочья. Останки книг покрывали пол кучками заплесневелой бумаги. Я заглянула в один из классов, который был превращён в скотобойню, а парты использовались, как разделочные столы.
Увиденное настолько потрясло меня, что я даже не заметила мясника. Однако, он заметил меня. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть как появившийся из уборной заляпанный кровью рейдер заносит топор над моей шеей. И снова броня охранницы спасла меня от серьёзных травм или обезглавливания, но, видят Богини, это было больно. Я скользнула в З.П.С и в упор выстрелила ему в голову. Этот способ оказался намного более эффективным.
И намного более шумным. Ещё двое рейдеров прискакали на звук выстрела, и у них были винтовки. Я почувствовала себя мишенью в тире. Проскочив через мясной магазин, я укрылась за учительским столом. В шее пульсировала боль, но я не могла отвести взгляд от двери. Я ждала, когда их силуэты появятся в проёме. Они оказались куда умнее. Раздался мерзкий смех, и два металлических яблока влетели через дверной проём с лязгом покатившись по полу.
Взрыв был намного сильнее, чем я ожидала. Стол принял на себя лишь незначительную часть взрыва, и весь мой левый бок теперь был в крови. Я удивилась, что боли практически не было. Офигеть. Я была поражена тем, что осталась в живых. Их замешательство перед атакой дало мне время для того, чтобы выпить лечебное зелье. Но сделать это абсолютно беззвучно мне, к сожалению, не удалось.
Ещё одно металлическое яблоко влетело в дверной проем. А вот фиг вам! Как только оно шмякнулось об пол, я обернула его магическим полем и выбросила назад за дверь. До меня донёсся приглушённый вопль, следом за которым в комнату через дверной влетела шрапнель. Я вышла, прихрамывая прямо как П–21. Рейдеры всё еще шевелились. Два выстрела положили конец их страданиям.
Я заглянула в вестибюль. Похоже, что остальные рейдеры не спешили на подмогу этим двоим. Сбежали ли они? Или выжидали? А может они просто глухие? Три метки были неподвижны. Я полагаю, они устроили какую‑нибудь ловушку. Ну просто шикарно. Я взглянула на П‑21, которого взрывы, похоже, вообще не задели. Мой рог засветился, когда я протянула ему телекинезом револьвер.
– Возьми это. Мне нужна твоя помощь.
– Я же уже сказал тебе…
– До тех пор, пока ты мне не объяснишь, мне пофиг! – прикрикнула я на него. Моя броня была наполовину искромсана, а моё укрытие – ничуть не лучше.
– А вдруг я снова тебя подстрелю? – мягко спросил он, не смотря на меня.
– Если ты не умеешь стрелять из пушки, то это не так то и сложно. Нужно просто навести конец с дыркой на плохих парней и нажать на курок. Плохие парни – это не моя задница, – добавила я с выразительностью.
Ладно. Уже лучше, чем в прошлый раз: я наконец‑то разговорила его.
– Я знаю азы, – сказал он, и вновь посмотрел на меня тем мягким взглядом. – Я хотел сказать, что если у меня будет оружие, то я ведь могу убить тебя.
«…Эммм, Что?»
Я взглянула на метки трёх оставшихся противников. Они по‑прежнему были неподвижны. Возможно они также озадачены тем, что мы стоим на месте? А может и нет.
– Ладно. Не пояснишь для меня?
– Я не хочу говорить об этом, – решительно ответил он. – Я не хочу думать об этом. Я не хочу это вспоминать, – он закрыл глаза и его начала бить дрожь. – Я просто… не могу. Я не знаю, что я сделаю, окажись у меня оружие прямо сейчас, Блекджек. Прошу… не заставляй меня делать это… – он уже почти умолял, по‑прежнему не разжимая глаз.
Я открыла было рот, собираясь высказать ему всё, что я думала по этому поводу, но вовремя захлопнула его. Нельзя. Наблюдатель предполагал, что мы станем друзьями. На самом деле, у меня никогда не было друзей в стойле. За исключением, разве что, Мармеладки, да и то, в последние пять минут моего пребывания там. Будучи охранницей, я всегда заставляла нервничать окружающих, которые опасались, что я могу навлечь неприятности на их голову. Я подумала о Риветс и Миднайт. Пожалуй, я должна разговаривать с ним так, как говорила с ними… ну, за исключением всех тем, касающихся секса. Для того, чьим призванием было продолжение рода, на разговоры о сексе он реагировал излишне болезненно.
– Итак, ты не желаешь говорить… дело твоё. Заставлять тебя я не собираюсь. Просто нас двое, а отстреливаться в состоянии только один.
Я увидела тень вины в его взгляде.
– Сейчас я бы не доверил себе оружие… – он отвернулся. – Я рад, что ты знаешь, в кого именно нужно стрелять. Потому что мне хочется пристрелить каждого. А ты знаешь, кто друг, кто враг.
Почему‑то я подозревала, что он говорит вовсе не об Локаторе в моём ПипБаке. Он подстрелил меня на ферме… и выстрелил ещё несколько раз, после того, как я отступила с линии огня… это ведь была случайность… разве нет?
Я мысленно вернулась к тому моменту, когда стояла на краю могилы, глядя на фигурку в грязи. «Поскольку, мне кажется, что ты знаешь, что правильно, а что нет. » Это же… нет, сейчас не время думать об этом. Я была посреди жуткого кошмара, и мне нельзя было терять концентрацию.
Я глубоко вздохнула, и изобразила на лице свою самую беззаботную улыбку. Сейчас не время для сомнений (чёрт, теперь мне нужно было ещё и себя убеждать, также как и его).
– В общем‑то всё просто. Нам лишь нужно достать ещё один ПипБак для тебя. С желтым будь добрей, красного убей.
Я была рада увидеть, что он улыбнулся в ответ (улыбка, правда, у него вышла довольно вымученная), даже несмотря на то, что его стараниями, одна моя ягодица по‑прежнему горела огнём. Тут я заметила, как одна из красных меток начала медленно приближаться к нам.
– Не думаю, что это сильно поможет. Абсолютно все в Стойле на экране моего ПипБака были красными метками, – ответил он, глядя на револьвер и подталкивая его обратно ко мне. – Я буду прикрывать тебя всеми доступными мне средствами. Но не проси меня пользоваться этим.
Я могла бы и дальше пытаться заставить его взять револьвер. Здесь, в Пустоши, обходиться без него было просто нелепостью. Мы застряли в школе, превращённой в жуткий морг, а он продолжал упорствовать. По какой‑то причине даже сейчас он не мог пересечь эту черту. Но я сомневалась, что Наблюдатель, когда говорил о том, что мы должны стать друзьями, имел в виду, что я должна была сунуть пистолет в зубы П‑21 и отправить его убивать других пони.
– Будь по твоему. Но обещай, что когда‑нибудь ты объяснишь мне причину. Договорились?
Черты его лица разгладились.
– Ты будешь первой, кто узнает. Возможно потому, что ты единственная пони в Пустоши, которая представляет, на что было похоже Стойло Девять Девять и сможет понять, но всё равно… ты будешь первой.
Он пытался шутить! Хороший знак.
Отлично… Я едва смогла сдержать смех, наблюдая, как из‑за угла показывается лицо трусоватой рейдерши. Должна признать, выражение этого лица было довольно забавным. Я улыбнулась ей, несмотря на ту яблокообразную бомбу, которую она сжимала в копытах, и, посмотрев прямо в её поражённые желтухой глаза с крошечными, с булавочную головку, зрачками, слегка покачала головой из стороны в сторону. Дробовик, парящий в воздухе в метре от её головы, помог ей принять окончательное решение. Её метка на моём ПипБаке мгновенно сменила цвет с красного на жёлтый, когда она выронила бомбу из копыт и со всех ног бросилась к выходу.
Вид рейдерши, убегающей от нас двоих, несмотря на то, что я была основательно потрёпана, а П‑21 не вооружён, почему‑то показался мне невероятно забавным. Не могу себе даже представить, насколько, должно быть, озадачил рейдеров звук моего смеха.
– Ладно. Давай уже покончим с этим, – сказала я, и, проходя мимо яблочной бомбы, осторожно откатила её в один из классов. Конечно, она выглядела довольно незамысловато, но мне вовсе не хотелось прикасаться к ней. Кто знает, насколько мощный взрыв она могла произвести. Я предпочитала оружие с более предсказуемой площадью поражения.
Я направилась ко второй классной комнате. Уже когда я была возле двери, на меня набросилась рейдерша, вооружённая ножом. Нож против дробовика – у неё не было шансов. Но это стоило мне двух из четырёх остававшихся у меня патронов. Теперь оставался всего один рейдер в окружении дружественных меток. Оставшееся расстояние я проскакала галопом, несмотря на риск. Я просто хотела поскорее покончить с этим и убраться отсюда. В классе был устроен своего рода загон, отгороженный в дальнем углу проволочной сеткой. В загоне находились с полдюжины грязных испуганных жеребят. Рейдер, присев, спрятался за ними.