- Ты должен был извиниться сам, и мне не пришлось бы заставлять, - вяло сказала я.
Скуврель помрачнел.
- Я не извиняюсь. Идем, Кошмарик, забудем об этом ужасе и войдем в логово твоего врага.
Он мог только так? Придется пока что терпеть это.
Я обвила его руку, и мы посмотрели на подводный дом перед нами. Как я найду там ответы?
Глава двадцать четвертая
Дом перед нами поднимался в воде стенами из чего-то белого, будто их сплели из когтей дракона.
- Бивни, - сказал спокойно Скуврель. – Внешние стены из вырезанных бивней и бедренных костей. Он вырезает историю каждого, кого он убил, на их костях. И тех, кто ему дороже всего, он делает серьгами и мелкими украшениями на своих ремешках. Разве не мило?
Я поежилась.
- Ты говорил, что его дом не из костей.
- Я говорил, что он не из черепов.
- Невелика разница.
- О, не отчаивайся, Кошмарик. Он не может тебя убить. Ты из четверки, как и я. Он может превратить тебя в камень. Отправить на тебя своих подданных. Но сам он тебя убить не может.
- Почему? – спросила я. – Разве не глупо, что у фейри есть правила насчет того, кто кого может убить?
- Почему? – он подвел меня к высокой двери, сплетенной из костей. Над дверью горел свет, и я медленно поняла, что это была грудная клетка. – У нас есть правила брака, да? Кстати, в этом ты заставила меня быть нравственным, Кошмарик. А мне такое не подходит.
- В чем ты нравственный? – я закатила глаза, задавая вопрос, но если я завершу наш брак, я буду закатывать глаза до конца жизни.
- Признаюсь, не все мои мысли о тебе были скромными.
Мои щеки вспыхнули.
- Не вижу, как это делает тебя нравственным
Дверь была приоткрыта так, чтобы могло выйти крупное существо, как те жуткие гончие. Я замедлилась, приблизившись к ней.
- Ах, но если бы мы были в браке, мне не приходилось бы скромничать с тобой, и я мог бы думать, о чем хотел. Но ты вызываешь у меня стыд своими промедлениями.
- Да, это точно моя вина.
- Я знал, что ты поймешь, - бодро сказал он. Его бодрая улыбка сменилась надутыми губами. – А теперь будь хорошим кошмаром и выйди за меня должным образом. Сделай меня честным.
Я фыркнула.
- Даже магия так не может, Валет.
- Тогда сделай меня женатым. Это почти так же хорошо. Думаю, тебе понравится брак со мной. Если думаешь, что жизнь веселая со мной, как твоим другом, представь, как будет, когда я стану твоим мужем полностью.
- Могу лишь представить.
- Твое воображение смертное. Давай я покажу.
Он издевался?
- Хватит, - прорычала я. – Нам нужно спасти мир, время ограничено, а врагов много. Не время дразнить и ловить меня. Пора показать мне, каким отличным мужем ты можешь быть, сделав себя полезным. От твоих красивых слов нет толку, но я была бы рада твоим действиям.
Он подмигнул.
- Как скажешь.
Его лицо стало сосредоточенным, он прошел сквозь воду и открыл врата быстрее, чем я могла.
Было сложно доверять магии в месте, где от нее можно было дышать под водой и ходить без сопротивления воды. Может, эта вода была лишь иллюзией. Я с интересом подняла повязку.
И тут же пожалела. Это было хуже ручья в Спутанном лесу. Вокруг меня плавали неподвижные и тихие тела, ноги были прикованы к земле, глаза были большими и пустыми. Они были белыми, словно волны лишили цвета их волосы, кожу и одежду, и их края сплелись.
Горечь подступила к моему горлу, меня почти тошнило.
Фигуры были так близко, Скуврель, шагая сквозь воду, казалось, с трудом пролез меж двух плавающих фигур, их открытые рты стукнулись об его плечи.
Что-то задело мою руку. Я будто задыхалась. Будто собиралась умереть тут с ними, прикованная к морскому дну. Я впилась пальцами в горло, не могла дышать.
А потом грубая ладонь сорвала повязку с моих глаз.
- Плохая идея, Кошмарик. Зачем тебе смотреть на реальность? – его голос был сдавленным, его ладонь повлекла меня за ним. Я сдалась. Я не могла отогнать ощущение, что каждая рябь воды была ладонями и ртами мертвых на мне.
Когда мы прошли высокие врата и стали спускаться по ступеням в чашу, я дрожала так сильно, что едва могла думать.
Удар по лицу ослепил меня болью. Я повернулась к угрозе с колотящимся сердцем, готовясь защищаться.
Скуврель ухмыльнулся.
- Пришла в себя? Держись, Кошмарик. Нельзя охотиться, если поддался страху.
Он был прав. Я посмотрела на темную яму, куда мы спускались по ступеням из костей.
- Это его дом? Конечно, он так хочет утащить всех в ад.
- Погоди…
Мы сделали еще шаг, и все изменилось.
- Магия, - охнула я, мы прошли в иллюзию дома Убийцы родни.
Ночное небо, усеянное яркими звездами, раскинулось широко над нами, северное сияние плясало на нем. И перед нами лежала роскошная гостиная с мягкими креслами, подушками из тканей, которые я не знала. Они были мягкими и блестящими, вышитыми и пушистыми, в ярких стеклянных бусинах и с бахромой. Пол был из плитки размером с мои ногти, мозаика изображала лорда-фейри, вонзающего кинжал в пятку леди-фейри, которая сжимала его ногу зубами. В стиле Фейвальда. Вокруг их были существа фейри с большими и яркими глазами, заняли драматичные позы – единороги, совогрифины, фениксы и даже дракон.
- Откуда ты знал? – выдавила я.
В широкой чаше не было огня, но тысяча блуждающих огней гудели в высокой лампе в три раза выше меня, стенки были из стекла с пузырьками цвета заката.
- Я бывал во многих жилищах Фейвальда раз или два.
Стен не было. Пол из плитки обрывался, и дальше было ночное небо. Но была широкая кровать – старательно заправленная и окруженная черными просвечивающими шторами, зона купания с ширмами, на которых были нарисованы созвездия, широкий стол с аккуратными рядами вещей, музыкальный инструмент с огромным количеством клавиш, длинных медных трубок и свистков и цилиндрический книжный шкаф высотой с лампу, и он крутился, и при этом я не видела одну книгу дважды, хотя была уверена, что они были на местах.
Даже мой тихий голос, казалось, вызывал тут дрожь, и я сделала его еще тише.
- Если бы я была тайной, где бы я пряталась?
- На очевидном месте, - сказал Скуврель. – Где никто не подумает смотреть.
- Не парящий остров с одеялом? – едко сказала я, напомнив ему, где нашла его тайну.
Он зарычал.
- Если бы у меня был меч, я бы прорезала туда путь, - но я знала, что это было не правдой. Меч привел бы меня сюда, и пришлось бы самой искать ответ. – Что отец мог тут увидеть? Я думала, он все время был пленником моей сестры?
- Может, твоя сестра коротала время с Убийцей родни. Некоторых фейри привлекают нейтральные игроки.
Я фыркнула.
- Это твое воображение.
Он склонился так близко, что пришлось смотреть в его глаза.
- Правда или ложь, Кошмарик? Я тебя привлекаю.
Я кашлянула.
- Нет времени на игры, Валет. Помоги искать.
Его тихий смех дразнил меня, я прошла к столу. Вещи на столе показывали на любовь к порядку. Серебряная чернильница и перо стояли в одном углу. Хронометр – бесценный в моем мире – стоял аккуратно в другом углу. Ровная стопка книг была рядом с чернильницей. Из-за этого было легко увидеть, что на поверхности стола была вырезана сцена, от которой я нервно сглотнула.
- Я всегда считал эту часть странной, - сказал Скуврель. – Я восхищаюсь бессмысленными украшениями, но не знаю, как можно писать на неровной поверхности.
- Ты уже это видел? – спросила я.
- Да. Даже Убийца рода устраивает вечеринки, когда он в настроении. А этот стол – его награда. Насколько я знаю, это единственное изображение жуткой истории Подмены.
- Звучит зловеще, - я выдвигала ящики стола.
- Мм.
Я удивленно подняла голову. Скуврель никогда не молчал. Вина на его лице меня тревожила.
- Тебе лучше рассказать историю, - я осторожно перебрала стопку бумаг, исписанных красивым почерком. Там была поэзия о природе. Ода ряби на пруду, песнь лягушки в ночи, мысли о крыльях бабочек. Странно, что кто-то, занимающийся смертью, свободное время проводил за поэзией. Он все это написал. На краях даже были маленькие рисунки крыльев бабочек, цветов, облаков и лун, созвездий.
- Это не история для смертных, - бодро сказал Скуврель. – Почему бы мне не проверить кровать? Выглядит мягко.
Я ткнула его локтем в ребра.
- Расскажи, Валет.
Он пожал плечом, а я проверила следующий ящик – перья и ручки лежали в ряд согласно размера. Потом был ящик с цветными чернилами в алфавитном порядке. Все сосуды были на местах.
- Это история о смертной женщине, чьего ребенка похитили фейри, - его голос был странно робким.
- Типично, - сказала я. – Почему ты решил, что меня это потрясет?
- Мм.
Долгая пауза, я выдвинула еще ящик и нашла доску с прибитыми к ней бабочками, их названия были аккуратно записаны у каждого тела. Я хотела закрыть ящик, но одна из них пошевелилась. Я охнула и вытащила булавки. Бабочка полетела – дергано, не в том ритме, словно страдала от боли. Я смотрела, как она летит к потолку, пока не пропала среди звезд.
Я посмотрела на доску большими глазами. Другие бабочки не двигались. Я осторожно убрала булавки со второй бабочки, и она ожидал. Я стала убирать булавки и освобождать бабочку за бабочкой из плена.
- Я бы так не делал на твоем месте. Кошмарик, - бодро сказал Скуврель.
Я бы спросила причину, но ответ был очевиден. Я ощущала, как магия поднималась во мне, просила оставить подарок Убийце родни, ведь я кое-что забрала у него. Я теперь была Равновесием. Даже такой небольшой поступок из жалости приводил к моему долгу перед ним.
Горечь наполнила мой рот от мысли.
- Заканчивай историю, Валет.
Он мрачно рассмеялся.
- Как хочешь. Смертная женщина погналась за своим ребенком в Фейвальд, следовала за похитителями до Дверей Жути. Там они уложили ребенка на Кровавый камень, готовые к Возвышению.
- Я думала, вы ждали и делали это после резни, - я сохранила тон сухим. Я проверяла кресла, заглядывала под них и искала в подушках, ощупывая их, ведь там могли быть скрытые панели или карманы. Где-то точно было что-то спрятано. Мама не послала бы меня сюда зря.
- Этот случай был другим, - сказал он, следуя за мной, пока я проверяла высокую лампу, чистую зону купания, а потом к книжному шкафу. – Ребенок был одним из близнецов.
Я потрясенно посмотрела на него.
- И почему ты не хотел рассказывать мне историю?
Он поднял руки.
- Я знаю, что ты думаешь. Близнецы. Как ты и твоя сестра. Ты думаешь, что мы искали Улаг, но близнец того ребенка был мертв. Улага быть не могло.
- Но вы забрали ребенка.
- Те, кто был до меня, забрали ребенка, - исправил он. – И они решили, что со смертью ребенка смогут вызвать постоянное открытие порталов в мире смертных – ваши звездные или каменные круги. Это слабые места, окруженные упавшими звездами, чтобы выделить их, чтобы никто не забыл, что они были там.
- Каменные круги не всегда были там? – я оторвала взгляд от шкафа.
Я вытаскивала книги наугад, трясла, проверяя, выпадет ли что-то из страниц. Они все были бесполезны. Романы. Поэзия. Тут не было хорошей книги о настоящем мире, эти были только для развлечения. Я хотела кричать от этого. У кого было время читать все это? И тут не только были выдуманные истории, но и на обложках были нарисованы фантастические сцены фейри на драконах, фейри, летящих в бой среди ярких огней, вылетающих из их рук, или с пылающими мечами с них размером, или с фейри, целующим фейри-змей, обвивающих его, или бои с монстрами, которые были выше гор. Глупости.
- Нет, эта история – история Подмены – то, как мы их сделали. До каменных кругов была только случайная магия, открывающая портала, типа выстроившихся планет и нужного места и времени. Уловка магии.
- Звучит так, будто ты не знаешь, как это работало, - я злилась, вытаскивая книгу за книгой и возвращая их на место. Серьезно, кто читал столько книг о магии и любви?
- Мы никогда не признаемся в таком изъяне.
- И вы попытались закрепить постоянный проход.
- Да. И ребенок был нужен для прохода. Они собирались Возвысить его и убить на Кровавом камне.
- Милые семейные истории у тебя, муж.
Он зашипел.
- Я рассказываю это по твоей просьбе, кошмарная жена.
- Продолжай.
Я отошла от книг. Там ничего не было. Я обошла комнату по кругу, искала зацепки, что-то, что я упустила. Музыкальный инструмент ничего не скрывал. Я нажала блестящие белые клавиши и отпрянула от громкого звука.
Нас никто не услышал? Я застыла, но сюда никто не шел.
Может, он хранил тайны там, где спал. Я прошла к кровати, села на корточки и заглянула под нее.
- Но его мать предложила себя как замену, - сказал Скуврель, тяжелым тоном продолжая историю. – Ее жизнь за его. Ее кровь вместо его.
- И это сработало? – спросила я, вытаскивая голову из-под кровати, чтобы видеть его лицо во время ответа.
- Похоже на то, - сказал Скуврель. – Но с ограничениями. Один за одного. Мы можем войти, но если человек поменяется местом с нами. Снова Подмена.
- А ребенок? – я подумала о столе, где была изображена мать, молящая за ребенка, которого держал над головой фейри с рогами, хвостом и злобной усмешкой, похожий на дьявола.
- Был отпущен в мир людей.
- Но теперь фейри прошли в мир людей без замены. Как такое возможно? – спросила я.
Его голос был жестоким, когда он ответил:
- Теперь, восхитительный Кошмар, ты задаешь верный вопрос. Как же? Подумай.
Я охнула.
- Ты же не…
- Если думаешь о самом кровавом, что можешь представить, то ты, скорее всего права, - его слова были шелком, хотя пронзали мое ощущение безопасности.
- До этого был обмен – один человек в Фейвальде за одного фейри в мире людей, и это означало, что человек умрет.
- Да, - сказал Скуврель. – Образно или в прямом смысле, но да. Ты знаешь, что мы не поняли, что таким был обмен? Мы думали, одно тело вошло, одно вышло. Это человек понял, что портал открывала смерть.
- Хуланна.
- Да. За каждого фейри в Скандтоне убивается фейри. Жертва. Замена.
- Так много…
- Помнишь дневники в комнате сестры? – бодро спросил Скуврель. – Ты их читала?
- Нет, - я рылась среди подушек и одеял, проверила под матрацем. Все еще ничего.
- Там были имена и подсчеты, - холодно сказал Скуврель. – Некоторых из тех имен я мог назвать друзьями.
Повисла долгая пауза, мы не двигались.
- Я прощаю тебя, - тихо сказала я. – Если ты убьешь мою сестру, я не буду мстить.
- Спасибо, - прошептал он. – Но теперь мне от тебя нужно не только это.
Глава двадцать пятая
- Ты не мог просто сказать спасибо? – спросила я.
Свет блуждающих огоньков озарял его душевный взгляд.
- Ты знаешь, чего я прошу. Прощения. Полного. Ты уже давала такое – эта магия так сильна, что ни у одного фейри ее нет, - его глаза сияли желанием.
- Я сказала, что не буду мстить.
- А я сказал, что мне нужно больше.
Я вздохнула.
- А я говорю снова, что не могу дать тебе это. Ты хочешь меня убить.
- В прощении, Кошмарик, кто-то всегда платит.
Мое раздражение росло. Я глубоко вдохнула носом.
- Да, но ты просишь меня заплатить дважды – сначала простить тебя, а потом заплатить жизнью.
Он опустился на колени на кровати и протянулся через нее, чтобы взять меня за руку, хоть я и не хотела этого.
- Я так много прошу, Кошмарный кошмар? Королева прощения?
Я покачала головой, опустила подбородок к груди, чтобы свободные волосы вокруг лица скрыли его, защитили меня от эмоционального веса, который он опускал на меня.
- Я не такая. Финмарк. Ты просишь слишком много.
- Прошу.
Я взглянула на его полное боли лицо.
- Прошу, - сказал он. – Я молю об этом. Взываю. Заклинаю. Разве ты не мое спасение?
- Я не буду спорить снова и снова.
- Так не спорь, - он вдруг потянул меня за руку, и я потеряла равновесие и упала в его объятия. – Подари прощение, и все закончится.
Я оттолкнула его.
Было неправильно, что он просил. Это было как нарушение. Он глупо толкал меня к этому. Я прикусила губу до крови.
Но все же.
Все же я хотела обладать силой порадовать его.
Это было как в пророчествах. У меня была сила порадовать или сломать его простым словом. Порвать или соединить.
Я могла простить. Могла восстановить, а не крушить.
С этими мыслями я вспомнила слова, которые отец бормотал у камина в доме Чантеров.
Одно на два, два в одно. Рвать и чинить. Терзать и ласкать. Открыть и закрыть. Сеять и пожинать. Одно на два, два в одно.
Я думала, что он бормотал об Улаге и том, что услышал от моей сестры. Что мы с ней, близнецы, образовывали один Улаг.
А вдруг я ошибалась?
Я ощутила, как сморщился лоб, пока я думала. А если он услышал историю о Подмене?
- Кто пытался убить ребенка из истории? На Кровавом камне? – спросила я.
- Что?
- Чей это был план?
- Все делал Убийца родни. Но предсказала Истина, - его лицо было мрачным. – Правда или ложь, ты пытаешься меня отвлечь.
- Ложь. Я думаю. Убийца родни открыл круги. И моя сестра пыталась открыть дверь армии.
- Да.
- Интересно, что он думал об этом. В этой комнате нет средств связи. Нет писем. Нет дневников. Только поэзия и романы.
- Может, он говорил стихами, - съехидничал Скуврель.
Это была неплохая идея, да?
А если он говорил стихами? А если отец цитировал его слова? А если слова про два и одно были о Подмене, а не о сестрах?
Я отодвинулась от Скувреля и поспешила к столу, выдвинула ящик с поэзией и стала рыться там. Скуврель подошел, прислонился к столу и листал роман, который взял в шкафу с книгами.
- Почему замена сработала? – спросила я у Скувреля. – Любой мог занять место ребенка?
Он пожал плечами, но слова были едкими, словно его что-то задело:
- Кто захотел бы умереть за кого-то, если только не любит того человека очень сильно? И даже так… даже так нужно много веры.
Кто же? Но разве не этого он хотел от меня? Он хотел, чтобы я умерла ради него и его народа. Он хотел, чтобы я достаточно любила их. Достаточно любила его.
Я попыталась отогнать эту мысль. Как он мог так давить на меня?
- Правда или ложь, Кошмарик. – прошептал он, пока я работала. – Скажешь раз и навсегда? Ты не хочешь прощать меня за твою грядущую смерть.
- Правда.
Он издал недовольный звук.
Я листала страницы од закату и баллад о Короле Листьев, а потом выпало потрепанное послание.
Там черный изящный почерк запечатлел: