Набившись в холле отеля “Риверсайд”, братья из Материнской чепты быстро ввели меня в курс дела, рассказав, что происходило в Лафлине, пока мы с Цикконе препирались с копами посреди пустыни. Незадолго до моего приезда, несколько Монголов столкнулись с Ангелами в казино “Фламинго”. Месяцы напряженного ожидания выстрелили заряженной пружиной, и теперь Монголы прочесывали этот район Лафлина в поисках Агнелов Ада и ожидании приказа, что им делать дальше с Красно-Белыми.
Многим из Монголов уже было дано указание “Прокатиться по 66-му”, что означало быть готовым к действиям, вооруженными, но без Цветов и другой клубной символики. Это предвещало действительно печальные события; Монголы никогда еще не были настолько опасны, как здесь, собравшись в Лафлине и имея небольшую армию вооруженных братьев, под прикрытием гражданской одежды готовых совершить убийство в интересах мотоклуба в любой подходящий момент. Я надеялся, что до Цикконе и остальных донеслись слухи о происходящем, поскольку сообщить им о случившемся у меня не было никакой возможности.
По стандартному сценарию “Лафлин Ривер Ран” Монголы вселялись в отель “Риверсайд Резорт”, а Ангелы занимали “Фламинго Хилтон”. Около девяти вечера Маленький Дейв и Бобби Локо собрали своих солдат у “Риверсайда”. Бобби Локо обратился к тридцати Монголам, выстроившимся перед ним полукругом, сказав, что днем раньше в Лафлине произошла конфронтация со стороны Ангелов. План заключался в том, чтобы всей толпой завалиться в казино “Фламинго” и наехать на Ангелов, а потом посмотреть, во что это все выльется. У меня не было ни единого шанса сообщить Цикконе о происходящем, и мне просто оставалось надеяться на то, что моя группа поддержки достаточно хорошо за мной приглядывает.
Сразу после обращения Бобби Локо мы направились к “Фламинго”. Колонну вел Майк Мунц, хорошо известный всем – Ангелам, Бандидосам и любому другому аутло-байкеру – как настоящий псих. Немного позже тем же вечером Мунц отправил в нокаут одну из девушек Ангелов. Он не делал для себя различий между огромным трехсотфунтовым мужиком и девяностофунтовой хрупкой девушкой, случайно постучавшейся в туалете не в ту кабинку.
С собранностью армейского взвода мы подъехали к отелю “Фламинго” прямо сквозь толпу Красно-Белых. Монголы разбрелись по залу казино, чтобы найти место, где можно занять круговую оборону, и уселись все вместе, как ковбойский караван перед нападением индейцев.
Нас было меньше и, если бы заварилась каша, нас бы просто раздавили. Я искал взглядом Клетуса и Пола, двоих копов из Лос-Анджелеса, переодетых в байкеров, которые могли свободно передвигаться по Лафлину, оставаясь незамеченными. Я понимал, что если во “Фламинго” полетят пули, моим единственным шансом остаться в живых будет перейти на их сторону. Но где они, черт возьми?
Пряча глаза за солнцезащитными очками, я сканировал взглядом толпу. Я заметил несколько разрозненных групп Ангелов, выглядевших из-за нашего присутствия возбужденными. На нас глядели “бешеным псом” – злыми взглядами однопроцентников, открыто призывающими к конфронтации. Наконец я заметил Клетуса. У него не было статуса полноправного члена какого-либо из мотоклубов, но он выглядел своим в любой толпе байкеров. Он мог спокойно вписаться в такую компанию, куда гладко выбритый Цикконе в своих шлепках и бермудах не мог попасть даже в мечтах.
Клетус махнул мне пятерней своей мускулистой руки. Общительный парень с открытой улыбкой, он носил бороду длиннее, чем у меня, и был одет в классический костюм аутло-байкера. Его напарник Пол предпочел остаться где-то в тени, но я знал, что он контролирует ситуацию.
Клетус, несмотря на свою работу в полиции, был поклонником Ангелов Ада и, честно говоря, был немного очарован образом Красно-Белого однопроцентника. И он не был один, кто преклонялся перед золотыми стандартами одного из старейших мотоклубов страны. Верхушка Hell’s Angels, а в особенности Ральф “Сонни” Баргер, долгое время занимавший должность Президента Оклендской чепты, и Чак Зито, бывший Президент Нью-Йоркской чепты, делали все возможное, чтобы увековечить образ Ангела Ада, стараясь мотоклуб в свете софитов медийных корпораций.
Мы еще какое-то время демонстрировали свое присутствие на территории Ангелов, и уже через несколько минут к нам вышли представители верхнего эшелона. Даже чамым жестоким преступникам не чужда дипломатия. Маленький Дейв, Бобби Локо и Майк Мунц вели беседу с представителями Ангелов в течение нескольких минут. Ангелы заверили Монголов, что с их стороны больше не будет оказано никакого неуважения к членам мотоклуба Mongols и что они приносят извинения, если такие случаи случались раньше. Я был поражен этим актом раскаяния со стороны Ангелов.
Руки Клетуса в это время были сложены на груди, а его голова безвольно качалась из стороны в сторону. Он не верил своим ушам, он молчал, но глаза его кричали о том, насколько действия Ангелов выбили его из колеи.
Покидая “Фламинго”, мы натыкались на Ангелов на каждом углу, но, несмотря на дерзкие взгляды, они не предпринимали никаких действий. Я смотрел на лица проспектов и претендентов некогда самого уважаемого и влиятельного мотоклуба. Минутой назад мир стал Черно-Белым.
Покидая “Фламинго”, я ощутил внезапное чувство гордости. Гордости за моих братьев. Гордости за себя самого. Мы только что стояли плечом к плечу против многочисленных Ангелов Ада, и мы выстояли. Выиграли на их поле, на виду у Господа Бога и сотен свидетелей. Не применяя физической силы, мы преподали Ангелам урок вежливости.
Сыграв свою роль, я шел в ногу со своими братьями, освященный тысячей огней казино “Фламинго”.
Теперь Билли СенДжон мог отправиться на покой.
|
|
|
|
|
|
Глава 15.
В ходе полицейской операции арестовано 42 члена аутло-мотоклуба.
Митчелл Ландберг,
“Лос-Анджелес Таймс”
Сотни федеральных агентов и офицеров Департамента полиции Лос-Анджелеса совершили рейды в эту пятницу для ареста сорока двух членов аутло-мотоклуба под названием “Монголы” за хранение десятков единиц огнестрельного оружия, кокаина и краденных мотоциклов.
Рейд стал кульминацией расследования, проводившегося агентом Бюро по борьбе с незаконным оборотом Алкоголя, Табака и Оружия под прикрытием в течение двух с половиной лет.
Власти описывают “Монголов” как одну из наиболее жестоких мотобанд Америки. По их словам, члены мотоклуба находятся под подозрением в совершении целого ряда тяжких преступлений, таких как убийства, вымогательства, вооруженные нападения и торговля наркотиками…
Агент АТО под прикрытием, имя которого не названо из соображений безопасности, вступил в отделение мотоклуба в Сан Фернандо и вскоре забрался по карьерной лестнице до должности “казначея”… До того, как агента приняли в мотоклуб, его персону подвергли проверке с участием частного детектива мотоклуба.
Федеральный агент обязан сохранять полную конфиденциальность и оставаться незамеченным еще в течение двух лет, чтобы избежать мести со стороны мотобанд. Представители АТО пока не раскрывают детали операции…
“Наш агент провел под прикрытием достаточно долгий период времени ради того, чтобы добыть доказательства совершения членами мотоклуба убийства, торговли оружием, наркотиками и других тяжких преступлений”, – заявил Дональд Кинсайд, директор АТО Лос-Анджелеса. Он сказал. что данная операция АТО “поразила мотобанду в самое сердце”.
Шел последний месяц моей работы по прикрытием, как раз между поездкой в Лафлин в апреле и подготовкой к завершению расследования. Я должен был выйти из роли в самый последний момент, и это лишь добавляло стресса, поскольку еще несколько недель я должен был проводить время с Монголами, в то время, как Цикконе представлял материалы расследования суду присяжных заседателей. Часами, ежедневно он раскрывал детали расследования семнадцати незнакомым присяжным. У нас не было ни малейшего понятия, с кем эти люди могли общаться за пределами суда. Семнадцать человек, никак не связанных с правоохранительными органами, каждый из которых мог поделиться с друзьями и семьей информацией о том, что в настоящий момент федеральный агент АТО работает над обезвреживанием Монголов.
Для того, чтобы подготовить рейды, потребовалось несколько недель. Все это время я провел, снабжая Цикконе и Офис Окружного Прокурора информацией о местонахождении оружия и наркотиков для того, чтобы они могли выписать необходимые для обысков ордеры.
Последним днем расследования стало 19 мая 2000 года. В этот день я перестал быть Билли СенДжоном и переехал в безопасное место в Лос-Анджелесе. Еще через несколько недель моя жена с детьми уехала из Лос-Анджелеса по программе защиты свидетелей. До последнего момента мы не знали, куда нам предстоит переехать и, хотя мы протестовали против выбора АТО, выбравших местом для укрытия слишком удаленное жилье, у нас не было выбора.
За неделю до начала задержаний агенты АТО со всей страны начали стекаться в Лос-Анджелес. Все специальные подразделения США были привлечены к участию. Более трехсот агентов АТО и 375 шерифов Департамента полиции Лос-Анджелеса производили обыски и задержания по указанным мной адресам в Южной Калифорнии, Оклахоме, Колорадо и Джорджии. В ходе рейдов было изъято более семидесяти единиц огнестрельного оружия, включая пистолеты, пистолеты-пулеметы, автоматы и взрывчатку; было изъято два килограмма кокаина, значительное количество марихуаны и метамфетамина, семнадцать краденных мотоциклов и десятки тысяч долларов США наличными. Расследование закончилось предъявлением сорока четырех обвинений в совершении сорока трех преступлений.
(Рейды в дома некоторых Монголов обернулись изъятием нескольких личных арсеналов оружия. В доме Лонни “Слика” Галлероса, секретаря-казначея чепты Эль Серено, копам и агентам АТО удалось обнаружить следующее: дробовик “Беретта” 12 калибра, дробовик “Моссберг” 12 калибра, полуавтоматическая винтовка “Гленфилд”, дробовик “Маверик” 12 калибра, автомат “Норнико” 84-С, автомат “Норнико” МАК-90, автомат “Интратек”, девятимиллиметровый “Смит и Вессон”, полуавтоматический пистолет “Дженнингс” калибра.22, “Магнум” калибра.357, пуленепробиваемый жилет, девять пластиковых пакетов с марихуаной, учебники по боевой и огневой подготовке, 1400 долларов США наличными и несколько кастетов. Несмотря на то, что все вышеперечисленное находилось в доме Галлероса практически на виду, его жилет с Цветами был накрепко заперт в мощном сейфе в гараже у дома).
Для руководства операцией представителями Офиса Окружного Прокурора, Таможенной службой США, Департаментом полиции Лос-Анджелеса и АТО был сформирован совместный координационный центр.
Координационный центр представлял из собой огромный улей, в котором круглосуточно кишели люди и кипела работа. Некоторых членов банды было не просто найти; некоторые из них представлялись ложными именами, некоторые просто не имели удостоверений личности.
По соображениям безопасности мне было запрещено возвращаться в мою конспиративную квартиру. Мои бывшие аппартаменты находились под круглосуточным наблюдением агентов АТО. Меня переселили в отель в центре Лоа-Анджелеса и выставили у дверей вооруженную охрану. В день, когда начались рейды, я прибыл в координационный центр и сел на телефоны. Это было для меня странное чувство: работа под прикрытием была закончена, но что мне готовило будущее? Я понимал, что меня могли вызвать в суд для дачи показаний против многих из Монголов. Когда я передвигался по координационному центру, многие агенты показывали на меня пальцем, рассказывая о чем-то стажерам и новым сотрудникам. От этого я чувствовал себя не в своей тарелке. Другие хлопали меня по плечу, жали руку и поздравляли.
Когда прозвучала команда начать операцию, я онемел. Конечно, я волновался за агентов и полицейских, которые направились по семнадцати адресам домов членов мотоклуба, клабхаузов и клубных баров. Сегодня за решетку отправится целая группа махровых гангстеров, которых я годами называл своими братьями. Я был одновременно горд своей работой агента АТО и огорчен тем, как эта работа отразится на людях, с которыми мы провели столько времени вместе.
Это расследование было одним из самых громких и амбициозных из когда-либо проводившихся в отношении аутло-мотоклубов. В течение следующих нескольких месяцев АТО осуществило аресты еще тринадцати членов мотоклуба, а я готовился давать показания против моих бывших Братьев-Монголов в федеральном суде. Мои показания сопровождались сотнями часов скрытой звукозаписи переговоров членов Mongols MC. Я обеспечил доказательства преступлений членов мотоклуба, связанных с торговлей наркотиками, кражей мотоциклов, вымогательств, нападений и изнасилований. Я помог раскрыть дело об убийстве Даниэля Харреры в ноябре 1999 года.
Из сорока четырех подозреваемых сорок три было осуждено. Большинство из них просили о снисхождении, увидев неоспоримые доказательства своей вины. Одинокий оправдательный приговор был вынесен в отношении Монгола по кличке Тухлый, Братья которого взяли всю вину за совместно совершенные преступления на себя.
На следующий день после начала арестов я выезжал из Лос-Анджелеса с группой сопровождения, когда мой мобильный телефон зазвонил. Это был Топ Хэт, Монгол с Дайтона Бич, Флорида. Топ Хэт имел легальный заработок – он работал дальнобойщиком, и на протяжении всего расследования регулярно появлялся в Калифорнии. В первый раз я встретил его в доме Доминго, и мы тут же спелись. Он был пожилым байкером моего возраста, и мы часто просто сидели и болтали за выпивкой. Во время одной из таких посиделок я узнал, что Топ Хэт, до того, как получил Цвета Монголов, был полноправным членом мотоклуба “Варлокс”. Как раз в тот период времени, когда мой товарищ Стив Мартин работал там под прикрытием. Топ Хэт назвал несколько имен однопроцентников, отправившихся за решетку по итогам его работы.
- Да ладно, Топ? – сказал я тогда, – Блин, мужик, никогда не знаешь, что уготовано судьбой!
В день проведения рейдов еще никто точно не знал, что именно произошло и кто именно обезвредил Монголов, агент АТО или коп под прикрытием. Сидя на заднем сиденье Шевроле Субурбан группы сопровождения, я попросил агентов сохранять тишину. Топ Хэт только что услышал о случившимся и звонил убедиться, что со мной все в порядке.
- Да, Топ, я в порядке. Ты можешь поверить в это дерьмо?
- Я уже проходил через все это, Билли, я не могу поверить, что это произошло снова, – он затих на пару секунд, но потом продолжил, – послушай, мы знаем, кто сдал нас.
Я уже приготовился услышать тираду из угроз, но то, что он сказал дальше, заставило меня вздрогнуть.
- Это тот жирный ублюдок из чепты Саус Бэй.
Я понял, о ком он. Он говорил о парне по кличке Проповедник. Я знал, что многие Монголы не доверяют ему, не только из-за того, что он был “перешит” из другого аутло-мотоклуба, но и из-за его расслабленной манеры поведения.
Топ Хэт заверил, что с Проповедником дело решится очень скоро. Монголы собирались убить его в тот же день.
- Они уже едут к нему, – сказал он.
- Они уверены, что это он, Топ? Потому что я не уверен.
- Да, Билли, они уверены. Этот урод скоро сдохнет.
Я быстро принял решение – это стало особенностью моего характера за годы работы под прикрытием. Я собирался рассказать Топ Хэту, кем я был на самом деле, открыть Монголам правду о Билли СенДжоне. У меня не было другого выбора, это был мой долг – спасать человеческие жизни. У меня не было возможности заговорить Топ Хэту зубы, чтобы потянуть время и связаться с Цикконе, чтобы он перехватил Монголов, уже направляющихся к Проповеднику. Единственным человеком, который мог спасти Монгола из Сайс Бэй, был Билли СенДжон.
Я сделал глубокий вдох, глядя в окно автомобиля на проносящиеся пейзажи.
- Топ, это не тот Монгол, что сдал клуб.
- Да, это он, Билли. Теперь прижать его – дело времени.
- Послушай меня внимательно, Топ. Это не он всех сдал. Знаешь, как я об этом узнал? Потому что это я, Топ Хэт. Я – агент АТО. Слышишь меня? Позвони Монголам сейчас же и расскажи правду. Билли СенДжон сдал их. Иначе они грохнут не того, и уж точно отправятся за это в тюрьму.
Топ Хэт не сказал больше ни слова. Я слышал его дыхание в трубке еще несколько секунд, потом он молча повесил трубку.
Я немедленно позвонил Цикконе и сказал, что Монголы узнали всю правду. Он немедленно послал агентов к Проповеднику, чтобы убедиться, что ему не нанесут вреда.
Я не знал, что чувствовать. Мой мир рушился у меня на глазах.
***
Дача показаний против Монголов растянулась еще на два года, на протяжение которых я принял участие в более чем двух сотнях заседаний судов разных юрисдикций. Еще до моего первого судебного заседания меня отправили в убежище в Плано, штат Техас, а мою бывшую жену и детей – во Флориду, где они должны были жить под другими именами. Теперь проводить время с детьми стало для меня невозможно. Я мучился ночами, скучая по своим детям, по Южной Калифорнии, по своим друзьям. У меня было достаточно работы по обработке и расшифровке записей, сделанных мною во время расследования, но, хотя я был откомандирован в местное подразделение АТО, я так и не смог наладить контакт с местными.
В первый раз я полетел в Л.А., чтобы дать показания против Джуниора, Национального Президента Монголов, занимавшего эту должность до Маленького Дейва. Покидая калифорнию, я все еще находился в амплуа Монгола, с длинными волосами и седеющей растрепанной бородой. В АТО уже привыкли к такому моему внешнему виду.
Когда я приземлился в Л.А., прилетев из Техаса, я уже был гладко выбрит, аккуратно пострижен и выглядел, как любой другой коп. В аэропорту я увидел специального агента Джона Джаквиса, который должен был встретить меня с самолета. Мы с Джаквисом прошли через несколько курсов АТО и даже ассистировали друг другу на занятиях по медицинской подготовке. Джаквис смотрел куда-то сквозь меня. Я помахал ему рукой.
- Эй, – крикнул я, – вы меня ждете или как?
Джаквис рассмеялся.
- Господи, – воскликнул он, – а я искал в толпе байкера Билли!
Я пожал руку Джаквису и остальным, и они сопроводили меня в отель в Ковине. Я работал в сопровождении множества важных персон и знал процедуру наизусть. Но оказаться в роли сопровождаемого казалось мне непривычным и странным.
Я понимал, что мне стоит опасаться за свою жизнь. Если Монголы найдут меня, прикончат в ту же минуту. Я слышал, как они обсуждали детали подобных убийств на собраниях Церкви; я слышал об уже совершенных убийствах копов. Я вспомнил, как Доминго рассказывал мне свою мечту, о славе, которую обретает аутло-байкер после убийства копа. Он хотел обладать аурой героя, самого главного убийцы в мотоклубе, состоявшим из убийц. Я даже не исключал возможности покушения на мою жизнь с помощью выстрела из снайперской винтовки, поскольку хорошо помнил о военном прошлом некоторых из членов мотоклуба.
По пути к зданию суда я успокаивал себя тем, что меня повсюду сопровождали агенты АТО. Квартал, в котором находилось здание суда, был оцеплен копами. Монголу, пожелавшему убить меня у входа в суд, пришлось бы сначала убить одного из полицейских, чтобы разорвать оцепление. Мы заехали во внутренний дворик, агенты АТО прочесали местность, и только тогда мы вышли из машины. Меня быстро провели в безопасную комнату, из которой меня должны были вызвать в зал судебного заседания.
Еще до того, как я внедрился в мотоклуб, Джуниор был арестован по обвинению в совершении вооруженного нападения и приговорен к шестнадцати годам заключения в тюрьме штата. Но его адвокаты добились пересмотра дела. Меня вызвали на этот суд в качестве эксперта, способного подтвердить и продемонстрировать суду методы запугивания свидетелей и фальсификации свидетельских показаний, постоянно используемые Монголами, чтобы избежать наказания.
Посмотреть глаза-в-глаза Монголу после окончания расследования было для меня тяжким испытанием, однако я едва знал Джуниора, так что между нами не возникло никаких дружеских чувств. Джуниор был жестоким человеком, ведущим жизнь бандита, и я знал, что он должен оставаться за решеткой.
Монголов, пожелавших находиться в зале судебного заседания, обыскали до трусов. Многие из них захотели поприсутствовать на суде, но полицейские не дали им ни единого шанса на запугивание свидетелей и других участников судебного процесса.
Годы дачи показаний против моих бывших Братьев-Монголов стали для меня подобием персонального чистилища. Я приходил на судебные заседания еще более напуганный, чем даже во времена исполнения моих обязанностей проспекта. Ред Дога, к моему облегчению, осудили на три года за незаконное хранение оружия без моего участия.
Я ненавидел ожидание встреч с Монголами в суде. Я боялся смотреть им в глаза. Я был им другом. Я был им братом. Я выпивал с ними. Я тусовался с ними. Я ездил с ними на байке и дрался за них. Я знал имена их детей и они говорили, что любят меня. Господи, да я не сомневался, что парни вроде Доминго, Рокки и Эвела отдали бы за меня жизнь, если бы это потребовалось.
Я понимал, что зрительный контакт с Эвелом в зале суда будет для меня большим потрясением (Доминго признали виновным в феврале 2001 года без моего участия). И снова я обнаружил себя сидящим в приземляющимся в Л.А. Боинге 777 и обреченно пялящемся в иллюминатор.
Эвелу было предъявлено обвинение в краже мотоциклов, но я знал, что по другому обвинению он уже получил около десяти лет. Но я не мог уже ничего сделать. Я был всего лишь маленьким винтиком большой машины правосудия. Кроме того, я убедил себя, что Эвелу не на кого обижаться, кроме как на себя самого. Я понимал, что это дело надо довести до конца.
Я бывал на разных судебных заседаниях, видел жестоких убийц и преступников, выходящих из зала суда на свободу. Но процесс над Эвелом я должен был просто пережить. Я говорил себе, что это не меня Эвел любил, не за меня отдал бы жизнь. Эвел был братом моей тени, которую звали аутло-байкером, Монголом по-имени Билли СенДжон. Но я верил, что Эвел никогда не захотел бы убить и другого Билли – специального агента Вильяма Квина.
В четверг я уже сидел в специальной комнате в здании суда и ожидал вызова. Цикконе уже находился на процессе, сидя рядом с государственным обвинителем. Я пытался успокоить нервы, завязав бессмысленный разговор с шерифом Департамента Полиции Лос-Анджелеса Заком, который был мне другом и членом моей группы поддержки. Мои мысли болтались где-то между прошлым и будущим. Я видел, как мы с Эвелом болтали и пили пиво, занимаясь моим Софтейл Спрингером прямо у меня в комнате. Я видел себя, рвущего 130 миль в час по трассе и Эвела, обгоняющего меня на скорости в 210. Но потом я вспомнил сцену с рассеченным ударами кулаков лицом жены Эвела, когда мне пришлось ее зашивать.
Господи, как бы я хотел быть обычным копом, таким, как Зак. Для него все было черно-белым. Никаких личных чувств: все вокруг были либо правы, либо не правы.
Когда умерла моя мать, ни один из моих сотрудников АТО не поддержал меня в этот трудный момент, в то время, как Монголы сострадали мне всей Нацией, они обнимали меня, приносили свои соболезнования и говорили, что любят меня. Я почувствовал и ощутил на себе, что держит этих людей вместе.
Мы могли отправить их за решетку за продажу оружия и наркотиков, обвинить их в изнасилованиях и причинении телесных повреждений. Мы могли отобрать у них свободу, но единственная вещь, на которую мы не могли покуситься – это их любовь к своим братьям, которая была сильнее, чем наркотическая зависимость.
Дверь открылась, показался Цикконе.
- Билли, тебя вызывают, – сказал он.
Я вошел в зал суда и краем глаза увидел Эвела, провожавшего меня взглядом до места дачи показаний.
- Клянетесь ли вы говорить только правду и ничего, кроме правды, да поможет вам Бог?
Всю правду? Суду вряд ли будет интересно узнать действительно всю правду.
- Клянусь.
Сначала я старался не смотреть на Эвела, но как будто какая-то неведомая сила притягивала мой взгляд к нему. Я увидел, как он уставился на меня. В его взгляде не было вызова. Он не глядел на меня бешеным псом, как на Ангела Ада в Лафлине. В его глазах была только боль и печаль. Билли, что происходит? Ты что, не видишь, что это я, Эвел?
Я услышал голос судьи, гулко отдающийся эхом в тишине зала суда.
- Назовите свое имя суду, произнесите фамилию по буквам.
Мне потребовалась пара секунд, чтобы прийти в себя.
- Да, Ваша Честь. Вильям Квин. К-В-И-Н. Специальный агент Бюро по борьбе с незаконным оборотом Алкоголя, Табака и Оружия.
Эпилог
Наше расследование под прикрытием стало для мотоклуба серьезным ударом, но это не означало, что Монголы были уничтожены совсем. Почти ровно через два года после того, как я закончил расследование, огромная колонна Монголов въехала в город Лафлин, штат Невада, для очередной демонстрации своей силы на Лафлин Ривер Ран-2002. И, как и двумя годами ранее, они были готовы к любым выходкам Ангелов Ада.
Но на этот раз их действия не ограничились позерством.
27 апреля 2002 года, около двух дня, группа Ангелов Ада, состоявшая приблизительно из тридцати пяти человек, вышла из отеля “Фламинго” и присоединилась к еще пятидесяти Ангелам, ожидавшим подкрепление в казино “Харра”. В казино они окружили группу Монголов из сорока человек. Один из Ангелов ударил ногой в грудь одного из Монголов. Началась массовая драка и использованием гаечных ключей, молотков и ножей. Один из Монголов достал полуавтоматический пистолет и открыл огонь.
По окончании драки на полу остались лежать три мертвых тела: один Монгол и два Ангела. Десятки невинных граждан были ранены. Еще один Ангел был застрелен насмерть на шоссе в Сан Бернардино по пути из Лафлина.
Монгол, которого зарезали в казино “Харра” был моим другом Бронсоном, спокойным, пожилым байкером из чепты Л.А., у которого я красил свой Софтейл Спрингер. Я мог представить многих Монголов в драке с Ангелами, но Бронсон не был одним из них. Я очень сожалею о его смерти.
Но случившееся – это норма для мира однопроцентников. Мотоциклетные банды, такие как Монголы, несмотря на весь страх и ужас, который они наводят на окружающих законопослушных граждан, больше всего вреда приносят сами себе. Тюрьма, наркотическая зависимость, мучительная смерть уготована любому, кто захочет носить Черно-Белые Цвета.