Они быстро собрались и отправились вначале на юг, а потом на запад, попеременно, то быстрым шагом, то бегом трусцой, рассчитывая обогнуть с фланга главные силы «червивых». Местоположение тварей определялось достаточно легко — Умбриэль был ясно виден с любой поляны, возвышаясь над лесом. Но вскоре оказалось, что выполнить поставленную задачу не так-то просто.
Большинство живых трупов держались поблизости друг к дружке, но имелись еще и разведывательные отряды, отправленные на поиски новых душ. Внимания двух таких отрядов они с Бреннусом благополучно избежали, но попались на глаза третьему, когда пересекали вспаханные под пар поля. До врагов было несколько сотен ярдов, и беглецы прибавили скорости, но Мазгэр знала, что долго ученый не выдержит.
И она не ошиблась, меньше, чем через час, он начал уставать, а мертвецы стали сокращать расстояние.
Воительница увидела впереди усадьбу землепашцев и направилась к ней. Дом стоял заброшенный. Вбежав внутрь, они завалили двери нехитрым крестьянским скарбом. К счастью, окон не было.
— Как ты думаешь, сколько их там? — спросил Бреннус, когда в дверь глухо застучало железо.
— Десятка полтора, насколько я заметила.
— Ну, да... Ты же все равно дальше счиитать не умеешь. А потом окажется, что их тридцать.
— Да запросто, — усмехнулась она. — Все равно это не имеет значения. Через дверь они могут нападать только поодиночке или по двое.
— Отлично. Такие доводы я оспаривать не берусь.
Раздался треск, и в расколовшейся доске показалось лезвие топора, озаренное светом. Мазгэр вытащила из ножен Сестру и, опустив меч, сделала несколько глубоких вдохов-вдохов, наблюдая, как разваливается створка и в проеме появляются наполовину разложившиеся лица врагов.
|
|
— Подвинься немного, — сказал Бреннус, когда первый мертвец шагнул через порог.
— Береги силы, — огрызнулась воительница, но слишком поздно.
Струя белого пламени вырвалась из земли в нескольких футах за дверью. Самое малое три твари разлетелись на кусочки. Часть остатков попадал в дом, но они уже не шевелились.
Мазгэр зыркнула на Бреннуса. Побледневший ученый сидел, привалившись спиной к стене.
— Остальные твои, — прошептал он.
Она подождала, пока спадет сверхъестественное пламя, а потом стала в дверном проеме так, чтобы свободно размахивать Сестрой.
Но когда заклинание рассеялось, никого из «червивых» во дворе не было. Прямо перед собой она увидела приблизительно двадцать тяжеловооруженных всадников на закованных в броню конях. Двое спешились, желая удостовериться, что мертвецы больше не встанут. Увидев воительницу, один из них снял шлем, явив темное лицо данмера.
— Я рад, что мы успели вовремя, — сказал он. — Мы заметили, как они вас преследуют, еще с гор, но расстояние было слишком велико. — Данмер слегка поклонился. — Я — Ильвер Индарис, а со мной — Рыцари Колючки.
— Мазгэр гра Ягаш, — ответила орка. — Имперская разведка.
— Вы были в Чейдинхоле? Можете рассказать, что там произошло? На юге мы имели дело с подобными тварями, но... Я даже не предполагал, что они способны осадить город, словно армия. Мы не нашли в нем ни единого жителя.
— Большинство успело уйти. Мы удерживали мертвяков достаточно долго, чтобы беженцы успели оторваться подальше. Именно тогда нас отрезали от остальных.
|
|
— Благодарение Азуре, — проворчал воин. — Примем к сведению. Значит, наши на Синей Дороге, получается, так? Перед этой ужасной летучей горой?
— Насколько я догадываюсь, да.
— Мы должны поспешить на соединение. У нас есть запасная лошадь, если вы захотите отправиться с нами.
— Я люблю лошадей, — заявил Бреннус за спиной Мазгэр.
— Зная тебя, я даже не удивляюсь, — ухмыльнулась она. — А ты вначале читаешь им стихи?
— Даже если они не хотят их слушать.
— Я имела в виду...
— Именно то, о чем я подумал, — проговорил ученый. — Мы отправляемся прямо сейчас?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Когда каменная кладка замковых стен уступила место цельной скале, Иринья остановилась.
— Это еще дальше, внизу, — пояснила она. — Там есть ворота, запертые. Ключа у меня нет. И я... Дальше я не пойду.
— Почему это? — подозрительно поинтересовался Сул.
— Не хочу его видеть. И слышать тоже. Мне говорили, что оно вопит и выкрикивает проклятия.
— А кто сюда спускается? — спросил Аттребус.
— Никто.
— Но кто-то же должен кормить его.
— Он перестал прикасаться к еде после первого года заточения. Еще один год потом мы приносили ему пищу, но она всегда оставалась нетронутой.
— И после годичной голодовки он продолжал орать и изрыгать проклятия?
— Да.
— Спасибо, Иринья, — сказал принц. — Ты нам очень помогла.
Ее лицо в свете фонаря, казалось, помрачнело, девушка смотрела под ноги. Сул закатил глаза и отошел в сторонку.
Оставшись наедине с Ириньей, Аттребус легонько поцеловал ее.
— Надеюсь, ты не сожалеешь о минувшей ночи?
— Я? Нет, — ответила она. — Мне было хорошо. И я так же не хочу, чтобы ты плохо думал обо мне.
|
|
— Иринья! У меня и в мыслях не было.
— Я знаю, что ты — принц. Знаю, что я для тебя — лишь небольшое развлечение. И никогда не ждала другого. Но я не хочу, чтобы ты думал, будто я похожа на других, что я — плохой человек.
— Я думаю, что ты — замечательный человек, — ответил Аттребус. — А сейчас нам идти прямиком вниз?
— Да.
— Будь осторожнее. Мне бы не хотелось, чтобы ты попала в беду из-за меня.
Она пожала плечами и мимолетно поцеловала его в губы.
— До свидания... — С этими словами Иринья развернулась и быстро взбежала по ступенькам, которые привели их вниз.
— Не слишком разумно позволять ей уйти, — заявил Сул.
— У меня нет привычки наказывать людей, которые мне помогли, — сказал принц. — Но, как бы там ни было, сделанного не воротишь.
— Теперь конечно, — согласился данмер.
— Смотри! Мы, по крайней мере, знаем, где меч. И за это можешь поблагодарить меня.
— Думаю, что не тебя целиком, а только некую часть тебя я должен благодарить, — усмехнулся Сул. — И это — не мозги. Ладно, не бери в голову... Пойдем-ка лучше.
Грубо вырубленный в скале проход углублялся под утес, на котором стоял замок, и через шестьдесят с небольшим шагов заканчивался пещерой. Ворота, упомянутые Ириньей, перекрывали вход, но когда Аттребус толкнул их просто так, на всякий случай, створки распахнулись.
Обнажив клинок, он огляделся по сторонам, но на его стороне от ворот прятаться было негде.
— Не нравится мне все это, — проворчал Сул.
— С чего бы? Я не слышу ни воплей, ни проклятий, не так ли? Он умер. И мертв уже несколько лет. По всей видимости, тот, кто пытался покормить его в последний раз, не озаботился запереть ворота.
— Все равно мне это не нравится, — стоял на своем данмер. — Оставайся здесь. А я пойду и отыщу меч.
— Но если он, в самом деле, поубивал всех тех людей...
— По-моему, это ты только что утверждал, что он умер?
— Я утверждал, но ты же не веришь.
— Просто оставайся здесь и следи за воротами.
— Хорошо. Но если понадобится помощь...
— Верно, — отмахнулся Сул. — Если понадобишься, я покричу.
Аттребус смотрел, как он шагнул во тьму. Огонек, который нес данмер, становился все меньше и меньше, пока не исчез. Должно быть Сул заступил за какую-то преграду.
Принц потер виски. Похмелье, к счастью, не мучило его настолько сильно, как могло бы. Отношение Ириньи к их совместному грехопадению тоже успокаивало, поскольку сейчас, протрезвев, он не мог отделаться от довольно непривычного чувства вины. В его постели перебывало множество женщин, но ни никогда он не ощущал себя виноватым. А теперь все пошло по-другому. Несмотря ни на что, он испытывал определенную симпатию к Аннаиг, девушке, которую он почти не знал, которую никогда не видел во плоти. Возникало назойливое желание устранить причину неловкости, поскольку принцу не нравились угрызения совести. Хотя он понимал, что этого не случится, пока они с Аннаиг не окажутся лицом к лицу. Но это все еще выглядело слишком несбыточно.
Что-то ударило его в спину, прерывая размышления.
Прыгнув вперед, как можно дальше от угрозы, и обернулся, выставив перед собой Высверк.
Перед его лицом захлопнулись створки ворот. По ту сторону стояла Нирай Сатил и улыбалась.
— Что вы делаете? — возмутился Аттребус.
— Скорее, это я должна спросить, почему вы обшариваете подвалы нашего замка?
— Мы просто изучали замок, — соврал принц. — И немножко заблудились.
— Немножко? — переспросила Нирай с издевкой.
— Постойте, я все могу объяснить. Я...
— Аттребус Мид, — прервала она. — Вы явились сюда в поисках меча, Умбры. Вы совратили... То есть это вы так думаете, что совратили мою дорогую маленькую Иринью, чтобы узнать, где он.
— Иринья тут ни при чем... — начал молодой человек. — Как это понять, думаю, что совратил?
— Потому, что это я отправила ее к вам, — ответила Нирай. — После того, как она рассказала мне, что вы ищете.
Аттребус зажмурился, радуясь, что Сул не слышит их беседу.
— Итак, вы знаете, что я ищу, — проговорил он. — А чего хотите вы? Ваш отец вчера разговаривал с Сулом и, по всей видимости, не догадывался, кто я.
— А он и не знал ничего. И не знает о нашей встрече. Он продолжает любить Элула. Это после всего, что тот натворил! И отец не собирается отдавать оружие в руки кого бы то ни было из слуг Клавикуса Вайла.
— Почему?
— Мой отец заключил некое соглашение с Вайлом. Принц просил его добыть определенный меч в Морровинде. Но Вайл и словом не обмолвился, что может произойти с тем, кто возьмет меч в руки. Остальное, я думаю, вы и без меня знаете.
— Я не служу Клавикусу Вайлу.
— Меня это мало заботит. Борьбой с Вайлом одержим мой отец, а не я. Мне же хочется покончить с этой историей раз и навсегда. Если вы сможете отнять меч у Элула, отнимайте. Остальное — моя забота.
— Но что за игры? Зачем нас запирать?
— Так просто надежнее. Если один из вас возьмет меч и сойдет с ума, вы навеки останетесь в подземелье.
— Мы не сойдем с ума, — заявил Аттребус.
— Я не была бы так уверена. Прощайте. Желаю удачи.
Откуда-то из глубины пещеры донесся крик Сула, сопровождаемый отвратительным визгом.
— Вам лучше поторопиться, — кивнула Нирай.
Сыпля безмолвными проклятиями, Аттребус повернулся и, держа в одной руке фонарь, а в другой — Высверк, побежал как можно быстрее по неровному полу на зов данмера.
Вой не стихал, отчаянно дрожа. Отдельные слова, которые можно было различить, не принадлежали ни к одному из известных наречий.
Еще несколько неуверенных шагов и принц выбежал к источнику шума.
Сул уронил — или сам бросил — фонарь, который разбился, и лужа масла ярко горела на полу. Алые отблески очерчивали отвратительный облик Элула Сатила.
На его костях не осталось никакой плоти, и через плотно облепившую кожу проступал каждый сустав. Он не преставая визжал и дергающийся кадык напомнил Аттребусу жабу или ящерицу. Но было что-то странно правильное в его движениях, в том, как его почти белые глаза метались между Сулом и Аттребусом.
Принц в первый миг даже не обратил внимания на опущенный острием к полу меч, который, казалось, сросся с Элулом, стал продолжением его руки.
Зато он достаточно долго смотрела на Сула, чтобы увидеть тьму, расползающуюся по его рукам.
— Я ж говорил тебе... — начал данмер.
Но тут Элул с невероятной скоростью кинулся на Аттребуса.
Никакого мастерства фехтовальщика. Умбра упал сверху, словно колун дровосека. Принц принял клинок на плоский край Высверка.
Сила удара бросила его на колени, плечо заныло от боли. Охнув, Аттребус рванулся вперед, пытаясь свалить и обездвижить тварь, но Элул, хотя на вид весил не больше шестидесяти фунтов, оказался тяжелым, будто отлитым из чугуна.
Он двинул принца в ухо. Тот отлетел. В голове словно зазвонили колокола. А Элул не отставал. Потрескивающая молния разбилась об него, но не задержала ни на мгновение.
Сын лорда Сатила вновь занес Умбру, готовясь ударить. Атрребус ткнул Высверком, целясь ему в солнечное сплетение. Безрезультатно — острие не сумело пробить сухую черную кожу. Зато толчок слегка вывел Элула из равновесия и его меч вместо головы принца высекл искры из каменного пола. Аттребус нанес мощный удар в голову противника. По ощущениям это было все равно, что рубить статую. Элул только встряхнулся, а принц шагнул назад. Одержимый внезапно перестал визжать и заговорил.
— Отберите его, — заявил Элул странно высоким, но властным голосом.
— Кого? — удивился Аттребус, пытаясь двинуться вперед.
— Меч у него забери, ты, придурок! — Казалось, человеческая речь давалась ему с большим трудом, а в пристальном взгляде клокотала ярость.
Но вот глаза стали мягче, и голос тоже.
— Пожалуйста, — прошептал узник подземелья.
И опять бросился на Аттребуса. Принц отшатнулся, поднимая Высверк в слабой попытке защититься от твари, которая завладела Элулом Сатилом.
Но чудовище замерло, занеся ногу, рот его открылся, но крика не последовало. Вместо этого оттуда хлынула дымящаяся зеленая жидкость. Он потянул костистую руку к голове, но та же липкая дрянь струями брызнула из глаз и ушей. На месте живота возникла зияющая дыра. Элул рухнул, распадаясь на куски. Камни шипели и дымились там, где на них попадала кислота.
— Отойди, — приказал Сул. — Не прикасайся к этому.
— Хочешь — верь, хочешь — не верь, я даже не собирался, — ответил Аттребус, пытаясь удержать рвущийся наружу завтрак. — Это было...
Но он так и не смог подобрать слов, достаточно ярких, чтобы описать использованное Сулом волшебство.
— Хорошо, что сработало, — заметил данмер. — Я уже начал думать, что ему все нипочем.
— Мои поздравления. Как твоя рука?
Сул глянул на рану так, будто уже позабыл о ней.
— Бывало хуже. Ничего такого, что не поддавалось бы лечению.
Аттребус оглянулся на останки, лежащие посреди лужи, исходившей легким дымком, и меч, который выглядел невредимым.
— Что дальше? — спросил он. — Насколько я понимаю, взяться за оружие нам нельзя без риска стать подобным ему.
— Скорее всего, ты прав, — согласился маг. — Поищи поблизости — может, найдешь, во что завернуть клинок? Все равно пройдет немного времени, пока вся кислота впитается.
Только после этого Аттребус обратил внимание на разбросанные вокруг тела. Большинство стали обычными скелетами, но некоторые оставались достаточно свежими, чтобы отвратительно смердеть. Света его фонаря и горящей лужи от пролитого Сулом масла хватило, чтобы их сосчитать — полдюжины. Но ему не хотелось знать, сколько же еще мертвецов лежат за пределами освещенного круга.
Принцу удалось после недолгих поисков обнаружить под грудой ветхой одежды ножны. Примерно через треть часа, когда лужа перестала дымиться, Сул осторожно надвинул их на клинок. Долго смотрел на меч, а потом поднял, стараясь прикасаться только к ножнам. Тут же глаза данмера расширились, он что-то пробормотал. Возможно, некое заклинание.
— Даже через ножны, — проговорил он. — Держись от него подальше, Аттребус.
Порвав на полосы одно из одеял, он очень осторожно, стараясь не прикоснуться к Умбре, обмотал рукоять, а следом за ней и ножны, таким образом, чтобы покрыть оружие несколькими слоями шерстяной ткани.
— Ладно, — кивнул он. — Пойдем отсюда.
— Да, — вспомнил принц. — Кстати...
Нирай все еще стояла за воротами. Увидев сверток, который они несли, она расплакалась.
— У вас получилось, — всхлипнула она. — А я уже думала, что это невозможно.
— Ну, теперь-то вы нас выпустите? — спросил Аттребус.
— Нет, — подняла она голову. — Не выпущу. Вот если вы согласитесь бросить меч...
— Вы же знаете, кто я, — сказал его высочество. — Меня будут искать.
— Вас уже ищут. Но никто не знает, где вы, кроме горстки людей — обитателей нашего замка. А мы умеем хранить тайны. Кроме того, я слышала, у Империи сейчас много больше поводов для забот, чем самонадеянный принц. — Глянув на Сула, она покачала головой. — Не советую. Эти решетки заколдованы. Они возвращают любое волшебство к тому. кто его послал, но только усиленным в десять раз. За любую попытку причинить мне ущерб. вы заплатите слишком большую цену.
— Погодите! — воскликнул Аттребус. — Давайте обсудим все. Я знаю, вы не желаете нам смерти.
— Не желаю, — согласилась Нирай. — Вернитесь в пещеру, оставьте там меч. Я же вернусь с охраной достаточной, чтобы защитить меня. После вы уйдете, поклявшись своей честью никогда сюда не возвращаться.
— Вы только что говорили о новой заботе Империи. По всей видимости, вы имели в виду Умбриэль, — попытался убедить ее принц. — Но это именно та причина, по которой я искал меч. Он нужен нам, чтобы уничтожить Умбриэль.
— Кто знает, может он уже управляет вами? — возразила дочь Сатила. — Я вовсе не уверена, что мечу нужно прикосновение, чтобы подчинить человека. Не исключено, что ему достаточно просто находиться вблизи. Но даже если это не так, можно ли предугадать заранее, что никто не возьмет его в руки? И тогда меч обретет нового раба, заставит его вернуться и убьет всех, кто здесь обитает.
— Но почему?
— А что вы знаете о мече?
— Ну, кое-что...
— Мой отец собрал все книги и свитки, в которых упоминалось об Умбре. Причем, обнаружил даже несколько рукописей, считавшихся безвозвратно потерянными.
— Расскажите нам, что вы знаете. Убедите меня оставить Умбру здесь.
Она колебалась несколько мгновений, и за это время принц понял, что она не собирается освобождать их в любом случае, но по-прежнему пыталась облегчить душу, убедив себя, что иного выбора у нее нет.
— Принц-даэдра Клавикус Вайл возжелал однажды создать оружие, — начала Нирай. — Оно должно было стать орудием зла, внедренным в Нирн, источником силы для Вайла, добытчиком душ для него. Но вначале ему никак не удавалось найти кузнеца, способного проделать подобную работу. Месяцы — а кто-то утверждает, что годы, — провел он в бесплодных поисках, пока не явилась к нему ведьма Нейнра Вейрр. Она создала необходимое оружие, но оно оказалось непрочным. Тогда ведьма сказала принцу, что он должен насытить клинок частичкой собственного могущества, чтобы тот обрел силу, и соединиться с ним смертельном колдовстве. Вайл дал ей столько силы, сколько она просила. Но оказалось, что ведьма обманула его, а кое-кто подозревает, что под личиной Нейнры Вейрр скрывался Шеогоратт, Безумный Лорд.
— Но в чем заключался обман?
— Я же говорила о соединении, — пояснила Нирай. — Непонятно, было ли так задумано с начала или случилось в результате использования магической силы даэдра. Меч — похититель душ. Через какое-то время он овладевает своим владельцем. Неизвестно, из-за чего — изначальный замысел, длительное соприкосновение с человеческими душами или просто так заложено в природе магии даэдра, — но та часть духа Клавикус Вайла, что была заключена в клинке приобрела самостоятельность, стала разумным существом.
— Да, — кивнул Аттребус. — Мы это знаем. Существо это сумело вырваться из меча и сейчас обретается в летающем городе Умбриэле. Мы хотим вернуть его, или его силу, обратно в меч.
— Я догадывалась, что Умбра более не в мече. Он продолжает красть души, но работает непредсказуемо, доводя своего владельца до умопомрачения. Как мне кажется, меч все еще состоит в некой связи с Вайлом. Все мои рассуждения приводят к тому, что когда Умбра сбежал, сам Вайл или значительная часть его духа оказались заключенными в клинке. Но что бы ни было истиной, на самом деле, разум никого из смертных не в состоянии долго выдерживать ярость и безумие этого оружия.
— Так давайте восстановим их целостность и заодно собьем Умбриэль.
— Но это как раз то, чего хочет Вайл. А я считаю, если Вайл чего-то хочет, никоим образом нельзя этого допускать. — Голос Нирай окреп, наполнился уверенностью. — Так что извините. Вам придется остаться здесь.
— Я думал, что этим одержим ваш отец, — возмутился принц.
— Это и мое решение.
— А если мы оставим меч, как вы предлагали с самого начала?
— Я передумала. Не думаю, что вы способны выполнить условия такой сделки. Может, вы сделаете меч невидимым, а возможно, вернетесь с подмогой. Я не имею права отпускать вас.
Воздух задрожал, а потом затрещал, как в грозу. Возникший из ниоткуда демон со слюнявой пастью кинулся на ворота. Нирай ойкнула и отпрыгнула, но крик чудовища заглушил ее голос. Прикоснувшись к решетке, демон растаял с громким хлопком.
— Вот видите! — воскликнула дочь Сатила и, развернувшись, убежала прочь.
— А ты не мог призвать его с той стороны? — повернулся Аттребус к данмеру.
— Пробовал. Она не обманула — на решетке заклятие такой силы, что я не могу его перебороть.
— Что же дальше? Что-то мне подсказывает, она не намерена просто уморить нас голодом. — Принц вдруг просиял. — Но если она пошлет сюда стражу, им придется открыть врата, чтобы добраться до нас.
— На ее месте я послал бы вниз по проходу облако отравленных паров, — сказал Сул. — Или замуровал бы выход, чтобы мы задохнулись. Или вылил бы сюда несколько бочек масла, а потом поджег его, если под рукой нет никого, достаточно сведущего в тайном знании.
— Если ее отец способен был так воздействовать на погоду в долине, то уверен, ему не составит труда убить нас каким-нибудь отвратительным способом. Например, заморозить.
— Я тоже так думаю.
— Можешь перенести нас в Обливион?
— Я никак не могу нащупать здесь слабых мест в барьере между мирами, — ответил маг. — Ну, скажем так, привычных мне. Но даже если бы они нашлись, отсюда можно улететь куда угодно. Путешествуя в Морровинд, мы шли по тропе, которую я тщательно изучал не один десяток лет. А когда мы спасались от Вуона, то выжили лишь благодаря прихоти принца-даэдра.
— Тогда... Погоди, а что ты имеешь в виду, когда говоришь «привычных мне»?
Сул глянул на тщательно обмотанный меч, который держал под мышкой.
— Я ощущаю здесь нечто, — проговорил он. — Если рассуждения Нирай верны, то, возможно, мы сумеем перенестись отсюда прямиком в Обливион.
— А не угодим мы в лапы Клавикуса Вайла?
— Думаю, да.
— Разве не ты говорил мне, что это один из худших выходов?
— Да. Но меняется время и обстоятельства. Те затруднения, в которые мы вляпались сейчас, можно назвать самым худшим выходом.
— Но, быть может, есть пути спасения, какие мы еще не рассмотрели?
— Назови. Обещаю, рассмотреть их.
— Тогда дай мне немного подумать...
Сул кивнул и уселся, где стоял.
Через четверть часа размышлений Аттребус услыхал прерывистые звуки, доносящиеся с лестницы.
— Что-то придумал? — спросил данмер.
— Собственно, ничего, — принц покачал головой. — Ни одной дельной мысли. За исключением одной — даже если мы прорвемся через ворота и выберемся из замка, мы ни за что не догоним Умбриэль до того, как он нависнет над Имперским городом. Ну, разве что у тебя припасена еще какая-нибудь маленькая уловка, о которой я не догадываюсь.
— Если бы нам удалось добраться к руинам Вивека, я мог бы втащить тебя на свою тропу. Но дорога, по всей видимости, займет не меньше недели.
— Это если учесть, что мы сможем найти лодку, под парусом пересечь кипящее море и не свариться. Нет, я думаю, стоит рассмотреть возможность посещения Клавикуса Вайла. Вдруг он окажется в гостеприимном настроении?
Сул вытащил баночку с мазью, которую изготовил еще в Поселение-у-воды — казалось, будто столетия тому назад — мазанул по лбу Аттребуса. Потом он установил меч на полу острием вниз, но не снимал укутывающие оружие тряпки, а опустил голову на противовес рукояти.
Долго-долго ничего не происходило, если не считать смрада, расползающегося в воздухе.
А потом будто огромная ладонь сграбастала их, рванув куда-то с такой силой, что кровь отлила от головы и черные круги заплясали перед глазами. Данмер сильно ударился обо что-то, воздух со свистом покинул легкие.
Вокруг все еще отвратительно воняло, но совсем не так, как в пещере. Когда Сул сумел приподнять голову, то увидел, что каменные стены и свод исчезли, и они оказались в совершенно ином месте.
ЧАСТЬ 3
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Аннаиг скользила по полу из великолепного хрусталя, который вздымался и опадал подобно застывшим океанским волнам. Он плавно переходил в стены, а те, в свою очередь, венчались высоким, сияющим сводом, испещренным сменяющими друг друга пятнами мягких оттенков. На неровном полу танцевали двое — мужчина и женщина. Они то двигались неторопливо, то взмывали над блестящей поверхностью так, будто понятие тяжести не существовало на Умбриэле. Их укутывали тончайшие ткани бирюзового, лазурного, орехового и лимонного цветов. Одежды разлетались невообразимо широко на каждом движении, издавая тонкий звон, идеально сочетающийся со звучащей вокруг музыкой.
— Кто это? — спросила девушка у Рхела.
— Они такие же, как ты, — отвечал лорд.
— Неужели на Умбриэле так много поваров?
— Конечно, нет. Всего восемь поваров вознеслись настолько, чтобы присоединиться к высшему обществу. Но не думаешь ли ты, что кулинария — единственное искусство, которым наслаждаются лорды Умбриэля? Мы ценим искусство во всех его проявлениях, а потому и привечаем всех художников. А здесь мы собрали наиболее успешных из них. Вон там — Люэл, ему удалось создать этот зал. Еще десять дней назад здесь были дремучие джунгли — дань уважения той земле, которую мы увидели, впервые прибыв в этот мир. Насколько я понял, твоя родина. Да, они были великолепны, но через несколько дней прискучили. Для искусства самое худшее — застой, неизменность, не побоюсь этого утверждения.
— И все это принадлежит вам?
— Дворец Рхела. Самый большой из восьми, если вести речь о моей собственности.
— Как давно он принадлежит вам?
Даже в его непонятных глазах Аннаиг сумела прочитать замешательство.
— Он всегда был моим. Я построил его раньше, нежели Умбриэль начал свое странствие.
— О! — восхитилась девушка.
— Аннаиг, я — высший лорд. Мы не проходим через жизненные циклы, о которых ты знаешь. Мы были всегда и останемся навечно. Мы были здесь в самом начале и, если времени суждено прийти к концу, встретим его здесь.
— Я не знала. Никто никогда не рассказывал мне этого.
— Уверен, они полагали, будто ты и так все знаешь. А ты хочешь сказать, что в твоем мире лорды смертны?
— По большей части, да. Мир внизу очень сильно отличается от вашего.
— Жаль... Но теперь ты здесь. Отдыхай, наслаждайся, я должен уделить внимание Умбриэлю.
Она кивнула, но, не вполне понимая, чем же заняться, подошла к прозрачной стене и принялась разглядывать Спираль Края и проплывающий внизу Тамриэль. Вдали виднелись горы, а перед ними — леса и поля. Аннаиг задавалась вопросом — где они сейчас находятся?
— Мои поздравления, — раздался голос позади.
Обернувшись, девушка увидела Фмер, возвышавшуюся над ней.
— Спасибо, — ответила она, не зная, как правильно себя вести.
— Я всегда знала, что высокомерие Тоэла приведет его к краху, — сказала Фмер, проследив за взглядом Аннаиг. — И, конечно же, с тобой он просчитался.
— Я не уверена, что правильно вас понимаю.
— Ты недооцениваешь мою разведку, — вздохнула повар. — Труп Тоэла обнаружили на моей кухне. Я наверняка знаю, что не убивала его. Я долго думала, как же тебе удалось это проделать, но теперь выяснила, что твой друг был вожаком у скроу, и все части головоломки сошлись. Ты использовала нашу с Тоэлом вражду. Возможно, ты сама его убила, хотя, скорее всего, подговорила своего дружка. Все было проделано достаточно хитро, доложу я тебе. Только хочу предупредить в первый и последний раз. Просто потому, что в тебе есть нечто, что мне нравится. Ты сумела добиться высокого положения, поскольку никто не знал тебя достаточно хорошо. Роль простодушной чужеземки вполне тебе удалась. Тоэл должен был догадаться об опасности, когда ты подставила Слир, но, как я уже говорила, его высокомерие сделало его слепцом. Но я не повторю его ошибки, не смотря ни на что. И полагаю, не одна я придерживаюсь такого же мнения.
— Я постараюсь запомнить это и не забывать, — ответила Аннаиг.
Фмер улыбнулась и указала пальцем на хрустальную стену.
— Ты любуешься своим миром?
— Моего мира больше не существует, — вздохнула девушка. — Я даже не представляю, над какой страной мы сейчас пролетаем.
— Он очень велик, — заявила повар. — Я считаю существование такого большого мира неудобным. Мне думается, в нем очень легко затеряться. Одиночке трудно занять в нем подобающее положение. Посмотри, как ты быстро нашла свое место у нас.
Вначале Аннаиг хотела возразить, но потом утверждение показалось ей верным. В Лилмоте она влачила бесцельное существование. Не исключено, что она прожила бы целую жизнь, так и не узнав, какое чудовище таится внутри, только и дожидаясь, чтобы проявить себя. Умбриэль же выявил его в кратчайшие сроки. Может быть, здесь ей и место? В самом ли деле ее заботит судьба Аттребуса и его Империи? Или все это пустое ребячество, как и вся ее жизнь до Умбриэля?
Заметив, что Фмер удалилась, девушка только обрадовалась. Поведя в безделье пару часов и больше никого не встретив, она вернулась на кухню.