Даже по меркам аутло-мотоклубов, Монголы считались помешанными на оружии. Прежде, чем стать полноправным членом мотоклуба, ты должен был доказать, что у тебя есть хотя бы одна единица огнестрельного оружия и что ты умеешь как следует ею пользоваться. Программа испытаний претендента перед принятием в полноправные члены мотоклуба включала сдачу экзамена по стрельбе одному из оружейников мотоклуба.
Как-то утром мне позвонил Доминго, назначил встречу и сказал что я должен взять с собой ствол. Мы с Цикконе решили, что намечается экзамен по стрельбе где-то на севере от ЛА.
Я по-прежнему ездил на красном, местами с ржавчинкой, Мустанге с откидным верхом. Это была быстрая тачка с дюжиной пулевых отверстий в кузове, которые достались мне по наследству с прошлой операции, в которой машина принимала участие. Отметины были оставлены членами одной из бандитских группировок Южного Централа. Эти боевые шрамы только добавляли правдоподобности моему вымышленному лихому прошлому. Мустанг был оборудован системой прослушки салона, которая включалась рычагом под сиденьем. Это расследование я завершил с несколькими полками аудиозаписей, впоследствии использованных в суде, сделанных как раз в салоне этой машины.
Еще не было одиннадцати, когда я направил свой Мустанг к дому Цикконе. Чем дольше я думал о том, что может приготовить этот день, тем больше нервничал о возможном обнаружении подслушивающих устройств.
Это был сложный выбор между опасностью быть раскрытым и пойманным Монголами и возможностью получить неопровержимые доказательства их вины. Особенно сегодня, зная, что буду находиться среди большой группы Монголов, большинство из которых уже привлекались к ответственности, и все будут вооружены до зубов. Хотя Цикконе и АТО, конечно же, хотели, чтобы я поехал на встречу с микрофоном.
Немного огорошенный, я сидел в машине перед домом Цикконе:
- Билли, скажи что-нибудь.
- Мне надо заправиться. Встретимся на бензоколонке в конце улицы.
На коротком промежутке пути между домом Цикконе и заправкой я почувствовал, как будто что-то ударило меня в поддых. Я не знаю, что это было, интуиция копа, панический страх или ангел-хранитель, но у меня в голове прозвучало: “Не вздумай брать с собой микрофон, Билли!”
Я догадывался, что Цикконе и АТО сильно разочаруются. Черт, да я сам хотел записать на пленку весь сегодняшний день. Но еще сильнее я хотел остаться в живых. На заправке я вылез из машины, присел и вытащил диктофон из голенища мото-ботинка. Цикконе в этот момент как раз подъехал на своем Понтиаке.
- У меня дурное предчувствие по поводу этой штуки, чувак. Я не буду брать ее с собой.
Я ожидал услышать нотации, но, к моему облегчению, Цикконе лишь внимательно на меня посмотрел и кивнул.
- Соберись, – сказал он, – честно говоря, у меня тоже дурное предчувствие.
По плану, я должен был заехать за Доминго и вместе с ним отправиться в Визалию на моей машине, там встретиться с Ред Догом и остальными. Я протянул диктофон Цикконе так, как будто это была ручная граната, и поспешил к Доминго.
Цикконе все время держался неподалеку. Я наблюдал, как стрелка спидометра ползла через отметки в 85, 90 к ста милям в час, но Джон не отставал. Мы с Уикконе имели пунктик по поводу езды по трассе. И это не то, как вы себе представляете езду двух федералов. Это было больше похоже на гонки НАСКАР, чем на операцию АТО. И, хотя я молюсь за каждого несчастного гражданина, которому не повезло оказаться на нашем пути, это стоило даже потенциального риска получить штраф за превышение скорости. Езда с Цикконе по трассе со скоростью 110 миль в час прекрасно очищала голову от любых дурных мыслей.
Сворачивая к дому Доминго, я взглянул в зеркало заднего вида, чтобы узнать, последует ли за мной Цикконе. Но он не стал сворачивать. Я улыбнулся: наконец-то он усвоил, как надо вести наблюдение.
Теперь я чувствовал себя намного лучше, я не был отягощен чувством опасности, поскольку диктофона при мне не было. Со спокойной душой я заехал на задний двор Доминго. Хозяин вышел из дома и был очень рад меня видеть:
- Эй, Билли, что так долго, чувак?
- Я готов, президент, поехали.
В ту же секунду все мои светлые мысли развеялись. Ни с того, ни с сего Доминго сказал:
- Открой капот, Билли.
Будучи проспектом Монголов, я был хорошо выдрессирован не задавать лишних вопросов. Я напрягся. Машина была напичкана подслушивающими устройствами. Могло ли одно из них находиться под капотом и выдать меня? Я мысленно разбирал Мустанг по частям. По какой причине Доминго решил посмотреть, что под капотом? Возможно, он ищет свидетельства наличия посторонней аппаратуры. Но что могло произойти за одну ночь? Неужели они что-то на меня накопали? И могло ли это приглашение быть тщательно спланированной подставой?
- Где твоя пушка, Билли? – спросил Доминго.
На секунду я задумался, потом ответил:
- Под сиденьем.
- Дай ее мне.
Я впал в ступор. В первый раз тогда я вспомнил “Луковое поле”, где копам пришлось сдать свое оружие. Должен ли я отдавать свое Доминго? Может быть, сначала надо разрядить его? Почему, черт возьми, он хочет забрать мою пушку?
Я смотрел, как Доминго, склонившись над мотором, снимает крышку воздушного фильтра. С ухмылкой матерого бандита, он сказал мне:
- Неплохое место для пушек, а?
- Точно.
Я вытащил из-под сиденья свой короткий револьвер 38 калибра, протянул Доминго его, патроны и все остальное. Доминго вынул воздушный фильтр и положил на его место оба наших ствола. До этого я никогда не слышал о таком трюке и в тот момент подсчитывал, сколько спрятанных таким образом пистолетов я пропустил за двадцатипятилетнюю карьеру в правоохранительных органах.
Но потом Доминго просто бросил воздушный фильтр в багажник, что вернуло мою уверенность в то, что большинство преступников – непроходимые идиоты:
- Погнали, чувак.
Доминго не употреблял наркотики и, будучи единственным членом мотоклуба, кроме меня, не нюхавший ни спиды, ни кокс, уже через пять минут мирно посапывал, как ребенок. Он проспал все сорок минут пути от Горы до Визалии. Когда мы приехали, я толкнул его, и он начал показывать дорогу к какому-то дому в пригороде. Я был без понятия, куда мы едем, но, подъезжая к дому, узнал сидящих перед ним персонажей.
Уродливую рожу Ред Дога я мог почуять за милю. Рядом с ним сидел Люцифер и Си Джей, уже пожилой, темнокожий Монгол. Я припарковал машину и приготовился к очередной порции унижений со стороны Ред Дога.
Я подошел к нему, чтобы поздороваться традиционным Монгольским рукопожатием. Ред Дог протянул руку. Будучи проспектом, я ответил, как мне подобало:
- Приказывай.
Ред Дог ничего не сказал.
- Приказывай.
Ред Дог снова промолчал. Тогда я протянул ему руку. На этот раз Ред Дог ответил. Ответил ударом прямо в солнечное сплетение. В ушах зазвенело, я упал на землю, теряя воздух, изо всех сил делая вид, что мне не так больно, как было на самом деле. Рассмеявшись, Ред Дог развернулся и ушел. Я восстановил дыхание. Ты у меня еще поплачешься, братишка.
Я начал исполнять свои обычные обязанности проспекта: зажигать сигареты, разливать пиво. Я наблюдал, как, линейка за линейкой, со стола исчезают кокс и мет, и литрами заливается пиво.
Когда Ред Дог решил, что все уже достаточно напились и удолбались, он дал внезапную команду:
- Пойдем постреляем.
Затем он подошел ко мне, посмотрел в глаза и сказал:
- За мной, проспект.
Мы с Доминго сели в Мустанг и последовали за Ред Догом, сидевшего за рулем ржавого Шеви Монтекарло. Это была не машина, а настоящая помойка и очень подходила к его имиджу.
От Цикконе я узнал, что в Визалии есть только два официальных стрельбища, так что это должна была быть короткая поездка к одному из них. Промелькнула миля, две, три, пять – пока наконец не стало окончательно ясно, что мы не едем на официальное стрельбище.
Я вглядывался в зеркало заднего вида, чтобы понять, не потеряла ли меня моя группа поддержки. К моему облегчению, в зеркале я увидел машину спецагента Джона Карра, следовавшую за нами на удалении. Мы кружили по узким локальным дорогам калифорнийской глубинки, а я тем временем все больше терял представление о том, где мы находимся. В один прекрасный момент мы резко свернули на грунтовую дорогу.
Это была даже не дорога, а скорее тропинка. Я не знал, куда она нас выведет, но был уверен, что моя группа поддержки не догадается на нее свернуть. Сердце подпрыгнуло. Я остался один против шайки вооруженных, накачанных алкоголем и наркотиками бандитов. И дела мои шли все хуже и хуже.
Грунтовка вывела нас к апельсиновой роще где-то, может быть, через четверть мили от поворота. В дальнем конце плантации виднелся небольшой сарай и пустырь. Машины остановились, все вышли. Я заглушил мотор и с горечью признался себе, что скорее всего угодил в ловушку. Но что мне было делать? Я побрел по пустырю за остальными. Доминго не сказал ни слова по поводу того, чтобы достать наши пушки из-под капота Мустанга.
Я наблюдал почти сюрреалистическую картину, разворачивающуюся вокруг меня. Ред Дог был удолбан в хлам, сжимал в руках свой девятимиллиметровый Глок. Безумный Крейг, Си Джей, Доминго, Дьябло, Бобби Локо и Люфицер вставляли магазины в свои Глоки и Беретты, приближаясь и окружая меня.
- Ладно, Билли, – спросил Ред Дог, – и долго ты, блядь, учился в Академии?
Я был слишком ошарашен, чтобы открыть рот. Ред Дог покачал головой из стороны в сторону, разминая шею, и подошел ко мне еще ближе, издавая звериный рык:
- Я, блядь, тебя спрашиваю, Билли!
- М-м?
- Долго ты, блядь, учился в своей Академии? – он орал так, как будто я был глухой, или тупой, или и то, и другое вместе взятое.
- О чем ты, Ред Дог?
- Ты знаешь, о чем я, Билли! Кому ты рассказал, что мы едем сюда? Кто, блядь, знает, что ты здесь с Монголами? Кто, Билли?
- Я никому не говорил. Да ладно, Ред, почему ты ведешь себя так? Я никому не говорил, что поеду в Визалию.
Он вперил в меня взгляд своих голубых глаз.
- То есть, ты хочешь сказать, что если сейчас я тебе прострелю башку, никто об этом не узнает? Так, Билли?
- Да, Ред Дог, думаю, это так.
Он указал пальцем в другой конец пыльного и замусоренного пустыря и сказал:
- Ладно, Билли, иди и расставь мишени.
Я огляделся в поисках Цикконе или Карра, или остальных из группы поддержки, пытаясь понять, видят ли они, или, по крайней мере, слышат ли, что сейчас должно произойти. Если дело принимало дурной оборот, я всегда был уверен, что они придут на выручку. Во Вьетнаме у нас было соглашение: либо мы выбираемся все вместе, либо не выбирается никто из нас. Те же самые чувства я испытывал к моим братьям по АТО: Козу, Карру и Цикконе. Правоохранительные органы очень похожи на армию, и являются по-сути ее гражданской вариацией, наполненной честью, доблестью и самопожертвованием. Если мне придется пожертвовать своей жизнью, я знаю, что мои братья-агенты придут и покончат с моими убийцами. Хотя это не большое утешение.
Я бросил взгляд через плечо и увидел, что Монголы, вместо того, чтобы направить на меня стволы своих пистолетов, мирно беседуют, стоя, как и раньше, в ровном кругу. Стараясь не терять самоконтроль, я подобрал несколько пустых банок, пакет из-под молока и еще какой-то мусор и расставил это все по краю пустыря.
- Хорош, Билли, возвращайся!- крикнул Ред Дог.
Приблизившись к группе Монголов, я услышал смех. Я не мог разделить их чувства, так как знал, что ночь будет долгой.
Еще до того, как я подошел к Монголам, Ред Дог поднял пистолет и расстрелял весь боезапас. Я видел вспышки и слышал хлопки. Я ощутил, как пули свистят совсем рядом со мной. Все засмеялись. Все, кроме меня. Потом я услышал, как кто-то скомандовал:
- Огонь по своему усмотрению!
Восемь пьяных, закинувшихся наркотой Монголов открыли беспорядочную стрельбу в разные стороны, опустошая магазин за магазином.
Во Вьетнаме мы вряд ли удивили бы кого-либо точностью стрельбы, но у Монголов дела обстояли гораздо печальнее. Может, это алкоголь и метамфетамин сыграл свою роль, я не знаю, но в результате их стрельбы мне не пришлось возвращаться и ставить мишени на место.
Уже смеркалось, когда Ред Дог вновь обратил на меня внимание. Он протянул мне заряженный Глок:
- Вот, Билли, держи, посмотрим, что ты можешь.
За спиной я услышал перешептывания Монголов. Один из них сказал:
- Если он собьет все мишени, он коп.
Другой ответил:
- Если не собьет ни одной – точно коп.
После Вьетнама и стольких лет работы в органах, я стал отличным стрелком. За свою жизнь я провел сотни часов в тире, так что здесь я мог бы сбить все мишени без труда. Я встал в старую армейскую позицию и расстрелял пару магазинов, попав по нескольким пивным банкам и намеренно промахнувшись по остальным.
Как только патроны закончились, Люфицер сказал:
- Видите, говорил же я, что он коп.
Я рассмеялся.
- Почему, Люцифер? Просто потому, что вы, парни, не способны ни во что попасть?
Ред Дог молча перезарядил свой пистолет и повернулся к оставшимся мишеням. Он поднял свой Глок, и я увидел, что он слишком высоко перехватывает рукоять. Он выстрелил, затворную раму заклинило, раскроив ему руку между большим и указательным пальцами.
- Бля!
Мне не было его жалко. С криками, обливаясь кровью, он уронил пистолет. Стрельба была на сегодня окончена. По крайней мере, я так думал.
Я уже начинал расслабляться. Может быть сегодня мне все же не суждено быть убитым. Я уверил себя в том, что если Ред Дог получил травму, возможно придется наложить несколько швов, а поскольку было уже темно, мы рисковали остаться непонятно где.
Но жизнь опять ударила ключом. Ред Дог молча подошел ко мне и начал вытирать кровь о мои штаны. Я не был уверен, что это была очередная клубная традиция. Затем, к моему ужасу, Ред Дог схватил меня за ногу и притянул к себе, достал фонарик и начал обыскивать голенища моих сапогов в поисках звукозаписывающих устройств. Я застыл. Ред Дог проделал ту же операцию с другой ногой. Мои чувства находились на границе дикого страха и удивления. Потом, наконец успокоившись, Ред Дог поднялся на ноги и сказал, достаточно громко, чтобы остальные могли слышать:
- Если ты коп, я об этом узнаю.
Наступила ночь. Мы все еще торчали на краю пустыря у сарая. Где-то впереди я услышал голос Эдди:
- Блин, уже нихрена не видно!
Он сбегал в сарай и принес оттуда фонарь. На его лице была радостная улыбка ребенка, демонстрировавшего свою новую игрушку. Мы все стояли полукругом, и вдруг, как маньяк, Эдди выстрелил двенадцать раз в землю, в центр круга, в считанных дюймах от наших ног.
Я инстинктивно закрыл глаза и закрыл голову руками, чтобы спастись от разлетавшегося в разные стороны мусора.
Долбаный идиот! Я огляделся посмотреть, не задел ли он кого, но, несмотря на безумные действия Эдди, никто не пострадал.
- Эй, чувак, дай-ка мне посмотреть на эту штуку, – заорал Бобби Локо.
Подошли несколько Монголов с огромным, как дверной косяк, стволом. По крайней мере, в эту минуту все забыли обо мне. Но вскоре азарт от новой игрушки, автоматического дробовика 12 калибра, угас.
Ред Дог снова повернулся ко мне с вопросом:
- Эй, Билли, так где, ты говоришь, ты учился?
- В Северной Каролине, а что?
- Да потому, что я хочу увидеть твой дневник.
- Господи, Ред, это было больше двадцати лет назад, я сам не видел свой дневник сам не знаю сколько времени.
- Лучше бы нам обоим его увидеть.
И теперь, когда тьма уже окончательно спустилась на пустырь, Ред Дог решил натравить на меня одного из самых отпетых Монголов.
Си Джей был индейцем, настолько темнокожим, что татуировки на его руках были еле видны. Он мог быть принят обществом только в рамках байкерского преступного мира, хотя и на фоне байкеров он казался умственно отсталым. Я уже имел счастье наблюдать картину, когда пьяный и нанюхавшийся мета Си Джей исполнял любые команды Ред Дога, действуя, как будто был каким-то жутким роботом-психопатом. Как только Ред Дог спросил меня про мои школьные годы, Си Джей внезапно подошел ко мне, положил руку на мое плечо, от части для устрашения, частично для того, чтобы самому не упасть, затем, дыхнув на меня перегаром, глядя в глаза, проговорил:
- Билли, я люблю тебя, брат, но если окажется, что ты – коп, я тебя замочу.
Поднялась волна буйного смеха, как губка впитывая внимание, вытащил нож, схватил меня за шею и уставился на меня своими черными, как уголь, глазами:
- Если кто-то из моих братьев пострадает, тебе конец. Я накину тебе на шею кусок струны и отрежу твою сраную башку. Мне насрать на все. Если ты коп, найду тебя, где бы ты ни был.
- Да ладно, Си Джей, остынь, никакой я ни коп.
Си Джей не обращал внимания на многие вещи, но эта история с копом его явно заинтересовала.
- Если вздумаешь удрать, я выслежу тебя и замочу.
Вклинился Ред Дог:
- Билли, епта, если я дам команду, Си Джей грохнет тебя прямо здесь.
Я почувствовал, как Си Джей сжал мою шею еще сильнее. В его руке опять блеснул нож. Я чувствовал, как он приготовился исполнить приказ. Я понимал, что мне надо быстро что-то придумать, иначе этот дебил возьмет инициативу в свои руки и перережет мне горло. Он был туп, сильно пьян и до зуда хотел поиграться с ножом.
- Господи, Ред, скажи, чтобы он не убивал меня сейчас, – я попытался сказать это спокойно. Ред Дог и остальные знали, что еще секунда – и Си Джей перейдет к действию.
- Си Джей, не убивай его прямо сейчас, – сказал Ред Дог.
Я почувствовал, как Си Джей ослабил хватку и убрал нож.
Си Джей не отходил от меня ни на минуту в течение всей ночи. Он хотел быть уверен, что я живо себе представляю, как он будет меня убивать. Час за часом он ходил следом, клал руку мне на плечо и рассказывал, как сильно он меня любит и как сильно он хочет меня замочить, если я окажусь копом.
Нам еще предстояла трехчасовая поездка обратно в Лос-Анджелес, и, к счастью, Доминго решил, что нам уже пора убираться восвояси. Пока мы садились в Мустанг, Ред Дог повторил мне свое последнее требование:
- Короче, мы договорились. Ты не получишь нашивки, пока я не увижу твой дневник.
Как будто я хотел получить их прямо сейчас. Меня несколько раз чуть не убила шайка вооруженных маньяков, а потом я несколько часов выслушивал бредни невменяемого психопата, говорившего мне о том, как собирается охотиться за мной и убить меня. К черту нашивки! И к черту расследование!
Я даже не помню, попрощался ли я с кем-либо из Монголов. Помню только, как садился в машину с Доминго и ужасное, гнетущее чувство одиночества.
Глава 9.
Я поклялся, что не пойду больше ни на одну встречу с Ред Догом. Я был сыт по горло жизнью проспекта, прислуживанием Монголам, исполнением команд группы преступников, чей общий уровень IQ находился ниже значения среднегодовой температуры в Калифорнии.*
Я был настолько утомлен постоянной угрозе моей жизни, что был готов позвонить Цикконе и отказаться от дальнейшего участия в расследовании. Начальство АТО все еще хотело закрыть это дело, так почему не дать им такую возможность?
Прекращение расследования было моим исключительным правом. Любой агент под прикрытием может отказаться от дальнейшей работы, если считает, что его жизни и здоровью может быть причинен вред.
Но потом я немного остыл, ярость на Ред Дога поугасла, я почувствовал, что могу переосмыслить все произошедшее той ночью в Визалии. Это могла быть одна из очередных уловок Ред Дога, еще одна садистская попытка трахнуть мой мозг. Если бы он действительно знал что-нибудь, или имел вескую причину подозревать, что я – коп, он просто разрешил бы СиДжею убить меня там, без свидетелей, на глазах у остальных Монголов.
Через неделю после поездки в Визалию, я стоял перед большим зеркалом в гостиной и разглядывал в нем отражение Билли СенДжона. До получения нашивок осталось не так долго.
Держаться, но ради чего? Чтобы Ред Дог в итоге что-нибудь накопал на меня? Чтобы Монголы наконец смогли оставить меня где-нибудь в пустыне с пулей в башке? Наши боссы в АТО ясно дали понять, что им абсолютно наплевать и на Билли СенДжона, и на Билла Квина. Я мог легко вернуться к бумажной работе в офисе в Ван Найсе, раскрывая тупые дела и ловить мелких дилеров до самой пенсии.
Но я был горд тем, что считал себя не обычным агентом. Я гордился тем, что шел по стопам агентов АТО, положивших свои жизни на чашу весов, работая под прикрытием. Таких людей, как Стив Мартин, Даррин Козловски, Даррил Эдвардс и Блейк Ботелер. Можно было бесконечно продолжать этот список, но в моей голове возник и образ Цикконе, которому приходилось съедать по ложке дерьма в день в офисе АТО Лос-Анджелеса, а потом возвращаться на улицу и до утра прикрывать мою задницу. В моей голове пронеслась картина, воспоминание, как моего брата привезли из Вьетнама на носилках. Я представил 55 000 солдат, так и не вернувшихся домой после этой войны. Я всегда рассматривал работу как часть традиции моей семьи служить своей Родине, но, завязывая на шее бандану, я думал о том, что, если Ред Дог и СиДжей прикончат меня, смысл этой традиции теряется. Да, я сделаю их, Ред Дога и остальных Монголов.
Когда я подсел к Цикконе в его Понтиак после поездки в Визалию, Джон повернулся ко мне и сказал:
- Ты сможешь продолжать, Билли? Думаешь, стоит возвращаться туда?
- Да, думаю, что смогу. Если буду держаться подальше от Ред Дога, скоро смогу получить нашивки. Мы положили слишком много сил и времени на все это. Я думаю, через месяц или два уже получу свой верхний рокер.
К тому моменту я уже ездил с Монголами в течение шести месяцев.
Мы с Цикконе оба были ошеломлены, что сумели зайти так далеко, учитывая странное поведение и склонность членов мотобанды к насилию. Нам удалось решить все проблемы, грозившие закрытием расследования, иногда правильно принятым решениям, иногда – как в случае со стрельбой на апельсиновой плантации – благодаря удачному стечению обстоятельств.
***
Как-то в среду, одним жарким августовским вечером, мы с Доминго и Рокки решили прокатиться по барам Сан-Фернандо. Рокки и Доминго были со своими женами, а я был в их компании пятым колесом, ошивающимся вокруг охранником президента чепты. Мы не поехали на мотоциклах и не стали одевать Цвета.
Доминго, несмотря на ауру крутого парня, был неплохим певцом. У него был хороший баритон, и ему нравилось петь песни в караоке-барах долины Сан-Фернандо. Многие владельцы баров нервничали, и абсолютно обоснованно, когда к ним в заведение наведывались Монголы, но, я думаю, многим нравилась криминальная аура, связанная с патронажем аутло-мотоклуба.
Несмотря на то, что жена Рокки, Викки, давно уже не могла найти работу, она купила новую машину в кредит, и Рокки хотел похвастаться обновкой.
Я позвонил Цикконе и сказал, что мне предстоит насыщенная ночка в караоке-баре.
- Только я, Доминго, Рокки и их старухи, никаких байков, никаких Цветов.
- То есть, группа поддержки тебе не нужна?
- Никакой поддержки, скажи парням, пусть отдыхают.
Цикконе должен был сопровождать меня в одиночку на своем Понтиаке. По плану, я должен был подъехать на мотоцикле к Доминго, оставить его там и продолжить путь вместе со всеми на новой машине Викки. Я выехал в шесть, подъехал к дому Доминго и припарковал мотоцикл на заднем дворе. Терри, жена Доминго, встретила меня в дверях, сверкая свежим синяком под глазом.
- Заходи, Билли. Доминго в душе, будешь пиво?
- Еще бы, – я, как обычно, обслужил себя сам. В любом случае, кроме пива, в холодильнике ничего не было.
До этого я ни разу не обращал на это внимания, что Доминго бил Терри, и был немного удивлен ее синяком под глазом. Как и большинство подружек байкеров, Терри была типичным воплощением женщины с синдромом избиваемой жены. Я думаю, она путала такой вариант негативного отношения к ней с настоящей любовью. Вполне возможно, она даже не видела другой жизни. Меня всегда выводит из себя вид женщины, избиваемой своим мужем, но на этот раз я был не в том статусе, чтобы как-то повлиять на ситуацию. Я вел жизнь аутло-байкера, в этом мире очень редкие старухи не испытывают на своей шкуре случаи домашнего насилия.
Обвязанный полотенцем Доминго вышел из винной. Еще как следует не вытеревшись, он подошел ко мне и пожал руку Монгольским рукопожатием. Я приобнял его, и вода с его шеи попала мне за шиворот. Пожалуй, это был первый раз, когда я видел Доминго без всей его байкерской атрибутики. Оказалось, что не только его руки были покрыты татуировками, но и на плечах имелись масштабные узоры.
На своей новой машине подъехали Викки и Рокки. Доминго наконец оделся и велел Терри поторапливаться. Затем мы все вместе поехали в город.
Как только Рокки сел в машину, сразу же вынул из-за пазухи револьвер и положил его под сиденье. Я никогда не видел у него этот стальной 38 калибр и подумал о необходимости написания нового отчета этим же вечером.
Мы заехали в пару караоке-баров в долине, но потом Доминго стало скучно от непрекращающихся мелодий Карлоса Сантаны, и он решил изменить план:
- Давайте заедем в “Бродягу”, там, за холмом.
“Бродяга” не являлся нашим постоянным местом, хотя бывало, что мы и заезжали сюда выпить. На парковке было темно, и только одинокий фонарь, выхватывающий круг из темноты, позволял камерам наружного наблюдения следить за припаркованными автомобилями и мотоциклами. Через заднюю дверь было слышно громыхание музыки, у стены было припарковано несколько мотоциклов, два из которых имели черно-белые стикеры на бензобаках. Для меня это означало весь вечер подносить пиво еще двум полноправным членам Mongols MC. Моя расслабленность вмиг улетучилась, как только мы зашли внутрь через заднюю дверь. Темный и узкий коридор выводил в бар, где были предусмотрены только стоячие места. Я оценивал потенциальную угрозу. Над ледомашиной нависал какой-то израненный в боях завсегдатай. В руке он держал банку “Будвайзера”, и, судя по всему, она была уже из второй дюжины. Он пялился на жену Рокки слишком открыто.
Затем он начал что-то ей говорить. Я не расслышал, о чем шел разговор, но вот Доминго точно расслышал. Рокки начал пробираться к нам через толпу, а я уже стоял плечом к плечу со своим президентом.
Пьянь перестала пялиться на Терри, зато его налитые кровью глаза остановились на Доминго.
- Какого хуя уставился?! – проорал ему в лицо Доминго.
- Ты! – громила сплюнул через плечо.
Через секунду кулак Доминго тяжело приземлился в районе скулы наглеца. Выпавшее из его руки пиво гулко грохнулось на пол, а сам он тяжело повалился прямо в ледомашину. Стоявший рядом с Доминго вышибала тут же сгреб его в охапку:
- Спокойно, здоровяк!
Пока Доминго разбирался с вышибалой, наш пьяница оправился от удара, встал на ноги и решил дать сдачи. Ни Доминго, ни вышибала, не видели этого, но я уже знал, что должен делать. Прежде, чем он успел нанести удар, я схватил его за руку и за голову и подножкой опрокинул на пол.
Прежде, чем я успел нанести еще один удар, перед моими глазами начали всплывать картины офиса окружного прокурора. Передо мной разыгрался сценарий возможного развития событий. Как-то раз, сидя в офисе с двумя самыми уважаемыми окружными прокурорами, Салли Медоком и Джерри Фрайдбергом, я спросил:
- Что мне делать, если начнется драка в баре?
Джерри дал максимально размытый и уклончивый ответ.
- Послушайте, я не собираюсь подставляться под удары и не давать сдачи.
- Вы и не должны, – ответил Джерри.
Медок и Фрайдберг знали, что Монголы не будут ожидать иных действий от проспекта. Насколько я понял из разговора с окружными прокурорами, я имею право защищать себя и братьев-Монголов. Конечно, в том случае, если это не я затеял драку.
Наш оппонент сейчас находился на четвереньках. Я схватил его за шиворот, стараясь показать свою крутость и при этом не слишком его поранить, и начал бить его по затылку не сильно сжатым кулаком. Честно говоря, я делал больнее себе, чем ему.
Но выглядело все это так, как будто я честно и от души надираю ему задницу. Но на самом деле я спасал его шкуру. Мне надо было вытащить его из бара до того, как Монголы схватятся за ножи или Рокки вытащит свой 38 калибр. Так я дубасил его по башке и одновременно выталкивал к заднему выходу.
Но в этот момент мне на помощь пришел Изи, один из Монголов, уже находившихся в баре к моменту нашего прихода. Изи был настоящим психопатом, готовым совершить убийство ради клуба в любую минуту. Когда наш верзила упал на пол в нескольких футах от выхода, Изи подскочил и со всей силы пнул его в лицо обитым жестью мыском своего ботинка. Удар был такой силы, что со стороны казалось, как будто Изи бьет по мячу, чтобы забить гол с пятидесяти ярдов.
Бум! Кровь ручьем хлынул из головы, безвольно болтавшейся прямо передо мной. Я знал, что должен вытащить беднягу из бара, прежде, чем его не прикончили у меня на глазах.
Изи еще раз ударил. Я начал решительно вытаскивать тело из бара, волоча его по узкому и темном коридору, где у Изи уже не было достаточно места, чтобы как следует размахнуться.
Я отвесил еще пару показушных оплеух и наконец вытащил верзилу из бара на улицу, но Изи уже ждал нас на парковке и тут же продолжил избиение.
Внезапно, как ослепленный дальним светом олень, уже полуживой обидчик поднялся на ноги и быстро убежал с парковки.
К этому времени большая часть посетителей “Бродяги” столпилась на краю парковки. Владелец заведения и менеджер пытались успокоить публику и вернуть их внутрь. Мы с Доминго пошли в бар вместе со всеми остальными. Но тут начался второй раунд.
Еще один клиент, настолько же пьяный, как и предыдущий, но при этом еще более огромный, двинул Доминго с локтя, отбросив его к стене. Адреналин все еще бил струей после прошлой драки, и я молниеносно среагировал, схватив его за грудки и прижав к другой стене, однако, тут же получил удар, отпрянул и ответил быстрым ударом в лицо. В ту же секунду блеснула сталь выхваченного из-за пояса длинного охотничьего ножа.
Мой соперник начал размахивать ножом из стороны в сторону, сделав несколько порезов на моей рубахе. Я отпрыгивал назад, но он не отставал, пока таким образом мы не оказались на парковке.
Внезапно, краем глаза я заметил Рокки. Теперь уже я надеялся, что он успел сбегать в машину и забрать револьвер.
- Рокки, стреляй! Стреляй в него!