Через таинство Крещения человек входит в Церковь, а через антикрещение – в антицерковь. Церковь есть Тело Христово, собрание верных, облеченных Крещением во Христа, где каждый христианин соединяется со Христом и с другими членами Церкви через Святое Причастие. А антицерковь – это «Сеть», соединение членов-узлов, где есть свои законы, своя инициация (антикрещение) и кощунственная пародия на церковное единство – «связь всего со всем» через числовое антиимя («число имени зверя») и чип (начертание зверя на руке и на лбу). Глава Церкви, Господь наш Иисус Христос, как Пастырь добрый, «зовет своих (словесных) овец по имени » (Ин. 10: 3), то есть обращается к личности каждого человека; а глава антицеркви, сатана, обращается к своим обезличенным рабам по номеру.
Крещением человек отрекается от сатаны и дел его (то есть от звериности) и сочетается (любовью) Христу. Иначе говоря, человек в Крещении «рождается свыше» (Ин. 3: 7), оживает как духовная личность. В удостоверение этого он получает святое имя, которое вписывается в Книгу Жизни, «разве что он сам впоследствии изгладит оное из нее своею жизнию»[178]. В антикрещении человек обезличивается и становится рабом антихриста. Это действие антикрещения подтверждает афонский старец Паисий. В своей знаменитой статье «Знамения времен: 666» он пишет: «… эти же отрицаются Святой печати Христовой, которая была им дана во Святом Крещении: «Печать дара Духа Святаго», с тем, чтобы принять печать антихриста, и говорят, что имеют в себе Христа!!!»[179].
Персональный номер дается антихристовой системой для того, чтобы навсегда изгладилось имя человека из Книги Жизни. В Апокалипсисе прямо сказано, что поклонятся «зверю из моря» (т. е. признают антихристову систему власти) только «живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира» (Откр. 13: 8). Святитель Андрей Кесарийский, объясняя это место Апокалипсиса, говорит, что зверь «приложит власть свою ко всякому племени и народу, а овладеет одними теми, имена которых не вписаны в книгу живота»[180].
Получивший числовое имя, как и в известном сатанинском обряде посвящения, оказывается вписанным в «Книгу смерти» (в качестве таковой сегодня предстает так называемая «электронная книга» – бездушная компьютерная база персональных данных). В противоположность Книге Жизни, где записаны духовно живые личности, «Книга смерти» предназначена для внесения в нее обезличенных духовных мертвецов.
В Крещении мы отрекались не только от сатаны, но и «от всех дел его». Если глобализация, непременным элементом которой является присвоение каждому человеку пожизненного номера, есть не что иное, как построение апокалиптического царства зверя и подготовка к воцарению антихриста, то, конечно, это дело сатаны, от которого мы отрекались. Поэтому нам должно засвидетельствовать это отречение отвержением всего того, что навязывается нам глобализацией.
На процессы глобализации, предшествующие воцарению антихриста, есть вполне определенные указания в Апокалипсисе, например: «И десять рогов, которые ты видел, суть десять царей, которые еще не получили царства, но примут власть со зверем, как цари, на один час. Они имеют одни мысли и передадут силу и власть свою зверю » (Откр. 17: 12-13).
Первая молитва, которая читается над приступающим ко святому Крещению – молитва наречения имени. Имя собственное, личное, святое и выбирается личностями (родителями ребенка или заменяющими их лицами), а затем дается человеку Святой Церковью от Господа, «ибо позна Господь сущия Своя» (Тим. 2: 19). При этом Церковь молится, чтобы святое имя Божие пребыло «неотреченно», чтобы эта «печать» не стерлась и чтобы крещаемый не поругал это имя, чтобы он достойно носил его. А числовое имя выбирается и присваивается безличной компьютерной системой, от главного безличника – сатаны.
Православный писатель В. П. Филимонов пишет: «Человек по имени, данному ему во святом Крещении, уникален перед Богом, а по номеру – перед сатанинской системой. Не случайно в соответствии с международными стандартами порядковый номер, входящий в структуру личного кода человека, присваивается по дате рождения. Поэтому в мистическом плане принятие цифрового идентификатора можно расценивать как рождение и таинство посвящения человека в новую жизнь – в качестве объекта управления в антихристианской системе, или антикрещение. При этом упраздняется само понятие личности как самостоятельного отдельного существа. Согласно принятой терминологии, данные о человеке «обезличиваются», то есть живое имя, данное человеку во святом Крещении в честь его небесного покровителя, убирают и заменяют мертвым именем – уникальным цифровым кодом. Подобное действо есть не что иное, как духовный акт »[181].
«Когда в беседе на тему о тотальном контроле и микрочипах кто-нибудь опять говорит, что ему безразлично, подслушивают его или нет, потому что он-де человек честный и ему нечего скрывать, – пишет священник Владимир Южаков, – то это только доказывает омертвелость, мертвенность его души. То есть на внешний раздражитель отсутствует реакция. Так же, как было бы все равно трупу, разглядывает его кто-нибудь, трогает ли кто-нибудь, обшаривает ли карманы или вытряхивает из одежды. Мертвенность доказывает небытие: интересы личности, души, отождествляющей себя с данным телом, коренным образом изменились и его покинули… А если при еще живом теле мертва душа – что это за явление? Ведь это не телу, а душе становятся безразличными такие высокие понятия, как стыд, совесть, любовь, ревность, жертвенность, честь, доблесть, свойственные только высшей душе, духу. Ведь это душа, а не тело… утрачивает имя, полученное в Таинстве святого крещения от Святого Духа для вечной жизни, когда начинает откликаться на различные клички вплоть до кодового числа. И что характерно – именно плотские удобства мира сего и обывательское счастье потребителя поставлено сегодня во главу угла, заметим, не скотского стада, а человеческого общества»[182].
Непреложный духовный закон заключается в том, что в одно и то же время перестать жить как духовная личность и сохранить свою связь с Богом невозможно. «Принятие ИНН или непринятие его, – рассуждает протоиерей Алексий Масюк, – выявляет волю, произволение человека. Лишенное сущности зло обретает величайшую мощь, реальную и разрушительную, когда склоняет в свою сторону многочисленные свободные произволения разумных тварей»[183].
Просвещение
Человек, как существо разумно-личное, должен потрудиться над тем, чтобы вникнуть в суть данного явления – электронно-цифровой идентификации личности. Поэтому понять всю пагубность этой системы могут только те, кто не только видит происходящее, но и осознает себя как личность, носящую образ Божий, и кто не недугует прельщением и неведением, духовно трезвится и потому имеет просвещение от Бога.
Старец Паисий Святогорец говорил об этом так: «Между тем, очевидно, что люди даже не помышляют того, что мы уже переживаем знамения последних времен, что печать антихриста становится реальностью. Словно ничего не происходит. Поэтому Священное Писание говорит, что прельстятся и избранные (Мф. 24: 24). Те, в ком не будет доброго расположения, не получат просвещения от Бога и прельстятся в годы апостасии.Потому что тот, в ком нет Божественной благодати, не имеет духовной ясности, как не имеет ее и диавол »[184].
По учению старца Паисия, духовный закон заключается в следующем: если у человека нет смирения и благоговения, то толкования Священного Писания, которые он дает, являются толкованиями «от ума», от рассудка, Божественного просвещения в таких толкованиях нет. «Тот, у кого нет благоговения, – учит старец, – совершает ошибки, уклоняется в заблуждения относительно догматов. Я вижу, какие ошибки совершают те, кто не имеет благоговения и пишут толкования или комментарии на Священное Писание и святоотеческие творения. Во всем духовном необходимы благоговение и сердце» («Духовное пробуждение»).
Вот где ответ на вопрос, почему нынешние богословы-рационалисты не видят исполнения пророчеств Апокалипсиса или дают им неправильное толкование. Примерами такого богословствования являются книги диакона Андрея Кураева «Сегодня ли дают печать антихриста?» (2001 г.) и «О нашем поражении. Христианство на пределе истории» (2004 г.), полные фривольностей, натяжек, очевидных нелепостей и духовно ложных умозаключений, сделанных на основе мирской логики, при помощи которой, при желании, можно оправдать все что угодно, ибо «словеса опровергаются словесами, но чем можно опровергнуть жизнь» (святитель Григорий Богослов). Автор словно играет, «жонглирует» мыслями и «аргументами», видимо, забыв грозные слова Спасителя: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» (Мф. 18: 6).
Например, в книге «Сегодня ли дают печать антихриста?» диакон Андрей пишет о том, что принимать христианину можно все, если при этом не будут заставлять отрекаться от Христа, то есть если не будет, как выражается автор, «вопроса о вере». Но вряд ли будет такой вопрос. И сам отец диакон это хорошо понимает, говоря в другом месте: «Обманщик мира не будет явно бороться против Христа. Он не будет явно хулить Его. Он будет расточать Иудины поцелуи в Его адрес: “Великий Учитель”». Очевидно, что при таком образе действия антихриста совсем не к месту будет понуждение верующих людей к словесному отречению от Христа. Вот так лукавая богословская софистика учит идти по широкому и погибельному пути, «сообразуясь веку сему» (Рим. 12: 2).
И разве можем мы в вопросах, касающихся спасения для жизни вечной наших и великого множества других душ человеческих, доверять людям, хоть и именующим себя богословами, но живущим и рассуждающим по духу мира сего? Ведь если речь у человека лукавая, то он пустой, в нем нет Христа. «Они от мiра, потому и говорят по-мiрски, и мiр слушает их» (1 Ин. 4: 5). Иеромонах Серафим (Роуз) называл такое обмирщенное богословствование «богословием на полный желудок»[185], а старец Паисий – «мозгословием», а самих богословствующих – «богословами-профессионалами». Еще святитель Феофан Затворник с сожалением отмечал, что «даже богословствующие потеряли настоящие основы богословствования православного».
В книге «Духовные беседы и наставления старца Антония» (часть 2-я) сказано, что в большей части книг современных богословов нет главного – спасения. «Это, дорогой мой, – говорит старец Антоний о. Александру, – то, что в университетах называлось критикой. Чего только не критикуют! И протестантизм, и оккультизм, и шаманизм, что-то еще неудобовоспринимаемое. Что-то кто-то в исступлении доказывает, что-то проповедует, убеждает, но насколько это связано со спасением? Не связано. И далеко от него. Настолько далеко, что трудно и понять».
«Мирской здравый смысл, – говорит старец Паисий Святогорец, – искажает орган духовного чувства. Доверяя собственному рассудку, человек духовный впадает в прелесть». «Почему многие, зная текст Апокалипсиса, не ставят хотя бы вопросительного знака? – спрашивает старец Паисий. – А если они помогут антихристу с его печатью и увлекут в погибель и другие души?!.. Прельстятся те, кто истолковывают Писания от ума… К несчастью, можно услышать: «От Христа я не отрекаюсь: я всего лишь пользователь обслуживающей меня системы»… Такие мнения являются прелестью» («Избранный сосуд»).
«Нет такой подлости и гадости, которую разум не смог бы оправдать… Вот и будет оправдывать и личные номера, и паспорта, и 666… Все всё будут понимать, но разум найдет этому оправдание, обязательно найдет. А человек, уже внутренне подготовленный к предательству, будет успокаивать себя аргументами разума» («Духовные беседы и наставления старца Антония», часть 1-я).
«Почитающий себя премудрым отпадает от премудрости Божией, – учит святой Исаак Сирин. – Гордость не понимает, что ходит во тьме и не имеет понятия о мудрости. Ибо как ей и понимать это, когда пребывает в своем омрачении? Посему-то омраченным помыслом своим и превозносится она выше всех, будучи всех ничтожнее и немощнее и будучи неспособна познавать пути Господни. Господь же сокрывает от нее волю Свою, потому что не восхотела она ходить путем смиренных» («Слова подвижнические», слово 69). «Кто не имеет благодати, хотя и мудр, может стать начальником ереси и пасть в ров пагубы» (преподобный Симеон Новый Богослов)[186].
В книге «Старец Силуан Афонский» говорится о том, что гордости свойственно безумствовать в плане мысленном, духовном, и главным ее орудием в борьбе за преобладание над всем является ум-рассудок. Причем автор, архимандрит Софроний, отмечает, что рассудку свойственна отвлеченная сфера, что сам по себе рассудок есть безличная сила: «Безличный в законах своего функционирования, являющийся, по существу, лишь одним из выявлений жизни человеческой личности, одною из энергий личности, рассудок, в том случае, когда ему отводится первенствующее место в духовном бытии человека, последовательно доходит до того, что начинает уже бороться со своим источником, то есть личным началом »[187]. Об опасности сосредоточения духовного бытия человека на уме-рассудке предупреждает нас и Евангелие: «В тот час возрадовался духом Иисус и сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от премудрых и разумных и открыл младенцам. Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение» (Лк. 10: 21).
«Кто ходит днем, тот не спотыкается, – говорит Господь, – потому что видит свет мiра сего. А кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним» (Ин. 11: 9-10). «Вы – свет мiра», – говорит Спаситель Своим ученикам (Мф. 5: 14), то есть всем христианам. Значит, если в нас нет духовного света, то мы не настоящие христиане.
По учению Церкви, христианин, как только окрестится, тотчас исполняется Божественным светом, почему и именуется «просвещенным». Просвещенный идет при свете и видит стремнины и преткновения; а кто не видит их, значит не имеет в себе света, не просвещен: как же может он считаться христианином? Если он и говорит, что видит, то лжет. Ибо если бы он видел, то не принял бы лжи вместо истины и не называл бы черное белым. Видит и он, но видит как непросвещенные, то есть некрещеные. Ибо и они различают добро от зла, однако же не избегают зла, потому что не видят ясно, в чем главным образом состоит добро и в чем главным образом состоит зло. Таким образом, кто не имеет духовной ясности, тот еще не христианин.
Апостол Павел говорит: «Испытывайте самих себя, в вере ли вы… или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в вас? Разве только вы не то, чем должны быть» (2 Кор. 13: 5).
От чего зависит присутствие и мера Божественного просвещения в человеке? На это отвечает преподобный Марк Подвижник: «Каждый из нас просвещается в той мере, как, возненавидев помрачающие его страсти, отвергнет их; а насколько, любя их, помышляет о них, настолько помрачается». Главные же страсти (обнимающие собою все остальные), по учению Святых Отцов, суть следующие: сребролюбие, то есть привязанность к деньгам и вещам и желание жить без бедности и печали; славолюбие, то есть желание быть почитаемым и славимым; сластолюбие, то есть стремление к наслаждению различными удовольствиями.
Святые Отцы (например, святитель Арефа Кесарийский в своем толковании на Апокалипсис) предсказывали, что характерной чертой людей последних времен будет помраченность ума. Вот почему современные люди, в том числе и считающие себя христианами (за малым исключением), не видят истинного смысла происходящих событий. «Помраченность, – пишет греческий богослов митрополит Иерофей (Влахос), – называется и ослеплением, поскольку это настоящее ослепление ума. Ум ослепляется тремя страстями: сребролюбием, тщеславием и желанием удовольствий»[188]. Святитель Василий Великий в «Слове о суде Божием» говорит: «В виде наказания страдают слепотою в важнейшем те, которые еще прежде омрачились, произвольно ослепив свое душевное око. Сему-то страшась подвергнуться, Давид говорит: «Просвети очи мои, да не когда усну в смерть» (Пс. 12, 4)».
Страсти делают человека своим рабом, «ибо кто кем побежден, тот тому и раб» (2 Петр. 2: 19). Человек становится несвободным, то есть в нем подавляется воля, а значит, понижается уровень личности, ибо свобода воли есть непременная характеристика духовной жизни. Рабство страстям сковывает, парализует личность человека, делает его духовным мертвецом. Об этом ясно говорит слово Божие. Так, по словам апостола Павла, сластолюбивый человек «заживо умер» (1 Тим. 5: 6).
«Служение греху, лжи, суете есть в полном смысле рабство, – говорит святитель Игнатий (Брянчанинов), – хотя бы оно и представлялось по наружности блестящею свободою. Рабство это – рабство вечное. Только тот совершенно и истинно свободен, кто истинный раб Бога своего»[189].
«Страсть делает человека идолопоклонником, – рассуждает архимандрит Рафаил (Карелин). – Страсть приводит человека в состояние духовного паралича; рано или поздно идол упадет и разобьется, он имеет сделанные уши, но не слышит, имеет вылепленные глаза, но не видит; идол, созданный нами, мертв, он ничего не может дать нашему духу»[190].
Итак, получается, что чем полнее в человеке жизнь духовная, личная, тем сильнее в нем действует Божественное просвещение. Только на живущих по евангельским заповедям исполняются слова Священного Писания: «Заповедь Господа светла, просвещает очи» (Пс. 18: 9). «Благодатные дарования – указывает святитель Игнатий (Брянчанинов), – имеют только те, которые имеют внутреннее делание и бдят о душах своих». Присутствие в человеке духовного света видно бывает из страха и благоговения его пред всем Божественным и святым и из нрава его кроткого и смиренномудрого. Особенно сильно действует в нем Божественное просвещение, когда сподобится он причащения животворящих Таин Христовых. Ибо тогда на нем исполняются слова из «Канона ко Святому Причащению»: «Якоже огнь да будет ми и яко свет Тело Твое и Кровь, Спасе мой, пречестная, опаляя греховное вещество, сжигая же страстей терние и всего мя просвещая, покланятися Божеству Твоему».
О действии в себе духовного просвещения свидетельствует святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Я угасаю, умираю духовно, – пишет он в своем дневнике, – когда не служу несколько дней в храме, и возгораюсь, оживаю душою и сердцем, когда служу, понуждая себя к молитве не формальной, а действительной, духовной, искренней, пламенной… в молитве покаяния и умиления спадают с души моей узы страстей, и мне становится так легко: как бы умираю для мира и мир для меня, со всеми своими благами; я оживаю в Боге … душа просвещается светом небесным; все светло видишь, на все смотришь правильно …» («Моя жизнь во Христе»).
Бог есть свет, и от светлости Своей Он сообщает свет тем, кто соединяется с Ним в общении, по мере их очищения. Поэтому наибольшего Божественного просвещения сподобляются святые угодники Божии, на что указывают нимбы, изображаемые на их иконах.
Человек, имеющий духовную ясность, видит все вещи и явления такими, какие они есть на самом деле. «Свет показывает действительность вещей, – свидетельствует преподобный Исаак Сирин, – и умножается и умаляется соразмерно с образом жизни» («Слова подвижнические», слово 18). А человек, пребывающий во мраке неведения, воспринимает все в искаженном виде, он словно пребывает в ложной, «виртуальной» реальности, в которой не видит даже свою душу. «Что ум видит одно вместо другого, происходит оттого, что он не очистился» (святой Исаак Сирин, «Слова подвижнические», слово 55).
Отказ христианина от принятия апокалиптического начертания зверя показывает, что для него Бог есть живая Личность. Такое же отношение к Богу было у всех святых мучеников и исповедников (как и у всех других святых). Не смогли бы мученики претерпеть страдания, если бы не было у них верного духовного устроения, если бы не было живого богообщения. «Господи, я не предам Тебя!», – говорит и современный христианин-исповедник. Это свидетельствует о том, что он имеет живую связь с Богом, любит Его, всегда помнит о Нем, пребывает с Ним в живом молитвенном общении. Вот почему он не может принять бесовские числовые имена, о которых предупреждает его слово Божие. Ведь Священное Писание для него не просто священный текст и источник вероучения, но «живое слово Бога Живого» (преподобный Симеон Новый Богослов); и только при таком восприятии Писания может открываться его истинный и глубокий смысл. Кроме того, на таком христианине исполняются слова апостола Иоанна: «Впрочем, помазание, которое вы получили от Него (то есть просвещающую и научающую благодать Божию, как результат личного общения с Богом), в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас: но как самое сие помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно; то, чему оно научило вас, в том пребывайте» (1 Ин. 2: 27). «Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским» (1 Тим. 4: 1).
«Если мы живем духом, – говорит апостол Павел, – то по духу (т. е. руководствуясь духовными мотивами) и поступать должны» (Гал. 5: 26). Как мы знаем, все люди живут или плотски, или духовно. Духовный, духовно зрячий человек, имея в себе Божественное просвещение, мудрствует и действует духовно. Благодать Божия открывает ему духовную опасность диавольских изобретений. Поэтому он отказывается от числового имени, свидетельствуя этим, что сотворен Богом как личность. Он не может согласиться с тем, что в обществе основным его индивидуализирующим признаком будет цифровой код, а Богом данное ему при святом Крещении имя святого покровителя сделается лишь необязательным приложением к номеру. Зная о сатанинских замыслах архитекторов «нового мирового порядка», он не желает им потворствовать и участвовать в делах наступающей тьмы.
Плотской человек не имеет личного общения с Богом, а воспринимает Его, в лучшем случае, просто как некую отвлеченную идею. Он «не имеет в себе благодати Христовой ощутительно, то есть так, чтобы по опыту знал, что имеет в себе благодать, а потому тщетно именуется христианином» (преподобный Симеон Новый Богослов). Пустой от Божественной благодати, он мудрствует и действует плотски. Не имея просвещения от Бога, он болеет духовной слепотой, исполнен внутреннего безразличия и равнодушия к важным вопросам духовной жизни, его интересуют только собственные «проблемы», в основном, материального порядка. На все он смотрит глазами плоти и не допускает мысли о том, что может быть иной взгляд на жизнь. В Апокалипсисе Господь говорит таким «христианам»: «Ты носишь имя, будто жив (то есть называешь себя христианином), но ты мертв» (Откр. 3: 1).
«У кого сердце сокрушено страстями, у того ими же и язык приводится в движение. Если станет он говорить и о духовном, то будет рассуждать под влиянием страсти, чтобы в неправде одержать победу. Мудрый замечает такого человека при первой встрече, и чистый обоняет его зловоние», – говорит преподобный Исаак Сирин («Слова подвижнические», слово 8).
«Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно» (1 Кор. 3: 14). Вот почему он соглашается с принятием числового имени, не осознавая, что это есть кощунственное надругательство и глумление над человеком как образом Божиим. Духовно ослабленный, привязанный к миру сему человек не находит в себе сил отказаться от пагубного начертания антихриста и потому не желает понять, что очередное научно-техническое изобретение является исполнением пророчества Апокалипсиса.
Обмирщенные христиане, которые поработили себя трем вышеназванным страстям, то есть для которых богом являются деньги, удовольствия и слава, не будут и не могут противостоять антихристовой системе тотального контроля, ибо эти страсти подталкивают их к принятию звериного начертания, да и само это принятие содействует удовлетворению страстей. Вот почему очень многие христиане ныне думают не о том, как бы от Бога не отпасть, а как бы не лишиться земных благ, хлеба, работы, удовольствий. Вцепились во все это руками и ногами, как будто вечно здесь жить собираются.
«Отличительная черта грешника, – наставляет святитель Феофан Затворник, – не всегда явная порочность, но собственно отсутствие воодушевленной самоотверженной ревности о Богоугождении, с решительным отвращением ко всему греховному – то, что у него благочестие не составляет главного предмета забот и трудов, что он, заботливый о многом другом, совершенно равнодушен к своему стяжанию, не чувствует, в какой опасности находится, нерадит о доброй жизни и проводит жизнь холодную к вере, хотя иногда исправную и безукоризненную совне».
«Запечатленных плотским мудрованием, – учит святитель Игнатий (Брянчанинов), – упорно пребывающих в нем, недугующих неисцельно, Господь оставляет: предает их самим себе, предает погибели, принятой произвольно, удерживаемой произвольно. «И оставив их, отъиде». Точно: «мудрование плотское смерть есть» (Рим. 8: 6). Свойственно мертвым не чувствовать своего умерщвления: свойственно плотскому мудрованию не понимать и не ощущать погибели человеческой. По причине несознания своей погибели оно не сознает нужды в оживлении и на основании ложного сознания жизни отвергло и отвергает истинную жизнь – Бога».
«Друг мира, – пишет в другом месте святитель Игнатий, – соделывается непременно, может быть, незаметно для себя, злейшим врагом Бога… При служении миру невозможно служение Богу, и нет его, хотя бы оно и представлялось существующим. Его нет! А то, что представляется, есть не что иное, как лицемерство, притворство, обман себя и других» (том 5, гл. 41).
«Ум, если развлечен тысячами мирских забот, не может ясно усматривать истину» (свт. Василий Великий). Поверхностный ум «современного человека» – хоть и называющего себя христианином, но живущего «в ногу со временем» и хотящего одновременно служить и Богу, и миру сему – не способен проникнуть в духовную суть происходящих событий, из-за помраченности ума и образа жизни, свидетельствующего об отчужденности от Бога.
Такие люди поступают, говоря словами апостола Павла, «по суетности ума своего, будучи помрачены в разуме, отчуждены от жизни Божией, по причине (духовного) невежества и ожесточения сердца их» (Еф. 4: 17-18). «И сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: слухом услышите – и не уразумеете, и глазами смотреть будете и не увидите, ибо огрубело сердце людей сих…» (Мф. 13: 14). Поэтому и наказанию Божию они подлежат не столько за само принятие личного кода, сколько за то, что слишком любят «мир сей», в котором, по определению Священного Писания, «похоть очес, похоть плоти и гордость житейская» и который весь «лежит во зле», и за то, что исполнены мирского мудрования, которое есть «вражда против Бога» (см.: Иак. 4: 4; 1 Ин. 2: 15; Рим. 8: 7). За то, что они «суть плоть» (Быт. 6: 3), как и современники праведного Ноя, осужденные Богом на погибель через потоп.
Разум плотских людей всегда в той или иной степени помрачен, прельщен, поэтому многие из них, в действительности, «не знают, что творят» (Лк. 23: 34). Сознательность принятия апокалиптических числовых имен нужно отличать от произвольности их принятия. Сознательность не является необходимым свойством этого духовного акта, но всегда принятие апокалиптических числовых имен является произвольным, то есть всегда присутствует изъявление личной воли человека, изъявление его согласия, хотя бы и вынужденного или несознательного. «Несознательность», на которую иногда ссылаются «защитники» личных кодов, определяется мерой произвольного самообольщения, является результатом греховного, глубоко укорененного в душе человека безразличия к истине.
Вот что говорил о «несознательности» старец Паисий Святогорец. Его однажды спросили: «А если, Геронда, кто-то примет печать по неведению?». «Скажи лучше, по равнодушию, – ответил старец. – Какое там неведение, когда все ясно до предела? Да если и не знает человек, ему должно поинтересоваться и узнать. Предположим, что мы не знали и поэтому приняли печать. Но тогда Христос скажет нам: «Лицемеры, различать лице неба вы умеете, а знамений времен не можете» (Мф. 16: 3). Приняв печать, пусть даже и по неведению, человек теряет Божественную Благодать и принимает бесовское воздействие. Вон когда священник при Крещении погружает дитя во святую купель, оно, и не понимая того, принимает Святого Духа, и потом в нем обитает Божественная Благодать»[191].
«Холод и голод испытают те, кто, считая себя православными, отнюдь не хотят воспринимать Дух, – сказано в книге «Духовные беседы и наставления старца Антония» (часть 2-я). – Даже если такие люди и исполняют обряды, они не напитываются благодатью. Это сосуды закрытые, закупоренные. Сколь ни пытайся залить в них живительную влагу, они останутся сухими, ибо они закрыты. И таких, увы, большинство. Так привлекательно это для человека: с одной стороны, следовать призывам диавольским, идти по зову развращенной грехом плоти своей, а с другой, надеяться Божеские плоды получать. Поэтому вероятность исповедничества, в последнее время всегда связанного с мученичеством, будет не просто смущать, но попросту отталкивать людей от последования Христу. Сотни тысяч кажущихся православными верующих откажутся от убеждений, от благодати, от Бога. Проверку… силы ада уже провели, присвоив всем номера. Насильно это делалось? Нет. Просто ставились условия: или принимаешь и продолжаешь зарабатывать, или уходишь. С молчаливого согласия, а то и прямого благословения духовенства вся страна превратилась в лагерь. Только там важно не имя, данное при Крещении, не фамилия, доставшаяся от предков, а присвоенный номер».