непрерывные боевые нагрузки, да еще и с неисправным реактором.
- Потеряли дестроер.
- Вижу.
- Наш ведомый просит разрешения выйти из боя. Облом системы, шеф.
У него и раньше барахлила электроника. Так, уже ничего не просит.
- Вижу, Жан-Поль, вижу...
Один из круизеров, выписывающих кренделя вокруг изрыгающего пламя
"Старка", начал терять ход.
- У этого тоже реактор греется.
- Удивительно, что мы вообще не развалились все от первого же
взрыва. Ты не пробовал мощность подсчитать?
- Они взорвали все бомбы, какие смогли найти.
- Ненавижу марсиан! - рявкнул адмирал. - Так все было идеально
рассчитано...
- Они же хотели нам помочь, шеф...
- Кто тебе это сказал?
- Мне так кажется.
- Ну-ну.
Сильно побитый круизер и два полуживых дестроера выплетали петли
вокруг двух больших земных планетолетов. Сначала начал исходить паром
из многочисленных щелей один землянин. Потом запылал и сбросил
аварийные модули небольшой мятежник. И вдруг еще у одного землянина
хлестнул огонь из кормы.
- Я попал! - надрывался Фокс. - Вы видели, шеф?! Я попал ему...
Корма бэттлшипа начала раскаляться.
- Назад! - крикнул Рашен. - Назад, куда ты, мать твою, наза-ад!!!
Последний дестроер группы F не успел отойти на достаточное
расстояние от взрывающегося противника. Мутно-красное облако заволокло
их обоих.
- Все, - сказал Рашен бесцветным голосом. - Еще десять минут, и
все. Ну максимум пятнадцать. Кенди! Пошли на помощь нашим.
- У вас нет пятнадцати минут. И десяти не будет, - вмешался по
интеркому Вернер. - Либо катапультируем реактор через пять, либо я ни
за что не отвечаю.
- А если дать ему передохнуть? - спросил Боровский.
- Без толку. Мне больно это вам говорить, Жан-Поль, но он уже
взрывается. Я его, можно сказать, руками держу.
- Ты как вообще? - вдруг, словно вспомнив нечто важное,
поинтересовался старпом. Видимо, ему до этого момента, как и остальным
членам экипажа, казалось вполне естественным, что там, где хозяйничает
Вернер, должен быть полный ажур. - Сколько рентген схлопотал?
- Ерунда, я в тяжелом скафандре, - ответил Эндрю. - У меня тут
давно уже вакуум. Иначе эту штуку не охладить.
- Какой перегрев, Andrey? - осторожно спросил Боровский, впервые
называя Вернера его русским именем.
- Двести тридцать.
- То есть, мы должны были взорваться еще тридцать процентов
тому...?
- В вакууме он потянет и двести пятьдесят. Но тут есть свои
минусы. Я не смогу точно предсказать момент, когда машина пойдет
вразнос.
- Нам еще две минуты хода до начала работы по "Старку", - сухо
произнесла Ива. - Допустим, сяду я на том, что в накопителях, это не
вопрос. Но у "Старка" нужна будет полная мощность, и долго. Решите
наконец что-нибудь, господа.
- И мне понадобятся все ресурсы, - вставил Фокс. - Все, какие
есть. Слышишь, Энди?
- Слышу, - хмуро ответил Вернер.
- Мы готовы работать? - поинтересовался Рашен, возвращаясь из
своего тактического далека. - Нас еще трое, но это, похоже, временно.
- Ладно, - сказал Вернер. - Давайте, воюйте. Забудьте все, что я
сказал. Забейте гада.
- Слышали?! - спросил Рашен с таким воодушевлением, будто ему
подарили жизнь. Впрочем, может, так оно и получалось. - Вы-пол-нять!!!
Забейте гада!!!
- Скаут нейтралов просится к "Старку" в шлюз, - доложил связист.
- Говорит, страшно ему. Отсидеться хочет. Получил добро.
- Не знаю, что Абрам делает, - пробормотал Боровский, - но делает
он это зря.
Эндрю внутри скафандра буквально тонул в собственном поту.
Близкая к абсолютному нулю температура забортного пространства уже на
уровне обшивки становилась плюсовой, а внутри реакторного отсека
многое совсем расплавилось, остальное уже собиралось. Не догадайся
Эндрю совершить рискованный эксперимент с разгерметизацией,
"Тушканчик" взорвался бы еще полчаса назад. Но Эндрю отдавал себе
отчет в том, насколько группа F близка к гибели, и хотел дать Рашену
столько шансов, сколько был в состоянии обеспечить. Поэтому реактор
функционировал за пределами возможного. Сколько он еще продержится,
Эндрю толком высчитать не мог. Но то, что машина обязана работать, он
понимал. Если бы реактор не решал сейчас вопросов жизни и смерти,
Эндрю с удовольствием посоветовал бы Рашену забираться в аварийный
модуль, и сам бы последовал за ним. Только вот от того, уцелеет ли
"Тушканчик" и выйдет ли его командир победителем из драки, зависело
слишком многое. Сброс на модулях означал для экипажа "Тушканчика"
немедленный плен. И немедленный же расстрел - как минимум для военных
преступников и изменников родины Успенского, Боровского, Кендалл и
Фокса. А может, и для остальных. Впрочем, больше всех в этом списке
Эндрю беспокоился за Иву. То, что он делал сейчас, делалось именно для
нее.
Поэтому "Тушканчик" просто обязан был подавить огонь "Старка" и
обеспечить себе беспрепятственный проход в сторону России. Туда, где
мятежников еще долго не найдут, а когда найдут, то отвезут в Европу с
почестями. И для этого окаянный реактор должен был продержаться еще
четверть часа.
Это при условии, что СБК-100 "Пол Атридес" не получит смертельную
рану немного раньше.
И если у "Старка" действительно от перегрузки обломается система
управления огнем.
И если не сдадут нервы у старшего навигатора Иветты Кендалл, от
мастерства которой зависит напрямую выживание корабля в бою.
* * *
Три круизера, почти неразличимые на фоне необъятной туши
"Старка", клевали его орудийные порты и быстро отскакивали. Вокруг
самоубийц роем вились файтеры, но Рашен приказал на них не
отвлекаться. Тем более, что москитный флот старался держаться от
круизеров на почтительном расстоянии, скорее делая вид, что выполняет
свои функции, нежели стараясь на самом деле нанести серьезный урон
нападавшим. Уже с десяток файтеров разбилось о толстые борта
атакующих, не причинив им особых повреждений.
Шла седьмая минута боя, когда один из круизеров, тот, у которого
и раньше барахлила ходовая часть, потерял управление.
- Ох, сейчас будет... - прошептал Боровский, втягивая голову в
плечи. - Хоть бы воткнулся в него, что ли...
"Старк" выстрелил и попал. Это было страшное зрелище. От круизера
на осталось практически ничего. Мощное и хорошо защищенное для своего
класса судно рассыпалось буквально в пыль.
- Работаем, мальчики и девочки... - бормотал Рашен. - Работаем...
"Старк" несколько раз бесстыдно промазал, будто и не целился
толком. Перерывы между залпами гиганта становились все дольше.
- Слабеет, гад! - удовлетворенно хмыкнул адмирал. - Кенди, ближе
к нему, ближе!
- Ты как, сестренка?! - крикнул из боевой рубки Фокс.
- Держусь, - сквозь зубы ответила Ива. Иногда взгляд застилала
пелена, и только усилием воли получалось ее разгонять. Ива устала. А
еще ей очень не понравился голос, которым сообщал о температуре
реактора Вернер. Слишком этот голос был спокоен. Чересчур. Ива
достаточно знала своего мужчину для того, чтобы почувствовать это.
Обычно живой и непосредственный даже в боевой обстановке, Вернер
становился вдруг очень собранным и немного отрешенным, когда ему
угрожала серьезная опасность. Лично ему. Ива понимала, что в корме
сейчас далеко не праздник, но истинной обстановки там просто не знала.
Монитор диагностики ходовой части на ее пульте был мертв.
Дистанционный контроль за реактором утерян полностью. Только Эндрю
сейчас мешал сложной машинерии плюнуть на все и зажить собственной
жизнью. И было что-то еще, о чем Ива смутно догадывалась, но из-за
нехватки времени оценить до конца не могла. Если нет дистанционного
контроля, а только ручное управление, значит...
- Не спать! - рявкнул над ухом адмирал. - Он саданет из шестого
порта через десять секунд. Восемь... Семь...
Ба-бах!!! Мимо.
- Умница. И держись подальше от кормы. Он только и ждет, чтобы мы
сунулись к отражателям.
- Все нормально, сэр.
- Кенди, солнышко, давай еще немного. Если надо будет, я корабль
сам посажу.
- Я в порядке, сэр.
- Внимание! - сказал в наушниках Вернер. Очень тихо сказал, но
так, что у Ивы комок подступил к горлу.
- Еще чуть-чуть, Andrey! - взмолился адмирал. - Ну чуточку!!!
- Через шестьдесят секунд машина взорвется. Прошу разрешения
катапультировать реактор.
Рашен взвыл и обеими руками с размаху врезал по пульту, разбив
бронестекло одного из мониторов.
- Все... - выдохнул он, роняя голову поверх стеклянного крошева.
- Все...
- Понял вас, - сказал Эндрю и неожиданно хихикнул. - Ива, родная,
переходи на накопители. И вот что, любимая, послушай...
- Не сметь!!! - заорал Рашен, поднимая голову к потолку, будто
взывая к не существующему по его понятиям Господу. - Лейтенант Вернер,
я вам запрещаю!!!
Боровский протянул руку к адмиралу, видимо, намереваясь ухватить
его за плечо и встряхнуть, но не достал.
- Кристоф, возьми управление... - прошептала Ива. Она наконец-то
поняла, от чего сходит с ума адмирал. И что хочет сказать ей Эндрю.
- А как еще?! - спросил Эндрю с легким удивлением в голосе. -
Чего вы ждали, собственно говоря?
- Не знаю! - крикнул адмирал. - Не знаю!!! Придумай что-нибудь!
Идиот! Ублюдок! Я убью тебя-я!!!
- Заткнитесь, шеф, - попросила Ива ровным и начисто лишенным
выражения голосом. - Я слышу тебя, Andrey.
- Я был счастлив с тобой, милая. Так счастлив... Я очень тебя
люблю.
- И я тебя люблю безумно, - сказала Ива, чувствуя, как подкладка
маски впитывает ее слезы. - Очень. Всегда.
Круизер жестко тряхнуло - Кристоф уклонился от попадания, но
сделал это не так ловко, как умела Ива.
- Разворот! - прохрипел Рашен. - Кормой к "Старку"!
- Верный ход, шеф, - похвалил адмирала Эндрю. - Милая! Ты прости,
что так вышло. Нельзя было иначе. Ну, всем счастливо! Активирую сброс.
Ива!
- Да... - выдавила Ива сквозь комок в горле.
- Я люблю тебя.
В корме треснуло, лопнуло, взорвалось, и круизер встал на дыбы.
- Беру управление! - крикнул Рашен. - Держаться всем! Даю полный!
"Тушканчик" отпрыгнул от "Старка" с такой силой, что в рубке у
всех потемнело в глазах. А потом корабль будто пронзила молния. С
потолка обрушился водопад огненных искр, и электроника вырубилась
подчистую. Круизер ослеп и неуправляемым волчком понесся куда-то
прочь.
- Ввожу последний резерв предохранителей, - пробубнил кто-то по
внутренней связи.
- Он не успел, - хмуро доложил Фокс. - Я видел. "Старк" подбил
наш реакторный отсек прежде, чем тот подлетел вплотную. Но у них, я
думаю, тоже сейчас неполадки.
В рубке снова зажглись огни. Все обернулись к экранам и увидели,
как на "Старк" наплывает огненный вихрь, а мегадестроер отползает
задом на маневровых двигателях. Второй круизер, пострадавший меньше
"Тушканчика", отважно лез "Старку" под хвост, рискуя сгореть в пламени
выхлопа, буде гигант вздумает двинуться вперед. Или быть
расстрелянным, если чудовище сможет задействовать кормовые батареи.
- Отходи, дурак! - потребовал Рашен, с трудом выравнивая свой
корабль. В этот момент "Старк" выстрелил кормовыми, и безрассудно
дерзкий круизер превратился в шаровую молнию.
- К развороту! - приказал Рашен. - Боевая, как орудия?
- Стараюсь, сэр! - бодро ответил Фокс.
- Шеф, дайте порулить, - тихонько попросила Ива.
- Ни за что! - отрезал Рашен, угадавший ее намерения.
- Шеф! - Ива протянула руки к "доске", но Рашен ее опередил. Он
вскрыл панель у себя под ногами, что-то там сдвинул, и пульт Ивы
неожиданно умер.
- Мы должны это сделать! - прорычал он. - Иначе грош всему цена!
Ива отстегнула ремни и встала на ноги. Это казалось совершенным
безумием, но ей было все равно. Круизер скакал в пространстве, как
настоящий тушканчик, а Ива, цепляясь за все, что можно, лезла по рубке
к выходу.
Боровский ослабил ремни, и когда Ива миновала его пост, вытянул
руку и сильно ударил девушку под колени. Она потеряла равновесие,
опрокинулась назад, врезалась бронированным затылком в подлокотник
кресла, снеся его начисто, и затихла.
- Долго не продержится... - сказал Рашен, непонятно, кого имея в
виду.
* * *
- Готово? - спросил коммандер Файн. - Ну, пронеси, Господи! Эх,
лейтенант Рипли, милая барышня, ты прости меня, насильника, а только
иначе нельзя. Джонни... Пошел!!!
Скаут выстрелило из глубокой шахты на борту мегадестроера, как
пробку из бутылки шампанского, которую основательно встряхнули.
- Куда еще понесло этого идиота? - спросил командир "Старка" у
своего помощника. - Сам же просился к нам в шлюз, посланник, мать его
за ногу...
- Я так думаю, господин вице-адмирал, - глубокомысленно сообщил
помощник, - что у нейтрала с перепугу шарики за ролики окончательно
зашли. Вы же слышали, он и так какой-то прибабахнутый...
- Хрен с ним, - отмахнулся командир. - Готовимся к абордажному
маневру. Попробуем взять этих уродов живьем. Энергии в накопителях им
хватит еще минут на десять, а потом они наши...
- Господин вице-адмирал, сэр! - встревоженно позвал навигатор. -
Смотрите!
- Куда? - спросил командир.
- Смотрите! - повторил навигатор, увеличивая изображение в том из
секторов экрана, где вовсю улепетывал разукрашенный венерианскими
гербами скаут Файна. - Я не знаю, куда этот кретин намылился, но он
где-то забыл свой реактор!!!
- Где?!!! - хором спросили командир и помощник.
- Фокстрот виски! Фокстрот виски! - проорал знакомый голос на
аварийной волне. - Фокстрот альфа браво! Фокстрот альфа браво!
- Вот тебе и нейтрал... - пробормотал командир. - Что он хочет
этим сказать? FW, а потом FAB... Что бы это значило? И где его
реактор? Что-о?!!! Продуть главный шлюз! Немедленно продуть главный
шлюз! Продуть главный шлюз немедленно, я приказываю, мать вашу...
А-а-а-а!!!
- А вот и Абрам! - воскликнул в ходовой рубке "Тушканчика"
Боровский. - Видите?
- Голосовое сообщение на аварийной волне, сэр! Передает скаут
нейтралов! Группе F предупреждение! Группе F - все назад! Сэр...
Рашен, не раздумывая, бросил корабль в немыслимую по крутизне
петлю.
- Плохо видно, шеф... - прохрипел раздавленный перегрузкой
Кристоф. - Посмотрите, мне кажется, он без реактора...
- Главное, чтобы он догадался заварить им внешний люк... -
выдавил Боровский.
"Старк" неожиданно жахнул из главного калибра, но только не вслед
"Тушканичку", а по скауту Файна. Разведчик, видимо, ждал такой
благодарности и виртуозно уклонился.
- Это за тебя, Andrey, - прошептал Рашен, выжимая из корабля все,
на что тот был еще способен. - Это за тебя, мой хороший... Техники! -
вспомнил он. - Сейчас опять долбанет! Если хотите попасть домой,
рожайте еще один комплект предохранителей!
Ходовую рубку залил холодный белый огонь. Но за долю секунды до
того, как экраны в очередной раз погасли, компьютер успел нарисовать
перед астронавтами восхитительную картину, открывшуюся его сенсорам за
кормой.
Там развалился пополам мегадестроер "Эрик Джон Старк".
* * *
Рашен, Файн и Боровский сидели на бетонной дамбе, отделяющей
водохранилище от города. Далеко позади бухал, забивая сваи, паровой
молот. Там де Вилье заново отстраивал кирпичный завод.
На берегу водохранилища раскинулся палаточный лагерь. А совсем на
краю земли, у самого горизонта, оплывшей горбатой тушей возвышался над
лесом искалеченный "Тушканчик", радиоактивный и окончательно
потерявший ход.
У всех троих астронавтов цвет лица был нездорово загорелый, а
движения замедленные и нечеткие. Так сейчас выглядел каждый
счастливчик, вышедший живым из боя над Землей. За прошедшие сутки
экипажи съели весь противорадиационный арсенал доктора Эпштейна и
готовились растерзать запас химии доктора Ллойда.
Освобожденный из тюрьмы ликующим народом Эссекс обещал прибыть к
рассвету. У контр-адмирала был забот полон рот, он пытался вырвать из
жадных лап временного правительства честно сдавшегося ему Дядю
Гуннара. Адмиралу Кёнигу собирались заодно с Директорами рубить
голову, а он был сейчас позарез нужен для комплектации нового флота.
- Боюсь я, ребенка она потеряет, - вздохнул Рашен, щурясь сквозь
темные очки на бредущую по берегу далеко в стороне фигурку.
- Эссекс завтра прилетит, отвезет ее в клинику. Док говорит,
обойдется.
- Как знать, Жан-Поль, как знать... Обидно будет, да?
- Я бы на вашем месте, драйвер, тоже полетел.
- Не могу я сейчас, - пробормотал Рашен, уютно складывая руки на
коленях и опуская на них голову. - Мне там покоя не дадут, а я безумно
хочу отдохнуть. Сил больше никаких.
- Это все от медицины, драйвер. У нас сейчас обмен веществ
совершенно ненормальный. Из меня утром такой кусок стронция выпал, я
думал, унитаз развалится.
- Завидую, - улыбнулся Файн. - Тебе хоть геморрой не мешает...
- Еще как мешает...
- Господин адмирал, сэр! - позвали сзади. Рашен, неловко вывернув
голову, одним глазом уставился на подошедшего астронавта. Им оказался
техник Ди Ланца. В руке он держал какой-то белый сверток.
- Разрешите доложить... - начал было Ди Ланца, но мучительно
закашлялся. Рашен милостиво кивнул. Техник некоторое время хрипел и
задыхался, потом отвернулся, сплюнул, и снова встал смирно.
- Расслабьтесь, Этторе, - посоветовал Боровский. - Вам теперь
каждый день с адмиралами общаться. Привыкайте.
- Да, сэр. Господин адмирал, работы по дезактивации корабля идут
согласно графика. До поставки заказанных комплектующих пятнадцать
часов. Разрешите...
- Как здоровье, Этторе? - спросил адмирал.
Техник снова кашлянул.
- Благодарю вас, сэр, лучше. Док говорит, через неделю буду в
норме. Мы же сидели в центральном стволе, нас, можно сказать, почти и
не задело.
- Слушайте, Этторе... Я все никак не могу избавиться от мысли...
Просветите меня, как специалист. Неужели не было никакого другого
выхода?
- Вы насчет лейтенанта Вернера, сэр? Простите, нет. Сбросить
реактор можно было только вручную. Он и управляться-то не мог
дистанционно, там все оборвало... Мы хотели тянуть жребий, но
лейтенант уже вышел в корму и задраил люк за собой.
- Вот тебе и везунчик Энди, - протянул Файн. - Узнаю своего
русского.
- Вы понимаете, сэр, - продолжил Ди Ланца. - Мы сами все время об
этом думаем. Конечно, лейтенант мог провести кабель от привода
катапульты внутрь корабля и сбросить реактор, оставшись с нашей
стороны. Но тогда он не смог бы контролировать работу машины. Корабль
взорвался бы уже на пятой-шестой минуте. А лейтенант продержал его
сами знаете, сколько... Да еще и переборку всю перекосило, люк
заклинило намертво... Он не смог бы вернуться даже если бы передумал.
Только он не передумал, господин адмирал, сэр. Я так понимаю,
лейтенант сразу все решил, как только увидел, что контроль за
реактором утерян. Видите ли, сэр...
- Да, Этторе, я вас слушаю.
- Нам очень повезло, что это был именно лейтенант Вернер, -
сказал техник. - Окажись на его месте кто-нибудь другой... Он мог бы
активировать сброс немедленно, обнаружив перегрев. А Вернер отлично
разбирался в тактике боя. У него был, вы извините нас, конечно... Ну,
у него был свой контрольный монитор, замкнутый на ходовый процессор. И
Энди... то есть лейтенант Вернер, сэр, он прямо из техпоста следил за
тем, куда идет судно, и что творится вокруг. И нам объяснял. А когда
эта проклятая бомба взорвалась, он весь лицом побелел, сказал что-то
по-русски и тут же ушел к реактору. То есть, он понимал, что нужно
делать, чтобы спасти корабль. И что корабль обязательно должен
сохранить боеспособность до самого конца.
- Я знаю, - сказал Рашен. - Это я его так научил. Эх...
- Шеф, вы с самого начала догадывались, чем все кончится? -
спросил Боровский.
- Боюсь, что да... - Рашен поджал губы и отвернулся.
- Вы не переживайте так, шеф. Энди знал, на что шел. Он ее
спасал, - Боровский кивнул в сторону Ивы, которая ушла куда-то на
самый край дамбы и теперь заторможенными механическими движениями
бросала в воду камешки.
- Я понимаю, Жан-Поль. Я понимаю, что он ее спас. А мы его - нет.
- Надоели вы мне, русские, - сказал Боровский и, кряхтя, поднялся
на ноги. - Когда чужих замочим, уеду куда-нибудь, где вас нет. А если
замечу хоть одну русскую морду, буду стрелять.
- Господин адмирал, сэр, - напомнил о себе техник. - Я,
собственно... Вот, посмотрите. Это мы нашли в вещах лейтенанта. Здесь,
кажется, по-вашему.
Рашен протянул руку и взял у техника белый сверток. Это был кусок
простыни, густо исписанный черным графитом.
- Да, по-русски, - кивнул адмирал. - Спасибо, Этторе. Если найду
что-нибудь, касающееся вас лично, обязательно расскажу.
- Не надо, - помотал головой техник, и лицо его вдруг
искривилось. - А то я и так каждый день плачу. Как вспомню его - так
слезы... Виноват. Разрешите идти?
- Да, - кивнул Рашен, вглядываясь в аккуратные печатные буквы.
Эндрю писал грамотно и разборчиво, видимо, не спеша, обдумывая каждое
слово. Рашен начал читать.
"Дорогой Олег Игоревич! - писал Эндрю. - Не знаю, когда вы
получите мое письмо. И не решил еще, передам ли его вообще. Точнее,
подброшу. Может, я пишу его не столько для вас, сколько для себя.
Двадцать лет я считал вас своим учителем. Конечно, отношения
между нами складывались по-разному. Но я всегда помнил, какую роль вы
сыграли в моей судьбе. И теперь хочу сказать вам огромное спасибо. А
еще извиниться. Потому что я должен уйти.
Надеюсь положить это письмо на ваш стол, когда мы разобьем чужих.
Тогда вам уже не нужен будет техник Вернер. А человек Вернер обязан
покинуть вас. Это будет для меня страшной потерей. Но винить я могу
только себя. Дело в том, Олег Игоревич, что я попал в экипаж "Пола
Атридеса" ценой предательства. То, что я рассказал вам про свои
злоключения внизу, правда лишь отчасти. Главное я утаил. Вы помните,
наверное, печальные обстоятельства, из которых вы меня вытащили
наверх. Увы, Олег Игоревич, все было подстроено. Вы убрали с борта
саботажника, а вместо него вам подсунули другого. На этот раз такого,
которому вы доверяли.
Долго рассказывать, как именно меня шантажировала охранка.
Главное - что в какой-то момент я почти сделал то, что они требовали.
Я страшно запутался, учитель. Запутался в своих мотивах. Я не
понимал, чего ради живу. Мне бесконечно опостылела война в любых ее
проявлениях. На этом особисты тоже сыграли. Они всячески подпитывали
мою ненависть к войне. И оказалось, что ее можно направить и против
вас тоже.
Я не снял блокировки, которые оставил мой предшественник, а
только отключил их. Решил поиграть в Бога, оставив за собой право
выбирать, какой дорогой пойду не только я, но и вы. Сначала мне
казалось, что так я смогу защитить вас, уберечь от верной гибели,
которую влекла за собой война с землянами. Собственно, на этом желании
меня и подловили особисты.
Но теперь мне кажется, что я просто бессознательно хотел мести за
то, что вы когда-то отвернулись от меня. Хотя вы меня не предавали. А
я поступил как ревнивая девчонка и совершил настоящую подлость в
отношении вас. Пусть даже в мыслях. Но все равно это было чудовищно.
Увы, сразу я этого не понял. Иногда мне кажется - лучше бы я и не
поднимался к вам на борт. Но вот парадокс - именно на "Атридесе" я
нашел то, чего мне недоставало внизу.
Меня вылечили от ненависти вы и ваш экипаж. Я понял, что не
одинок в этом мире. Готов идти за вами. И, главное, верить в то, что
вы-то никогда не толкнете меня на бесчестье.
Отчего я пошел на сделку с совестью? Наверное, это была обычная
трусость. И еще, повторяю, я не понимал, для чего живу. Поэтому я и не
смог признаться вам сразу в том, что вел двойную игру. А страшнее
всего, что теперь, когда я стал другим, мне вдвойне мучительно
говорить вам об этом. Даже в письме. А в глаза - просто невозможно. Я
представляю себе, как вы на меня посмотрите. А вы можете убить
взглядом, когда на самом деле хотите всего лишь слегка упрекнуть.
Я заново родился, встретив Кенди. Я стал другим, я избавился от
злобы. У меня все хорошо. Но именно поэтому я не смогу остаться в
вашем экипаже, когда война закончится. Обидно, потому что это лучший
экипаж в моей жизни и, наверное, лучший экипаж Солнечной. Но иначе
нельзя. Оглядываясь назад, я понимаю, что вину мою не загладить ничем.
Даже если вы скажете, что все нормально - я себя никогда не прощу. И
сделанное мной (точнее не сделанное) никоим образом не умаляет моей
вины перед вами. Никогда не думал, что человека может до такой степени
заесть совесть.
Написал это и почувствовал, что очистился. Мне всегда нравилось
плакаться вам и жаловаться, вы уж простите. Теперь у меня есть Кенди,
и я жалуюсь ей. Знаете, иногда мне кажется, что она ваша дочь. Вы
очень с ней похожи в чем-то. А может, все из-за того, что мы оба - и
я, и она, - ваши воспитанники. И в том, что мы полюбили друг друга,
есть что-то и от вашего большого сердца. Как обидно, что я не смог
взять от вас самое главное - умение быть верным себе. Я себе изменил и
совершил ужасную ошибку. Не могу ее забыть. И поэтому ухожу.
Надеюсь, Кенди поймет меня, я ей тоже собираюсь оставить письмо.
Пусть хотя бы поймет. Простить меня она не сможет. Ей нравится флот,
нравится летать, нравитесь вы, наконец. Это ее жизнь. Жизнь, которую я
мог оборвать. Вы позаботьтесь о ней, пожалуйста. Я знаю, ей будет
поначалу тяжело. Конечно, я мог бы смолчать. Но я больше не могу -
либо скину камень с души, либо сойду с ума. Память о совершенном и так
уже меня доводит до исступления. Я просто обязан рассказать тем, кто
мне дороже всех на свете о том, как я предал их.
Только вот сделать это лицом к лицу... Нет сил.
За все надо платить, да, учитель? Вы-то это знаете. Поэтому
никогда не идете поперек совести. И мешаете делать это другим. Вы
много лет учили меня думать раньше, чем делать. Помню эту вашу фразу:
"Прежде, чем совершить ошибку, подумай, не окажется ли она для тебя
роковой". К сожалению, я плохо выучил урок. Как жаль.
Как обидно, что Кенди - астронавт до мозга костей. Ее любовь ко
мне велика, но девочка не знает и не хочет знать другой жизни. На днях
она мне это очень доходчиво объяснила. А я ведь плюнул в самое
главное, на чем эта жизнь держится. Экипаж - семья, а у меня был за
пазухой камень. И то, что он оказался жутко тяжелым, не искупит моей
вины.
И все-таки я счастлив. Я узнал, ради чего на самом деле стоит
жить. Оказывается, это так просто -...".
Текст обрывался. Рашен повертел кусок ткани в руках, но больше не
увидел ни слова. Видимо, Эндрю не успел написать, в чем же смысл
жизни. Просто не успел.
- Возьмите платок, драйвер, - раздался откуда-то издали голос
Боровского. - Ну, что там?