- Дай угадаю, - сказала я сквозь опухшие губы. – В это входит причинение огромной боли мне, а потом и смерть.
- Ты злая, жена, - спокойно сказал он, - но хотя бы не глупая.
- Упаси фейри, - насмешливо сказала я.
Что-то схватило меня за волосы, потянуло, почти вырывая с корнями, и меня тряхнули, как котенка в пасти большого пса.
- Не говори так при королеве, или твоя смерть будет ужаснее, чем ты представляешь.
Было не сложно понять, почему сэру Экельмейеру было так сложно найти жену. Чтобы женщина пошла с ним, требовались угрозы, сила и смерть.
- Я вижу на твоем ухе немного желтой краски? – процедила я.
Его ладонь приподнялась, а потом он прищурился, и еще один удар наполнил мою голову тьмой. Я моргнула в агонии, хватая ртом воздух, кашляя, кровь текла по горлу.
- Как тебе такое наказание за наглость, жена?
- Забавный смертный, - сказала сестра из клетки. – Кто бы подумал, что ты, Элли, ты! Будешь так популярна, что двое мужчин женятся на тебе против твоей воли. Это почти как в книге.
- Я в восторге, - буркнула я ей сквозь опухшие губы.
- Хорошо, - сказал сэр Экельмейер, решив, что я говорила с ним. – Так и должно быть. Быть в присутствии королевы Анабеты – высшая честь.
Они повели меня между тем, что казалось палатками – лагерь было сложно видеть духовным зрением. Неживые предметы не оставляли толком след в мире духов. Тут могло быть полно предметов, от бочек до доспехов, а мое духовное зрение видело бы только слабые намеки. Даже с этим я видела десятки похожих палаток. Костры и солдат вокруг них было проще видеть. Люди были разных форм, яркие и сияющие благородством или кривые и сморщенные, расплетающиеся по краям или почти распутанные, как сэр Экельмейер.
Такими были смертные. Всех оттенков смертности. И от этого было сложнее понять, что делать с ними. Как убить их, зная, что среди них было несколько благородных? Как сдержаться, если тут было столько темных и испорченных?
Я покачала головой. Я избегала настоящей проблемы.
Как мне сбежать? Я убежала от Скувреля не для того, чтобы оказаться в плену куда хуже.
И что делать, когда я сбегу? Армия големов была хорошей идеей, но я потеряла друга-голема. Хорошо, что я поймала сестру, но она не останавливала вторжение в мир смертных, а я не хотела ее убивать. И Дикая Охота еще шла, и Скуврель почему-то все еще пытался убить меня.
Я, казалось, вдохновляла на жестокость всех, кто звал себя моим мужем.
Мы прошли сквозь толпу, солдаты толкали меня вперед, не переживая, споткнусь я или поранюсь по пути. Я дважды упала, солдаты до боли сжимали мои руки, тянули за них, когда я падала.
- Я вижу, почему ты не смогла остановить нас, - сказала сестра из клетки. – Ты даже не можешь поладить со своими союзниками.
На вершине холма кто-то построил нечто, похожее на открытый зал. Там была крыша, но бока были открыты, и широкий стол разместили вокруг. Хоть духовное зрение давало увидеть лишь намеки, я понимала, что построено все было быстро.
Мы приблизились, подъехали несколько десятков лошадей, лидер поднял ладонь, чтобы остановить их, при виде сэра Экельмейера.
- Так быстро вернулся, Чантер? – спросил Экельмейер.
Я не сразу поняла, что Олэн был верхом на коне. Я не могла дышать.
- Ему стало хуже, - радостно проворковала сестра. – Как думаешь, сколько времени тут прошло, чтобы он так распутался?
Он расплетался. Его подбородок и плечи были опущены, края развевались на ветру и хлопали за ним, как флаги. Он медленно и уверенно расплетался.
- Мы подавили их атаку на восточной гряде, - сказал Олэн, но его жуткий взгляд был прикован ко мне, пока он говорил. – Пришлось зажечь костры, чтобы отогнать их. Одной музыки мало. Они как-то нашли способы отбиваться от нее.
Как тогда песня подействовала на Дикую Охоту? Может, в Фейвальде музыка действовала на фейри сильнее?
- Я сразу говорил, что эта тактика лишь откладывает неминуемое, брат, - сказал Экельмейер. – У нас теперь хотя бы есть ключ к успеху. Моя жена вернулась.
Олэн молчал, только смотрел на меня.
- Он не изменился, - сказала моя сестра. – Даже сейчас, будучи великим и сильным рыцарем, защищающим народ, он без хребта. Разве не интересно? Люди не меняются. Они не могут. Они с рождения попадают на слабую тропу или сильную. Тех, кто на слабом пути, нужно убирать.
Я многое хотела сказать. Но я не собиралась говорить это при Олэне или сэре Экельмейере.
Я молчала, Экельмейер потащил меня вперед.
- Сэр Хастингс прибудет ночью с сотней арбалетов, - сказал он Олэну. – Он шел вдвое дольше от Роулэнда, прибудет сегодня. После этого никаких промедлений. Никаких смягчений. Мы нападем полной силой и разобьем их полностью.
- За королеву Анабету, - сказал Олэн, но звучал смиренно, а не вдохновленно.
Я охнула, Экельмейер схватил мою повязку и поднял меня по ступенькам за нее.
- Ни слова от тебя при королеве, - буркнул он, еще колонна мужчин громко маршировала с юга. Зазвенели крики приветствия. – Ты будешь говорить, когда к тебе обратятся, останешься на коленях, будешь молиться фейри, которым поклоняешься, чтобы мы не решили, что за твое предательство нужно наказать твою семью.
- И кого же? – дразнила я. – Тебя? Ты же мой муж, хоть стал им без меня.
Он зашипел, но мы были слишком близко, чтобы он бил меня. Мы поднялись на платформу. Я не успела присмотреться к собравшимся, он толкнул меня на колени, опустил мою голову ладонью, пока лицо не задело грубое дерево пола.
- Ваше великолепное величество, леди Утра, Яркая звезда небес, - сообщил он. – Для меня большая честь предложить вам часть моей собственности для использования – моя блудная жена вернулась.
- После шести месяцев? – сказала королева. – Как мило.
Шесть месяцев? Я не могла дышать. Я снова потеряла время. А у меня не было времени.
Глава тринадцатая
В клетке, все еще привязанной к моему поясу, хохотала моя сестра.
- Теперь не так уверенна, сестра? Представь, что ты пропустила за эти погода.
- Подними ее, Экельмейер. Хочется увидеть твою смущенную невесту.
Меня подняли за косу, и я с трудом выпрямила ноги под собой.
- Почему она нагружена, как мул? Уберите все это барахло.
Солдаты стали снимать с меня сумку, лук, рукоять топора и ножны, а я смотрела на королеву.
Мы всегда говорили о далекой королеве, которая считала Скандтон частью своей территории, но до этого я не встречала никого в деревне, кто видел ее. Даже те, кто собирал для нее налоги, не ходили далеко в горы.
Но королева была тут.
Она была в платье с такой широкой юбкой, что к ней было невозможно подойти близко. Умно. Куда сложнее просунуть кинжал скрытно между ребер, если не удавалось подойти вплотную. Ее юбка была плотной, как из дерева, неподвижной. Прочный воротник окружал ее голову, защищая шею так же, как плотные наплечники – ее плечи, соединяясь с воротником. Хотя наплечники и воротник выглядели как белое кружево, они были такими твердыми, что я подозревала, что они были из металла. Очень умно. Она носила броню незаметно. Даже ее корсет был прямым и прочным. Больше брони. Ее рукава тянулись дальше самого длинного пальца. Если бы я придумывала платье для королевы, я бы такое создала – вместе с короной, которая была скорее стальным шлемом. Рубины на короне ни на миг не обманули меня. Украшение было создано для защиты.
Солдаты закончили снимать мои волшебные предметы, потянулись к клетке.
- Если можно, ваше грациозное величество, - сказала я, но пришлось замолчать, когда Экельмейер снова ударил меня по лицу. Боль в носу и губе снова вспыхнула жаром, затопила разум агонией. Удивительно, что он был без жены, пока не украл меня?
- Думаю, она говорила со мной, а не тобой, Адам, - сказала королева Экельмейеру.
Адам? Его звали Адам. Не Винсент, Эдвард или Гладиус, а просто… Адам?
Он резко отсалютовал.
- Да, ваше великолепное величество.
Я посмотрела ей в глаза впервые. В мире духов в глазах было видно истинную натуру людей. Я охнула, поняв, что видела – во всей ее лисьей красе королева была фейри.
Сестра хихикала в клетке.
- Смертная, как же. Эта королева маленького Двора вовсе не смертная. Удивительно, как она правила так долго без нашего ведома.
Левый глаз королевы дрогнул от этого, но она даже не взглянула на мою сестру в клетке. Ее голубые глаза стали ярче, пока она смотрела на меня, а ее волосы – золотые даже для моего духовного зрения – окружали ее кукольное лицо, как корона святой.
- Это любительница фейри. Ближе, дитя. Покажи мне свою верность.
Меня толкнули к ней мимо ряда придворных, генералов или чего-то. В духовном зрении они были запутанными, расплетающимися или сгорбленными, и было сложно различить, какими они были в мире людей.
- Несите с ней ее побрякушки, - добавила королева, словно только вспомнила. Но я знала правду. Она хотела и мою сестру. И если она была фейри – а я не сомневалась в этом – то она знала. Что могла сделать с нами.
- Не смей мне угрожать, предательница, - прошипела моя сестра, стражи несли ее вперед. – Даже из клетки я могу разбить тебя, как хозяйка бьет по тесту.
Левый глаз снова дернулся. Королеве стоило следить за этом. Она показывала миру, что думала, когда так делала.
- Это достаточно близко, сэр Экельмейер, - сказала королева, и Экельмейер толкнул меня на пол. – Отдай ей клетку. Подними, чтобы я увидела, что у тебя там, дитя.
- Ничего не говори, Элли, - прошипела моя сестра. – Ты не знаешь, с кем говоришь.
Королева подмигнула нам, а я подняла клетку. Но теперь, когда она была в моих руках, меня наполнило вдохновение, как молния. Я стала улыбаться.
- Хорошая у тебя жена, сэр Экельмейер. Рада видеть, что ты подумал о народе превыше всего, - сказала королева.
- Она – не человек, - сказала моя сестра. Будто я не поняла этого. – Она подменыш. Но хуже. Подменыш бился бы за ее народ, - она же не имела в виду, что фейри украли ребенка и оставили ее вместо ребенка, да? Я слышала такие истории, но не верила в них. – Эта решила пойти против нас. Как я хочу завоевать мир смертных, она хочет завоевать Фейвальд. Думаешь, вместе с ней ты предотвратишь войну? Подумай еще. Я знаю Малентрик. Я знаю ее методы. Я слышала истории, как ее поменяли с шестнадцатилетней принцессой. Как девушка, которая была Анабетой, медленно умирала, ее кровь лилась на кровокамень, чтобы круг камней был открыт, и чтобы у Малентрик был идеальный непробиваемый морок.
- Что делать с твоим призом, сэр Экельмейер? – спросила королева. – Хочешь ошейник на ее шее с длинной цепью, чтобы она привела нас к своим союзникам-фейри?
- На это я и надеялся, великолепное величество, - сказал сэр Экельмейер. Мне не нужно было смотреть, чтобы видеть блеск в его глазах.
- Если бы не эта клетка, - сказала Хуланна, - я порвала бы ее на куски.
- Попробуй, - сказала я всем сразу.
Королева гневно прищурилась, но моя улыбка стала шире. То, что я собиралась сделать, было ее виной. Она не должна была отдавать мне клетку.
Я посмотрела на ее фигуру в броне и короне и представила ее маленькой.
Она пропала.
Толпа охнула вокруг меня, попятилась в спешке, словно они пытались избежать схожей судьбы.
В клетке зазвенел пронзительный вопль, что-то ударилось об металл прутьев.
У меня не было времени, чтобы посмотреть, кто кричал.
- Она – ведьма! – взревел Экельмейер, и все почернело.
Глава четырнадцатая
Я проснулась от запаха огня и мерцающей агонии во мне.
Мои глаза открылись. Последним я слышала «ведьма», и если они решили меня сжечь, им следовало передумать!
Экельмейер передо мной нагревал что-то над огнем. Его духовный облик извивался над опущенными плечами, он двигал в углях сияющее клеймо.
Проклятия крутились в моей голове. Это было для меня. Я это знала.
Голова болела. Я попыталась коснуться лба, но руки были привязаны к палке за мной, вытянутые широко. Мои ноги тоже были широко раздвинуты, плечи и талия тоже были привязаны.
Я была зрелищем.
Я видела внизу толпу, их духовные облики мерцали, сияя, яркие, а потом темные, целые, а потом расплетались. Предвкушение окружало их, темное и густое, двигалось волнами.
Я подавила скуление паники. Не время паниковать, Элли. Думай!
Но было сложно думать, пока сердце колотилось, и дыхание застревало в горле.
Я не могла поймать Экельмейера в клетку. Я ее не держала. Я даже не видела ее или другие свои вещи.
- Проснулась, жена? – спросил Экельмейер у костра. – Тогда ты готова. Я заклеймлю тебя как предательницу. А потом ты скажешь, как забрать королеву Анабету, Чистую и Благородную, из твоей темной магии.
Ругательства маршировали в моем разуме. Я не могла думать. Не могла планировать.
Клеймо поднялось из огня. Яркая перевернутая корона.
Мое сердце колотилось, билось так быстро, что я не могла его успокоить. Дыхание было все быстрее, быстрее, быстрее. Он заклеймит меня. Будет больно. Я не была готова.
- Куда поставим метку? – крикнул Экельмейер толпе.
Разные ответы звучали оттуда, и они не казались подходящими. Он повернулся к ним, поднял высоко клеймо над головой, пока они радостно вопили.
- Щека? Я услышал «щека»? – подбадривал он их. – Лоб?
Меня мутило. Все плавало перед глазами. Я не могла дышать.
- Щека! – услышала я рев.
- Левая или правая? – вопил он, радуясь этому кошмару.
Я стиснула зубы, но все равно заскулила от страха. Меня вот-вот могло стошнить.
Раздался звук, будто спикировал орел, крылья хлопали в воздухе. Волосы сдуло с моего лица.
А потом яркая фигура приземлилась на платформу между сэром Экельмейером и мной, дымчатые крылья развевались, мерцая черным. Я знала эти бархатные крылья. Яркая фигура выхватила клеймо из руки Экельмейера – я знала это мускулистое тело. Но это было невозможно. Как он меня нашел? И почему спасал, когда поклялся убить?
Экельмейер повернулся, выхватил кинжал из-за пояса, кривясь в гневе. Он замахнулся на Скувреля, тот пригнулся, смеясь. Я ощутила, как мой смех облегчения сорвался с застывших от ужаса губ.
Валет был быстрым, движения были плавными. Он юркнул под руку Экельмейера, повернулся и выпрямился за ним, схватил Экельмейера за волосы правой рукой, толкнул его вперед так быстро, что рыцарь упал на колени. Скуврель опустил голову Экельмейера еще ниже, его камзол рвался на спине от силы движений. Лоб Экельмейера коснулся деревянной платформы. Он молниеносно прижал раскаленное клеймо к бедру Экельмейера, и оно прожгло штаны. Рыцарь взвыл.
Что-то пискнуло. Это же была не я?
- Думаю, левая, - холодно сказал Скуврель, бросая клеймо в толпу. Духовное зрение видело хищные черты фейри в этом мире, его одежда была лохмотьями, а лицо было осунувшимся. Опасная радость озаряла черты.
Раздался крик, люди отпрянули от клейма, падая друг на друга в спешке.
Экельмейер со стоном поднялся на ноги. Он не просто так был рыцарем. Его меч покинул ножны, и лишь слабая хромота указывала, что ему было больно. Он направил меч на Скувреля. Медная игла Скувреля покинула ножны раньше, чем я моргнула. Он отбил выпад, Экельмейер выругался, крикнул рыцарям внизу:
- Не лезьте! Я сам одолею фейри!
Клинок Скувреля направился к нему, но Экельмейер закрылся в защите, и Скуврель резко устремил атаку к его колену. Кровь расцвела на штанах Экельмейера.
- Не теряй сердце, сэр рыцарь, - сказал Скуврель. – Я играл с мечами раньше, чем ты покинул пеленки. Постой. Это было в прошлом году? Думаю, так мне сказала твоя мать, когда я видел ее в последний раз.
- Не говори о моей матери, - Экельмейер уклонился от атаки Скувреля. – Ты слишком сильно интересуешься моими женщинами. Почему ты мешаешь наказывать мою жену?
- Жену? – спросил Скуврель с искрой ярости в глазах. – Боюсь, рыцарь, если вы будете так врать своим языком, придется вырвать его из вашей головы и скормить орлу, следящему за нами с дерева.
Он махнул клинком, подчеркивая слова.
- Ее отдала мне деревня, их старейшины подтвердили наш брак, хоть и в ее отсутствии, - заявил Экельмейер. – Это означает, что она законно моя, и я могу наказывать ее, как хочу.
- Да? – прошипел Скуврель, склонился так быстро, что я охнула. Он миновал защиту Экельмейера быстрее, чем раскрылся мой рот, он был так близко, что я подумала, что он мог поцеловать мужчину. Но он склонился легко, как птица, щелкнул пастью, как орел клювом, и укусил.
Экельмейер завизжал, а Скуврель отскочил и сплюнул что-то изо рта.
- Еще раз назовешь эту смертную «женой», и будет хуже, чем твое ухо, - сказал он, пока Экельмейер зажимал рукой ухо, кровь лилась по его шее. Шок на его лице отражал мой шок, Скуврель лениво поднял ногу, опустил ступню на грудь Экельмейера и толкнул, отправляя его в полет за край платформы.
Глава пятнадцатая
А потом мой муж-фейри появился передо мной, вытирая кровь с подбородка рукавом. Он разрезал мои путы серебряным ножиком. Он схватил меня, чтобы закинуть на плечо.
- Я думала, фейри не могут летать в мире смертных, - сказала я, потрясение мешало сказать что-то еще.
- Недолго, - согласился он. – Но мне и не нужно было лететь долго. РОККИ!
Голем прошел сквозь толпу, отбрасывая людей с дороги. Я охнула. Это были люди! Это не… я едва могла говорить, что это было неправильно после того, что они хотели со мной сделать, да?
Я сосредоточилась на чем-то менее сложном для морали.
- Ты откусил его ухо!
- Теперь твои два мужа похожи. Я подумал, тебе понравится симметрия, Равновесие.
Рокки добрался до нас, и я услышала вопль из солдат вокруг нас.
- Защищайте королеву!
Странный крик для группы, чья королева пропала.
Голем забрал меня у Скувреля, закинул на свое плечо и протянул руку на уровне пояса. Скуврель изящно запрыгнул, ступил на ладонь Рокки, как на подставку, и забрался на его другое плечо. Медная игла уже била по ближайшему солдату, пронзила шею. Он вонзил иглу в другого солдата, я не успела даже охнуть. Мне не хватало лука и стрел.
- Мое оружие, - выдавила я.
- Хочешь сдержать обещание, Кошмарик? – спросил он. – Я думал, что ты отложишь мое убийство, пока я хотя бы не закончу спасать твою нежную кожу.
- Как противоположность твоей, твердой как железо?
Он улыбнулся.
- Ты помнишь. Я тронут.
Я не думала, что мои глаза могли стать шире, но Рокки помчался среди солдат, его каменные ноги не спотыкались, пока он несся. Представьте, как управлять армией таких големов, как солдат. Их нельзя было остановить.
Почти так же, как Валета, который забрал меня из пасти пыток.
- Ты сильна, Кошмарик, - бодро сказал Скуврель, убивая еще одного солдата, прыгнувшего к нему. – Я могу посоветовать забрать твои вещи чуть позже? Боюсь, как только они поймут, что их проблема в не дальнобойном оружии, даже Рокки не успеет нас унести.
В конце толпы уже собирали луки и стрелы. Мы были почти у края лагеря, и сердце билось в горле, когда группа мужчин преградила нам путь.
- И тут Рокки может показать, как камень бьет по черепам, - сказал Скуврель, словно вел урок в школе. – Рокки?
- С РАДОСТЬЮ, - сказал голем. Рука подо мной двигалась, и она, как огромный молот, опустилась на ближайшего противника, разбивая его одним ударом.
Ему не нужно было бить снова. Солдаты уже отступали, мечи и копья перед ними были как талисманы.
- Я был бы рад, если бы ты передумал, Рокки, - бодро сказал Скуврель. – Я усилю предложение. Я еще не встречал того, кто идеально подходит под мой взгляд на пажа.
- Ты хочешь, чтобы Рокки был твоим пажом? – спросила я. – Ты хочешь, чтобы он тебя одевал?
- Это делают пажи? Я думал, они просто помогают, и хоть застегнуть пуговицы себе я могу с легкостью, - сказал Скуврель с хитрой улыбкой, - куда сложнее крушить черепа врагов.
- Твои пуговицы расстегнуты, - отметила я, указывая на рубашку, расстегнутую до пояса. Его раны стали красными шрамами среди лоз и перьев, и хоть я пыталась ненавидеть его каждым кусочком себя, я невольно таяла при виде них. Он все-таки получил их за меня.
- Промашка, - сказал Скуврель, глядя на меня большими невинными глазами. – Может, как надзиратель порядка, ты исправишь мою ошибку.
- Мы оставили сестру! – мне нужно было помнить о деле, или те пуговицы отвлекут меня.
- Мы будем переживать за ее предательскую шкуру, когда выберемся из этого хаоса, хм? И когда ты разберешься с моими пуговицами.
Я фыркнула.
- Как ты собираешься выбираться отсюда? Солдаты будут гнаться за нами. Я потеряла меч, но даже с ним… прошло полгода. Я не могу прыгать между мирами, если так теряю много времени!
- Только тут прошло много времени, - сказал Скуврель. – В Фейвальде, скорее всего, еще Кровавая луна.
- Откуда тебе это знать? – спросила я.
Он пропустил вопрос.
- Скажи, Кошмарик, есть неподалеку место, откуда можно защититься, на хорошей высоте?
- Север и на восток, - с неохотой сказала я. – Там пещера в конце горной тропы. Сложно добраться, знают редкие, и высота хорошая. Просто поднимаешься вверх, пока тропа не кончится.
- Идеально. Идем туда, Рокки. Как думаешь? – спросил Скуврель.
- ИДЕАЛЬНО.
Я вздохнула.
- Почему ты дал Экельмейеру тебя видеть? Ты мог биться с ним невидимым.
Скуврель хихикал.
- Но тогда он не видел бы того, кто медленно унизит его, пока он не станет лишь далеким воспоминанием.
Солдаты были далеко, Рокки шел вперед. Он был быстрее лошади, мог легко пробиваться сквозь кусты и деревья в лесу, будто шел по дороге.
- Тебе-то что? Какое тебе до него дело?
Он долго молчал, так долго, что я думала, что он не ответит, а потом он потянулся над головой Рокки и сжал мой подбородок большим и указательным пальцами, глядя в мои глаза своими большими хищными глазами.
- Я могу не обладать тобой, манящий Кошмар. Может, я не получу тебя. Но я не буду терпеть других мужчин, решающих захватить тебя.
- Только потому, что ты хочешь убить меня сам, - сухо сказала я. – Не думай, что меня обманут твои заманчивые слова. Ты за меня переживаешь не больше, чем охотник за оленя, которого преследует. Он хочет убить для себя, но он не остановит стрелу. Я для тебя добыча, вот и все. Мне повезло, что мы не возле той круглой двери, или ты уже пролил бы мою кровь.
Он нервно облизнул губы.
- ГОРА? – перебил Рокки. Я пыталась увидеть, куда он указывал, но Скуврель держал мой подбородок.
Я отбила его руку, но, хоть он отпустил мой подбородок, он поймал то запястье, как в тиски. Я ощутила, как мои губы скривились в оскале, но я подавила раздражение из-за того, что не видела, куда указывал Рокки.
- Да, та гора, - сказала я. – Пещера на вершине.
Я не могла поверить, что он был таким быстрым. Я бы полдня шла туда от лагеря. Он уже взбирался – по прямой, не нуждался в тропах – когда Скуврель потянул меня за запястье. Я оказалась так близко, что ощущала запах мяты в его дыхании.
Он не отпустил меня, держал там, пока мы не добрались до входа в пещеру.
- Ты что-то хотел? – спросила я у него, Рокки замер у края пещеры.
- ВСЕ, - сказал голем, склонился, и мы упали с его плеч на каменистую землю кучей.
Я подавила стон. Скуврель все еще сжимал мое запястье и не отводил взгляда от моих глаз.
- СПАТЬ, - сказал Рокки и пошел в пещеру. Он казался довольным.
- Если я подниму вуаль и покажу тебе работу своего разума, боюсь, ты упадешь со мной в бездну, - прошептал Скуврель, глаза были испуганными и немного безумными.
- Если не впустишь меня в свои планы, Финмарк, - прошептала я, наслаждаясь тем, как он поежился от его истинного имени, - то мне придется убить тебя до того, как ты убьешь меня. Или бежать как можно дальше и быстрее, чтобы ты больше не увидел меня.
Он сглотнул, притянул меня ближе, мы сидели на коленях на холодном камне горы, одно мое запястье было в его ладони, напряжение между нами было осязаемым, как камень.
- Заключи со мной сделку, Кошмарик, - взмолился он, рот приоткрылся, словно он задержал дыхание.
- На что? У тебя нет ничего, что мне нужно, - это было ложью.
- Сделку на твою жизнь.
Я фыркнула.
- И мне поверить, что ты пощадишь мою жизнь за правильную цену?
Он уже мотал головой.
- Ты не понимаешь, - шелково и соблазнительно сказал он. – Я хочу сделку на то, как забрать твою жизнь, на твою верную смерть.
Холод пронзил меня, его яркие хитрые глаза смотрели в мои. Он словно пил меня, смаковал мой ужас.
- С чего ты взял, что у тебя преимущество, Финмарк?
От его настоящего имени его лицо исказила агония, почти смешанная с наслаждением. Я старалась не думать о том, что чувствовала при этом.
- У меня твое имя, - я легонько потянула руку, которую он сжимал. – Я не подтвердила наш брак. Тут власть у меня.
- Я только что прилетел и спас тебя от страданий, которые испортили бы твое милое личико.
- Я не убила тебя, когда могла, - парировала я.
- Я не убил тебя, когда мог.
Мы оба тяжело дышали, глядя друг на друга огромными глазами. Я склонилась, едва понимая, почему позволяла себе делать это. Я поцеловала его агрессивно, властно, словно могла проглотить его целиком.
Он таял в моем поцелуе, его губы были нежными, язык – податливым. Я охнула и отпрянула.
Это была ужасная ошибка. Кто целовал того, кто угрожал?
- А если бы я попросил тебя отдать жизнь за меня? – прошептал он, взгляд был почти робким.
Робость я от него не ожидала. Но я все еще приходила в себя после поцелуя, мои щеки пылали, пульс гремел в ушах.
- Ты просил все время этого. Исправить. Ты требовал этого.
Он покачал головой, лицо исказилось, но он сжал другое мое запястье, когда я отвлеклась, и хватка была как оковы.
- Я хочу сказать тебе, Кошмарик. Я хочу рассказать тебе все. Просто… это вызов для меня поставить себя на место, где я увижу, как все мои надежды рушатся.
- Но ты просишь меня предложить мою смерть тебе как ужасную жертву.
Он встал, увлекая меня с собой, не отпуская мои запястья. Его темные глаза были большими, почти тоскливыми.
- Я не вижу другого способа. Я искал со всех углов, но не вижу его.
- Как насчет доверия? – предложила я.
- Тогда ты начнешь? – хитро сказал он.
Я замешкалась. Я хотела ему доверять. Но как доверять тому, кто прямо говорил, что хотел убить тебя? Я хотела разгадать его.
- Я украла книгу у сестры, как ты и направлял.
Он кивал, шагая вперед, и я отпрянула. Моя пятка ударилась об камень за мной.
- Там многое говорилось. О моей сестре. Обо мне.
Наверное, его убивало слушать так тихо. Он всегда что-нибудь говорил.
- Я подумала, что ее поимка удовлетворит требования, что ее нужно «одолеть».
- Но не вышло, - сказал он. Он склонялся так близко, что я была у стены, его дыхание согревало мое лицо. Я не могла сбежать от него. Я не думала, что он собирался убить меня тут, но сердце все равно колотилось.
- Нет, - мне не нравилось, что прозвучало это с придыханием. Он не мог управлять мной или ловить меня. – А должно было. Она же «красивая». Та, что от земли, - процитировала я ему книгу. – «Одно родилось в один день, но в двух половинах, Половина – земле. Половина – для воздуха. Одна разрушает. Другая собирает».
Он рассмеялся.
- Ты не то вспомнила, Элли. Слушай внимательно часть, которую ты забыла: «Чтобы Земля избавилась от воздуха навеки, должна победить жестокая половина Улага. Чтобы Небо захватило землю, должна победить красивая половина Улага». Твоя сестра – жестокая, которую тебе нужно победить, чтобы прогнать Фейвальд из Двора Смертных навеки. Ты, дражайший Кошмар, красивая, та, которую Фейвальд хочет, чтобы сделать мир смертных подчиненным.
- Глупо.
- Нет, Кошмарик. Как по мне, все логично, - его голос был низким.
Он был так близко, и я думала, что он поцелует меня. Я сглотнула.
- Почему ты зовешь меня Кошмаром?
- Потому что ты в моих снах, не даешь мне спать. Ты испортила мое счастье и сделала мою жизнь мучительным адом.
- Как мило.
- Как вдохновляюще, - выдохнул он. Между нашими губами почти не было воздуха. Он пересек брешь, его губы были нежными, уважающими, почти умоляющими, пока он целовал меня. – Я не прошу свободы от твоей пытки. Я принял эту вкусную агонию. Я жажду ее, хоть это как вонзать нож в свое сердце.
В этот раз, когда он целовал меня, он держал мои запястья у каменной стены. Было безумием целовать его в ответ. Безумием – позволять ему целовать меня, когда я знала, что он был только злом. Я думала, что была защищена от фейри. Я врала себе.
- Твоя непоколебимая верность людям манит меня, как огонь. Твоя решимость рисковать собой ради уязвимых оставила на мне след, - выдохнул он. – Но… я все еще должен попросить тебя о немыслимом.
- Почему? – спросила я, глаза покалывали слезы. Он мне нравился. Он спасал меня снова и снова, хотя притворялся, что ему было все равно. Он помог мне спасти детей, хоть делал вид, что не помогал. Я просто не видела, как это вязалось с его желанием моей смерти.
Его глаза закрылись, он напряг челюсть, а потом сказал, словно заставлял себя: