ЦАРСТВО ФЕОДОРА БОРИСОВИЧА ГОДУНОВА
Того же лѣта по царѣ и великомъ князе Борисѣ Федоровиче всея Руси сяде на Московъское государство сынъ его Феодоръ Борисовичь, тогда ему сущу лѣтъ 16. Аще убо и юнъ сый лѣтными числы бысть, но да смысломъ и разумомъ многихъ превзыде сѣдинами совершеныхъ: бѣ бо зело изъученъ премудрости и всякаго философскаго естествословиа наказан и о благочестии же присно упраздняшеся, злобы же и мерзости и всякаго нечестия отинудъ всяко ненавистенъ бысть. Тѣлесною же добротою возраста и зрака благолѣпною красотою, аки кринъ в тернии паче всѣхъ блисташеся. Аще бы не тартарный мразъ цвѣтъ благородия его раздробилъ, то мнѣлъ бы убо быти того плоду потребна всячественому добру.
Но уже мнози тогда возмутишася от прелести кровояднаго лвичнаго щонка Розтриги, егоже рѣхъ преже Григория Отрепъева, иже всѣмъ в Руси тишину жития, аки лютая буря, возмути и сего непорочнаго царя, блаженаго, реку, и предобраго отрока Феодора Борисовича, аки недовозрастъшаго красноцвѣтущаго финика, немилосердныма рукама отторгнуша, не точию от престола царскаго, но и от жития сего, аки лютый звѣрь, иже спяй в горахъ, возхити. С великимъ бо стремлением сей Розстрига пламень ярости изпусти и, аки вепрь из дубравы многодревныя, на Московъское государьство со многими людми польскими и литовскими и с клятвопреступники русьскими борзыми ногама наскочи и вся грады Русьскиа страны и мѣста ово убо лестию, ово же и озлоблениемъ тяжкимъ поработи. Благороднаго же и благовѣрнаго московъскаго государя царя Федора Борисовича злолютою смертию осуди, его же и съ материю удавити повелѣ. Точию два мѣсяца бысть на Московскомъ государьствѣ после отца своего Бориса, вмалѣ царския державы насладися. И тако блаженный, аки тихъ овенъ, на ничтоже злобу имущъ, скончася. О нем же мнози от народа тайно во сердцахъ своихъ возрыдаша за непорочное его житие, но от избавляющихъ ему ни единъ обрѣтеся: «Въ день бо ярости, — рече, — не ползуетъ имѣние».
|
|
ЦАРСТВО РОЗСТРИГИ, ГРИГОРИЯ ОТРЕПЪЕВА, ИЖЕ ЛЖЕЮ ОТ ЛУКАВАГО ВЗЯТЪ НА СЯ ИМЯНОВАНИЕ НОВО ЦАРЕВИЧА КНЯЗЯ ДМИТРЕЯ УГЛЕЦКАГО
В лѣто 7113-го по царѣ и великомъ князе Феодоре Борисовиче возхити престолъ Русьскаго царства розстрига Григорей Отрепъевъ преже бывый черной диаконъ, иже лжекозньствено имяноваше себе царевича князя Дмитрея Углецкаго, сына великаго государя московскаго, царя и великого князя Ивана Василиевича всея Руси, иже зависти ради царьства убьенъ от бысть от злыхъ крамольниковъ на Углече, о немже писахъ в царствѣ блаженныя памяти Феодора Ивановича.
Сей же бысть от родства не славныхъ, ни великородныхъ, но от послѣднихъ людей служивыхъ в чину дѣтей бояръскихъ. Бысть бо убо человѣкъ зломысльственъ, речениемъ же многословенъ и ко книжному прочитанию борзозрителенъ, но не на благо, нравомъ же лукавъ и скверноуменъ, и естествомъ плоти зело незраченъ и скупоростенъ, а сердцемъ лютъ и свирѣподушенъ, и изполненъ всякаго пронырства лукаваго и бѣснования, ядовитъ злобою, аки смертодыхателная скорпия, яже зрѣниемъ уморяа многия. Глаголаша же о немъ мнози, яко по всему уподобитися ему нравомъ и дѣлы скверному законопреступнику, нечестивому мучителю царю Иулиану,[46] иже съ бѣсы волъхвуя и вся проклятыа вѣры похваляа, а на православное христианство лютое мучительство простирая и хваляся на все страны греческия, еже погасити в ней Христово благочестие и святыню его изтнити. Но не попусти ему Христова сила конечно сего сотворити.
|
|
Такоже и сей мерзоядный вепрь, оставивъ убо благочестивыя вѣры свѣт и поправъ великий чинъ диаконьский, и свергь с себе свѣтлое одеяние иноческое, и вѣру православную, юже утвердиша седмью святыми вселенскими соборы[47] богоносивыи отцы, сию поноси. Глаголаше же: «А что то за соборы, соборы? Ино то соборы? Мощно, — рече, — быти осмому или и девятому собору». Такоже и о латинахъ глаголаше, яко нѣсть порока в нихъ, единако все: якоже вѣра латинская, такоже вѣра и греческая. Поя же и жену себе некрещену латинския вѣры из Литвы, дщерь Юрья, пана Сердаминсково, и наведе с собою из Литвы в Московъское государьство множество людей польскихъ и литовскихъ. И бысть тогда от нихъ всѣмъ рускимъ людемъ великое гонение и насильство и поругание всяко, понеже онъ обещевался имъ, что ему в Русьскомъ государьствѣ во всемъ воля ихъ творити и вѣру ихъ ввести и всяко утвердити. И сего ради на правовѣрныя воздвизая пламень ярости и хваляся, аки злодыхательная буря надымаяся, изстнити хотя в земли Рустей Христово благочестие, якоже Иулианъ.
Но возбрани ему всемогущаго Бога непобѣдимая Христова сила, и неистовое его стремление въскорѣ сокруши и изщезновениемъ возрази. Не во мнозе времени власти насладися, и внезапу бо убо возшумѣша многочисленаго народа волны, и вси велможи, князи и боляре и державнии земли, разъярившеся на мерзость его и, пришедши в полату, убиша его мечи[48] и единомысленыхъ с ним полскихъ людей и литовскихъ множество избиша, а прочихъ, вмале оставльше, во своя ихъ отпустиша рекше в Литву и в Полшу. Розстрига же гнусодѣтелный и руцѣ убиствомъ оскверни и кровь християномъ многую пролия, но вмале власти насладися, точию царствова 11 мѣсяцъ. И по немъ сяде на Московъское государьство князь Василей Ивановичь Шуйской.[49]
|
|
При сего царствии мерзостнаго розстриги от многихъ лѣтъ собранная многочисленая царская сокровища Московъскаго государьства изтощишася, понеже онъ нескуднымъ богатьствомъ польскихъ людей ратныхъ и литовъскихъ наполни. Даваше бо всѣмъ имъ многобогатное дарование, златомъ и сребромъ и многоразличными вещми драгими сихъ руцѣ изполняа, потом же и соигрецемъ и всякимъ глумотворцемъ и женамъ гнусодѣлателным и отрочатомъ изъстощи.
При сего же царствии много благородныхъ мужей и благоговѣйныхъ мучени быша и венчашася, иже обличающе его, еже онъ не царевичь князь Дмитрей, но розстрига, бывый чернецъ и диякон, Гриша Отрепъевъ, понеже мнози знаху его родъ и житие. И сего ради многих умучи, а иныхъ во изгнание и в темницы осуди. Блаженаго же и смиреномудренаго, медоточныя сладости източника, Иева патриарха ругателно от престола великия церкви отринути повелѣ и отгна и на его мѣсто возводитъ на престолъ единомысленаго себѣ Игнатия патриарха,[50] родомъ страны Италийския, а вѣры — не вѣмъ греческия, не вѣмъ латинския, едино вѣмъ, еже православия догматы не изъстово изполняюще и творяще.
При сего же царствии бысть убо нѣкое и благотворимо дѣло, о нем же нынѣ и слово предложити хощу, аще ли и не от еговыа родныя доброты содѣяся сие, но Божиими, имиже вѣсть, судбами спасаетъ вся. Бываетъ бо по случаю и пелынная лютость врачевания ради недугъ в достохвалныхъ словесехъ приобношается. Такоже и от сеговыя злобы произыде доброта вины ради сицевы. Понеже сей, егоже реку Розстрига, хотя убо к народомъ во лсти своей показатися, иже онъ есть царьский сынъ, имже и пронаречеся, и сего ради вся благородныя и великославныя от заточениа и изъ темницъ изводитъ и со всяцѣми почестьми в древнее достоиньство в царствующий градъ Москву возвращаетъ всѣхъ тѣхъ, которыхъ царь Борисъ многозавистныя ради злобы изгна и заточи, понеже наслѣдию своему о царствовании упраздняшеся и сего ради всѣхъ, иже была искръ царския крове родове, аки доброцвѣтущия вѣтви, сихъ немилостивно изкореняюще. Непщеваше бо хитрокозньствованиемъ воцарствитися и не возпомянулъ глаголющаго, яко Господь выситъ и низитъ, и даетъ царство емуже хощетъ.
Тогда же и Филаретъ, великий старецъ, со сыномъ своимъ Михаиломъ Феодоровичемъ и со братом своимъ Иваномъ Никитичемъ от Поморских странъ из заточения приде. Иже сей великий старецъ, егоже рѣхъ Филаретъ, бысть в мире на Москвѣ болший боляринъ Феодоръ Никитичь, о немже писахъ и преже, братъ двуродной по царице Анастасии государю царю и великому князю Феодору Ивановичю, всея Руси самодержцу. Его же тогда едва священнымъ соборомъ умолиша и поставиша его митрополитомъ Ростову граду и Ярославлю.
ЦАРСТВО ВАСИЛИЯ ЦАРЯ ПО ПРИНАРОКОВАНИЮ ШУЙСКАГО
В лѣто 7114-го по царствовании розстригинѣ сяде на Московское государьство царь Василей Ивановичь, глаголемый Шуйской, иже бысть от сродства князей суздалскихъ. Суздальския же нарицахуся вины ради сицевы. Были два сына у великаго князя Ярослава Всеволодича, внука Георгиева Долгоруково, правнука Владимера Монамаха, праправнука Всеволода Ярославича, сына Владимерова великаго Киевъскаго, крестившаго всю землю Рускую. А былъ болшой сынъ у великаго князя Ярослава Всеволодича князь великий Александръ, глаголемый Невъский, иже княжилъ в Володимерѣ, ту же и положенъ бысть во обители Пречистыя Богородицы, честнаго ея Рожества. От него же родися князь Данила Московской и прочии по роду степеньми. А другой былъ сынъ князь Андрѣй Ярославичь, меншей братъ Александру Ярославичю Невскому. И тотъ былъ на великомъ княжении Суждалскомъ, а по немъ седѣлъ сынъ его князь Василей Андреевичь, а у князя Василия былъ сынъ князь Константинъ, а у князя Константина князь Дмитрей. Тотъ былъ на великомъ княжении новогородскомъ. А у князя Дмитрея — князь Василей Кирдяпа, а у князя Василиа Кирдяпы — князь Юрий, а у князя Юрия — князь Феодоръ, а у князя Феодора Юриевича, у Кирдяпина вънука — князь Василей Шуйской, а у князя Василия Шуйсково — князь Иванъ, а у князя Ивана дѣти — князь Андрѣй да князь Петръ. И сихъ сродства — царь[51] и великий князь Василей Ивановичь всея Руси.
О ПОСТАВЛЕНИИ ГЕРМОГЕНА ПАТРИАРХА
Тогда же повелѣнием государя царя и великого князя Василия Ивановича всея Руси и совѣтомъ всего священнаго собора Игнатия патриарха, егоже без священныхъ рукоположений возведе на престолъ Розстрига, сего вдаша в Чюдовъ монастырь под начало, яко совершено навыкнетъ благочестивыя вѣры, яже во Христа Бога. А на престолъ патриаршеский возведенъ бысть Гермогенъ, казанский митрополитъ. Аще и Иеву патриарху тогда еще живу сущу, но не возвратися на свой престолъ, понеже доброзрачная зѣница потемнѣста и сладостный свѣтъ от очеси его взятся от него.
О ЗЛОМЪ РАЗВРАТНИЦѢ ПЕТРУШКѢ[52] И О ПРОЧИХЪ МЯТЕЖНИКАХЪ
Мало убо нѣкое время людие почиша от ратныхъ поль и немного упокоишася от оружнаго изострения. Паки розстригины стаибники воздвизаютъ крамолы, паки во грады вся наводят бѣды, паки бѣдно возмущаютъ народы. Се другое зло приде, другий звѣрь подобенъ первому явился не образом, но дѣлы!
Во граде убо Путимлѣ и во всѣй землѣ Черниговския страны инъ нѣкто прелукавый змий возста имянемъ Петрушка, казаческой товарищь, родом звенигородецъ, художествомъ гончар. Сей ложныя лжи ложъ называя себе сыномъ царевича Ивана Ивановича, коего и не бывало, а Розстригу называетъ себѣ дядею и глаголетъ его быти жива. И таковаго ради ложного звателства его всѣ люди страны тоя прияша его, по сих же и сивѣриане и вси мятежницы, иже во время власти розстригины локнуша крови християньския; сии вси приложишася к нему и, пришедше, обвладаша грады многими и мѣсты Шатъскими и Рязанскими, и достигоша даждь и до самого царствующаго града Москвы, егоже непобѣдимая держава, Христа Бога нашего десница, от толикия бѣды преславно избави и свободи молениемъ и заступлениемъ Пречистыя его Богоматери и, иже в Рустей земли пресвѣтло сияющихъ великихъ святителей и чюдотворцовъ Петра, и Алексея, и Ионы, и святаго новаго почестоносца Христова и чюдотворца царевичя князя Дмитрея Углецкаго, о немже сице речеся.
О ПРЕНЕСЕНИИ МОЩЕЙ СВЯТАГО МУЧЕНИКА ЦАРЕВИЧА ДИМИТРИЯ И О ИЗБАВЛЕНИИ ГРАДА МОСКВѢ ОТ БЕЗБОЖНЫХЪ МЯТЕЖНИКОВЪ
В первое лѣто царствования государя царя и великаго князя Василия Ивановича всея Руси явишася чюдеса многи и быша изцеления всякими недуги одержимыми приходящимъ человѣкомъ от мощей святаго мученика Димитрия царевича во градѣ Углечѣ, идѣже от злотворныхъ рукъ убиенъ бысть. Слышав же сия, царь и великий князь Василей Ивановичь разпаляшеся, яже по Бозѣ, любовию ко святому мученику Димитрию царевичю и возжада от всего сердца вѣрою своею, дабы святыя его мощи в державѣ града его Москвы положени быша были, еже и бысть. И сего ради посылаетъ на Углечь по святыя Христова мученика мощи преосвященнаго Геласия, сарскаго и подонскаго митрополита, иже на Крутицахъ, с ним же и ины многи священныя и честныя иереи и диаконы. И принесены быша святыя его мощи во царьствующий градъ Москву в лѣто 7114-го, июня въ 3 день, на память святаго мученика Лукиана и иже с нимъ, и положени быша во церкви архистратига Михаила у столпа клироса праваго, идѣже и донынѣ точитъ изцеления съ вѣрою приходящимъ къ честнѣй рацѣ святыхъ мощей его.
Егда же убо велицей бѣдѣ и брани от злыхъ мятежниковъ царствующему граду Москвѣ належащи, тогда благоговѣйнымъ повелѣниемъ царя Василия Гермогенъ патриархъ со всѣмъ освященнымъ соборомъ у гроба святаго мученика, царевича Димитрия, совершивше молебная и воду освятивъ и всѣхъ ратных людей покропивши, и честный покровъ святыхъ мощей его изнесоша на мѣсто Калужскихъ вратъ. И тако вси людие, иже на сопротивныя изходящии, благословляхуся во вратѣхъ и честнымъ животворящимъ крестомъ Господнимъ осѣняхуся, симъ же и вооружахуся и на брань къ сопротивнымъ безстрашно ополчахуся. И тако молитвами святаго новаго почестоносца Христова Димитрия такову побѣду на сопротивныя дарова Богъ, яко ни единому от благочестиваго воинства убиену быти, сопротивныхъ же и безбожныхъ мятежниковъ безчисленое множество падоша, тако же и живыхъ рукама множества яша; прочии же вси и со злоначалники своими от царствующаго града посрамлени бѣжаша.
ПАКИ О ПОБѢДЕ ВАСИЛИЯ ЦАРЯ НА ЗЛЫЕ МЯТЕЖНИКИ И НА НАЧАЛНАГО ИХЪ ПРЕГОРДАГО РАЗБОЙНИКА ПЕТРУШКУ
В лѣто 7115-го во второе лѣто царства Василия царя, паки собрашася сопротивнии и зломятежное сонмище себѣ градъ Тулу и Колугу укрепиша и со прежереченнымъ архизлотворцемъ своимъ Петрушкомъ Гончарсковъскимъ, ту вселишася и многими градами и мѣста обвладающе и православных християнъ тяжко озлобляюще и съ яростию на царствующий градъ Москву паки хвалящеся.
Слышав же царь и великий князь Василей Ивановичь неистовыхъ сих плотоядныхъ звѣрей стремление, и вооружашеся самъ на злодыхателное ихъ зевание. И шедъ со многими вои, челюсти ихъ разтерза и многия грады ко своей деръжавѣ, Московъскому государьству, обрати и козньми нѣкиими хитропыщными наводнении Тулу градъ взя[53] и прежереченнаго оного разбойника Петрушку, которой назывался сыномъ царевича Ивана Ивановича, того жива ухватилъ и связана к Москвѣ приведе и по многомъ изтязании повѣсити его повелѣ. Мятежников же и клятвопреступниковъ взя безчисленое множество и к нимъ беззлобивое пастырьство благочестия своего показа и всѣхъ сихъ восвояси отпусти, мнѣвъ убо от злолютыа ярости в немятежную тишину благимъ наказаниемъ уцеломудрити ихъ и смирениемъ управити, и в разумъ истинный привести, и вмѣсто смерти животъ всѣмъ дарова. Они же, окаянии, шедше, паки составиша рать и паки воздвигнуша брань болши первыя, и вмѣсто тишины дохнуша бурю, яже до облакъ раздымашеся и многомятежными претяше дождьми не водными пролитии, но кровными.
ПЛАЧЕВЕ И РЫДАНИЕ ЗЛОТЕКУЩАГО КОЛА В ЖИТИИ
О яросте злодыхателная! О вражда стараго и прелютаго врага! О злоба лукаваго и прегордаго змия! Доколе тщишися и хвалишися развращати благонравныя умы рода человѣческаго? Доколе погубляеши доброцвѣтущую Божия твари красоту и тщишися всегда всяцѣй чести противитися завистию и жизнь ратуеши? Присно бо желаеши кроткихъ сердца лютостию возьярити и немилосердиемъ разпалити, на неповинныя же и кроткия кровопролитую брань воздвигнути и убиствомъ руки всѣхъ просквернити и душа погубити! Увы, ненасыщаемое дно человѣческихъ очей! Доколе всякообразныя злобы на насъ изливаеши? Мнитъ бо ми ся подобьствоватися всезлобныя державы темному миродержцу, иже не сщадитъ ни единаго естества твари Божия, но всѣхъ, аки левъ рыкая, поглотити хотя: сего во злѣ пореваетъ и погубляет, а иного во всекозньствено зло возставляетъ, якоже и онъ сице, о немже здѣ глаголатися хощетъ.
О НОВОЯВЛЬШЕМСЯ РАЗВРАТНИЦѢ ТИШИНЫ, ЕГОЖЕ ИМЯ НАРИЦАШЕСЯ ДИКОЙ ВОРЪ ТУШИНЪСКОЙ
В лѣто 7116-го паки инъ звѣрь подобенъ тѣма же явился, или, рещи, и лютѣйши сихъ возста: на готовое бо селение дияволи мечты приде самъ отецъ лъжи сатана. Еще бо тогда не вси рустии грады к Московъскому государьству обратишася, от негоже отпадоша крамолодѣющими мятежники. И се паки в той же прежереченнѣй Черниговстей странѣ явися инъ злобѣсный и кроволокателный песъ,[54] или человѣкоядный звѣрь, иже лукавое око отверзе и злое рыкание изпусти и вся простожителныя люди устраши, а змиеобразныя, лукавыя и злыя, сихъ, ко своему кроволитному нраву усвояа, приврати. К нему же и паки множество приидоша полских людей и литовъских, понеже и сей нарицая себе царевичемъ княземъ Димитреемъ Углецкимъ. Аще и судъ Божий въскоре постиже злобѣснаго сего пса, но убо конечно увидѣша литовския люди неустроение в Руси и междоусобное смятение и брань, и сего ради вси устремишася на Русьскую землю. И бысть от нихъ злое и тяжкое всѣмъ християном озлобление, понеже и предатели царства и царя с ними уже сложишася и крамолу велию во вся грады русьския устрояху, и на царствующий градъ Москву зело належаху, и всѣ страны Русьския земли немилостиво пленяху. И толико множество полскихъ людей и литовъских, и мятежниковъ, и клятвопреступниковъ русьскихъ собрашася, яко и земли покрыватися щиты и воздуху блещатися копии, брани же и крови разливатися всюду.
Овии бо убо грады Москвѣ тогда придержахуся и Василия царя славляху, якоже Великий Новъградъ, и Псковъ, Смоленескъ и Казань,[55] овии же Литвѣ и мятежникомъ руським поработишася. И таково грѣхъ ради нашихъ от начала в земли Русьстей смятение не бывало, еже тогда бысть. И таковыми смятении злые они мятежницы сердце Василия царя, аки лодию многомутныя волны, возколебаша, и отвсюду утесняему вмалѣ не погрузитися хотя, аще бо и желая отсюду помощи и отонюду, но ниоткуду же обретая. Царь бо, не имый сокровища многа и друговъ храбрыхъ, подобенъ есть орлу безперу и не имущу клюва и ногтей: вся бо мерзъский Розстрига ходящему сребру царская сокровища изтощи, и теснотою скудости ратныя люди стесняющеся вси.
О МУЖЕСТВѢ ЦАРСКАГО ВОЕВОДЫКНЯЗЯ МИХАИЛА ВАСИЛИЕВИЧА СКОПИНА
В лѣто 7117-го государь царь и великий князь Василей Ивановичь всея Руси послалъ во Свейскую землю воеводу от сродьства своего, князя Михаила Василиевича Скопина, а велѣлъ ему призывати ко своему царскому жалованию ратных людей немецкихъ и всякихъ земель. Онъ же повелѣние государя своего Василия царя скоро изполни: шедъ, множество людей немецкихъ на царскую его милость призва и русьскихъ всякихъ людей ратных много собра и ко царствующему граду Москвѣ со многими людми возвратися. И бысть воевода храбръ и мужественъ и добрымъ благоприятелствомъ ко всему народу русьскому себе показа. Скоро, аки молния, супостатныя полки обтече и вся овцохищныя волки люто устраши. Пастырь бо звѣрогонителенъ бысть и сице врагомъ и всѣмъ мятежникомъ непобѣдимъ, яко и всѣхъ от царствующаго града отгнати сотвори. Бѣ бо во бранехъ лютъ на враги и стремлениемъ зело изкусен, и ратник непобедимъ. Мнѣлъ бы убо и вся страны Русьския земли таковымъ мужественымъ храбрьствомъ от рукъ супостатных свобожденымъ быти, аще не бы темный гробъ общия нужды того доброзрителную храбрость покрылъ.[56]
Но за еже грѣховнаго ради терния злобы нашея отъя от насъ Богъ таковаго звѣрогонителя бодраго и въ его мѣсто далъ воеводу сердца не храбраго, но женьствующими обложена вещми, иже красоту и пищу любящаго, а не луки натязати и копия приправляти хотящаго. И сего ради паки мятежницы приспѣваютъ, паки супостаты ся возвращаютъ, паки крови многия проливаютъ, паки вся страны Руськия земли пленяют, и паки царствующий градъ тяжко облежаху и вся люди, во градѣ живущия, нуждами утѣсняху. Василию же царю недоумѣвающуся, что сотворити, уже бо и предатели мнози готовляхуся на нь.
Не вѣмь бо, что и во православных тогда случилося: вмѣсто убо истинны лжу прославиша и вмѣсто правды лукавое похвалиша по глаголющему: «Возлюбилъ еси злобу паче благостыни». Мнози бо от доброцвѣтущаго благовѣрия Василия царя, аки мразомъ раздробляеми, отпадоша и в темноту нужныя зимы литовскаго неправовѣрия отпадоша.
О СОНМИЦЕ МЯТЕЖНИКОВЪ НА ЦАРЯ ВАСИЛИЯ
В лѣто 7118-го, февраля въ 17 день, в суботу Сырныя недѣли крамолники народу и мятежницы тишины[57] учиниша нечистаго совѣта сонмищу на царя Василия. Приидоша тогда на мѣсто Лобное и возмутиша народы, глаголюще сице: «Царь нашь, князь Василей Шуйской, согласивъся с потаковники своими, и сѣлъ на Московъское государьство силно, а нынѣ его ради кровь проливается многая, потому что онъ человѣкъ глупъ и нечестивъ, пияница и блудник, и всячествованиемъ неизтовенъ, царствования недостоинъ». Сия же слышавше, и мнози от народа сице рекоша к ним: «Государь нашъ, царь и великий князь Василей Ивановичь, сѣлъ на Московъское государьство не силно, выбрали его быти царем болшие боляре и вы, дворяня, и всѣ служивые люди, а пианьства и всякаго неизтовъства мы в немъ не вѣдаем. А коли бы таковому совѣту быти, ино бы тутъ были и болшие боляре, да и всякихъ чиновъ люди». И никто же от народа приложися к мятежником тѣмъ. И сего ради народа возмутити не возмогоша.
Темномысленаго же суровъства своего не осташа, но к царю Василию в полаты съ немилосерднымъ нравомъ устремишася, текуще. Онъ же, слышавъ, и в лице имъ ста, рече: «Что приидосте ко мнѣ с шумом гласа нелѣпаго, о людие? Аще убити мя хощете, готовъ есмь умрети. Аще ли от престола и царства мя изгоняете, то не имате сего учинити, дондеже снидутся всѣ болшие боляре, и всѣхъ чинов люди, да и азъ с ними. И какъ вся земля совѣтъ положитъ, такъ и азъ готовъ по тому совѣту творити». Сия же слышавъше мятежницы, и вси посрамлени быша от царска лица и от народа всего. И сего ради вси бѣжаша в супостатныя полки за градъ, на мѣсто, глаголемое Тушино, идѣже вси волцы и хищницы и всѣхъ градовъ крамолницы не спятъ, но тщетнымъ поучаются, и зло мыслятъ и творятъ.
О ЧЮДЕСИ БЫВШЕМЪ ЕЖЕ ВО ЦАРСТВО ВАСИЛИЯ ЦАРЯ
В четвертое лѣто царства царя Василия, октября въ 20 день, съ четверътка на пятницу в полунощную годину во церкви архистратига Михаила, честнаго его собора, идѣже лежаху тѣлеса великихъ князей и всѣхъ благочестивыхъ царей Русьския земли, се слышахуся гласи плачевнии и шумъ, аки нѣкия сопротивоборныя бесѣды. И потомъ бысть псаломъскаго священнословия гласъ поющихъ отшедшимъ душам вѣчныя благости 118-го псалма и со аллилуиарами. И по семъ съ плачемъ скончася гласъ. Слышавше же чреды тоа стражие и прочимъ повѣдаша людемъ. Рекоша же тогда мнози от народа, яко царство Василия царя въскоре съ плачемъ кончатися имать.
ПАКИ ИНО БЫСТЬ ПРЕСЛАВНОЕ ЧЮДО
Того же лѣта, мѣсяца февралия въ 18 день, бысть ино чюдо преславно, егоже вѣрнымъ молчати невозможно. Еже убо во обители честныхъ инокинь девическаго общежительства во церкви Пречистыя Богородицы честнаго ея Рожества, в нощи съ суботы на возскресение Сырныя недѣли возжеся сама о себѣ огнемъ небеснымъ свѣща пред святымъ ея богородичнымъ образомъ. Сие же слышавше, вѣрнии со тщаниемъ текоша видѣти преславнаго чюдеси, молебная совершающе и благодарственныя пѣсни радостно поюще и славу всещедрому Богу возсылающе и Пречистой его Богоматери. Егда же бысть третий часъ дни недѣлнаго, тогда убо зелно належащу вѣтру во двери церковныя дхнувшу и абие свѣщу самовозжженную погаси — бѣ бо велика ношашеся буря. От сего убо вознепщевати ми показатися, яко вмалѣ царствовавшему свѣтяся благодать мимо иде.
О ПЛЕНЕНИИ ЦАРЯ ВАСИЛИЯ И О СМЕРТИ ЕГО И О РАЗОРЕНИИ ГРАДА МОСКВЫ
В лѣто 7119-го, июля въ 17 день, в пятое лѣто царства царя Василия паки мятежницы злу и велику посреди народа крамолу воздвигнуша, безстудно же и сурово на Василия царя устремишася[58] и нападоша на нь и немилосердыми руками, аки птенца, возхитиша и по обнажении царския диадимы введоша его в монастырь Чюда архистратига Михаила, и облекши его во иноческое одеяние, и предаша во зловражныя руцѣ и християноубиственыя полскимъ людемъ и литовскимъ. Они же, его емши, абие иноческое одѣяние свергоша с него и во изрядныя ризы пакы облекоша его, аще и не хотящу ему, но нравомъ плѣнническаго обычая содѣяша о немъ. И тако отведоша его в Литву къ Жигимонту королю, и тамо нужным страданиемъ приятъ кончину жития своего и къ вѣчному царству, невечернему свѣту, преселися. Царствова на Московъскомъ государствѣ 4 лѣта и два мѣсеца.
О БОЛЯРСКОМЪ ДЕРЖАВЪСТВѢ МОСКОВЪСКАГО ГОСУДАРЬСТВА
По царѣ и великомъ князѣ Василие Ивановиче всея Руси прияша власть государьства Русьскаго седмь московскихъ боляриновъ,[59] ни ничтоже имъ управльшимъ, точию два мѣсяца власти насладишася: бѣ бо великому междоусобному враждованию тогда належащу. Помыслиша же убо и совѣщаша на Московъское государьство литовъскаго королевича Станислава[60] призвати и царемъ учинити, «аще, — рече, — оставитъ вѣру латинскую и крестится нашимъ крещениемъ гречески». На се и послаша къ королю болшихъ пословъ и людей от всякихъ чиновъ Русьския земли. Древния же лжи проказивыя лестцы, злохитрыя поляки, аще и мирьная совещеваху, но в сердцы язвы лукавыя ношаху. Егда убо во градъ Москву внидоша, тогда и мирная составления разрушати начинаху и народъ християнский тяжко озлобляху, поне и русьским мятежником на се имъ помогающим. Седмочисленыя же боляре Московъския державы и всю власть Русьския земли предаша в руцѣ литовъских воеводъ: оскудѣша бо убо премудрыя старцы и изнемогоша чюдныя совѣтники, и отъя Господь крѣпъкия земли. Все же сие, Богу на ны попущающу за премногое наше прегрѣшение.
Того же лѣта, марта въ 19, излияся фиалъ горести, царствующему граду Москвѣ разорение.[61] Падоша тогда высокозъдании домове, иже красотами блистающиися, огнем поядошася, и вси мудроверхия церкви, яже преже божественою славою сиающе, скверными рукама до конца разоришася. И множество христиансково народа мечемъ плеча литовъскаго разсѣкошася, а инии от домовъ своихъ и от града скокомъ бѣжаша, понеже спастися желаху. Прочии же во граде осташа, пленениемъ супостатныхъ рукъ тяжко порабощени быша. И тако литовския люди обладаша Москвою два лѣта и 6 мѣсяць бѣдно же, поне и русьския люди не отступиша и убивающе многихъ; аще убо изгубивъ свое достояние, но и паки свое отчество възыскати хотяху, якоже и бысть.
О ГЕРМОГЕНѢ ПАТРИАРСЕ И О КОНЧИНѢ ЕГО
В первое лѣто царства Василия царя возведенъ бысть на престолъ патриаршеский велицей церкви Гермогенъ, иже бысть казанъский митрополитъ. Бысть же словесен мужъ и хитрорѣчивъ, но не сладкогласенъ. О божественных же словесѣхъ присно упраздняшеся и вся книги Ветхаго закона и Новыя благодати, и уставы церковныя и правила законныя до конца извыче. А нравомъ грубъ и къ бывающим в запрещенияхъ косенъ к разрѣшениямъ. Ко злымъ же и благимъ не быстроразпрозрителенъ, но ко лстивымъ паче и лукавымъ прилежа и слуховѣрствователенъ бысть. О сем бо убо нѣкий рече, яко «во всѣхъ земнородныхъ умъ человѣчь погрѣшителенъ есть и от добраго нрава злыми совратенъ». Якоже и сей преложенъ бысть от нѣкихъ мужей змиеобразных, иже лесть сшивающи, козньми соплетоша и любезное в ненависть преложиша. Еже о Василии царѣ злорѣчьствомъ навадиша мятежницы словесы лестными, он же имъ о всемъ вѣру ятъ. И сего ради ко царю Василию строптивно, а не благолѣпотно бесѣдоваше всегда, понеже внутръюду имый навѣтователный огнь ненависти и на супостатная коваръства, якоже лѣпо бѣ, никакоже отчелюбно совѣщевающеся со царемъ. Мятежницы же во время свое преже царский венецъ низложиша, потом же и святительскую красоту злѣ поруганиемъ обезчестиша.
Егда бо по Василии царѣ прияша Москву супостатнии руцѣ, тогда убо онъ по народѣ пастыря непреборима показати себе хотя, но уже времени и часу ушедшу, како непостояному стояти вознепщева и во время лютыя зимы кляпышу процвѣтати хотя. Тогда убо аще и яряшуся ему на клятвопреступныя мятежники и обличая християноборство их, но ятъ бысть немилосердыма рукама, и, аки птища въ заклѣпте, гладомъ умориша, и тако ему скончавшуся.
О ВЛАДѢНИИ МОСКВЫЛИТОВЪСКИМИ ЛЮДМИ, И ПАКИ О ВЗЯТИИ ЕЯ РУСЬСКИМѢ ЛЮДЕМЪ
В лѣта, в няже Литва обвладающе градомъ Москвою, тогда славляшеся имя Жиггимонта королю польсково, а надъ прочими грады и над всѣми людми ратными Русьския земли власть прияша от московъскихъ боляръ большихъ князь Дмитрей Тимофеевичь Трубецкой, да воевода Прокофей Ляпуновъ, рязанецъ. И пришедши со многими людми подъ Москву, и взяша у литвы болшой посадъ да каменной градъ Бѣлой, имянуемый Царевъ городъ, того же лѣта, марта въ 27 день. А литва обвладаша в Китае граде и въ Кремли.