Смирнов Александр Алексеевич 20 глава




Сладострастие противно человеческой природе, учат Святые Отцы. «Очень ошибаются, – предупреждает святитель Игнатий (Брянчанинов), – ошибаются на погибель свою те, которые признают плотские пожелания неотъемлемыми свойствами тела человеческого, а удовлетворение их естественною необходимостью. Нет! Человеческое тело снизошло к телам скотов и зверей по причине падения. Естественны плотские пожелания естеству падшему, как свойства недуга недугу; они противоестественны естеству человеческому в том состоянии, в котором оно было создано». Святитель Иоанн Златоуст в «Слове о девстве» замечает, что Творец мог размножить людей, если бы они не согрешили, и без плотского соединения, как создал Еву и множество ангелов. Об этом же говорит святитель Григорий Нисский в трактате «Об устроении человека»[163].

«Целомудрие», «целостный», «цельный», «исцеление» – слова однокоренные. Противоположностью этой личностной цельности является состояние развращенности, которое священник Павел Флоренский называл состоянием «развороченности души». Когда «целина личности» распахана, внутреннее сокровенное «я» словно вывернуто наружу. А то, что должно быть открыто, напротив, уходит вглубь. Исчезают искренность, прямота, добросердечие. Человек, не гнушающийся развратом, как бы «выворочен наизнанку». Он прячет свое подлинное лицо и нередко лицемерит, надевая на себя фальшивые маски.

Для духовного здоровья человека чрезвычайно пагубно преодоление естественного чувства стыда. Безстыдство – признак «испорченности» личности, растления души. Характерно, что глагол «тлеть» соотносится с процессом распада, разрушения, деградации. Деградация личности, нарушения психики и поведения (а также и телесные болезни) являются непременным результатом нравственной распущенности. Человеческая душа теряет присущие ей от природы качества: ясность и остроту ума, проницательность, живость восприятия, радость сердца. В развращенном человеке остается только личина человека, ибо дух постепенно угасает, умирает. Развращенный, патологически стремящийся к плотским наслаждениям человек обычно не осознает, что за тем, что он называет «любовью», скрывается глубинная отчужденность, враждебность по отношению к ближним, скрывается духовное убийство и самоубийство.

«Человек, обольщенный нечистым вожделением, – отмечает преподобный Антоний Великий, – подобен пред Богом безсловесным скотам, лишенным всякого сознания »[164]. Святитель Иоанн Златоуст в «Слове против иудеев» так говорит о скотоподобии развращенных людей: «Похотливостию не превзошли ли они (иудеи. – Авт.) самых похотливых животных? Послушай, что пророк говорит о их невоздержанности: «Это откормленные кони: каждый из них ржет на жену другого» (Иер. 5: 8); не сказал: каждый питал похоть к жене ближнего; нет, с особенною силою выразил их неистовую похоть ржанием известных животных». И у пророка Иезекииля сказано: «… И пристрастилась к любовникам своим, у которых плоть – плоть ослиная, и похоть, как у жеребцов» (Иез. 23: 20). И по слову апостола Петра, живущие в плотских похотях и разврате, подобны псу, возвратившемуся на свою блевотину и вымытой свинье, которая снова идет валяться в грязи (см. 2 Пет. 2: 18, 22). И так далее.

Церкви известны святые подвижники, которые жили в пустыне или в лесу внешне как дикие звери (например, святой Варвар, бывший разбойник, память 6 мая ст. ст.), но делали они это для стяжания благодати святого покаяния. А ныне многие равнодушные к спасению своей души живут тоже как звери, как скоты, скотски предаваясь похотям плоти, падая даже ниже животного естества и уподобляясь уже не животным, а бесам. «Люди сегодня принимают более, чем когда-либо, демонские внушения и демонизируются », – говорит старец Паисий Святогорец[165]. «В последнее время бесов во аде не будет. Все будут на земле и в людях», – пророчествовал преподобный Лаврентий Черниговский (†1950). «О чем пишут евангелисты? О духовном оскудении людей. Уже это и оскудением трудно назвать. Это какая-то дьяволизация человечества » («Духовные беседы и наставления старца Антония», часть 1-я).

В искусственно созданной, бездушной, машинно-цифровой цивилизации, Вавилоне нашего века, уже нет места живому, теплому, человеческому. Такой мир, где вместо сердца «пламенный мотор» и электроника, идет к своей гибели.

Свобода и нравственность – непременные атрибуты духа, без которых человек становится зверем. Современный человек лишен свободы и подчинен механическим ритмам. «В век технической цивилизации, – отмечает архимандрит Рафаил (Карелин), – который называется веком «раскрепощения и освобождения», человек на самом деле раскрепощается и освобождается от нравственных принципов, от моральных норм, от голоса собственной совести. Если счастье заключается во внутреннем духовном мире человека, то у современного человека этот мир обеднен и сужен до крайности. Особенно – в технологических странах, где люди даже похожи друг на друга. Они как бы запрограммированы одним невидимым гипнотизером. Люди получают информацию, огромную по объемам, однако в действительности – однотипную и примитивную. Она похожа на повторение одного и того же сценария в малоотличных одна от другой вариациях. Альтернатива этому – мир фантастики с обычными фильмами ужасов, но, в сущности, это завуалированный, закодированный демонический мир»[166].

Люди живут по животному закону естества земного и не стараются даже жить по-христиански, не могут любить универсальной любовью Христа. Они, как животные, любят только тех, которые к ним подходят с теми же животными «токами». Но такой подход к людям связан с риском потерять себя, себя в подлинном смысле – свою личность.

Вот почему Господь определил именно Иоанну – апостолу любви – быть автором Апокалипсиса. Эта библейская книга говорит об оскудении любви до крайних пределов, о почти полном ее отсутствии в человечестве, то есть о духовном озверении людей.

 

 

«Горе вам, смеющиеся…»

Легкое, непринужденно-поверхностное отношение к жизни стало болезнью нашего времени. Беззаботный и самоугождающий американский «стиль жизни» становится нормой и у нас: повсюду наблюдается отсутствие серьезности, глубины, особенно в среде избалованных, эгоистичных и пустых молодых людей. Ярким проявлением этого духа является насмешливость, которая распространена настолько широко и стала настолько привычной, что уже давно не воспринимается как нечто греховное.

Сюда можно отнести и дурашливо-развязные высказывания всевозможных ведущих, и изыскания пародистов, бытовые анекдоты. Смех используется и политическими деятелями для того, чтобы облегчить принятие себя слушателями, зрителями, избирателями.

О каких бы вещах ни шла речь в разнообразных программах и текстах электронных и печатных СМИ, и не только молодежных, – все непременно сдабривается смешком, ерничаньем. Причем смех этот особый: не добрая улыбка, не умная ирония, не «смех сквозь слезы» и даже не уничтожающий сарказм. Это тупой, безсмысленный смех над тем, что на жаргоне называется «прикольно». Вставить кольцо в пупок – «прикольно». Старушка упала – «прикольно». Кому-то голову размозжили, так что мозги брызнули во все стороны – тоже «прикольно».

«Анекдотический смех», которым смеются перед телевизором, в театрах, на концертах, на пирушках и вечеринках, которым «веселые и находчивые» люди легко осмеивают ближних, смеются над слабостями и над достоинством человеческим, над совестью и над грехами, для увеселения и для забвения печали, без смысла и тщеславно смеша других, все это – симптом болезни духа, греховная страсть.

К сожалению, насмешливость довольно широко распространена ныне и в церковной среде. И даже среди священнослужителей, монахов, воспитанников (как и преподавателей) духовных учебных заведений, а также среди «современных богословов». Последние умудряются использовать смех при изложении православного учения, для лучшего «усвоения» лекционного материала, как, например, диакон А. Кураев. Любят посмеяться «современные богословы» и над выступающими против личных кодов и других проявлений апостасии «православными маргиналами», «иннэнистами» и «эсхатоложниками» (как они издевательски их называют).

Глумление над истиной – черта последних времен. Как говорил западный религиозный философ Кьеркегор (1813–55): «Если бы Христос пришел в наше время, Его бы не предали смерти, а просто высмеяли бы». Было время, когда мученики умирали, свидетельствуя принародно о правде Божией. Нынешняя же идеология унизила и высмеяла человека, чтобы уничтожить истину. Так в советские годы пытались убить смехом религию, выпуская юмористические журналы «Безбожник» и «Антирелигиозник».

Гитлер говорил: «Некоторых я предпочитаю не делать мучениками. Мне довольно выставить их как грубых преступников. Я срываю с них маску благопристойности, и если этого оказывается недостаточно, показываю их перед всеми смешными и ничтожными». За этими декларациями нельзя не услышать голос Ницше, любимого писателя Гитлера, который в своем «Антихристе» так обращается к «богословам», то есть к верующим во Христа: «Неужели вы думаете, что мы дадим вам стать мучениками за вашу ложь?» (здесь говорит сам диавол, представляя истину ложью, а мучеников – преступниками). «Блажены изгнанные правды ради, – утешает нас Господь, – Блаженны вы, когда будут вас гнать и всячески неправедно злословить за Меня».

Православный психиатр Н. Гурьев действие смеха на то, по поводу чего он возникает, сравнивает с действием перевернутого бинокля на рассматриваемые предметы: они отдаляются и уменьшаются. Все, на что направлен смех, делается менее значащим, и отношение к нему становится более легким. Смех равно умаляет и добро, и зло. Если посмеяться над чем-нибудь хорошим, то оно вроде перестает быть хорошим и трудиться ради его обретения не имеет большого смысла. Если смех обращается на зло, то и оно делается маленьким, безобидным, совсем не страшным, не стоящим не только того, чтобы с ним бороться, но даже и того, чтобы от него отстраняться или просто опасаться.

Что несет в себе смех? Во-первых, смешливый человек, вольно или невольно, резко обедняет себе жизнь, вычеркивая из нее серьезные горести и большие радости, – все мелко, все никчемно, ничто не стоит серьезного отношения. Во-вторых, человек временно облегчает себе жизнь, ибо все мелкое и незначащее воспринимается легче. И, наконец, в-третьих, насмешливый человек, умаляя своей насмешкой окружающее, иллюзорно возвеличивается в собственных глазах.

В соединении со снисходительностью насмешливость образует ту ровную и внешне безобидную черту характера, которую принято называть ироничностью, которая не имеет цели умалить окружающее, а скорее с усмешкой констатировать его малость и незначимость по сравнению с мечтательным несомненным величием ироничного человека.

Насмешливость (ироничность, смехотворство и юмор) сопровождается ощущением духовной опустошенности. Человек после приступов смеха делается доступнее для любых отрицательных воздействий, делается легко ранимым. Поэтому давно замечено, что за смехом, особенно у детей, следуют слезы.

Оборотная сторона насмешливости – отчужденность. «Едкий» смех – не от Бога. Язвительная улыбка, сарказм остроты, это – пародия на евангельскую соль мудрости. Предел духовной нечистоты смеха – «гомерический хохот», гоготание...

«Шутку, – отмечает архимандрит Рафаил (Карелин), – чаще всего рождает не доброта, а нечто совсем противоположное: превозношение и садизм; унижая человека в шутку, мы под видом добродушной игры доставляем удовольствие своему жестокому сердцу. Поэтому шутка выключает человека из духовной жизни »[167]. Шутка – это создание ложного мира, мира карикатуры, а значит, мира демона, потому что отец лжи – диавол.

«Есть два смеха: светлый и темный, – рассуждает об этом архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской). – Их сейчас же можно различить по улыбке, по глазам смеющегося. В себе его различить можно по сопровождающему духу: если нет легкой радости, тонкого, мягчащего сердце веяния, то смех – несветлый. Если же в груди жестко и сухо, и улыбка кривится, то смех – грязный. Он бывает всегда после анекдота, после какой-нибудь насмешки над гармонией мира. Искривляемая гармония мира искривляет душу человека, и это выражается в искривлении черт лица».

По учению Святых Отцов, безчинный смех – знак сластолюбивого сердца, души слабой и немужественной; смех рождается от беса блуда, от тщеславия, дерзости и пресыщения; смех расточает собранное в душе добро, удаляет от благодати Господней, убивает память смертную, производит забвение Страшного Суда. Человека смеющегося Святые Отцы считают нерадивым и невнимательным в духовной жизни.

«Ничто не делает нас столько сообщниками мира, и живущих в мире, и тех, которые в мире преданы пьянству и блуду, и не удаляет нас столько от сокровищ премудрости и познания тайн Божиих, как смехотворство и дерзновенное парение мыслей», – наставляет преподобный Исаак Сирин. По его словам, «остроумие речей остужает в душе горячность любви ко Христу» («Слова подвижнические», слово 68). «Если ничто так не согласно со смиренномудрием, как плач, – учит преподобный Иоанн Лествичник, – то, без сомнения, ничто столько не противится ему, как смех» («Лествица», слово 7-е).

Насмешливость осуждается в Священном Писании. В качестве примера можно привести историю с Хамом, который посмеялся над наготой спящего отца своего, праведного Ноя (см. Быт. 9: 21-23). Этот грех Хама повлек за собой проклятие для всех его потомков (см. Быт. 9: 24-25).

Христос ублажает не смеющихся, но плачущих, говоря: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мф. 5: 4). «Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете», – говорит Господь (Лк. 6: 25). Заплачете, потому что увидите, что приложили Богом данную способность радоваться не к тому, к чему можно приложить, но к тому, что достойно муки. «Производители смеха в будущем веке постыдятся и во время веселия восплачут и возрыдают» (святитель Димитрий Ростовский).

Если человек блюдет себя, благоговеет перед тайной жизни, то он будет блюсти как всю свою жизнь, так и свой смех. Даже свою улыбку он соблюдет перед Богом. И все у него будет чисто и ясно.

Предание Церкви говорит о том, что Господь Иисус Христос никогда не смеялся, но в Священном Писании мы находим указание на то, что Он не раз проливал слезы (Ин. 11: 35).

Главным попечением Святых Отцов, начертавших для нас путь подражания Христу, был труд покаяния и самоисправления. Поэтому они избегали смеха и прилежали о плаче как о самом существенно необходимом делании. Плакали они не только о себе, о своей душе, которую часто называли «мертвецом», но и обо всем мире, обо всех людях.

В мире так много скорби, что христианину трудно безпечно смеяться, забыв о чужой боли. Преподобный Иустин (Попович) в своей исповеди «Лань в потерянном раю» говорит: «Во мне разлита какая-то магнитная сила печали. Она неодолимо притягивает все печальное в мире и слагает в моем сердце. Поэтому я – печальнее всех творений. И в слезах моих боль за каждого … Не смейтесь надо мной, о насмешники! Ужас охватывает меня при мысли, что на этом печальном свете есть существа, которым бывает смешно. О проклятый дар: смеяться в мире, где кипит печаль, бьет ключом боль и свирепствует смерть. Какой окаянный дар!».

 

 

Обезличивание

Врази мои реша мне злая: когда умрет и погибнет имя его?

Пс. 40: 6

 

Верующим, выступающим против электронной кодификации людей, нередко говорят: «Позвольте, ну какое отношение имеет эта чисто техническая и формальная операция по присвоению ИНН и личных кодов к религии, к духовно-нравственной сфере?» Отношение становится понятным, если раскрыть духовный смысл этой «операции». Тогда открывается, что вопрос о личных кодах и «новейших компьютерных технологиях идентификации личности» затрагивает самые глубины православного учения о человеке, о его богообразности и богодарованной свободе.

Присвоение человеку пожизненного и несменяемого идентификационного номера – это замена имени собственного на число, словесного имени на безсловесное, числовое «имя», замена существительного на числительное. Сравним: Петр – кто? 123-й – какой? Какой ты по порядку, под каким номером? Все это говорит об обезличении, утрате личности и имени, а значит – и жизни вечной…

Духовное озверение, как потеря личности, метафизически связано с потерей имени. «Имя предполагает ту или иную личность. О слове мы можем говорить в отношении любого предмета; об имени же – только в отношении или личности, или вообще личностного предмета» (А. Ф. Лосев)[168]. «Имя есть последняя выразимость в слове начала личного, как число – безличного» (о. Павел Флоренский). Если имя есть неизменная величина субъекта, то число есть неизменная величина объекта.

Словесное имя носит существо словесное, разумно-личное, а безсловесное «имя» показывает, что и носитель его безсловесен. Имя дается душе, а число присваивается телу. Имя указывает на внутреннего человека, на «я», а цифровой код – на внешнего, на «мое». Значит, те, кто вводит эту систему цифрового обезличивания, хотят, чтобы все люди забыли о своем высоком человеческом достоинстве, о своем внутреннем человеке и были бы все внешними, плотскими, духовно мертвыми. Они хотят, чтобы человек был сведен до своей плоти, ограничен только внешним, видимым и представал бы передокружающими не как личность, а как бездушный предмет.

Вот почему Откровение называет числовое имя звериным (см. славянский текст). Звериное – значит обезличивающее, лишающее человека богоданной свободы и богоподобного достоинства его безсмертной личности, превращающее его в скотоподобное существо, в зверя. Человек становится вещью среди вещей, товаром (на это указывает и применение одного и того же международного стандарта для кодировки и товаров, и людей), зомбированным придатком безличной и автоматически действующей компьютерной системы, управляемым объектом, механизмом, маркированным бездушными цифрами – числовым «именем».

Если имя человека – обозначение и удостоверение его личности, то числовое «имя» (точнее – число вместо имени, или антиимя) – это обозначение и свидетельство потери личности. Через имя человек являет себя лицом, а через число вещью. В Древнем Риме, например, рабы не имели собственного имени, они считались «говорящей вещью». Часто рабов называли просто по их племенной принадлежности, по имени продавца или месту покупки. Но это были не собственные имена, выделяющие личность как индивидуум; а лишь своего рода инвентарные этикетки или ярлыки вещей, меняющиеся по капризу хозяев, в особенности при переходе раба в другие руки[169].

Нынешние цифровые имена с еще большим основанием можно назвать инвентарными этикетками людей, которые рассматриваются как вещи, нуждающиеся в учете. Тем более что идентификационный номер содержит указание на место нахождения (или продажи в рабство «новому мировому порядку»?) данной «говорящей вещи» – «код налоговой инспекции по месту жительства физического лица».

Итак, если человек рассматривается как носитель личного, собственного имени, и к нему обращаются по этому имени, то это говорит о признании в нем отдельной и неповторимой личности, а если человека считают носителем идентифицирующего его номера и обращаются к нему по номеру, значит, личность в нем отрицается.

 

По словам авторитетного богослова игумена афонского Григориатского монастыря архимандрита Георгия (Капсаниса), духовная опасность принятия личного номера состоит в том, что «нумерация человека будет означать упразднение личности». «Добровольное принятие нумерации под предлогом упрощения торговых отношений и передвижения, – рассуждает архимандрит Георгий в книге «Графа вероисповедание и вещи нового мирового порядка», – в конечном счете понуждает человека к добровольному отречению от тех качеств, которые проявляются в нем как в личности. Низведение личности в некий тринадцатизначный номер недалеко отстоит от ее исчезновения »[170].

 

Сегодня везде человек мыслится не как лицо-личность, но как число. Электронная информационная система уничтожает свободу волеизъявления личности. Превращая человека в объект информации, она подавляет его и принуждает к заранее предопределенному миросозерцанию и поведению, делает исполнительным объектом предписаний и запретов. Этим самым попирается дарованное Богом достоинство человеческой личности. Это очень важно для понимания происходящего. Было бы большим самообманом рассматривать такое явление, как присвоение людям цифровых идентификаторов, само по себе, а не в самом широком контексте современной «звериной» эпохи.

В Священном Писании немало примеров наречения имен, причем перемена имени кардинально изменяет судьбу человека. Вот что пишет святитель Иоанн Златоуст: «Савл же, еще дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришел к первосвященнику» (Деян. 9: 1). А в посланиях называется он Павлом: для чего же Святый Дух переменил ему имя? Как господин, купив раба, и желая показать ему свою власть над ним, переменяет ему имя, так и Святый Дух сделал тогда. Он взял Павла в плен, и этот недавно еще гонитель, поступил под власть Святого Духа, который поэтому переменил ему имя, чтобы он из этого узнал новую власть над собою».

Отсюда в высшей степени принципиальным является вопрос: кто и с какой целью дает человеку новое числовое имя? Ведь принятие нового имени означает поклонение новому хозяину и принятие соответствующего духа.

Очевидно, что сама идея замены богоданных личных имен людей на безличные, мертвые числа может принадлежать только врагу рода человеческого диаволу, – этому «великому дракону» (зверю) и начальнику («отцу») озверения в созданном Богом мире разумно-свободных существ.

 

Верующие, побывавшие в одном из известных монастырей, рассказывают, что стали свидетелями следующего случая. Архимандрит, проводящий так называемые «отчитки», т. е. совершающий чин изгнания злых духов, спросил одного из одержимых: «Кто придумал ИНН?» В ответ этот духовно больной человек – точнее, бес, в нем находящийся, – произнес утробно-рычащим голосом: «М-мы!..» В связи с этим вспоминается и случай, относящийся к настоящей книге. Однажды человек, страдающий сильной степенью одержимости злым духом (бес говорил в нем другим голосом), увидев, как автор передает брошюру «Тайна зверя» (1-е издание) его родственнику, произнес низким утробным (характерным для беса) голосом: «Это про меня». Впрочем, мы должны с великой осторожностью относиться к словам лукавых духов и не доверять им, о чем нас предупреждают и современные старцы (см., напр., книгу «Духовные беседы и наставления старца Антония», часть 2-я). И Сам Спаситель в Евангелии показал нам пример такого отношения, не принимая свидетельства, хотя бы и истинного, от падших духов, говорящих через одержимых ими людей о том, что Он есть Сын Божий.

 

Недаром в церковной традиции для обозначения сатаны и других падших духов используются звериные образы (дракон, змий, козел, волк, собака и др.) или отдельные признаки звериной природы (рога, копыта, хвост, шерсть, клыки, когти и др.). Так, в молитве, составленной святителем Иоанном Златоустом, диавол именуется «мысленным волком»: «… и да не на мнозе удаляяйся общения Твоего, от мысленнаго волка звероуловлен буду» (из «Последования ко Святому Причащению»). Вид зверей имели многие языческие божества (например, египетские киноцефалы – божества с псиными головами), а мы знаем из слова Божия, что идолы язычников – это бесы (Пс. 95: 5). Одержимые падшими духами люди часто ведут себя как звери; они могут лаять, выть, рычать, мяукать и т. д. Это явление, во-первых, указывает на пребывание в них духовных «зверей» – бесов, а во-вторых, говорит о стремлении падших духов превратить человека в зверя. Старцы говорят, что Господом попускается человеку беснование, как правило, за тяжкие (например, противоестественные блудные) грехи, в том числе за занятие оккультизмом. Иначе говоря, человек сам, своими грехами впускает в себя звериность, а вместе с ней входят в него и духовно озверевшие сущности.

 

В книге «Молитвенный дневник старца Феодосия Карульского» сказано о том, что прославленный афонский старец-отшельник, иеросхимонах Феодосий увидел однажды наяву «злобу вражию»: «“Предстала предо мною злоба вражия, подобно злому зверю – льву или собаке с ярыми глазами и в сильной, очень сильной злобе хотел броситься на меня и пожрать меня, но благодать Божия не допустила. Это было, может, в продолжение минуты или полминуты”. Я спросил: “Как, батюшка, вы видели эту злобу – телесными очами или умом?” Он сказал: “Умственными очами”»[171].

 

Известно, что «отец современного сатанизма» Алистер Кроули (1875-1947), умерший от наркотиков, называл себя «зверем Апокалипсиса»[172]. Другой служитель сатаны, основатель «Церкви сайентологии» (дианетики) Лафайет Рон Хаббард незадолго до смерти тоже пришел к убеждению, что сам он и есть апокалиптический «зверь из бездны»[173]. Несомненно, что эти мысли внушил им сам сатана. И это еще одно свидетельство того, что сатана стремится превратить человека в зверя, духовно убить его, что наиболее наглядно проявляется на сознательных служителях зла.

 

В книге «Пасха красная», рассказывающей о трех Оптинских новомучениках, убиенных сатанистом на Пасху 1993 года, читаем: «Первой к упавшему о. Василию подбежала двенадцатилетняя Наташа Попова. Зрение у девочки было хорошее, но она увидела невероятное – о. Василий упал, а в сторону от него метнулся черный страшный зверь и, взбежав по расположенной рядом лесенке-поленнице из дров, перемахнул через стену, скрывшись из монастыря. Убегая, убийца сбросил с себя шинель паломника, а чуть позже сбрил бороду – маскарад был уже не нужен. “Батюшка, – спрашивала потом девочка у старца, – а почему вместо человека я увидела зверя?”. “Да ведь сила-то какая звериная, сатанинская, – ответил старец, – вот душа и увидела это”»[174].

 

Сатана – первый, кто отказался от жизни своей личности, и стремится обезличить всех остальных. Он – первый безличник-самоубийца и, как следствие этого, убийца. Вот почему в Священном Писании сатана (переводится как «противник», – то есть противник Бога и других личностей, сотворенных Им) называется «человекоубийцей». «Царем над собою она (жалящая людей саранча) имела ангела бездны; имя ему по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион (губитель) » (Откр. 9: 11). А слово «диавол» переводится не только как «клеветник», но и как «разрушитель», – т. е. разрушитель личности. После отпадения от Бога он из светоносного ангела превратился в безличный и холодный разум, в духовного зверя, чуждого любви и сочувствия. Такими же сделались все последовавшие за ним ангелы, ставшие мрачными демонами, духами злобы и тьмы. В абсурде своего богоборчества они избрали вечную смерть и, по зависти, желают такой же участи всем другим сотворенным Богом личностям. Они не только Бога, людей и светлых ангелов, но и друг друга ненавидят, а объединяет их лишь злоба и страх неминуемой расплаты. Гордый не может любить. «Между гордыми людьми могут иметь место солидарность и нечто вроде дружбы только в одном случае – когда они выступают вместе против мнимого или действительного противника; но когда этот «фактор единения» исчезает, то от былой солидарности не остается и следа»[175]. Так и у бесов. На людей они смотрят отчужденно, как на объекты, тогда как Бог в каждом человеке видит субъекта, личность, отображение Себя в Своем творении.

 

«Бог хочет, чтобы расцвела неповторимой индивидуальностью каждая человеческая личность, – рассуждал в связи с «проблемой ИНН» благодатный дивеевский батюшка о. Владимир Шикин (†2000), – а диавол жаждет сделать нас безсильными, безвольными на добро – холодными и безликими. Диавол мечтает пересоздать человека: сделать из раба Божия – собственного раба, послушную марионетку. Превратить человека в античеловека (отсюда и «анти христ», «анти христос». – Авт.) – бесочеловека »[176].

 

Обезличивание и духовная смерть разумных тварей есть скверная пища сатаны, он человека ненавидит. Лишенные Божественной благодати и терзаемые безконечной завистью, злые духи в какой-то мере удовлетворяются (питаются) злорадством, видя, как и человек, подобно им, утрачивает свое богоподобие, духовно самоуничтожаясь. Для Господа же «брашном и питием» является дело спасения созданных Им личностей для жизни вечной. Это Его дело и Его воля: «Моя пища, – говорит Спаситель, – есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его» (Ин. 4: 34).

Спаситель спасает от обезличивания. И созданная Им для спасения людей Церковь есть, по определению русского богослова В. Н. Лосского, «среда, в которой осуществляется соединение человеческих личностей с Богом»[177]. А антихристова система растворяет, стирает личность, обращает ее в ничто.

Принятие цифрового кода взамен имени по своему действию на душу человека прямо противоположно таинству святого Крещения и, с духовной точки зрения, является антикрещением.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-05-16 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: