Какое‑то время они молча смотрели друг на друга. Адди ждала, что сейчас он начнет дразнить ее за то, как она позволяла касаться себя, но Бен, как ни странно, продолжал молчать. Трогать ее, как это сделал он, было непочтительно и высокомерно, наверное, стоило потребовать от него извинений. Но по какой‑то странной причине, оба хранили молчание, делая вид, что ничего не произошло. Только странный блеск глаз Бена и то, с каким трудом ему удалось сглотнуть, выдавали его напряжение.
– Ну что, на сегодня мы закончили? – Тихо спросил он. Его взгляд был пристальным, без тени насмешки.
– Да, – ответила Адди так тихо, что он едва расслышал ее. – Я думаю, что могу дальше скакать сама.
– Ты уверена? – продолжал настаивать Бен. Голос его почему–то был полон нежности.
– Да.
Почти неохотно он соскочил с Джесси и направился к своей лошади. Адди наблюдала за ним широко распахнутыми глазами. Она уже скучала по тому, что больше не может опереться на него спиной, почувствовать твердую руку вокруг талии, услышать нежный голос, шепчущий на ухо. Вообще‑то он всего лишь хотел поиздеваться над ней, преподавая ей урок и позволяя рукам некоторые вольности, но ни один из них не ожидал, что это возымеет подобный эффект. Что‑то было чертовски неправильное в том, чтобы чувствовать притяжение к мужчине, которого считаешь убийцей.
Адди попыталась оправдаться перед собой. Это все, потому что мужчины, к которым я привыкла, сильно отличались. Бен – как будто другой. Совсем другой. В нем есть что–то, чего им никогда не заиметь. Мужчины, с которыми Адди встречалась до этого, были озабочены другими проблемами, встречавшимися им в каждодневной жизни – безработица, дефицит, недостаток силы воли и контроля над ситуацией. В их жизни уже не было той безопасности и определенности, какая была у их родителей, бабушек и дедушек. Им рано или поздно приходилось переезжать в большой город в поисках работы, а женщины, с которыми они завязывали отношения, были жесткими, презрительными к любви, постоянно искали развлечений и удовлетворения собственной похоти.
|
|
А Бен Хантер был полностью противоположен тем усталым от ранних проблем молодым людям. Он сам нашел себе место в этом грубом мире. Сам приручил жизнь, не давая приручить его. Уже давно Адди не видела мужчин настолько уверенных в себе. Она каким‑то шестым чувством знала, что Бена не сможет запугать ни одна женщина. Никому он не позволит презрительно относиться к нему. Он вообще не привык, чтобы женщины противостояли ему, думала заинтригованная Адди. А что, если она будет первой, кто покажет ему, что не над всякой женщиной можно доминировать? Что тогда?
Когда Бен вскочил на свою лошадь, его лицо снова стало непроницаемым. Глядя на него, невозможно было сказать, что что–либо вообще происходило несколько минут назад. Адди насколько это было возможно, пригладила взъерошенную одежду и прическу.
– Поехали, – сухо обронил Бен. – Мы уже заставили Джефа ждать непозволительно долго, тебе не кажется?
Адди кивнула и слегка дотронулась ботинками до вспотевших боков кобылы. Когда та начала пританцовывать, показывая, что снова нервничает, Адди успокоила ее, как до этого ей показывал Бен.
– Так что ты собираешься делать в «Дабл Бар»?
– Решать дела.
|
|
– Какие дела?
– Насчет теленка без клейма, которого мы недавно купили.
Адди не смогла сдержать победной улыбки.
– Того самого, который по твоим словам был выигран в честной игре? Которого мы на самом деле украли, чтобы проучить их и заставить держаться подальше?
– Да, того самого. И чтобы стереть с твоего лица эту сладкую улыбку, могу сообщить, что вчера они передвинули границы своих владений внутрь наших земель. В отместку, так сказать. Сломали и сравняли с землей наш забор.
– Ты должно быть шутишь!
– Нет, мэм. По‑моему этого уже достаточно, чтобы переходить от слов к дробовику.
– Так что ты собираешься делать?
– Хочу попробовать найти компромисс с Большим Джорджем. Это должно быть не сложно. В конце концов, и «Санрайз» и «Дабл Бар» достаточно большие владения, из‑за которых иногда случаются споры. Помимо того, все уже просто глаза сломали, наблюдая за вашим маленьким романчиков со стариной Джефом. Единственный, кто мечтает, чтобы вы заключили с ним брак больше, чем твой отец – это Джордж. – Бен саркастично усмехнулся. – Ни один из безумно любящих своих деток папочек не собирается вставать на пути у «настоящей» любви!
Адди была ошеломлена.
– Но я не собираюсь ни за кого замуж.
Темные брови Бена приподнялись, ответ прозвучал скептически.
– А ты уверена, что сможешь совладать со всеми теми, кто в восторге от перспективы вашего брака?
– А что, если я скажу, что мы просто не подходим друг другу? Просто возьму и повру с ним?
– Ты любишь создавать неприятности на собственную голову, не правда ли? Я бы не советовал тебе не наломать дров. Джонсоны не любят, когда ими «играют». А когда дело касается любимого сына, Большой Джордж становится, как бы это сказать… слегка чувствительным.
|
|
Адди все еще хранила молчание, пребывая в задумчивой тревоге, когда они пересекли границу «Санрайз» и «Дабл Бар». Стоило им оказаться на территории «Дабл Бар», как почти сразу же, понукая чалую лошадь, подъехал наездник. Он остановился и поприветствовал их.
– Доброе утро. – Ответил Бен, и ковбой на лошади кивнул в ответ, встречая его взгляд с холодным вызовом.
Когда между владельцами ранчо начались разногласия – это коснулось каждого. От управляющих до простых работников. Вот уже несколько дней бушевали эмоции, но теперь, казалось, они немного утихли.
– По какому делу? – спросил ковбой.
– С дружеским визитом, – ответил Бен.
– Да, хотим поприветствовать соседей, – поддержала Адди, заработав убийственный взгляд от своего компаньона.
Глаза наездника с восхищением оглядели фигурку Адди.
– Доброе утро, мисс Уорнер. Отличный денек, не правда ли?
– Просто прекрасный, – привлекательно улыбнулась девушка, на что наездник тут же улыбнулся в ответ.
– Что ж… вы двое можете ехать прямо, мисс Уорнер.
Когда они отъехали на какое‑то расстояние и оказались вне пределов слышимости для ковбоя, Бен тут же прошипел.
– В Техасе нет ни одного мужчины, кто смог бы от тебя спастись!
– Да я не флиртовала!
– Единственные мужчины, с которыми ты не флиртуешь – это твои родственники.
Адди мучительно жажда найти способ отплатить за его высокомерие.
– Ты полагаешь, что знаешь абсолютно все про меня. Не так ли, мистер Хантер?
– Есть всего лишь одна вещь, которой я не знаю.
Адди прикинулась удивленной.
– Не может быть! Что же это?
– Где ты вчера находилась в течение тех двух часов?
– Почему тебя это так заботит? Какая разница, знаешь ты это или нет?
– Видишь ли – это маленький город. Что бы ты ни делал, всегда окажешься у кого‑то на виду. Кейд и я пробороздили весь город от и до очень тщательно, иголка не смогла бы затеряться. Но тебя нигде не было.
– И кто был тем, кто видел меня последним?
Бен коротко улыбнулся.
– Старик Чарли Кендрик сказал, что ты взяла и исчезла прямо в воздухе у него на глазах. Так я ему и поверил, учитывая, сколько он выпил за последние три дня….
– Испарилась, – потрясенно повторила Адди, но тут же заставила себя натянуто улыбнуться. – Это же просто смешно.
– Посмотри‑ка туда. – Бен махнул рукой в сторону приближающегося всадника, его глаза недобро прищурились. – «Сахарные штанишки» не может дождаться, когда увидит тебя!
– Это Джеф?
– Ты что, сама не можешь сказать, кто это такой?
– Мне солнце в глаза бьет.
Наездник остановился возле Адди, едва коснулся полы своей шляпы в знак приветствия и озарился улыбкой.
Адди была поражена, заметив, как сильно лицо Джефа было похоже на лицо Старого Джонсона. Так это был он! Каким же он, оказывается, был привлекательным в молодости! Его волосы были темными, с оттенком красного дерева, а яркие синие глаза выгодно оттенялись бронзовым загаром кожи. Тело было крепким и сильным, но больше жилистым, нежели рыхлым. Он выглядел, как настоящий джентльмен, просто очаровашкой на сто процентов, если можно было судить по улыбке. Как только она встретилась с его лучащимися синими глазами и теплотой его улыбки, как тут же заулыбалась в ответ.
– Вы немножко припоздали. – Произнес он, не отрывая взгляда от Адди. – Были какие‑то проблемы?
– Ничего серьезного, – лениво ответил Бен. – Ты не подскажешь мне, в каком настроении сегодня мне предстоит найти твоего отца?
Джеф посмотрел на него, не скрывая неприязни.
– В таком же, как и всегда.
– Этого я и боялся. – Бен проследил взглядом в том направлении, откуда прискакал Джеф. – Я доверяю тебе проводить мисс Аделин до дома, пожалуйста, позаботься о ее безопасности.
– Это я могу тебе гарантировать, – ответил Джеф. – Пойдем, Аделина.
Адди немного поколебалась, прежде чем повернулась и негромко позвала.
– Бен?
– Мммм? – Лицо его выглядело полностью безразличным.
Ей хотелось поблагодарить его, но она не знала, за что именно.
– Я… Я полагаю мы встретимся за ужином, – неуверенно пробормотала Адди, заикаясь.
Рот Бена чуть изогнулся в улыбке.
– Только если ты снова не забудешь, как справляться с Джесси по пути назад.
Адди так и впилась в него взглядом. Видя ее бессильный гнев, Бен усмехнулся, щелкнул кнутом и поскакал прочь.
* * * * *
– Что он сказал? Что это значило? – Тут же потребовал объяснений Джеф, впиваясь в нее взглядом, в то время как Адди с грустью смотрела вслед удаляющейся фигуре Бена.
– Он просто был груб, – ответила она. – Все, как обычно.
Наступил короткий момент тишины, после чего Джеф подъехал ближе, взял руку Адди и поднес ее к своим губам.
– Я скучал по тебе, – произнес он мягко.
Адди несколько растерялась с ответом. Ведь для нее он был всего лишь незнакомцем, в то время как взгляд Джефа будто пытался напомнить о множестве проведенных наедине мгновений. Приятных мгновений.
– Боже, как ты красива! Я бы сказал, красивее, чем я когда‑либо тебя видел. Что в тебе есть такого, что заставляет мое сердце беспрерывно страдать?
Адди уставилась на него в удивлении. Звучит так, будто он по уши влюблен в меня. – Встревожено подумала она. – Насколько же мы были близки? Нет, не я.… Насколько близки были он и Аделина? О! Хорошо бы он перестал на меня смотреть таким вот взглядом!
– Пойдем на наше место. – Предложил он, синие глаза, казалось, пытались проглотить ее целиком. Адди неуверенно кивнула, высвобождая руку.
«Их местом» оказался уединенный уголок на берегу быстро текущего ручья, у самой границы ранчо «Санрайз». Пока лошади пили, отойдя чуть ниже по течению, Адди позволила усадить себя в тени раскидистого дерева.
– Я очень боялся, что ты не приедешь этим утром. – Сказал Джеф, присаживаясь рядом. Его рука тут же обвилась вокруг спины Адди. Ее позвоночник будто дернулся и напрягся от столь фамильярного жеста, но Джеф ничего не заметил.
– А что, если бы я не приехала?
– Я бы примчался в «Санрайз» и забрал тебя оттуда. – Ответил Джеф с кривой усмешкой. – Не могу даже представить еще один день вдали от тебя.
– А сколько мы не виделись?
– Вечность. Семь дней, два часа и тридцать семь минут.
Адди рассмеялась, и Джеф тут же наклонился, поцеловав кончик ее носа.
Удивленная, Адди тут же отдернула голову назад.
– Ты уже начала меня стесняться? – нежно проворковал Джеф. – Ты же никогда меня не стеснялась, сладкая?
Когда он наклонился и прижался губами к ее шее, Адди резко покраснела и вырвалась из его объятий. Да что же, ради самого Господа, здесь происходит? Со всеми этими мужчинами! За последние двадцать четыре часа ее прижимали и трогали больше, чем за всю предыдущую жизнь!
– Мне следовало ожидать, что ты проявишь свой норов, – проворчал Джеф. – Ты ведь знаешь, что еще больше заводишь меня этим.
– Может, я хочу немного поговорить? Просто поговорить.
Его глаза тут же похолодели.
– Насчет чего? Насчет того, что я сказал тебе в последнюю ночь?
– Не припоминаю, что это было…
– О! Бога ради, Аделина! Есть хоть что‑нибудь, где ты бы предпочитала не дразнить меня? Если ты не хочешь говорить на ту тему – нет проблем! Ни одного слова больше не вырвется из моего рта. Мне просто достаточно знать, что ты не встанешь на пути!
Адди озадаченно нахмурилась, одновременно испытывая любопытство. Не заикнулся ли он о вероятном предложении руки и сердца? А, может, это было насчет какого‑то умысла, который они вместе обсуждали?
– Да конечно, я не буду тебе препятствовать, – поддакнула Адди, надеясь, что это поощрит дальнейший разговор, и Джеф обронит что‑нибудь еще, что поможет ей понять ситуацию.
– Ты думаешь, Лиа поняла, что именно она услышала?
– Я… Я не знаю.
– Просто следи за ней тогда. Этого достаточно.
– Я б…буду.
– О! Лапочка, ну зачем ты так тревожишься! Все отлично сработает! И все со временем наладится! Ты ведь веришь мне, так ведь?
– Да! Я… Джеф….
Она произнесла это как раз, когда он обхватил ее за плечи и практически уложил к себе на колени.
– Все, хватит разговоров, Аделина. Я умру, если прожду еще хотя бы секунду….
Он накрыл ее губы своими в поцелуе, который длился целую вечность. После первоначального шока, Адди просто пассивно лежала, едва отвечая на давление его губ.
Боже! Никогда бы не подумала, что однажды поцелуюсь с самим Старым Джонсоном! Эта мысль была настолько неожиданной, что Адли чуть не начала глупо хихикать. Его рука незаметно переместилась к ее груди, осторожно сжимая ее, что заставило ее протрезветь от размышлений. По всему полагалось, что они друг друга уже достаточно хорошо знали к тому времени, но это было совершенно не так. Для Адди Джеф был не более чем незнакомцем, и блуждания его рук по ее груди не приносили ровным счетом никакого удовольствия. Она едва сдержала вздох облегчения, когда его рука соскользнула с груди на талию и задержалась там.
Наконец, он поднял голову и улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, очевидно удовлетворенный ее ответной реакцией, хотя она была тусклой и невыразительной.
– Я тебя люблю, – прошептал он, заставляя ее съежиться. Как Адди ни старалась, а не могла выдать ему ответной фразы. Она вообще никогда не говорила этих слов ни одному мужчине, и ей совсем не хотелось, чтобы, когда они прозвучали впервые, оказались гнусной ложью. Чувствуя себя ужасно, Адди постаралась скопировать эмоции, которые прочитала на его лице и с нежностью посмотреть в ответ.
– О, Джеф... – Только и сумела дрожащим голосом выдавить она. Но Джеф не заметил, что дрожь была вызвала совсем не любовью, а эмоцией, которую Адди окрестила про себя, как «предательство».
Он некоторое время просто держал ее, нежно прижимая к груди, и через какое‑то время Адди обнаружила, что уже умиротворенно свернулась в его руках. Насколько же сильно это все отличалось от того, что она чувствовала с Беном – сладкую пытку, невероятное возбуждение…. Тонкие волоски на шее тут же вставали дыбом, стоило только вспомнить его губы возле самого уха и руки, едва касающиеся ее тела. Как только она вообще позволила ему!? Хуже всего, что теперь он никогда не даст ей об этом забыть.
Остаток утра они, как ни странно, прошел мирно и расслабленно. Долгое время они так и сидели вместе, обнявшись, глядя на неспешно текущую воду ручья. Несмотря на то, что Джеф, по всей видимости, уже считал ее полностью своей, рук он больше не распускал и не пытался настоять на близости. Он часто ее целовал, но был нежен, как будто Адди была фарфоровой игрушкой, способной сломаться в любой момент. Много раз она ловила на себе его загипнотизированный взгляд и все время задавалась вопросом – Что же Аделина Уорнер сделала такого, чтобы стать полнейшим наваждением для него?
– Аделина Джнсон, – прошептал Джеф тихо, все еще держа Адди, которая едва заметно подпрыгнула от этих слов.
– Что?
– Это то, кем ты скоро станешь очень скоро. Аделина Джонсон. Звучит замечательно, правда?
– Немножко отличается от того, к чему я привыкла, – осторожно отозвалась Адди.
Джеф показал ей кулак.
– Ведьма, – прошептал он. – У тебя лицо ангела и сердце ведьмы. Я никогда уже не стану свободным от тебя, даже если бы сильно захотел. Ты владеешь моей душой, Аделина.
– Не хочу я никем владеть.
– Ты – загадка. Мне никогда тебя не разгадать. Я думаю, что никто не разгадает. Ты крепко держишь мужское сердце своими маленькими пальчиками, и время от времени поворачиваешь кулачок в сторону. Это всегда так больно, но,…. в то же время, так сладко…. Это все потому что ты невероятно красива, и я сам позволяю тебе проделывать это.
Его проницательный взгляд заставил Адди почувствовать себя неловко.
– Не говори так. Ты потакаешь моей гордыне. – Она рассмеялась, чтобы как‑то сломать напряжение. Джеф тоже рассмеялся – низко и бархатно.
– Мне необходимо увидеть тебя завтра, – произнес он, наблюдая за поднявшейся с земли девушкой, которая счищала листья и траву с длинной юбки.
– Не знаю. – Улыбнулась Адди. – Что‑то подсказывает мне, что я могу быть очень занята.
– Я скучаю по тебе, Аделина. Я уже начинаю уставать от того, что твой отец и его бульдог держат тебя на коротком поводке. Еще ни разу не было случая, чтобы я приехал увидеться с тобой, а они бы не нависали над нами, как….
– Его бульдог?
– Бен Хантер! Уж не знаю, почему твой отец решил взять его или почему он так доверяет ему. Мне кажется, рядом с ним небезопасно.
– Почему ты так говоришь?
– Он замышляет что‑то нехорошее. Просто подумай об этом, милая. Какой‑то незнакомец приезжает в «Санрайз» и ведет себя там, будто полноправный хозяин. А ведь у него репутация авантюриста и азартного игрока. Но каким‑то образом он прибился к «Санрайз» и нашел слова, чтобы убедить твоего отца нанять его. Любой, у кого есть глаза, моментально распознал бы в нем преступника. Ты всегда можешь сразу определить, когда человек просто был рожден, чтобы обманывать закон.
– Может быть, ты и можешь.
Адди какое‑то время хмурилась, задумчиво глядя на текущий ручей. Затем попросила Джефа проводить ее домой.
* * * * *
Рассел решил поговорить с Адди в библиотеке еще до ужина тем же вечером. По какой причине, она не знала. Как только Адди уселась в глубокое кожаное кресло, глядя, как он прикуривает сигару, она осознала, насколько это спокойно и успокаивающе – находиться рядом с ним. Будучи воспитанной одной только Лиа, Адди никогда не чувствовала мужского присутствия в доме. Ей нравился глубокий голос Рассела, исходивший от него запах лошадей и едва уловимый аромат какого‑то крепкого напитка. В нем чувствовалась та же неукротимая энергия, которая так восхищала ее в Бене, трезвая оценка жизни и даже некоторую грубоватость его манер, Адди находила привлекательной.
Девушку до сих пор изумляла мысль, что она сидела здесь с ним, смотрела в лицо Рассела и находила в нем те же черты, что видела в зеркале. Возможно, это было всего лишь игрой ее воображения, но ей казалось, что она переняла не только некоторое наружное сходство, но и какие‑то из манер его поведения. Рассел относился к ней с обезоруживающей смесью прямоты и обожания. Мог в какой‑то момент говорить с ней на равных, будто она была еще одним мужчиной в комнате, в другой же, начинал сюсюкать, как с малолетним избалованным ребенком.
– В последние дни я не очень много общался с тобой, Аделина.
– Нет, сэр.
– Сегодня ты была с Джефом.
– Да, мы….
– Чем вы занимаетесь, когда встречаетесь?
– Я… Он…. Ничего особенного.
– Ведет ли он себя, как джентльмен?
– Да. Бесспорно.
Рассел кивнул, выпуская в воздух колечко дыма.
– Это хорошо. Джеф неплохой парнишка, для Джонсонов. Может, слегка мягковат, но он никогда бы не стал относиться к тебе непочтительно. Говорил ли он что‑нибудь о том, когда собирается сделать тебе предложение и когда собирается объявиться здесь, чтобы получить мое согласие?
– Нет.
– Значит, он еще не поймался окончательно.
– Нет, сэр.
– Но все равно, ждать осталось недолго. Но чтобы тебе им завладеть, нужно некоторое время удерживать его на расстоянии. Понимаешь о чем я?
– Думаю, да.
– Не слишком близко, не слишком далеко. Держи его крепко, но не души. Таким образом твоя мать поймала меня. – Рассел заметил, что Адди улыбнулась, и хихикнул сам, лучась гордостью. – Если ты его хочешь, мы тебе его добудем. Ты только посмотри на себя! У меня самая красивая дочь во всем Техасе.
– А мне достался самый своеобразный отец.
– Своеобразный?
Рассел выглядел польщенным.
– Своеобразный! Словечко на пять баксов. Я смотрю, научили тебя кое‑чему в этой академии, помимо живописи и манер. Может, твоя мать и была права, когда настояла на этом заведении. Только не говори ей, что я так сказал.
Когда Рассел снова посмотрел на Адди, его грудь просто расперло от законной гордости. Помимо владения «Санрайз», он считал Аделину одним из самых важных достижений своей жизни. Он радовался каждому ее успеху, а то время, как ее ошибки…. ну, скажем, он предпочитал игнорировать таковые. А если и приходилось что‑то делать, то максимум на что его хватало, так это отчитывать ее. Но и то, больше для показа. Кейд и Каролина тоже были хорошими детьми, но они слишком походили на их мать. Аделина же разбиралась в вещах, в которых обычные женщины, по мнению Рассела, разобраться были просто не способны. В ее голове было столько здравого смысла, что это подошло бы больше мужчине, нежели женщине. И она была уроженкой Техаса, как и он сам. У Аделины был его стержень и его корни.
У других отцов были примерные, послушные во всем дочки, скромные существа, которые с самого начала знали свое место. Знали, что когда‑нибудь станут подчиняться желаниям и прихотям своих мужей. Но его дочь была дикой, неприрученной и красивой. Его неодобрение ее независимости боролось с его же собственной гордостью. Аделина умела думать за себя, принимать решения самостоятельно. Не было практически никаких ограничений ее свободы со стороны Рассела.
– Пойдем, наконец, поужинаем. – Оторвался он от размышлений и галантно подставил ей руку. Адди взяла его под локоть и улыбнулась.
Как только ужин был накрыт, и все утолили первоначальный аппетит, потек неторопливый разговор. Расселу хватило пяти минут, чтобы убедить всех, что он был в прекрасной форме.
– Ну, Бен…. А теперь я хочу услышать, что этот сукин сын – разрушитель заборов Джордж Джонсон ответил на то, что я хочу ограду назад?
Каролина и ее муж Питер тут же вздрогнули от раскатов его мощного голоса, а особенно от крепких словечек, одновременно переведя взгляд на их десятилетнюю дочь Лиа, которая во все глаза заинтересовано смотрела на дедушку.
– Папочка, – запротестовала Каролина мягко. – Но ведь ребенок….
– Всем детям пора быть в кровати, – тут же пророкотал Рассел. – Я хочу узнать, что этот сукин сын, мой сосед смог ответить на это. Я называю его тем, кто он есть и не собираюсь использовать другие слова. Давай, Бен. Начинай рассказывать.
Адди тут же взглянула на Бена, лицо которого ничего не выражало. Однако глаза его предательски‑озорно блестели. Не нужно было знать Рассела долго, чтобы понять, что тот вовсю наслаждался прилюдно проявлять свой взрывной норов. Лиа, подгоняемая Каролиной, поспешила удалиться наверх.
– Мне показалось, что мы с Большим Джорджем несколько разошлись в философии, – говоря это, Бен лениво поворачивал зажатый в его пальцах столовый нож, неторопливо разглядывая его поверхность. – Попросту говоря – ему не нравится твой забор. У него своего нет, и он не видит причин, по которым бы он начал его строить.
– Этот забор я построил, чтобы охранять свои земли, не его, – ответил Рассел, краснея от злости. – Чтобы защитить мою собственность от угонщиков. И соседей.
– Большой Джордж, похоже, считает, что пограничная территория является открытой и принадлежит обоим.
– Он чертовски ошибается! То, что находится внутри моего забора – мое! И ничье больше.
Бен посмотрел на него, но ничего не сказал, лишь на губах появилось едва заметная улыбка.
Адди едва смогла вдохнуть, рассматривая Бена в тот момент – его загорелое лицо и темные волосы чуть золотились в мягком вечернем свете. И ничего не могла с собой поделать, просто прикипела к нему взглядом, будто неопытная юная школьница. Это было так глупо – млеть от одной его внешности. Какая разница, как человек мог выглядеть снаружи, если в душе был способен на ложь, хитрость, предательство и жестокость. Н, в тоже время, он выглядел очень привязанным к Расселу. Неужели Бен мог вот так смотреть на него, параллельно лелея план убийства в голове? Адди кое‑как отвела взгляд от Бена и заставила смотреть на тарелку, пытаясь вернуть внимание к разговору.
– ….Джордж сказал, что забор был построен слишком далеко и заходил на его территорию, – говорил Бен.
– Чушь! – Взорвался Рассел.
– Ну, не знаю, Расс. Ты всегда знал, как оторвать для себя большую часть пирога.
За столом повисла мертвая тишина, пока Рассел, набычившись, смотрел на Бена. Тот встретил его взгляд спокойно – глаза в глаза, в то время как на губах его играла все та же, едва заметная улыбка. Адди была поражена его самоуверенностью. Внезапно Расс начал хохотать в голос, и остальные члены семьи, сидевшие за столом, не сдержали облегченных смешков.
– Уж не знаю, почему некоторые считают тебя нечестным, – все еще хохоча, заметил Рассел. – Ты до обидного честен. Ладно. Так что этот сукин сын Джордж хочет в качестве…. Э…э…э….
– Вознаграждения?
– Да, чтобы пригладить его раздраженные перышки.
– Он хочет половину источника, который на его территории, и чтобы ему заплатили за теленка, которого мы…. усыновили.
– Усыновили! – Повторила Адди, взрываясь. – Сначала мы украли его, теперь, значит, мы его уже усыновили. Каждый раз звучит все лучше и лучше. Бен, ты выражаешься прямо как добросердечный папочка о бедной твари, которая не знала куда ткнуться, и ты был так добр, чтобы приютить ее.
Бен только ухмыльнулся в ответ.
– У меня, знаешь ли, есть слабость к брошенным без присмотра животным.
Их взгляды схлестнулись в безмолвном бою.
– Как альтруистично!
– Нет, просто предприимчиво.
Мэй решила прервать этот обмен любезностями.
– Может, вы прекратите бросаться словами, которые кроме вас двоих никто не понимает?
Это заявление было тут же одобрено остальными участниками ужина, и Адди засмеялась, поднимаясь из‑за стола.
– Ладно, оставляю вас обсуждать дальнейшие детали, а сама пойду прогуляюсь снаружи, когда воздух стал попрохладней.
– Только не уходи далеко, – предупредила Мэй.
– Не уйду, мама, – слово влетело с ее губ настолько легко, что Адди сама поразилась этому. Ее улыбка погасла к тому моменту, когда она покинула комнату.
* * * * *
Ночной воздух был прохладен и свеж. Адди вдохнула его, напоенный запахами, и поняла, что что‑то в нем все‑таки отсутствует. Была определенная разница между тем «Санрайз», который она покинула, и тем, в котором находилась сейчас. Здесь не было никакого аромата растущей кукурузы или зревших на деревьях плодов. Фермеры не начнут вспахивать эту землю и собирать урожаи еще лет двадцать‑тридцать. «Санрайз» все еще являлся ранчо. А владельцам ранчо нравилась простая необработанная земля, старый и потертый, но удобный город, множество салунов. Это место было пока гораздо более человечным, чем тот «Санрайз» из которого она пришла. Адди капризно поддела ногой сухой ком земли и отошла, чтобы прислониться к деревянному забору у дома. Из окон ночлежки, что находилась неподалеку, лился мягкий свет и раздавался приглушенный смех ковбоев. Рассеянные по всей траве, то тут, то там вспыхивали крохотные огоньки. Подмигивающие друг другу светлячки.
Что я здесь делаю? – спрашивала себя Адди, прислонившись лбом к шероховатой поверхности забора. Одиночество внезапно скрутило ее. Адди вдруг отчаянно захотелось увидеть Лиа – не ту маленькую девочку, а женщину, что была единственным ее родителем, которую она знала всю свою жизнь. Адди отчаянно тосковала по кому‑то, кто понял бы ее, кто по‑настоящему знал бы ее – не как испорченную Аделину Уорнер, а ее – настоящую Адди. Того человека, которым она всегда была. Горло девушки судорожно сжалось, пока она старалась справиться с нахлынувшей тоской. Ей не следовало бы думать обо все этом, когда все внимание нужно было бросить на изучении сложившейся ситуации.
Вздохнув и закрыв глаза, Адди уперлось головой в руки, стараясь вспомнить, что именно тогда сказала ей Лиа об исчезновении Аделины Уорнер. Но все воспоминания потонули в туманной дымке от случившегося горя. Хмурясь и продолжая сосредотачиваться, что есть силы, Адди пыталась припомнить однажды упомянутое Лиа имя…. Она сказала, что хотела бы поговорить о произошедшем…. С кем? С каким‑то Диазом. Диаз – я должна отыскать его. И спросить обо все….
Внезапно Адди услышала звук шагов, и чьи‑то пальцы осторожно коснулись ее руки.
– Аделина….
– Не…. – Она резко обернулась, с гулко бьющимся сердцем. – Не прикасайся ко мне!