28. (1) На исходе года однодневным молебствием была воздана благодарность богам за успешные действия в Испании под водительством и при ауспициях проконсула Аппия Клавдия; в жертву было принесено двадцать взрослых животных. (2) А на другой день состоялось молебствие в храме Цереры, Либера и Либеры по случаю полученного из Сабинской земли известия о сильнейшем землетрясении, разрушившем много построек. (3) Когда Аппий Клавдий вернулся из Испании в Рим, сенат постановил, чтобы он вступил в город с овацией. (4) Уже приближались выборы консулов – из‑за большого числа соискателей борьба была напряженной, в консулы были избраны Луций Постумий Альбин и Марк Попилий Ленат. (5) Затем выбрали преторов – ими стали: Нумерий Фабий Бутеон, Гай Матиен, Гай Цицерей, Марк Крассипед вторично, Авл Атилий Серран вторично, Гай Клувий Саксула вторично[4786]. (6) После выборов Аппий Клавдий Центон за победу над кельтиберами был удостоен овации; он внес в казну десять тысяч фунтов серебра и пять тысяч золота. (7) Фламином Юпитера был провозглашен Гней Корнелий.
(8) В этом же году в храме Матери Матуты[4787]была укреплена доска с такой надписью: «Под водительством и при ауспициях консула Тиберия Семпрония Гракха легион и войско народа римского покорили Сардинию. В этой провинции было убито или взято в плен более восьмидесяти тысяч врагов[4788]. (9) Счастливейшим образом завершив государственные дела[4789], освободив союзников и восстановив подати, он доставил войско домой в целости и невредимости с богатейшей добычей и во второй раз вступил в Город триумфатором. Всего этого ради он принес эту надпись Юпитеру в дар». (10) Доска имела форму острова Сардиния, и на ней нарисованы были картины сражений.
|
|
(11) В этом году несколько раз устраивались гладиаторские сражения, в большинстве скромные; но одно было, по сравнению с остальными, приметным: Тит Фламинин по случаю смерти отца давал погребальные игры, продолжавшиеся – вместе с раздачей народу мяса, пиром и сценическими представлениями – четыре дня. Такие игры, в которых за три дня сразились четыре гладиатора, по тем временам[4790]считалось вершиной щедрости[4791].
КНИГА XLII
1. (1) Консулы Луций Постумий Альбин и Марк Попилий Ленат прежде всего сделали в сенате доклад о провинциях и об армиях. (2) Сенат назначил им обоим провинцию Лигурию, чтобы они набрали для этой области новые легионы – каждый по два, и по десять тысяч пехотинцев, и по шестьсот всадников из союзников латинян, а также три тысячи пехотинцев и двести всадников из римлян для пополнения войск, находившихся в Испании. (3) Кроме того, сенат приказал набрать полторы тысячи пехотинцев и сто всадников из римских граждан, чтобы претор, которому достанется провинция Сардиния, переправился с этим войском на остров Корсику и вел там войну; (4) пока же Сардинией должен был управлять прежний претор Марк Атилий. (5) Затем преторы по жребию разделили между собой провинции: Авл Атилий Серран получил городскую претуру, Гай Клавдий Саксула – судопроизводство между гражданами и иностранцами, Нумерий Фабий Бутеон – Ближнюю Испанию, Марк Матиен[4792]– Дальнюю Испанию, Марк Фурий Крассипед – Сицилию, Гай Цицерей – Сардинию. (6) До отъезда должностных лиц в провинции сенат повелел консулу Луцию Постумию отправиться в Кампанию для разграничения владений частных лиц и государственных земель, так как было известно, что собственники, понемногу отодвигая межи на своих участках, завладели огромным количеством земли[4793]. (7) Консул был зол на пренестинцев: незадолго до этого он приезжал к ним как частное лицо для совершения жертвоприношений в храме Фортуны[4794]– и тогда ни город, ни его жители не оказали ему никаких почестей. Поэтому теперь, прежде чем выехать из Рима, он послал в Пренесту письмо, требуя, чтобы должностные лица вышли ему навстречу, отвели на средства города квартиру, где бы он мог остановиться, и держали наготове вьючных животных на случай его отъезда. (8) До сих пор еще никто и никогда не был в тягость союзникам и не вводил их ни в какие издержки[4795]. (9) Для того и снабжали должностных лиц мулами, палатками и другим необходимым военным снаряжением, чтобы они не требовали ничего этого от союзников. (10) Они имели частные гостеприимные союзы[4796], поддерживали их радушно и щедро, и дома их в Риме были всегда открыты для приезжих друзей, у которых они обыкновенно останавливались сами. (11) Только послы, спешно отправляемые куда‑либо, требовали для себя по одному мулу у городов, через которые пролегал их путь. Никаких других расходов на римских должностных лиц союзники не несли. (12) Итак, консулу при исполнении своих обязанностей не следовало вымещать свой – хотя бы и справедливый – гнев, и молчание слишком скромных или боязливых пренестинцев дало с этой поры римским должностным лицам право, точно пример Постумия был одобрен, предъявлять к союзникам все более и более тяжелые требования.
|
|
2. (1) В начале этого года послы, отправленные в Этолию и Македонию[4797], донесли, что им не удалось встретиться с царем Персеем, так как одни придворные заверяли, что царя нет, другие – что он болен; причем и то и другое было ложью. (2) Зато вполне очевидным было, что он готовится к войне и не намерен долее откладывать её. В Этолии в любой день готово начаться восстание, и они, послы, не в силах обуздать зачинщиков его своим авторитетом. (3) В ожидании войны с македонянами сенат постановил до начала ее принести умилостивительные жертвы по случаю знамений и испросить милости у тех богов, которые будут указаны в книге судеб. (4) Говорили, будто в Ланувии на небе видели изображение огромного флота, в Приверне из земли выросла темная шерсть, в Вейентской области, близ Ремонта, шел каменный дождь, (5) тучи саранчи покрыли собой весь Помптинский округ[4798]; на полях Галльской области повсюду, где проходили плугом, из‑под вывороченных глыб появлялись рыбы. (6) По случаю этих знамений обратились к книгам судеб, и децемвиры объявили, каким богам какие жертвы надлежит принести, а также предписали совершить два молебствия – одно для отвращения знамений, (7) а другое, обещанное еще в предыдущем году, за избавление римского народа от чумы, и установить в эти дни праздники. Жертвоприношения совершили согласно с письменными указаниями жрецов.
|
|
3. (1) В том же году лишился крыши храм Юноны Лацинийской[4799]. Цензор Квинт Фульвий Флакк сооружал храм Фортуны – покровительницы всадников, обещанный им во время кельтиберской[4800]войны, когда он был претором в Испании, и ревностно старался, чтобы в Риме не было более роскошного и обширного храма. (2) Рассудив, что мраморные плиты чрезвычайно украсят крышу этого храма, он отправился в Бруттий и наполовину снял крышу храма Юноны Лацинийской, полагая что этого хватит для покрытия возводимой постройки. (3) Приготовлены были и корабли, чтобы на них уложить и увезти эти плиты, а союзники из уважения к власти цензора боялись воспрепятствовать святотатству. (4) Цензор возвратился в Рим, плиты сгрузили с кораблей и стали переносить к храму. (5) Скрыть, откуда они взяты, было невозможно, хотя об этом все умалчивали. В курии поднялся ропот; со всех сторон требовали, чтобы консулы доложили об этом деле в сенате. Когда же цензор был приглашен и явился в курию, все сенаторы, вместе и поодиночке, с еще большим ожесточением стали поносить его в лицо: (6) кричали, что ему мало было осквернить священнейший храм той страны, который не тронули ни Пирр, ни Ганнибал[4801], он снял с него крышу и этим обезобразил и почти разрушил его. (7) Верхушка храма сорвана, крыша снята, и он открыт дождям, которые сгноят его. Цензора избирают для надзора за чистотою нравов. Ему по обычаю предков поручают свидетельствовать ремонт зданий для общественных священнодействий и наблюдать за охраною их, а он (8) рыщет по городам римских союзников, разрушая храмы и срывая крыши со священных зданий. Сотвори он такое с частными домами союзников – это могло бы показаться возмутительным, но, разоряя храмы бессмертных богов, (9) он навлекает проклятие на римский народ, возводя один храм из обломков другого – как будто не везде одни и те же бессмертные боги, как будто следует почитать и украшать храмы одних богов вещами, награбленными из храмов других богов. (10) Еще до доклада всем было ясно мнение сенаторов, а после рассмотрения дела все единодушно решили, что следует отвезти эти плиты назад, водрузить их на храм и принести искупительные жертвы Юноне. (11) Все религиозные обряды были исполнены в точности, плиты же, по донесению подрядчиков, взявшихся перевезти их обратно, остались на площади храма, так как ни один мастер не мог изыскать способа водворить их на прежнее место.
4. (1) Один из преторов, отправившихся в свои провинции, Нумерий Фабий, умер в Массилии, на пути в Ближнюю Испанию. (2) Получив от массилийских послов известие о его смерти, сенат постановил, чтобы Публий Фурий и Гней Сервилий, ожидавшие себе преемников, бросили между собой жребий, кому из них должна быть продлена власть и кто должен остаться правителем Ближней Испании. (3) Жребий выпал так удачно, что в провинции должен был остаться тот самый Публий Фурий, под управлением которого она находилась и раньше.
Так как значительная часть лигурийских и галльских земель, после войны отошедших во власть римлян, оставалась незанятой, то сенат постановил разделить эти земли между отдельными лицами. (4) Городской претор Авл Атилий выбрал для этого дела децемвиров: Марка Эмилия Лепида, Гая Кассия, Тита Эбутия Парра, Гая Тремеллия, Публия Корнелия Цетега, Квинта и Луция Апулеев, Марка Цецилия, Гая Салония и Гая Мунация. При разделе римские граждане получили по десять югеров, союзники римлян – по три.
(5) В то же время, когда происходили эти события, в Рим приехали послы из Этолии с целью донести о раздорах и мятежах, происходивших в их стране, и фессалийские послы – с известием о положении дел в Македонии.
5. (1) Персей, занятый мыслями о войне, задуманной еще при жизни отца, старался привлечь к себе не только все племена, но и отдельные общины Греции: с этой целью он отправлял повсюду посольства и больше сулил, чем оказывал услуг. (2) Тем не менее он успел многих склонить на свою сторону и пользовался гораздо б о льшим расположением, чем Эвмен, (3) хотя последнему за его благодеяния и услуги были обязаны почти все государства и очень многие влиятельные лица Греции; притом, будучи царем, он вел себя так, что подвластные ему города не пожелали бы поменяться своим положением ни с каким свободным государством. (4) О Персее, напротив, ходили слухи, будто после смерти отца он своими руками убил жену; Апеллеса, который некогда привел в исполнение его злодейский умысел – погубить брата и находился в изгнании вследствие преследований Филиппа, желавшего наказать его за это, он вызвал к себе, суля щедрые награды за исполнение такого важного дела, и тайно умертвил. (5) Несмотря на то что Персей опозорил себя многими преступлениями как у себя на родине, так и вне своего государства, несмотря на то что за ним не знали никаких заслуг, все‑таки большинство греческих государств отдавало ему предпочтение перед Эвменом, который свято чтил узы родства, был справедлив как по отношению к своим подданным, так и ко всем людям: (6) то ли они привыкли к славе и величию македонских царей и презирали недавно возникшее царство[4802], то ли жаждали перемен, то ли не хотели вмешательства римлян в свои дела. (7) Между тем не только в Этолии, но и в Фессалии огромные долги породили мятежи, и зло это, как зараза, проникло и в соседнюю Перребию. (8) Получив известие о том, что фессалийцы уже взялись за оружие, сенат направил Аппия Клавдия[4803]послом разобрать дело и успокоить волнения. (9) Наказав главарей обеих враждующих партий, он облегчил долговые обязательства, отягощенные непомерными процентами, добившись согласия от значительной части заимодавцев, а уплату действительного долга разложил на десять лет. (10) Тот же Аппий и тем же способом уладил дела и в Перребии. Жалобы этолийцев были рассмотрены Марком Марцеллом[4804]примерно тогда же в Дельфах. Эти жалобы были изложены с той же непримиримой ненавистью, какая и привела этолийцев к междоусобной войне. (11) Когда Марцелл понял, что обе стороны ведут борьбу с безоглядной дерзостью, то не пожелал своим приговором помочь или помешать ни одной из них; он упросил обе стороны воздержаться от войны и прекратить раздоры, предав забвению прошлое. (12) Примирение они закрепили, обменявшись заложниками. Содержать заложников согласились в Коринфе.
6. (1) Из Дельф, после окончания этолийского собрания, Марцелл направился в Пелопоннес, где назначил собрание ахейцев[4805]. (2) Здесь, отозвавшись с большой похвалой об ахейском народе за точное исполнение старинного постановления, запрещавшего македонским царям переступать границы Ахайи[4806], он тем самым обнаружил ненависть римлян к Персею. (3) И чтобы эта ненависть скорее проявилась, царь Эвмен явился в Рим с запиской о приготовлениях македонского царя к войне, составленной на основе собранных сведений. (4) В это же время к царю направили пятерых послов для ознакомления с положением дел в Македонии. Им же было повелено заехать в Александрию для возобновления дружбы с Птолемеем[4807]. (5) Этими послами были: Гай Валерий, Гай Лутаций Церкон, Квинт Бебий Сулька, Марк Корнелий Маммула, Марк Цецилий Дентр. (6) Тогда же в Рим прибыли послы от царя Антиоха[4808]с Аполлонием во главе. Явившись в сенат, он, ссылаясь на многие уважительные причины, прежде всего извинился за царя, который прислал дань позже установленного срока; (7) теперь он‑де сам доставил все деньги сполна и просил о снисхождении к царю за опоздание; (8) кроме того, он привез подарок – золотые сосуды весом в пятьсот фунтов. Антиох просил, чтобы римский народ возобновил с ним дружественный союз, заключенный когда‑то с его отцом, и отдал ему приказания, какие следует давать доброму и верному союзнику – царю, – он обещает не уклоняться ни от какой обязанности. (9) Ведь когда он жил в Риме, сенат сделал ему столько добра, римская молодежь обращалась с ним так предупредительно, что среди всех сословий он чувствовал себя скорее царем, чем заложником. (10) Послам был дан благосклонный ответ, и городской претор Авл Атилий получил приказ возобновить с Антиохом союз, заключенный в свое время его отцом. (11) Привезенную дань приняли городские квесторы, а золотые сосуды – цензоры, которым поручили разместить их в храмах по своему усмотрению. Послу отправили в подарок сто тысяч ассов[4809], отвели бесплатное помещение для жилья и постановили выплачивать ему содержание, пока он будет в Италии. (12) Римские послы, бывшие в Сирии, донесли сенату о том, что Аполлоний в величайшем почете у царя и очень расположен к римскому народу.
7. (1) В провинциях в этом году произошло следующее. На Корсике претор Гай Цицерей дал решающее сражение; семь тысяч корсиканцев были убиты, более тысячи семисот взяты в плен. Во время этой битвы претор дал обет построить храм Юноне Монете[4810]. (2) Затем по просьбе корсиканцев с ними был заключен мир и было взыскано двести тысяч фунтов воска. С покоренной Корсики Цицерей переправился в Сардинию.
(3) А в земле лигурийцев произошло сражение в Стателлатской области[4811], у города Кариста. Сюда стеклось огромное войско лигурийцев. (4) Сначала, до появления консула Марка Попилия, они держались за стенами; потом, увидя, что римляне намерены приступить к осаде, вышли из ворот и построились в боевом порядке. (5) Консул, который только этого и добивался, угрожая осадой, не замедлил принять бой. Сражение продолжалось более трех часов, и ни одна сторона не имела преимущества. (6) Консул, видя, что отряды неприятеля везде твердо стоят на месте, приказал всадникам сесть на коней и разом с трех сторон, подняв как можно больше шума, броситься на врага. (7) Значительная часть всадников прорвала центр лигурийского войска и пробилась до задних рядов. Это навело великий ужас на лигурийцев. (8) Рассыпавшись, они бежали во все стороны, и лишь немногие – назад в город, так как главным образом с той стороны и шли на них всадники. Многие лигурийцы погибли в упорной битве, множество изрублено было во время бегства. (9) Пишут, что десять тысяч человек были убиты, более семисот взяты в плен и захвачено восемьдесят два знамени. (10) Немало крови стоила эта победа и римлянам: они потеряли убитыми свыше трех тысяч воинов, ибо, когда оба войска стояли неколебимо, с каждой стороны пали передовые бойцы.
8. (1) Разбежавшись после битвы в разные стороны, лигурийцы собрались вместе и, видя, что гораздо больше граждан они потеряли, чем сохранили, – ибо всего их было не больше десяти тысяч человек, – сдались без всяких условий; (2) надеясь, однако, что консул будет с ними не более жесток, чем его предшественники. Но тот отобрал у них все оружие, разрушил город, (3) самих и имущество их продал и отправил в Рим донесение о своих деяниях. (4) Когда претор Авл Атилий огласил в курии это послание (второй консул, Постумий, отсутствовал, занятый обследованием Кампании), поступок Попилия всем сенаторам показался бесчеловечным. (5) Говорили, что с предельной жестокостью всячески истерзаны и уничтожены стателлаты – единственное лигурийское племя, которое никогда не обнажало оружия против римлян и ныне тоже не нападало, но подверглось нападению и сдалось на милость римского народа; (6) что столько тысяч безвинных людей, взывавших о милосердии к народу римскому, проданы консулом, подавшим наихудший пример, чтобы впредь никто никогда не осмелился сдаться; теперь они рассеяны повсюду и находятся в рабстве у тех, кто на самом деле был некогда врагом римлян и едва замирен. (7) Вследствие этого сенат решил, чтобы консул Марк Попилий, вернув покупателям деньги, возвратил лигурийцам свободу и насколько возможно позаботился вернуть им имущество, какое удастся выкупить; (8) также следует вернуть им оружие, и как можно скорее. Консул не должен покидать провинцию до тех пор, пока не водворит сдавшихся лигурийцев на прежнее место жительства. Победа бывает славна тем, что одолевают противника, а не жестокостью против побежденных.
9. (1) Необузданный нрав консула, который он обнаружил в обращении с лигурийцами, сказался и в неповиновении сенату. (2) Тотчас отправил он легионы на зимние квартиры в Пизу и возвратился в Рим, рассерженный на отцов, враждебный претору. Немедленно созвав сенат в храм Беллоны, консул долго осыпал упреками претора, (3) которому‑де следовало бы доложить сенату о почестях бессмертным богам за успешные военные действия, а он‑де провел сенатское постановление против консула и в пользу врагов; тем самым претор отдал лигурийцам его победу и почти что приказал выдать им консула. (4) За это он налагает на претора денежный штраф, а от отцов‑сенаторов требует, чтобы они распорядились отменить принятое против него решение и при нем постановили – прежде всего возблагодарить богов, а затем – дабы выказать ему хоть (5) некоторое уважение – произвести то молебствие, о котором им следовало распорядиться еще до его прибытия на основании донесения о счастливом исходе военных действий. (6) Несколько сенаторов обрушились на него с речами не менее резкими, чем те, что звучали в отсутствие консула, и он, ничего не добившись, возвратился в провинцию.
(7) Второй консул, Постумий, провел все лето, будучи занят размежеванием земель[4812], и, не заглянув даже в свою провинцию, вернулся в Рим для выборных комиций. (8) Консулами он объявил Гая Попилия Лената и Публия Элия Лигура[4813]. После этого в преторы были избраны Гай Лициний Красс, Марк Юний Пенн, Спурий Лукреций, Спурий Клувий, Гней Сициний и Гай Меммий вторично[4814].
10. (1) В этом году было совершено очистительное жертвоприношение. Цензорами были Квинт Фульвий Флакк и Авл Постумий Альбин, жертву принес Постумий. (2) Переписаны были двести шестьдесят девять тысяч пятнадцать римских граждан[4815]– (3) немного меньше, чем в прошлый раз, потому что консул Луций Постумий объявил в народном собрании, чтобы латинские союзники, которым на основании эдикта Гая Клавдия надлежало вернуться в свои общины, проходили перепись не в Риме, а у себя на родине. (4) Цензоры работали дружно и с пользой для государства. Все лица, исключенные из сената и лишенные коней, были причислены к разряду эрариев[4816]и переведены в низшие трибы; замечание, сделанное одним цензором какому‑либо гражданину, всегда признавалось и другим. (5) Фульвий освятил храм Фортуны – покровительницы всадников, который он дал обет построить шесть лет назад, будучи проконсулом в Испании, во время войны с кельтиберами, и устроил по этому поводу четырехдневные театральные представления и однодневные игры в цирке.
(6) В этом же году умер Луций Корнелий Лентул, децемвир совершения священнодействий. На его место был избран Авл Постумий Альбин. (7) В Апулию с моря нанесло внезапно такие тучи саранчи, что все поля покрылись слоем насекомых. (8) Для уничтожения этого бича хлебов в Апулию был послан предназначенный в преторы Гней Сициний, облеченный на этот случай военной властью; согнав множество людей на сбор саранчи, он потратил на это дело немало времени.
(9) Начало следующего года, когда консулами стали Гай Попилий и Публий Элий, ознаменовалось продолжением прошлогодних споров. (10) Отцы‑сенаторы хотели, чтобы по делу лигурийцев был снова сделан доклад и возобновлено постановление сената, на это согласился и Элий. Но Попилий ходатайствовал за брата и перед своим товарищем, и перед сенатом, открыто заявляя, что он выступит с протестом на это постановление, если оно состоится. (11) Товарища он запугал, но отцы, негодуя уже на обоих консулов, тем упорнее настаивали на своем. Поэтому‑то, когда речь шла о распределении провинций и оба консула ввиду угрозы войны с Персеем желали получить Македонию, сенат назначил им обоим провинцию Лигурию, (12) отказавшись принимать решение о Македонии до тех пор, пока не будет сделан доклад о деле Марка Попилия. На их требование дозволить набрать новые войска или пополнить старые им было отказано и в том, и в другом. (13) Отказ получили также преторы Марк Юний и Спурий Лукреций, которые просили подкреплений для Ближней и Дальней Испании. (14) Гай Лициний Красс получил по жребию городскую претуру, Гней Сициний – судебные дела с иноземцами, Гай Меммий – Сицилию, Спурий Клувий – Сардинию. (15) Консулы, рассерженные за все на сенат, назначили на ближайший срок Латинские празднества и объявили, что они уезжают в свою провинцию и не будут заниматься никакими государственными делами, кроме тех, которые касаются управления провинциями[4817].
11. (1) Валерий Антиат повествует, что при этих консулах в Рим явился послом Аттал, брат царя Эвмена[4818], с целью обвинить пред римлянами Персея и рассказать о его военных приготовлениях. Б о льшая же часть анналистов, причем пользующихся б о льшим доверием, сообщают, что приезжал сам Эвмен. (2) Итак, когда Эвмен прибыл в Рим, то его приняли с таким почетом, какой римляне сочли нужным оказать не только его заслугам, но и собственным благодеяниям, во множестве ему оказанным. Введенный в сенат, (3) царь объяснил причину своего появления в Риме, во‑первых, желанием не только увидеть богов и людей, даровавших ему по милости своей такое положение, выше которого он и желать даже не смеет, но и самому лично побудить сенат принять меры против замыслов Персея. (4) Начав с замыслов Филиппа, он рассказал об убийстве Деметрия, противника войны с Римом, и о том, как Филипп подстрекнул к переселению бастарнов, надеясь с их помощью переправиться в Италию[4819]. (5) Смерть застигла его за этими замыслами, царство он оставил тому, кого знал как злейшего врага римлян. Персей, таким образом, получил эту войну вместе с царской властью как отцовское наследство и ныне, когда она приблизилась, лелеет и взращивает ее всеми помыслами. (6) Кроме того, он располагает многими молодыми воинами, рожденными во время долгого мира, богатствами своего царства, цветущим возрастом. Крепкий и сильный физически, он закалил свой дух и приобрел навык и опыт в войне. (7) С детства сопровождая отца по воинским лагерям, он привык сражаться не только с соседями, но даже с римлянами, и отец часто посылал его в разные походы. (8) Воцарившись же сам, он с удивительной удачливостью достиг того, чего Филипп, испытавший все средства, не мог добиться ни силой, ни хитростью: (9) к мощи его присоединилось влияние, которое обычно приобретается в течение долгого времени и за многие важные заслуги.
12. (1) Все государства Греции и Азии преклоняются пред величием Персея. Нельзя толком понять, в силу каких заслуг или какой щедрости все оказывают ему такое уважение; (2) невозможно с уверенностью сказать, получается ли так из‑за какого‑то особого его счастья или, в чем он сам боится сознаться, такую популярность доставляет ему всеобщая ненависть к римлянам. (3) Он пользуется большим влиянием среди царей; он женился на дочери Селевка, руки которой он не просил, а ему предложили; сестру свою отдал замуж за Прусия, настойчиво его об этом просившего; (4) обе свадьбы праздновались при стечении множества посольств с поздравлениями и дарами, как будто они справлялись под ауспициями знатнейших народов. (5) Если Филипп, обхаживая беотийский народ, никак не мог добиться от него письменного соглашения о дружбе, (6) то теперь договор беотийцев с Персеем высечен на камне в трех местах: в Фивах, в священнейшем и известнейшем храме Делоса и в Дельфах. И даже в собрании ахейцев дело дошло до того, что ему открыли бы свободный доступ в эту область, если бы этому не помешали некоторые лица, напомнившие о мощи римлян[4820]. (7) Между тем ему, Эвмену, они не воздают должных почестей по нерадению и небрежности или по вражде, хотя трудно решить, оказал ли он больше услуг отдельным лицам или всему ахейскому народу. И кто не знает, что этолийцы во время внутренних мятежей просили помощи у Персея, а не у римлян? (8) Македонянин опирается на эти союзы и дружеские связи, но дома у себя имеет такую военную силу, что не нуждается в посторонней помощи. Он набрал тридцать тысяч пехотинцев и пять тысяч всадников и заготовил хлеба на десять лет, чтобы не трогать в поисках продовольствия ни своих, ни чужих полей. (9) Денег у него столько, что, помимо ежегодных доходов с царских копей[4821], он запасся жалованьем – тоже на десять лет – не только для македонской армии, но и для десяти тысяч наемников. (10) В свои арсеналы он собрал столько оружия, что его хватит на три таких войска, а в находящейся под боком Фракии имеет неисчерпаемый источник молодых солдат на случай, если ими обеднеет Македония.
13. (1) Остальная часть речи Эвмена представляла увещевание: «Я передаю вам, сенаторы, – сказал он, – не сомнительные слухи, которым я верю, желая из вражды к царю, чтобы обвинения против него оказались истинными, но сведения, исследованные и проверенные, как если бы посланный вами лазутчиком я докладывал вам о том, что видел собственными глазами. (2) Не для того, покинув царство мое, вами возвеличенное и расширенное, пересек я широкое море, чтобы доставить вам ложные слухи и через это потерять ваше доверие. (3) Я наблюдал, как славнейшие государства Азии и Греции все откровеннее с каждым днем обнаруживают свои настроения и вскоре, если позволить им, дойдут до такого предела, что потеряют возможность раскаяться. (4) Я наблюдал, как Персей, не довольствуясь Македонским царством, одни области подчиняет своей власти силой оружия, другие старается привлечь к себе благодеяниями и лаской, если не в состоянии поработить их силой. (5) Я видел, сколь в неравном положении находятся стороны: он готовит вам войну или, по‑моему, даже не готовит, а почти что ведет ее, а вы предоставляете ему мир и безнаказанность. Вашего союзника и друга Абрупола[4822]он изгнал из его собственного царства; (6) он убил иллирийца Арфетавра[4823], тоже союзника и друга вашего, проведав, что тот что‑то вам написал; (7) он постарается стереть с лица земли фиванских правителей Эверсу и Калликрата за то, что на собрании беотийцев они слишком свободно высказывались против него и обещали донести вам о переговорах; (8) он послал, в нарушение договора, вспомогательный отряд византийцам; он пошел войной на Долопию; вторгся с войсками в Фессалию и Дориду, чтобы в междоусобной распре худшие граждане с его помощью одолели лучших[4824]; (9) в Фессалии и Перребии он произвел страшные смуты и волнения, подав надежду на отмену долговых обязательств, дабы с помощью преданных ему должников стеснить оптиматов. (10) После того как вы спокойно и терпеливо позволили ему проделать все это, он, видя, что вы уступили ему Грецию, пребывает в уверенности, что никто не выступит против него с оружием, пока он не переправится в Италию. (11) Насколько это безопасно и почетно для вас – смотрите сами. Я же счел для себя истинным позором допустить, чтобы Персей прибыл в Италию воевать раньше, чем я, ваш союзник, явлюсь предупредить вас, чтобы вы были осторожны. (12) Теперь я исполнил свой священный долг и как бы очистил и облегчил свою совесть; что еще остается мне делать, как не молить богов и богинь, чтобы вы позаботились о собственном государстве и о нас, ваших друзьях и союзниках, от вас зависящих?»
14. (1) Речь эта произвела сильное впечатление на сенаторов. Впрочем, в то время никто ничего не мог знать о том, что происходит, кроме того, что царь Эвмен присутствовал в сенате: такой тайной были окружены заседания курии. Лишь по окончании войны стало известно, что говорил царь и что ему ответили.
(2) Несколько дней спустя в сенат были допущены послы царя Персея. Впрочем, так как Эвмен успел овладеть не только вниманием, но и сочувствием слушателей, все оправдания и мольбы послов не имели успеха; (3) к тому же отцов раздражила чрезмерная заносчивость Гарпала, главы посольства. Он заявил, что царь желает и добивается, чтобы его оправданиям верили, ибо он не сделал и не сказал ничего враждебного Риму; (4) однако если царь увидит, что римляне упорно ищут предлог для войны, то будет храбро защищаться. Военное счастье может оказаться на той и другой стороне, и неизвестно, какой исход будет иметь борьба.