Стоявший поблизости милиционер подозрительно посмотрел на Туласи и немедленно остановил его. Туласи дал мне знак, чтобы я не останавливался, таким образом милиционер не понял, что мы были вместе. После нескольких вопросов милиционер повел Туласи в комнату милиции. Я почувствовал себя очень нехорошо и начал отчаянно молиться о помощи. Я постоял некоторое время на платформе, но потом все-таки уехал, так как не знал что делать.
Я пытался представить себя на месте его жены, которая только что сбежала от своего отца, а теперь арестовали ее мужа. «Бедная женщина», - думал я по дороге домой. После долгих раздумий я решил, что будет лучше, если я вернусь в храм немного позже. В случае, если Туласи отпустят, я попаду туда позже него и тем самым не принесу его жене и преданным плохие новости.
Чтобы потянуть время, я начал продавать книги. Когда я вернулся, то увидел, что Туласи, по милости Кришны, был уже в храме. Я спросил его, как он освободился. Он сказал, что объяснил милиционеру, что он инженер, приехавший в Ереван из Москвы только на три дня, чтобы представить некоторым армянским ученым свое изобретение. Он сказал ему, что как раз едет на встречу с одним из самых важных ученых. Поверив ему, милиционер попросил Туласи показать, как работает аппарат, что тот и сделал. После этого милиционер отпустил его и даже пожал ему руку.
Президент московского храма попросил Туласи прислать список имен всех активных преданных Еревана, чтобы они стали формальными членами движения Харе Кришна и получили инициацию у Шрилы Харикеши Свами. Были отправлены все наши имена, включая мое и Сачисуты. На церемонии инициации каждый преданный обещает духовному учителю всегда повторять шестнадцать кругов Харе Кришна мантры на четках каждый день и следовать четырем регулирующим принципам – не есть мяса, не принимать интоксикаций, не заниматься незаконным сексом и не играть в азартные игры. Духовный учитель дает кандидату новое духовное имя и свое согласие вести преданного в его духовной жизни до конца дней.
Глава 9
Мой последний арест
Всегда думай обо Мне, стань Моим преданным,
падай передо Мной ниц и поклоняйся Мне.
Полностью сосредоточенный на Мне,
ты непременно придешь ко Мне.
-Бхагавад-гита, 9.34
Мы старались насколько возможно продолжать производство и распространение книг без руководства наших лидеров. Я уже забыл, сколько раз меня арестовывали, а затем отпускали. Когда арестовали Санньясу и Камаламала, я подумал, что в милиции убедились, что они лидеры нашего движения в Армении, и поэтому больше не будут арестовывать остальных, но я ошибся. Милиция арестовывала меня и других преданных много раз после ареста Санньясы. Каждый раз нас отпускали. За это время мы арендовали другой дом для хранения книг и других важных вещей, и ездили туда раз в неделю. Однажды, по непонятным для нас причинам, владелица дома, воспользовавшись вторым ключом, зашла в дом, когда нас не было. Она увидела все книги, оборудование и парфеналии, что показалось ей подозрительным. И она позвонила в милицию. Мы об этом не знали и вечером около восьми часов вместе с Сачисутой пошли в этот дом, чтобы взять недостающие страницы «Гиты» для её завершения. Пока мы ехали в автобусе, у меня было странное предчувствие. Я спросил у Сачисуты, нет ли у него того же чувства. Он сказал, что чувствует какую-то опасность, какие-то странные лица пристально смотрели на нас, но мы не знали, что нам делать и ехать ли туда или вернуться.
Был очень холодный и темный вечер 24 января 1986 года. Я помню этот день очень хорошо, после я очень долгое время не видел улиц. Шел небольшой снег. Как мы могли знать, что это будет наш последний день на свободе?
У нас обоих было такое сильное чувство опасности, что мы решили пойти обратно без дополнительных страниц для «Гиты». Я не помню, чтобы Сачисута когда-нибудь отступал назад. Всё было странно. Он сказал, что нам нужно как можно быстрее возвращаться в храм и мы немедленно повернули обратно от того дома, куда мы направлялись. Было холодно, на улице никого не было. Мы прошли около ста метров и увидели белую машину, которая медленно ехала в нашу сторону. Мы запомнили номер машины. Через некоторое время та же машина медленно ехала уже позади нас, и снова пропала в зимней ночи. Мы переглянулись, без слов поняв наше странное предчувствие.
Мы быстро шли более пяти минут, когда две машины позади нас начали притормаживать. Перед тем как они полностью остановились, Сачисута толкнул меня в сторону парка и закричал, «Беги!» Мы побежали так быстро как могли вниз по склону, застревая в снегу по колено. Мы не знали, куда мы бежали. Прежде, чем милиционеры выскочили из машин, мы были уже довольно далеко от них. Они стали громко кричать, приказывая остановиться, либо они начнут стрелять, но мы не обращая на это внимания продолжали бежать через парк.
Я остановился на мгновенье, чтобы перевести дух и посмотрел нет ли милиции позади. Я увидел двоих, они бежали как сумашедшие, ругаясь и проклиная нас.
Мы добежали до конца парка, где был высокий забор. В одном месте он был разрушен, поэтому было нетрудно перелезть через него. Проблема была в том, что мы не видели, что за забором была канава с водой пол метра глубиной, покрытая льдом и снегом. Мы оба рухнули на лед и провалились. Мы промокли и замерзли, но времени думать не было. Посмотрев друг на друга, мы снова побежали, скрываясь в кустах. К счастью за нами не погнались дальше забора, и мы почувствовали сильное облегчение.
Наши горла горели от быстрого пятнадцатиминутного бега, мы не могли сказать друг другу ни слова. Сачисута стал есть свежий снег и сделал знак мне, что это облегчает. Спустя некоторое время мы начали замерзать в мокрой одежде, поэтому мы решили пойти в храм, чтобы переодеться. Пока мы шли, замерзшая одежда звенела. Вскоре мы были у двери храма и осторожно зашли внутрь. Мы нашли нашу одежду и быстро переоделись. Через десять минут мы услышали, как кто-то пытается открыть дверь снаружи. Мы предположили, что это владельцы дома, у которых есть запасной ключ. После того, как они поняли, что мы закрылись изнутри, они стали стучать. Сачисута спросил: «Кто там?»
Они сказали: «Откройте дверь».
Сачисута сказал: «Я не могу открыть дверь незнакомым людям, пожалуйста, уходите с миром».
Они стали пинать дверь и кричать: «Это милиция! Откройте дверь или мы её выломаем!»
«Хорошо, делайте, что хотите» - ответил он.
Они стали выламывать дверь. Мы посмотрели друг на друга и крепко обнялись. Он посмотрел на часы и сказал: «Вот, Гаго, пришла и наша очередь!»
Мы поняли, что они сломают дверь и арестуют нас. Готовясь к самому худшему, Сачисута сделал дырку в одежде и стал прятать маленькие изображения Панча-татвы и Шрилы Харикешы Махараджа. Он сказал мне сделать тоже самое, и я быстро сделал это. В туже минуту ворвались сотрудники КГБ. Они выглядели как тигры, атакующие двух оленей.
Они взяли одну из наших книг, дали в руки Сако, поставили его у алтаря и сфотографировали, а затем, толкая и пиная, вывели нас из комнаты. Они одели нам наручники и посадили в машину. Хозяйка дома стояла и наблюдала всю сцену, быть может, думая о том, как хорошо, что она позвонила в милицию. Нас отвезли в центральный участок милиции. Это был наихудший день в наших жизнях. Они с такой злостью смотрели на нас, что мы думали, что даже наша смерть не успокоит их.
Они сняли мои отпечатки пальцев, а также сфотографировали в фас и профиль. Нас отвели в разные комнаты, где начали избивать. Я слышал, как молился Сако и как милиционер громко кричал на него, и это ужасало меня. Толстый полицейский очень сильно ударил меня, придавив пальцы моих ног своим ботинками, и доставив мне нестерпимую боль.
«Ну», - сказал он, - «теперь, я думаю, ты расскажешь нам, где печатаются ваши книги, и где вы их храните».
«Я не знаю. Я не знаю, где их напечатали. Я только распространяю их и всё».
Тогда он прибегнул ко лжи, распространенной тактике даже в наше время. «Нет», - сказал он – «Санньяса сказал мне, что ты знаешь всё. Перед своей смертью он нам раскрыл все секреты, так что рассказывай – где ваш главный склад?»
«Я не знаю», - ответил я - «если Санньяса вам все рассказал, почему вы и меня об этом спрашиваете?»
Тут же трое мускулистых милиционеров начали меня бить как мячик. У меня из носа текла кровь, я его уже не чувствовал. Они приказали мне встать, я поднялся. Один взял меня за ухо и подвел к металлической двери и приказал поставить между дверью и косяком свои пальцы. Я отказался. Он позвал на помощь другого милиционера, который поставил мои восемь пальцев в дверной проем и стал медленно закрывать дверь, крича мне в ухо: «Где спрятаны книги, кто их печатает и где?» Я не помню, что случилось дальше, но когда я пришел в сознание, я увидел, что все мои пальцы сломаны и в крови.
Пока я лежал, один из них взял электрический обогреватель, поднес к моему лицу и закричал «Сейчас мы приготовим тебя парень! Давай посмотрим, кто есть кто, мы тебя съедим?!» Он обжог мне лицо и нос. Я закрыл глаза, чтобы они не сгорели. Второй человек подошел и сказал убрать обогреватель. Я стонал, пытаясь вынести боль. Двое взяли меня под руки и отвели в ванну и сказали умыться. Я посмотрел на себя в зеркало и сразу же закрыл глаза. Я весь опух, был весь в крови и синяках. Я видел такие лица в кино, но никогда в реальной жизни, особенно своё!
Каким-то образом я начал мыть окровавленные руки и лицо, не глядя на себя в зеркало. Когда я мыл рот, один зуб выпал. Затем я увидел, что я потерял два, по одному с каждой стороны, два других шатались и готовы были выпасть, когда я ел что-нибудь. Спустя некоторое время меня позвали. Мне сказали, что меня повезут в тюрьму, по каким-то причинам, я принял это всерьез, в отличие от прежних арестов. Ведь они лгали нам много раз о том, что отправят в тюрьму, чтобы запугать нас. В течение двух лет меня арестовывали и отпускали много раз в разных городах Советского Союза. Каждый раз меня задерживали не более чем на три дня, затем отпускали. Каждый раз забирали мои книги, деньги и личные вещи. По закону они не могли держать нас более трех дней, если они не могли предъявить нам обвинение в преступлении, но если они хотели держать нас дольше, им нужно было получить разрешение от высшего руководства отвезти нас в тюрьму.
Я закончил умываться, низкорослый милиционер, самый злой из всех зашел в ванную и ударил меня в спину так сильно, что я опять рухнул на пол. Взявшись за мой ремень, он приволок меня в комнату. Я закрывал лицо руками, пытаясь защитить хоть какие-то части тела, готовясь к очередным ударам.
Он стал меня бить, крича при этом: «Ты не это тело; так, ты не это тело?»
Я обхватил живот двумя руками, когда он стал бить по спине. Я упал, посмотрев в его глаза, я сказал: «Ты не человек. Как ты можешь делать это с обездвиженным невинным человеком, проклиная его при этом?
«Что ты сказал, невиновный?» - засмеялся он. Другие просто смотрели без эмоций.
«Ты самый опасный преступник, которого я когда-либо видел, который губит собственный народ, распространяя эти глупые книги, – мусор для мозгов. Ты проповедуешь эту бесполезную философию армянам, которые являются христианами с 301 года нашей эры. Мы первые кто приняли Христианство, как официальную религию в нашей стране, ты знаешь это?»
«Мы армяне были христианами, есть христиане, и будем христианами всегда. Мы не хотим становиться индусами и поклонятся сотням богов и полубогов. Ты армянин. Иди и проповедуй христианство, а не индуизм. Мы не индусы и не знаем никакого Кришну. Мы потеряли так много крови невинных людей во имя того, чтобы стать христианской страной, и не мусульмане, и никто другой не мог изменить нашу религию на протяжении столетий. А теперь вы, глупцы, хотите разрушить то, что мы создавали веками?»
Я посмотрел на него и тихо сказал: «Но Иесус не армянин, почему вы решили следовать за ним?»
«Заткнись!» - закричал он. «Ты даже не представляешь, какой серьезный ущерб ты приносишь нации, распространяя весь этот мусор». Он взял одну «Бхагавад-гиту» и попытался разорвать пополам, но не смог. Разразившись ругательствами, он ударил меня по голове.
Он подошел ко мне и стал очень громко говорить прямо мне в уши: «Вот почему, я хочу знать кто печатает книги для вас, я убью его сразу же, так что вы больше не будете продолжать заниматься этой ерундой, хорошо? Теперь говори, кто вам дал эти листы для сшивания, и где главный склад?»
«Я действительно не знаю. Я уже говорил это».
«Хорошо, когда я приготовлю тебе хорошее местечко, ты мне сразу всё расскажешь».
Он махнул рукой и приказал другому милиционеру принести бутылку пива. Он подошел близко ко мне и со всей силы наступил мне на пальцы своим большим ботинком. «О, Боже», - подумал я – «это одна из самых ужасных вещей, что я когда-либо испытывал». Тут вошел милиционер с бутылкой пива и поставил ее на середину комнаты.
«Я последний раз тебя спрашиваю, или ты мне расскажешь, или ты сядешь на эту бутылку».
Я опустил голову и стал громко повторять: «Намасте Нарасимхая» и молиться о помощи. Он подошел и связал мне руки, пока другой держал ноги, они потянули меня. Третий подошел и попытался расстегнуть мой ремень. Я стал прыгать и трясти всем телом, чтобы они не смогли стянуть с меня штаны. Он со всей силы ударил меня в живот, мне показалось, что меня разрезало на две части. Но я не переставал сопротивляться.
Я стал отбиваться как мог и царапаться. Я порвал рубаху милиционеру, который держал меня за руки, что разозлило его еще больше. Каким-то образом даже после стольких ударов, у меня появились силы, и я стал двигаться так, чтобы они не смогли снять мои штаны. Я стал так громко кричать, как я не кричал за всю свою жизнь, как тигр, не прекращая очень долго. Я стал думать о том, как громко кричал Нрисимхадев, когда пришел чтобы убить демона Хираньякашипу. Как только они подносили меня ближе к бутылке, я начал двигался быстрее, и она падала набок. После нескольких попыток они, в конце концов, бросили меня и вышли из комнаты.
Зашла женщина, принесла что-то милиционеру, который остался в комнате. Посмотрев на меня змеиным взглядом, она быстро вышла. Милиционер помог мне подняться и посадил на стул. Спустя некоторое время, он начал смотреть на меня своими налитыми кровью глазами, которые казались особенно злыми и круглыми. Он бросил мне какие-то бумаги, спросив, что я думаю о них. Я дышал очень быстро и не мог успокоиться, и комната наполнилась моими криками. Мои уши болели от моего собственного крика, но, похоже, это держало милиционера подальше от меня.
Я взял бумаги своими сломанными и ноющими от боли пальцами и стал медленно читать. Это было о движении Харе Кришна и обо мне, о том, что я сожалею, что последовал за ними и как плохо быть преданным. Я положил бумаги не дочитав, выпрямился и спросил, что он хочет от меня.
«Всё, что нужно», - сказал он, - «это подписать эти бумаги, и ты можешь спокойно идти домой и повторять Харе Кришне сколько угодно без всяких проблем. Но в следующий раз, если мы поймаем тебя за печатанием или распространением книг, у тебя не больше будет шансов, и ты отправишься в тюрьму. Теперь ты знаешь какие мы плохие и четко понимаешь, что Кришна не защищает тебя в таких сложных обстоятельствах. Теперь я твой Бог, и если я захочу, то отправлю тебя в тюрьму. А если захочу, то отправлю домой. Так что выбирай, что лучше для тебя и дай мне знать. Помни, у нас не так много времени на это, так что принимай решение».
Я сказал, что никогда не подпишу это и готов идти в тюрьму. Он взял бумаги и нажал кнопку под столом. За мной зашел милиционер.
Они отвели меня вниз по лестнице и заперли в одной из многих комнат. В комнате была тяжелая железная дверь, не было ни стула, ни кровати, ни окна. Сначала я не мог ничего видеть в темноте, но через некоторое мои глаза адаптировались. Через дверь проникал тусклый свет от лампочки, висевшей над дверью. В комнате было несколько заключенных, они стали мне задавать много вопросов о причине моего ареста. Некоторые из них уже слышали о Кришне, и один даже немного читал «Бхагавад-гиту». Так что мы долго разговаривали. Это меня привело в чувство, так как они целый день напоминали мне о Кришне, не давая подумать о моем теле и боли. Была одна проблема, я испытывал сильнейший голод. В комнате была только рыба и хлеб.
Через некоторое время за мной пришел милиционер, чтобы подписать бумаги и представить меня прокурору, которого звали Армен Сардарян. Он должен был заняться расследованием этого дела, которое отличалось от тех дел, которые он до этого вел. Он был дружелюбным мужчиной моего возраста. Он сказал, что не хотел браться за это дело, но так как он только закончил учебу, его руководитель дал ему это дело, как его первую работу. У него не было выбора.
Чтобы расследовать это дело, он должен был изучить нашу философию, и начал изучать все наши книги. Иногда мы долго дискутировали. Он приобрел хорошее понимание нашей философии и согласился со многими пунктами, но также и многие оспаривал.
Однажды я спросил его, почему он решил расследовать это дело, если понимает, что получит плохую карму, делая это. Он ответил, что он кшатрий и только следует приказам руководства, как Арджуна следовал наставлениям Кришны. Так он поверил, что он не получит никакой кармы. Нам также дали юриста для защиты, но он был бесполезен. Он также работал на КГБ, и он нас очень не любил, поэтому ни разу не встречался с нами после первого короткого знакомства.
Однажды вечером, милиционеры отвели меня в комнату наверху подписать последние бумаги. Там сидели две молодые и привлекательные женщины, которые, как я предполагал, были здесь для того, чтобы развлекать милиционеров в течение ночной смены. Милиционер решил посмеяться и представил меня им, сказав, что я из Харе Кришна и строго следую странным правилам, которые запрещают мне общаться с красивыми девушками. После того как я подписал бумаги, милиционер, посмотрев на меня сказал: «Что ты за джентельмен, если не хочешь общаться с этими леди, а? Не стыдно тебе! Они самые любвеобильные особы во всем в городе! Мы тебя оставляем с ними и даем тебе возможность немного развлечься, перед тем как попасть в тюрьму. Я надеюсь, ты будешь благодарен за это. Смотри, это может быть твой последний шанс». С этими словами милиционер покинул комнату.
Одна женщина стала меня спрашивать, почему я не имею интимных отношений с женщинами. Я стал ей объяснять: «Это сказано в наших писаниях, что разумные мужчины воспринимают всех женщин, кроме своих жен, как своих матерей и сестер». Я начал рассказывать им историю Харидаса Тхакура и проститутки, которая, я думал, не заинтересует их, но одна из них стала слушать. А вторая медленно сняв с себя одежду и, подходя, ко мне сказала: «Сейчас ты на минутку можешь представить, что я твоя жена. Что в этом неправильного?» Она села рядом и стала трогать мои волосы. Я взял её руку и попросил не прикасаться ко мне, или я ударю её. Я сказал, как серьезно, оскорблять таких, как я, кто хочет стать преданными Кришны. Я сказал, что не важно, что я сделаю, но она получит очень плохую кармическую реакцию. Но её это не беспокоило и она продолжала соблазнять меня. В конце концов, мня это надоело, я встал и сказал, если она меня еще раз тронет, я ударю её и добавлю ещё одно преступление в свой архив. Тогда она открыла дверь и сказала милиционеру, что я полный дурак, что не хочу развлечься перед тюрьмой. Она повернулась ко мне и сказала: «Бог знает, как долго ты будешь там! Лучше тебе воспользоваться этим шансом. Кто знает, когда ты снова увидишь женщину?»
Я поблагодарил её за предложение и сказал: «Харе Кришна».
Вследствие чего они, передразнивая, ответили: «Харе Кришна тебе!» и ушли, показывая мне длинные языки. Милиционер отвел меня обратно вниз, дразня по дороге, тем, что я не парень, и у меня нет мозгов, раз не принял такое хорошее предложение.
Следующим вечером милиционер громко произнес моё имя из-за двери, и, открывая дверь, спросил готов ли я отправиться в тюрьму, вычеркивая мое имя из бумаг, которые он держал в руках. Несколько милиционеров повели меня наверх, где меня ждали два здоровенных охранника, которые готовы были посадить меня в грузовик и везти в тюрьму. Один милиционер, который был более менее добр ко мне все эти дни, посмотрел на меня участливо и почесал затылок, как будто хотел сказать, что сожалеет, что я отправляюсь в тюрьму ни за что.
Я быстро спросил тихо, надеясь, что другие не услышат, действительно ли я еду в тюрьму. В течение всех предыдущих арестов меня держали в участке. Он кивнул головой, огорченно сказал: «Ты такой молодой и здоровый парень, что же ты не сотрудничаешь, чтобы пойти домой, а?»
Я сказал, что не могу делать то, что не говорит делать Кришна. Я думал, что лучше страдать, повинуясь Кришне.
Прокурор Армен подписал все бумаги и сказал, что будет навещать меня раз в неделю, чтобы задавать необходимые вопросы. Милиционеры спросили есть ли у меня какая-либо просьба перед тем как отправиться в тюрьму. Я спросил могу ли я поиграть на мриданге. Это была мриданга моего учителя, поэтому мы были так привязаны к ней. Они дали мне её. Я стал играть израненными пальцами, медленно напевая Харе Кришна. Один милиционер стал смеяться; другие попросили петь погромче. Так я пел и пел. Вскоре все милиционеры собрались в комнате и смотрели на меня. Некоторые милиционеры привели преступников.
Один стал меня дразнить, некоторые хлопали, некоторые стали смешно двигаться, но этот отклик сильно вдохновил меня. Я стал петь с большим энтузиазмом почти тридцать минут, не обращая на них внимания. Затем подошел охранник с огромной связкой ключей в руках, и дал понять, что нужно остановить киртан и выйти из комнаты. Поняв, что время вышло, я пошел, напевая и играя на мриданге. Обе стороны барабана были в крови. Пока я шел по коридору, звук мриданги был еще лучше, и я стал петь Нрисимха пранама мантру для защиты очень громко. В конце коридора один милиционер открыл наручники, но другой сказал, что в моем случае в них нет необходимости, потому что я не преступник, а мусульманский проповедник. Охранники ждали, когда я закончу киртан. Затем один взял мридангу и пожелал мне «Удачи». Они затолкали меня в машину и повезли в тюрьму, которая находилась в двадцати минутах езды от участка.
В этот день я попал в ад. Я получил опыт, который я никогда не забуду. Я помню каждую деталь этого адски холодного и несчастливого дня.
Глава 10
Попадая в Ад
Всегда думай обо Мне, стань Моим преданным,
поклоняйся Мне и почитай меня.
Так ты непременно придешь ко Мне.
Я обещаю тебе это, ибо ты – Мой дорогой друг.
- Бхагавад-гита, 18.65
Машина въехала в тюрьму на внутренний двор через массивные электрические ворота, остановившись прямо напротив двери, с надписью «Прием».
«Вот мы и дома, мой друг», - сказал один полицейский.
Мы зашли в дверь, там сидел один толстый мужчина, как будто ожидающий своего следующего покупателя. Он бросил газету, которую читал и сказал: «Добро пожаловать домой, парень!» Посмотрев на полицейского, который привез меня, спросил: «Какая статья?»
«244, часть 2»,- ответил он, как будто помнил весь кодекс.
«Это что еще за черт? Это что, что-то новое? Я никогда не слышал о такой!».
«Это особое дело. Развлекайся! Кстати, он очень хорошо поет!».
«О, это означает, что он наш очередной «Кришна»?»
«Да, так точно».
«Сколько у вас еще таких в участке?»
«Я не знаю. Мы думаем эти семь парней самые активные, и возможно он последний».
«Уже четыре из них умерли здесь! Я думаю, он тоже хочет умереть».
После этой беседы, полицейский, что привез меня, попросил другого расписаться в бумагах, пожелал мне удачи и уехал.
«Так расскажи немного о себе», - начал приемщик, предлагая мне сесть на стул, который был прикручен к полу болтами и гайками, так чтобы никто не смог бы поднять его и размозжить ему голову. Я сел и рассказал всю историю. Он смеялся и, ругаясь, говорил: «Не стыдно тебе парень! Люди попадают сюда за серьезные преступления, а ты здесь ни за что. Если кто-то и приходит сюда, то уж по серьезным причинам. Вы парни дураки!»
После заполнения всех бумаг, он сказал мне снять всю одежду и стал тщательно проверять её. Мое сердце быстро билось и я стал молиться Кришне, чтобы он не нашел маленькие изображения, спрятанные в одежде. К счастью, он их не нашел. Я полагаю, он даже и не подумал, что я что-нибудь принесу с собой, поскольку я не был похож на преступника.
Затем он взял мои ботинки, очень тщательно осматривая их, вынул плоскогубцами железки, которые забивают в некоторые туфли. Я даже и не знал, что они там были. Позже я узнал, что заключенные делают из таких железок очень качественные ножи и убивают друг друга или полицейских. Я замерз стоять так перед ним совершенно голым. Он сказал мне сесть и встать несколько раз и надеть одежду. После всего этого он попросил идти перед ним с руками за спиной. У него была большая связка ключей; я никогда не видел такую большую коллекцию ключей в своей жизни! Вскоре он встал напротив большой тяжелой черной двери, не глядя просунул ключ в скважину и очень виртуозно открыл ее.
Я подумал: «О, Боже, сколько же тысяч раз ему приходилось открывать эту дверь, что он теперь делает это не глядя, даже в таком темном коридоре».
«Добро пожаловать в ад!» - сказал он, толкнув меня во внутрь и быстро закрыв дверь. Это была огромная камера, полная народу, спящего на металлических кроватях. Посередине был огромный деревянный стол. Некоторые спали и на нем. Я сказал всем привет, кто не спал и сел рядом со столом. Сначала никто не говорил. Я смотрел вокруг и пытался познакомиться с моим новым домом, пытаясь понять кто есть кто здесь.
Один мужчина смотрел на меня очень долго полуприкрытыми глазами затем спросил моё имя и за что я здесь. Мы стали разговаривать обо всем, о чем думали. Меня часто спрашивали о сознании Кришны, поэтому я знал, какой будет следующий вопрос. Я спросил, будем ли мы в этой камере всё время, он сказал: «Нет, завтра они распределят нас по разным камерам, в соответствии с совершенными преступлениями, а когда вынесут приговор, отправят в трудовой лагерь. Но как долго это будет, одному Богу известно».
Немного позже, когда я почти засыпал, я почувствовал что-то под ногой. Я посмотрел вниз и увидел облезшую крысу около ноги!
Немного спустя, в этой камере, видеть крыс вокруг себя стало обычным делом. К полночи набралось около восьми крыс, которые шныряли туда сюда так, как будто мы были гости, а они хозяева, что было похоже на правду в этой ситуации. Каждая крыса весила пять-шесть килограмм. Я не мог спать всю ночь, следя за ними. Они выходили из большой дыры, что была в углу.
Один мужчина оставил свой ботинок под кроватью, а сам спал и очень громко храпел. Крыса подошла и, понюхав, начала играть с ботинком. Хоть и было темно, я ясно видел, как она начала есть его, превратив в лохмотья. Тут появилась другая крыса и они начали бороться за ботинок. Первая взяла его и бросила в угол, чтобы утащить в дыру, но он был очень большой. Я видел, как она разорвала ботинок на две части и утащила в нору. Она проделала все это очень быстро. Они издавали разные звуки, как будто разговаривали или дрались друг с другом. В камере был ужасный запах, я пытался не дышать слишком глубоко, как я делал много раз в полицейском участке.
Утром мужчина проснулся и стал искать ботинок, но нашел только несколько частей от него, и стал ругаться на крыс. Все смеялись над ним, и один мужчина, который был в этой камере уже третий раз, рассказал, как крыса съела пол ботинка прямо на его ноге, пока он спал. Он сказал, что слюна крыс содержит особое вещество, которое попадая на кожу человека, делает ее нечувствительной, так что крысы могут делать все что угодно. Это был достаточный опыт, и я думал, что же еще предстоит пережить мне в тюрьме.
На утро пришел тюремщик, постучав три раз в дверь тяжелым ключом, он крикнул: «Встать!». Когда он открыл дверь, все медленно встали и заложили руки за спину. Он зашел и пересчитал нас, читая наши имена, мы отвечали, затем он ушел.
Один мужчина сказал: «О, Господи, каждое утро мы должны это повторять снова и снова!»
Затем пришел другой, открыл окошко в двери и закричал «Завтрак!» Но вместо заключенных к двери бежали крысы в ожидании еды! Мужчины, которые сидели здесь дольше всех направились к двери, держа в руках алюминиевые миски. Каждому давали кусок хлеба и одну поварешку отвратительной жидкости, которая мерзко воняла. Первый мужчина, который брал еду, тут же поделился ею с крысами, так же сделал и второй, и все остальные. Крысы боролись за каждую крошку и быстро всё съели. Это было самое потрясающее зрелище, которое я когда-либо видел.
Я ничего не взял. Я сказал, что я не хочу есть. Один мужчина сказал, что я должен взять это и отдать кому-нибудь другому или крысам, так что у меня не было другого выбора как следовать новым правилам в новом месте моего пребывания. Тоже самое произошло и в обед. После обеда нас стали вызывать по одному и разводить по камерам, где мы должны были находиться до нашего суда.