— Почему? Почему ты сделала это?
Остальная часть учебного дня, казалось, длилась бесконечно. К тому времени, как закончился
урок испанского, я вся издергалась от нетерпения. Я не могу дождаться того времени, как попаду
домой. Чтобы увидеть его.
Когда я приезжаю домой, его там нет. Я делаю свою домашнюю работу и принимаю душ. Что
же надеть? Я знаю, что это не свидание. Моим первым порывом было взять что-то соблазнительное,
но я знаю, что я закончу тем, что буду чувствовать себя глупо и неудобно. Так что я надеваю
простую серую футболку и длинную розовую юбку с небольшими кроликами, нарисованными на
ней. Откуда она вообще взялась? Я даже не знаю, зачем я упаковала ее.
Я сижу на диване, притворяясь, что читаю книгу, хотя на самом деле прислушиваясь к
шорохам, исходящим от двери. Когда я, наконец, слышу звук открывающейся двери, я уже так
взволнована, что чуть не падаю с дивана. Пытаясь сохранить непринужденное выражение лица, я
пытаюсь успокоить свое трепещущее сердце, слепо переворачивая страницы книги.
— Привет, — здороваюсь я с ним, гордясь тем, как нормально звучит мой голос.
— И тебе привет.
Зейн кладет большую плоскую коробку на столешницу и забредает в гостиную. Он выглядит
красивым и опасным, со своими растрепанными от ветра волосами и темными очками.
— Кто-то вкусно пахнет, — выпаливаю я, когда он наклоняется над диваном, чтобы
посмотреть на мою книгу. — Нет, я имела в виду что-то! Пицца. Вкусно пахнет.
Он только ухмыляется, хватая мою книгу, и — о Боже — переворачивает ее правильной
стороной.
Да, я держала книгу вверх ногами. Я делала вид, что читала Толстого вверх ногами. И он
раскусил меня. Я такая неудачница.
Зейн направляется обратно на кухню, пока я беззвучно чертыхаюсь.
— Ты голодна? — спрашивает он через плечо.
Я делаю несколько успокаивающих вздохов, прежде чем присоединяюсь к нему на кухне. Я
сдаюсь. Я полностью признаю тот факт, что всегда буду выставлять себя дурой перед самым
сексуальным парнем, которого я когда-либо знала.
Забудь об этом. Все нормально, я просто буду еще одним забавным неловким другом.
Приняв такую роль, я чувствую, что давление на меня немного ослабло. Я следую за ним на
кухню. Он открывает коробку, а я понимаю, что смотрю на какую-то странную пиццу. Где вся
зелень?
— Что это? — спрашиваю я, не в силах сдержать ужаса в голосе.
Зейн посмеивается, глядя на меня.
— Я так понимаю, что ты никогда не пробовала греческую пиццу?
Я качаю головой.
— Там… есть мясо?
— Нет. Там есть шпинат, оливки, помидоры, сыр фета… поверь мне, тебе понравится.
Он достает тарелки из шкафа, так что не видит мое сомневающееся выражение лица.
— Пахнет вкусно, — говорю я с надеждой.
Он кивает, передавая мне тарелку.
— Знаешь что, просто попробуй. Если тебе не понравится, то ты не обязана есть пиццу. А
завтра ты сможешь заказать на ужин все, что пожелаешь, и я привезу это. Хорошо?
Мое настроение улучшается. Он так же хочет потусоваться со мной и завтра?
— Ладно, — соглашаюсь я, слишком восторженно.
Мы берем наши пиццы, пару бутылок с водой и направляемся в гостиную. Я думала, что мы
будем смотреть фильм, но Зейн приносит свой ноутбук и, в конечном итоге, мы смотрим видео с
практическими рекомендациями в интернете.
Ага, оказывается, Зейну очень нравятся проекты «сделай сам» и альтернативные виды
энергии. Мы смотрим видео о том, как сделать свои собственные теплицы, газогенераторы,
параболические зеркала и двигатели Стирлинга. Это на самом деле очень увлекательно, и я
впечатлена его знаниями.
— Ты что, готовишься к нашествию зомби? — дразню я его, после того, как укусила свою
вкусную греческую пиццу (Зейн был прав — вкуснятина!).
— Я просто верю, что нужно быть ко всему готовым, — он улыбается, наклоняясь, чтобы
нажать на ссылку. — Знаешь, я на самом деле считаю, что это круто! У меня есть ферма в штате
Орегон, она работает на некоторых штуках, которые я построил сам. Как-нибудь я отвезу тебя туда,
так что ты сама все увидишь.
Я ошеломлена его случайным приглашением.
— Было бы круто, — едва выговариваю я.
Мне интересно, говорит ли он серьезно. Или это была одна из тех вещей, которые люди
говорят между делом? Как, например, я всегда приглашаю свою подругу с третьего класса — Джени
Донелли — потусоваться к себе домой, когда мы с ней встречаемся, хотя я едва знаю ее, и на самом
деле мне не очень хочется, чтобы она приходила ко мне. О чем мы с ней будут говорить?
Единственное, что у нас было общего раньше, — так это наши коллекции наклеек.
Как только мы покончили с пиццей, решили перейти к горячему шоколаду и к видео какого-
то парня Джинки из Топ-100 Самых ужасных фильмов.
Большинство фильмов из списка Джинки из 70-х годов, и я никогда не слышала о них.
Несколько из них довольно увлекательны, так что я записываю названия тех фильмов, которые мы,
возможно, захотим посмотреть.
Я не сильна в многозадачности. Я пишу на обратной стороне чека из Тако Белл, параллельно
смотрю на экран и делаю глоток своего обжигающе горячего какао. Вы уже можете догадаться, что
произойдет дальше.
Полная чашка. Горячая жидкость выливается на мои колени. Я подпрыгиваю, задыхаясь от
жгучей боли. Зейн сразу же задирает мою юбку.
— Сядь, — командует он, затем исчезает на кухне.
Я все еще сижу, когда он возвращается с мокрым полотенцем. Он легонько толкает меня вниз
на диван, приседает на корточки передо мной, и кладет прохладное полотенце мне на бедра. Это
сразу помогает успокоить ожог, и я вздыхаю с облегчением.
Через несколько минут боль стихает. Зейн убирает полотенце, чтобы посмотреть на мою
кожу.
— Вздутия нет, — говорит он нежно. — Только небольшое покраснение.
Он нежно проводит пальцем по моей внутренней поверхности бедра, легким, как перо,
касанием, от которого у меня перехватывает дыхание, и я дрожу совсем не от боли.
Думаю, я издаю какой-то звук. Зейн смотрит на меня, и как будто только сейчас осознает, что
делает, он резко поднимается и пятится.
— Держи ожог под полотенцем. Я пойду поищу какую-нибудь мазь с алоэ, — бормочет он.
Я в изумлении наблюдаю за тем, как он уходит. Боже мой. Я не могу поверить, что сижу здесь
только в нижнем белье. Не могу поверить, что он прикасался ко мне… там. Я разрываюсь между
желанием оскорбиться и нервным возбуждением. И, признаю, чистой похотью.
Ах, слава Богу, на мне красивое белье. Ой, я только сейчас понимаю, что он во второй раз
видит его. Хотя, не ту же пару. Сегодняшний мой выбор — это кружево и желтые лютики.
Боже. Так неловко.
Зейн возвращается с каким-то тюбиком в руках и легким одеялом. Он укрывает меня и
передает мне тюбик.
— Подожди несколько минут, а затем помажь этим свое… свой ожог, — говорит он угрюмо.
— Спасибо. — Я рискую взглянуть на его безэмоциональное лицо. — Извини, я такая
недотепа.
На его губах появляется намек на улыбку.
— Ты притягиваешь к себе неприятности, да?
Я пожимаю плечами, мои щеки краснеют. Я расправляю одеяло так, что оно прикрывает
большую часть моих ног.
С минуту он ничего не говорит, просто смотрит на меня. Затем он бормочет что-то о
фиксировании своих контактных линз и исчезает в своей комнате. Он носит контактные линзы?
Хмм… готова поспорить, что в очках он будет выглядеть сексуальным.
Как раз тогда, когда я убеждена, что он не вернется, он входит в комнату, и растягивается
рядом со мной на диване.
— Ты не против, посмотреть бессмысленный телевизор? — спрашивает он, беря пульт.
— Да, — говорю я благодарно.
Так что мы сидим и смотрим ситкомы, реалити-шоу… все, что показывают. Мы смеемся над
одинаковыми шутками и высмеиваем людей в реалити-шоу. Зейн не имеет ничего против моего
сарказма. Он, кажется, наслаждается этим. Мы спорим о наших любимых шоу.
Я даже не помню, как заснула. Следующее, что я помню так это, как Зейн поднимает меня с
дивана и несет в мою комнату, как будто я ничего не вешу.
Находиться в его сильных руках настолько… невероятное чувство. Я притворяюсь спящей
только для того, чтобы он продолжал нести меня. Он аккуратно кладет меня на кровать и укрывает
одеялом. Я открываю глаза, когда чувствую, что он наклоняется надо мной.
— Сладких снов, Виолетт, — шепчет он, целуя меня в лоб.
И впрямь это были сладкие сны.
Подождите, я не перестала быть глупой девицей, постоянно попадающей в беду.
Когда на следующий день мы с Лорен покидаем Тако Белл, то обнаруживаем, что у моей
машины спустило колесо, и у меня нет запаски. Куда она делась? Теперь я припоминаю, что,
возможно, когда-то я перенесла ее, чтобы освободить место в багажнике. Для коробок с пиньятами1.
Даже и не спрашивайте.
Прежде, чем я понимаю, что делаю, я звоню Зейну. Он смеется над моим робким тоном и
обещает, что приедет через двадцать минут с новой запаской.
Он добирается туда за пятнадцать минут. Я представляю его Лорен, которая испытывает
соответствующее благоговение, и он с легкостью меняет колесо, пока мы наблюдаем за ним. Почему
это так сексуально, когда парни делают мужскую работу, например, ремонтируют машины?
Или, может, дело в Зейне. Что бы он ни делал, это выглядит сексуальным. И не только я так
думаю, судя по группе девушек, которые останавливаются, чтобы поглазеть на него и попускать
слюни.
Черт возьми, я должна быть единственной, кому позволено пускать слюни, глядя на него. Я
нашла его первой!
Лорен потрясена моим поведением. Рядом с ним я превращаюсь в хихикающую лузершу. Я
чувствую к себе отвращение, но ничего не могу с собой поделать. Я обеими руками зажимаю себе
рот и заставляю себя стоять молча рядом с Лорен.
Когда Зейн заканчивает, то гладит меня по голове, как щенка, и предупреждает, чтобы я
держалась подальше от неприятностей. Затем он запрыгивает в свою сексуальную маленькую
машину и уезжает прочь.
— Ничего себе, — говорит Лорен, наблюдая его отъезд.
— Зейн или моя глупая неуклюжесть? — спрашиваю я покорно.
— И то, и то. — Она смотрит на меня сочувственно. — Ви, ты по уши влюблена в него.
— Да, — наконец признаю я, плюхаясь на свое сиденье в машине. — Жалкое зрелище, да?
1 Пиньята (исп. Piñata) — мексиканская по происхождению полая игрушка довольно крупных размеров, изготовленная из
папье-маше или лёгкой обёрточной бумаги с орнаментом и украшениями.
— Ты нравишься ему, но он не хочет этого.
— Что? — я поворачиваюсь к ней, подняв брови. — Ты поняла это за те пять минут, что он
пробыл с нами?
— Нет, — вздыхает она. — Я смогла понять это по тому, как он вынужден был отрывать от
тебя взгляд каждые несколько минут. Ты позвонила ему, и он примчался тебе на помощь. Он
тусуется с тобой все время. Ты думаешь у такого парня, как он, не найдется дел поважнее, чем
смотреть с тобой фильмы все ночи напролет?
— Ай, — говорю я немного обиженно.
Лорен смотрит на меня серьезно.
— Ты сама видела, с какими девушками он встречается. Ты видела его хоть раз с другой
девушкой, после того, как вы стали настолько дружны?
— Дружны, — повторяю я, ухмыляясь. — И нет, не видела. Но он сказал, что больше не будет
приводить потаскушек домой после того раза. Насколько я знаю, он сам ходит к ним домой или…
еще куда-то.
Он только пожимает плечами.
— Если ты хочешь его, Ви, я уверена, он не разочарует тебя.
Я посмеиваюсь, когда завожу машину. Но где-то глубоко внутри, маленький цветок надежды
расцветает у меня в груди.
Если я хочу его, говорит она.
Не думаю, что когда-либо в своей жизни я хотела чего-то больше.
Глава 12.
— Так что, если по существу, то мой отец — настоящий козел, — говорю я.
Мы с Зейном сидим в шезлонгах у бассейна. Уже поздно, но никто из нас еще не хочет идти
спать, так что мы просто сидим здесь и болтаем. Я только что рассказала ему о том, как мой папа без
колебаний оставил нас. Даже не вернулся тогда, когда мама узнала о том, что у нее рак.
Я угрюмо смотрю на неярко освещенный бассейн, светящийся, как драгоценный камень в
ночи. Зейн с мгновение молчит.
— Твоя мама рассказала мне о том, как ты ухаживала за ней, — говорит он, наконец. —
Должно быть, тебе было очень тяжело.
Я пожимаю плечами.
— Нам очень помогали. Друзья и семья.
— Она говорила, что ты оплачивала большую часть счетов. Но по этому поводу она вела себя
как-то странно, как будто не хотела говорить, каким образом тебе это удавалось.
Я бросаю на него пронзительный взгляд.
— Я не зарабатывала деньги проституцией или стриптизом, если ты подумал об этом.
Он прячет улыбку.
— Никогда не приходило мне в голову.
— Ничего противозаконного, — говорю я после очередной долгой паузы, во время которой я
обдумывала, должна ли раскрыть ему свой секрет. — Я… я пишу книги.
Зейн поворачивается и смотрит на меня с удивлением.
— Ты… пишешь?
Я смущенно киваю.
— Мне всегда нравилось придумывать истории. Я всегда писала. Когда мама заболела, и мы
очень нуждались в деньгах, чтобы оплатить все ее медицинские счета, только это пришло мне на ум.
Так что я рассмотрела этот вариант. Оказывается, самостоятельно публиковаться очень легко.
— Это потрясающе, — говорит он. Когда я смотрю на него, он кажется впечатленным. — О
чем ты пишешь?
— Э-э… — пожимаю я плечами. — У меня вышла серия под названием «Изменяя время». Эта
книга о компании тинейджеров, которые постоянно перевоплощаются в разных жизнях. Они должны
найти друг друга и узнать, как остановить катастрофическое событие во времени. Это… чепуха.
Зейн качает головой, недоверчиво улыбаясь.
— Звучит круто. Это правда замечательно, Виолетт. Сколько книг ты уже написала?
— Пять. — Я вожусь с ниткой, торчащей на подоле моей рубашки.
— У меня вроде как перерыв сейчас. Раньше на меня оказывали большое давление, чтобы
выпускать книги. Думаю, что в какой-то мере я перегорела. Так что теперь у меня небольшая
передышка.
Я подавляю в себе желание похвастаться перед Зейном тем, сколько книг я продала,
появлением веб-сайтов и видео, посвященных моей серии книг «Изменяя время». Люди не только
покупают мои книги, они их обсуждают, зацикливаются на персонажах. И постоянно забрасывают
меня вопросами о том, когда выйдет следующая книга.
— Так почему твоя мама была такой скрытной по этому поводу? — интересуется Зейн,
похлопывая меня по ноге, чтобы привлечь мое внимание. — Я скорее бы мог предположить, что у
нее есть наклейка на бампер со словами «Моя дочь — известный писатель».
Я усмехаюсь.
— Я не известная! И… никто не знает, что я пишу, кроме нее и Лорен. Я использую
псевдоним.
— Почему?
— Я не знаю. Думаю, я немного чудачка в этом деле. Я не хочу, чтобы мое имя всплыло в
интернете. Я даже не пользуюсь Фейсбуком. Мне не нравится мысль о том, что дети из школы будут
осуждать мою работу. Они задразнят меня до чертиков. В Хайден Кове живут настоящие сучки.
Зейн начинает смеяться.
— Какой у тебя псевдоним? — хочет он знать.
Я слегка съеживаюсь.
— Элизабет Банни. Элизабет — это мое второе имя. А Банни… ну, кролики, они милые.
Он наклоняет голову в сторону, проводя рукой по губам.
— Неравнодушна к кроликам?
Я на все сто процентов уверена, что он имеет в виду кроликов на моем нижнем белье. Я
неловко ерзаю на своем месте.
— Давай сменим тему разговора, — говорю я. — Э-э… давай, поговорим о твоей маме? Где
она?
Зейн откидывается назад. Его улыбка все еще играет на губах, но веселость исчезла.
— Она умерла, — говорит он, как ни в чем не бывало.
Молодец, Виолетт. Хороший способ всколыхнуть плохие воспоминания.
— Мне жаль, — говорю я приглушенным голосом.
Он оглядывается и замечает мое покаянное выражение лица. Он тянется и сжимает мою руку.
— Не надо. Это произошло очень давно. Когда она была жива, я едва помнил ее.
Я исподтишка изучаю его лицо, чтобы определить настроение.
— Что произошло, если ты не против такого вопроса?
— У нее была параноидальная шизофрения. Большую часть времени она не жила с нами. —
Взгляд Зейна направлен в никуда.
— Я помню, как проведывал ее в разных заведениях. Когда она возвращалась домой, она
запиралась в ванной и просто плакала, кричала часами. Когда я был совсем маленьким, я… я стоял
снаружи, и просто слушал, как она разговаривала сама с собой. Я думал, что, возможно, она знала,
что я стоял там, составляя ей компанию.
Теперь настает моя очередь держать его за руку.
— Ты все правильно делал.
Он пожимает плечами.
— Мы думали, что ей полегчало. Она принимала таблетки, иногда она даже расспрашивала
меня, как прошел мой день. Но потом, однажды я зашел в ее комнату и… и она там была. Она
повесилась на каком-то проводе, торчащем из потолка.
Я в ужасе закрываю рот обеими руками.
— Как… ужасно.
— Да, — говорит он просто. — После этого мне месяцами снились кошмары. Я не мог
смотреть ужастики или гулять во время Хэллоуина. Это было давно. Я уже смирился с этим.
Я действительно не имею понятия, что сказать.
— Я… э-э… хочешь ли ты…?
Зейн отказывается продолжать эту тему, нетерпеливо отмахиваясь рукой.
— Правда, я в порядке. Я не хочу разговаривать об этом. Знаешь, такое происходит, хоть и не
имеет смысла. И разговоры об этом ничем не помогут. Иногда об этом лучше забыть.
— Мне… — я смотрю вниз на свои руки. — Мне жаль.
— Не переживай, Виолетт. Давай снова сменим тему разговора, ладно?
— Слава Богу, — благодарно соглашаюсь я, а он смеется.
С мгновение мы молчим. Неловкость, вызванная темой самоубийства его мамы, постепенно
рассеивается, как туман, оставляя лишь уютную дружескую атмосферу. Это хорошо. Ладно, это
больше, чем просто хорошо. Я не могу прекратить украдкой поглядывать на его прекрасный
профиль.
— Хотела бы я сейчас поплавать, — лениво говорю я, глядя с тоской на бассейн.
— Почему бы и нет?
Я морщусь.
— Слишком холодно.
Зейн садится.
— Знаешь, бассейн с подогревом.
— Да? Жаль, я не знала раньше, — вздыхаю я.
— Так пошли, поплаваем, — говорит он, дергая меня за хвост.
— Что, сейчас? — смеюсь я. — Почти полночь!
— И что? Ты превратишься в тыкву? Пошли.
Зейн уже встает и снимает свою рубашку, и я должна оторвать взгляд от его бронзовых
мускулистых груди и плеч. О Боже, я что, пускаю слюни? Посмотрите на этот рельефный пресс!
Он останавливается, положив руку на пуговицу джинсов (вздох!) и выжидающе смотрит на
меня.
— Ты будешь плавать в одежде?
Кажется, он совсем не осознает, что своим поведением вызывает у меня прямо сейчас
сердечный приступ. Когда он начинает расстегивать джинсы, я отворачиваюсь так быстро, что
практически падаю с кресла.
Я уверена, что покраснела с головы до ног. Вынуждена откашляться, чтобы заговорить с ним.
— Пойду поищу свой купальник, — удается мне выдавить.
Звук его сексуального смеха заставляет мой пульс бешено стучать.
— Не забудь захватить свой надувной круг. Тебе что десять лет? Тебе не нужен купальник.
Здесь только мы вдвоем.
Я так шокирована его предложением, что быстро разворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.
— Я не собираюсь плавать с тобой нагишом!
Зейн стоит в черных боксерах и это вся одежда, и я не думаю, что видела когда-то что-то
более прекрасное, чем его длинное тело, запутанные контуры и изгибы его гладких мышц. Теперь он
ухмыляется — он что, чувствует, как я глазами пожираю его?
— Плавай в нижнем белье, — говорит он с полуулыбкой на губах. — Я не плаваю нагишом с
такими хорошими девочками, как ты.
Я не могу остановить, появляющееся на моем лице хмурое выражение, которое опускает
уголки моего рта вниз. Вопросы «почему бы и нет?», «что со мной не так?» крутятся на кончике
моего языка. А потом я думаю… что со мной такое?! Конечно же, я не хочу плавать нагишом с
Зейном!
Он смотрит на меня и слегка качает головой.
— Принеси свой купальник, Виолетт. И расслабься. Кажется, твоя голова вот-вот взорвется.
Я хмурюсь еще сильнее.
— Я в порядке! Ты просто застал меня врасплох, вот и все. Просто… отвернись. Я не могу
раздеваться, пока ты наблюдаешь.
На его лице появляется забавное выражение. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем
быстро закрывает. Снова качает головой, но отворачивается и плавно ныряет в бассейн. Когда он
всплывает, то сразу же начинает наматывать круги.
Я хватаюсь трясущимися руками за край рубашки. Я что, правда делаю это? Подождите, на
мне хоть красивое белье? О Боже, я не могу сделать это. Мои груди слишком большие. Это будет
слишком неловко.
Боже, не выдумывай, Виолетт. Это просто плавание в бассейне с другом. С невероятно
горячим и сексуальным другом. В нижнем белье. Черт побери, он же видел меня в нижнем белье
прежде. Он ведь не раздувает из этого трагедию, и я не должна этого делать. Не хочу, чтобы он
считал меня ханжой. Я не ханжа!
Я стою, мучимая ханжескими мыслями в голове. Затем что-то мокрое хватает меня за
лодыжку и я кричу, отскакивая.
Это Зейн. Его темные глаза мерцают, глядя на меня, отражая подсвеченную воду бассейна.
Его темные волосы мило торчат в разные стороны, когда он проводит по ним рукой.
— Что ты делаешь?
— Думаю, — говорю я, похлопывая рукой по своему, все еще сильно бьющемуся, сердцу.
— Да? И о чем же?
— Э-э… не знаю, должна ли я плавать. Я не думаю, что…
— Давай, я тогда облегчу тебе задачу.
Прежде чем я успеваю спросить его, что он имеет в виду, он поднимается, хватает меня за
руку и тянет. Я теряю равновесие и с криком и огромным всплеском тону в бассейне!
Ладно, возможно, я и не тону. Я всплываю, уже крича на него.
— Идиот!
— Всегда пожалуйста! — кричит он в ответ. Смеясь, он отплывает.
Теперь, когда шок прошел, мои напряженные мышцы начинают расслабляться от истинного
удовольствия находиться в бассейне в такую прекрасную ночь рядом с красивым парнем. Вода
идеальной температуры, она охлаждает мою разгоряченную кожу и мягко плещется вокруг моего
тела. Я оглядываюсь на Зейна, чтобы убедиться, что он не смотрит на меня, потом я снимаю свои
рубашку и штаны под толщей воды.
Слава Богу, на мне черные кружевной лифчик и подходящие трусики. Мило, но не
соблазнительно.
Ладно, это не так уж и странно. Я смогу сделать это.
Я подплываю к Зейну, и мы плещемся некоторое время, пока не начинаем соревноваться в
плавании. Конечно же, он побеждает. Я хорошая пловчиха, но его рост в 188 см дает ему
несправедливое преимущество. Это не останавливает меня от требования реванша. Но я все равно не
выигрываю.
После того, как мы вместе непринужденно проплываем пару кругов, решаем сделать перерыв
на мелководье. Но в этот раз, я совсем забываю, что на мне только нижнее белье. Я прислоняюсь к
краю бассейна, вода касается верхней части моей грудной клетки.
— Как же хорошо, — довольно вздыхаю я, наклоняя голову назад, чтобы увидеть звездное
небо.
— Да. Действительно хорошо.
Что-то темное в его голосе заставляет меня посмотреть на него. Его глаза встречаются с
моими, затем его взгляд медленно скользит вниз по моему телу. Он нарочно задерживается на моей
груди, и так без вопросов понятно, куда он смотрит.
Я не могу остановить громкий вздох, который исходит от меня, когда Зейн подплывает ко
мне, кладя руки по обе стороны от меня на край бассейна, закрывая своим телом. Мы почти не
соприкасаемся, но находимся достаточно близко, так что я могу чувствовать жар его кожи, и у меня
начинается головокружение от его близости.
Он опускает голову, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Я ошибался, — говорит он нежно.
Его близость заставляет меня сжаться в тех местах, о существовании которых я не имела
понятия. Все, что я могу сделать, это заново попытаться дышать и не поддаться внезапной боли,
которая подмывает меня соединить наши тела.
— Насчет чего? — спрашиваю я тихим голосом. Мои глаза беспомощно опускаются к его
сексуальному рту.
Этот красивый рот изгибается в знакомой полуулыбке.
— Я думал, что смогу контролировать себя достаточно, чтобы быть рядом с тобой вот так, —
бормочет он. — Но оказалось, что не могу. Тебе нужно уйти, Виолетт.
Я так удивлена, что едва понимаю смысл его слов.
— Что? Уходи ты. Подожди… почему?
Зейн глубоко вздыхает и поворачивает голову, чтобы избежать моего замешательства.
— Потому что, — говорит он сквозь зубы. — Если ты не уйдешь, я поцелую тебя, и если я
сделаю это, то ты окажешься голой.
Ох… подождите, что?!
Шок и желание накаливают мои нервы до предела, как будто в меня ударила молния. Мое
сердце радостно подпрыгивает. Он хочет меня!
Он хочет меня.
— Ты очень уверен в себе, — получается у меня сказать почти уверенно.
Он усмехается. Мои гормоны сразу же реагируют на это.
— Прямо сейчас ты должна бояться меня, малышка.
Сексуальная перебранка. Я могу делать это. Делая глубокий вдох, я смело встречаюсь
взглядом с его красивыми глазами.
— Я не боюсь, — пищу я. — Я совсем не боюсь.
Замечательно, теперь он позабавлен. Но он не отодвигается от меня, оставаясь на расстоянии
поцелуя, возможно, даже переместился на дюйм ближе.
— Если бы ты знала, что я хочу сделать с тобой, ты бы боялась, — говорит он.
Э-э. Ой.
— Что же ты хочешь сделать со мной? — шепчу я.
Зейн ошеломляет меня тем, что подцепив пальцем переднюю часть моего лифчика,
притягивает меня к себе достаточно близко, так, что я касаюсь его твердой груди. Затем он
наклоняется и шепчет мне на ухо.
Он говорит…
О Боже.
Я знаю, о чем он говорит. Я слышала, как девочки из школы хихикали о том, что их парни
делали это. Но я никогда не думала, что такое будут делать со мной, никогда в миллион лет я не
могла представить, что кто-то такой, как Зейн, будет шептать мне на ухо, что он хотел бы сделать это
со мной. Мне.
О Боже.
Зейн отплывает. Его челюсть сжата, тело напряжено. Он, кажется, тонет в моих широко
раскрытых от шока глазах и его голос напряжен, когда он говорит,
— Говорил же, что тебе нужно бояться меня. Просто… я умоляю тебя, уходи, хорошо?
Напряженная тишина повисает на несколько мучительных секунд. Я так сильно хочу
прикоснуться к нему, с такой пылкостью, что это пугает меня до чертиков. Поколебавшись, я
протягиваю руку к его лицу.
Зейн отмахивается от моего прикосновения с обидной быстротой.
— Извини, — говорит он быстро, видя боль на моем лице.
Его отказ ранит, оставляя меня смущенной и сердитой. Он думает, что может завести меня, а
затем отвергнуть?
Я использую лестницу, чтобы вылезти, после безуспешной попытки подняться через край
бассейна.
Спасибо всем богам унижения! То, что нужно на прощанье! Зейн не говорит ни слова, когда я
ухожу.
Но после пары шатких шагов, я останавливаюсь. Если я уйду вот так, он продолжит думать
обо мне, как о маленькой испуганной девочке, которой он меня всегда считал, и мы снова
продолжим притворяться, что между нами… ничего нет.
Я делаю глубокий вдох и молюсь о смелости. Затем — трясущимися руками, я медленно
расстегиваю застежку своего бюстгальтера. Лямки соскальзывают с моих плеч, и я позволю ему
упасть на пол с тихим хлопком. Мне не хватает смелости обернуться, чтобы он смог увидеть меня. Я
смотрю на него через плечо.
Зейн стоит неподвижно в воде по бедра, глядя на меня с такой интенсивностью, от которой у
меня перехватывает дыхание.
Я тяжело сглатываю.
— К черту твой контроль.
Затем я ухожу, стараясь, чтобы руки оставались по бокам, а не прикрывали грудь.
Пожалуйста, пожалуйста, хоть бы я не споткнулась и не упала!
Я иду в дом, и к тому времени я — уже дрожащая масса нервов. Я закрываю грудь руками и
убегаю в свою комнату, мое сердце пытается выскочить из грудной клетки.
Я не могу поверить, что это только что произошло! В нижнем белье! Что же мне теперь