здесь.
Медленная улыбка поднимает уголки его рта вверх.
— Почему-то я сомневаюсь в этом.
Он открывает дверь шире, и я воспринимаю это, как приглашение осторожно проскользнуть
мимо него. Мм, вкусняшка, он пахнет, как теплый сексуальный мужчина, вставший только что с
постели.
Я оглядываю новую обстановку. Этот домик немного больше нашей старой квартиры, и у
него довольно простая планировка.
Гостиная прямоугольной формы скудно украшена — в ней размещены диван L-образной
формы и кресло, повернутое к впечатляющего вида телевизору с плоским экраном. Я удивленно
замечаю, что развлекательная зона содержит все виды игровых автоматов, известные человечеству.
Также перед диваном стоит стеклянный кофейный столик, несколько торшеров и причудливый
книжный шкаф, который набит классикой в кожаных переплетах.
Небольшая открытая кухня находится слева, и я рада, что внутри все опрятно и чисто, нет
никакой грязной посуды в раковине или пустых упаковок от пиццы на стойке.
Как раз напротив входной двери находится короткий коридор, который, как я полагаю, ведет к
спальням и ванным комнатам.
Я как раз собираюсь пойти и проверить эту догадку, когда из открытых дверей внезапно
появляется высокая, потрясающе красивая девушка.
Мои глаза расширяются от шока и испуга. Мисс Супермодель одета лишь в крохотные
стринги.
Без намека на смущение она плавно направляется к Зейну, откинув свои длинные блестящие
волосы.
— Зейн, — говорит она сиплым голосом с акцентом. — Возвращайся в кровать.
Он улыбается ей, когда она обнимает его за шею своими тонкими руками.
— Наташа, у нас гости.
«Наташа» бросает на меня ленивый взгляд своими темными экзотическими глазами.
— Кто это? Она пришла к нам на вечеринку?
Что? Фу!
Зейн замечает мою ужасающую реакцию и ухмыляется.
— Нет. Это моя сводная сестра. Почему бы тебе не одеться?
Супермодель мило надувает губки. Она что-то шепчет ему на ухо, заставляя его сексуально
рассмеяться.
Он кладет руку ей на бедро и бормочет что-то в ответ.
Что за черт? Я стою тут в смущении, стараясь смотреть куда угодно, только не на них. Почему
только я одна смущена? Это ведь они полуголые здесь!
Наташа бормочет что-то на незнакомом языке, а затем направляется обратно в комнату,
соблазнительно покачивая бедрами.
Глаза Зейна, кажется, приклеились к ее заднице.
— Я скоро вернусь, — говорит он мне, а потом следует за ней в комнату, закрывая за собой
дверь.
Я стою как вкопанная, ожидая. Должна ли я уйти? Им лучше бы не заниматься там сексом.
Кажется, прошли часы, прежде чем они, наконец, появились. Наташа, к моему облегчению,
оделась.
Она одета в тонкое серое платье, убийственные черные ботинки, а на ее лице играет
самодовольная улыбка. Зейн накинул рубашку с длинными рукавами, но не застегнул ее. Они оба
выглядят романтичными и сексуальными, как будто только сошли с обложки колоритного
шпионского романа.
Мисс Супермодель бросает в мою сторону взгляд, ухмыляясь, когда уходит. Моя вежливая
улыбка исчезает с лица. Она говорит что-то Зейну на своем языке (возможно, на русском?), слегка
обернушись. Он просто смеется и качает головой.
Как только она ушла, я поворачиваюсь к нему.
— Что она сказала? Это она обо мне?
Зейн закрывает дверь и изучает меня из-под полуприкрытых глаз.
— Ты не хочешь об этом знать.
Я хмурюсь и неловко переступаю с ноги на ногу.
— Это твоя девушка?
— У меня нет девушки. Есть какие-то сумки?
— Э-э, да, в машине.
Он протягивает руку.
— Дай мне ключи, и я принесу их тебе. А пока, чувствуй себя как дома.
Я шарю в кармане в поисках ключей и бросаю их ему.
— Спасибо.
— Без проблем. Скоро вернусь.
Зейн выходит, и я сразу же приступаю к изучению домика. На кухне есть стеклянная
раздвижная дверь, которая ведет прямо к бассейну. Мило.
Направляюсь в коридор. Первая комната маленькая и содержит большую двуспальную
кровать, комод и антикварный туалетный столик. Из окна открывается вид на главный дом. Я с
облечением улыбаюсь. Эта комната идеально мне подходит. Ладно, давайте проверим ванную.
Ванная прямо по соседству и выглядит идеально чистой, что замечательно. В ней есть туалет,
раковина и…
Нет душа.
Я осматриваюсь вокруг. Где душ? Ох, это нехорошо.
Я просовываю голову в другую комнату, в комнату Зейна. Мои глаза скользят по огромной
кровати, комоду, письменному столу, книжному шкафу… и там есть еще одна дверь. Главная ванная
комната.
Я слышу, как открывается передняя дверь и бегу назад. Зейн несет все мои сумки так, как
будто они ничего не весят.
— Почему в моей ванной нет душа? — возмущаюсь я так, как будто это его вина.
— Потому что нет. Душ есть только в главной ванной комнате, — говорит он. И проходит
мимо меня в мою спальню.
Я следую за ним и наблюдаю, как он скидывает мои сумки на кровать. Когда я все еще
продолжаю пялиться на него, он поднимает бровь.
— Какие-то проблемы?
— Ну, да! — я всплескиваю руками. — Так не пойдет! Мне нужен душ.
— Душ есть только в моей ванной, — говорит он, пожимая плечами.
Я потрясенно смотрю на него.
— Я не смогу просто так заходить в твою комнату.
— Да, я надеюсь, что перед этим ты постучишься. Ничего страшного, Виолетт.
Зейн выходит и направляется в свою комнату. Он останавливается в дверях и жестом
подзывает меня.
— Пошли.
Я с опаской смотрю на него. Мне бы хотелось, чтобы он застегнул свою рубашку. Тогда я
смогла бы лучше соображать. Распахнутая рубашка подчеркивает его безупречную кожу и крепкие
мышцы. Прямо сейчас я и правда чувствую себя извращенкой, я не могу перестать пялиться на его
грудь.
Тем временем, Зейн ждет. Он скрещивает свои впечатляющие руки на своей, не менее
впечатляющей, груди.
— Не бойся, малышка, — усмехается он. — Я не кусаюсь.
Тьфу ты!
— Зато я кусаюсь, — ворчу я, протискиваясь мимо него.
— Нужно будет запомнить это, — смеется он.
Он подумал, что это значит что-то неприличное? Не понимаю почему — этих парней не
разберешь.
Ох, не важно. Я стою вместе с Зейном в его комнате! Вокруг все пахнет им — свежестью и
ароматом мужского геля для душа, а еще сохранился аромат каких-то экзотических женских духов.
Я не могу оторвать взгляд от его кровати, где, он, возможно, только что занимался сексом с той
девушкой Наташей. От этой мысли я краснею.
Я не хочу представлять, как Зейн занимается сексом. Э-э… ведь так? Совсем не хочу.
Нет.
— Я редко бываю дома, — звучит его голос позади меня. — Уверен, что мы сможем
согласовать расписание. Ванная вон там.
— Хорошо.
Я осторожно проверяю ванную. Она действительно красивая и большая. Двойная раковина,
стеклянная душевая кабина и… ох!
— Гидромассажная ванна! — восклицаю я, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть ее. —
Струи регулируются?
— Надеюсь, что да.
Почему его голос кажется таким довольным? Я оборачиваюсь и изучаю его с подозрением. В
ответ он лишь невинно улыбается.
— Мышцы спины иногда перенапрягаются, — говорю я, уточняя. — Когда что-то горячее и
твердое направлено на меня, это, несомненно, помогает мне расслабиться.
Улыбка Зейна становится только шире.
— Не сомневаюсь.
О Боже, что я только что сказала?
— Это не то что… я имела в виду струи, не тебя! — Я быстро отступаю назад. — Не то, чтобы
ты когда-нибудь направил на меня что-то горячее и твердое! То есть… я говорила о струях, не о
твоем… точно не о тебе!
Я делаю глубокие вдохи, задыхаясь. Перестань говорить, Виолетт! Заткнись! Я опускаюсь на
край ванны, на самом деле ужаснувшись своим поведением и дрожа от унижения.
— Виолетт.
Зейн приседает передо мной и гладит меня по колену.
— Все хорошо, — говорит он сочувственно. — Я знаю, что ты имеешь в виду.
Я смотрю на него.
— Я не пыталась вести себя, как извращенка! Это твоя вина — сначала ты открыл дверь без
рубашки, а затем та голая девица… и вы с ней… прямо передо мной! Ну, неудивительно, что в моей
голове крутятся одни грязные мыслишки.
— Я… извиняюсь?
— Спасибо,— я резко встаю. — Ладно, я… пойду. У меня завтра занятия, а сейчас…
Я смотрю на свой телефон.
— Восемь часов. Мне как раз пора в постель. Так что… спасибо, что разрешил мне остаться. А
теперь, пока.
Не скажу, что я ушла оттуда спокойно — я убежала со всех ног.
Да, все прошло отлично. А теперь пойду-ка я, задушу себя подушкой.
Глава 8.
— Говядина и брокколи, — объявляет Лорен, подняв крышку от кастрюли над плитой. Вся
кухня наполнена вкусными ароматами говядины и соуса. Она достает ложку из ящика, набирает
немного бульона и передает ее мне.
Я немного дую на бульон, чтобы остудить его, а затем осторожно пробую.
— Вкусно, — заявляю я.
Сегодня я ужинаю у Лорен. Мы нянчимся с близнецами и малышкой Брианной, пока мама
Лорен отрабатывает двойную смену в больнице.
Я люблю Брианну. Она – милейшее создание со светлыми локонами и большими серыми
глазами. Она милая и спокойная. Сейчас у нее режутся зубки, но она только тихонько посапывает у
меня на плече. Это так мило. По тому, как она дышит, мне понятно, что она вскоре заснет на всю
ночь.
— Рис еще не готов, — говорит Лорен, заглядывая кастрюлю. — Осталось несколько минут.
— Хорошо, — говорю я. — Пойду, уложу Брианну. Она уже заснула.
— Ох, можешь сказать близняшкам, что уже пора мыть руки перед ужином?
Я тихо стону.
— Я правда должна это сделать? Я все еще не оправилась от того раза, когда застала их,
целующих взасос постеры Эйдена Кросса.
Лорен смеется, даже когда кривит лицо.
— Они были смущены больше, чем ты.
— Да, прежде я никогда не видела такой оттенок красного на человеческом лице.
Я аккуратно укладываю малышку в кровать в комнате мамы Лорен. Она тихонько вздыхает и
переворачивается на бок, как же это мило!
Интересно, что я буду делать, если когда-нибудь мама скажет мне, что беременна? Я буду
радоваться и ужасаться одновременно.
Я включаю радио-няню и прихватываю с собой другую часть оборудования, чтобы мы смогли
услышать Брианну. Потом я иду через коридор в комнату Лорен, которую она делит с близняшками.
— Ужин скоро будет готов, — говорю я, заглядывая в комнату. — Лорен сказала, чтобы вы
шли мыть руки.
Слава богу, что они всего лишь красят ногти на ногах. Две одинаковые головы поднимаются,
чтобы посмотреть на меня.
— Что у нас сегодня на ужин? Пахнет вкусно, — интересуется Эшли.
— Говядина и брокколи.
Близнецы обмениваются взглядами.
— Это вкусно, — говорю я перед тем, как уйти.
— Эй, Ви?
Голос Кайли останавливает меня.
— Да?
— Правда, что ты теперь живешь с парнем?
— Что?! — я смотрю на хихикающих девочек. — Девчонки, вы снова подслушивали?
— Он и вправду такой сексуальный? — спрашивает одна из мелких монстриков.
— Вы спите в одной постели? — ухмыляется другая.
— Нет! Я даже не… фу! Знаете что? — я предостерегающе указываю на них пальцем. —
Хватит подслушивать! И я ни с кем не сплю!
— Тогда вот почему ты такая ворчливая?
Близняшки заливаются смехом. Мелкие пошлячки. Я убегаю.
— Твои сестры — порождение зла, — говорю я Лорен, когда возвращаюсь на кухню. — Они
подслушали, как мы разговаривали о моих новых жилищных условиях. Они даже спросили меня,
сплю ли я с Зейном!
Лорен смеется.
— Видишь, ты помнишь, как жаловалась на то, что единственный ребенок в семье? Вот
почему я хотела ударить тебя.
— Да, я хотела маленькую сестричку или братика, а не адских подростков.
— Ха, ну, младенцы, в конечном итоге, вырастают, — Лорен снова проверяет рис. — Готово.
Итак, как поживает твой сексуальный сожитель?
— На самом деле, я не видела его, — говорю я, пожимая плечами. Достаю четыре тарелки из
шкафа и передаю Лорен, чтобы она накладывала в них еду. — Он практически никогда не бывает
дома, а когда бывает, то появляется, как правило, каждый раз с новой горячей штучкой. Я как будто
живу в доме братства.
— Твоя мама сойдет с ума, если узнает.
— Да знаю я! Я разговаривала с Джейн сегодня утром. Она сказала, что температура у
ребенка понизилась, и прогнозы довольно оптимистичные.
Лорен с облегчением улыбается.
— Замечательно. А как ее дочка?
— В порядке. Врачи теперь говорят, что у ребенка девяносто процентов шансов на
выживание, чему они рады. Джейн говорит, что она, возможно, прилетит обратно домой уже к концу
месяца, потому что ей придется заняться своим магазином.
— Она уже разговаривала с твоей мамой?
— Да, но держала рот на замке. Она очень не хочет испортить мамино счастье, точно так же,
как и я. — Я забираю тарелки, которые протягивает мне Лорен и ставлю их на стол.
— Она хотела рассказать маме правду, когда та вернется, но я пресекла эту идею в зародыше.
Зачем ее расстраивать? Я же ничем таким с ним не занимаюсь.
— Угу. Это лишь вопрос времени, — предсказывает Лорен. — Он тебе нравится.
— Я едва знаю его, — огрызаюсь я. — Видела бы ты тех девушек, женщин, с которыми он
встречается. Я совсем не в его вкусе.
— Точно. Ложка или вилка?
— И то, и другое. Так что, ты и вправду думаешь, что я не его тип?
Она закатывает глаза.
— Не знаю, я никогда не встречала его. Хочешь холодного чая?
— Я налью сама, — я иду к холодильнику, чтобы достать кувшин. — Ладно, думаешь, я…
Я обрываю себя, когда близняшки, подпрыгивая, появляются на кухне. Как всегда. Я не знаю,
почему меня заботит во вкусе Зейна я или нет. Как будто это имеет значение. Уверена, что он видит
во мне только свою будущую сводную сестру — глупенькую, лепечущую дурочку, с которой он
вынужден жить целый месяц.
Боже, какая же я неудачница. Сохну по парню, который никогда и не посмотрит в мою
сторону. Даже Мэтт не хотел меня, почему же такой парень, как Зейн, захочет? И почему я хочу
этого? Он каждый день с новой девушкой, очевидно, что он бабник.
Тьфу ты. Мне нужно перестать думать о нем.
После ужина, Лорен спрашивает, не хочу ли я начать писать наши эссе по английскому. Я
напоминаю ей о том, что завтра начинаю работать, так что мне надо лечь пораньше. Потом Эшли
говорит что-то о моем парне, который жаждет уложить меня в кровать. Поэтому я ухожу, чтобы мне
не нужно было придумывать умный ответ.
По дороге домой я пытаюсь мысленно подготовить себя к подъему в пять часов утра. Я буду
работать в утреннюю смену с 6 до 14 часов в доме престарелых «Сансет Паркс». Я буду там работать
уже второй год в качестве помощника пожилых людей. Моя работа в основном заключается в
оказании помощи пожилым людям в их повседневных действиях — я бужу их с утра, убираю в
комнатах, помогаю принять душ и прочее.
На самом деле, эта работа намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Мне приходится
стараться, чтобы успеть сделать все вовремя.
У каждого постояльца свой режим, которого он строго придерживается, и я никогда не узнаю
о нем, если не доберусь до комнаты вовремя. Старички сильно не заморачиваются, а вот дамы… они
нажимают на кнопки вызова, даже если ты опаздываешь всего на несколько минут.
Мне нравится там работать, и я люблю всех своих стариков. Как только вы выработаете
график и узнаете распорядок каждого постояльца, все становится намного легче. Я работала там
прошлым летом и на выходных во время учебы в школе, так что я знаю этих ребят достаточно
хорошо. Я соскучилась по ним и должна была проведать их раньше, но у меня не было времени.
Интересно, заселились ли новые постояльцы, и я пытаюсь не думать о тех, кого мы,
возможно, потеряли.
Когда я приезжаю домой, то сразу проверяю, не стоит ли в гараже машина Зейна. И, конечно
же, ее там нет. Не знаю, стоит ли чувствовать облегчение или разочарование.
Я решаю, что долгий горячий душ как раз поможет мне заснуть и поднимет настроение. Я
беру свои вещи и иду в комнату Зейна.
Как всегда, я не поддаюсь искушению порыскать вокруг. Как и я, Зейн не тяготится
украшением своей комнаты. Она содержит только самое необходимое, никаких личных безделушек
или фотографий. У него на столе стоит на вид очень дорогой ноутбук, но нет никаких признаков
другого компьютерного оборудования. А я-то думала, что у разработчика программного обеспечения
должно повсюду быть натыкано много разной высокотехнологичной ерунды. Но скольких
разработчиков программного обеспечения я знаю, особенно таких, которые выглядят, как Зейн?
Ну, по крайне мере, он не неряха. Эй. Что же у него в шкафу?
Чувствуя себя храброй, я быстро осматриваюсь там. Хмм… много одежды, обуви, гантели…
ох, здесь хорошо пахнет чем-то, похожим на пряный, древесный одеколон.
Кажется, я слышу стук двери и отскакиваю от шкафа на милю. Оказывается, это всего лишь
моя паранойя. Я спешу в ванную.
Принять душ было отличной идеей. Я чувствую себя сонной и расслабленной. Надеваю
любимую розовую майку и подходящие к ней пижамные штаны, потом использую свою ванную,
чтобы почистить зубы, и все — я готова.
Ладно, пора на боковую.
Я ложусь на кровать, но не могу устроиться поудобней. Ненавижу, когда знаю, что мне нужно
быть где-то утром и обязательно необходимо хорошо выспаться. Обычно я ворочаюсь в течение
нескольких часов.
Так не пойдет. Решаю встать. Я вроде как голодна, так что, возможно, после того, как чем-
нибудь перекушу, смогу заснуть.
Одна хорошая вещь в проживании здесь — это то, что на кухне всегда полно еды. Зейн
нечасто бывает здесь, но кто-то наполняет холодильник и шкафы всякой здоровой фигней. Я
покупала фаст-фуд, но не прикасалась к нему. В последнее время мне кажется, что я много ем.
Неудивительно, что моя одежда сидит на мне туго. Я должна прекратить это. Возможно, мне
нужно снова начать танцевать. Раньше это было отличным тренажером для моего тела.
Моя голова находится в холодильнике, в ожидании того, что что-то вкусное выпрыгнет и
попадет мне в рот, когда я слышу какой-то шум позади.
Я негромко вскрикиваю и оборачиваюсь, мое сердце бешено стучит.
Каким-то образом оно начинает стучать еще быстрее, когда я вижу Зейна, облокотившегося
предплечьями на стойку. Он выглядит немного уставшим, но безумно красивым в своих черной
рубашке и джинсах.
— Привет, Виолетт, — говорит он, кивая мне. — Что ты делаешь?
— Н-ничего, — заикаюсь я, застигнутая врасплох. Я быстро выпрямляюсь и закрываю дверцу
холодильника. — Я просто искала, чего бы перекусить перед тем, как пойти спать.
— Так рано? — он поднимает бровь и проверяет время на микроволновой печи. — Сейчас
девять часов пятничного вечера.
— Да, ну, я работаю завтра, — объясняю я. Когда замечаю, что его взгляд устремлен вниз, я
вдруг вспоминаю, что на мне нет бюстгальтера. Я складываю руки на груди как можно небрежнее, и
застенчиво откашливаюсь.
Мне нравится эта его полуулыбка. Она медленно поднимает уголки его рта вверх.
— Где ты работаешь?
Я рассказываю ему о своей работе в выходные дни в «Сансет Паркс», а он внимательно
слушает. Я даже рассказываю ему о Хейлиз, моей любимой постоялице.
— Раньше она была бухгалтером в какой-то большой голливудской студии и путешествовала
по всему миру. У нее есть много интересных историй, ты бы слышал ту, когда она провела неделю в
мексиканской тюрьме.
— Да? Звучит многообещающе. Мне хотелось бы услышать, — говорит он, его темные глаза
наполнены заинтересованностью.
— Не уверена, что ты действительно захочешь. История включает в себя деревянную куклу,
досмотры полостей тела и э-э перевоз кокаина.
— Ты права, думаю, я пас, — говорит он со смехом. — Кроме того, думаю, я уже и так
достаточно услышал.
Я улыбаюсь ему. Ничего не могу поделать, но он очень, очень милый!
Внезапно я теряюсь и не могу придумать, что бы такого сказать. Я просто стою, скрестив
руки, переминаясь с ноги на ногу. Надеюсь, он не думает, что я хочу в туалет.
После минуты полной тишины мы одновременно начинаем говорить.
— Думаю, мне лучше…
— Может когда-то…
Мы оба начинаем смеяться.
— Что ты собирался сказать? — застенчиво спрашиваю я его.
Но он лишь качает головой.
— Ничего важного. Ведь тебе лучше пойти немного отдохнуть? Спокойной ночи, Виолетт.
Я наблюдаю, как он медленно потягивается, подол его рубашки немного поднимается и
открывает плоский живот. У меня пересыхает во рту. Все, что я могу выдавить из себя до того, как
он уходит в свою комнату — это кивок.
Я — неудачница! Когда он ушел, я позволила своей голове со стуком опуститься на стойку.
Ох. Кажется, я только что заработала себя сотрясение мозга. Ах, Виолетт, ты просто находка.
Глава 9.
На следующее утро я просыпаюсь с чувством похмелья. Не то, чтобы я знаю каково это, ведь
я не пью.
И не курю, и не принимаю наркотики. Ладно, я — хорошая маленькая девственница.
Хорошо было бы быстренько принять душ, чтобы проснуться, но Зейн дома, так что я ни за
что не пойду в его комнату.
Мне приходится довольствоваться одним только брызганьем холодной воды себе в лицо. Я
двигаюсь, как зомби, пока переодеваюсь в свою голубую рабочую форму и закручиваю длинные
волосы в тугой пучок. По пути я хватаю бодрящий напиток из холодильника, надеясь, что это
придаст мне энергии.
На улице все еще темно, что заставляет меня чувствовать себя подавленной из-за того, что я
не лежу сейчас в своей уютной постели. Зевая, я сажусь в машину и начинаю пятнадцатиминутный
путь на работу.
«Сансет Паркс» — это большое белое двухэтажное здание, окруженное деревьями и яркими
цветами. Средств на содержание дома престарелых выделяется не очень много, и все могло
выглядеть гораздо хуже. Но здесь прилагают усилия, чтобы сделать здание более красочным и
первоклассным.
Я паркуюсь позади дома, в секции для работников. Я счастлива снова пройти сквозь эти
стеклянные двери, но все же надеюсь, что не произошло слишком много изменений с того
последнего раз, как я была здесь.
Когда я вбегаю внутрь, то сталкиваюсь с Лиз. Она приветствует меня объятиями и сразу
начинает вводить в курс дела. Супруги Фриманы умерли с разницей в неделю. Это печально, но не
удивительно, и я рада, что они умерли практически в одно время. Я узнаю, что у Джинни был
инсульт, и это шокирует меня. Джинни была даже в лучшей форме, чем я, она каждый день
занималась плаванием.
— Недавно к нам прибыли два человека, но они довольно самостоятельны, — говорит Лиз. —
Ох, и Хейлиз спрашивала вчера, когда вернется ее «цветочек».
— Ой, — говорю я. — Как она?
— Все по-прежнему, — отвечает она, завязывая свои темные волосы в хвост. — Но Ирма
сломала себе правое бедро месяц назад, так что теперь ей требуется помощь в полной мере.
— Бедная Ирма.
Мы направляемся в офис для встреч. Все приветствуют меня, обнимая, и расспрашивают о
том, как прошли мои каникулы на Гавайях. Но было ли это действительно каникулами, если я
работала каждый день в пекарне?
По мнению окружающих, пока ты находишься на Гавайях — ты в отпуске.
Я просматриваю журнал постояльцев, пока проходит наше собрание, чтобы узнать, появились
ли новички. После его окончания, я хватаю свою рацию, пейджер и направляюсь в кладовую, чтобы
получить коробку с салфетками. Хейлиз всегда нужны салфетки, и она первая в моем списке.
Она уже проснулась, лежит в своей постели.
— Проснись и пой, женщина, — объявляю я, включая свет.
Ее ясные голубые глаза мигают.
— Не мой ли цветочек я слышу?
— Единственный и неповторимый, — я выключаю её кислородный концентратор по пути к
кровати. — Доброе утро, красавица.
Хейлиз хмурится, что заставляет ее нежную кожу собраться складочками вокруг рта и глаз.
— Я вот лежу здесь и пытаюсь вспомнить твое имя. Лили, да?
— Близко. Лили зовут мою маму. Я — Виолетт.
— Ах, точно.
Я помогла ей отбросить одеяло и начала долгий процесс поднимания её на ноги. Затем мы
начали работать над распутыванием носовой канюли из ее красивых седых волос. Между делом, я
рассказываю ей о своем лете на Гавайях и о неожиданной помолвке мамы.
— А чем же занимались Вы? — спрашиваю я, толкая ее инвалидную коляску.
— Ох, да все тем же. Здесь не очень сильно все изменилось, — она устало вздыхает, заправляя
в рукав своей ночной рубашки салфетку.
— Никаких оргий? Танцев на столе?
Хейлиз хохочет.
— Ох, мои деньки с танцами на столе давно канули в Лету. Рассказывала ли я тебе о том, как
в Негалесе федералы приняли меня за проститутку?
Вот, что мне так нравится в Хейлиз. Вы можете сказать ей все что угодно, а она дополнит это
чем-то безрассудным.
Я поднимаю ее, сажаю в кресло и везу к ванной комнате. Когда мы проходим мимо ее мини-
холодильника, я достаю из кармана магнитик и цепляю его на дверцу.
— Я привезла Вам сувенир с Гавайев,— говорю я, останавливаясь, чтобы она смогла
рассмотреть его.
— Ох, милочка! — Хейлиз всматривается в магнит, а затем слегка хмурится. — Виолетт! Это
что, влагалище?
— Что?! Нет, это горбатый кит с открытым ртом! Вот, наденьте очки.
Я передаю ей очки, и она надевает их.
— Ох, теперь вижу! — восклицает она. — Это одна из тех картинок, на которые вы должны
смотреть, пока не увидите, что там нарисовано.
— Вообще-то, нет, — возражаю я, завозя ее в ванную.
После того, как я устроила ее там, отправилась убирать комнату. Я застилаю ее кровать так,
как она любит, и выбрасываю все мятые салфетки, которые она насобирала отовсюду. Гадость.
Странно, с какой же легкостью я вернулась к своей рабочей рутине. Я провожаю всех своих
постояльцев вниз для завтрака, прежде чем осознаю, что уже наступает время ланча и время
пересменки. Я задерживаюсь еще на несколько минут, чтобы дождаться девочек из следующей
смены, а затем спешу домой.
Все прошло замечательно! Я даже не устала. Я не могу дождаться того момента, когда смогу
как следует отмокнуть в ванне, а потом перекусить чего-нибудь. Возможно, я даже смогу съесть
целый пирог. Я так проголодалась! Из-за всей этой беготни.
Как обычно, я проверяю гараж, чтобы понять, есть ли Зейн дома, но там нет его машины. Если
я все-таки и чувствую разочарование, то стараюсь не обращать на это внимания.
Как только я оказываюсь в доме, то сразу же хватаю свои вещи, наушники и несколько
свечей, а затем мчусь прямо в ванную.
Я действительно нуждаюсь в расслабляющей ванне. Я быстро скидываю свою рабочую форму
и включаю воду. Пока набирается вода, я зажигаю свечи и выключаю свет. Звук бегущей воды и
мерцание огней успокаивают меня и одухотворяют, будто у меня при себе есть крестик или алтарь.
Притворившись, что я — девственная жертва, погружающаяся в чистую воду, аккуратно
ступаю в ванну.
Ах.
Все мое тело вздыхает от счастья, когда я погружаюсь в горячую воду. Все струи включены,
ванильные свечи разносят ванильный запах… рай. Я вставляю наушники в уши и включаю какую-то
песню Эйдена Кросса.
Думаю, я задремала на какое-то время. Следующее, что я помню, так это то, как я моргаю
глазами и вяло потягиваюсь в холодной воде, полностью расслабленная.
Как же хорошо! Я вылезаю из ванны, и мой живот отчаянно бурчит. Подходящее время для
перекуса. Я вытираюсь и надеваю длинный белый сарафан, затем я прибираю после себя. Не
хотелось бы, чтобы Зейн считал меня неряхой. Я собираю свои вещи, открываю дверь и …
Аааааа!
Первое, что я вижу — это голая девица, ползающая по кровати Зейна.
На этот раз это не Наташа, это какая-то блондинка, если верить моим глазам, находящимся в
состоянии шока.
Я стою, как вкопанная. Голая блондинка замечает меня и кричит, хватая простыню, чтобы
прикрыть себя. Зейн лежит в непринужденной позе на своей кровати, полностью одетый, руки
сложены под головой.
— Привет, — говорит он, поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня. — Не знал, что ты
дома.
Он произносит это так спокойно!