Сербское население БиГ (а годом раньше - Хорватии) сполна испытало на себе весь дьявольский механизм разжигания конфликта. Но, в отличие от Хорватии, здесь были начеку. Вот почему реакция на выстрелы у церкви в Башчарчии была столь быстрой и решительной. Для сооружения баррикад сербы не рушили материальные объекты -
на улицы вывели автотранспорт и перегородили им все дороги в мусульманские кварталы. Однако желание решить конфликт мирным путём всё ещё было так велико, что политикам удалось уговорить население разобрать баррикады: представители умеренных партий вышли с такой агитацией на улицы, и их услышали. В начале марта улицы были очищены и люди разошлись по домам.
Запас миролюбия сербов неисчерпаем? Но нет, всё имеет предел. В ночь с 3 на 4 апреля босанскими экстремистами выстрелами из-за угла был убит милиционер Петр П'етрович, Это означало войну. Баррикады опять оцепили мусульманскую часть города, но на этот раз одновременно с их сооружением вспыхнули уличные бои. Сербские отряды перешли в наступление, атаковав ключевые объекты города. Ни единого командования, ни единой организации не было, руководящую энерию и активность проявили лишь члены некоторых политических партий, в частности, по рассказам участников событий,
СДС (Сербская демократическая партия). Но непосредственно боевые действия возглавили те, кто оказался способен на это. Повстанцы небольшими группами по 3, 5, 10 человек (как правило, соседи), вооружённые кто чем (начиная с ножей и топоров) стекались к тоиу объекту на территории своего района, который по своему разумению считали важным. На ходу в группе сам собой выявлялся командир (лидер). Заняв соседние улицы и дома, люди окружали объект. Тут уж выявлялось некое единое командование. Примером подобных действий может служить штурм школы МВД им. Мио Керошевича. Вот
как об этом рассказал участник штурма, ныне бессменный боец первой огневой линии, мой сослуживец Момир Пандуревич:
- На первые мартовские баррикады я не пошёл: это была, скорее,
акция протеста невооружённых людей. Пустое дело. Но когда 5 апреля загремели выстрелы, я с пистолетом выскочил на улицу (пистолет купил на рынке за 500 марок. После войны в Хорватии не проблема, а я чувствовал: у нас то же будет). Сразу побежал к школе МВД, куда же ещё? Все туда бежали, и знакомых полно. В руках у каждого от ножей, топоров, двухстволок до винтовок и автоматов, но у большинства всё же серьёзное огнестрельное оружие. Мы заняли все здания вокруг школы и начали обстрел, затем предложили сдаться. Защитиков школы было человек 20, не больше, нас - человек 50. Конечно, у них у всех АКМы, кажется и пулемёт был ручной. Да дело не в этом, среди курсантов были и сербы, и мусульмане, и хорваты, то есть не было единства. Сдались они. Никто не погиб ни у нас, ни у них. Пленных "турок" и хорват (больше десятка) отправили на автобусе в Пале. Я слышал, их потом разменяли. Главный итог этого дела - захват оружия. Богато взяли - на территории школы распологались склады. Кто нами командовал я так и не понял. Народ - лучший генерал!
Сараево расположено в кольце сербских сёл. Крестьянские отряды поспешли на помощь горожанам. Стихийно произошла классическая операция на окружение: на периметр столицы со всех сторон вышли вооруженные люди и стянули кольцо к центру. Форирования хорват и босняков оказались в ловушке. Они удержались в Старом городе и в центраьных кварталах, но оказались отрезаны от главных сил самопровозглашённой "единой, суверенной, демократической республики Босны и Герцеговины" расстоянием в 20-60 километров, занятых войсками ответно провозглашённой Сербской республики Босны и Герцеговины.
Обе "республики" объявили всеобщую мобилизацию.
Хорвато-мусульманские боевые формирования различных экстремистских партий на начальном этапе борьбы оказались лучше вооруженными, имели чёткую организацию и единое командование. Большинство структур МВД, их запасы оружия, боеприпасов, спецсредств к началу столкновений уже прочно находились в руках сепаратистов. Действия их вооружённых формирований были направлены, в основном, на захват объектов
ЮНА и осаду казарм. Вот как описывает такую осаду рядовой ЮНА
Радослав Шошо, чья часть 50 дней держала круговую оборону своего расположения:
- Сначала экстремисты организовали гневные демонстрации мирного населения перед казармами. Среди демонстрнтов было много пожилых людей, детей, женщин, но заправляло крикливое ядро - молодые мусульманские фанатики. Выйти было никуда нельзя - изобьют, выехать? - толпа перевернет автомобиль. Отключили свет и воду. Пока "мирная" толпа бесновалась у части за их спинами в близлежащих домах "турци" оборудовали пулемётные гнёзда, снайперы подбирали позиции. И в один прекрасный день толпа исчезла, а мы оказались в окружении под огнём. Активных боевых действий "турки" против нас не вели, штурма не предпринимали, лишь периодически щупали оборону, продвигаясь вперед в сумерках небольшими, 3-5 человек, группами. Встретив огневой отпор, сразу отходили. Такие действия обычно предпринимались на каком-нибудь одном направлении, прикрывались тяжёлым оружием. Мы дежурили на позициях: 3 часа
на позициях, 6 часов отдых. Питались исключительо консервами, галетами со склада. Главная проблема - вода. Её почти не было. Наконец сербские отряды пробились к нам довольно близко, и командование решило прорываться. Мы порузились на грузовики и
около 11 часов утра колонна втянулась в небльшой корридор, пробитый раньше. До своих было метров 500. Мы уже почти преодолели это расстояние, как хвост колонны атаковали. Один грузовик сгорел, четыре человека погибли, четверо попали в плен. Об их судьбе до сих пор ничего не известно.
Однако бывало, что события вокруг казарм принимали и иной оборот. Матери блокированных бойцов устраивали демонстрации, требуя от правительства Югославии вернуть сыовей живыми. Используя это, сепаратисты предлагали компромис: весь личный состав уходит, но склады с оружием оставляет сепаратистам. В ряде случаев командиры шли на это, например в казарме "Маршал Тито".
Сегодня общественное мнение обвиняет из в сговоре с сепаратистами, в продажности.
ПОЗИЦИЯ ЮНА В КОНФЛИКТЕ. Югославская Народная Армия
оказалась беззащитной перед развязанной против неё кампании лжи и клеветы. Правительство Югославии не применило закон для защиты солдат и офицеров от морального и физического террора, не оказало поддержку, а ЮНА (как, кстати, и любая армия), нуждалась, в первую очередь, в твердой моральной поддержке.
К началу вооружеённой борьбы из армии дезертировали хорваты и босняки, остались сербы, черногорцы, македонцы. Подавляющее большинство оставшихся честно и самоотверженно выполняли приказы. Беда в том, что приказы эти не соответствовали обстановке, были противоречивы, или их вообще не было. Первоначально правительство распорядилось "разнять" враждующие стороны и бойцы ЮНА честно поставили себя под пули с двух сторон. Только "разнять" уже было никого нельзя: события вышли из-под контроля. Тогда часть военнослужащих стала придерживаться нейтралитета, другая часть открыто перешла на сторону Сербской республики БиГ. Были ли дезертиры? Были. Когда правительство СР
объявило всеобщую мобилизацию, командование ЮНА демобилизовало военнослужащих, жителей Босны и Герцеговины, с тем, чтобы они могли вступить в ряды создаваемой армии БиГ. Но далеко не все "вступили в ряды", некоторые, переодевшись в штатское, "побегли" за Дрину и там устроились. Сколько?
- Ой много, много побегло, особенно официри, - отвечают на позициях.
Нашлись и такие, которые за доллары и марки передавали оружие, боеприпасы, снаряжение, транспорт противнику: выявлено несколько активно действовавших преступных групп. По решению военно-полевых судов часть преступников (фактически - предателей)расстреляна, часть осуждена на длительные сроки тюремного заключения.