- Например… отвести Роуз к алтарю, - сказал он, пожав плечами.
- И это все? – спросил я. – Ты этим был так занят весь прошлый год? Практикуешь походы к алтарю?
- Ты спрашиваешь у меня, как я провожу свободное время? – спросил он, приподнимая брови. – Мы что, будем обмениваться историями? Может, тогда ты расскажешь, чем занимался весь прошлый год?
Я напрягся, и на его губах скользнула небольшая улыбка, он понял, что подловил меня. Я не смогу заговорить о том дерьме, которое вытворял.
- Сейчас для этого не время, - с нажимом оборвал нас Алек, покосившись на меня. – Правда в том, Карлайл, что ты можешь весьма неплохо провести остаток своих лет вдали от нас, а в преддверье этого твой старший сын женится. Тоже своего рода пожизненное заключение. Можешь меня исправить, но это называется выпить напоследок.
Отец нерешительно кивнул и поднял бокал, поднося его к губам. Мы тоже начали пить, "Кристалл" хорошо гармонировал с нашей беседой. В основном, говорил Эмметт, а я сидел молча, слушая, как алкоголь шумит в голове. Вскоре братья опьянели, и чем больше спиртного разливалось за столом, тем быстрее ослабевало напряжение. Они начали шутить и смеяться, а я поймал себя на том, что по-прежнему наслаждаюсь их обществом, я затосковал по былым временам, по жизни в Вашингтоне до начала этой разрухи. Какие мы были беззаботные и счастливые, а потом пузырь лопнул, реальность упала на наш благополучный мир и разбила его на мелкие кусочки.
Думаю, в той банальной фразе говорили правду. Ты не узнаешь, что с тобой будет, пока не настанет время.
Воспоминания атаковали меня, я погрузился в них, но тут краем уха услышал ее имя и встрепенулся. Я быстро повернулся к Джасперу и нахмурился, когда Эмметт захохотал.
- Иззи Биззи, наверное, не знает, что такое RSVP, - игриво сказал Эмметт. – Так и вижу, как она сидит где-то и пытается расшифровать это дерьмо.
- Наверное, она составит целый список того, что означают эти буквы, - со смехом сказал Джаспер.
- А что, блядь, они значат, кстати? – спросил Эмметт.
- Понятия не имею, - пожав плечами, ответил Джаспер. – Это на французском.
- Да уж, ей никогда не разобрать это дерьмо, - снова рассмеялся Эмметт. – Но, бьюсь об заклад, она уловила суть.
- А если и нет, у нее есть друзья, чтобы помочь, - ответил Джаспер.
Я уставился на них, пораженный тем, как они свободно говорят о ней. Не знаю, с чего меня так осенило, но тут я понял, что Белла для них часть семьи, и они наверняка пригласили ее на гребаную свадьбу. Сердце забилось с такой силой, что мне стало плохо, я чуть с ума не сошел от мысли, что смогу видеть ее целых несколько дней, во мне смешались агония и надежда.
- Она приедет? – спросил я, слова сорвались с губ прежде, чем я успел подумать.
Они все повернулись ко мне, вздрогнув, как будто только что заметили мое присутствие.
- Как я сказал минуту назад, не знаю, - ответил Эмметт. – Роуз не получала RSVP.
- И никто не говорил с ней? – недоверчиво уточнил я, поворачиваясь к Джасперу.
Он медленно пожал плечами, а потом уставился в стол. Я не сводил с него глаз, не зная, что, блядь, это означает – он должен был помогать ей.
– Это же смешно. Кто-то должен был говорить с ней. Этим утром Эсме сказала…
- Что сказала моя жена? – остро переспросил Алек, я запнулся.
- Она сказала, что Изабелла пожелала мне счастливого дня рождения, - ответил я, вопросительно глядя на дядю. – И я подумал, что она говорила с ней, ведь так?
Он отвернулся, его лицо было пустым, и я тут же задумался, а не солгала ли она мне, на хер, чтобы улучшить мое самочувствие. Но тут Алек кивнул и сделал глоток.
- Я говорил с ней этим утром, - сказал он. – Приедет она на свадьбу, или нет, но она о ней знает. Она не озвучила свое решение, но прекрасно поняла значение RSVP. Repondez s'il vous plait. Вы ее недооцениваете. Похоже, она умнее всех вас.
Напряжение тут же вернулось, у меня скрутило живот. Над столом нависла некомфортная тишина, и я встал, уходя от них подальше. Надежда внутри меня так и грозила сжечь мозг, она словно насмехалась надо мной.
Я присел у барной стойки, и попросил бармена принести мне водку. Он принес мне две стопки, я опрокинул их в себя. Он наливал мне третью, когда стул рядом со мной скрипнул, и я напрягся, увидев Эмметта. Он не смотрел на меня, как будто не узнавая, вместо этого он попросил бармена налить и ему порцию. Он быстро опустошил рюмку и скривился, его тело вздрогнуло, когда он застонал.
- Не знаю, как, блядь, ты пьешь это прямо из бутылки, - сказал он, кивая, чтобы рюмку опять наполнили.
Я быстро выпил свою, и когда подошел бармен, он наполнил обе, поставив перед нами бутылку.
- Тело вскоре привыкает, - сказал я, выпивая еще одну порцию. – Уже почти не чувствую жжения. Идет легче, чем вода.
- Эх, - сказал он, выпивая водку.
Он опять скривился, из груди у него вырвался хрип, и он со стуком поставил рюмку назад на стойку. Я хихикнул и наполнил обе посудины, поднимая свою, но Эмметт не последовал моему примеру. Чуть позднее он просто поднял рюмку и начал ее взбалтывать, внимательно рассматривая содержимое.
- Давай уже, говори, - пробормотал я, наполняя стопку.
Он хихикнул, качая головой.
- Не вижу смысла, - сказал он, прежде чем опрокинуть в себя водку.
Он попытался сдержаться, но все равно вздрогнул.
– Твои страдания убьют любой юмор.
- Я в порядке, - выдавил я, беря бутылку.
Я хотел налить ему, но он остановил меня, качая головой. Я пожал плечам и просто поставил бутылку назад.
- Ты чертовски хороший лгун, но меня ты не обманешь, - ответил он, впервые за время разговора поворачивая ко мне голову. – Я знаю, что тебе плохо. Это легко заметить.
- Ну и отлично, но с этим ничего не поделаешь, так что прекращай это обсуждать, - пробормотал я.
- Она ни с кем из нас больше не общается, - сказал он, снова отворачиваясь.
Он поднял подстаканник и поставил его ребром, пытаясь раскрутить. Он выглядел скучающим, но я видел по выражению его лица, что он просто размышлял, что именно, блядь, можно мне говорить.
– Раньше мы ее слышали, время от времени получали короткие сообщения, где она передавала приветы, а еще она слала открытки по почте. Блядь, я даже получил от нее пару электронных писем, когда она освоила компьютер. Но несколько месяцев назад это прекратилось.
Я удивленно уставился на него, пытаясь понять.
– Что-то случилось? – нерешительно спросил я, думая, почему контакт оборвался.
Я пытался справиться с паникой, не желая пугаться заранее, но, блядь, в голове крутились худшие сценарии.
– Она в порядке, да?
- Да, она в порядке, - сказал он. – Или я думаю, что в порядке. Не скажу точно, я же с ней не разговариваю. Но Алек поддерживает с ней общение.
- А Джаспер? – спросил я. – Разве в школе он ее не видит? Он что, не может по-прежнему присматривать за ней?
Он фальшиво рассмеялся.
– Джаспер тоже от нее ничего не слышит. Он даже не знает, где она. Именно поэтому он избегает с тобой бесед, он чертовски боялся даже сидеть рядом с тобой. Он все ждет, когда ты ему врежешь. Он думает, что потерпел поражение, но я постоянно повторяю ему, что это и должно было случиться. Ты выпустил маленькую птичку из клетки, вытолкнул из ее удобного гнездышка, и она сделала именно то, что должна была.
- И что это? – спросил я, когда он встал.
- Она улетела.
Он ухмыльнулся, и я проводил его взглядом, пока он снова присаживался за стол. В тот момент я понял, что он сделал именно то, что я, упрямый дурак, отказывался делать – он уступил. Возможно, он не соглашался со мной, и часть его, блядь, никогда не поддержит мои решения; но теперь он видел, что я не окончательно облажался, отпустив ее. Я вздохнул и поднял бутылку, делая из нее глоток. Потом я тоже пошел к столу и нахмурился, когда понял, что Алек ушел. Оглянувшись, я нашел его в углу, он говорил с кем-то. Я застыл, когда он отклонился, и я смог мельком увидеть лицо того мужчины. Меня словно молнией ударило, когда я рассмотрел черты его лица – он смотрел прямо на меня. Гнев захлестнул меня. Невозможно ошибиться, шрам на пол-лица разоблачил его.
Алистер.
Я смотрел на него, руки дрожали, пока я боролся со злостью. Я впервые увидел его воочию, и я тут же подумал, какого хера он тут делает; мне стало страшно, когда он, заметив мой взгляд, ухмыльнулся. Сердце забилось с бешеной силой, я изо всех сил старался не пуститься в бегство от одного его вида. Мне было насрать на доводы отца… ублюдок сделал это. Я знал, каждая клеточка меня знала – он не только бы причастен к гибели моей матери, но и к похищению, и он за это, блядь, заплатит.
Тут в кармане завибрировал телефон и отвлек меня. Я достал его и выключил звук, когда увидел на экране имя Эсме. Оглянувшись на Алека, я напрягся, когда заметил, что он беседует по телефону, а Алистер идет прямо в нашем направлении. Он остановился посредине между мной и столом, и кивнул отцу.
- Приятно снова тебя видеть, Карлайл, - обыденным тоном сказал он.
- Доктор Каллен, - резко ответил отец, его тон шокировал меня. – Я заработал это звание и заслужил, чтобы ко мне обращались с уважением.
- Доктор Каллен, - прохладным тоном отозвался Алистер, враждебность моего отца немного сбавила ему обороты.
Я заметил в глазах отца вспышку гнева, он выглядел точь-в-точь, как я себя чувствовал. Меня это удивило, ведь это означало, что он мне, на хер, поверил, но прежде чем эта мысль окончательно завладела мной, Алистер повернулся ко мне и снова ухмыльнулся.
– А ты, должно быть, младший Каллен. Эдвард, да? Если мне не изменяет память, ты вылитая копия своей матери. Какая жалость, что с ней так получилось.
- Сукин ты сын, - выплюнул я, гнев во мне был так силен, что подогнулись колени.
Он вздрогнул, пораженный моим тоном, и тут же сделал шаг назад, когда отец вскочил. Он быстро обошел стол и встал между нами, когда я бросился к мужчине, решив отделать его. Я замахнулся водкой и кинул ее, отца окатило жидкостью, но он успел увернуться от бутылки, которая врезалась в стол как раз позади него. Стол покачнулся от силы удара.
– Не смей, блядь, говорить о моей матери!
- Эдвард! – взревел отец.
Глаза Алистера расширились от шока, когда я снова попытался добраться до него, но отец отшвырнул меня назад, и кто-то скрутил меня. Я попытался раскидать обоих, но прежде чем я смог, Алек схватил меня за шею и бросил на ближайшую стену, его пальцы с такой силой врезались мне в глотку, что я начал задыхаться. Я вцепился в его руку и попытался отодрать ее, но он даже не дрогнул.
- Уважение, - прошипел он, только я услышал это слово.
Его голос кипел от возбуждения.
- Я прошу прощения за поведение моего сына, - услышал я слова отца, казалось, что он с трудом выдавливает их из себя. – Он все еще привыкает.
- Вред не был нанесен, - ответил Алистер, глядя на меня. – Но я тоже заработал свое место и заслуживаю уважения. Сегодня я пущу все на самотек, но в следующий раз у меня не будет иного выбора, кроме как пойти на конфликт.
- Ясно, - ответил отец. – Но я лично заверяю вас, что следующего раза не будет.
- Уверены? – спросил Алистер, когда Алек, наконец, отпустил меня.
Я глубоко дышал, грудь болела, а горло жгло.
– Похоже, мальчик очень импульсивен.
- Он бывает таким, но я могу гарантировать, что больше у вас с ним стычек не будет, - сказал отец.
Я удивленно вытаращился на него, пораженный, что он вступился за меня, хотя он десятки раз повторял в Вашингтоне, что не будет поручаться за мою отчаянную задницу, пока я не научусь нести ответственность за последствия своих поступков. Его лицо было очень серьезным, очевидно, он знал, что говорит.
- Беру с вас слово, - сказал Алистер.
Отец кивнул.
- Хорошо.
Алистер удалился, а я хотел было вернуться к столу, но тут Алек схватил меня за руку.
– Иисусе, я больше ничего не буду делать, - резко сказал я. – Я просто хочу, блядь, сесть и заткнуться, как вы все и ждете.
- Напротив, сейчас ты кое-чем займешься, - сказал Алек, его голос был серьезным. – Я говорил по телефону с Аро, у нас на том конце города ситуация, которую нужно решить. Так что соберись, потому что мы тратим ценное время на всякую ерунду.
Я одарил его удивленным взглядом, когда он позвал официантку и приказал ей и дальше приносить алкоголь моей семье, бесплатно, а еще убрать беспорядок, который я учинил. Он извинился перед Эмметтом, и меня тут же захлестнуло чувство вины за эту гребаную сцену, которую я устроил на празднике. Алек объяснил, что нам необходимо ехать. Я повернулся к брату, полный стыда.
- Прости, Эм, - промямлил я. – Я не хотел, на хер, все испортить.
- Ерунда, - сказал он. – Если в нашей семье ничего не произойдет, это будем не мы. Я не знаю, кто был этот мудак, но у меня плохое предчувствие, так что будь осторожен, ладно?
Я кивнул, а отец раздраженно выдохнул.
– За него не стоит переживать, - спокойно сказал он. – Он не будет проблемой.
Я подозрительно прищурился. Минуту назад мне показалось, что он, блядь, верит мне, но сейчас он снова вел себя так, как будто этот мудак абсолютно безопасен. Но прежде чем я сказал хоть слово, Алек окончательно потерял терпение и потащил меня к двери. Я сбросил его руку и сам пошел за ним на парковку. Я хотел взять свою машину, но он снова остановил меня.
– Забирайся, - приказал он, кивая в сторону пассажирского сидения своего "Мерседеса".
Я раздраженно вздохнул, но подчинился, потому что спорить означало только навлечь на себя еще большие неприятности.
За всю поездку он не сказал ни слова, напряжение в машине было невыносимым. Он так и излучал гнев, а я, казалось, впитывал каждую его каплю, моя собственная злость нарастала, я сжал руки в кулаки. Глядя в окно, я смотрел, как в темноте проносятся мимо здания, и думал о том первом разе, когда Алек взял меня на работу.
Января 2007 года.
- Какого черта мы тут делаем? – сконфуженно уточнил я, уставившись на ветхий дом, к которому мы приближались.
"Сенсационные грешки" гласила люминесцентная вывеска о названии места, и даже по первому впечатлению я мог сказать, что такие места регулярно Алек не посещает.
- Бизнес, - просто ответил дядя.
Я, вздохнув, пожав плечами. Он выдрал мою задницу из постели в три часа ночи и сказал, что нам нужно кое-куда поехать, но ни черта не объяснил по пути. Из всех мест, куда он мог взять меня в подобное время, это точно не был бы дрянной стрип-клуб.
- Это место, что ли, принадлежит тебе? – спросил я.
Он споткнулся и одарил меня раздраженным взглядом, очевидно, он неправильно понял мой вопрос.
- Ты плохо знаешь меня, Эдвард, если считаешь, что я могу владеть чем-то подобным, - ответил он. – Владелец платит Borgata ежемесячный гонорар, и мы позволяем им вести бизнес на нашей территории. Кстати, большинство бизнесменов тут поступают именно так.
- Шантаж и вымогательство, - пробормотал я. – Чудненько.
Он сухо засмеялся, качая головой.
– Исключительно в целях защиты. Пока они платят дань, с ними нет никаких затруднений, а в обмен иногда мы подчищаем за ними хвосты. Это деловые отношения.
- Как скажешь, - сказал я. – Что тебе понадобилось в этом месте, кстати?
- Увидишь.
Он открыл входную дверь, громкая музыка тут же оглушила меня, а Алек кивнул, чтобы я проходил. Я зашел внутрь и скривил нос от жуткой вони, оглядываясь по сторонам. Казалось, тут все пропахло потом и спиртным, а сигаретный дым висел в воздухе плотным облаком, было душно. Стоило мне вдохнуть, как я закашлялся, глядя на сцену, где несколько женщин танцевало на пилонах. На них были только трусики-танга и обувь на высокой платформе, макияж на лицах был чересчур вызывающим, а блеск для тела сиял. Они выглядели, как настоящие дешевки, я не заметил даже чего-то милого, на телах совершенно не было загара, а грудь не стояла. За такое жалкое зрелище я бы не стал платить. Они выглядели так, как будто постоянно бьются о свою трубу, но мужчины, засовывающие доллары им в трусики, выглядели не лучше. Ни один уважающий себя человек не приблизился бы к таким ублюдкам.
- Прекращай смотреть, - сказал Алек, проходя мимо меня. – Я сказал, что мы тут не для удовольствия, а для бизнеса.
- Смешно, - пробормотал я, следуя за ним. – Если ты считаешь, что я свяжусь с такими сучками, ты явно меня не знаешь.
- Touche(туше), - ответил он, направляясь к задней комнате.
Там он открыл дверь, ведущую в подвал, и тут же начал спускаться по ступеням, но я застыл наверху, не решаясь, когда вдруг услышал женский крик. Мое сердце тут же бешено забилось от этого звука, а Алек недовольно застонал.
– Заткните ее!
Она снова закричала, но звук тут же оборвался, я начал медленно плестись по лестнице, не желая злить Алека. Я осторожно осмотрел комнату и тут же ощутил настоящий шок и вспышку страха. Я попытался сохранить ум холодным, не понимая, какого хера тут творится. Посреди комнаты на стульях сидели двое человек, молодая женщина и пожилой мужчина. У них обоих во рту были кляпы, а на глазах повязки, к сидениям их крепко привязывали веревки. Кроме Алека в комнате было еще двое мужчин, я узнал их – мафиози. Они стояли поодаль, просто наблюдая, и я тут же понял, кто несет ответственность за происходящее.
- Эдвард, ты в курсе истории, происходящей между итальянской и ирландской мафией в Чикаго? – спросил Алек, с любопытством глядя на меня.
Я нерешительно кивнул и прочистил горло.
- Они ненавидят друг друга, - сказал я.
- Да, и даже больше, - ответил Алек. – До принятия сухого закона мы постоянно конфликтовали, тогда ирландская мафия контролировала северную сторону, а мы – южную. Джон Торрио строил нашу империю и трансформировал деятельность мафии в Чикаго, но ирландцам это не нравилось. Понимаешь ли, Торрио был дипломатом и верил, что, несмотря на незаконную деятельность, мы не должны превращаться в дикарей, а вот ирландцы не соглашались. Багс Моран был тогда заместителем босса, и он делал попытки убить Торрио, но потерпел поражение. Именно Моран первым использовал такой вид убийства, как стрельба из проезжающего мимо автомобиля. Вместо того чтобы быть мужчиной и встретиться с врагом лицом к лицу, ты атакуешь с дистанции. Это трусость. Торрио серьезно ранили во время одного из таких покушений, и из-за этого ему пришлось передать управление организацией Аль Капоне. Капоне продолжил дело Торрио, но Капоне был далеко не таким благородным. Он не чурался равного правосудия.
- Око за око, - пробормотал я.
- Да. Моран пытался убить Капоне, и не раз, но не смог. Дело дошло до такой точки, что созвали собрание по проблемам мира, где Капоне заявил, что ирландцы чересчур легко устраивают перестрелки и не хотят сосуществовать, но в Чикаго достаточно места для всех нас. Он говорил, что город – это большой пирог, и каждая организация должна отвечать за свой кусок, - сказал Алек, не сводя с меня внимательного взгляда.
- В этом есть смысл, - сказал я, чтобы он понял, что я его слушаю, но, блядь, я понятия не имел, к чему ведет разговор.
- Я тоже так считаю, - ответил он. – Вскоре после этой встречи разразилась настоящая резня. Они никак не могли оставить друг друга в покое, Моран воровал партии товара Капоне, а Капоне сжигал точки, принадлежащие Морану, а еще они постоянно пытались убить друг друга. Долго так продолжаться не могло, и вот, наконец, Моран убрал человека Капоне и убил его друзей. Тогда терпение Капоне лопнуло, Моран раз за разом нарушал условия перемирия. Он решил, что хватит.
- Капоне отправил несколько человек, одетых, как полисмены, на склад Морана, там они выстроили у стены шесть его служащих и расстреляли их. Они прозвали это Резней на день святого Валентина, потому что это случилось именно четырнадцатого февраля. Этот поступок шокировал Морана, и хотя подпольное противостояние продолжилось, они надолго прекратили активные действия друг против друга. Но все закончилось, когда отменили сухой закон, положение дел у Морана резко ухудшилось, и он решил пуститься в бегство из Чикаго. Он совершил немало преступлений, сидел в тюрьме за грабеж, и, наконец, умер с сотней баксов на счету. А что касается Капоне… его тоже рано или поздно посадили за решетку, но, как ты знаешь, прошли десятки лет, а организация все еще жива, - сказал Алек. – Тебе, наверное, интересно, почему я это говорю.
- Да.
- Я просто хотел показать тебе, что осталось от ирландской мафии, - сказал он, подходя ближе и снимая повязку с глаз мужчины.
Он слепо заморгал, пытаясь привыкнуть к свету, а потом посмотрел в нашем направлении. Я увидел в его глазах вспышку гнева, а еще страх, когда он заметил Алека.
– Это Лиам О'Баньон. Долгие годы у нас были мелкие конфликты с ирландцами, но мы изо всех сил держались за мир. Они были как назойливые насекомые, постоянно переступали границы и вставали у нас на пути, но ничего сложного. В конце концов, у всех должен быть свой кусок пирога. К сожалению, наше перемирие было разрушено, и поразительнее всего, кем именно.
Он подал знак одному из мужчин у стены, и тот подошел и снял повязку с девушки. Она безумно закрутила головой и тут застыла, по ее лицу скользнул страх, когда она заметила меня. Она запаниковала, начала мычать что-то в кляп и отчаянно мотать головой, я нахмурился.
- Это Виктория, - сказал Алек. – Она дочь Лиама, а также она была девушкой Джеймса. Хотя, скорее, не девушкой, а его goomah, учитывая, что он держал их отношения в секрете. И он так хорошо хранил эту тайну, что никто из нас не узнал бы о ее причастности к делу, если бы не слова Изабеллы.
- Она? – недоверчиво спросил я, пытаясь справиться с гневом. – Она участвовала в похищении?
- Да, - ответил Алек, а Виктория снова затрясла головой и заплакала. – И это заставило меня призадуматься, а как же поступить, учитывая, что Изабелла утверждала, что Виктория не причинила ей физического вреда, а мне не нравится убивать женщин. Но, в то же время, ее причастие к делу не может остаться ненаказанным. Как это увидят остальные – мы позволили ребенку соперника прийти на нашу территорию и стать участником измены? Я начал думать, а как бы поступил Аль Капоне? Как ты считаешь, Эдвард, что я решил?
Я поколебался.
– Око за око.
- Точно. Так что я пошел на их территорию и украл ее прямо у них из-под носа, а потом держал ее тут две недели. Я все ждал, что он придет за ней, я оставил ему зацепки, чтобы он понял, что это я ее забрал, но он не пришел, - сказал Алек, качая головой. – Он ничего не сделал, он повел себя так, будто ему плевать, что с ней случится. И меня это заинтриговало – она под его ответственностью, а он всецело ее игнорирует, так как он поступает со своими людьми? Наши рядовые сотрудники – они как дети – мы должны присматривать за ними, наказывать за ошибки, и награждать за успехи. Терпеть не могу, когда у человека десятки детей, и они бегают по улицам, совершают преступления во имя его, а он так жалок, что даже не может собраться и вмешаться, если они попадут в неприятности. Так что я снова задал себе вопрос. А что сделал бы Аль Капоне? Ты знаешь ответ, Эдвард?
- Он, э-э... он, наверное, сказал бы, что поиграли и хватит.
Он поднял пистолет и достал из кармана глушитель, медленно прикручивая его, пока смотрел на сидящих на стульях людей.
– Точно. Так что тебе предстоит сделать выбор, О'Баньон, - проговорил Алек, подходя к Виктории.
Она вскрикнула, когда он приставил дуло к ее затылку, ее тело сотрясалось крупной дрожью.
– Ты или девчонка.
Я наблюдал за ним, охеренно перепуганный, а Лиам начал орать, но кляп мешал различить слова. Алек дал знак одному из мужчин вынуть его, и Лиам тут же начал молить о пощаде. Он клялся, что сделает все, что согласится на что угодно, если только Алек оставит их в живых.
- Нет смысла заключать с вами мирные соглашения, когда их недавно сломали, - холодно сказал Алек. – Делай выбор.
Из глаз Виктории брызнули слезы, и я ощутил, как у меня подгибаются колени, происходящее ошеломило меня. Алек потерял терпение, и когда ирландец начал громче молить о пощаде, он приказал одному из мафиози достать болторезный станок.
– Если он не может быть мужчиной, так тому и быть, - выплюнул Алек.
Я напрягся от шока, желудок скрутило, когда я понял, что сейчас будет. Оба мужчины пошли к Лиаму, держа станок, и я отвернулся, не в силах смотреть, а пленник пронзительно завизжал.
- О Господи, Господи! – кричал он. – Нет!! Не надо!! Б…ь, остановитесь!! Пожалуйста, убейте ее!! Мне плевать!! Оставьте меня в покое, убейте ее!!
Тут же раздался еще один леденящий душу крик, я перестал дышать, перед глазами заплясали красные точки, а потом раздался выстрел, а затем громкий удар. Я подскочил и резко развернулся, слыша сдавленные женские крики. Я увидел, что стул Лиама упал, пол под ним заливает кровь, и я тут же глянул на Алека, замечая, что он снова поднимает пистолет. Брызнула кровь, крики Виктории тут же прекратились, когда пуля вошла ей в затылок. Я ощутил резкий приступ тошноты, и не успел я справиться с собой, как меня вырвало. Я услышал, как Алек приказал мужчинам убрать тела, а потом он схватил меня и поднял на ноги, толкая к лестнице.
- Соберись, - резко сказал он, и я поплелся наверх, в панике взъерошивая волосы.
Меня трясло, я ощущал слабость, сейчас я был ни на что не годен.
- Ты просто, на хер, убил их, - прошипел я.
- У меня не было выбора, - сказал он. – Она была на складе, и могла знать, что девочка - principessa, я не мог оставить ее в живых. А если бы я просто убил дочь Лиама, по законам он был бы вынужден ответить; и если ты запомнил историю, рассказанную мной, то поймешь, какие были бы последствия. Кроме того, настоящий мужчина отдал бы все за жизнь ребенка, а Лиам даже не захотел пожертвовать своими яйцами. Настоящий позор, он ничем не лучше Чарльза Свона. Я сделал миру одолжение.
- Ты слушаешь меня? – резко спросил Алек, его голос вырвал меня из воспоминаний.
Я повернулся к нему и заметил его нетерпение. Я вздохнул.
- Нет, - сказал я, не было смысла лгать, потому что он уже знал, что я, блядь, не слушал.
- Я уже понял, - сказал он. – Я говорил, что на Кларк-стрит высунулись несколько русских, и они беспокоят владельца ломбарда на углу.
- Они сейчас там?
- Да. Играют на автоматах в покер, - ответил он, в его голосе слышало отвращение.
Алек ненавидел азартные игры, это я уже знал, даже несмотря на то, что огромная часть его денег поступала с подпольных казино.
Остаток дороги прошел в тишине, Алек поставил машину у бордюра и вылез без единого слова. Я пошел за ним, мы попали в магазин и тут же услышали шум. Возгласы и смех, грубый акцент резал слух. Алек раздраженно вздохнул, и я наблюдал, как он пошел прямо к ним. Я обошел зал с другой стороны и скользнул в проход, исчезая из поля зрения – я хотел зайти им в тыл. Они дружно повернули головы и увидели Алека, но едва они успели среагировать, как Алек схватил одного из мужчин за волосы и с силой ударил об экран автомата. Он заорал, раздался громкий хруст, его лицо залила кровь, а нос был раздроблен. Он схватился за лицо и начал оседать, а Алек отпустил его, незаметным движением выхватывая у него пистолет, в то время как второй русский вытащил свое оружие. Они одновременно прицелились друг в друга, и тут я вышел из прохода и снял предохранитель с собственного пистолета.
- Брось гребаное оружие, - выплюнул я, прижимая дуло к его затылку.
Он напрягся, его рука затряслась, и в это время Алек выхватил свой пистолет из-под пальто и теперь стоял, вооруженный двумя стволами. Русский поколебался, но все же поднял руки в воздух, убирая палец с курка. Я обезоружил его и сделал шаг назад, ставя пистолет на предохранитель, а потом убирая его в свой карман.
Алек спрятал пистолет первого русского к себе, но его собственное оружие не дрогнуло, пока он рассматривал тело на полу.
– Вам тут не рады, - холодно сказал он, глядя, как по лицу мужчины течет кровь. – Если я узнаю, что вы вернулись, я сломаю не только нос. Ясно?
- Да.
- Хорошо. И передавайте привет Владимиру, - сказал Алек, от его тона у меня мурашки побежали по коже.
Владимир был явно не в курсе планов Стефана, он не знал ни о похищении, ни о попытках завладеть городом, поэтому организация позволила ему продолжить его деятельность.
– Теперь идите.
Они колебались и выглядели ошеломленным, не сводя с Алека глаз. Я застонал.
– Вы слышали, ублюдки, - сказал я, снова наводя пистолет. – Он сказал идите, значит, блядь, идите, мудаки.
Они одарили меня злобными взглядами, а потом выскочили из магазина, а Алек вздохнул.
– Ты и твой рот, - сказал он, качая головой. – Взрослые люди не верят в сквернословие, ты в курсе. Мы считаемся людьми чести. Мы должны быть джентльменами, как в речи, так и в манере одеваться.
- У тебя какие-то проблемы с тем, как я одет? – спросил я, глядя на себя.
На мне были джинсы и черная рубашка на пуговицах с подкатанными рукавами, ничего выдающегося. Я не выглядел, как какой-то ханыга.
- Костюм предпочтительнее, - заявил он.
- Костюмы надевают на свадьбу и похороны, - пробормотал я.
- Так ты наденешь его в воскресенье?
- Наверное, нет, - сказал я, потому что, если честно, я, блядь, пока об этом не думал.
Он засмеялся, и хотел было ответить, но его остановил телефонный звонок. Он достал мобильный из кармана и сконфуженно глянул на экран, украдкой бросая на меня взгляд.