Портняжным промыслом активно занимались жители Перской и Мезженской волостей, которые с осени до весны, в свободное от полевых работ время, ходили «в шитьё» по деревням Устюженского и соседних уездов. Один из старожилов д.Максимовское Перской волости вспоминал: «Когда мы ходили с отцом «в шитьё», спали по четыре-пять часов в сутки, во все остальное время зарабатывали на шитье по рублю и по рубль двадцать копеек в сутки. И спина ноет, и «сиденье» болит, не шевельнуться – вот каково оно «шитьё»… Руки все исколоты, пальцы намозолены. Пальцы не согнешь, а руки не разогнешь! Вот как шили!»197.
В поисках заработка мастера переходили из деревни в деревню, неся с собой нехитрые портняжные инструменты – ножницы, наперстки, иголки, булавки и проч., а, кроме того, еще и, так называемые, швейки («швейки-держатели»). В старину швейка являлась обязательным атрибутом каждой местной избы. Внешне швейка была похожа на прялку (см. главу «Местные промыслы и ремесла», раздел «Изготовление тканей»). Она также состояла из вертикальной части - невысокого узорного столбика-стояка, и горизонтальной, так называемого, д о нца или, как в Устюжне говорили, гузн а, на котором сидела швея во время работы. Однако, в отличии от прялки вертикальная часть швейки (столбик) имела закругленный, либо четырехгранный верхний конец. Этот конец обматывали льняной куделью и покрывали кусочком ткани, крепко привязывая ее плотной нитью или веревкой для того, чтобы не соскользнула во время шитья. Получалась небольшая мягкая подушечка, к которой можно было приколоть ткань для натяжки полотнища во время работы, а также при надобности воткнуть в нее иголку. Сидя на гузне, мастерица оттягивала левой рукой приколотую к подушечке ткань, а правой прокладывала по ней шов. Благодаря швейке скорость работы швеи значительно увеличивалась. Кстати, при снятии подушечки, швейка, имевшая закругленный конец, становилась удобным приспособлением для штопки белья.
Устюженские швейки, как и прялки, делали составными, когда столбик-стояк соединялся с донцем с помощью, например, вертлюга, либо корневыми, из цельного куска дерева. Стояки были круглыми, токарной работы, или квадратными, четырехгранными. Последние богато украшали резьбой с языческой символикой, что говорит о древнем, сакральном значении этого бытового приспособления. В коллекции Устюженского музея сохранилась швейка, на верхней части столбика которой укреплена металлическая прищепка для закрепления ткани в форме птички, которая изображена с полураскрытыми крыльями, словно при взлете. Специалисты полагают, что первоначально птичками украшали все швейки. Как известно, в славянской мифологии птица символизировала человеческую душу.
Нельзя исключить и того, что размеры и даже отдельные детали швеек могли иметь для «шивалей» и чисто практическое значение, например, служить меркой для ткани. Как известно, в старину ткани измеряли локтями и аршинами. Локтем называли расстояние от локтевого сгиба до конца вытянутого среднего пальца или сжатой кисти руки, что фактически составляло от 38 до 47 см. Примерно такую же высоту имели столбики швеек. Например, в коллекции Устюженского музея эти размеры колеблются от 35 до 44 см. Что касается аршина, то в старину аршинной мерой торговцы отмеряли длину ткани, оттягивая полотнище от собственного плеча, что и породило поговорку: «Всяк мерит на свой аршин». Только в 1810 году в России был утвержден единый аршин, равный 71,12 см. Учитывая все эти обстоятельства, можно предположить, что портной-«шиваль» вполне мог при необходимости измерять ткань с помощью швейки, если ее столбик был равен одному локтю (половине аршина). То же самое касается различных размеров геометрических резных украшений на столбиках и даже величины вышеупомянутой прищепки-птички, которая от клюва до кончика хвоста имеет длину 6 см, что соответствует еще одной старой русской мере длины, так называемой ладони (1/6 части локтя).
В конце XIX- нач. ХХвв. в обиход устюжан вошли швейные машины. В этот период в городе и уезде имела большой спрос продукция немецкой кампании Зингер, которая активно выпускала швейные машинки с русифицированным логотипом. Представительства кампании существовали почти во всех российских городах, в том числе и в Устюжне, на Соборной площади (совр. пер. Богатырева, 21). Швейные машинки настолько прочно вошли в быт устюжан, что о них даже складывали частушки:
Купи, тятенька, машинку,
На машине буду шить.
Не отдавай далеко замуж,
Все равно не буду жить.
Кабы знала, молоденька,
Что мой миленький портной,
Я купила бы машинушку,
Наперсток золотой 198.
По данным 1884 года устюженские торговцы содержали в городе восемь лавок и магазинов, торговавших мануфактурой199. Можно было купить и готовую одежду. Этим занималась еврейская «Лавка готового платья» купца 2 гильдии Фейга Брам Рейбуды и магазин «модно-галантерейных и мануфактурных товаров» А.И. и Е.А.Вороновых на Большой Московской улице (совр. К.Маркса).
С древнейших времен у устюжан было принято украшать одежду, а также праздничные полотенца-судари, подзоры, скатерти и проч. вышивкой или, как говорили, местные жители, «гомоздь ё м». «Гомоздили раньше мы разные узоры»200, - вспоминала одна из старожилок устюженской деревни Волосово. Различные комбинации стежков складывались в геометрические рисунки-орнаменты, а также стилизованные изображения людей, животных и растений, которым в старину придавалось магическое значение. Вообще, как полагают многие специалисты, в дохристианские времена вышивка играла роль оберегов (см. главу «Языческая мифология Устюженского края», раздел «Миф о кресте, ромбе и треугольнике»). На одежде вышивали, в основном, геометрические орнаменты с мотивами ромба, розетки, креста и прочих узоров, имевших языческие корни.
Самой простой и древней из разновидностей вышивки является, так называемая, счетная. Техника счетной вышивки была связана со структурой ткани и выполнялась по счету нитей основного полотна. Счетная вышивка, выполненная по цельной, непрореженной ткани, называлось верховой. Она выполнялась двухсторонним швом мелкими стежками цветной, как правило, красной нитью. При этом рисунок оказывался практически одинаковым с обеих сторон изделия.
В украшении женской крестьянской одежды Устюженского уезда XIX- нач.ХХвв. кроме верховой счетной вышивки встречается и вышивка «по рядине», когда мастерицы выдергивали нити полотна, например, утка, обвивая при вышивке рабочей нитью нити основы. Так появилась ажурная (строчевая) вышивка, которую еще называют игольным кружевом. Разновидностью такой вышивки является общеизвестная мережка, а также, так называемая, «ведновская строчка», которая, видимо, была принесена в местные края из соседней Тверской губернии. Строчевой вышивкой обычно украшали подолы рубашек и передников, а также края, полотенец, салфеток, скатертей и проч.
К особому роду относится украшение, которое называется золотным шитьем. Это вышивка золотыми (а точнее позолоченными) и серебряными нитями, канителью (свитой в тугую спираль проволокой), металлическими блестками, бисером, жемчугом. В Устюженском уезде полосами золотного шитья, а также вышивкой цветными льняными, бумажными и шелковыми нитями, обычно украшали праздничные головные уборы и пелеринки-«перышки».
Искусством золотного шитья владела далеко не каждая вышивальщица, так как этот способ требовал особого умения и мастерства. При золотном шитье применяли, в основном, только прочные ткани, например, парчу, атлас или бархат. Детали узоров делали из картона или бересты и нашивали, либо наклеивали на ткань, а затем зашивали золотной нитью, укладывая ее поверх основы плотными паралельными рядами и прикрепляя короткими поперечными стежками-прикрепами простой (не золотной) вспомогательной нити. Такая техника шитья называлась «в прикреп». Регулируя расстояние между ближайшими прикрепами вышивальщица получала красивый геометрический, либо растительный орнамент.
Золотное шитье использовалось не только и не столько в крестьянской одежде, но, прежде всего, при украшении церковных тканей, в одеяниях священнослужителей. Шитье церковных пелен и покровов считалось делом богоугодным, поэтому вышивальные светлицы-мастерские часто устраивали при монастырях. Не исключено, что подобная мастерская в древности могла существовать при Богородице-Рождественском монастыре Устюжны. Известно также, что особое место в развитии искусства русского золотного шитья принадлежит купцам Строгановым, «вышивальные светлицы» которых находились в Сольвычегодске. Наибольшего расцвета они достигли во второй половине XVII века при Григории Дмитриевиче Строганове, который в этот же период бывал в Устюжне по торговым и частным делам, имел за рекой Мологой дворы и построил на свои средства в городе каменный Казанский храм, существующий до сих пор. Данных о том, предлагал ли купец кому-либо из местных вышивальщиц поучиться искусству золотного шитья в его мастерских, нет, однако не исключена и такая возможность. Так или иначе, но некоторые местные вышивальщицы в той или иной степени этим искусством владели.
Во второй половине ХIХ-нач.ХХвв. в Устюженском уезде повсеместно была распространена счетная вышивка набором красными нитями по белому фону. При технике набора ряды стежков плотно прилегали друг к другу, но на изнаночной стороне рисунок получался негативным, поэтому такая вышивка, которую иначе называли «бранное шитье» (от слов «брать» и «набирать»), применялась для украшения подолов одежды, а также полотенец и салфеток. В этот же период местные мастерицы умели работать в общеизвестных техниках тамбура и креста, которые появились в Устюженском уезде, да и вообще в России, только в XIX веке. Обе эти техники были вывезены из Европы и сначало получили распространение только среди дворянских девушек-вышивальщиц, а позднее стали популярны в среде других слоев населения.
Искусству вышивания девочек обучали, практически, в каждой семье. Один из путешественников, посетивший Устюжну в 1860 году, вспоминал: «Проходя мимо домов, в каждом из них видел большие пяльцы и наклоненные над ними женские головки… придя на постоялый двор, обратился к хозяйке с вопросом: «Куда сбывают они свои рукоделия?» … ответили, что они вышивают для себя»201.
Детская одежда и украшения. В древности люди верили, что злой колдун способен навести на человека порчу, если сумеет завладеть хотя бы одной ниточкой из его одежды. Современные экстрасенсы утверждают, что человеческое поле обладает способностью «отпечатываться» на одежде и потому «носильные» вещи некоторым образом связаны со своим хозяином, даже если в настоящий момент не находятся на нем. Может быть именно поэтому первую пеленку для новорожденного в старину кроили из старой одежды родителей. По местным верованиям, такая пеленка обладала способностью уберечь малыша от порчи и сглаза.
Подрастая, ребенок получал свою первую одежду – длинную полотняную рубаху до пят - стан у ху. Ее единственным украшением являлась вышивка у ворота, рукавов и на подоле рубашек. Кстати, у древних славян длинные опоясанные рубахи носили и женщины, и мужчины, то есть, соответственно, и девочки, и мальчики. Вообще, детская одежда отличалась от одежды взрослых только размерами, а в некоторых случаях, например для рубах, более простым кроем. Первую детскую рубаху, так же, как и первую пеленку, делали не из нового полотна, а из старой родительской одежды. Когда детям исполнялось по 5-6 лет, то мальчикам шили порты для выхода «в люди», девочкам – юбки и сарафаны. В устюженских семьях к верхней одежде относились бережно. Детская одежда, как правило, передавалась от старших к младшим.
Никаких особых украшений девочкам и мальчикам не полагалось, не считая подвесков-бубенчиков, сделанных из меди или бронзы. Их носили у пояса, привешивая на длинный шнурок или ремешок таким образом, чтобы украшения звенели. Бубенчики считались оберегами и эмблемами Бога Грозы Перуна. Они были призваны отгонять нечисть от своих владельцев.
Уникальным называют археологи ожерелье, найденное в славянском погребении девочки 6-9 лет у д.Куреванихи. В ожерелье, кроме серебряных и пастовых бус, входили три круглые серебряные привески, выполненные в скандинавском «зверином» стиле.
Женская одежда. Вплоть до середины ХIХ века одежда устюженских крестьян и небогатых жителей Устюжны практически не отличалась друг от друга. В частности, женский костюм был представлен двумя основными комплексами, которые специалисты называют «сарафанным» и «юбочным». Упоминается также платье-капот с длинными рукавами и разрезом впереди. Кстати, известно, что до XVII века сарафанами именовалась мужская длинная распашная верхняя одежда, и лишь позднее это слово стало обозначать разновидность женского платья.
В Устюжне и окрестных деревнях носили три вида сарафанов: прямые, косоклинные распашные и отрезные с лифом. Прямой сарафан шился из прямых полотнищ, собранных на груди. Косоклинные сарафаны имели косые клинья, вставленные при раскрое в прямые полотнища по бокам и на спине. Косоклинные сарафаны кроили распашными, то есть они имели впереди разрез, который застегивался с помощью длинного ряда пуговиц. Кстати, пуговицы служили и дополнительным украшением. Были распространены круглые, спаянные из двух половинок, либо литые («глухие», «глухари») пуговицы, а также нарядные ажурные, которые изготовляли из меди, бронзы, олова и даже серебра.
Самыми поздними видами сарафанов, появившимися в Устюжне лишь во второй половине ХIХ века, стали отрезные сарафаны с лифом. Они представляли собой широкую, сборенную на талии юбку, к которой был пришит лиф с проймами. Все виды устюженских сарафанов имели лямки или плечики. Повседневные сарафаны шили из домотканых материалов, праздничные – из шелковых и шерстяных тканей, реже – из парчи. В Устюженском уезде широкое распространение имели синие крашенинные (из крашеного холста) сарафаны, украшенные разноцветными полосками тканей, так называемыми «обложками», с белым кантом в виде «зубчиков». К праздничным сарафанам вплоть до конца ХIХ века полагалось надевать большой круглый воротник-пелерину, сшитый, как правило, из узорной полупарчи. Такой воротник в Устюжне называли «п ё рышко».
В начале ХХ века неотъемлемой частью женского костюма стала юбка, которая постепенно вытеснила сарафан. Первоначально юбки имели ту же длину, что и сарафаны – до щиколотки. Позднее молодые женщины и девушки укоротили их до середины голени. Повседневные юбки шили из домотканой пестряди (о тканях см. главу «Местные промыслы и ремесла», раздел «Изготовление тканей») или фабричных тканей темного цвета. Для праздничных юбок часто использовали ткани ярких расцветок. Их украшали по подолу разноцветными нашивками из шелковых и атласных лент, красивой тесьмой.
Как в «сарафанный», так и в «юбочный» комплекс входила кофта, которая надевалась поверх рубахи. Молодые устюжанки носили приталенные кофты – «каз а ки» («казачк и ») – неотрезные по линии талии, и «б а ски», которые были несколько короче «казаков» и имели по низу, от талии, широкий пришивной валан – «баску». Пожилые женщины предпочитали кофты свободного покроя. Последние надевали навыпуск и не подпоясывали.
В конце ХIХ – нач. ХХ вв. нарядные «казаки» и «баски» были повсеместно распространены в качестве праздничной одежды. Рукава таких кофт шили со сборами-«пышками» у плеча и зауживали к кисти. Воротник делали в виде стойки высотой два-четыре сантиметра. Его застегивали впереди на пуговицы или внутренние крючки. Праздничные кофты украшали на груди, воротнике и манжетах аграмантами (по местному «агр о манами») – полосками тканей с нашитыми на них бисером, стеклярусом, а также кружевами, воланами и яркой каймой. Одна из старожилок д.Зимник вспоминала: «У мамы моей казак был шит, грудь с бусеринками была вышита. Агроманом это звали. Грудь-та вышита до плечей, снизу кругло… На казак агромана-то светлого нашьют, ён как бисер и блестит»202. «Баска – красивая кофточка, - вторила ей другая старожилка Устюженского уезда, - рукава фонариками, а в груди кружево вставляют… украшали ее, бисер нашивали, с перехватом на талии… кофточка с оборочкой закругленной, рукав пышный, в конце узкий»203.
«Казаки» и «баски» носили в паре с черными юбками. Нарядный костюм устюжанки начала ХХ века описывали так: «…Женские юбки черные домашнего ремесла, длинные, до пят, а кофты шелковые или из цветного батиста»204. Порой юбки изготовляли из той же, что и кофты, или немного более темной по цвету ткани. Такие костюмы в Устюжне называли «п а рочками».
В холодную погоду, в любое время года, устюжанки носили утепленные кофты, так называемые «кофты на кудели». Они были прямыми, однобортными, с воротниками-стойками и застежками на крючках. Такие кофты шили на подкладке из домотканой крашенины и подбивали для тепла льняной куделью. «Кофты на кудели» являлись более поздним, упрощенным видом русской душегрейки – короткой (до середины бедра), утепленной одежды, отрезной по талии и собранной по подолу складками. Кстати, кроме душегреек носили и подбитые мехом безрукавки, которые шили из бархата или парчи. Такая одежда, называемая епанчой, зафиксирована в Устюжне в первой половине XVII века.
В будние летние дни, а также во время различных хозяйственных работ, кофты не надевали, обходясь традиционной длинной опоясанной рубахой. До первой четверти ХХ века местные женские рубахи имели длинные, до кисти, либо более короткие, до локтя, рукава. И лишь позднее в Устюжне получила распространение рубаха без рукавов, которые играла роль исключительно нижней, нательной, одежды. Существовали и нижние юбки, которые надевали в холода, либо в праздничные дни для того, чтобы «придать форму» верхней юбке. Нижние юбки были несколько короче верхних. Обычно их шили из тонкого льняного холста, либо из коленкора, реже - из клетчатой или полосатой льняной пестряди. Наверху, у пояса, полотнище сосбаривали, а понизу его украшали кружевом. Пояс шириной 1-3 см застегивался слева на пуговицу или крючок.
К «исподним одеяниям ног» относились чулки. Считается, что, по крайней мере, до конца XVIII века чулки - шитые, вязаные, либо валяные из шерсти, являлись принадлежностью мужской одежды, а затем их стали носить и женщины. По данным начала ХХ века устюжанки носили чулки, которые подвязывали к ногам чуть выше колен на пропущенные по краям веревочки. Чулки вязали из отбеленых льняных или теплых шерстяных ниток, поэтому их называли вяз я нками. Домашние чулки-вязянки, как правило, могла смастерить любая хозяйка. Местные дворянки и зажиточные горожанки могли себе позволить носить шелковые чулки столичного производства.
Обязательным атрибутом как повседневного, так и праздничного женского костюма являлся передник. В Устюжне и уезде получили распространение поясные передники, которые не имели нагрудника - фартуки. Будничные передники шили более широкими, чем праздничные. Такие передники практически полностью закрывали подолы юбок и сарафанов, предохраняя одежду от загрязнений во время различных хозяйственных работ.
Носили устюжанки и наплечные передники, так называемые з а поны, имевшие туникообразный покрой. Особенностью такого передника было то, что он, кроме нагрудника, имел длинные прямые рукава. Запоны надевались через голову и прикрывали одежду спереди до колен. Позднее запоном стали называть свободную женскую рубаху с вышитыми рукавами. Что касается передников, то все они шились короче подолов сарафанов и юбок. Будничные кроили из домотканых материалов, праздничные – из отбеленного холста, сатина, шелковых и шерстяных тканей, которые украшали вышивкой и кружевом.
К концу XIX века в мещанской и купеческой среде Устюжны все большее влияние начинает оказывать столичная мода. В 1900-е гг. в России широкое распространение получила торговля по почте. Высылая денежный перевод и описание параметров покупки, местные дамы заказывали и получали по почте зонтики, шляпки, туфли и многие другие необходимые модные предметы. В этот период в стране уже издавалось более десятка отечественных журналов мод с последними моделями одежды, а также данными о том, где и как можно приобрести различные модные аксессуары, выкройки, рисунки вышивок и прочее. В свою очередь, устюженские портнихи, стараясь шагать в ногу со временем и угодить своим заказчицам, пытались шить одежду сообразно модным трендам того периода. То же самое относилось к местным модисткам, парикмахерам и содержателям шляпных мастерских.
Женские прически и головные уборы. Важнейшим и обязательным элементом женского костюма являлся головной убор, теснейшим образом связанный с прической. Кстати, расчесывать волосы устюжанки предпочитали костяными, либо деревянными гребнями и гребенками. В Устюжне в старину были свои мастера-гребенщики (гребенники). Например, по данным 1597 года этим промыслом занимался городской житель Степанко Карпов.
По прическе и головному убору, который носила женщина, можно было определить ее возраст и семейное положение. Девочкам волосы не стригли до года, а после первой и единственной стрижки старательно выращивали, смазывая коровьим или репейным маслом. Вообще, в старину на Руси взрослая девушка или женщина решалась состричь волосы только в знак скорби. С шести - семилетнего возраста малышке заплетали одну косу. Ношение одной косы считалась символом того, что девушка еще «одна», то есть не замужем. Любопытно, что в устюженском свадебном обряде перед моментом выкупа невесты подруга держала ее за косу, а перед обязательным посещением бани, предшествующем девичнику, невесте расплетали косу с приговорами и плачем, так как этот обряд символизировал прощание с девичеством – с «волей девичьей».
В детском возрасте устюжанка повязывала на лоб простую матерчатую тесемку, а, повзрослев, получала свой первый девичий венец. Венцы в местных краях именовали повязками, а также «крас о й» или «красотой». В древности «краса» была металлической, составленной из бронзовых бляшек и спиралек, позднее простой матерчатой или нарядной парчевой, расшитой золотыми нитями и речным жемчугом. Девичьи повязки имели форму прямоугольника. Они повязывались на лбу, не прикрывая макушки, и укреплялись на голове с помощью лент и тесемок. При этом в косу вплетали косник. Он представлял собой яркую полоску ткани из ситца, кумача, шелковой или атласной ленты.
Выйдя замуж, устюженские девицы обязаны были скрывать косы под специальными головными уборами, так как, по поверьям, волосы замужней женщины обладали недоброй колдовской силой, способной принести несчастья противоположному полу, а также вызвать стихийное бедствие в виде градобития или падежа скота. В более ранние времена женщину, разгуливающую по деревне с непокрытой головой, могли насмерть забить камнями, полагая, что она своим странным видом призывает на род какое-то проклятие. Позднее устюженская крестьянка считала для себя верхом неприличия показываться на людях без головного убора.
Выходя замуж, девушка дарила свои девичьи повязки младшим сестрам или незамужним подругам и получала свой первый женский головной убор. В более ранние времена это был шлык (волос я ник) – холщовая, стеганная высокая шапочка, поверх которой повязывали платок, а позднее стали надевать пов о йник, сборник или кокошник. Скромные чепцы-повойники, а также шапки-сборники шили из дешевых тканей и носили дома, а вот кругленькие сколки, высокие кокошники и шапочки «сороки-золотоломки» изготовляли из парчи, бархата и шелка, богато украшая золотыми и серебряными нитями, жемчугом, блестящей мишурой.
Любопытно, что именно головные уборы в традиционных костюмах устюжанок в свое время заинтересовали знаменитого русского художника и архитектора Федора Григорьевича Солнцева, который в 1831 году, посетив Устюжну, сделал несколько акварельных рисунков местных жительниц. Три из них вошли в его альбом «Одежды Русского государства», вышедшего в свет в 1869 году.
В документах XVII века упоминается, что в Устюжну привозили для продажи «шапки женские атласные», а также «камчатые (камка (камча) – старинная шелковая узорчатая ткань – Е.В.) и дорогинные и крашенинные»205. Что касается более позднего периода, то, по воспоминаниям, записанным в начале ХIХ века, устюжанки «остальным головным уборам» предпочитали кокошник «с затылку полукруглый, а спереди треугольником»206. При этом все головные уборы замужних женщин имели одинаковый признак – низко опущенную затылочную часть. Если волосы были слишком тяжелыми и выпадали из убора, то сзади него привязывали специальное приспособление – «позатыльник». Так называлась плотная полоска ткани, призванная не выпустить на волю ни единого волоска.
Замужние женщины заплетали две косы на прямой пробор и укладывали их вокруг головы так, чтобы впереди получалось возвышение. Такая прическа называлась «рогами» или «кичкой». До ХIХ века «рога» полностью «уходили» под головной убор, а позднее устюжанки стали по городской моде оставлять открытыми височные пряди. В начале ХХ века «кички» в Устюжне исчезли полностью, так как волосы стали укладывать на затылке. В этот период самым распространенным головным убором у местных женщин стали платки, которые называли фатами. Современники вспоминали: «Фаты здесь употребляют разных цветов, но предпочтительнее летом белые, а особливо новобрачные, которые побогаче, делают белые шелковые шитые золотом и обложенные кругом позументом с бахромою»207.
Платки-фаты носили либо отдельно, либо в дополнение к основному убору, например, повойнику или кокошнику. Будничные шили: летние - из ситца и холста, зимние – из шерстяных и полушерстяных тканей. Нарядные праздничные платки изготовляли из узорного шелка, украшая кистями и золотным шитьем. Во второй половине ХIХ века в Устюжне вошли в моду шелковые треугольные косынки – «косыньки» с длиной по диагонали около 130 см, с вышивкой по кайме.
С незапамятных времен зажиточные устюжанки щеголяли в больших шелковых платах-покрывалах, которые закрывали женщину с головы до пят. Такие платы именовали шум и хами, и они считались праздничным головным убором. Их обшивали золотыми нитями и позументом с бахромою.
В зимний период, помимо платков, устюжанки носили теплые шапки на меху, либо с меховой опушкой, причем многие покупались на местных рынках. Например, в первой половине XVII века на устюженский торг привозили шапки (как женские, так и мужские), украшенные бобровым или козьим мехом, «на мерлушках, лисицах, куницах»208. Зафиксирована даже одна шапка английского производства «с бобровым пухом»209.
По данным 1886 года в Устюжне работала мастерская по изготовлению головных уборов различных видов210. В 1903 году «шапошную» мастерскую (совр. пер.Корелякова, д.7) содержал устюжанин Михаил Федорович Ананьин. Известно, что шляпные мастерские того времени работали по принципу ремесленной школы. Хозяин заведения брал в обучение с проживанием девочек из малообеспеченных городских и деревенских семей, которые постепенно осваивали азы и секреты ремесла. В результате в начале ХХ века жительницы Устюжны имели возможность заказывать модные шляпки не только через почтовый пересыл, но и у местных модисток того периода.
Женские украшения. К традиционным устюженским женским нарядам полагались и украшения. Древняя жительница Устюжны привязывала к головному венчику накосник - украшение, спускавшееся от головы на плечи и спину. Накосник состоял из многочисленных бронзовых бляшек в виде спиралек, розеток и скорлупок. Они соединялись в затейливые узоры, сверкавшие на солнце и шумевшие при ходьбе. По поверьям это отгоняло от устюжанок злую силу и оберегало от сглаза. Порой к головному венчику привешивались височные привески в виде проволочных браслетообразных колечек или пластинок в форме ромбов, которые специалистам известны под общим названием височные кольца. Кстати, именно по форме височных колец можно было определить этническую принадлежность славянской женщины. Проволочные кольца предпочитали представительницы местного племени тверских кривичей, а ромбо-щитковые были характерны для потомков новгородских славян.
На груди местные женщины носили витые бронзовые или серебряные обручи-гривны (в Устюжне говорили «гр и вы»), ажурные бляхи-брошки, бронзовые заколки и фибулы-застежки для скрепления одежды, подвески-лунницы или украшения в виде фигурок животных. Весьма разнообразны были ожерелья из различных бус: стеклянных - белых, синих, голубых или бесцветных, зеленых и синих с мраморной крошкой, красных и синих пастовых и др. Иногда бусины перемежались бронзовыми привесками. Некоторые подвески привешивались к поясу наряду с такими бытовыми предметами, как шило и нож. На руках древняя устюжанка носила витые бронзовые и серебряные браслеты и перстни.
С большой долей вероятности можно сказать, что в древности в Устюженском крае могло существовать производство украшений из цветных металлов. Об этом свидетельствуют находки глиняных льячек – сосудов для розлива металла по формам. Кроме того, в коллекции Устюженского музея хранятся каменные литейные формы, с помощью которых изготовляли ювелирные изделия из сплавов на серебряной, медной или оловянной основе. Известно также, что бронзовые вещи делали в глиняных литейных формах. При выемке готового изделия глиняные формы разбивали.
Археологи также отмечают, что в женских захоронениях X-XIII вв., обнаруженных на территории современного Устюженского района, встречаются ювелирные изделия, привезенные издалека. Это богатые скандинавские ожерелья из серебряных бус с зернью, украшения из сердолика с горным хрусталем, сделанные в Средней Азии или Индии, бусы сирийского производства из тонкой золотой фольги, покрытой сверху стеклом (золотостеклянные)211.