Элли оттолкнула его и бросилась к двери.
– Куда же вы?
Она услышала в его голосе язвительные нотки. Вы думаете, Леховски такой идиот, что не способен почувствовать подвох? Он мог разыграть из себя шута, но он привык добиваться своего. Ей вспомнилось, как Дуг сказал еще летом: «При первых признаках слабости они разорвут тебя на части».
Элли помахала пластиковой табличкой «Не беспокоить» и повесила ее на наружную ручку двери.
– Не нужно, чтобы нас отвлекали. Я никуда не тороплюсь. – У нее пересохло во рту, и она произнесла эти слова с хрипотцой.
– Вы, кажется, сказали, что улетаете завтра первым рейсом.
– «Монсальват» может позволить себе еще один билет.
Она закрыла глаза. Леховски расстегнул все пуговицы, провел рукой по груди и сжал ее тело так, словно хотел выдавить из него сок. Если он и заметил, что Элли была вялой, словно тряпичная кукла, то не показал виду. Возможно, Леховски это вполне устраивало.
Нет такой женщины, которая не предпочитала бы грубоватое обращение чрезмерной деликатности.
– Я так и знал.
Элли открыла глаза. В комнату, серую от наступивших сумерек, хлынул яркий свет из коридора. В дверях стоял Дуг. Его лицо было искажено гневом и болью.
– Ты просто потаскуха.
– Пожалуйста, Дуг.
Элли отступила назад.
У Леховски от изумления отвалилась челюсть.
– Кто это?
– Заткнись!
Ударом, отточенным на поле для игры в регби, Дуг послал Леховски в нокдаун, и тот растянулся на кровати. Не давая ему опомниться, он схватил его за грудки, поднял и швырнул на пол.
– Если кто-то услышит хоть слово о том, что Элли была здесь сегодня вечером, я разыщу тебя, и ты пожалеешь, что прикоснулся к ней! Я отрежу тебе член и заставлю съесть! Ты понял?
Дуг схватил Элли за руку и потащил к двери. По пути она успела прихватить лежавшую на шкафу папку.
– Заставить это есть? Какая мерзость! Откуда ты это взял?
Они опять сидели в автомобиле. За окнами проплывали серые дома пригорода Люксембурга. На лице Дуга было написано смущение.
– Наверное, из какого-нибудь фильма.
– Ты был великолепен. Я здорово испугалась.
Элли сжала его колено. Он вздрогнул.
– Серьезно, больше так не делай. Это было ужасно.
– Можно подумать, мне это доставило удовольствие.
Дуг сжал руль так, что побелели костяшки, и уставился на ночную дорогу. В салоне повисла напряженная тишина.
– Остановись здесь.
Он взглянул на Элли, но, увидев выражение ее лица, не стал спорить. Притормозив около придорожного магазина, спросил:
– Что случилось?
Элли обняла его за шею, притянула к себе и крепко поцеловала, ощутив губами тепло его губ. Спустя несколько мгновений он попытался отстраниться, но девушка не отпускала его до тех пор, пока не расслабились мышцы его шеи, пока не закрылись его глаза, пока его руки не сомкнулись вокруг ее талии. Ей очень хотелось, чтобы он ее понял.
– Прости меня.
Она не сказала, за что. Если бы он спросил, она ответила бы: за все. Но он не спросил. Напряжение и злость исчезли с его лица. Он даже попытался улыбнуться.
– Полагаю, мы преподали этому подонку урок, который он никогда не забудет. Куда мы теперь?
Элли раскрыла папку. На третьей странице была карта.
– На юг.
Глава 38
Франция, 1142 г.
Я об Эреке, сыне Лака,
Начну рассказ. В него, однако,
Немало искажений вносят
Те, кто за песню денег просят
У графа, князя, короля.
Но вправе похвалиться я…
Я кланяюсь публике. В зале звучит смех. Здесь нет королей, и графов совсем немного, но им нравится лесть.
…Что выдумщикам всем на диво
Он у меня звучит правдиво[14].
Мое хвастовство привлекает внимание слушателей. Они наклоняются вперед, любопытствуя, выполню ли я свое обещание. Я сижу рядом с очагом. Одна часть моего лица погружена в тень, на другой играют огненные блики. Они не видят меня. Перед их глазами рыцари, замки, короли и дамы, порожденные моим воображением. Но я вижу всех своих зрителей и ищу среди них знакомое лицо.
Мне нужно вернуться в Труа, чтобы найти нанявшего меня человека – ювелира с серебряной рукой и небесно-голубыми глазами. Но от Шатобриана до Труа далеко, и остатков денег, врученных мне аббатом, на столь длительное путешествие не хватило бы. Поэтому, продвигаясь все дальше на восток, я опять принимаю участие в турнирах: призрак из моей прошлой жизни зарабатывает пенни на кров и пропитание.
Я больше не сражаюсь в конном строю – по крайней мере, в этой части обещание, данное мною отшельнику, я выполняю. По утрам я выступаю в роли герольда, объявляя имена рыцарей, проезжающих мимо зрителей. Все смотрят на рыцарей, и никто не видит человека, стоящего прямо перед ними. Главная задача герольда состоит в том, чтобы знать всех и каждого. Вечером, накануне турнира, я рыскаю среди палаток и хожу по городским постоялым дворам, разузнавая имена и гербы рыцарей. Я посещаю бойцовые площадки, наблюдая за поединками и за зрителями. Малегант набирал своих людей именно таким способом – наверняка кто-нибудь из них вернется к прежним занятиям.
Я тоскую по своей прежней жизни. Я тоскую по гарцующему подо мной коню, по запаху масла, смолы и раскаленного металла. Я тоскую по нервному возбуждению перед атакой и чувству единства с людьми, стоящими со мной плечом к плечу. Я едва сдерживаю себя, чтобы не выйти на ринг. Клятва, которую я дал отшельнику, расплывчата, но она исключает участие в сражении за деньги.
Вечерами я хожу по пирам и рассказываю истории о рыцарских подвигах давно минувших времен, когда Артур был королем. Рыцари любят подобные истории. Они воображают себя героями.
В зале тускло горят свечи. Публика внимает мне. Я рассказываю о том, как Эрек увидел Эниду и влюбился в нее с первого взгляда. Как жизнь в замке наскучила им. Как они отправились на поиск приключений и научились доверять друг другу. Как они сражались с сотней рыцарей и двумя великанами. Как они освободили королевство короля Эврена от ужасного обычая. И, наконец, как Эрек привел Эниду в Кардуэл и сделал ее королевой, после чего они прожили долгую, счастливую жизнь.
Рассказывая историю, можно выбирать ее конец.
Когда же праздник миновал,
Король Артур уже не стал
Задерживать своих гостей —
Ни герцогов, ни королей,
Ни тех дворян простого званья,
Что были на коронованьи,
Но щедро одарил он их:
Не пожалел ни дорогих
Коней, ни тканей, ни оружья;
Любил Эрека он, к тому же
Душа его была щедра.
А нам рассказ кончать пора[15].
Зал взрывается смехом и аплодисментами. Я наблюдаю за тем, как меняется выражение лиц рыцарей и дам по мере того, как они возвращаются в настоящее. Это похоже на волшебство. Подходящие слова, сказанные должным образом, способны воздействовать на сердца людей.
История завершается – и больше нечего сказать. Они хотят верить в это. Они хотят жить в мире историй со счастливым концом. Во всех моих историях счастливый конец – самый большой вымысел.
В зале появляются менестрели. Скамьи отодвигаются к стенам, дабы освободилось место для танцев. Публика топчется на месте. Некоторые расходятся по постоялым дворам, другие отправляются справить нужду, третьи соединяются с возлюбленными в продуваемых ветрами стойлах конюшни. На меня пристально смотрит человек в плаще, расшитом львами. Я встречаюсь с ним взглядом, и он тут же вступает в беседу со стоящей рядом дамой. Я продолжаю следить за ним.
Вот и он. Седовласый, одноглазый – каким я видел его, когда он стоял у ринга и наблюдал за поединком. «Я служу у человека, который хорошо платит умелым воинам». Тогда на нем был черный плащ, теперь алый, но черты его лица хорошо запечатлелись в моей памяти. У него слишком примечательная внешность. Интересно, узнал ли он меня?
Он выходит из зала. Я пробиваюсь сквозь собравшуюся вокруг меня толпу и следую за ним. Выбравшись наружу, я вижу, что его тень в свете дымного пламени жаровень мелькает уже в дальнем конце двора. Стук моих башмаков по каменной мостовой отдается гулким эхом, но он не оборачивается.
Город располагается на холме. На его вершине стоит замок, а вниз по склону, к реке, сбегают дома. Я неотступно иду за одноглазым. Недавно закончился турнир, и главная улица все еще полна людей. Они пьют вино, поют песни. И это мне только на руку. Я могу идти за ним, скрываясь за спинами веселящихся людей, разгоряченных только что окончившимся турниром. Но так трудно не упустить его плащ в разноцветной и праздничной толпе. Дважды я едва не теряю его из вида. Чтобы сократить дистанцию, мне приходится ускорить шаг.
Дома кончаются, и передо мной открывается пустырь, простирающийся прямо до городских стен. Обычно горожане пасут здесь овец, но сейчас на месте пастбища разбит временный лагерь. Я гоню прочь воспоминания о том, как мы с Адой жили в подобных лагерях – может быть, и в этом самом городе.
Похоже, одноглазый знает, куда идет. Оказавшись между двух палаток, на узкой, грязной тропинке, он оборачивается и смотрит, следую ли я за ним. Я проскальзываю в соседний проход между рядами палаток, параллельный тому, по которому движется он. В темноте шесты и веревки так и норовят ударить меня по ногам.
Впереди полотнища палаток отражают блики пламени костра. Я пригибаюсь и крадусь, осторожно выглядывая из-за палаток. За одной из них четыре человека, все еще в стеганых куртках, надеваемых под доспехи, сидят на бревнах, поджаривая на палочках птиц. Человек, которого я преследую, подсаживается к ним, не обращая никакого внимания на то, что полы его дорогого плаща месят жидкую грязь у него под ногами. Он что-то говорит им вполголоса. Я не слышу его слов, но сопровождающие их жесты резки и настойчивы.
Стараясь оставаться незамеченным, я подкрадываюсь к группе как можно ближе. Одноглазый передает одному из людей кошелек:
– …принесешь это мне туда.
– А как?..
Но одноглазый не слушает. Он смотрит поверх костра прямо на меня. Сморщенная кожа вокруг пустой глазницы разглаживается, как будто он пытается разглядеть меня отсутствующим глазом. Но со вторым глазом у него, судя по всему, нет никаких проблем. Стремясь подслушать разговор, я выдал свое присутствие.
– Вот он.
Все ясно. Он заплатил этим людям за мое убийство, я же максимально облегчил им задачу. Рыцари вскакивают на ноги и хватают оружие. Страх лишь на мгновение приковывает меня к земле. Страх не за жизнь, а за то, что если я сейчас упущу одноглазого, то никогда больше не увижу его – и, следовательно, никогда не отыщу Малеганта и не получу ответы на свои вопросы.
Однако я не отыщу его и в том случае, если буду убит. Я бегу по лагерю, перепрыгивая через веревки и расталкивая людей, прежде чем они успевают задержать меня. Я вижу впереди дорогу, сворачиваю влево, пробегаю под аркой и по мосту. На противоположном его конце ворота с башней, за ними можно легко скрыться в лесу. Я хватаю кольцо и поднимаю вверх.
Ворота оказываются закрытыми. Должно быть, смотритель замка, опасаясь, что турнир привлечет внимание разбойников, предпринял меры безопасности. Я стучу в ворота, но в башне нет света. Сторож, по всей видимости, тоже отправился праздновать завершение турнира. Ему невдомек, что он, сам того не зная, подписал мой смертный приговор.
Я поворачиваюсь и прижимаюсь спиной к воротам. Единственный фонарь висит над аркой. В его свете я вижу, как в мою сторону движутся четыре человека, вооруженные мечами.
Я обещал отшельнику больше никогда не сражаться. У меня при себе только нож. В поисках помощи и спасения я вглядываюсь в темноту и замечаю, помимо моих преследователей, всего лишь одного человека. Это нищий, тяжело бредущий по мосту и стучащий по нему посохом. Один из убийц делает ему предупредительный жест, проведя ребром ладони по горлу.
– Почему вы хотите убить меня? – кричу я, и звуки моего голоса тонут в ночи.
Ближайший ко мне рыцарь пожимает плечами. Он не знает, ему это неинтересно. Все, что им движет, – это обещанная плата за мою голову. Убийца поднимает меч, готовясь нанести удар, и застывает на месте. Нищий, возможно, он слеп, продолжает брести по мосту. Наемник делает знак своему товарищу, чтобы тот избавился от свидетеля. Я хочу предупредить его, но крик застревает у меня в горле.
Возникший хаос и темнота не позволяют мне рассмотреть, что происходит в следующий момент. Я замечаю только хаотичное движение теней, а потом до меня доносится всплеск воды. Теперь на мосту осталось лишь три наемника. Нищий сбрасывает с себя плащ и вырастает на пятнадцать сантиметров, а его посох превращается в дубину. Два моих врага бросаются к нему. Один из них получает такой удар в грудь, что я слышу, как трещат его кости. Он валится как подкошенный. Второй, бегущий за ним следом, спотыкается о его тело и летит вперед, натыкаясь на следующий удар дубины. Нас – способных стоять на ногах – остается на мосту всего трое. Нищий поднимает свой посох и, держа его словно копье, медленно направляется к оставшемуся убийце. Он пятится назад, пока не упирается в парапет. Ему некуда бежать. Взвесив шансы, он делает выбор и прыгает в реку.
Все это время я стою, не двигаясь с места. Неужели я спасен? Нищий поворачивается ко мне.
– Питер Камросский?
Голос мне знаком, но я не помню, где я его слышал. Я пристально вглядываюсь в его фигуру и теперь, когда на нем нет плаща, вижу рубаху цвета вина, расшитую львами. Это тот самый человек, который в зале не сводил с меня глаз.
Откуда ему известно мое имя?
– Я Кретьен. Питер мертв.
– Только не для нас.
Что-то ударяет меня в висок, и я проваливаюсь в темноту.
Глава 39
Шалон-сюр-Сон, Франция
Элли хотела избегать магистралей и продолжить путешествие ночью. Дуг возражал по обоим пунктам.
– Им неизвестно, каким автомобилем мы пользуемся и куда мы направляемся. Они же не могут поставить наблюдателей на всех мостах Франции.
– Для них не составит особого труда выяснить, куда мы едем. Кто-то в «Талуэт» должен знать о Мирабо. Как только они найдут этого человека, в их руках окажется вся необходимая информация, – Элли вспомнила частный самолет Сен-Лазара. – И они могут перемещаться куда быстрее нас.
– Именно поэтому мы должны ехать по магистрали.
Элли сдалась. И когда посреди ночи Дуг припарковал автомобиль около мотеля, она не стала возражать. Лежа в постели, она прижалась к нему и заснула еще до того, как он выключил свет.
Поклонникам французской кухни никогда не случалось наслаждаться ею в шесть утра в придорожном кафе. Пока Дуг ходил за едой, Элли еще раз попробовала позвонить по номеру с карточки Гарри из телефона-автомата. Она опять услышала лишь запись на автоответчике.
Они жевали жирные круассаны и изучали содержимое добытой папки. По шоссе грохотали многоосные грузовики, тяжелая кавалерия коммерции.
Документы в папке были составлены на английском языке, хотя это и не слишком облегчало работу с ними. Большинство бумаг были адресованы настолько узким специалистам, что даже Элли мало что в них понимала. Судя по всему, речь шла об угольном пласте неподалеку от Лиона, который разрабатывал холдинг. Мирабо упоминался в них всего один раз, и в документе, находящемся в самом конце. Его нашел Дуг, пока Элли ходила за новой порцией кофе.
Проект Мирабо. Разработка запасов углеводородов.
КОНФИДЕНЦИАЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Вследствие экологических проблем, возникших в связи с процессом гидравлического дробления, осуществление данного проекта было приостановлено.
– И это все?
Дуг пробежал глазами еще несколько страниц.
– Здесь еще есть оценка экологического ущерба.
Они вместе прочитали документ. О Мирабо в нем не было ни слова.
– А это что такое?
В середине страницы под заголовком «Места, представляющие исторический/культурный интерес», Элли прочитала:
Затопленная часовня Святых Даров, Норманнская, XII–XIV(?) вв.
Ссылка на карте: квадрат D5
Риск: Низкий
– По крайней мере, хоть какая-то связь со Средними веками. – В голосе Элли прозвучало сомнение. На лице Дуга появилось странное выражение. – Что не так?
– До ближайшего места, где в то время могли быть норманнские постройки, километров пятьсот.
– Ты считаешь, руководители горнорудной компании могли это знать? Кроме того, как ты думаешь, что означает слово «затопленная»?
Дуг сверился с картой на обложке папки. Его палец замер на голубом пятне в центре карты.
– Квадрат D5 находится посредине озера.
Они съехали с шоссе и направились на восток. Сначала дорога петляла среди темных сосновых лесов, затем появились холмы. Иногда за поворотом в отдалении показывались зубчатые пики Альп и вновь исчезали за холмами. Это напомнило Элли о том, как близко проезжают они от замка Сен-Лазара, находившегося в Швейцарии, недалеко от французской границы. Она повернулась и бросила взгляд в заднее стекло. Ей вдруг показалось, что Бланшар где-то недалеко.
– Кажется, приехали.
Слева от них вдоль дороги протянулся металлический забор, терявшийся в лесной дали. Венчали его несколько рядов колючей проволоки. Сначала за ним были видны только деревья, но когда дорога поднялась выше, показался крутой откос, опускавшийся в долину, образованную холмами. По всей очевидности, это была естественная впадина, впоследствии искусственно углубленная, о чем свидетельствовали широкие террасы на ее склонах. Тяжелые грузовики проторили дорогу, напоминавшую пролегший через лес шрам. Над долиной висела черная дымка. Никаких признаков озера не было. Элли бросила взгляд на карту.
– Въезд, по всей видимости, находится на вершине следующей гряды. Оттуда дорога должна вести вниз, к озеру.
– Ты хочешь туда заехать?
– Посмотрим.
Дорога сделала крутой поворот и начала подниматься к вершине горной гряды. Элли увидела сторожку и рядом с ней шлагбаум, выкрашенный в бело-красные полоски.
Дуг сбросил скорость. Шлагбаум был поднят. Перед ними стоял черный «Мерседес» с включенным двигателем. Казалось, он только что подъехал, хотя на шоссе Элли его не заметила.
– Не останавливайся.
Дуг с удивлением взглянул на нее. Она сжала его руку.
– Двигайся вперед.
Если бы за ними кто-нибудь наблюдал, все выглядело бы вполне естественно. Сначала автомобиль замедлил ход, затем, набирая скорость, помчался по спирали террас вниз. Узнали ли они Дуга и Элли? Обратили ли они внимание, что на автомобиле британские номера? Элли повернула голову назад, и ей показалось, что на дороге стоит человек и делает какие-то знаки руками. В следующий момент автомобиль повернул, и теперь она начала сомневаться в том, что она видела человека, а не дерево.
– Не тот въезд? – спросил Дуг.
– Не нравится мне этот «Мерседес». У него, кажется, на номерах швейцарский флаг.
Дуг взглянул в зеркало заднего вида.
– Пока сзади никого нет.
Они взобрались на гряду, перевалили через нее и начали спускаться по противоположной стороне. Деревья здесь росли гуще, будто пытаясь скрыть то, что за ними находилось. Металлический забор продолжался, ни разу не прервавшись.
– Сбавь скорость.
Впереди дорога уходила в глубь лесного массива. Неожиданно Дуг так резко нажал на тормоза, что автомобиль клюнул носом. Путь им преграждали ржавые ворота. С дороги они были практически незаметны.
– Пойдем пешком, – страх, поселившийся в душе Элли в тот самый момент, когда она вошла в склеп, начал пробуждаться вновь. – Если мы засветились у ворот, у нас мало времени.
Дуг накинул на плечи рюкзак с таинственными сокровищами «Монсальвата», и они быстро пошли по обочине под покровом деревьев, отыскивая в заборе лаз, через который можно было бы проникнуть на территорию. Они еще не успели далеко отойти, как тишину леса нарушило урчание автомобильного двигателя.
– Ложись!
Они бросились на землю и стали ждать. Спустя полминуты мимо них проехал автомобиль и скрылся за поворотом. Из-за мха и сосновых иголок, прилипших к лицу, Элли не смогла толком рассмотреть, кто это был. Они дождались, пока звук двигателя полностью затихнет, и пошли дальше, еще быстрее.
Элли довольно скоро заметила, что лес изменился. Вначале деревья стояли однородной зеленой стеной – теперь же большинство из них приобрели серо-коричневый оттенок. Мертвые иглы свисали с мертвых ветвей, мертвые деревья опирались на мертвые корни.
– Смотри.
На внутренней стороне забора мертвое дерево упало прямо на ограду, образовав хлипкий мостик поверх колючей проволоки. Дуг сцепил ладони и поднял Элли наверх. Она вцепилась в ствол и подтянулась. Покореженные ветки исцарапали ей лицо, а одна чуть не попала в глаз.
– Оно тебя выдержит? – спросил Дуг.
Элли ползла по мертвому дереву, словно муравей. Она уже преодолела половину пути, когда снова послышался звук автомобильного двигателя: кто-то поднимался обратно по склону. Она поползла быстрее, упираясь руками и ногами в развилки ветвей.
Секунду спустя раздался страшный треск. Ствол под девушкой подломился, и, чтобы сохранить равновесие, Элли схватилась рукой за колючую проволоку. Ей удалось удержаться, но шипы впились в ладонь. Элли закричала от боли, но так и не выпустила проволоку, решив, что упав вниз, она легко могла бы сломать себе шею.
– Держись!
Дуг схватился за ствол, подтянулся и пополз ей на помощь. Рокот двигателя приближался. Он осторожно обнял девушку за талию, дабы она могла освободиться от колючей проволоки. Кровь стекала по ее ладони и капала на землю. Попытавшись опереться на нее, она едва смогла вынести боль.
– Я держу тебя.
Они поползли дальше по стволу. Автомобиль уже шумел за поворотом.
Однако их вес оказался слишком большим для сухого мертвого дерева. Ствол треснул. За долю секунды до того, как он переломился, Дуг подался вперед, и они полетели за забор, приземлившись с глухим стуком на сухие ветки и желтые еловые иголки.
Черный «Мерседес» проехал мимо них, но на сей раз машина двигалась значительно медленнее. Элли затаила дыхание. Забор слегка покачивался. Заметили ли они это? Ей казалось, что звук треснувшего дерева был настолько громким, что не услышать это было просто невозможно. Она видела только колеса машины, не осмеливаясь поднять глаза. Неужели они останавливаются?
Автомобиль исчез за поворотом, но они боялись сдвинуться с места, пока звук двигателя не замер вдали.
Элли поднялась на ноги и смахнула с лица пыль.
– Как мы отсюда выберемся?
– Перейдем по мосту, когда доберемся до него, – Дуг вытащил носовой платок и перевязал ее ладонь, чтобы остановить кровь, затем повесил на плечи рюкзак, – если, конечно, этот мост существует.
Они углубились в лес, направляясь вниз по склону. Их ноги утопали в ковре из сосновых иголок, словно в снегу. Чем дальше они шли, тем более коричневым становился лес. Теперь уже почти все деревья были затронуты неведомой болезнью. Элли вспомнила о папке. Экологические проблемы, возникшие в связи с процессом гидравлического дробления. Что это означает?
Темный лес впереди начал редеть, и между деревьями появились лоскуты серого неба. Они прибавили шагу. Деревья становились все тоньше. Неожиданно они оказались на открытом пространстве и с изумлением огляделись.
– А где озеро?
Они оказались в длинной, широкой долине, раскинувшейся среди холмов. По всей видимости, когда-то это было красивое место. Теперь же здесь царило запустение. Холмы были покрыты пятнами черной грязи. Мертвые деревья отступили вверх по склонам. Создавалось впечатление, будто здесь произошел взрыв. Неподалеку от них стояла церковь, возведенная из песчаника, с квадратной башней и без крыши.
– Так это Мирабо?
– Судя по карте, да. Должно быть, это и есть та затонувшая церковь.
Они спустились вниз по крутому откосу и пошли вдоль бывшего берега озера. Дуг попробовал наступить ногой на его поверхность. На вид грязь казалась твердой, но, как только молодой человек попробовал сделать первый шаг, нога будто провалилась в болотную топь. Элли схватила его здоровой рукой и потянула назад.
– Вероятно, там дальше есть какой-нибудь проход.
Чем больше Элли наблюдала эту безрадостную картину, тем сильнее ее охватывало отчаяние. Рваные ботинки, старые бакены, почерневшие пни деревьев, обломки камней. Посредине бывшего озера над поверхностью грязи высился заржавленный остов гребной лодки, поросший зелеными водорослями. Все вокруг было усеяно рыбьими скелетами. Очевидно, в свое время здесь на славу полакомились птицы.
Порыв ветра пошевелил ветви сосен. Мертвый коричневый лес пришел в движение. Со склона до Элли донесся шум, похожий на небольшой взрыв. Это рухнуло еще одно дерево. Серое небо оставалось равнодушным.
– Что это?
Дуг застыл на месте. Элли, внимательно смотревшая себе под ноги, налетела на него, едва не сбив на землю. В трех метрах от берега озера лежал плоский камень, наполовину погрузившийся в грязь. Сам по себе он не представлял ничего особенного, но в метре от него лежал другой такой же камень, а в метре от того – третий. Они увидели, что от берега в направлении церкви через топкую грязь пролегает прямая цепочка одинаковых камней, расположенных с одним и тем же интервалом.
Элли задумчиво смотрела на камни.
– Как же добраться до первого?
– Да здесь полно веток.
Дуг бросился в сторону деревьев и очень скоро вернулся с недоуменным выражением на лице, волоча за собой длинную доску.
– Кто-то о нас позаботился. Я нашел ее сразу, как только вошел в лес.
Элли обвела взглядом унылый пейзаж.
– Кто же?
– Во всяком случае, не твои бывшие коллеги.
Дуг бросил доску на дно бывшего озера, разбрызгав грязь.
Перепрыгивая с камня на камень, они двинулись к церкви. Подобравшись поближе, Элли увидела чуть ниже верхушки башни коричневую полосу, отмечавшую старый уровень озера. От мысли, что там, где она сейчас находится, была когда-то глубина больше семи метров, ей стало не по себе.
Она задумалась.
– Интересно, когда это случилось?
– Отчет об этом был составлен год назад. Из него следует, что церковь тогда была еще затопленной.
От последнего камня до церкви расстояние было небольшим. Участок вокруг нее немного возвышался над окружающим дном. Они решили рискнуть. Грязь хлюпала под ногами, но прямо под ней они нащупали скальную породу.
– Она провалилась бы, если бы не была построена на чем-то твердом, – заметил Дуг.
– Но кто ее построил?
Когда они впервые изучали документы о Мирабо, Дуг усомнился относительно норманнского происхождения церкви. Однако ее архитектурные особенности – квадратная башня с бойницами, концентрические арки вокруг двери – свидетельствовали в пользу этой версии. Дверь давным-давно сгнила, но ее петли сохранились. Через дверной проем Элли увидела два ряда колонн, ведущих к каменному возвышению. Это напомнило ей подвал «Монсальвата».
– Она хорошо сохранилась, – удивилась Элли. – Ей, должно быть, почти тысяча лет, затопило ее бог знает когда. И все, что ей требуется, – новая крыша и чистка.
– Норманны строили на совесть.
Дуг прошел к возвышению. Элли рассматривала капитулы на вершинах колонн. Вода смягчила и разгладила контуры резьбы, но она различала фигуры орлов, людей и каких-то фантастических животных. Имели ли они значение?
В поперечном нефе они обнаружили другие резные орнаменты. Из грязи, покрывавшей пол, поднимались каменные бугры. Сначала Элли подумала, что это остатки упавшей каменной кладки, но они были одинакового размера и располагались на одном и том же расстоянии друг от друга. Наклонившись над одной из них, она увидела расплывчатые контуры человеческих фигур, лежащих на спине.
– Фигурки, – сказал Дуг и указал на одну из них, по какой-то причине сохранившуюся лучше других, – похоже на щит, прижатый к груди. По всей вероятности, это рыцари.
– Может быть, там есть что-нибудь внутри?
Они попытались поднять камень. Вода до такой степени разгладила резьбу, что им не за что было ухватиться. Они не смогли сдвинуть его с места.
Неожиданно сзади раздался звук. Это был не стук упавшего камня и не шелест вспорхнувшей птицы, а металлический щелчок. Они обернулись.
В углу, плохо различимый на фоне облезлых стен, стоял человек в камуфляже, направив на них винтовку.
Глава 40
Франция, 1142 г.
– Если бы ты знал, как много людей тебя разыскивают, Питер. Тебе повезло, что первыми нашли тебя мы.
По-моему, он говорит это с иронией. Мои скованные кандалами руки подняты над головой и зацеплены за вбитый в стену крюк. Мне приходится вытягивать пальцы ног, чтобы опираться ими на пол. У меня болят ноги, горят руки, половина лица покрыта засохшей кровью, голова раскалывается от боли.
Мой тюремщик видит недоверие у меня на лице.
– Ты не знаешь, что сделали бы с тобой остальные.
Я смотрю глазом, свободным от корки засохшей крови, и вижу, что нахожусь в круглом каменном помещении. Его опоясывают окна с арками, но все, что мне удается рассмотреть за ними, – ярко освещенная пустота. На мою голову падает серый свет. Похоже, я в башне. Дверей не видать.