Его руки запутались в ее волосах, когда она опустилась перед ним на колени. Он продолжал держать ее, хотя для этого не было никакой причины. Она раскрыла губы, и бархатная головка его плоти толкнулась ей в рот, когда она позволила ему войти одним медленным, коротким толчком.
— Господи, Шерра. – Его голос послал дрожь к ее лону, когда толстая, пульсирующая плоть наполняла ее рот, поглаживая ее раздутый язык, пока он двигал бедрами, издавая стоны.
Шерра захныкала, закрывая глаза и схватившись за его бедра, начала посасывать. Она делала все так, как он учил ее целую жизнь назад, обхватывая его губами, поглаживая языком, медленно сжимая чувствительную головку.
Его руки сжались в ее волосах, тело напряглось, до ее слуха донесся его прерывистый стон, и Шерра ощутила на языке его предсемя. Его соленый, богатый вкус заставил ее понять, насколько она нуждалась в нем. Она хотела всего этого, жаждала почувствовать во рту горячие всплески его семени, заполняющего ее рот, покрывающего ее раздувшийся язык, когда Кейн достигнет кульминации.
— Шерра, детка. – Его голос был хриплым, когда он медленно и тягуче трахал ее рот. – Малышка, это так хорошо, что я готов умереть, но могу грохнуться на пол в любую минуту.
Он качнулся, подтверждая свои слова, и сдавленно хмыкнув, когда она медленно выпустила его изо рта. Медленно подняв на Кейна глаза, Шерра встретила его голодный взгляд.
— Черт возьми, наконец-то я получаю возможность оказаться в твоем сладком ротике, но не могу стоять на ногах, чтобы насладиться этим.
Шерра резко отпрянула, твердо сжав губы, и уставилась на полувозбужденную мужскую плоть. Боже, что она наделала? Совсем с ума сошла!
— Ох, черт, – выдавил он, прижавшись спиной к стене, чтобы устоять на ногах. – Похоже, мне сейчас не до оргазма. Поможешь мне добраться до кровати?
|
|
Она покачала головой. Он следил за ней горячим взглядом, сексуальный голод в его глазах воспламенял ее тело. Это безумие, отчаянно твердила она. Ведь знала, что это не утолит ее нужду в нем. И сделает все только хуже.
— Проклятье. – Она вскочила на ноги, убирая руки с его бедер, и обняв его вокруг талии, мягко направила из ванной прямо к кровати.
— Да, проклятье на наши головы, – проворчал Кейн, когда она отбросила одеяла, и он медленно сел на постель. – Твою мать, черта с два я смогу спать на животе с таким стояком, Шерра.
— Ты был в таком состоянии до того, как я к тебе прикоснулась, – нахмурилась она, пока он смотрел на нее с толикой обвинения во взгляде.
— Из-за тебя, – проворчал он. – Я в таком состоянии с той самой ночи, когда ты вышла ко мне из тени в Сэнди Хук. Черт подери, с тех пор у меня не было передышки.
Шерра чуть не взорвалась от возмущения. Но это случилось, когда он лег на спину, и неожиданно дернул ее к себе. Склонившись над ним, она тревожно смотрела на него, борясь за самоконтроль.
— Ты должен поспать.
Пожалуйста, засыпай, молила она. Боже, заставь его уснуть. Но она не могла сопротивляться желанию касаться легкой щетины вдоль его щек, ее пальцы тянулись к нему, чувствительные кончики покалывало удовольствием от ощущения шершавой поверхности. Он наблюдал за нею, выглядя более расслабленным, чем обычно. Она никогда еще не видела его настолько непринужденным, открыто ей улыбающимся, его темные глаза заполнила горячка спаривания.
|
|
— Ты должна трахнуться со мной. – Он коварно усмехнулся, темные глаза почти почернели, пока он следил за ее лицом. – Давай же, только разочек. Обещаю, что не усну на тебе, – подлизывался он бархатным голосом, пославшим по ее телу искры страсти.
Ну и как она сможет противостоять этому новому, внезапно нежному Кейну?
Глава 5
Шерра потрясенно таращилась на лежащего перед ней Кейна. Кейн, и дразнится? Он никогда ее не дразнил. Он или огрызался на нее, или высокомерно говорил оскорбительные вещи, которые неизменно приводили ее в бешенство. Он мог брюзжать, издеваться над ней, называл ее уменьшительными кошачьими прозвищами, и вообще, прикладывал максимум усилий, чтобы превратить ее жизнь в ад. Но никогда, он не дразнил ее так мягко. Так сладко.
Время, проведенное ими в лаборатории, уж точно нельзя было назвать подходящим для шуток и поддразнивания. День за днем, жизнь и смерть вступали в борьбу. Каждая минута их жизней была еще одним уроком о смерти. Как убить кого-нибудь максимально быстро и беззвучно, или наоборот, причиняя ужасную боль. Шерра изучила уйму способов убийства, намного больше, чем было известно большинству убийц, рыскающих сейчас вокруг поместья. Но она ничего не знала о поддразнивании.
— Шерра, – с упреком напомнил о себе Кейн. Мягко. Он мог быть таким нежным, таким чутким.
Мысль об их единственной ночи заставила слезы навернуться на глаза. Она не хотела помнить, она нуждалась в забвении. Воспоминания делали ее слабой, вынуждали желать того, от чего она сама же и отказалась.
|
|
— Ты и сам знаешь, что я не могу, – прошептала она и вздрогнула, когда он поймал ее за руку, наблюдая за ее лицом.
Его мозолистые пальцы ласково поглаживали ее мягкие пальчики, и нежное трение кожи рождало тепло, заставлявшее ее задыхаться. Она любила его прикосновения. Жар и сила его плоти все время потрясали ее, равно как и голод, лижущий изнутри ее естество.
— Когда я к тебе прикасаюсь, ты всегда вздрагиваешь, – заметил он, мрачно глядя на нее. – Будто боишься, что сделаю больно. – Его темный, пристальный взгляд был полон печали. – Шерра, я сделал тебе больно, когда мы в первый раз занимались любовью?
Она задохнулась, когда он поднес ее пальцы к своим губам. Сделал больно? Он разбил ей сердце, но физически доставил ей такое наслаждение, которого она не знала за всю жизнь.
Она медленно покачала головой, ее глаза расширились, когда он потер губами указательный палец. Волна ощущений ударила прямо в клитор, а оттуда стекла ниже, к ее распаленной плоти. Его губы были твердыми и горячими, исполненными сексуального обещания.
— Ты ведь уже влажная? – спросил он, растягивая губы в улыбке. – Я надеюсь, что ты настолько мокренькая, насколько я тверд, малышка. Иначе, это было бы несправедливо.
Он уверенно лизнул ее палец, заставив дернуться от ощущения. Она помнила его влажный язык, поглаживающий ее клитор, когда он вынуждал ее раскрыть бедра, чтобы добраться до маленького комочка нервов и заставить ее кончить. Сейчас этот комочек плоти раздулся и пульсировал, но Шерра вынудила себя сдержаться и не стонать.
С трудом переводя дух, она облизнула сухие губы, вынуждая себя не закрывать глаза, чтобы не пропустить ни единого его движения. Она не перенесет, если эта пытка будет длиться дольше. Его прикосновения мучили. Доставляли мучительное удовольствие, делая ее беспомощной, неспособной сопротивляться.
— Мы должны остановиться. – Шерра еле смогла выдавить из себя слова. Она едва была способна дышать.
Голод напал на нее, наполняя сладостно-горькой болью, которую никогда не утолить. Пусть неосознанно, но она сделала ошибку, подвергая свое тело мукам неудовлетворенности. Она не поступит с Кейном так же. Он более чем пострадал из-за того, что посмел попытаться ее спасти.
— Останься со мной здесь, Шерра, – попросил он низким, вибрирующим от потребности голосом. – Позволь мне тебя просто обнять. Я слишком, чертовски слаб, чтобы принудить тебя к чему-либо.
Он бы этого не сделал. Ее голодный взгляд пропутешествовал от его мускулистой груди, через напряженные мышцы живота к его возбужденной длине. Шерра нервно облизнулась. Она такая слабая. Пока Кейн ярился, подкалывал ее на каждом шагу, заставляя ненавидеть саму себя за самообман, она еще могла держать между ними дистанцию. Но этот, более мягкий, более добрый Кейн сделал ее голод намного глубже.
— Черт, малышка, – застонал Кейн. – Я хочу, чтобы ты облизывала меня, а не свои губки. – Он отпустил ее руку прежде, чем она осознала опасность и дернулась назад.
— Нет, я не могу. – Ее язык будто распух, как и железы под ним. Грудь болела, соски болезненно затвердели, упираясь в футболку.
— Конечно, можешь. – Его глаза пылали темной жаждой, когда он уставился на ее грудь, вздымавшуюся при каждом вздохе. – Давай же, детка. Позволь мне снова тебя поцеловать. Я знаю, как сильно ты в этом нуждаешься. Как распух твой маленький, игривый язычок. Я чувствовал, как он пульсировал вокруг моего члена. Давай же, Шерра, ничто не сможет возбудить меня больше, чем уже есть.
Он наклонял ее ближе. Ее разум кричал «Нет!». Но каждая клеточка тела кричала другое. Шерра почувствовала, как рот заполняется сладостью, и испуганно задрожав, резко отстранилась, подсознательно сглатывая мощный вкус гормона.
Она дрожала, понимая, с какой скоростью горячка взорвалась в ней в этот раз. У нее должно было быть больше времени, прежде чем железы выпустят свое содержимое в организм. Больше времени, чтобы подготовиться и удостовериться, что она достаточно далеко от Кейна и не позволит ему пройти через ад, который переживала сама.
— Я должна идти, – она торопливо сползла с постели.
— Нет. – Он облокотился на кровать, сурово глядя на нее. – Ты опять убегаешь, не нужно, Шерра. Позволь мне разделить это с тобой, если не дано ничего другого.
— Ты не понимаешь, – выдавила она, снова сглатывая поток гормонов. – Кейн, ты не все знаешь. И не сможешь понять.
— Я понимаю, что отдам за тебя жизнь, и делал это на протяжении одиннадцати лет, – грубо ответил он. – Ты думаешь, я не прочувствовал на собственной шкуре то, что перенесла Меринас? Ты действительно думаешь, что есть на свете что-то, что заставит меня собрать вещички и уйти? На протяжении всех этих недель я мог трахнуть тебя в любой момент, и мне было бы мало. Тот пустячный гормон, который ты производишь, вряд ли способен сделать все хуже, чем уже есть.
Он понятия не имел, насколько хуже это действительно могло стать.
— Ты сумасшедший, – надрывно выкрикнула она. – Ты думаешь, что это не может стать немного хуже, Кейн? Ты полагаешь, что возбуждение не может стать пыткой, настолько болезненной, что ты с удовольствием бы умер, лишь бы не испытывать это и дальше? – Она смотрела вниз на него, с ожесточенным знанием. – Это может ухудшиться. Еще как. Настолько, что от простого дуновения воздуха ты будешь жаждать секса. Столь болезненно и глубоко, что закричишь в муках, лишь бы трахнуться, зная, что прикосновения лишь одного человека сможешь выдержать. Будешь чувствовать истощение, из-за которого будешь бесполезным в бою, ведь единственное, чего ты будешь хотеть, это трахнуться.
Глаза Кейна расширились, когда он начал осознавать, что она пережила за эти годы. Он побледнел, и Шерра буквально почувствовала, как его собственная кровь яростно закипела при мысли о таком возбуждении.
— Тогда тащи сюда свою задницу, и я тебя трахну, – почти грубо прорычал он. – Ты так же как и я знаешь, Шерра, что это уменьшит твою нужду.
— Ничего это не уменьшит, Кейн. – Ей хотелось закричать от ярости. – Ты не понимаешь? Каждый раз, как Кэллан трахал Меринас, гормон заставлял ее овулировать. Ее тело было подготовлено к зачатию, и она не страдала от возбуждения после. Я не могу забеременеть. И не забеременею. Помнишь?
— Я смог бы обойтись и без описания сексуальной жизни моей сестры, – прорычал он. – И ты не знаешь, верно ли то, о чем ты твердишь, или нет. Все, что у тебя есть, это гипотеза.
— А все, что есть у тебя, это огромный стояк, – глумилась она. – Мы попусту тратим время. Хотя для тебя это станет несколько легче, Кейн. А вот мое тело не получит никакого облегчения.
— Я так не думаю, киса, – сжал зубы Кейн, слезая с постели и неустойчиво становясь на ноги.
Шерра таращилась на почти двухметрового разъяренного, возбужденного мужчину, остановившегося и замершего в недоумении. Его член потемнел, на припухшей, грибовидной головке выступила капля предсемени. Но мужчина закачался, когда успокоительные, которые вколол ему Док, начали действовать. Кейн остановился, шагнул ближе и вновь запнулся.
— Сукин сын, – ругнулся он. – Ненавижу, эти чертовы лекарства.
Инстинктивно Шерра приблизилась, видя намерение Кейна стоять на своем, и готовая к тому, что он, вероятно, шлепнется на задницу. И не то, чтобы она думала, что Кейн этого не заслужил, но если у него разойдутся швы, то пострадает уже ее собственная задница. Док порвет ее на клочки.
Это стало ее первой ошибкой.
Он резко обхватил ее руками, злобное хихиканье сорвалось с его губ прежде, чем она смогла его остановить, и они упали назад, на постель.
— Ох, черт, – мучительно ругнулся он, приземляясь сверху нее, и принимая свой вес здоровым плечом. На его лице при сотрясении появилась мрачная гримаса.
Шерра смерила его хмурым взглядом. Чертов упрямец. Уперся, и стоит на своем, не взирая на здравый смысл.
— Кейн, ты что, совсем спятил? – она сопротивлялась, но он переместился между ее бедрами и прижался возбужденной плотью к ее холмику, заставив ее задохнуться от страсти.
Он на секунду закрыл глаза. Достаточно, но она уже заметила выражение наслаждения в его взоре.
— Ну, и что теперь, большой мальчик? – насмешливо спросила она. Они оба были одеты, и Шерра в любую минуту ожидала, что он провалится в сон.
— Боже, мне с тобой сейчас так хорошо, что я готов умереть прямо здесь и сейчас от удовольствия. – Его голос был хриплым от усталости и грубым от жажды обладания.
Слова врезались в ее сердце. Глаза Шерры закрылись, пока она боролась с собой, пытаясь игнорировать выражение сокрушительного счастья на его лице. Его глаза сузились, превратившись в пылающие угли, когда он вжался бедрами в колыбель ее бедер. Твердая, горячая длина его возбужденной плоти жестко надавила на ее раздутый клитор, заставляя ее задыхаться в собственном экстазе.
— Почувствуй, как хорошо, малышка, – прошептал он, склоняясь к ее лицу и поглаживая языком ее ключицу. – Ты ведь помнишь, Шерра? Помнишь, как горячо и хорошо тебе было в первый раз? Наблюдать, как мой член погружается в твою маленькую киску, было самой эротической вещью, которую я когда-либо видел в своей жизни.
Ощущение его губ, касающихся ее кожи, было небесами и адом. Удовольствие было нестерпимым, ее киска сжалась, пульсировала, проливая свои соки на тонкую ткань, отделяющую ее от нетерпеливого члена Кейна. Ее язык пульсировал в такт потребности, проливая сладкие специи гормона в ее рот и ускоренно распространяясь в ее организме.
Ох, это плохо, подумала она, а ее бедра изгибались ему в ответ. Это очень плохо.
Она обхватила руками его голую плоть, вжимаясь в мускулистый живот, пока он устраивал свой горячий стержень в ее чувствительной расселине.
— Кейн, – выдохнула она, неспособная скрыть тоску.
Долгие годы отчаянья и мучительных эффектов горячки спаривания и незнания ее причины добивали ее. Она пережила множество ночей, тоскуя от боли по горячему, сильному телу Кейна, которое сейчас накрывало ее сверху, по его рукам, удерживающим ее так, как сейчас.
— Ш-ш-ш, малышка, – он облизнул кожу ее груди над майкой. – Почувствуй, насколько это хорошо. Позволь мне приручить тебя, Шерра. Такая гладкая, мягкая и горячая подо мной. Такая прелестная маленькая киса.
Несмотря на лихорадку, и растущую жажду в ее крови, Шерра весело фыркнула.
— Ты не в себе, – и застонала, когда его пальцы скользнули по бретельке майки, стягивая ее с плеча.
— Ум-м-м, смотри, что я нашел. – Он продолжал сдвигать материю подбородком, обнажая раздутый, молящий о ласке сосок. – Маленькая, сладенькая ягодка, готовая, чтобы я смог ею полакомиться.
Его язык обвился вокруг напряженного комочка прежде, чем она смогла взять себя в руки и вновь обрести контроль. Шерра выгнулась, толкаясь навстречу его губам, и с ее губ сорвался вопль голода, отозвавшийся эхом, когда она задрожала в его руках. Кейн низко застонал, и медленно, всем весом опустился на нее.
— Кейн? – Шерра тяжело вдохнула, голова Кейна лежала на ее плече, а тело почти сокрушило ее под своим весом. – Кейн? – Она толкнула его в здоровое плечо.
Его дыхание было спокойным, и ровным. И вес его тела на ней становился все тяжелее.
— Черт возьми, Кейн. – Она не знала, смеяться или плакать. Шерра начала бороться за свободу, толкая его в здоровый бок, пока ей наконец, не удалось перекатить его с себя на постель.
— Не в себе, ага, – пробурчала она. – Можешь быть уверен, Кейн. Ты абсолютный безумец. Тебя нужно посадить в клетку.
И у него все еще была эрекция. Она расстроено застонала, скатываясь с постели, и набросила на него одеяло, испытывая негодование. Ее спасли уколы Дока? Она устало покачала головой. Док трясся над своими лекарствами, как скупец над деньгами. И теперь, Кейн спал глубоко и безболезненно, в то время как она шагала по комнате туда-сюда, костеря себя за нехватку самоконтроля.
Она плюхнулась на стул у постели, глядя на спящего Кейна. Его ранение спасло ее от продолжения, фыркнула она тихо. Лучше уж так, чем если бы он отключился в двух секундах от оргазма из-за введенных ему обезболивающих.
— Придурок, – пробормотала она. – Ты сам для себя опасен.
Проведя рукой по волосам, Шерра устало двинулась к кушетке.
— Не оставляй его одного, Шерра, – передразнила она Дока. – Он может причинить себе боль, Шерра, – фыркнула она. Да, даже страдая от ран, он был способен крутить ею, как ему захочется.
Она растянулась на кушетке, уставившись в потолок, и молила о терпении. Шерра подозревала, что оно ей очень понадобится, если рядом будет Кейн Тайлер.
* * *
— Она не может это контролировать. Это черта, которую я заметил у самок Пород. Их тела просто не могут сопротивляться прикосновениям пары, независимо от обстоятельств и самочувствия. Пока не произойдет зачатие, или, в случае с Шеррой, пока не утихнет ее горячка, как это происходило раньше.
Кейн не забыл слова Дока Мартина, сказанные ему на следующее утро после приезда в резиденцию Пород. Но он был достаточно мужчиной, чтобы дать ей время и позволить Шерре прийти к нему по собственной воле, а не потому, что ее тело не давало ей выбора. Это было самое ужасное, самое ядовитое противоречие, которое он первоначально испытывал из-за отношений между Меринас и Кэлланом. Он чувствовал себя так, будто его сестру загнали в приперли к стенке, даже при том, что сейчас она казалась безумно счастливой.
Но находясь на территории поместья, наблюдая за ними, он внезапно увидел все с другой позиции. Хотя его ситуация отличалась. Шерра была его женщиной. Его, даже без всякого спаривания и горячки. Но готова ли она признать сей очевидный факт, Кейн не знал. Если бы она не была в горячке, то скорее бы ад замерз, чем он позволил бы ей продолжать удирать от него.
Было нелегко держаться от нее на расстоянии, сводить все их общение к минимуму, позволять себе обсуждать с ней только дела Прайда, отпускать язвительные комментарии, которые ранили не только ее, но и самого Кейна. Он каждый раз позволял ей улизнуть, вместо того чтобы преследовать ее. Кейн предоставлял ей свободу. Он не хотел принуждать ее, он хотел, чтобы она добровольно пришла к нему, чтобы сама захотела быть его парой.
Он сдернул с пояса радио.
— Шерра, ты где?
Он чертовски устал ждать от нее решения. Его гордость страдала от того, что она предпочла терпеть физические мучения, лишь бы не быть с ним, хотя мысль о том, что она хотела защитить его от неизвестных последствий, грела душу. Он коварно усмехнулся. Иногда неизвестность могла быть чертовски возбуждающей.
— Проверяю боеприпасы, – кратко ответила она. – В чем дело?
Он автоматически развернулся к низкому длинному стальному сараю, в котором хранилось оружие и боеприпасы. Он был построен согласно техническим требованиям, которые подготовила для них Шерра. Оружие тоже выбирала она. Вероятно, эта женщина разбиралась в оружии едва ли не лучше, чем сам Кейн. Но не пистолеты с винтовками он желал с ней обсудить.
— Буду через минуту. Нужно поговорить, – кратко ответил он. Кейн не собирался обсуждать их дела по открытой линии.
В то утро он проснулся с такой эрекцией, что ею можно было бы забивать гвозди в дуб. Его возбуждение чуть уменьшилось в течение дня. Если то, что обнаружил доктор Мартин, было верно, то их с Шеррой физическая связь образовалась еще тогда, в их первую встречу. И его абсолютно не колышет, как это случилось. Все что он знал, это то, что он жаждал ее с огромной силой, и что ее потребность в его близости была в десять раз сильнее.
Он потянул на себя дверь и ступил в прохладную, хорошо освещенную оружейную. Она была там.
Кейн глядел на нее, стискивая зубы от враз напрягшегося выражения ее лица. Ее глаза потемнели от бессонницы, Шерра сжимала губы, борясь с горячкой, сжигающей ее тело.
— Что, черт возьми, ты здесь забыл, Кейн? – тут же выпалила она. – Если ты не заметил, я занята делом.
— Думаешь, что сможешь вечно с этим бороться, Шерра?
Она вздрогнула. Если было что-то, что приводило его в ярость, так это неприкрытая боль, всякий раз появляющаяся в выражении ее лица, когда она сталкивалась с чем-то, чему не была готова противостоять.
— Черт возьми, Кейн. – Она отошла от ящиков, которые проверяла. – У меня есть работа, которую необходимо сделать. У меня нет лишнего времени.
Он медленно шагнул ближе, стараясь не вспугнуть ее.
— Шипишь и царапаешься, как всегда, – насмешливо заметил он, позволив себе саркастичную усмешку, которую она так ненавидела. – Я предпочитаю слышать твое сладкое мурлыканье, когда я к тебе прикасаюсь.
Ему было необходимо вывести ее из себя. Кейну было нужно лишить ее всякого контроля, за который она цеплялась в его присутствии.
— Я не мурлычу. – Она выглядела испуганной от подобной мысли.
— О да, мурлычешь. – Он старался подавить улыбку, вызванную ее протестами. – Твое тихое, нежное мурлыканье, когда я к тебе прикасаюсь, Шерра. Я его помню. Низкий, мягкий звук, резонирующий от удовольствия в твоей груди.
Его член напрягся в штанах. Кейн был уверен, раньше с ним такого не происходило. Наверняка это потому что он ощутил запах ее возбуждения, отразившегося в ее зеленых глазах.
— Ты чокнулся, – фыркнула она, поворачиваясь спиной, вынимая дрожащими руками винтовку из устланного соломой ящика, и кладя ее на прилавок рядом.
— Я? – Он обошел Шерру, чтобы видеть ее лицо, и ощутил жар ее кожи, когда она попыталась отстраниться.
— Если ты не отстанешь, я пну твою задницу, – выдавила она, задыхаясь.
Кейн видел капельки пота, выступившие на ее брови и стекающие по лицу, голод, бушующий в ее напряженном взгляде.
— Прямо сейчас, у тебя не получится, – парировал он. – Шерра, посмотри на себя. Ты ослаблена, истощена борьбой с горячкой, почти трясешься от лихорадки. Сколько еще ты сможешь бороться с этим в одиночку?
— Я боролась с этим и прежде. – Она напряглась, когда он прижал ее к низкой, металлической полке у нее за спиной, прижимая всем своим телом, испытывая тревогу от возрастающего в нем самом чувственного голода.
— Но теперь ты не одна, – проворчал он, обхватывая ладонями ее бедра, и Шерра уперлась руками в его грудь. Она вцепилась ногтями в его хлопковую рубашку, с разрушительным наслаждением лаская его грудь. – Ты думаешь, что одинока, Шерра? Допускаешь на одну чертову минуту, что ты страдаешь без меня?
Он резко распахнул свою рубашку, и она отдернула ладони.
— Смотри, черт тебя подери. – Он запутался пальцами в ее волосах, вынуждая смотреть на его шрамы. – Смотри, что ты оставила на мне. Смотри, Шерра, как хорошо ты меня отметила. Ты хоть на минуту допускаешь, что чертов гормон может сделать что-то похуже?
Его голос был груб, полон гнева. Он не знал, сколько сможет продержаться и не трахнуть ее.
Из ее горла вырвался жалобный звук, когда она в ужасе смотрела на его шрамы. Она побледнела и потянулась к нему рукой, чтобы коснуться красных отметин.
От разрушительного удовольствия ощущать ее руки на своей коже лицо Кейна исказилось, а член напрягся сильнее. Он раздулся и пульсировал, и Кейн почувствовал, как предсемя просочилось наружу, увлажняя выпуклую головку члена.
Делая тяжелый вдох, он прижал ее пальчики к своей груди.
— Я так сожалею, – прошептала она, разбивая ему сердце своим тоном.
— Сожалеешь? – мягко спросил он. – О нет, малышка. Мне не нужны сожаления. Я хочу услышать твое мурлыканье, пока я глубоко трахаю языком твою сжимающуюся, тесную киску, и ты кричишь от наслаждения. А после того, как я наемся твоих сливок, я мечтаю ощутить твои маленькие коготки, впивающиеся мне в спину, пока я буду наполнять тебя каждым твердым дюймом моего члена. Вот, что я хочу услышать, Шерра.
Ее глаза расширились от шока, когда она вскинула голову и облизнула губы.
— М-м-м. – Он покачал головой, теснее прижимая ее к своей груди. – Не облизывай их, малышка. Лучше оближи метку, которую оставила на мне. Попробуй меня, Шерра, попробуй прежде, чем я сделаю то, о чем мы оба будем сожалеть.
Его контроль слабел. Тело бунтовало. Член болел, как открытая рана, а метка на груди горела огнем.
— Кейн, – прошептала она, прижимаясь лбом к его груди в чувственном порыве.
Шерра обхватила руками его талию, борясь за дыхание. Маленькое женское тело дрожало, пока она боролась с ними обоими, и голодом, бушующим между ними.
Кейн сжал пальцы в ее шелковистых волосах и ближе притянул к себе ее голову.
— Сейчас, – простонал он. – Ты ведь знаешь, в чем я чертовски нуждаюсь, Шерра. Дай мне это прежде, чем я сорвусь и возьму что-то, что ты не готова мне дать.
С ее губ сорвался еще один отчаянный стон. Это не был звук протеста или страха, но голода.
Секунду спустя из ее груди вырвался тонкий мучительный стон. Ее язык лизнул, сильно ударяя по метке, медленно потирая шершавой поверхностью, принося ему наслаждение. Кейн откинул голову, лицо его исказилось от ощущений.
Она как маленький котенок, проверяла его плоть на вкус, срывая его самоконтроль. Шерра облизывала горячую метку с чувственностью, которая разрушила его, она нежно лизнула его кожу, еще сильнее распаляя их горячку.
Его джинсы были пыткой, которую он больше не мог терпеть. Скользя одной рукой в ее волосах, другую он опустил между их телами, отчаянно сражаясь с поясом, жаждая выпустить свою плоть на свободу.
— О, Боже! Кейн, пожалуйста… – Ее руки сжались на его талии, она протестующее захныкала, продолжая с голодом облизывать его кожу.
— Шерра, малышка. – Он выдернул рубашку из штанов прежде, чем возвратиться к борьбе с поясом. – Боже детка, прикоснись ко мне. Я сгорая заживо.
Наконец, пояс поддался, и Кейн распахнул брюки, спеша выпустить член наружу. Ее губы накрыли метку, которую она на нем поставила много лет назад, нерешительно поглаживая ее языком, дразня себя и его, почти мяукая от желания.
Секунду спустя он был свободен. Собственный грубый крик ошеломил самого Кейна, когда Шерра попыталась обхватить его толстую плоть пальцами. О ранах на его плече забыли. Действительность больше не существовала. Кейн мог чувствовать, как кровь гремела в его жилах, удовольствие стало огненной бурей, иссушая каждую клетку на своем пути.
Ее рука сильнее сжала его, лаская, доводя до безумия, с которым он еще пытался бороться. Он не мог швырнуть ее на прилавок, и трахнуть ее как животное, которое пробудилось в нем. Но он хотел. Боже, помоги, он хотел попробовать сладкий нектар, который наверняка вытекал из ее киски, и затем он хотел ее трахнуть. Настолько глубоко, так чертовски сильно, что она никогда не сможет отказывать ему снова.
— Д-а-а-а, – прорычал он, чувствуя, как она двинулась ниже, ее дыхание, влажное и горячее, когда она искала чувствительные местечки на его теле. По груди, вниз по животу. Его член нетерпеливо пульсировал. Ниже… если она сейчас не возьмет раздутую головку его члена в рот, то он сойдет с ума. Но если он там окажется, то действительно, слетит с катушек.
Он застонал, когда она прикоснулась к нему там. Он мог чувствовать кипение жара внутри.
— Черт бы тебя подрал, – задохнулся он, потерянный в тумане жажды, наполняющей его до краев. Рукой Кейн захватил основание члена, другая сжалась в ее волосах. – Пососи его, Шеррa. Сомкни свои губки вокруг моего члена прежде, чем я сойду с ума.
Но это произойдет, так или иначе. Он услышал легкий приглушенный стон, когда твердо и тяжело толкнулся в ее губы. Его глаза открылись, Кейн отчаянно таращился на стойки оружия на стене перед ним. Он не будет смотреть вниз. Он не лишится самоконтроля…
Она обхватила его обеими руками и сжала покрасневшими губками раздутую головку. Ее язычок заскользил по его твердой плоти, и Шерра застонала, снова и снова, когда в ее рот начало сочиться его предсемя. Он был близок, слишком близок, и она подталкивала его к краю. Он дрожал в шторме, сотрясающем его тело, трясся жажды, эмоций, потребности и боли, копившихся многие годы. И он знал, что независимо от потребностей его тела, ему всегда будет мало. Он мог вечно кончать в ее ротик, но все еще будет тверд, неистово желая оказаться в жидком жаре ее тесного лона.
Захват его рук был сильным, возможно, даже чересчур крепким, но он боялся, что если отступит, то потянет ее за собой. Поэтому, он посадил ее на подходящую по высоте полку, выравнивая свою очень твердую плоть напротив ее сладкого входа, и желая погрузиться в нее.
— Кейн, нет… – шептала она, слабо сопротивляясь и запрокидывая в изнеможении голову, что позволило его губам добраться де ее шеи. – Не делай этого. Пожалуйста.