– Ну а что взяли из квартиры?
– Что успели, то и взяли, – хмуро сказал Федор Иванович. – Деньги, которые на виду лежали, какие‑то побрякушки. Напугались они. Никто не хотел убивать хозяйку.
– Она, наверное, кричала, – вздохнула Елизавета Петровна.
– Свидетеля убрали, обычное дело, – кивнул Сивко и с чувством добавил: – Надо выпить. Зигмунд?
– Что господа желают? – встрепенулся тот.
– Шампанского? – сделала движение бровями Елизавета Петровна.
– Да ну его, – отмахнулся Сивко. – Кислятина! Водочки не желаешь?
– Не время напиваться, Федя, – резко сказала она. – Ты помнишь наш разговор?
– Не беспокойся, – кивнул Сивко. – Справимся.
– Время к ужину, – напомнил Зигмунд. – Подадут седло барашка с приправами и острые горячие закуски. А вино будет разное. На выбор.
– Ты думаешь, кто‑нибудь спустится к ужину? – грустно усмехнулась Елизавета Петровна. – Вряд ли.
– По‑моему, все уже наелись, – бросил Сивко.
– Дмитрий Александрович будет недоволен, – покачал головой Зигмунд. – Он планировал этот ужин с особой тщательностью, самолично составлял меню. И моя жена старается. Обидится хозяин.
– А никто и не обязан играть по его правилам, – криво усмехнулся Сивко. – Таранов прав: время политеса закончилось. Мы больше не гости, мы пленники. Так, Лиза?
– Абсолютно верно!
– Значит, будем предпринимать контрмеры.
– Именно!
– А почему не посвящаете меня в свои планы? – спросил Михаил. – Я тоже хочу отсюда выбраться!
– Тогда найди способ позвонить. Только не в полицию.
– А куда?
– Нашей службе безопасности, – ответил Федор Иванович. – Моей и Лизиной. Нам люди нужны.
– Собираетесь организовать штурм? – насторожился Михаил.
– Мы чувствуем себя неуютно без всякой защиты. Оставить охрану за воротами замка было ошибкой.
Они с Елизаветой Петровной переглянулись, и та еле заметно усмехнулась. «Вот кто здесь самый умный, – подумал Михаил об этой женщине. – Интересно, Сивко в курсе, что она прихватила‑таки охрану, или же до сих пор считает меня человеком своего круга?»
– Ну что? Насплетничались? – сладко потянулась его нанимательница. – Хватит для начала?
– Мертвых обсудили, пора бы и к живым перейти, – намекнул Сивко.
– Что ты имеешь в виду, Федя?
– А тебе что, и рассказать нечего?
– А тебе? – не осталась в долгу она.
– Мы ж не на допросе. Чистосердечное признание, хе‑хе, вины не смягчает. И срок заключения нам не скостит, то есть время пребывания в этом доме. Разве что посплетничать…
«Где‑то я его видел… Стоп! С этого места поподробнее». Михаил опять попытался сосредоточиться, но в этот момент в кабинет вошел Воронов, следом плелась заплаканная Ника.
– Что случилось? – кинулся к ней Зигмунд.
– Ничего, – всхлипнула та.
– Допросил с пристрастием, – усмехнулся хозяин замка. – Однако какие интересные вещи можно узнать!
– Дмитрий Александрович! Она же еще ребенок! – Губы у Зигмунда дрожали.
Воронов скривился. Елизавета Петровна и Сивко переглянулись и хмыкнули. «Ребенок» одернул короткое платье и облизал пухлые губки.
– Ужинать будешь с нами, – велел Нике Воронов. – И вообще: будь при мне.
– Ну, уж нет! – Елизавета Петровна резко встала. – Вчера Бейлис, сегодня эта… С меня довольно! Я не обязана терпеть за столом всякое отребье!
Зигмунд посмотрел на нее с ненавистью.
– Лиза, – укоризненно сказал Воронов.
– Мало мне вчерашнего испорченного вечера! Эта девка будет строить глазки мужчинам, как какая‑нибудь уличная…
– Лиза!
– Я не стану сидеть с ней за одним столом! Никогда!
– Лиза!
– Ужин пусть подадут в мою комнату.
И Елизавета Петровна резко хлопнула дверью.
– Что я ей сделала? – притворно всхлипнула Ника. – И вовсе я не уличная.
– Хе‑хе, – проскрипел Сивко. – Я, с вашего позволения, тоже не спущусь к ужину. Сыт, спасибо. И вообще: комедия сильно затянулась.
– Комедия? – ощерился Воронов. – Человека убили. Если тебе кажется, что это смешно…
– Мне никак, ни смешно, ни грустно, – пожал плечами Сивко и тоже вышел из кабинета.
– Выходит, мы будем ужинать втроем? – Воронов посмотрел на них с Никой.
– А разве Иван не спустится? – с надеждой спросила та.
– Таранов? Вряд ли. Он упрямый, как баран.
– А вы не хотите дать им телефон, Дмитрий Александрович? – спросил Михаил.
– Что значит, дать? Я телефонов ни у кого не отбирал.
– Но позвонить‑то нельзя! – Он взглядом указал на аппарат, стоящий на столе. – Не работает.
– Куда позвонить?
– Хотя бы родным. Сказать, что все в порядке. Обычное дело.
– Вы находитесь в гостях, – резко сказал хозяин замка. – Здесь с вами ничего не случится, вокруг полно охраны. А звонить никому не надо. Незачем. Зигмунд, когда будет ужин?
– В восемь, как мы и оговаривали.
– Отлично!
«Интересное кино! Он все за всех решил! И что мне делать до ужина? Допрашивать подозреваемых?»
– Они в своих комнатах, – сказал ему Воронов, словно мысли подслушал. – Удобный момент. Встретимся в восемь в каминном зале. Ника, ты умеешь играть в карты?
– В карты? Да‑а…
– Отлично!
«А ты иди, работай», – взглядом сказал ему Воронов. Михаил еле слышно вздохнул и вышел из кабинета.
«Кьянти»
Первым он постучался в дверь Таранова.
– Иди к черту! – раздалось оттуда.
Подергал за ручку: дверь заперта изнутри. Ключей от спален у гостей нет, воровство исключается, и запирать их нет надобности. Но и нарушать покой важных персон никто не имеет права. Поэтому изнутри запереться можно, чем Таранов и воспользовался. Решил отсидеться в спальне до завтрашнего дня?
– Иван! Это я, Миша!
– Чего тебе?
– Поговорить.
– Не хочу.
– Как бы нам отсюда выбраться?
Дверь распахнулась.
– Выбраться? – уставился на него Таранов. И поманил пальцем: – Иди сюда.
Подошел к окну, резко раздвинул портьеры. Потом крутанул шпингалет. Подергал за него, пытаясь открыть окно, но тщетно. Таранов тряс раму так, что посыпалась штукатурка, потом, резко повернувшись, спросил:
– Видишь? Окно не открывается! Хотя по логике вещей должно бы. Зигмунд сказал, что окна задраили на зиму, на улице, мол, стало холодно. А в доме работает климат‑контроль, нет нужды проветривать помещения. Но это чушь собачья!
– Зигмунд сказал? Когда?
– Я еще вчера пытался открыть окно. Подумал, что со второго этажа удастся поймать сигнал мобильной сети. Дудки! – рассмеялся Таранов. – Единственный выход – подняться на смотровую башню.
– Но там охранник!
– То‑то и оно. Одного я бы снял.
– И я бы снял. А дальше?
– Есть шанс, что они приедут быстро.
– Они?
– Моя охрана.
– Ну и как они войдут в замок?
– То‑то и оно, – вздохнул Таранов. – Стрельбы не хочется, зачем внимание привлекать? Да и сама операция по освобождению заложников дело рискованное. Мы‑то остаемся в замке. Кто знает, на что еще способен этот маньяк? Тут надо подумать.
– Но что случилось с Вороновым?
– Помешался на правосудии, – хрипло рассмеялся Таранов. – Вишь ли, не тех посадили! Не смог отомстить за смерть любимой жены. Крыша поехала. А мы крайние. Ну, какая ему разница, кто задушил Бейлис? Она‑то ему никто! Так нет: желаю торжества справедливости. А справедливости нет. Ну, нет ее. Ни на земле, ни выше. Дурак он. А лучше сказать, сумасшедший. Нам же надо как‑то решать проблему. Придется дождаться темноты, – решительно сказал Таранов. – И выбираться отсюда.
– За окном уже темно.
– Я имею в виду ночи. Никто не собирается торчать здесь до завтра. Нужно что‑то делать. Я ему не кролик. Пусть ставит свои эксперименты над кем‑нибудь другим.
– Бейлис тебя шантажировала?
– Что ты сказал? – прищурился Таранов. – А я думал, ты со мной. Давай, вали отсюда.
– Я…
– Иди, иди. – И Иван решительно подтолкнул его к двери. – Союзничек. Девчонке скажи, что я ее жду. Да она и сама сообразит. Нам есть о чем поговорить. И с папашей. Я их, наконец, вспомнил! Пусть приходят. Объяснимся.
– Но…
– Все. Гуляй.
Дверь за ним захлопнулась. Он услышал, как задвинулась щеколда. Да, этот до завтрашнего утра ждать не будет. Надо вернуться сюда ночью, вместе они что‑нибудь придумают. Таранов в отличной физической форме, да и он подготовлен к боевым действиям. Два бойца, не уступающих охранникам, им бы еще оружие. Хотя бы одно на двоих. Пистолет в подвале, а ключ от железной двери у хозяина замка. Попытаться вскрыть дверь? Попробовать выкрасть ключ? И то и другое рискованно.
Он задержался перед дверью в спальню Сивко и прислушался. Тихо. Спит, что ли? Федор Иванович выпил больше всех. И вчера, за ужином, и сегодня. До обеда и потом. Причем мешает вино с водкой. Сколько же в него влезает! Решил вздремнуть перед очередными возлияниями, не иначе. Постучать? После минутного раздумья он пошел дальше, в другое крыло. И остановился перед спальней Елизаветы Петровны.
Едва постучал, дверь распахнулась.
– Заходи, – велела она. – Я тебя жду.
– Ждете?
– Забыл, на кого работаешь? Ни на шаг от меня не отходи, слышишь?
Дверь за ним закрылась.
– А как же ужин? – спросил Михаил.
– Ужин?
– Воронов приглашал нас всех на ужин. Если и меня не будет, он разозлится.
– Чудовище! – с чувством сказала она.
– Воронов?
– Сказку вспомнила. Мультфильм. «Красавица и чудовище». Оно запирает девушку в заколдованном замке. Ешь‑пей, что хочешь, ходи, куда хочешь, кроме западного крыла, – она усмехнулась. – Никто тебе ничего не сделает. Но полюби чудовище, деваться тебе некуда. Финал известен.
– Вы смотрите мультфильмы? Похоже, вы эту сказку знаете наизусть.
– Дочка смотрит. Засыпает под этот мультфильм, он ее любимый. И все время плачет, когда чудовище превращается в прекрасного принца.
– Почему плачет‑то?
– Ребенок, – пожала плечами она. – Кто ж знает? Я и сама теперь стала плакать, когда чары рассеиваются. К плохому, так же как и к хорошему, быстро привыкаешь. Я уже успела приспособиться к чудовищу. И даже его полюбить. А принц, что принц? Он неинтересен.
– Странная логика. Ну, так что с ужином? Я, конечно, могу остаться с вами…
– Нет, иди. Я передумала. Будь там. Смотри, слушай. Я хочу знать, о чем вы будете говорить. Все подробности.
– Вы уверены? А не боитесь остаться одна?
– Я запрусь в своей спальне.
– Таранов так и сделал.
Елизавета Петровна фыркнула.
– А Федор Иванович, похоже, спит, – добавил Михаил.
Она молчала.
– Можно сесть?
– Ах, да, – спохватилась она. – Садись, конечно.
Он расположился в кресле, она напротив. Сидела, положив ногу на ногу, покачивая туфелькой.
– Вы не хотите отсюда выбраться? – спросил он.
– Выбраться?
– Все хотят.
– Мы не выйдем отсюда, пока Воронов этого не захочет. Неужели непонятно?
– Но почему он так поступает? Таранов говорит, что Дмитрий Александрович помешался на правосудии. После трагического случая с его женой.
– Да, это так, – кивнула Елизавета Петровна.
– Кто же тогда осмелился убить Бейлис?
Она вздрогнула. И молчала.
– Я полагаю, что Таранов, – нарушил молчание он.
– Иван? Может быть.
– А вас это не интересует? Вы не на это убийство намекали, когда ехали сюда? Боялись, что вас ночью задушат? Почему?
– Да. Боялась. Боялась, что он перепутает.
– Что перепутает? Спальни? Но почему же вы поехали, если боялись? Если догадывались, что планируется убийство?
– Я ведь ни в чем не виновата, – вздохнула она. – Совесть моя чиста. Я верю в справедливость.
– Вы? В справедливость? – Михаил чуть не подпрыгнул.
«А справедливости нет. Ни на земле, ни выше».
– По‑твоему, я тоже чудовище?
– По‑моему, вы женщина, но…
– Что но?
– Как‑то все это странно.
– Странно? Нет, Миша. Я тоже человек. Он позвал – я приехала. Правда, подстраховалась в отличие от остальных, явилась с охраной. Потому что я знаю чуть больше.
– Не хотите мне рассказать? Что за преступление? Что за тайна?
– Истина – в вине, – загадочно улыбнулась Елизавет Петровна.
– Я уже не в первый раз это слышу.
– Истина – в вине! – повторила она. – Иди, Миша, я хочу побыть одна. Мне нужно прилечь. Мигрень.
«Мигрень! Пить надо меньше, – подумал он. – А то перед обедом «Бургундское», в обед «Шабли», в полдник шампанское, а на ужин к ее услугам весь винный бутик. Она все‑таки женщина». Он с сомнением посмотрел на нее. Женщина? Половые признаки налицо, но характер нордический, стойкий. И не женский, это уж точно.
– Почему вы не хотите, чтобы я предпринял решительные действия?
– Это какие?
– Освободил бы вас.
Она расхохоталась. Сквозь смех сказала:
– Силами одного человека?
– Таранов готов со мной объединиться. Вместе мы бы сняли часового на смотровой башне.
– А дальше что?
– Позвонили бы. В полицию или в службу безопасности. Его, вашу, Сивко, какая разница?
– И в самом деле: никакой. Ну, действуй.
– Значит, вы этого хотите?
– Ну, разумеется, хочу!
– Мне ночевать в вашей комнате? – в упор спросил он.
– В моей? Почему в моей?
– Вы же просили, чтобы я вас охранял.
– Но ты же рядом, за стеной.
– Здесь надежнее.
– Да, наверное, так.
– Тогда я приду после ужина. До ужина с вами ничего не произойдет?
– Ничего. И вообще: что может случиться?
– Что, больше убийств не планировалось? – усмехнулся он.
– Какие планы? О чем ты говоришь? – рассеянно спросила Елизавета Петровна. – Нет, ничего не будет.
– Хочется в это верить. Нечего сказать, веселенькие выходные вы мне устроили! Я запомню их на всю жизнь! Всякое бывало, но быть запертым в замке вместе с трупом силиконовой блондинки и членами элитного винного клуба? Это круто! Расскажу – никто не поверит!
– Вот и не рассказывай никому, – посоветовала Елизавета Петровна. И вдруг сказала отчаянно: – Боже мой! Ну, зачем он купил это вино?
– Какое вино?
– На винном аукционе в Париже. Год назад. Ему не следовало этого делать.
– Что за история? – деловито спросил Михаил.
– Так, пустяки. Вспомнилось вдруг. Забудь. Иди, Миша, – мягко сказала она. – Я хочу побыть одна.
– Кстати… – Перед тем как уйти, он подошел к окну, вгляделся в темноту. – Из вашей комнаты отлично видно площадку, на которой стоит вертолет. Интересно, Воронов им пользуется?
– Возможно.
– Если бы туда добраться…
– А ты умеешь управлять вертолетом?
– Приходилось. Я увлекаюсь экстремальными видами спорта. Альпинизмом, к примеру. Горными лыжами. Умение управлять вертолетом всегда пригодится.
– О! Да ты супермен!
– Да что вы! Современный молодой человек, – скромно сказал он.
– Много же ты успел в свои тридцать лет, – усмехнулась Елизавета Петровна.
– Только денег заработать не смог! – рассмеялся он. – А потратить успел! Дачу продал!
– И купил вертолет?
– Не у всех такие дачи, как у вас. На вертолет мне не хватило, – с сожалением сказал Михаил. – Я просто потратил деньги в свое удовольствие.
– Ладно, я запомню.
– Запомните что?..
– Что ты умеешь управлять вертолетом. Иди, Миша. Я хочу отдохнуть.
«Интересно, сколько человек охраняет вертолетную площадку? – думал Михаил, спускаясь вниз на первый этаж. – И сколько человек отсюда можно вывезти? Трех, не считая меня? А потянет? Толстяков среди нас нет, но один все равно лишний. И кого ты оставишь за бортом? Сивко или Таранова? А если они устроят аукцион? Миллион долларов за спасение? Неплохо можно заработать. Денег нет только у Ники, но ее‑то ты точно не бросишь. Нику ты посадишь в вертолет первой. А Сивко будет отстреливаться до последнего патрона, пока вертолет взлетает…»
– У тебя фантазия разыгралась, Миша, – сказал он вслух и рассмеялся. – Сивко с автоматом в руках защищает подступы к вертолетной площадке! Забавно! Завтра все закончится. Мы все разъедемся по домам, а бедняжку Бейлис увезут в морг. И когда‑то еще закончится расследование…
… К ужину он спустился первым. В каминном зале никого не было. Потрескивали дрова, было тепло и уютно, над накрытым на шесть персон столом сияла бронзовая люстра. Сегодня Михаил ее, наконец, рассмотрел. Настоящее произведение искусства! На четырех цепях покачивался улыбающийся бронзовый Амур, целясь в сидящих за столом из лука.
– Вы пунктуальны, Михаил.
Он обернулся: в дверях стоял Дмитрий Александрович Воронов под руку с Никой. Хозяин замка был в смокинге, элегантный и даже помолодевший, она все в том же коротком зеленом платье. Но на тонкой белой шее сверкало бриллиантовое колье. Михаил напрягся: вещь дорогая, ни вчера, ни днем на Нике ее не было.
– Я выиграла колье в карты, – хихикнула она, поймав его взгляд.
– Кстати, девушка прилично играет в покер, – пояснил Воронов. – Я был удивлен. Ваша дочь не только красива, но и умна, – сказал он вошедшему в каминный зал Зигмунду.
– Если бы это еще кто‑нибудь оценил, – буркнул тот.
– Вы что, срочно решили выдать ее замуж? – улыбнулся Дмитрий Александрович. – Потому она и здесь?
Ника зарумянилась. А, похоже, попал! И на кого идет охота? На всех без разбору или она имеет в виду конкретный персонаж?
– Может, начнем? – выручил Михаил девушку.
– Да, пожалуй, – кивнул Дмитрий Александрович. – Остальных ждать не будем.
– Вы их голодом морить решили или прикажете отнести ужин в спальни? – поинтересовался Михаил.
– Прикажу.
Дмитрий Александрович самолично отодвинул стул, чтобы Ника села.
– Благодарю, – чинно сказал та и, усевшись, одернула короткое платье. После чего развернула белоснежную салфетку и закрыла ею голые колени.
Михаил сел напротив девушки, а хозяин – во главе стола.
– Ну, что будем пить? – весело спросил Дмитрий Александрович. – Михаил? Ваши предложения?
– Поскольку здесь собрались отнюдь не знатоки, можно и чего‑нибудь попроще! – весело ответил он.
– Михаил, вы не правы. Девушка в винах разбирается.
– Ой, да мне все равно! Я не пью, – тут же заявила Ника.
– А давайте тогда оставим в покое Францию, – предложил Михаил. – Или вы, Дмитрий Александрович, другие вина не пьете?
– Я пью лучшие, – пожал плечами Воронов.
– Я слышал, чилийское сейчас в моде. Или вот еще… аргентинское!
– Где это ты нахватался? – нахмурился хозяин замка.
– Все говорят, – пожал плечами он. Ника посмотрела на него с любопытством.
– А что девушка скажет?
– Климат потеплел, – серьезно сказала та. – Это идет во вред виноградникам Франции. Вино получается слишком уж сладкое. Вот виноделы и осваивают другие территории. В США, к примеру, виноделие бурно развивается. У них четвертое место в мире по экспорту.
– Замечательно! – воскликнул Дмитрий Александрович. – Но высококачественного и дорогого вина всего десять процентов.
– А остальное? – спросил Михаил без всякого интереса. Надо же как‑то поддержать беседу.
– Семьдесят процентов – дешевое вино, – ответила Ника. – Десять долларов за бутылку. Еще двадцать процентов – по двенадцать долларов за литр. Вино массового потребления. Его еще называют вино «кувшинного типа», потому что оно разливается в бутылки с широким горлом. Видели небось в магазинах?
– Я по магазинам не хожу, – сказал Дмитрий Александрович. – И такое вино не покупаю. Американское вообще не ценится. Даже лучшие выдержанные вина США уступают своим бордоским собратьям.
– У вас предвзятое отношение, – не согласилась с ним Ника. – Недавно во Франции проводилась дегустация вслепую. То есть этикетки были закрыты. Бордоские вина против калифорнийских. Так вот, знатоки отдали победу последним. Когда открыли этикетки, выяснилось, что лучшими признаны именно они.
Зигмунд с гордостью смотрел на дочь. Михаил же только вздохнул:
– Ну, а есть и пить мы сегодня будем? Или умными разговорами ограничимся?
– Ах, да! – спохватился хозяин. – Увлеклись беседой. Зигмунд, принеси что‑нибудь из винного погреба. На твой вкус.
– Значит, девушка, вы изучаете виноделие? – спросил Дмитрий Александрович, когда сомелье вышел из зала.
– Мама с папой так хотели, – равнодушно сказала Ника.
– А вы?
– Они ждали сына. – Девушка еле слышно вздохнула и с вызовом сказала: – А родилась я! Пришлось мне стать потомственным виноделом. Что ж тут поделаешь, когда в доме только и разговоров, что о виноградниках, филлоксере, купажировании и марочных винах? Вообще‑то я хотела стать врачом. Или учительницей.
– Жалеете, что работаете в баре, в ресторане? – улыбнулся Дмитрий Александрович.
– Я не собираюсь там задерживаться.
– А чем хотите заняться?
– Замуж выйду! – тряхнула рыжими кудрями Ника.
– И жених есть?
– Найдется!
Вернулся Зигмунд и предложил гостям вина.
– Нет‑нет! Закрой этикетку! – велел Дмитрий Александрович. – Пусть нам девушка скажет: что мы пьем?
Зигмунд послушался. Ловко обернул бутылку салфеткой, вынул пробку, но не показал, а тут же убрал. Налил в бокалы вина, по чуть‑чуть.
– Достаточно? – спросил у Ники Дмитрий Александрович. Та кивнула.
Потом с серьезным видом взяла свой бокал, поднесла ко рту. Но пить не стала, прикрыв глаза, вдохнула аромат, покачала бокал, рассматривая маслянистые ножки. Потом сделала маленький глоток, подержала во рту. Медленно проглотила. После чего заявила:
– Это итальянское вино.
– Папа подсказал? – улыбнулся Воронов.
– Зачем? А то я не знаю! Это ж «Кьянти»! И, по‑моему, классико. «Riserva». Выдержка не менее пяти лет.
– Зигмунд, покажи! – велел Воронов сомелье. Тот убрал салфетку и показал винную этикетку.
– Браво! – сказал Дмитрий Александрович. – Действительно, «Chianti Classico» 2000 года. Родители не зря заплатили деньги за твое обучение.
Ника порозовела от удовольствия, а Зигмунд счастливо улыбнулся. Похоже, не существовало для него высшей похвалы.
– Могу я предложить гостям закуски? – мягко спросил сомелье.
– Да пора бы! – вздохнул Михаил. Вот люди! Какая им разница, что пить? Вино и вино.
Он жадно смотрел, как Зигмунд перекладывает ему в тарелку нечто, похожее на слоеное желе: внизу мелко порубленное мясо, потом слой овощей, зелень и что‑то ярко‑красное, наверное, жгучий перец. Красиво, будем надеяться, что и вкусно. Из‑за регулярных возлияний аппетит зверский! И готовят здесь исключительно!
– Рулетики из ветчины с…
– Давай! Все давай!
– Михаил, у нас еще горячее, – напомнил хозяин.
– Седло барашка с приправами, – с почтением произнес Зигмунд.
– Не забудь о гостях, которые заперлись в своих спальнях, – напомнил Дмитрий Александрович и поднял бокал: – Ну, выпьем за очаровательную даму? Ника, я не жалею, что здесь нет моих друзей. Давно уже я не получал такого удовольствия от ужина.
Ника с улыбкой подняла свой бокал и пригубила вино.
«Он что, решил за ней приударить? Рыжая барышня пользуется бешеным успехом! Оказывается, миллионеры любят не только хорошеньких, но и образованных! А как она ловко притворялась!»
– Зигмунд, зажги‑ка свечи, – с улыбкой попросил Дмитрий Александрович. – А люстру погаси.
– Слушаюсь.
«Оттаял, гляди‑ка! Если сейчас они начнут обсуждать вина Чили или какой‑нибудь ЮАР, я взвою от тоски!»
Зигмунд торжественно зажег свечи, бронзовая люстра погасла, Амур вместе со своим луком скрылся во мраке, но свою стрелу он уже выпустил. Дмитрий Александрович Воронов ласково беседовал с рыжеволосой Никой, которую еще пару часов назад был готов упрятать за решетку за убийство Бейлис. Хитрая лиса!
– А что вы скажете, Ника, о винах Испании?
«Ну, вот! Началось! Чума на мою голову», – затосковал Михаил.
– Они слишком уж жгучие, на взгляд знатоков, но я их обожаю! Особенно замковые!
– Вот как?
– Я вообще люблю все страстное и горячее!
– Какая огненная девушка, – улыбнулся Дмитрий Александрович. Похоже, настроение у него все больше поднималось. Зигмунд кашлянул:
– Не пора ли барашка?
Рыжая «козочка» стрельнула в хозяина замка глазками и кивнула.
– Еще «Кьянти»? – спросил тот.
– Да!
Сомелье укоризненно посмотрел на дочь, но та сделала вид, что ничего не замечает.
– Зигмунд, – строго произнес хозяин. – Мы сказали, что хотим вина. И барашка.
Сомелье нехотя разлил вино, после чего отправился в кухню за горячим.
– Я вижу, Ника, отцу не нравится, когда за вами ухаживают, – сказал Дмитрий Александрович. – Он, видимо, боится, что вас обидят. Но не все мужчины лгуны и обманщики.
– Все!
– Зачем вы тогда замуж собираетесь?
– Надо же как‑то устраиваться, – пожала плечами Ника.
– По‑вашему, устроиться можно только за счет мужчины?
– Да! За счет богатого мужчины!
– А устроиться – это как? – с любопытством спросил Дмитрий Александрович.
– Все иметь и ничего не делать!
– Только что я беседовал с умной и образованной девушкой, а сейчас она говорит чушь, – сердито сказал Воронов. – Вы получили хорошее образование, надо работать, делать карьеру.
– Я училась вовсе не для того, чтобы работать, а чтобы соответствовать.
– Чему?
– Не чему, а кому. Богатому мужу. Я умею поддерживать разговор, разбираюсь в драгоценностях и коллекционных винах, умею водить машину, я красива, и у меня хороший вкус. По‑моему, я идеал!
– От скромности вы не умрете, – буркнул Воронов.
– Скромные в девках сидят. Сейчас не девятнадцатый век. Можно всю жизнь дожидаться, пока тебе сделают предложение, да так и не дождаться. Надо себя предлагать.
– Лучшего места, чем мой дом, и более подходящей компании, чем здесь собралась, и не найти, – усмехнулся Дмитрий Александрович.
– Да! Ой… Я вовсе не то хотела сказать!
– Сказала уже. Вот мы и выяснили, зачем ты здесь, – перешел на «ты» Воронов.
– Ну и что? – пожала плечами Ника. – Вы бы меня в гости никогда не позвали. И никто бы не позвал. А я вот сижу здесь, за столом с миллионерами, пью вино и светски беседую! Значит, я права! Все способы хороши для достижения цели, под лежачий камень вода не течет. Я часто так делаю: достаю приглашения на презентации, на модные премьеры и подслушиваю, где потом будет банкет. Хитростью туда пробираюсь и делаю вид, что я – одна из гостей. Знакомлюсь. Иногда мне везет. Среди моих знакомых много богатых и влиятельных мужчин, только вот замуж пока не зовут, – с сожалением сказала она. – Но ничего! Это вопрос времени.
– По крайней мере, ты откровенна.
– А чего стесняться? Я знаю, какие девушки вам нравятся. Не скромные, это уж точно. Молоденькие, красивые. Но не дурочки и не бездельницы. Те, что могут вам помогать. В работе, устраивать приемы, светские рауты. Я, к примеру, разбираюсь в винах и виноделии. Могу и секретарем работать. Я много чего умею. А еще я красивая!
– Михаил, как? – посмотрел на него Воронов. – Возьмешь девушку в секретари?
– Возьму!
– А в жены?
– Надо подумать, – улыбнулся он.
Вошел Зигмунд с подносом, и Ника замолчала. Аппетитно запахло специями.
– Зигмунд, мы выяснили, зачем Ника здесь, – сказал хозяин, когда сомелье положил ему в тарелку кусочек барашка. Тот вздрогнул.
– Дмитрий Александрович шутит, папа, – заявила Ника. – И я пошутила. А вы и поверили? Ха‑ха! Скажите, колье и в самом деле мое?
– Ну, ты же его честно выиграла в покер.
– Но оно же очень дорогое!
– Сам виноват: нельзя недооценивать противника. Я ставил колье против твоих серег.
– Но серьги‑то копеечные!
– Для тебя‑то они ценные?
– Да. Очень. Это подарок, – тихо сказала Ника.
– Значит, все правильно. Мы поставили на кон вещи равноценные. Ты честно выиграла колье. Владей!
– Спасибо! – Ника нежно погладила висящие на шее камни. – Красивое. Это вашей покойной жены, да?
Воронов помрачнел.
«А вот этого не надо было говорить», – подумал Михаил.
– Печеный картофель? – подскочил с подносом Зигмунд. – По особому рецепту моей жены.
– Клади, – мрачно сказал хозяин.
И замолчал. В каминном зале сразу же стало неуютно. Под потолком напрягся Амур, опасаясь за свое оружие, не раз проверенное в деле: стрела летела мимо цели. Но, может быть, все еще можно исправить? За десертом разговор шел вяло, Ника поняла, что сделала ошибку, и пыталась это исправить, но тщетно. Тем не менее после ужина Воронов предложил ей осмотреть коллекцию вин.
– С удовольствием! – ответила девушка и вскочила.
Поскольку Михаила не позвали, он поднялся наверх и постучал в спальню Елизаветы Петровны, как и обещал. К его удивлению, та не открыла. Нажал на ручку и увидел, что дверь не заперта. Елизаветы Петровны в комнате не было. Он решил подождать у себя, когда она вернется. Прилег на кровать и не заметил, как задремал.
Пиво