Но ее интересовало настоящее – и она обнаружила его почти сразу. Это был лист, находившийся в конце папки и озаглавленный «Доступ в подвал». В нижней его части был приведен перечень иностранных и явно устаревших для XXI века слов. Or, argent, azure, gules, vert… [8]Против каждого из них стояло четырехзначное число.
Элли закрыла сейф, вышла из комнаты и направилась по коридору к лифту. Когда она сунула карточку Бланшара в невидимую щель на панели, загорелась кнопка седьмого этажа.
Она неуверенно протянула к ней руку. Ее пальцы дрожали. Рубин на кольце сверкал, словно глаз дракона. Часы на запястье отсчитывали секунды.
Наконец, решившись, она нажала кнопку.
Слегка сотрясаясь, лифт поехал вниз. Он опускался целую вечность. Элли подумала, не остановится ли он, если какой-нибудь скрытый датчик выдаст ее вторжение. Сердце бешено колотилось. Девушка в ужасе смотрела на кнопки, и ее охватило страстное желание нажать на одну из них, чтобы вернуться в верхний мир. Но было уже поздно.
Она не почувствовала, как лифт остановился. Двери открылись, и перед ней предстала золотая комната с несметными сокровищами, которые, казалось, никто не охранял. Каждый предмет снабжен сигнальным устройством. Но от чего оно срабатывает? Элли приблизилась к инкрустированной драгоценными камнями чаше, установленной на постаменте в центре комнаты и заключенной в стеклянный контейнер. Заметив движение в стекле, она вздрогнула, но тут же поняла, что это ее собственное отражение. Она достала ключ.
Из четырех углов постамента на нее смотрели четыре вырезанных из камня чудовища: дракон, рогатый змей, грифон и василиск. Элли опустилась на колени и заглянула в их раскрытые пасти. В задней части каждой из них имелась маленькая замочная скважина. Она вставила ключ в горло змея, как это делал Бланшар. У нее возникло ощущение, будто каменные челюсти могут сомкнуться и зажать ее руку.
Однако ничего подобного не произошло. Ключ идеально подошел к замку. Заработал невидимый механизм, и она почувствовала, как пол под ней начал вращаться.
Неужели все так просто? Ей пришло в голову, что система защиты подвала основана на иллюзии. Он не преграждает вам доступ, напротив, приглашает внутрь, побуждая выдать себя. Седьмой этаж, находящийся тремя этажами ниже поверхности земли. На полках лежат ничем не защищенные сокровища. Дверь, спрятанная позади, там, откуда вы пришли.
Каждый предмет снабжен сигнальным устройством.
Элли извлекла ключ из замка. Вновь подойдя к чаше, она внимательно всмотрелась в нее. Сейчас она выглядела иначе, нежели несколькими минутами ранее. Ее ножка заметно увеличилась в размерах, золотое основание было инкрустировано с четырех сторон цветными камнями. Элли хорошо помнила, что до этого перед ней был зеленый изумруд, теперь же она видела белую жемчужину.
Чаша повернулась.
Она обошла постамент вокруг. Третий камень на ножке был желтым (она подумала, что, возможно, это янтарь, но в действительности это был алмаз), второй – кроваво-красным гранатом.
Элли попыталась вспомнить курс лекций, которые читал в университете старый, худой профессор с морщинистым лицом, казалось, только что вышедший из монастырской кельи, где переписываются старинные рукописи.
Грифоны были хранителями золота.
На голове у василисков были белые метки, больше всего походившие на диадемы.
Змей обладал черными глазами. Или красными? Она взглянула на свой телефон. Здесь, на такой глубине, он, разумеется, не функционировал.
Ты даже не знаешь, что чему соответствует.
Элли чувствовала, как с каждым ударом сердца уходит драгоценное время. Нужно было принимать решение.
Она вставила ключ в горло василиска и повернула его.
Возможно, где-нибудь в здании зазвучал сигнал тревоги или начала мигать лампочка. В этот момент сзади нее с шипением открылась потайная дверь в лифте, и за ней показалась другая, деревянная и шероховатая.
Элли взглянула на часы: минуло почти два часа. Нужно было поторапливаться.
«Астон Мартин» мчался по шоссе А-12 в сторону Лондона. В эту ночную пору дорога была почти пустой. Стрелка спидометра заползла за отметку сто пятьдесят километров в час. Сидевший в салоне автомобиля Дестриер лающим голосом отдавал распоряжения перепуганному сторожу. Тот поднялся на лифте на шестой этаж и бросился к офису Бланшара. Дверь была закрыта, свет выключен. Это известие еще больше встревожило начальника службы безопасности банка «Монсальват».
– Найдите ее! – прорычал он в трубку.
Автомобиль чуть не съехал с шоссе. Дестриер нажал на тормоза и вывернул руль вправо, едва не столкнувшись с грузовиком, двигавшимся по встречной полосе. Водитель грузовика нажал на клаксон, и его звук еще долго раздавался в холодной ночи, постепенно затихая.
Дестриер снизил скорость до ста двадцати километров в час и попытался собраться с мыслями. На его телефон вновь пришло сообщение, и он опять не поверил своим глазам. Где, черт возьми, Бланшар?
Карта 0002 вход на ЭТАЖ 7
Элли захватила с собой шахтерский фонарь, но он ей не понадобился. Как только она переступила порог, вспыхнул свет. Она шла по проходу, отыскивая глазами камеры слежения или другие контрольные устройства, но так ничего и не заметила.
Девушка пересекла поперечный неф и достигла задней части подвала, под которой, должно быть, находился алтарь старой церкви – до того, как религия богатства пришла на смену религии благотворительности. Ей вспомнилась вдавленная в пол мозаика, и она подумала: интересно, что за древние верования процветали здесь прежде. Железные двери взирали на нее мертвыми глазницами из обшарпанных стен.
Здесь время превращается в пространство.
Она знала без всяких подсказок, что это за склеп, поскольку запомнила это во время своего первого визита сюда с Бланшаром: два двойных люка в полу с изображением герба «Монсальвата» и стальная клавиатура рядом. Черный орел на красном щите с белым шевроном, держащий в когтях золотое копье. Элли взглянула на лист бумаги из папки Лазаря.
Or, argent, azure, gules, vert…
Во время последней встречи с Гарри Элли получила от него CD и книгу – опять в бесплатной газете, проходя мимо станции подземки «Мургейт Тьюб». Она купила в магазине плеер и села на лавочку в Барбикане, чтобы прослушать диск. Ее окружали высокие бетонные стены и несколько декоративных прудов. Недавно в этом месте были организованы археологические раскопки и обнаружены фрагменты средневековой кладки и стен.
В наушниках раздался голос Гарри. «Все коды склепов в подвале здания «Монсальвата» основаны на геральдике. Каждый цвет герба соответствует числу, которое меняется каждую неделю. Затем вам нужно вывести правильную формулу герба, это позволит вам определить порядок. В книге вы найдете все, что вам необходимо знать».
Элли читала книгу по ночам, словно ребенок, накрывшись с головой одеялом и освещая страницы карманным фонариком. Книга научила ее новому языку: щит герба, косоугольник, геральдическая фигура, тинктура. Она научилась отличать зубцы от впадин, металлы от мехов. Ее восхищала точность геральдической науки и одновременно приводила в отчаяние ее сложность. Но она овладела ею.
Gules a chevron Argent, overall and eagle displayed Sable, armed and holding a spear both Or [9].
Элли сверилась с листом бумаги из папки и нашла числа, соответствовавшие цветам. Каждое из них содержало четыре цифры – всего шестнадцать. Она ввела их на клавиатуре, моля бога, чтобы ничего не перепутать в средневековой терминологии.
В течение нескольких секунд ничего не происходило. Затем со скрипом, таким же древним, как и сами камни, двери распахнулись.
Глава 30
Труа, графство Шампань, ноябрь 1141 г.
Город забит людьми. День всех святых был две недели назад, и осенняя ярмарка в полном разгаре. Торговцы съехались на нее из всех уголков христианского мира. Граф Шампанский построил обширные склады на окраине города, дабы способствовать торговле. Его стражники в своих белых и синих ливреях повсюду. Они контролируют процедуру передачи денег из рук в руки. Здесь можно купить все – меха, шерстяную и льняную одежду, перец и специи, кожу и шелк.
Это также хорошее место для приобретения людей.
Площадь города превращена в арену. На ней канатами огорожены четыре ринга, на которых оруженосцы по очереди проверяют свои боевые навыки в поединках. Я прокладываю себе путь к одному из рингов. Толстый человек в кожаном шлеме и доспехах меряется силами с молодым оруженосцем. Он сосредоточен и строг. Его противник пританцовывает, подпрыгивает, делает выпады, уклоняется в сторону. Толстяк едва двигается, ограничиваясь тем, что наносит удары и отталкивает оруженосца. По другую сторону я замечаю одноглазого седовласого человека в черном плаще, отделанном золотом. Он наблюдает за поединком со скучающим видом.
В этот момент с неожиданной для его размеров прытью толстяк бросается вперед. Два удара, молодой оруженосец роняет меч и с гримасой боли хватается за раненую руку. Шатаясь, он бредет в направлении девушки, по лицу которой видно, что она усомнилась в выборе спутника.
Толпа аплодирует. Из рук в руки переходят деньги. Тем временем я ныряю под канат и поднимаю оброненный меч, ощущая приятную тяжесть в руке.
Толстяк смотрит на меня.
– Ты потерял свое оружие?
Я пожимаю плечами. Будь я более нахален, то ответил бы дерзкой шуткой.
Толпа начинает проявлять интерес к происходящему на ринге. Ничто они не любят так, как наблюдать за боем между соперниками, несоответствующими друг другу по силам. Испытанный чемпион против – кого?
Они хотят увидеть, просто ли я дурак, который слишком много выпил, или же смогу удивить их.
Я держусь как можно более скованно, наношу пару неуклюжих ударов. Толстяк расслабляется. Еще один новичок – очевидно, думает он. Я отступаю под его напором и ношусь по рингу, словно перепуганный олененок. Толстяк неотступно преследует меня. Толпа издает подбадривающие крики. Уголком глаза я замечаю, что человек в черном плаще внимательно наблюдает за поединком. Он явно догадался, что сейчас произойдет.
Я делаю вид, что устал, двигаясь все медленнее и медленнее. Толстяк чувствует, что наступил подходящий момент, и предпринимает решительную атаку. Он довольно проворен, но слишком много весит. Я быстро отскакиваю назад, и он, не встретив сопротивления, подается вперед и теряет равновесие. Я бросаюсь к нему, оказываюсь вне пределов досягаемости его меча, выкручиваю ему руку и бью по запястью рукояткой своего меча. Он разжимает кисть, его оружие уже на земле, и пытается освободиться от моего захвата, но я не отпускаю его. Я пинаю его коленом в живот и для верности бью рукояткой меча по носу. Вряд ли я сломал его, но разбил точно, поскольку его лицо тут же заливает кровь. Толпа любит вид крови.
На ринг выходит еще один человек. Он выше, худее и исполнен уверенности в своих силах. Я не трачу на него много времени. Спустя минуту он лежит на спине, а мой меч приставлен к его горлу.
Я покидаю ринг и вытираю кровь с рук.
– Если кто-нибудь нуждается в моих услугах, я буду в «Черном Быке», – объявляю я.
Через неделю должен состояться турнир в Рессоне, и кому-нибудь может понадобиться меткое копье. Я буду сражаться под чужим знаменем, буду одерживать победы, а потом снова исчезну.
Так протекает моя жизнь в течение пяти лет.
Я чувствую руку на своем плече и оборачиваюсь. Это тот самый одноглазый человек в черном плаще. Он не спрашивает моего имени. Вероятно, он знает, что я не скажу.
– Ты здорово дрался.
Я киваю, принимая комплимент.
– Я служу у человека, который хорошо платит умелым воинам.
– У меня нет ни коня, ни оружия.
Я потерял их в Айноте, участвуя в небольшой, но кровопролитной пограничной войне на стороне одного графа. Кстати, после ее окончания он так ничего мне и не заплатил.
– Человек, у которого я служу, предоставит тебе и то, и другое.
– На время турнира?
– На время… – он взвешивает свои слова, как торговец пряностями считает перчинки. – Он скажет тебе сам.
Он приводит меня в ювелирную лавку. По крайней мере, думаю я, он будет в состоянии заплатить мне. На висящей над дверью вывеске изображен черный орел с алчно вытянутыми когтистыми лапами. Я рассматриваю выставленные вдоль стен комнаты кубки и тарелки и тускло поблескивающее золото за железной решеткой и размышляю, не удастся ли мне что-нибудь здесь украсть.
На память мне приходит рассказанная матерью история о человеке, укравшем чашу в волшебной стране. В наказание он лишился возможности вернуться в наш мир. В юности я считал это ужасным концом, но, по крайней мере, думал, что это конец. Теперь я понимаю, что история имела продолжение. Я думаю об этом рыцаре, оказавшемся в западне в подземном царстве. Наверное, просыпаясь каждое утро, он думал: Может быть, сегодня. Разрабатывал все более изощренные планы, стремился вернуться в свой мир, впадал в отчаяние, страдал. Все напрасно.
Единственный исход – смерть. И я жажду ее. Иногда, особенно в темноте, я провожу пальцами по лезвию своего меча и думаю, с какой легкостью можно было бы это сделать. Конечно, это был бы грех, но не больший, чем другие, которые я уже совершил. Я представляю, каким сладостным было бы избавление.
Однако пока я не готов умирать. Каждое утро я просыпаюсь и думаю: Может быть, сегодня.
Перед лавкой за столом, обращенным к площади, сидят трое менял. Я наблюдаю за перемещением денег на клетчатой скатерти, похожей на шахматную доску. Люди приносят их, раскладывают, перекладывают, забирают часть обратно. Многие из них – торговцы с ярмарки, желающие поменять свои монеты на ливры Труа. Группа итальянцев получает за двадцать серебряных монет один золотой ливр. Но когда другой итальянец, собирающийся домой, приносит золотой ливр, он получает за него только восемнадцать серебряных монет.
Неужели они не знают, что их обманывают?
Сидя на стуле, я наклоняюсь вперед и поглаживаю пальцами рукоятку меча. Наверняка, когда один из торговцев заметит обман, вспыхнет драка. Но никто из них не возмущается и не спорит.
Из задней двери лавки выходит слуга и делает жест головой, приглашая меня войти. Я жду, что он поведет меня вверх по лестнице, но вместо этого мы спускаемся вниз. У основания крутой лестницы он знаком показывает мне, чтобы я вошел в крипту с низким потолком. Камни источают холод, помещение освещено лишь свечами. Вдоль стен стоят кованые сундуки. В дальнем конце за столом, сгорбившись, сидит человек. Я скорее ощущаю, нежели вижу его фигуру. Сзади него на стене висит посеребренное зеркало, в котором отражается пламя свечи.
Человек за столом жестом показывает мне, чтобы я подошел к нему. Приближаясь к нему, я все еще едва различаю лицо. Он одет в черный шерстяной плащ с воротником из соболиного меха. Воротник изготовлен из цельной шкурки, и у его горла можно заметить зубастую мордочку и крошечные когти. Я вижу лишь его лицо: высокий лоб, крючковатый нос и прямые седые волосы, торчащие из-под черного головного убора. Его кожа напоминает тщательно очищенный пергамент, сморщенный, словно слива, оставленная сушиться на солнце. Его синие глаза лучатся светом, словно майское небо. Их устремленный на меня взгляд настолько жесток, что я думаю, не слеп ли он.
Впервые за пять лет я испытываю страх.
– Ты воин? – его голос силен и тверд, как гранит.
Я киваю, но не могу заставить себя встретиться с ним глазами. Мой взгляд скользит вниз и упирается в стол – настоящее произведение искусства. Такое впечатление, будто клетчатая скатерть, виденная мною наверху, затвердела и превратилась в инкрустацию из черного дерева и слоновой кости.
– Я собираю группу воинов.
Его рука дергается и движется по поверхности стола, издавая неестественный скрежещущий звук. Я с удивлением замечаю, что у него нет руки, вместо нее – серебряная отливка в форме кисти, украшенная черными драгоценными камнями. Она похожа на руку мощей.
– Это сугубо частное дело. Не турнир – настоящее сражение. Мне нужны люди, не слишком гордые для того, чтобы сражаться в пешем строю, и не слишком благородные для того, чтобы вонзить нож в чью-нибудь спину, если потребуется.
Все это я уже проделывал, и не раз.
– Это займет шесть недель, может быть, месяца два. За всю работу я заплачу тебе сто ливров.
Я уже давно не улыбался, но теперь мои губы растягиваются в улыбке. Я вижу свое отражение в посеребренном зеркале и понимаю, какое ужасное зрелище представляю собой. Сто ливров.
С такими деньгами я мог нанять достаточно людей, чтобы захватить Отфорт и сжечь его вместе с Джоселином. Я почти слышу его крики.
Может быть, сегодня.
Сзади раздается шум. В дверях появляется человек, но если бы он не стоял рядом со свечой, я не смог бы заметить его. Все в нем черное – волосы, глаза, плащ, башмаки. Он так высок, что его голова почти упирается в свод потолка.
– Малегант де Мортен будет твоим начальником, – проскрежетал старик. – Ты будешь делать все, что он скажет.
– Куда мы отправляемся?
– На запад.
Иль-де-Пеш, Бретань, шесть недель спустя
От капель дождя на ровной глади моря расходятся круги, наползая друг на друга и образуя замысловатые узоры. Наши плоские лодки скользят по воде, разрушая эту благородную вязь. Днище настолько тонкое, что я ощущаю под ним воду, как наездник может чувствовать лошадиную плоть через седло.
Поход из Труа дался нам нелегко. Стоит зима. Случалось, что даже главные дороги оказывались непроходимыми, а бо́льшую часть времени Малегант вел нас пастушьими и звериными тропами. Он не говорит нам, куда мы идем, хотя каждый вечер солнце садится прямо перед нами. Ландшафт постепенно меняется. Широкие равнины уступают место влажным лесам и темным горам, глубоким ущельям и бурным рекам. Иногда на то, чтобы пересечь долину, требуется целый день. Это навевает мне воспоминания о моем детстве, о волшебных местах на краю света.
Впереди среди тумана появляется тень. Я слышу, как вода плещется о берег. Мы подтаскиваем по насыпи лодки к воротам замка. Я достаю меч, разворачиваю листы пергамента, в которые он завернут, бросаю их в воду и смотрю, как они уплывают.
Это листы из моего прошлого. Когда-то я думал, что мог бы и сам написать на них романтическую историю с хорошим концом. Теперь я понимаю, что не мог бы. Капли дождя пытаются утопить пергамент.
– Сторожи ворота, – приказывает Малегант. – Когда начнется схватка, ни один из них не должен уйти.
Глава 31
Лондон
Склеп представлял собой яму глубиной полтора метра и площадью квадратный метр. На дне она ничего не увидела, кроме теней.
– Там не должно быть много, – сообщил ей Гарри. – Заберите все.
Склеп был слишком глубоким, и нужно было спуститься вниз. Элли присела на край ямы и приготовилась к спуску.
Но в этот момент ей бросилось в глаза что-то, находившееся над краями открытых люков. Это были острые зазубренные треугольные зубы, которые плотно смыкались, не оставляя швов. Она взялась за один из зубьев и потянула на себя. На кончике ее пальца выступила капля крови.
Возможно, поэтому они и называются дверями-ловушкой.
Вспомнив о том, что у нее очень мало времени, девушка поднялась на ноги. Она увидела два высоких железных канделябра, расположенных по углам склепа, взяла один из них, провела им по дну и положила его поперек входа. Вспомнив про шахтерский фонарь, она включила его. Белый луч осветил яму.
Только-то и всего?
Несмотря на охвативший ее ужас, она почувствовала разочарование. Там не было ничего такого, что она ожидала найти, – ни сокровищ, вроде тех, что находились в первой комнате; ни древних книг по магии или философии; ни клада с золотом. Внутренность склепа была похожа на чердак после наведения порядка. Там находились лишь потрепанный кожаный тубус, который мог быть чехлом телескопа, и квадратная картонная коробка, лежавшая на небольшом возвышении.
Элли опустилась на пол ямы. Тубус был легче, нежели она ожидала. Она слегка встряхнула его, но внутри ничего не сдвинулось. Неужели пустой? Она положила тубус в рюкзак.
Коробка оказалась холодной на ощупь, несмотря на то, что это был картон, и довольно тяжелой. Элли просунула под нее кончики пальцев и сняла с возвышения.
Она так никогда и не узнает, что сделала не так, но, несмотря на все ее предосторожности и подготовку, что-то было упущено. Двери сомкнулись, и если бы не застрявший между ними канделябр, они перерезали бы ее пополам. Металл канделябра зазвенел, и Элли с ужасом подумала, что он сейчас сломается. Спустя несколько секунд загорелся свет.
Едва отдавая себе отчет в своих действиях, она сунула коробку в рюкзак и выбросила его из ямы. Выбравшись следом, она повесила рюкзак на плечо и побежала к двери. Сзади до нее донесся звук, похожий на выстрел. Это упал на дно склепа сломавшийся канделябр, зажатый между дверьми.
Она достигла конца прохода и застыла на месте. Над дверью виднелось пламя факела, зловеще отражавшееся на обитом железом дереве. Должно быть, дверь закрылась автоматически.
Она попала в западню.
– Если нужно, выломайте эту чертову дверь.
Автомобиль Дестриера мчался по Кэйбл-стрит. Впереди он уже видел очертания лондонского Тауэра, за ним высились башни финансово-банковской империи.
– Я пытаюсь дозвониться до него всю ночь, а он не отвечает, – сказал он консьержу в гостинице. – Я волнуюсь, не случилось ли с ним что-нибудь.
Да уж наверняка что-то случилось, невесело подумал он. За минуту до этого пришло очередное сообщение.
01:44 >> ЭТАЖ 7: СКЛЕП 32: СИГНАЛ ПРОНИКНОВЕНИЯ
Дестриер все еще не мог поверить, что она забралась так далеко. Есть надежда, что ловушка уже разрезала ее пополам. Если нет, он сделает это собственноручно.
Снова зазвонил телефон. Иностранный номер, не из гостиничного номера Бланшара, в голосе звонившего слышался акцент.
– Мистер Сен-Лазар желает знать, что происходит в банке.
На внутренней стороне двери не было ни ручки, ни замочной скважины. Элли быстро обвела взглядом стены в поисках чего-нибудь, что могло бы ее открыть – головы чудовища, вроде тех, что были в комнате у лифта, или отверстия для карточки. Не было ничего.
Элли обуял ужас. Она пинала дверь ногами и стучала по ней кулаками, пока не содрала кожу на руках. Никакого эффекта. Она проклинала себя за то, что поддалась на уговоры Гарри и пришла сюда. Она проклинала Бланшара, своего отца…
Ние Стентон погиб, пытаясь проникнуть в подвал. Его сбил поезд в туннеле подземки.
Но выход обязательно должен быть.
Правда, отец его не нашел.
Элли отступила от двери на шаг и сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Она не знала, какой переполох наверху вызвало ее проникновение сюда – здесь, внизу, все было тихо. Она взглянула на железные двери склепов в стене, из которых были извлечены кости монахов, чтобы освободилось место для мирских сокровищ. Элли представила, как эти кости со стуком перекладывали в мешки и коробки, и вслушалась в темноту.
И тут она поняла, что тишина не была абсолютной. Воздух пульсировал. В комнате ощущался едва слышный низкий гул. Сначала Элли подумала, что это шумит у нее в ушах, но чем больше проходило времени, тем гул становился все отчетливее.
Она взглянула на часы. До первого поезда подземки оставалось еще несколько часов. И этот звук совсем не напоминал грохот поезда, сотрясавший подвал, когда они приходили сюда с Бланшаром. Он был не столь громким и более ровным.
Как любит говорить мистер Сен-Лазар, настоящее постоянно вторгается в прошлое, и наоборот.
Было очень трудно определить его источник: подвал представлял собой эхокамеру, и на такой глубине девушка утратила всякую ориентацию. Но если крипта была сооружена на фундаменте церкви, то ее дальний конец, где располагался склеп Сен-Лазара, должен находиться на востоке. Тогда дверь выходит на запад, и правая сторона прохода, расположенная напротив двери, находится на севере.
Элли была почти уверена, что центральная линия подземки проходит к северу от особняка «Монсальвата».
Элли подбежала к месту пересечения четырех крыльев церкви и прислушалась, медленно поворачиваясь. Определенно, звук был громче со стороны северного нефа. Девушка пошла вдоль него к дальнему концу. Там находились три склепа, и на двери каждого из них был изображен герб, а рядом, в стене, располагалась встроенная стальная клавиатура.
Она выбрала наугад один из склепов. Герб на его двери представлял собой синее поле, разделенное волнистой линией, с серебряными крестами выше и ниже ее.
Лазурь, горизонтальная полоса, золотые зубцы между четырьмя серебряными крестами.
Она снова сверилась со своим листом, соотнесла цвета с их числами, затем набрала последовательность цифр на клавиатуре. Щелкнул замок, и дверь открылась. Элли распахнула ее настежь и осветила пространство шахтерским фонарем. Она увидела узкую комнату около двух метров в глубину. На полу стояли кованые сундуки. Здесь пульсирующий звук слышался отчетливее – но стены были прочными и неприступными.
Она подошла к двери справа. Горностай, два серебряных шеврона. Впервые код не сработал. Она поняла: два шеврона нужно считать отдельно. Она предприняла еще одну попытку, и на этот раз дверь открылась.
Ей сразу стало ясно: это та самая комната. Здесь звук был громче. Он поступал через отверстие в задней стене из относительно недавней кирпичной кладки. Поверх отверстия из закрепленного на потолке датчика проходил луч красного света. Сигнальное устройство, поняла Элли. Но сигнальные устройства ее больше не волновали. Интересно, подумала она, добрался ли ее отец так далеко, и не он ли проделал отверстие в стене.
Она нашла канделябр – точно такой же, какой спас ей жизнь в дверях-ловушке – и долбила им стену до тех пор, пока у нее не заболели руки. Кладка оказалась прочной, но не непреодолимой. Ею овладело отчаяние. Те, кто выложили здесь кирпич, в большей степени рассчитывали на сигнальное устройство, нежели на стену – или же она играла роль еще одной западни. Стена треснула, посыпались кирпичи. Ее взору открылся темный туннель. Элли пролезла в образовавшуюся дыру и поползла, толкая перед собой рюкзак. Через несколько метров проход закончился решеткой, прутья которой располагались на разном расстоянии друг от друга. Девушка с трудом протиснулась между ними, помогая себе руками и ногами, и наконец оказалась в туннеле.
Она огляделась. Ее шахтерский фонарь осветил две колеи, уходившие, закругляясь, в темноту. Между ними располагался еще один рельс, отбрасывавший серебристые блики. Элли отступила назад, прижавшись к стене. Где-то неподалеку прозвучала дробь отбойного молотка.
Послышался нарастающий свист, и из-за поворота вырос сноп белого света, устремившийся прямо на нее.
Когда Дестриер подъехал к дверям банка, его состояние было близко к панике. Он припарковал свой автомобиль в аллее, за двумя только что подъехавшими «Рейндж Роверами», вошел в вестибюль и тут же поднялся на шестой этаж. Не успел он дойти до своего офиса, как ему позвонил консьерж из «Кларидж», который сообщил, что обнаружил мистера Бланшара спящим в постели.
– Дыхание у него нормальное, – заверил он Дестриера. – Мы вызвали врача на всякий случай, и он скоро приедет.
– Какие-либо признаки насилия? Следы взлома?
Консьержа явно удивили эти вопросы.
– Разумеется, нет.
Дестриер послал двух своих людей в гостиницу Бланшара, чтобы получить более полную картину. И наказал им, что, если банкир способен открыть глаза, его необходимо как можно быстрее доставить в «Монсальват».
Он собирался проверить журнал безопасности, когда вновь зазвонил телефон. Вначале он хотел проигнорировать его, но шестое чувство подсказало ему, что нужно посмотреть номер звонившего. Увидев его, он сразу понял, что дело не терпит отлагательств.
В трубке послышался механический голос, в котором не было ничего человеческого.
– Вы знаете, кто с вами говорит?
Дестриер судорожно сглотнул слюну.
– Да.
– Расскажите мне, что случилось.
Дестриер рассказал все, что ему было известно.
– Я не могу ничего сказать с уверенностью, пока не поговорю с Бланшаром и не задержу Элли Стентон.
На другом конце линии раздались чавкающие звуки, как будто кто-то открывал и закрывал клапан.
– От этого склепа существуют только два ключа, и один из них находится у меня на шее. Второй, насколько я понимаю, находится в руках мисс Стентон, а сама она находится внутри помещения.
– Вы можете?..
– Я буду на телефоне в течение получаса. Поддерживайте со мной связь.
В тоне звонившего явственно прозвучала угроза. Дестриер внезапно испытал желание оправдаться.
– Если бы Бланшар не…
– Бланшар знал, что делает. Ваши функции заключаются в том, чтобы защищать нас.
В телефоне раздались короткие гудки. Дестриер все еще разглядывал телефон, когда в комнату вошел один из его людей.