– Моя рука… – задохнулся от ужаса монашек. – Пресвятая Богородица, сжалься! Пощади…
Но пощады ему не было. Едва в углу кельи брезжило неровное сияние, сродни лунным лучам, как из него возникала фигура старца в саване, от присутствия которой инока бросало в дрожь. Он запутался, где Авель, а где он сам, его воспаленное воображение, рисующее одинаково яркие картины прошлого и будущего. Пальцы Макария бессознательно тянулись к перу и бумаге, сами собой бежали строчка за строчкой…
Утром он приходил в себя в холодном поту, задувал лучину и твердил слова молитвы. Брат Вассиан, выдавая ему чернила и бумагу, заметил, что молодой инок слишком много жжет свечей.
– Много бдишь, Макарий, – посетовал тот. – Телом высох, душой изможден. Излишне прилежен в послушании. А то еси гордыня!
– Пощуся строго, жития святых читаю…
Макарий согрешил против правды и с этих пор старался больше пользоваться лучиной. Сухие щепки трещали, отбрасывали на каменные стены красноватые блики, давали мало света. Но монаху иного и не требовалось. Рядом с призраком Авеля он погружался в странное состояние, похожее на молитвенный транс… Вместо кельи он каким‑то образом переносился то в царские палаты, то на борт парусника, то в гущу кровопролитной баталии, то в девичью светелку, а то и вовсе в чужой незнакомый мир…
– Об чем замыслился, брат? – воскликнул над его ухом Феодосий. – Да у тебя чело в испарине! Хвораешь?
Макарий вздрогнул.
– Я здоров… – неуверенно отозвался он.
– А коли здоров, так идем раздавать милостыню! Игумен велел, в честь праздника. Деньги, кои на внутреннее убранство пожертвованы были князем Голицыным, пойдут сирым и убогим. То верно, что «церковное украшение емлемо бывает огнем и варварами и татьми крадомо. А еже нищим дати, сего диавол не может украсти!»
Молодой инок со вздохом поднялся. Раздавать милостыню – благое дело. Он послушно зашагал вслед за Феодосием к монастырской трапезной, в то время как думы его витали вокруг ночных бдений наедине с призраком. Записанные на бумагу причудливые события, переживаемые им во мраке ненастных ночей, в самый неподходящий момент одолевали Макария. Он ходил, исполнял поручения, пел псалмы, бил поклоны, вкушал пищу, даже отвечал братьям и настоятелю, ежели те к нему обращались, и почти всегда правильно, чему потом сам дивился. Макарий уставал от этой двойственности, невольного перевоплощения то в иноземного государя, то в преступного заговорщика, то в целомудренную деву, то в искусного военачальника или трусливого солдата…
– Брат, ты словно оглох и онемел! – взывал к нему Феодосий. – Что за странный морок на тебя находит?
При раздаче милостыни седовласый монах пристально наблюдал за молодым, одергивал, подталкивал, нашептывал, сокрушенно вздыхал. Не нравился ему отрешенный взгляд Макария, его бледность, замедленные движения, внезапно пробегающие по телу судороги…
– Ты когда‑нибудь видел золотых пчел, Феодосий? – вопрошал тот.
– Как не видеть? Вот еще диво дивное!
Изумлению старика не было предела. Монастырь торговал выделанной кожей, медом и воском, поэтому монахи держали большую пасеку. С пчелами умели ладить не все, и качать мед, заготавливать воск посылали опытных в этом деле братьев, в том числе и Феодосия. Старик, почитай, всю молодость бортничал, добывал лесной мед для маленького скита, где обосновались монахи‑отшельники. А уж с пасекой управлялся играючи. Кому, как не Макарию, знать об этом?
– Я не про то! Золотые пчелы несут смерть…
– Ежели рой сядет на человека, то заест до смерти, – соглашался Феодосий.
Макарий молчал и загадочно улыбался. Эта улыбка пугала старого инока.
– Бывают девицы‑вдовицы, цари‑бесы, могилки без покойников… – забормотал Макарий. – А подарок от мертвого жениха лучше схоронить подальше… Много охотников за пчелами развелось! Без пчел трон шатается, к царю погибель подбирается…
Феодосий прикладывал сухую жилистую ладонь ко лбу молодого брата, тряс головой. Никак лихорадку подхватил Макарий, жар у него, бредит в горячке…
Москва. Наше время
Астре показалось, что Люси чем‑то напугана. Ее голос в телефонной трубке дрожал, а речь была бессвязной.
– Кто вы? Что вам от меня нужно?
– Я знакомая вашего мужа, Игоря…
– Мы развелись, – отрывисто бросила Люси. – И больше не живем вместе.
– Я знаю. Он дал мне ваш телефон и поручил поговорить с вами. Видите ли, Игорь попал в аварию, чудом остался жив. Его хотели убить.
– Ч‑что? Я не расслышала… у‑убить?
– На него совершено покушение.
На том конце связи повисло напряженное молчание. Астра почти физически ощущала растерянность Люси, ее страх.
– Вы… из милиции? – с трудом выдавила бывшая жена Тарханина.
– Нет, я частное лицо.
– Частное?
Люси медленно соображала. Игорь Сергеевич ничуть не преувеличивал, когда называл жену глупой. Астра поняла, что ей следует выражаться предельно просто.
– Давайте встретимся и поговорим, – предложила она.
– З‑зачем? Я… ничего не знаю… Мы с Игорем давно не общаемся…
– Он в больнице. У него сотрясение мозга и…
– Я ничего не знаю! – взвизгнула Люси.
Она бросила трубку. Астра набирала ее номер раза три, пока у той не лопнуло терпение. Похоже, Люси одинаково боялась как говорить о Тарханине, так и не говорить. Она руководствовалась одним критерием: кабы хуже не вышло. В ее голове возник полный сумбур.
– Почему вы звоните мне? Я здесь ни при чем!
– Выслушайте меня, госпожа Тарханина, – с нажимом произнесла Астра. – Возможно, вам тоже угрожает опасность!
– Мне? Господи… ерунда какая‑то…
– Смерть – далеко не ерунда. А вы еще так молоды, у вас вся жизнь впереди…
– По… почему Игорь сам не позвонил?
– Я же говорю, он в больнице. Ему необходим полный покой.
Люси громко дышала, осмысливая услышанное.
– Ладно… давайте встретимся, раз вы настаиваете, – «смилостивилась» она.
На самом деле она не на шутку испугалась. Ей вспомнились холодные, беспощадные глаза Марка. Чего доброго, он и с ней расправится! Сильный, уверенный в себе мужчина, которого она в мечтах рисовала рядом с собой, на поверку оказался опасным.
– Я могу приехать к вам, – предложила Астра.
– Нет! Только не у меня…
По паническим ноткам, прозвучавшим в ее голосе, стало ясно, что Люси чего‑то смертельно боится.
Она чувствовала себя между двух огней: с одной стороны – Игорь, с другой – Марк. Оба обвинят ее, что бы ни случилось. Мужчины – хозяева этой жизни, а удел женщин – подстраиваться, плясать под их дуду. Если Тарханин пострадал из‑за нее, ей крышка. Он найдет способ унизить ее, ущемить кровный интерес: лишит денежной подпитки, бросит на произвол судьбы. А если она выдаст Марка, тот сумеет закрыть ей рот. Какие виды имеет на нее Марк – неизвестно. Как быть?
– …алло, Люси, вы меня слушаете? – сквозь пелену замешательства донеслись до нее слова Астры.
– Да… да…
«В сущности, Марк всего лишь делал намеки… – лихорадочно думала Люси. – Он мог просто выпендриваться передо мной. Показывать характер. Это необязательно касается аварии, приключившейся с Игорем…»
Астра уговорила ее встретиться у метро «Ботанический сад», поближе к ее дому, подальше от Химок, где проживала бывшая жена Тарханина.
Люси приехала через полтора часа, встревоженная и удрученная. Копна светлых кудряшек, яркий сиреневый костюмчик – мини‑юбка и открытая блузка с золотистыми пуговицами – выделял ее в толпе. Большие темные очки закрывали половину личика.
Астра улыбнулась. Если Люси надеялась таким образом сделаться менее заметной, то добилась противоположного – на нее оглядывались.
Астра помахала ей рукой. Люси нерешительно двинулась навстречу, слегка раскачиваясь. Вся ее тонкая фигурка с осиной талией казалась неустойчивой, и первый серьезный порыв ветра грозил свалить ее с ног. Это впечатление усиливали высокие каблуки.
– Вы мне звонили? – для верности спросила она.
– Я, – кивнула Астра. – Пойдемте, прогуляемся? Или посидим в кафе? Вы любите мороженое?
– Лучше прогуляемся…
Пока они шли к саду, Люси несколько раз оглядывалась.
– За вами следят?
– Нет, что вы! – дернулась та. – Я просто… а что случилось с Игорем? Как он попал в аварию?
– Кто‑то повредил тормоза его машины.
– Кто‑о?!
Вопрос Люси прозвучал с преувеличенным недоумением.
– Я пытаюсь это выяснить.
– Вы… адвокат?
– В некотором роде… Как вы думаете, кому выгодна смерть вашего бывшего мужа?
– Я обязана отвечать?
– Разве вы не хотите помочь Игорю? Пока что он не заявлял в милицию, не подключал к расследованию официальные органы. Однако, если ему будут угрожать…
Астра сделала долгую паузу, предоставив Люси возможность завершить фразу по своему разумению.
Перед тем как отправиться на встречу, та звонила бывшему мужу сначала на домашний, потом на сотовый – он не ответил. Видимо, Игорь действительно в больнице. А раз так… Логические построения оказались Люси не по силам, она перестала ломать голову и поехала сюда. Авось все само прояснится.
– Игорь изменял вам?
– Когда мы были женаты? – вскинула выщипанные бровки Люси. – Не знаю… думаю, нет… Он постоянно занят на работе…
В ее сознании хаотично мелькали обрывки мыслей. Тарханин… авария… Марк…
– А сейчас у него есть женщина?
– Почему бы вам не спросить у него?
– Мне интересно ваше мнение. Игорь легко увлекается, поддается страсти?
– Не очень…
Они медленно шагали по тенистой аллее. Было душно. Деревья замерли в неподвижном воздухе. Каблучки Люси утопали в размягченном асфальте. Она то и дело вздыхала…
– Вы собираетесь снова выйти замуж?
– Не сидеть же одной до седых волос?
– У вас уже есть… жених?
Люси презрительно фыркнула. Кто так старомодно выражается? Жених! Бойфренд…
– Это не имеет отношения к аварии! – поспешно заявила она.
– Вы помните поездку в Суздаль?
Молодая женщина споткнулась и упала бы, не подхвати ее Астра под локоток, острый и колючий.
– С… мужем?
– А вы еще с кем‑то ездили?
Люси растерянно озиралась по сторонам. Она понятия не имела, что говорил по сему поводу Игорь, и оказалась в затруднении.
– Нет… только с ним. У него там дядя… жил… Разве Игорь… при чем тут это…
Она так разволновалась, что безропотно позволила Астре усадить себя на скамейку. Лучи солнца косо падали сквозь листву, словно стрелы из света.
– Послушайте, Люси, вам придется рассказать мне все. Игорю повезло, но убийца ни перед чем не остановится, чтобы довести начатое до конца. Он не шутит. Если вы тоже представляете для него опасность, я за вашу жизнь рубля не дам. Бывший муж вам не поможет, он будет спасать себя, а не вас.
Астра приводила доводы, которые более умный человек отмел бы. Однако Люси они показались убедительными. Она не давала себе труда задуматься, о чем вообще идет речь. Ее глаза расширились от ужаса.
– Что же мне делать?
– Вы что‑то видели, тогда, в Суздале…
– Вам Игорь рассказал?
– Не все. Он еще очень слаб, врачи запрещают беспокоить его.
Астра вынуждена была двигаться на ощупь, пробуя почву, шаг за шагом преодолевая собственное неведение и глухую защиту Люси. Она больше не верила Тарханину. Теперь требовалось вывести его из‑под удара, а он продолжал обманывать ее. Вернее, недоговаривать…
Люси судорожно вздыхала, ее щеки пылали. Казалось, ей вот‑вот сделается дурно.
– Я не хотела ехать в этот дурацкий скучный городишко! – вылетело у нее. – Но Игорь как с цепи сорвался. Мы были женаты всего полгода, и я ему уступила. Женщины должны уступать, правда?
Астра ободряюще кивнула.
– Этот его дядя… откуда он взялся? Я считала, что у Игоря нет родственников, кроме мамы и отчима. Он ничего не говорил про дядю… Когда я увидела его дом, то чуть в обморок не упала! Деревянная развалюха с печкой, без всяких удобств! Вокруг непролазная грязь, во дворе воняет куриным пометом… Игорь обещал, что мы остановимся в гостинице, даже номер заранее заказал.
Люси заново переживала испытание, выпавшее на ее долю.
– Вы поселились в доме его дяди?
– Только на одну ночь! Мы приехали к обеду, устали и… Игорь решил отдохнуть.
– Разве нельзя было отдохнуть в гостинице?
– Вы тоже так считаете? – просияла Люси. – Я ему намекнула, но он уперся и ни в какую. Мужчины ужасно упрямые. Мы поели… слава богу, хоть продуктов привезли нормальных. А то дядя вздумал угощать нас козьим молоком и вареной картошкой! Представляете? Казанки все черные, перемазанные сажей… каменный век! Печка потрескалась, полы скрипят, крыша течет… Игорь взялся давать ему советы по ремонту, а тот сидит, курит прямо в комнате и молчит, молчит… Табак дешевый, едкий, аж глаза слезятся…
Несвойственным ей многословием Люси прикрывала свое желание избежать скользкого момента.
– Дядя умер в тот же день?
Прямой вопрос Астры заставил ее вздрогнуть и зябко поежиться.
– Да… вечером…
– Как это произошло?
– Он… в общем, мы с Игорем собирались помыться с дороги… дядя Василий пошел топить баню. У него была баня во дворе, за домом. И все… На него посыпались дрова в сарайчике. Врач потом сказал, что у него голова разбита поленом. Ужасно, да?
– А вы чем занимались в это время?
– Мы? – Люси не сумела скрыть смущения. – Сидели за столом, пили чай из самовара. С крыжовенным вареньем. Кислятина, но я смолчала. Игорь и без того был на взводе. Его раздражало каждое мое слово. Может, ему тоже не нравилось у дяди, но он не признавался.
– Как долго вы оставались за столом?
– Не помню… полчаса, наверное… или чуть больше…
– И вас ничего не насторожило?
Люси нервно передернула угловатыми плечиками.
– Насторожило, конечно… Где, мол, дядя пропал? Игорь решил ему помочь… Вернее, мы оба решили, – поправилась она. – Было темно. Мы взяли фонарь, вышли во двор, глядим, из трубы на крыше баньки дым не идет. Стали звать: «Василий Федотыч! Василий Федотыч!» Никто не откликался. Тогда Игорь заглянул в сарай, посветил, а там только сапоги торчат из‑под поленницы…
– Сапоги?
– Ну, ноги дядьки в сапогах, а головы и туловища не видать… Игорь кинулся дрова разбрасывать, кричит: «Что стоишь? «Скорую» вызывай!» Я побежала в дом, позвонила, пока растолковала им, куда ехать… адреса‑то я не запомнила. Пришлось опять выходить, искать на доме название улицы и номер. Как сейчас перед глазами стоит: Березовая, 18.
– Все это время ваш муж оставался в сарае наедине с дядей?
– Старик был уже мертвым… – пробормотала Люси.
– Откуда вы знаете?
– Игорь сказал… Когда я вернулась в сарай, стала ему помогать разбрасывать дрова… К приезду врачей мы управились. Дядя лежал лицом вниз и не дышал, его голова была в крови… Игорь не переворачивал тело, только пощупал пульс и сказал: «Он мертв…» Я жутко испугалась и закричала! Я боюсь покойников… Игорь отправил меня в дом звонить в милицию, а сам сидел в сарае, ждал… Потом… нас до утра донимали вопросами, как это случилось, кто где был… и все такое…
«Тарханину ничего не стоило, откопав старика еще живым, добить его любым попавшимся под руку поленом, – подумала Астра. – Жена побежала вызывать милицию, тем самым предоставив ему свободу действий. Может, он специально отослал ее?»
– Во дворе у Василия Федотовича была собака?
– Нет, – покачала головой Люси. – За ужином он немного рассказывал о себе… Жаловался, что соседняя дворняга кур таскает. Поэтому собак не любил. Они с Игорем выпили коньяка, и у старика развязался язык. Он начал вспоминать свою жизнь, про одиночество талдычил, про монастырь… про грехи…
– Вам что‑нибудь запомнилось из этого разговора?
– Ничего особенного… Я скучала и мечтала поскорее помыться и лечь… Дядя предложил затопить баню. Игорь хотел пойти с ним, но тот отказался. Вы, мол, отдыхайте с дороги, а я сам парную приготовлю для дорогих гостей… Сказал и пошел…
– А вы остались за столом?
– Да… я же говорила…
– Никто из вас не отлучался?
– Нет… – Люси отвела глаза и полезла в сумочку за платком. – Фу… духота какая, – обмахиваясь, вымолвила она.
– Ничего не показалось вам подозрительным? Поведение хозяина дома, например, или вашего мужа?
Бывшая жена Тарханина перестала махать платком и повернулась в Астре.
– Конечно, показалось! Что за родственные чувства проснулись вдруг у этого дядюшки? Они с Игорем совершенно чужие друг другу… Знаете, что я заметила? Пока я разбирала продукты и накрывала на стол, они о чем‑то шептались… Игорь с дядей! Я даже прислушалась… из любопытства… Дядя обещал мужу одолжить денег на бизнес. Мне стало жутко смешно! У него вода в дом не проведена, из колодца носит ведрами, и дощатый туалет, в котором ветер гуляет… а он денег предлагает в долг. Не соседу‑алкашу на бутылку, а московскому племяннику! Самое удивительное, что у него потом и правда оказался банковский счет, хитрый какой‑то, на предъявителя… Если бы не завещание, плакали бы те денежки!
– Так вы знаете о завещании? – «удивилась» Астра.
– Еще бы не знать! Из‑за него весь сыр‑бор и разгорелся! Заподозрили, что дядя не сам погиб по неосторожности, а Игорь его…
Она осеклась и замолчала, продолжая обмахиваться платочком.
– Игорю была выгодна смерть дяди, как ни крути.
– Ну… в общем, да, – с неохотой признала Люси. – Но он про завещание понятия не имел. И когда дядя про деньги говорил… Игорь ему не поверил. Я тоже не поверила. Думала, чудит старикан! Умом тронулся. У него болезнь какая‑то развивалась, выглядел он не очень – желтый, худой…
– Вы меня обманываете, Люси. Почему?
– Я? Ничего подобного…
– Может, у дяди из Суздаля были другие наследники, которые теперь охотятся за вашим бывшим мужем? Поскольку вы помогли ему выпутаться из сложной ситуации, ответственность ложится и на вас…
Люси волею случая оказалась единственным свидетелем, который мог подтвердить, что в то время, когда Василий Федотович отправился топить баню, Игорь Тарханин сидел с ней за столом и никуда не отлучался. По сути, они обеспечивали друг другу взаимное алиби.
– Или наоборот? – добавила Астра. – Это он вас выгородил? Вы услышали, что у старика водятся деньги, и решили избавиться от него. Выскользнули вслед за дядюшкой во двор, подкрались к сараю и обрушили на беззащитного человека поленницу? А ваш супруг, как настоящий мужчина, не выдал вас.
Люси растерянно хлопала густо накрашенными ресницами. Ее наносная «воспитанность» изменила ей.
– Брехня! – выпалила она, с ненавистью глядя на Астру. – Это он придумал? Когда запахло жареным, он все валит на меня? Да? Не выйдет! Пусть скажет спасибо, что не загремел за решетку!
– Значит, вы дали ложные показания…
– А как бы вы поступили на моем месте? Игорь был моим мужем… я думала, он меня любит… наша жизнь только началась… И все пустить под откос?
– Он выходил из комнаты вслед за дядей?
Люси не успевала опомниться, сообразить, что к чему. Ее неповоротливое мышление давало сбой за сбоем.
– Выходил… да… Он сказал, что забыл закрыть машину…
– Сколько его не было?
– Минут пять… я не помню…
– Это Игорь велел вам солгать милиционерам?
– Нет… Когда я увидела мертвеца с окровавленной головой… я все забыла. Я забыла, что Игорь выходил во двор! И вспомнила об этом позже… через день или два. Я сказала мужу, а он накричал на меня и приказал держать рот на замке. Иначе его упекут в тюрьму… Придется, мол, продавать квартиру и платить ментам и адвокатам, чтобы отмазаться. А мы и так сидели по уши в долгах. Может, он правда выходил к машине, – плаксиво протянула Люси. – Я за ним не следила!
– Он мог убить своего дядю?
Она затрясла головой так, что ее кудряшки разлохматились.
– Не знаю… я ничего не знаю…
Астра достала фотографии с похорон Горелкиной и без надежды на успех показала их собеседнице.
– Вы узнаете кого‑нибудь из этих людей?
Несколько снимков не произвели на Люси никакого впечатления. Но один она рассматривала особенно пристально. Ее губы сжались.
– Нет, я их не знаю…
Сбоку в кадр случайно попал молодой человек, который стоял, прислонившись к дереву, и закуривал. Это был Марк. Он сразу бросился Люси в глаза, хотя она не ожидала его увидеть на этих фото.
– Чьи‑то похороны? – как бы невзначай спросила она.
– Одной пожилой женщины, которая упала с лестницы…
Люси не осмелилась задавать еще вопросы. Ей хотелось, чтобы эта пытка поскорее окончилась. Страх перед Марком усилился из‑за фотографии. Что он делает на похоронах? Почему знакомая Игоря показывает ей снимки, где присутствует Марк?
– Как вы относитесь к пчелам?
– Я их боюсь… – машинально ответила Люси. – Они кусаются. И жужжат… Не люблю жужжание.
– Тогда, в Суздале, вы не заметили ничего необычного? Связанного с пчелами…
Последние слова вылетели у Астры сами собой. Она не собиралась говорить с Люси о пчелах. Это было смешно.
Но Люси не засмеялась. Она побледнела…
Глава 15
– Мы не поедем, не повидавшись с Тарханиным, – заявила Астра.
– Нас к нему не пустят в такую рань! – возражал Матвей. – Посещения в больнице начинаются после десяти утра.
Он заехал за ней на рассвете, когда над крышами московских многоэтажек разливалось розоватое зарево. На траве и листьях лежала роса. Небо было чистое, как фарфор.
– Значит, задержимся!
– А смысл? Все, что наш клиент счел нужным рассказать, он уже рассказал.
– Даже смерть его не пугает…
– Он запутался – в жизни, в себе, в своих женщинах… Он чего‑то ищет, а чего – сам не знает.
– Думаешь, это он убил дядю?
– Я бы не исключал такого варианта.
– Между Тарханиными и Бояриновыми существует какая‑то связь, – заключила Астра. – Ниточки тянутся в Суздаль. Порой судьбы людей переплетаются теснее и причудливее, чем в мыльных сериалах.
– В маленьких городках все друг друга знают. Наверняка покойный Василий Федотыч был знаком с Николаем Бояриновым. А его племянник крутит роман с племянницей оного. Скажешь, совпадение?
Астра покачала головой. Совпадения и случайности – это маска закономерности, которая прячет лицо. Иначе игра жизни потеряла бы львиную долю адреналина.
– До Суздаля пилить часа три, как минимум, – сообщил Матвей. – Пока выедем за город, пока перекусим, уже и полдень. Может, отложишь визит к больному? После поездки у нас появятся новые аргументы, которые заставят его открыть карты.
Не дожидаясь ее согласия, он свернул на объездную. Астра промолчала, сознавая его правоту. Если Тарханин будет продолжать изворачиваться и лгать, они зря потратят время.
Вдоль дороги потянулась молодая лесопосадка. Красный диск солнца всплывал над верхушками деревьев, на него еще можно было смотреть без очков.
– Кажется, Люси кого‑то узнала на фотографии…
– Кого?
– Она не призналась. Но я заметила ее испуг.
– Вроде бы похороны старушки Горелкиной ни с какой стороны ее не касаются, – рассудил Матвей.
– Вот именно, что вроде бы! Будешь кофе?
Астра захватила с собой большой термос и коробку с бутербродами. Есть в придорожных ресторанчиках бывает рискованно. А так – в любой момент можно заморить червячка.
– Пока не хочу, – отказался Матвей.
Она с удовольствием отхлебнула кофе. Все‑таки молотый гораздо вкуснее растворимого. В приоткрытое окно ветер вносил запах сосен.
– Люси сказала, что они с Игорем нашли в доме дяди конверт с мертвыми пчелами. Искали документы и наткнулись на него. Конверт лежал в ящике комода вместе с другими бумагами.
– Почтовый конверт?
– Почтовый, но без адреса и штемпеля. Просто конверт. Указано только имя получателя: Василию. А внутри – несколько безжизненных насекомых. На Тарханиных это произвело отталкивающее впечатление. По виду они определили, что конверт был заклеен и потом разорван. Похоже, дядя получил его, вскрыл, ничего не понял и бросил к бумагам. У него к калитке был прибит почтовый ящик. Конверт могли бросить туда.
Астра с наслаждением сделала еще глоток горячего кофе.
– Чья‑то нелепая шутка?
– Возможно. Или предупреждение. Помнишь фильм про черных дроздов по Агате Кристи? Там подброшенные дрозды означали скорую смерть.
– Выходит, дядя намек понял и срочно вызвал племянника из Москвы.
– При том он еще составил завещание, – кивнула она. – Впрочем, Люси говорила, что он плохо выглядел. Завещание могло быть продиктовано болезнью.
– Если он лечился, надо встретиться с врачом.
– Самое интересное, откуда у обычного реставратора деньги в банке? По словам Люси, внушительная сумма.
– Это как раз просто. Музеи – благодатная нива для нечистых на руку сотрудников. В музейных запасниках хранятся бесценные раритеты, для которых не хватает экспозиционных площадей. А что реставрировал покойный – иконы, полотна старых мастеров, ювелирные изделия?
– Монастырские постройки – трапезные, башни, надвратные храмы…
– Выполнял строительные работы? – разочарованно протянул Матвей. – Да, кирпичи коллекционерам не продашь. Но у него могли быть связи с другими реставраторами.
– Скажи еще про интернет‑аукционы! Судя по всему, у погибшего не было дома компьютера, и он не умел с ним обращаться. Выйдя на пенсию, бывший реставратор подрабатывал смотрителем в каком‑то музее…
– В каком?
– Приедем в Суздаль, выясним. Борисов созвонился со знакомым оперативником из местного отделения милиции. Тот готов оказать нам посильную помощь. Разумеется, за конфиденциальность придется доплатить.
– Деньги клиента экономить не стоит, – улыбнулся Матвей. – Пусть он сполна прочувствует собственную расточительность. Детектив с даром ясновидения – это услуга высшего качества.
– Хватит зубоскалить, – фыркнула Астра. – Кто смеялся, когда мне приснились пчелы? И пожалуйста, вот они, наяву…
– Слушай, может, Василий Тарханин собирался обзавестись пасекой? И ему прислали образцы пчел?
– Мертвых? Даже Игорь и Люси заподозрили неладное, обнаружив конверт с таким «подарком»…
Суздаль, XIX век. Спасо‑Евфимиев мужской монастырь
Макарий был уже не рад открывшемуся дару проникать взглядом сквозь завесу времени. Призрак Авеля перестал вызывать у него безотчетный ужас. Почивший монах‑прорицатель сросся с молодым иноком: тот уже не мог отделить его от себя, разобраться, где глаголет Авель, а где он сам становится участником воображаемых событий, попадает в водоворот чужих страстей, борьбы и смертоносных интриг…
Одному он продолжал следовать неукоснительно: старательно записывал свои видения на бумагу. Так ему было легче. Он как бы сбрасывал свой груз, вкладывал мысли и чувства в слова и строчки, отсоединялся от непосильного бремени знаний, которые не имели применения. Его мозг изнемогал. Макарий понял, как люди сходят с ума. Теперь ему также стало ясно, почему Авель записывал свои пророчества…
До него дошел и смысл известного выражения: «Богу богово, а кесарю кесарево». Не каждому по плечу дар Всевышнего! Не каждый способен нести бремя прозрения. Вот почему сильные мира сего, услышав от Авеля предсказание судьбы, гневались и прогоняли монаха, а то и заточали в темницу. Страшна не прикрытая угодничеством и лестью истина! Не хочется в нее верить…
– Что ты давеча про пчел говорил? – вспомнил Феодосий. – Запамятовал небось?
Макарий обиженно покосился на старика:
– Они охраняют покой великого короля! Но не все… Некоторые сюда прилетели, к нам… Их заморский принц привез.
– Для разводу?
– Для власти… и для любви… В подарок красавице невесте! Только у тех пчел смертельный укус… Кто их зря потревожит, тому конец! Принц умер… не суждено было сыграть свадебку царской дочери…
Феодосий изумленно воззрился на инока, осенил себя крестным знамением.
Они возвращались в кельи после вечернего богослужения. Близилась зима. Начало подмораживать, первый тонкий ледок похрустывал под ногами.
– Холодно, брат… – поежился молодой инок. – Зябко! Ночью зубы стучат. Вот бы печурку затопить!
– Надобно не токмо дух укреплять, но и плоть.
Макарию казалось, что он совладал с плотью. В миру он, кроме прочего, пережил безответную любовь – отчасти сердечная рана подтолкнула его к чтению книг и духовным исканиям. Он желал избавиться от страданий раз и навсегда, научиться вести существование, которое оградило бы его от подобных болезненных ударов. Женщины стали для него строжайшим табу… он почти обуздал волнение крови. И тут дар провидения безжалостно бросил его в пучину соблазна.
Сие не было соблазном непосредственным, ибо монашеским уставом возбранялось активное общение с противоположным полом. Изредка выходя из обители, Макарий, как и другие братья, мог созерцать на улицах старозаветного Суздаля и крестьянок, и дам иного сословия: почтенных матрон, юных барышень, монахинь из женского монастыря. Ничто в его душе не отзывалось при их виде, не будило в памяти вожделенный образ. Былая любовь к женщине истаяла в свете любви к Господу, словно снег от ярких лучей солнца. Мужчина, казалось, навсегда умер в иноке Макарии…