Тут я понял, что наше расследование подошло к концу. Оно превратилось в гонку на выживание. Рокки убьет его, я предстану перед судом в качестве свидетеля, где мне придется сказать, что я сам попросил своего оружейника пристрелить сумасшедшего пьяного типа с огромным ножом.
Он опять попытался пырнуть меня. На этот раз лезвие проскочило прямо перед моим лицом.
- Пристрели его, Рокки! Господи, да пристрели же его!
Но, как оказалось, Рокки был знаком с этим типом. Я услышал, как он проорал его имя. Прежде чем пырнуть меня еще раз, он посмотрел на Рокки и опустил нож. Рокки бежал к нам со всех ног:
- Ты что творишь, ебаный идиот?
Подошел Изи и еще один Монгол и забрал нож. Я весь трясся от ярости. Я надеялся, что, поскольку у него забрали нож, мы сможем продолжить на кулаках, и я выбью из него дерьмо. Мое сердце неслось галопом на бешеной скорости.
Ни в этой жизни – коп я или не коп – я никому не позволю зарубаться на меня без ущерба для здоровья. Когда нож был уже в руках у Изи, я двинулся к этому парню, чтобы закончить дело, но мой путь преградил Рокки:
- Спокойно, Билли, мы займемся этим.
Прикусив губу, я ждал, чем это все закончится. Но, к моему огорчению, Монголы дали ему соскочить с крючка.
- Какого хрена? – спросил я.
Доминго обернулся ко мне и прояснил ситуацию:
- Не парься, Билли, у нас его нож. Я сказал, чтобы он притащил свою задницу в “Местечко” в следующую среду, когда он появится, воткнешь этот нож ему же в живот.
Мое сердце снова сорвалось в галоп.
- Черт! Грамотно задумано! С удовольствием!
Этот парень нанес оскорбление клубу, он ударил Монгола. Никому никогда это не сходило с рук. Никто не может ударить Монгола, ранить Монгола, и при этом избежать самой жестокой расправы
Доминго понимал, что в “Бродяге” наши лица запомнились слишком многим свидетелям. Если бы мы убили парня прямо здесь, на стоянке, нас бы тут же взяли. Но на следующей неделе в “Местечке” это уже будет совсем другая история.
Я посмотрел на охотничий нож в руках Доминго и представил себя в темноте у “Местечка” совершающего убийство.
Я тут же пришел в себя. Хотя я был бы не против немного побить своего обидчика, резать его в мои планы не входило. Я был копом уже в течение двадцати пяти лет, и мне бы не хотелось пачкать свою репутацию выпусканием кишок из какого-то алкоголика его собственным ножом.
Мы ожидали копов с минуты на минуту. Доминго дал приказ разделиться, и мы с Рокки сели к нему в машину.
Теперь у меня появилась другая проблема: как не зарезать героя прошлой ночи. Либо мы каким-то образом находили ответ на этот вопрос, либо закрывали расследование. Следующее собрание Церкви состоялось в субботу в доме Бакет Хэда. Я стоял у входа и исполнял свои обычные обязанности проспекта, пока не услышал крик изнутри:
- Проспект Билли, зайди!
Я зашел в дом и подошел к группе Монголов, сидевших за столом на кухне.
- Слушай, проспект, – начал Рокки, – у меня есть к тебе вопрос.
- Да, Рок?
- Ты как-то странно дрался той ночью в баре, чувак. Ты должен быть более собран, наноси более короткие удары.
Я рассмеялся:
- Да, следующий раунд будет лучше.
Монголы рассмеялись вместе со мной.
- Ладно, вали отсюда, – сказал Доминго.
На полпути к выходу Доминго окликнул меня еще раз.
- Да, кстати, тот мудак, который хотел тебя подрезать, узнал, что ты Монгол и свалил во Флориду к хренам собачьим. Думаю, не полуится ему отомстить, проспект.
- Бля…
- Да. Хреново, брат.
Вспоминая февраль 1998 года, когда Цикконе позвонил мне и предложил покататься с Монголами, мы и не думали, что я смогу получить Цвета. По поводу обряда инициации в разных аутло-мотоклубах ходили различные слухи. Во многих случаях проспект должен был совершить какое-либо преступление, частенько – убийство. Аутло уже давно приметили, что представитель правоохранительных органов, вне зависимости от того, работает ли он под прикрытием или нет, никогда не преступит закон. Инициация могла быть жестокой, унижающей достоинство и честь. Тебя могла заставить принять тяжелые наркотики или вступить в половой акт с женщиной на глазах у остальных членов мотоклуба. В 1960-х проспектов избивали, а затем бросали в лужу человеческих экскрементов.
Но проблема заключалась в том, что ни Цикконе, ни я, не знали, что придется делать в случае с Монголами. Я волновался, что могу попасть в сложную ситуацию, избежать которой будет невозможно. Но пока что я был лучшим проспектом, которого когда-либо видел мотоклуб Mongols MC. Я перевозил для мотоклуба наркотики, охранял полноправных членов, а теперь и пролил кровь, сражаясь за мотоклуб. Чего еще им от меня было надо?
Как-то, в середине октября, в районе шести вечера я выехал из дома и направился на Скалу. Ранее я переговорил с Цикконе, и он должен был следовать за мной на своем Понтиаке.
Мы уже собрали достаточно информации и улик, чем просто ошеломили офис окружного прокурора. Помимо прочих, первым в моем списке был Ред Дог. Если бы мне предоставили выбор, что я увижу в последнюю минуту своей жизни, я бы хотел увидеть, как Ред Дог отправляется за решетку. От него я натерпелся больше, чем от всех остальных Монголов вместе взятых, и я хотел выплатить должок. Загорелое лицо Ред Дога было для меня подобием маяка, который вел меня к намеченной цели. Приближаясь к Туюнге, я видел его лицо в двух дюймах от своего.
- Билли, твой Президент сказал тебе, что ты никогда не получишь Цвета? – как-то сказал он мне.
- Нет, Ред Дог, никто мне об этом не говорил.
- Ну так я говорю! А знаешь, почему, Билли?
- Нет, Ред Дог. Почему?
Он усмехнулся своей сальной, желтозубой ухмылкой.
- Потому что ты не чикон. А этот мотоклуб для чиконов. А ты, Билли, не чикон.**
Все рассмеялись, а я уставился на Ред Дога.
- Поправь меня, если я не прав, но ты тоже не чикон.
Все снова рассмеялись. Все, кроме Ред Дога.
Сейчас, на пути в Туюнгу, в моих глазах стоял образ Ред Дога с Глоком в руке посреди пустыря на апельсиновой плантации. Я подъехал к “Местечку” и увидел несколько байков. Развернувшись перед входом, я поставил мотоцикл, уперев его задним колесом в бордюр.
- Сегодня тебе предстоит побегать, Билли, – сказал Доминго, когда я вошел, – приезжает Национальный Президент.
Маленький Дейв решил наведаться в “Местечко”, а это значило, что мне предстоит носиться как угорелому всю ночь напролет.
Подъехало еще несколько мотоциклов. Я выглянул посмотреть кто это был. Два Монгола парковали свои байки. Я увидел Стинки, одну из постоянных тусовщиц “Местечка” и еще пару девчонок вроде нее. И тут за спиной раздался крик:
- Проспект!
Обернувшись, я увидел Тухлого, предлагавшего мне глотнуть виски прямо из горла бутылки. Я схватил бутылку и сделал несколько больших глотков.
- Ты мне нравишься, Билли, – сказал Тухлый.
Тухлый никогда в жизни не звал меня иначе, чем “проспект”. Я даже почувствовал себя неловко, когда он назвал меня по имени. Я всегда пристально наблюдал, как Монголы относятся ко мне, и этот маленький эпизод не остался без моего внимания. Это означало определенные изменения по отношению ко мне.
Подъехал Национальный Президент, Маленький Дейв. Теперь уже в “Местечке” собралась вся чепта Сан-Фернандо в полном составе плюс несколько Монголов из других чепт. Похоже, что проспекту Билли выдалась трудная ночка.
Вдруг ко мне подошел Эвел и сказал:
- Сними жилетку на секунду, Билли, я хочу посмотреть, что у тебя под ней.
Просьба звучала немного странно, но я уже был приучен к тому, что надо подчиняться, а не задавать вопросы. Я снял Цвета, вывернул их и показал Эвелу. Прежде, чем я смог хоть как-то отреагировать, он выхватил жилетку из моих рук и стал орать:
- Ты отдал мне свои Цвета? Что, блядь, происходит?
Я даже не знал, как отреагировать. Эвел кинул Цвета мне в лицо.
- Ты никому не позволяешь трогать Цвета, проспект! Никогда! – с этими словами он развернулся и ушел.
Доминго уже прорывался ко мне через толчею бара. Выглядел он ошалело.
- Билли, Эвел что, забрал твои Цвета?
- Да… Но он подставил меня, Доминго. Он попросил снять их, а потом вырвал у меня из рук.
Доминго уставился на меня со злостью.
- Билли, ты сукин сын! Никому никогда не отдавай Цвета!
Вот теперь все реально катилось под откос. Я думал, что нравлюсь Эвелу. У него не было никаких причин подставлять меня, особенно перед Национальным Президентом. Теперь ко мне подошел Рокки и сделал такую же головомойку, как и Доминго.
- Билли, Эвел забрал твои Цвета?
- Да, Рок. Я имею в виду, что он подставил меня.
Рокки выглядел растерянным.
- Слушай, чувак, Доминго хочет с тобой поговорить.
Я даже не хотел спрашивать, что происходит. Еще несколько Монголов видели, что произошло между мной и Эвелом. Вместо привычных звуков открывания пивных бутылок и рева тяжелого рока из музыкального автомата, в баре висела тишина. Атмосфера была зловещей, должно было произойти что-то ужасное. Я направился вдоль стойки, Рокки последовал за мной.
Теперь все Монголы собрались у входа в Местечко. Снаружи было темно и тихо. Маленький Дейв коротко посмотрел на меня и сказал:
- Подойди к своему Президенту, проспект.
Во что я вляпался на этот раз? Совершенный мной проступок не казался мне настолько тяжким, чтобы разыгрывать такую драму. Я не мог понять смысла происходящего. По крайней мере, пока на мне надеты Цвета мотоклуба, я был уверен, что они не пристрелят меня прямо у входа в бар.
Доминго опустил голову и дал мне прямой приказ:
- Снимай Цвета, проспект.
Как это было понимать? Не означало ли это, что, когда я начну передавать Цвета Доминго, один из Монголов выхватит их опять? Я медленно снял жилетку, но держал ее крепко, прижав к груди. Доминго склонился еще ближе ко мне, не предпринимая попыток выхватить Цвета из моих рук.
- Ты никогда не передаешь никому свои Цвета, Билли. Никогда. Почему твои Цвета оказались у Эвела, Билли? Почему, скажи мне?
- Он меня обдурил, Доминго. Он сказал, что хочет посмотреть, что под ними, поэтому я снял их. Он подставил меня.
Эвел сделал огромный прыжок и заорал мне на ухо:
- Следи за языком, проспект!
- Да ладно, Эвел, – ответил я, – зачем ты так? По поводу чего это все?
- По поводу того, что кто-то завладел твоими Цветами! – крикнул Доминго.
Я подумал, что своими действиями поставил Доминго в нелепое положение перед Маленьким Дейвом. Может быть он хотел провести показательную казнь.
Но потому лицо Доминго изменилось.
- Чтож, в любом случае, никто из чепты Сан-Фернандо не получал Цвета, пока не проебался где-нибудь. Мне кажется, сегодня ты допустил проеб, Билли. Ты хочешь лишиться центральной нашивки?
Ок, потеря нашивки – это еще не потеря всей жизни. Но в этом случае мне придется мучиться еще несколько месяцев, пытаясь сделать счастливыми и довольными кучку пьяных и укуренных Монголов.
- Бля, нет! Я столько жопу рвал за нее!
- Не парься, Билли, – сказал Доминго, – почти все теряли центральный патч, прежде чем получить верхний.
- Да ни за что, Доминго! Ладно тебе! Меня подставили!
- Так ты хочешь сохранить центральный патч, Билли?
- Бля, да, еще как!
Доминго засунул руку за пазуху, как будто собираясь достать оружие.
- Если хочешь сохранить центральный патч, – сказал он, – тебе придется нашить еще и этот.
Он вынул из-за пазухи верхний рокер Mongols MC и протянул его мне.
Вокруг радостно заревела толпа Монголов. Взбалтывались пивные банки, меня окатывало душем из пива с разных сторон. Я орал от радости вместе со всеми остальными.
- Да! Да! Да! Да!
Я размахивал верхним рокером мотоклуба Mongols MC над собой, как будто это был кубок победителя. Внутри меня поднялась волна гордости. Со всех сторон ко мне тянулись руки, меня хлопали по плечам и обнимали. Пиво, которым я пропитался насквозь, заливало глаза. Я стал полноправным членом мотоклуба – Господи, я сделал это! Я хотел, чтобы в этот момент меня могли видеть Цикконе, Коз, Карр, Пратт и Харден, вся моя братва из АТО. Чтобы они увидели: я стал полноправным членом одного из самых опасных и криминальных мотоклубов Америки.
Черт, я улыбался во весь рот, протирая глаза от пивной пены, внезапно заметив, что льющаяся на меня сверху жидкость перестала быть похожей на хмельной напиток. Она стала какой-то масляной и липкой. Наконец отряхнувшись от пивной пены, я увидел, что один из Монголов держит над моей головой жестяную канистру. Они поливали меня смесью Будвайзера и моторного масла. Вокруг все смеялись и орали. Доминго протянул мне футболку с полными Цветами мотоклуба Mongols MC.
- Вот, Билли, я припас ее для тебя.
Я наконец протер глаза и смог наконец увидеть, что происходит вокруг. Я определенно сделал это. Я сделал то, о чем даже не мог мечтать.
Я был Монголом. Я был агентом АТО. Кем я был теперь сам черт не разберется.
Мы ввалились обратно в бар всей толпой. Каррена обняла меня и поздравила, протянула мне полотенце и смеялась, пока я пытался стереть остатки масла с головы.
- Это займет немного времени.
Я вытащил из карманов все деньги и заказал выписки на всех, приветствуя и угощая каждого, кто попадался мне на пути. Стинки устроила мне приватное шоу, задирая подол своего платья передо мной каждые пару минут, демонстрируя, что она сегодня не одела нижнее белье.
Я испустил вопль восторга. Я больше не был ни кандидатом, ни проспектом. Я был полноправным Монголом! Однопроцентником! Аутло-байкером! Теперь никто меня и пальцем тронуть не смел. Я надел свою футболку с Цветами мотоклуба и вышел на улицу, надеясь, что Цикконе увидит меня в свой бинокль из припаркованного неподалеку Понтиака. Я знал, что он будет гордиться мной. Никакого больше прислужничества. Сегодня я заведу своего борова и поеду домой как полноправный аутло.
К двум ночи бар закрывался, и пора было уже расходиться по домам. Маленький Дейв жил неподалеку от меня, на юге Лос-Анджелеса, и мы должны были ехать вместе. Стинки уехала домой за пару минут до того, как мы с Дейвом завели свои мотоциклы. Она проходила рядом с тем местом, где засел Цикконе, когда мы проезжали мимо. Услышав рев наших моторов, она повернулась, нагнулась и задрала подол своего платья прямо до подмышек, чтобы продемонстрировать свое абсолютно голое тело Маленькому Дейву, мне и самому благодарному агенту поддержки АТО в стране.
Мы с Маленьким Дейвом ехали вместе до развязки между 2 и 134 шоссе, на которой я свернул на восток. Я гнал со скоростью 90 миль в час ощущая себя на небесах от счастья. Ред Дог больше ничего для меня не значил. Ничего больше меня не волновало. Я сделал это. Я стал Монголом.
Глава 10.
Получение Цветов было подобно выходу на солнце из темного коридора. Сразу открылось так много возможностей. Я должен был держать ответ перед Доминго и всеми национальными офицерами мотоклуба, но мой статус открывал для расследования такие возможности, о которых до этого трудно было и помыслить.
Месяцами Рокки рассказывал мне про автомат, который хранился у него дома. Я очень хотел купить у него этот ствол. С тех пор, как он стал оружейником чепты, в распоряжении Рокки находилось много различных стволов, частично его личных, частично – собственность мотоклуба. Я видел его с дробовиками наперевес, различными пистолетами и револьверами, штурмовой винтовкой и даже с пулеметом. Пока я был проспектом и находился под постоянным подозрением, у меня не было возможности покупать оружие. Даже такой дебил как Рокки тут же отреагировал бы на такое, как бык на красную тряпку. Но сейчас, став полноправным членом, я вполне мог себе это позволить.
Рокки уже какое-то время не мог найти работу, и большая часть заработанных продажей наркотиков денег было потрачено на его же (и его жены Викки) наркозависимость. Мы с ним ехали в моем Мустанге с включенной прослушкой, когда я предложил ему продать мне пару своих пушек.
Я сказал Рокки, что хотел бы приобрести дробовик для себя, и мой друг по-имени Боб хотел бы тоже совершить покупку. Боб был нашим внештатным информатором, и, как и в большинстве случаев работы с информатором, я волновался о том, какую действительно сторону он поддерживает в большей степени. Но к тому моменту Боб уже хорошо себя зарекомендовал, имея за плечами несколько успешных операций АТО.
У него на руках были деньги АТО. Я собирался подобрать Рокки, съездить в дом его отца и забрать пушки, затем встретиться с Бобом и другим информатором по-имени Серджио на парковке ресторана “Коко”.
В 6 вечера я подъехал к дому Рокки. Его дети играли в саду с одним из самых огромных пит-булей, которых я когда-либо видел в своей жизни. У меня заняло несколько месяцев на то, чтобы подружиться с псиной и проходить к двери Рокки без опасений. Но я никогда не смог бы привыкнуть к картине с Маленьким Рокки, трех лет от роду, играющего с этой собакой без присмотра взрослых. Будучи отцом двоих детей, я боялся за него до смерти, наглядно представляя, как массивные челюсти пит-буля смыкаются на шее младенца.
Я прошел мимо собаки, детей, останков мотоцикла и разного сорта хлама. Викки откликнулась на стук в дверь, крикнув мне изнутри, чтобы я вошел. Рокки собирался. В этот вечер я был с микрофоном в кармане жилета, и я знал, что лучше бы мне его не снимать. Как-то раз я пришел к Рокки также с микрофоном в кармане. Я снял жилет и, кинув его на спинку дивана, вышел в соседнюю комнату. Это было ошибкой. Наркоманка Викки тут же начала обшаривать карманы жилета в поисках денег и, когда я вернулся буквально через минуту и застал ее за этим занятием, она просто виновато пожала плечами. Это была невероятная удача, что она не добралась до того кармана, в котором находился диктофон.
Я не мог допустить, чтобы это произошло снова. Сегодня мой кожаный жилет был от меня неотделим. Я сидел и болтал с Викки, пока она с бульканьем втягивала дым из бонга. Из спальни вышел Рокки.
- Эй, брат! – сказал он, приобняв меня и поприветствовав Монгольским рукопожатием. Это был один из моментов, когда его действия выбивали меня из колеи. У меня не было никаких сомнений, что Рокки действительно любил Билли СенДжона.
Викки не обращала внимания на детей, по-прежнему глубоко затягиваясь и булькая бонгом, когда мы с Рокки выходили из дома. Мы сели в мой Мустанг и поехали к дому отца Рокки, который находился буквально всего в паре миль. Рокки рассказывал мне о Тихом, одном из Монголов, включенных в список самых разыскиваемых преступников Америки. Какое-то время я видел Тихого с пивом в “Местечке”. Оправдывая свое прозвище, он сидел молча, абсолютно не обращая внимания на происходящее вокруг.
В этом заключалась вся сущность моей работы. Я делал вид, что мне интересно слушать истории Рокки о Тихом, пока все это записывалось на диктофон, спрятанный в машине, и я точно знал, что эта информация будет использована против него в суде.
Дом отца Рокки был типичной хибарой небогатого жителя Туюнги. Дверь была закрыта, дома никого не было. По словам Рокки, оружие было спрятано внутри, но у нас не было никакой возможности туда попасть. По такой дурацкой причине сделку пришлось перенести. Мы поехали в “Местечко” выпить пива. Я знал, что Цикконе будет дежурить до победного, хотя у меня не было возможности предупредить ни его, ни Боба. Я старался держать себя в руках, уговаривая себя, что сделка все же еще могла состояться. Но я слишком хорошо знал манеру Рокки. Он был подвержен импульсивным поступкам и, если он встретит в “Местечке” какую-нибудь девушку и захочет ее снять, сделку придется отменить.
Но на этот раз Рокки действительно нуждался в деньгах.
- Пошли, – скомандовал он, как только мы прикончили по банке пива, – мой старик уже должен вернуться.
Пока мы ехали, Рокки спросил, не будет ли Боб заинтересован в покупке наркоты.
- Конечно, Рок, если цена его устроит, он точно купит чего-нибудь.
Рокки попросил у меня мобильник и начал договариваться по поводу мета.
- Эй, Рикки, мне бы достать пару унций, у тебя есть че?
Цикконе как раз достал мне специальный телефон, который был снабжен сенсором с жучком, который мог быть использован при скрытой прослушке. Если я нажимал несколько кнопок в определенной последовательности, Цикконе мог слышать все разговоры из фургона поддержки. Это не было записывающим устройством, просто передатчик, работающий так же, как и обычный сотовый телефон; он был создан для того, чтобы обеспечить агента под прикрытием дополнительной поддержкой. Так ты всегда уверен, что группа поддержки придет на помощь, когда будет пора сушить весла. Но, как и другие сотовые телефоны, он имел проблемы со связью в закрытых помещениях и в плохую погоду вплоть до полной потери сигнала (в конце концов я отказался от использования этого устройства). К тому же существовал определенный риск того, что кто-нибудь из братьев “позаимствует” телефон во время очередной пьяной вечеринки и отнесет его к эксперту или в ремонт. Вопросы безопасности определенно перевешивали значение этого телефона как устройства для скрытой прослушки.
Когда мы зашли в дом отца Рокки, увидели его сидящим в гостиной и забивающим косяк марихуаны. Рокки подошел и сделал глубокую затяжку, выдохнув в противоположную от меня сторону. К тому времени он уже понял, что я не очень-то хорошо отношусь к наркотикам. После той проверки в Лафлине, Рокки думал, что я могу иногда забить косяк, но по настроению. Такое положение дел его вполне устраивало.
Я прошел в заднюю комнату вслед за Рокки, где он присел на одно колено и начал вытаскивать пушки из-под кровати. Сначала дробовик, затем пару ружей, потом АК-47. Автомата не было. Я был озадачен. Рокки протянул мне дробовик и несколько других ружей, затем положил оставшиеся стволы обратно под кровать. Мы вынесли пушки наружу и положили ко мне в багажник. Перезвонил Рикки, дилер Рокки, и сказал, что сможет достать 4 унции скорости и что мы должны будем встретиться с ним на парковке одного из баров Пакоймы.
Мы опаздывали на встречу, но я позвонил Бобу по мобильному и предупредил о задержке. Теперь это не было проблемой, поскольку Боб теперь был привлечен еще и к сделке с наркотиками.
Я сказал Рокки. что мне надо вернуться домой и забрать патронташ для дробовика и высадил его у “Местечка”. Он, как обычно, стрельнул у меня пару баксов на пиво. Затем позвонил Цикконе и попросил встретить меня в конце Лоувелл Авеню. Через пару минут мы с Цикконе уже сидели в его Понтиаке, обговаривая детали намечавшейся сделки. Предстояла довольно необычная сделка, и мы не хотели непредвиденных обстоятельств. У меня с собой было два звукозаписывающих устройства, просто для уверенности, что все разговоры будут запротоколированы с надлежащим качеством. Перед сделкой я должен был незаметно передать Бобу деньги, но теперь еще большую сумму, чем планировалось.
Я спешно вернулся обратно в “Местечко”, забрал Рокки, и мы направились в “Коко”. Как только мы въехали на парковку ресторана, я тут же увидел Боба и Серджио, сидящих в машине. В темноте не будет никаких проблем вытащить стволы из багажника моей машины и передать их Бобу.
Я залез в бардачок и забрал деньги. Боб сказал, что доволен пушками, если они в хорошем состоянии. Рокки гарантировал, что они находятся в отличном состоянии. Все на пленку, Серджио завел разговор по поводу АК-47, и, пока Рокки был занят, я незаметно передал пакет с деньгами Бобу. Миссия выполнена. Теперь надо было разобраться с метом. Мы поехали в настоящую дыру в Пакойме с неосвещенной стоянкой, которая отлично подходила для проведения сделки с наркотиками. Заезжая на стоянку, я краем глаза уловил отблеск Понтиака Цикконе, припаркованного на другой стороне улицы, у бизнес-центра.
Рокки быстро нашел своего приятеля в баре. Рикки было уже под сорок, он не был байкером, но выглядел суровым, мускулистым мужиком с небольшим хвостом темных волос. Он прекрасно знал правила игры и смотрел на меня с некоторым подозрением. Рокки заверил его, что он может не волноваться по нашему поводу, поскольку я являлся полноправным членом мотоклуба Mongols MC, а Боб и Серджио были моими друзьями. Рикки кивнул. Они с Рокки быстро сбегали к нему домой за скоростью. Оставшись наедине с Серджио и Бобом, я быстро вынул оставшиеся несколько тысяч долларов АТО и передал их Бобу.
- Слушай, сказал я, – когда сделка завершится, встречаемся на пересечении Лоувелл и 210-й. Если приедешь туда раньше меня, просто жди. Я отвезу Рокки и приеду. Потом разберемся со всем этим дерьмом.
Когда Рокки и Рикки вернулись, мы все подошли к пикапу Рикки. Тот передал Бобу 4 унции метамфетамина. Боб передал Рикки пачку банкнот.
Адреналин бил ключом. У меня за плечами были сотни сделок с наркотиками, и я знал, что, как бы тщательно они не были спланированы, в любой момент все могло обломиться. Многие дилеры спонтанно впадают в паранойю, и много хороших копов погибло от выстрела какого-нибудь панка, в последнюю секунду подсевшего на измену. Но эта сделка прошла без сучка, без задоринки, все участники были довольны. Пока я вез Рокки обратно к его дому на бульваре Футхилл, я кивнул сам себе. Три ствола и четыре унции мета за одну спокойную сделку. АТО и офис окружного прокурора будут удовлетворены.
Я высадил Рокки и поехал на встречу с Бобом и Серджио. На повороте с бульвара Футхилл в сторону Туюнги я увидел пару патрульных автомобилей, копы в которых наблюдали за трафиком на перекрестке, и с их точки зрения я был безмозглым идиотом. Помятый жизнью Мустанг с матерым аутло за баранкой уже сам по себе являлся преступлением. И через четверть мили меня остановили.
У меня не было продленного талона регистрации на лобовом стекле, и я надеялся, что копы это не заметят. Я закинул пистолет поглубже под сиденье, как только увидел свет мигалок в зеркале заднего вида. Честно говоря, я даже не догадывался, что могло послужить причиной остановки, поскольку я не превышал скорость и вообще не нарушал правил. Я свернул на обочину и заглушил двигатель. Я знал процедуру на зубок и держал руки на руле, пока копы подходили к машине с разных сторон. Я опустил стекло, чтобы поговорить с шерифом.
- Добрый вечер, – сказал он, – могу я увидеть ваше водительское удостоверение и регистрацию?
- Кончено, – ответил я и полез в бардачок. В этот момент в мои глаза ударил луч фонаря второго копа, стоящего с другой стороны машины. В руке он сжимал оружие. Я вынул регистрацию и протянул ее первому копу вместе с водительским удостоверением. Несколько секунд он рассматривал документы, не говоря ни слова. Потом сказал:
- Вы не против выйти из машины, мистер СенДжон?
Я сделал, как он сказал.
- Отойдите к заднему колесу.
Я отошел.
Затем последовал стандартный перечень вопросов.
- Сколько вы пили? Куда направляетесь? Откуда едете? Имеете ли при себе что-нибудь запрещенное?
Затем офицер задал вопрос, перевернувший с ног на голову следующие пару часов моей жизни:
- Вы не против, если мы осмотрим ваш автомобиль?
- Нет, я против, чтобы вы осматривали мой автомобиль.
Я спросил, за что меня остановили. Они сказали, что у меня истек срок регистрации. Черт. Он спросил, почему я не хочу, чтобы они осмотрели мою машину. Я сказал, что просто не хочу, чтобы кто-то рылся в моих личных вещах и, что у них нет права производить обыск без моего согласия, поэтому все, что они найдут, все равно не будет являться доказательствами. Коп посмотрел на меня в упор и повелел сесть на бордюр у дороги, сказав, что сначала собирается официально изъять у меня машину, а потом произвести осмотр, так что все будет в рамках закона.
Я сел у обочины, проклиная себя, думая о Бобе и Серджио, сидевших где-то с закупленными на государственные деньги наркотиками и тремя стволами, которые надо было забрать как можно скорее, пока не произошло еще больше неприятностей. Кроме всего прочего, было очень важно сохранить всю цепочку доказательств, не допустив их изъятия.
Совсем отчаявшись, я решил использовать свой последний шанс. Я вытащил свой сотовый и позвонил Цикконе. Один из копов тут же выхватил у меня трубку, и у меня только лишь и хватило времени, чтобы сказать одну фразу:
- Джон, я на дороге в Туюнгу, и ты мне нужен здесь…
Договорить мне не дали. Один из шерифов вырвал из моих рук трубку, пока другой рылся в машине. Вскоре он добрался до водительское сиденья и полез под него. Он должен был быть слепым, чтобы не обнаружить пистолет.
- Пристегни его.
Приказ был максимально коротким и понятным.
- Руки за спину!
Я положил руки за спину, и на моих запястьях защелкнулись наручники. Затем один из копов спросил меня, кому я звонил.
- Ты кому, бля, звонил? Кто такой Джон?
- Просто друг.
- Если кто-нибудь сейчас приедет сюда и попытается перейти нам дорогу, я пристрелю тебя первым, а потом – твоего друга Джона.
- Как-то неважно это будет смотреться, если ты замочишь задержанного в наручниках.
Он сказал, чтобы я не волновался, и что он сначала снимет наручники. Я очень надеялся, что какая-нибудь случайная машина не остановится и не напугает их. Копы вызвали подкрепление, которое должно было подъехать с минуты на минуту. Меня посадили на заднее сиденье полицейской машины, а копы принялись буквально выворачивать напичканный звукозаписывающей аппаратурой Мустанг наизнанку.
Было похоже, что эту ночь я проведу в тюрьме. Я знал, что Боб и Серджио сейчас волнуются. Если копы заберут и их, они проведут ночь в тюрьме, а мы потеряем наши доказательства. Где, черт возьми, Цикконе?
Цикконе подъехал на БМВ за считанные секунды до того момента, как меня уже должны были отправить в участок. Он остановил машину прямо перед нами и показал шерифам свой жетон. Подошли еще два шерифа и включились в диалог. Джон, в свою очередь объяснял им, что я являюсь штатным осведомителем АТО и нахожусь при исполнении своих служебных обязанностей. Шерифы отнеслись к его словам скептически. Как бывший коп, я прекрасно понимал, что в их глазах мы были парочкой бандитов, пытавшихся их обдурить. Цикконе предъявил им свою аккредитацию, но поскольку он подъехал не на служебном автомобиле, а я имел настолько неопрятный внешний вид, да еще и оружие под сиденьем, что у них вполне могло сложиться впечатление, что я – беглый преступник. Их могла успокоить только сверка моих отпечатков пальцев с базой данных.
Цикконе сказал, что если они не доверяют его аккредитации агента АТО, то они могут позвонить Полу, Окружному шерифу Л.А., который мог за нас поручиться. Пол был одним из тех немногих за пределами АТО, кто знал о нашем расследовании. Он и его напарник Клетус работали в штатском, хотя и не под прикрытием, гоняя на своих Харлеях в косухах и рваных джинсах по окраинам Лос-Анджелеса. Иногда наши пути пересекались на байкерских вечеринках и в злачных заведениях. Несколько месяцев назад Цикконе посвятил Клетуса и Пола в детали нашего расследования. Сначала я был резко против, поскольку не доверял им, так же как не доверял никому за пределами нашей команды в АТО. Но Клетус и Пол показали себя настоящими братьями-полицейскими и внести неоценимый вклад в наше расследование.
Шериф позвонил Полу и спросил, знает ли он парня по-имени Билли СенДжон, который работает на АТО. Пол сказал, что знает. Затем шериф спросил, на какой машине я ездил, и Пол описал мой побитый жизнью Мустанг с черной крышей.
Но шерифы до сих пор не верили в честность матерого байкера в черно-белых Цветах, сидевшего на заднем сиденье полицейского автомобиля. И по какой-то причине никто особо не тянулся за ключами от этих самых наручников. Они продолжали задавать Цикконе вопросы по поводу найденного в Мустанге оружия.
- Вы знаете, что ваш информатор хранит у себя в машине пистолет?
Началось обычное в таких ситуациях межведомственное противостояние, с которым часто приходится сталкиваться в работе под прикрытием. Частью это была одна из сторон механизма правоохранительной машины: ни один коп не хотел брать на себя ответственность за косяки, за которые придется потом отвечать ему.
Наше затруднительное положение являлось особенностью работы под прикрытием. Особенностью, к которой никогда не бываешь готовым на сто процентов. Внедрившись в преступную группировку, ты просто не можешь себе позволить довериться своим же коллегам из правоохранительных органов. Ты никогда не знаешь, кто может тебя сдать и в какой момент. Для того, чтобы выжить на улице, ты должен твердо запомнить, раскрытие твоего реального имени кому бы то ни было может привести к твоей смерти. Аутло-мотоклубы, как и мафия, частенько подкупают копов, превращая их в своих агентов-информаторов. В частности, в результате этого расследования, мы вычислили одного из патрульных, работавших на Монголов информатором. Он работал на Доминго и остальных из чепты Сан-Фернандо, ошиваясь с ними в “Местечке” и снабжая необходимой информацией из полицейских баз данных, будь то имена владельцев автомобилей, номера регистрации или что-либо другое.
Шерифы не собирались отпускать меня без указания начальства. Подъехало еще несколько машин Департамента, из одной из них вышел сержант. Через некоторое время меня вывели из машины и сняли наручники. Мой пистолет передали Цикконе – по крайней мере у него было удостоверение.
Как только они уехали, я напомнил Цикконе о том, что Боб и Серджио все еще ждут нас с несколькими унциями метамфетамина и тремя пушками, которые надо было забрать у них как можно скорее. Я позвонил Бобу и попросил его встретить нас на одной боковых улиц.
Через несколько минут мы припарковались рядом с Бобом и Серджио, Цикконе забрал у них наркотики и оружие. Обстоятельства, которые могли повлечь за собой ночь в тюрьме и прекращение расследования оказались одним из удачнейших эпизодов нашего расследования.