– Со мной все хорошо, спасибо, – отозвалась Каролина, элегантно покрутив покрытой щелком ручкой солнцезащитного зонтика цвета зеленого шалфея. – Просто мечтаю сменить обстановку. Не волнуйтесь обо мне.
– В таком случае я вернусь к работе. Но я покину вас только после того, как сделаю важное предупреждение, миссис Уорд.
– Да?
– Не спускайте глаз со своей сестры. У нее талант исчезать. Может раствориться в воздухе, не успеешь и глазом моргнуть.
– Я веду себя по‑разному, – парировала Адди. – Все зависит от того, кто находится рядом со мной.
Бен сардонически усмехнулся, в то время как его глаза пристально ее изучали. Он заметил высокую шляпку поверх ее уложенных волос, маленькую, отделанную рюшечками, декорированную искусственными ягодками клубники и бледно‑розовой вуалью. Он медленно перевел свой взгляд с белого воротничка ее пепельно‑розового платья, достойного самой принцессы, на небольшие складочки материи, в меру подчеркивающие соблазнительную грудь.
В ее глазах промелькнул вызов, на лице отразилось презрение. Знала ли она, что если смотреть на мужчин таким образом, это провоцирует их на «подвиги»? Если бы в эту минуту они оказались вдвоем без свидетелей, он бы заставил ее пожалеть о высокомерии.
Осознание того, что она подверглась такому пристальному изучению, не только возмутило Адди, но и наполнило ее непонятным теплом. Покраснев, она заставила себя смотреть на него в упор, не отводя своих темных бархатистых глаз. Ветер подхватил локон ее блестящих волос, цвета тростникового сахара, он упал ей на лицо. Адди плавно откинула выбившуюся прядь. В этом жесте было столько женственности и красоты, хотя она не ведала об этом. Бен мог бы поклясться, что у нее не было намерения соблазнять его. Он просто знал ее, знал, как будто она была частью его. Каждое ее движение подливало жара в огонь, полыхающий в нем, и это повергало его в ужас.
Женщины никогда не были для него тайной. Он причислял себя к такому типу мужчин, которые интуитивно чувствовали их желания и пользовались своим чутьем. Нахальная девчонка, еще недавно ходившая пешком под стол, не должна была вызывать в нем такую бурю эмоций. Но Аделина оставалась для него загадкой, и его неудержимо тянуло к ней, несмотря на недовольство самим собой.
– Еще увидимся, – резко сказал Бен. – Будьте умницами.
– Мы постараемся, – едва слышно отозвалась Адди, она и Бен обменялись взглядами без тени улыбки, прежде чем он коснулся полей своей шляпы и умчался прочь.
– Настоящий мужчина, – пробормотала Каролина Бену вслед, провожая его восхищенными глазами. – Если бы я не была замужем, я бы поборолась за него с женщинами из Фоллз Каунти.
– Я не думаю, что его интересуют порядочные женщины.
– А я слышала, что он наведывается в гости в Блю Ридж.
– Уж не к одинокой ли вдовушке?– с сарказмом спросила Адди.
– Хороший вопрос. Не знаю…Ты думаешь..?
– Я вообще не хочу о нем думать. Нам что больше не о чем говорить?
Они сменили тему и стали обсуждать разные вопросы. За дружеской беседой они и не заметили, как прошел день. Девушки прекрасно провели время в городе, гуляя по магазинам, общаясь со знакомыми, которые встречались им на улице. Робость Адди по отношению к Каролине сменилась приятным удивлением, когда он обнаружила, что у них одинаковое чувство юмора, их взгляды на многие вещи совпадают. Адди стало намного проще думать о Каролине как о своей сестре.
Они могли говорить о чем угодно, не исключая даже очень личные темы. С каждой минутой Адди чувствовало себя более и более уверенной. Даже после возвращения на ранчо им не хотелось прерывать разговор, и они решили посидеть немного в беседке у парадного крыльца, не желая сразу же заходить в дом.
– Что‑то я не вижу Бена, – заметила, подмигивая, Каролина.– Думаю, в целях безопасности, мне стоит задержаться рядом с тобой.
– Ты это о чем? – поинтересовалась Адди, поставив ноги на подножку беседки и слегка покачиваясь.
– О том, что, когда вы вместе, мои нервы просто не выдерживают.
– Почему?
– Почему? Да потому, что я все время жду, когда прогремит взрыв, между тобой и Беном. Ты была ужасно груба с ним сегодня утром. А как он на тебя смотрел! Удивительно, как это твоя шляпка не загорелась.
Адди рассмеялась:
– Да он просто пытался запугать, уставившись на меня.
– Нет, он не просто на тебя уставился.
Каролина предусмотрительно огляделась и понизила голос.
– Он просто не мог отвести глаз. Питер обычно смотрел на меня так до свадьбы. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Бен влюбился в тебя.
– Не будь дурочкой. Я допускаю, ему нравится со мной спорить, но…
– Ему бы очень хотелось позволить себе с тобой побольше, чем споры. Вот что я тебе скажу, Аделина, если однажды ты постараешься быть с ним немного поласковее, он будет есть у тебя из рук.
– Да не хочу я, чтоб он ел у меня из рук. Просто пусть он держится от меня подальше.
– Кстати это уже не первый раз, когда я заметила, что он ест тебя глазами, как сегодня. Я и прежде обращала на это внимание.
Адди быстро перестала казаться безразличной.
– Ты замечала?
– Да, да…
Неожиданно Адди стало очень любопытно. Неужели под маской сарказма и холодности Бена скрываются романтические чувства? Эта мысль потрясла ее, и, хотя это и глупо, доставило ей удовольствие. В замешательстве она услышала свой собственный робкий смешок.
– Когда?
– Ты что, действительно, ничего не заметила? Во время ужина, тогда, когда попросила его передать мне соль, а он был так занят, разглядывая тебя, что передал мне перец. Конечно, я никак это не прокомментировала, просто приняла, как будто именно об этом и просила…
– Разглядывал меня? И что же я делала в это время?
– Просто разговаривала. Он обращал на тебя внимание каждый раз, когда ты начинала говорить. И вслушивался в каждый твой ответ. Питер пытался задать ему несколько вопросов, но Бен даже головы не повернул в его сторону, все смотрел и смотрел на тебя. В конце концов, Питер отступился. Если ты просто будешь немного более нежной, разговаривая с ним, я уверена, он уже никуда от тебя не денется, он мгновенно окажется у тебя под каблучком, словно…
– Но зачем мне нужно держать его под каблучком? У меня есть Джеф Джонсон. Я думала, вы все хотите, что бы я вышла за него.
– Ну… Ты и Джеф подходите друг другу, – пошла на попятную Каролина. – Я всегда так считала. Но если сравнить их, я бы без сомнений выбрала Бена Хантера.
– Выбрала бы для чего? Чтобы стать его любовницей? Это же нелепо. И даже если бы эта мысль пришла ко мне в голову, Бен поднял бы меня на смех. Ты же слышала, что сказала мама утром. Бен – одиночка. Ему не нужны близкие отношения с порядочной женщиной.
– Не знаю, не знаю. Мама любит все преувеличивать. Она просто старается держать тебя на расстоянии от Бена потому, что не хочет, чтобы ты вышла замуж за такого мужчину. Она считает, что он очень похож на нашего отца.
– Ну и что плохого в том, чтобы походить на отца?
– Однажды она сказала мне, что, несмотря на ее любовь к папе, ей было бы гораздо легче выйти замуж за одного из ее поклонников, там, на востоке, откуда она родом, и остаться жить там. Ты же знаешь, ей никогда не нравилась жить где‑то в других краях. Она всегда чувствовала себя здесь чужой.
– Как‑то раз отец сказал мне нечто подобное, – рассеянно проговорила Адди.
– У папы очень сильный характер. Мне кажется, мама никогда не понимала, на сколько сильный, пока не стало слишком поздно. Она думала, что сможет изменить отца, его образ мыслей. Но все ее попытки оказались тщетны. Поэтому она бы хотела, чтобы у нас все сложилось лучше, у нее. Она настояла на том, чтобы я вышла замуж за Питера. Сейчас она старается организовать твою свадьбу с Джефом. И Питер, и Джеф – прекрасные люди, но немного…мягкие. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Мягкие?.. Но Каро… ты же любишь Питера, правда?
Каролина чуть заметно запнулась, прежде чем ответить:
– Конечно, люблю. Он хороший человек, замечательный муж и отец. Он надежный, верный, у него тонкая натура. Но в отношениях с ним нет остроты… уксуса.
Несмотря на серьезную тему разговора, Адди не могла не улыбнуться.
– Уксуса?
– Ну, ты помнишь тот секрет, которому научила нас мама, когда добавляешь немного уксуса при приготовлении орехового пирога, чтобы он не получился слишком сладким. Вот о каком уксусе я говорю. Аделина, то, что мы сейчас обсуждаем, не для чужих ушей, мы говорим как сестры. Я просто не хочу, чтобы ты совершила ошибку. Такую же ошибку, что и я…
Она остановилась и беспомощно пожала плечами.
– Продолжай, я слушаю, – сказала Адди, боясь, что Каролина не закончит свою мысль. А ей очень хотелось понять, что она имеет в виду. Она никогда не говорила о таких вещах с Лиа. Лиа немного знала о замужестве, а Аделина никогда не интересовалось этой темой до последнего времени.
– Только пойми меня правильно. Я счастлива, Аделина. Очень счастлива. Я просто хочу сказать, что надо быть очень внимательной, когда выбираешь человека, с которым будешь до конца жизни. Это не должен быть мужчина, которым легко управлять. А тебе, в особенности, нужно немного уксуса в браке.
– Ты говоришь о том, что мне не следует выходить замуж за Джефа?
Каролина вздохнула и не смогла сдержать смешка.
– Ты иногда такая прямолинейная. Такая же, как папа. Да нет, я сейчас не имею в виду никого конкретного, например Джефа. Выходи за того, кто заставит твое сердце биться быстрее. Мама и папа всегда учили нас воспринимать замужество, как шаг просчитанный и запланированный. Иногда… иногда я жалею, что слишком прислушивалась к ним. Женщины не должны себя обманывать, Аделина, и выходить замуж без любви. Любовь невозможно заменить чем–то другим, чтобы тебе ни говорили родители.
– Каро, ты выглядишь такой печальной.
– Иногда мне грустно при мысли об ошибках, которые я совершила.
– У тебя кто‑то был… кто‑то, о ком ты до сих пор думаешь?
– Может и был. Много воды утекло с тех пор.
– Он был кем‑то особенным для тебя?
– О, да. Он был очень важен для меня.
Воспоминания заставили ее улыбнуться, она словно помолодела, на лице появилось задумчивое выражение.
– Он и я, мы все время выясняли отношения, цапались, как кошка с собакой. Ну, прямо как ты и Бен. Вы оба мне все время напоминаете нас. Он работал у отца, руководил перегоном скота. Он был из того же теста, что отец и Бен. Он был способен вскружить голову женщине, но всегда сам принимал решения, что ему делать. Очень упрямый. Казалось, я возненавидела его с первого взгляда. Он выводил меня из равновесия. И он думал, что знает все на свете.
Каролина высвободила свою ступню из туфли и со вздохом пошевелила пальцами.
– Боже, мои ножки устали.
– Что же произошло с вами? Ты должна мне рассказать все, – нетерпеливо проговорила Адди, удивляясь, что Каролина, образец благовоспитанности, имела романтические отношения с ковбоем, который работал у отца. Что за странная пара!
– Ты должна пообещать мне, что никогда никому об этом не расскажешь.
– Клянусь, никому не слова. Могу поклясться на библии, да чем угодно, могу поклясться.
– Ладно, – перебила ее Каро, с легкой улыбкой.
– Вся семья, кроме Кейда, знает эту историю. Так что ты все равно рано или поздно все узнала.
– Я не знала, что ты увлекалась кем‑то кроме Питера.
– Я встретила Питера во время моей двухгодичной учебы в Виргинии. Он собирался поступать в военное училище, мы встретились на танцах. Ему так шла военная форма – да и какому мужчине она не идет? Мы познакомились, стали писать друг другу письма, и Питер привел меня к своим родителям во время своей последней увольнительной. Он был таким милым, деликатным, и все встало на свои места. Мы обручились. Я ненадолго вернулась домой, где и встретила Рейфа Колтона. Ты была совсем маленькой девочкой. Помнишь его?
– Чуть‑чуть, – солгала Адди, – наверное, я была слишком маленькой, чтобы обратить на него внимание.
– Сразу, как только мы встретились, Рейф положил на меня глаз, стался все время быть рядом со мной. Меня это злило, а маму приводило в ужас.
Каролина покачала головой и тяжело вздохнула.
– Рейф был таким… таким… просто не возможно выразить словами. Я совершенно преображалась рядом с ним. Я, старшая дочь Рассела Уорнера, такая правильная, безупречная. Никто из мужчин даже не пытался со мной… ну ты понимаешь? Но Рейф как‑то раз просто зажал меня в угол, когда никто не видел, и…
Каролина посмотрела на Адди, которая с нетерпением ждала продолжения, и покраснела.
– Он показал мне всю силу его чувств ко мне. Он был таким нежным, пугающим, волновал меня до глубины души. И после того, как все слова были сказаны, после всего, что произошло, я узнала, что он любит меня. Но я должна была выйти замуж за Питера, и это было правильным, разумным поступком. Мама узнала о нас с Рейфом и сделала все, чтобы разлучить нас. Все лето шла подготовка к моей свадьбе с Питером, помолвка оставалась в силе, а Рейф старался изо всех сил, чтобы убедить меня принять его предложение.
– Ты любила его?
– Я любила их обоих. Я любила Питера рассудком. С ним я чувствовала себя в безопасности. Но сердцем я тянулась к Рейфу. Я любила его страстность, его дикий нрав. Их невозможно было сравнивать.
– Но, в конце концов, ты вышла замуж за Питера.
– Да, я испугалась и не дала шанса нам с Рейфом.
– Что с ним случилось дальше?
– После свадьбы он остался на ранчо еще несколько месяцев. Я умоляла его уехать, но он не отказался от меня, даже после того, как узнал, что я жду ребенка. Я прошла через ад, ты даже не можешь себе приставить… Господи… Я не находила себе покоя ни на минуту. Я узнала разницу между любовью от сердца и любовью рассудочной. Я осознала свою ошибку и хотела умереть, чтобы мои страдания закончились. Потом мы решили бежать, я и Рейф. Для меня все потеряло смысл: деньги, семья, честь – все кроме него. Даже Питер. Мы собирались уехать вместе после того, как он перегонит тысячу голов скота в Додж. Но ночью, во время перегона один лонгхорн сильно испугался. Глупые животные, они впадают в панику без всякой причины. И Рейф погиб.
Адди охватило сочувствие.
– Каро… Мне так жаль.
– С тех пор прошло десять лет. Достаточно, чтобы чувства притупились. Вначале, мне казалось, я не смогу жить дальше. Но со мной всегда был Питер, который был мне небезразличен. Это придало мне достаточно сил, чтобы пережить горе. Я вышла замуж за необыкновенного человека.
– Я думаю, это ты необыкновенная, – мягко проговорила Адди.
– Я? Почему?
– Потому что ты нашла способ выжить.
– Да что тут особенного. Ты удивишься, узнав, в каких условиях человек может выжить. Ведь всегда есть то, что удержит тебя на поверхности. Всегда есть тот, кто нуждается в тебе, твоем внимании. Это не позволяет тебе зациклиться на жалости к самой себе.
– Но я боюсь в кого‑нибудь влюбиться при мысли, что могу его потерять.
– Но ты не можешь думать только о плохом. Лучше узнать любовь и потерять, чем вообще не испытать силу этого чувства, не правда ли?
Адди заставила себя рассмеяться.
– Может быть, не уверена.
Каролина не могла отвести от нее глаз.
– Сейчас ты мне нравишься больше, чем когда‑либо, Аделина. Я уже пришла к мысли, что отец все‑таки сделал это: испортил тебя всю, без остатка. Но нет, ему это не удалось. Ты славная девушка.
– Благодарю, – сказала Адди, ее глаза блеснули. В первый раз она почувствовала, что они двое – члены одной семьи. Осознала, что она беспокоится за Каролину. Ощутила силу, связывающую их, доверие и привязанность, такие сильные, что, казалось, они всегда были между ними. Она поняла, что они сестры. Это произошло мгновенно, словно падение монетки на мостовую. На место безразличия быстро пришла любовь.
Каролина склонилась к Адди.
– Я скажу тебе одну вещь. Никто не знает, только мама и Питер, – прошептала она.
– Но ты не должна поверять мне свои секреты.
– Я хочу. Я хочу, чтобы запомнила все, что я тебе рассказала. Никогда не бойся полюбить, не повтори мою ошибку. Я не позволяю себе думать, что все могло быть иначе. Это слишком больно. Но у меня есть то, что всегда напоминает мне о Рейфе. Это не просто воспоминание. Это самая дорогая драгоценность, которую он мог мне дать.
Адди притихла.
– Лиа?– едва слышно произнесла она, это имя жгло ей губы.
Каролина кивнула, улыбка промелькнула на ее лице.
– Последнее время ты была с ней такой нежной. Ты ведь к ней привязана, правда?
– Да. Конечно, привязана.
Адди выпрямилась и обняла Каролину.
– Еще до свадьбы с Питером, Рейф и я провели несколько дней вместе, – прошептала Каролина.– Он так и не узнал, что это его ребенок. Я обещала Питеру, что никогда ему не скажу. Но когда я смотрю на нее, я вспоминаю о том, как мы с Рейфом любили друг друга. Каждая женщина заслуживает, чтобы ее так любили, хотя бы раз в жизни.
– Иногда я страстно этого желаю, – застенчиво сказало Адди, в ней боролись желание, надежда, беспокойство и сомнения. Не желая того, она думала о Бене, о его чувственной улыбке и пугающем очаровании. – А иной раз мне хочется всегда оставаться свободной.
Как Лиа. Лиа жила полной жизнью, вместо того, чтобы выйти замуж. Она была счастлива. Или нет? Нет, не всегда она была счастлива, чувствовала интуитивно Адди. В ее жизни было много часов одиночества, которые она не знала, чем заполнить. Наверняка, какая–то часть ее души стремилась к замужеству, детям.
– Оставаться всегда свободной? Я бы не хотела для тебя такой судьбы, Адели. Подумай, как много бы ты потеряла.
– Но что, если бы я влюбилась в того, кого не стоит любить.
– Кто говорит, что не стоит. Мама? Да тебе будет лучше всего с таким мужчиной, который с ее точки зрения тебе не подходит. С таким мужчиной, как… Бен.
– Почему ты о нем вспомнила? – раздраженно спросила Адди. – Что ты видишь в нем такого, что я не могу разглядеть? Если ты надеешься, что между нами может что‑то быть, тебя ждет разочарование. По мне, так не стоит ему доверять. Почему вы все думаете, что он не способен на дурной поступок? Откуда у вас такая уверенность, что он не пойдет против отца или не совершит какую‑нибудь другую подлость? Внешне он очень привлекателен, а внутри? Нет никаких зацепок, какой же он на самом деле.
– Так вот чем заняты твои мысли, – Каролина выглядела удивленной.– Он, конечно, может быть не таким, каким кажется. Сама я никогда не пыталась в нем разобраться. Но вот что я тебе скажу…Единственный способ узнать, кто он на самом деле, это сблизиться с ним.
Она насмешливо посмотрела прямо в глаза Адди.
– А что, есть вероятность, что он тебе не безразличен?
– Может быть, – неохотно допустила Адди. Она подумала о Расселе и сжала губы. – По ряду причин.
– Ну, так испытай его! Проведи с ним немного времени. Ты, наверное, удивишься, как много общего у тебя и Бена. Он будет с тобой очень мил, если ты только позволишь ему. Я в этом уверенна.
Чем больше она обдумывала предложение Адди, тем более разумным его находила. Провести некоторое время с Беном, узнать его лучше, постараться подружиться. Если ей удастся ему понравиться, это ведь сделает его немного уязвимым? Не имеет смысла настраивать его против себя. Затем если она окажется рядом, это предостережет его от необдуманных поступков. Она окажется единственным препятствием, которое может помешать Бену осуществить его план убийства Рассела. Но насколько правдоподобной будет казаться ее желание подружиться с ним?
– Не будет он со мной милым, – сомневаясь, сказала Адди, – Он только посмеется надо мной, если увидит мою заинтересованность.
Каролина удовлетворенно рассмеялась.
– А вот эта единственная вещь, в которой тебе не удастся меня убедить.
* * * * *
У Адди появилась возможность быть приветливой с Беном гораздо быстрее, чем она ожидала. Поздним вечером он и двое обходчиков были втянуты в первый серьезный конфликт между «Санрайз» и «Дабл Бар». Бен пришел в дом с озабоченным вводом и коротко отчитался перед Расселом. Рев Рас села был слышен на всю округу. Сражение между ковбоями разгорелось по поводу дурацкого забор, и Рассел был в ярости, что не может поставить забор на собственной земле. Каким образом ему сохранить контроль над собственным стадом и защитить его от посягательств? Как ему уберечь свою собственность от воров и скотокрадов?
– Расс, не кипятись, – раздался голос Бена за дверью, так как они с Расселом разговаривали в офисе. Вся семья оставалась в холле и, не смущаясь, подслушивала под дверью. – Я знаю, что ты чувствуешь, но их тоже нельзя винить, ведь одна из их лошадей погибла из‑за этого проклятого забора. Животное просто разорвало на куски. Она превратилась в самое ужасное кровавое месиво, которое мне довелось увидеть за долгое время.
Рассел не мог себя заставить посмотреть на ситуацию под другим углом.
– Да мне плевать, из‑за чего они помешались. Они набросились на троих моих людей, включая управляющего, и снесли мой забор. Хорошо, мы его восстановим, пять нитей проволоки вместо четырех. Если Большой Джордж хочет со мной воевать, он скоро поймет, что раскрыл рот на кусок, который ему сейчас не по зубам.
Некоторое время стояла тишина. Затем стал говорить Бен, и хотя его голос звучал как обычно, была в его тоне какая‑то нота, которая призывала слушать его внимательно.
– Мы поставили забор там, куда не простираются твои владения, Расс, не говоря уж о доступе к воде. Это не прибавляет нам авторитета среди людей. Напротив, люди сочувствуют Большому Бену. Им всем нужна вода и трава для скота, и, по некоторым подсчетам, это мы захватили то, что нам не принадлежит.
– Так вот как ты думаешь, парень? – гневно настаивал Рассел. – Ты думаешь, что мы захватили чужое?
– Я думаю, что сейчас время проявить дипломатию. Я видел, что ты своим поведением вывел из себя многих, когда обстановка и так накалилась. У нас самое большое стадо и больше всего присматривающих за ним ковбоев во всей округе, поэтому мы уязвимы. Будет только хуже, Расс. Разрушение забора – это только начало.
– Наши люди – не мусор, чтобы сбрасывать их со счета. Мы способны взять все, чтобы они не планировали разделить между собой.
– Возможно. Но хотим ли мы этого? У нас есть все, чтобы заниматься собственными делами.
Голос Бена звучал мягко, убедительно.
– Мы все привыкли работать без заборов. Все зависят друг от друга. Ты не можешь изолировать нас от окружающего мира. Один в поле не воин. Я больше тебе скажу: деньги, которые мы тратим на катушки с колючей проволокой и скобы для крепления забора, мы могли использовать для найма обходчиков. Мы просто не можем себе позволить расходы, связанные с ограждением.
Адди казалось, что она сама видит упрямое выражение лица Бена, когда он ответил:
– А я тебе говорю, я здесь самый главный, и это я решаю, во что вкладывать свои деньги. Я хочу, чтобы кедровые колья забора снова стояли на своих местах, по ним надо пустить пять полос проволоки.
Бен негромко выругался, а затем раздался удар ботинка о дверь, так как он вышел вон из офиса. Все члены семьи бросились врассыпную из холла, так как все спешили по важным делам. Адди встретилась с Беном у парадного подъезда как раз в тот момент, когда он собирался выйти из дома. Неожиданно она почувствовала сожаление при виде ссадин на его подбородке и след от синяка под глазом.
Он холодно на нее взглянул.
– На сегодня я сыт по горло Уорнерами. Так что извини…
– У тебя будет синяк под глазом.
Он снял шейный платок и слегка прижал его к кровоточащему уголку рта.
– Леди, это наименьшая из моих проблем.
– Я знаю.
Адди осмелилась улыбнуться и кивнула по направлению к кухне.
– Пойдем со мной. Я приложу тебе что‑нибудь холодное.
Когда он последовал за ней в кухню, она взяла чистое полотенце и посмотрела на него через плечо.
– Оставайся здесь. Я приду через минуту.
Пока он ждал на кухне, беспокойно глядя в ту сторону, куда она пошла. Адди спустилась в каменный погреб со льдом, где скоропортящиеся продукты хранились обернутыми в смесь из соломы, льда и опилок. Там было темно и жутко холодно.
У Адди не заняло много времени наполнить полотенце льдом, затем она поспешила вернуться.
Бен взял у нее полотенце и не решался приложить его к лицу.
– Приложи к глазу, – нетерпеливо сказа она и указала ему на ближайший стул. – И присядь, пожалуйста. Я хочу осмотреть твою челюсть, а ты слишком высокий для меня. – Она намочила другой кусочек ткани прямо в раковине. – Как там дела у двух других?
– Не лучше, чем у меня.
Бен со вдохом опустился на стул – раны и ссадины на его теле начали давать о себе знать.
– Они зашли к Куку и заставили его осмотреть свои повреждения. У меня не было на это времени.
Он зарылся лицом в лед, наслаждаясь прохладой.
– Нам повезло, что обошлось без стрельбы. Ой!
Он вздрогнул, когда Адди прижала кусочек ткани со льдом к уголку его разбитой губы.
– Поосторожней с этой штукой!
– Извини. Я знаю, что это болезненно.
– Ты права, черт возьми.
Она улыбалась, глядя в зеленые глаза искусителя, и постаралась быть еще более нежной с больным при оказании первой помощи. Из своей медицинской практики она знала, что мужчины молча, без жалоб переносят боль, но только до того момента, как становятся объектом внимания женщин. Тогда они начинают жаловаться и требуют бережного отношения.
– Выпьешь чего‑нибудь.
– Я уже выпил, когда пришел на разговор с Расселом.
– Я…мы…не могли не слышать кое‑что из вашего разговора.
Он сардонически усмехнулся.
– Прижав уши к замочной скважине, думаю, что вы не могли не услышать кое‑что...
– Когда он успокоится и обдумает все, он может изменить свое решение. Ведь с точки зрения здравого смысла…
Бен фыркнул, услышав такое предположение.
– Ты прекрасно его знаешь. Это проблема не здравого смысла. Задета его гордость. Он не отступит.
– Что же ты собираешься делать?
Он пожал плечами, отведя от нее глаза.
– Вернуть забор на прежнее место.
– Даже если ты не веришь в его эффективность?
– Я объяснил Рассу свою точку зрения. В этом состоит моя работа. Он принял решение. Это его работа. Нравится оно мне или нет, я собираюсь действовать исходя из этого решения. Другой вариант – покинуть ранчо, но я к этому не готов.
– Почему бы и нет? На других ранчо тебя возьмут с руками и ногами.
– Что–то мне подсказывает, что ты мечтаешь о таком развитии событий.
Бен не мог не заметить, как она покраснела и отвела взгляд. Его глаза стали холодными, он настороженно на нее посмотрел и продолжил:
– Почему бы и нет? Потому что я люблю «Санрайз». И я дал слово Рассу, что останусь с ним, пока он будет во мне нуждаться.
– Ты ведь очень ему предан? – спросила Адди. В ее голосе появилось нечто неуловимое, что ему было трудно понять.
– Он один из самых замечательных людей, я когда‑либо знал. И один из немногих, кто заслуживает предельной честности. Было бы легче сказать ему то, что он хотел бы услышать. Но я слишком его уважаю, чтобы так поступить.
– Он относится к тебе как к сыну. – Тон, которым она это произнесла, говорил, что ее утверждение нельзя расценивать как комплимент. – А как же твоя собственная семья? Твой отец?
– У меня замечательная семья в Иллинойсе. Уважаемый отец, проработавший в банке последние двадцать пять лет. – Он усмехнулся, у него улучшилось настроение. – Каждый раз, когда мы оказываемся рядом, у него начинаются первые признаки эпилепсии. Мы слишком разные, он и я.
– С гарвардским образованием, если оно действительно у тебя есть, ты бы легко нашел себе работу на востоке. Почему ты решил отправиться в Техас?
– Это единственное место, где я еще не объявлен в розыск… пока не объявлен.
Последнее утверждение, высказанное с полным равнодушием, было так близко к ее догадкам, что Адди замерла. Затем она заметила, как чертики прыгают в его глазах. Ах, он просто насмехается над ней. Она сердито на него взглянула, более не находя удовольствия в попытках быть с ним мягкой и нежной.
– Я никогда не знаю, какие твои слова воспринимать всерьез.
– Бедняжка Адди. Ты здесь, по собственной воле простирающая свое милосердие страждущему, раненому человеку…
– О, прекрати сейчас же, – сказала она, окончательно выведенная из себя его сарказмом.
– Да ты просто ангел милосердия, правда?
Он попытался в порядке эксперимента дотронуться до уголка своего рта, который перестал кровоточить. Она склонилась к нему, чтобы осмотреть ранку.
– Ну не так уж это и серьезно.
– Потому что это не у тебя. – Его рот плутовато сжался в предчувствии реванша. – Может быть мне полагается поцелуй, чтобы облегчить мучения?
Она фыркнула, услышав вопрос, потому что не верила в серьезность его намерений.
– Возможно, ты этого не переживешь.
Медленно он снял лед с лица и положил его на стол. Он решил рискнуть.
– Попробуй и увидишь, – он мягко пригласил ее к действию.
Адди замерла, не веря в происходящее. Ее сердце заколотилось, как будто она танцевала по краю пропасти. Без сомнения, его последний слова можно расценивать как очередную насмешку. Она знала, что не может отвести от него глаз, но она не могла себя преодолеть. Он ведь не серьезно это предложил. Он просто не мог предложить это всерьез. Но… кажется, он был предельно серьезен. Боже, она не может, просто не в силах. Он посмеется надо мной, если я приму это предложение. Но он также посмеется, если не приму. Он скажет, что я испугалась. Он слишком большой эгоист, чтобы допустить, что я просто не хочу его целовать. Но ведь она хочет. Посмотрите‑ка на него! Он сидит и ждет, когда она первая сделает шаг в его сторону. Он в прекрасной форме, даже если выглядит грязным и помятым. Ли всегда говорила, что дьявола надо изображать привлекательным до неприличия. Почему он способен так ее искушать? Это в ней говорят темные стороны ее души. Самое плохое в нем тянется к тому, что самое греховное в ней самой. Что же будет?