Что касается монументальной скульптуры, то у майя равнинной лесной зоны она появилась в более или менее сложившемся виде в конце III в. С другой стороны, многовековая и хорошо развитая традиция изготовления каменных скульптур в виде барельефных резных изображений на стелах и алтарях существовала в горных районах майя еще со среднеархаического времени. В Каминальгуйю стелы 4, 5, 9 с изображением маски дракона относятся к концу среднеархаического этапа, а в Исапе ряд стел и алтарей был установлен впервые приблизительно в то же время.
К числу наиболее ранних скульптур относится уникальное каменное изваяние из горной Гватемалы, которое по своим стилистическим признакам может быть датировано 500—100 гг. до н. э. Оно очень грубо изображает стоящего на коленях человека со связанными за спиной руками и с веревкой на шее. Это, по-видимому, самый ранний образец мотива «связанного пленника», который становится позднее господствующим в искусстве майяских городов классического периода. Как правило, связанных пленников изображали на победных рельефах и стелах, воздвигнутых в ознаменование побед города-государства над врагами.
Особый интерес для понимания истоков классической монументальной скульптуры майя имеют материалы из Каминальгуйю и с Тихоокеанского побережья Мексики (Чьяпас) и Гватемалы (Исапа).
Древнее поселение Исапа, расположенное на Тихоокеанском побережье мексиканского штата Чьяпас, содержит большое число каменных стел позднеархаического времени — до 244 монументов, из которых около 50 — резные. Искусство Исапы, видимо, почерпнуло кое-что из богатого художественного арсенала ольмеков. Например, явно заимствованы такие черты, как знак в виде «Андреевского креста», U-образный элемент, мотив ягуара, персонажи, выглядывающие из пасти ягуара, изображение небес и туч в виде завитков и волют, и т. д. Одной из центральных тем стиля Исапы было изображение божества (с непомерно вытянутой верхней губой и огнедышащими ноздрями — дым показан в виде завитков), которое, по мнению исследователей, происходит от чисто ольмекского мотива «человек-ягуар» и трансформировалось впоследствии в майяского бога воды и дождя — Чака. На стелах и алтарях Исапы в технике барельефа показаны животные, боги и человеческие существа. Боги грозы и дождя собирают воду в кувшины и выливают ее; боги-птицы летают по небу; боги мчатся по морским волнам в легких лодках, а в морских глубинах плывут рыбы, крабы и т. д.; есть божества, «ныряющие» вниз головой с небес; есть вооруженный персонаж, который обезглавливает врага. Стела 5 изображает религиозную церемонию, в которой участвует несколько человек, стоящих возле священного дерева — «древа жизни». Согласно мифологии майя, именно четыре таких гигантских дерева и поддерживали над землей небесный свод.
|
|
Среди других элементов, которые позднее появились в классическом искусстве майя, находится и двухголовое чудовище (Исапа, стелы 5,7 и 12). Исапа существовала с глубокой древности, но наивысший ее расцвет приходится на позднеархаическое время — последние века до нашей эры и начало нашей эры. И хотя в самой Исапе монументов с календарными датами и надписями нет, ее влияние весьма ощутимо на многих памятниках того же времени в восточных районах горной Гватемалы и на Тихоокеанском побережье (Эль-Бауль, Бильбао, Эль-Хобо, Монте-Альто, Абах-Такалик, Каминальгуйю и т. д.), где такие стелы с иероглифами есть.
|
|
Художники и скульпторы Каминальгуйю — другого важного центра культуры горных майя во времена поздней архаики (этап «Мирафлорес») — создавали из камня крупные стелы в стиле Иса-пы и украшали их колонками иероглифических надписей. Два таких монумента были случайно найдены при прокладке осушительной траншеи. Первый из них — гранитная стела с изображением идущего человека, лицо которого прикрыто маской длинногубого бога. Персонаж несет в руке предмет из кремня вычурной формы. По сторонам от него — горящие глиняные курильницы того же самого типа, который находили в Каминальгуйю при раскопке слоев с керамикой «Мирафлорес».
Другая стела, разбитая еще в древности на куски, украшена изображениями нескольких исапанских богов. Один из них, бородатый, связывает веревкой персонажа, у которого вместо глаз трезубец. Он является, вероятно, предшественником некоторых божеств из Тикаля в Центральной области майя. Иероглифы, вырезанные возле трех фигур, могут быть их календарными именами, поскольку в доколумбовой Мезоамерике и боги и люди отождествлялись с теми днями календаря, в которые они родились. Более длинный иероглифический текст, помещенный ниже упомянутой сцены, пока не прочитан, но, по мнению ряда авторитетных исследователей, он может считаться прямым предшественником классической письменности майя.
Стела 2 из Абах-Такалика, на Тихоокеанском побережье Гватемалы, изображает две фигуры, обращенные лицом друг к другу. Между ними — иероглифическая надпись, а ниже из облакообразного скопления завитков выглядывает исапанский бог неба. Первый иероглиф в надписи представляет собой наиболее раннюю форму «вводного иероглифа», который во всех классических текстах майя стоит в начале календарного цикла «длинного счета».
|
|
Надо сказать, что многие известные сейчас скульптуры из Абах-Такалика стилистически относятся к стилю Исапы. И это еще раз подкрепляет широко распространенное мнение о том, что культуры горной Гватемалы и Тихоокеанского побережья I тысячелетия до н. э. послужили реальной основой для последующего возникновения цивилизации майя в равнинной лесной зоне. Но на самом деле вопрос о взаимосвязях всех упомянутых стилей и культур выглядит гораздо сложнее.
За последние два-три года в Абах-Такалике открыты резные каменные монументы с изображениями персонажей высокого ранга, облаченных в традиционно майяские одежды и имеющих характерные для майя классического периода атрибуты власти и эмблемы. Это можно видеть, например, на стеле, где правитель майя держит поперек груди такую хорошо известную инсигнию царской власти в I тысячелетии, как «змеиная» (или ритуальная) полоса — в виде фигуры змеи. На другом монументе изображена майяская длинная одежда, расшитая бусами. Все эти детали отсутствуют в искусстве Исапы и широко представлены в классическом искусстве лесной зоны майя. Отличаются и основные изобразительные мотивы исапанских и майяских скульптур Абах-Такалика: у майя главное в скульптуре — идеализированные портреты представителей правящей династии, а в стиле Исапы — сложные и вычурные мифологические и ритуальные сцены. Непохожи и этнические типы людей, изображенных на монументах этих двух областей. Кроме того, большинство стел «майяского облика» из Абах-Такалика имеет иероглифические надписи и календарные даты «длинного счета» — прямые предшественники текстов на памятниках майя классического периода в Петене и на Юкатане (стела 2, I в. до н. э.; стела 5, 126 г. н. э. и т. д.), а в Исапе надписей и дат нет.
Древнейшие известные нам образцы каменной скульптуры из равнинной лесной зоны майя — это обломок статуи из Тикаля (100 г. до н. э.), стела 29 из того же города (292 г.) и «Лейденская пластинка» (320 г.). Все они в стилистическом плане демонстрируют известное сходство со скульптурными традициями горной Гватемалы (Каминальгуйю) и Тихоокеанского побережья (Исапа, Абах-Такалик).
Чрезмерное удлинение верхней губы на скульптурах Исапы и Каминальгуйю послужило, по-видимому, прототипом для создания масок бога Чака в классическом искусстве майя. Однако майя Центральной области творчески переработали формы этих масок и органично включили их в свою монументальную архитектуру еще в позднеархаическое время (между 200—50 гг. до н. э.). Речь идет о масках из стука, украшавших балюстрады лестниц у пирамидальных оснований храмов. Это были чисто майяские изображения, не имевшие аналогий в соседних культурах того времени. В Тикале в Храме 5, построенном между 150—100 гг. до н. э., две большие маски ягуара обрамляли центральную лестницу храмовой пирамиды.
В Вашактуне каждая из четырех лестниц пирамидального основания Храма «Е-VII-суб» была украшена восемнадцатью большими масками из стука. Одна группа масок отдаленно напоминает ольмекские изображения ягуара; другая — из восьми змеиных масок — весьма близка художественному стилю Исапы и Каминальгуйю конца I тысячелетия до н. э. В дальнейшем использование масок из стука для оформления лестниц храмовых пирамид получило у майя низменной лесной зоны самое широкое распространение (Акансех и др.).
Все высказанное позволяет предполагать, что Центральная и Северная области майя были заселены не ранее конца II — начала I тысячелетия до н. э. выходцами из горной зоны майя с запада (из Чьяпаса) и с юга (из Гватемалы, Сальвадора и Гондураса). Затем принесенная предками майя в тропические джунгли Петена и Юкатана раннеземледельческая культура развивалась самостоятельно. Именно на ее основе прежде всего и возникла блестящая цивилизация классического периода. Однако это не означает, что майя равнинной лесной зоны развивали свою куль-туру в полной изоляции от внешнего мира. Напротив, этот процесс протекал в постоянном и творческом общении с соседними областями: с родственными племенами Чьяпаса и горной Гватемалы, с культурой Монте-Альбана в Оахаке (предки сапотеков), с различными племенами Центральной Америки. Лишь в результате всех этих сложных процессов могла появиться к рубежу нашей эры такая жизнеспособная и яркая цивилизация, какой была классическая культура майя в Мезоамерике. Здесь уместно привести слова известного специалиста по древним майя Т. Проскуряковой (США) относительно загадки происхождения майяских городов-государств. «Когда мы впервые узнали, — пишет она, — что древнейшие стелы майя находятся в Северном Петене, этот район стал считаться «колыбелью первой американской цивилизации». До-классические пирамиды Гватемалы были первоначально встречены с недоверием, и когда больше стало невозможно отрицать их глубокую древность, то «место происхождения цивилизации» передвинулось в горные районы... Сейчас, когда в Веракрусе и Табаско появились еще более ранние постройки и изваяния, мы готовы возродить мнение М. Коваррубиаса об ольмеках как создателях «культуры-родоначальницы». Подобные термины вредны и абсурдны. Если уж мы должны обязательно пользоваться популярными определениями, то лучше сравнить процесс рождения цивилизации с наступлением волн океанского прилива. Ее генезис связан с творческим взаимодействием различных культур, и вряд ли хоть одна человеческая культура, находясь в полной изоляции, выйдет за пределы своего первоначального уровня»[21].
Глава 2