Она покачала головой. Она не пойдет. Не может. Ее горячка всегда длилась месяц, но Шерра понятия не имела, что будет с Кейном, если она к нему прикоснется. Однажды он уже почти умер из-за нее. Сейчас ради ее семьи он ежедневно рискует своей жизнью. Она не могла допустить мысли, что ему причинят боль, не могла этого позволить.
Она прерывисто вздохнула и села, запустив руки во влажные волосы и пытаясь отогнать мысли о загорелом, мускулистом теле Кейна, его крупном члене, его губах, шепчущих ей о своей страсти, пока он протискивался в ее жаждущую плоть. Его руках, удерживающих ее, пока он сильно и глубоко толкался в нее.
— Проклятье… – она проклинала свой голод, когда послышался резкий удар в дверь ее спальни.
Она вскинула голову, и увидела, как Кейн входит в открывшуюся дверь. Шерра тревожно уставилась на его травмированную грудь, опустила взгляд ниже, к слегка колеблющимся мускулам его живота и внушительной эрекции, натянувшей перед его штанов. Кейн запер дверь на замок.
— Господи, не делай этого со мной. – Шерра отчаянно затрясла головой, когда Кейн освободил возбужденную плоть из плена, и спустил штаны вниз по мускулистым ногам.
— И вместо этого наблюдать, как ты мучаешься? – спокойно спросил он. – Истязаешь себя? Черта с два, я позволю тебе это, Шерра.
— Кейн, прошу… – захныкала она.
— Снимай платье, – он двинулся к ней.
Она не могла дышать от возбуждения. Кейн выглядел диким и неудержимым. В глазах плескалась жажда, плескалось чувство. Это была любовь, Шерра знала, что это была любовь, и ненавидела себя и свою природу, ведь именно она стала всему причиной.
Но она не могла сейчас остановиться. Если она это сделает, то расколется на части. Если она сдастся, то боль, сдерживаемая внутри, вырвется наружу и уничтожит их обоих.
|
|
— Я не могу. – Шерра задрожала, когда он ступил ближе к ней, головка его члена мерцала выступившим предсеменем.
Шерра жадно облизнула губы.
— Что ослабит боль, Шерра? – спросил он. – Что ее облегчит?
Она покачала головой. Ничто не сможет, но она не могла отвести глаз от капельки предсемени, сверкающей на грибовидной головке его члена.
— Сперма твоей пары сможет, – мягко подсказал он. – Сексуальная разрядка и выброс семени внутри тебя. Я могу дать тебе это, Шерра.
Он ступил еще ближе, и она неосознанно раскрыла губы.
— Я не могу тебя принудить, – добавил он мягко. – Не буду заставлять, но Богом клянусь, Шерра, я заставлю тебя так возбудиться, что ты и ходить не сможешь. Тебе придется прийти ко мне. Я больше не позволю тебе сбежать. Снимай платье, Шерра. Позволь мне отдать тебе каждую каплю того, в чем ты нуждаешься.
То, в чем она нуждалась, было его членом, вонзающимся глубоко в нее, доводящим ее до безумного оргазма; ей было необходимо его семя, щедро заполняющее ее иссушенную, жаждущую киску мощным выбросом тепла.
— Кейн… – отчаянно захныкала она, облизав губы прежде, чем кончик его члена потерся о них.
С мучительным стоном она наклонилась вперед и обхватила головку ртом, всасывая ее, пробуя языком соленую сладость его предсемени, смешанной с мощным вкусом гормона во рту.
Ах, Господи. Шерра жадно обрабатывала языком твердокаменную плоть, наслаждаясь прерывистыми стонами, вбирая член глубже. Она хотела ощутить его во рту. Целиком, полностью. Она обхватила руками бедра Кейна, с силой посасывая заполняющую ее рот плоть, но все еще не принимая ее всю.
|
|
— Шерра, малышка. – Кейн схватил ее за волосы. – О, да, котенок, возьми мой член. Возьми его весь, детка.
Откровенные просьбы обожгли ее сознание. Прежде в лаборатории, Кейн сдерживался. Она тогда ощутила его потребность в словах. Но сейчас – он не сдерживался. Он обладал ею, показывая, каким мужчиной он был в действительности.
Шерра глубже взяла широкую головку, лаская ее снизу языком и пытаясь расслабить горло. Кейн толкался в ее рот длинными ударами, контролируя свою силу и задыхаясь от напряжения, слыша влажные, голодные причмокивания Шерры.
— Ах, да-а-а. Глотай его, детка. – С каждым толчком его член все сильнее пульсировал у задней стенки ее горла. – Соси мой член своим сладким ротиком. Давай, малышка, сделай это. Возьми его полностью, любимая.
Шерра начала сосать активнее, с жадностью облизывая его плоть, и Кейн мощнее задвигался у нее во рту, пока она не ощутила, как первый горячий выброс сливочной жидкости прорвался в ее горло.
Он запутался руками в ее волосах, держа ее и глубже скользя в ее горло – насколько это было возможно, пока выстрел за выстрелом извергался в него горячей, шелковистой жидкостью.
Шерра отчаянно глотала его семя, смакуя вкус на языке и во рту, пока Кейн стонал у нее над головой.
Затем он вышел из ее жадного рта и, наклонившись к ней, взялся за верх ее платья и разорвал лиф, срывая с ее тела.
— Кейн… – испуганно запротестовала Шерра, когда он опустился на колени, захватывая руками ее бедра и толкая к кушетке.
|
|
Потемневшими от нескрываемого желания глазами он уставился на ее голую промежность, приоткрыв покрасневшие от страсти губы.
— Хочу тебя попробовать, – прошептал он. – Как в тот раз, когда мой рот лакомился твоей киской, а язык доводил тебя до оргазма.
Он бы попробовал ее. В Шерре вспыхнула паника. От потребности в нем она сочилась влагой. И эта жидкость содержала тот самый гормон, хоть и в меньшем количестве.
— Не надо. – Она попыталась сопротивляться.
В его глазах появилось грозное выражение, и Шерра заметила, что Кейн рассердился. Он толкнул ее на спину, делая ее открытой для себя, и придвинулся ближе, выравнивая свое положение у ее сжимающейся в жажде киски.
— Только в этот раз. – Его голос был наполнен жаждой. – И я не только беру, – грубо выдохнул он. – Я даю. Смотри, котенок, смотри, как я даю тебе.
Она опустила взгляд на свои раскрытые бедра, ее глаза расширились, когда головка члена раскрыла гладкие губки ее киски.
— Кейн… – она приподняла бедра выше, упираясь ногами в край кушетки, еще сильнее раскрываясь для него. Теперь Шерра могла видеть, как он начал погружаться в горячие глубины ее влагалища.
— Смотри, как красиво, – прошептал Кейн, раскрывая большими пальцами ее розовые створки, пока она не ощутила, как широкая головка растягивает узкий вход во влагалище и начинает проталкиваться глубже. – Самая тесная, самая горячая маленькая киска, внутри которой мне посчастливилось оказаться, Шерра. Прими меня, любимая. Так же, как своим сладеньким ротиком. Всоси меня так глубоко, насколько я могу войти.
Шерра отчаянно вцепилась в собственные лодыжки. Она не могла прикоснуться к Кейну, не могла позволить себе эту слабость. Когда он задвигался в ней, ее голова откинулась на кушетку, а бедра изогнулись.
— Еще. – Она задыхалась, пока он медленно протискивался внутрь, чувствуя каждую клеточку, каждый дюйм своей плоти, растягивающейся вокруг широкой головки.
Шерра чувствовала, как неподготовленные внутренние мускулы сопротивляются его вторжению, медленно уступая твердой как сталь плоти. Капли его предсемени облегчили проникновение, и атласная головка члена скользнула глубже в узком канале.
— Нет, – грубо выдохнул Кейн, входя в нее так медленно, что это заставило Шерру задрожать. Она отпустила свои лодыжки, но он перехватил ее руки. – Раз уж ты не будешь меня целовать и не позволяешь испробовать твою маленькую, мягкую киску, я компенсирую это именно так.
В его грубом голосе звучал темный голод, ласкающий ее чувства, будто любящие, сильные руки Кейна.
Он ее убивал. Растягивая медленными толчками, заставляя стенки ее влагалища сокращаться и сжиматься от восторга и похоти, пока он медленно углублялся в нее.
— Проклятье, киса, ты так красива. – Его глаза блестели на потном лице, влажные ресницы склеились от пота, когда он наблюдал за ней. – Не ничего притягательней, чем наблюдать, как твоя сладкая киска принимает меня. Ты это помнишь, Шерра? Помнишь, насколько сексуальным это было в первый раз? А сейчас все еще горячее. Я могу поклясться, что сейчас ты еще более тесная, чем когда-либо.
По его лицу и раненой груди струился пот, и вот он внезапно скользнул в нее на всю свою длину. Шерра взбрыкнула под ним, задохнувшись, пока ее плоть сопротивлялась, пытаясь приспособиться к его толщине.
Ее взгляд порхнул к его лицу, и она захныкала, нуждаясь в его яростном обладании; желая, чтобы он двигался в ней настолько сильно, насколько это возможно.
— Пожалуйста, – она почти плакала от страсти.
Он скупо улыбнулся.
— Я знаю, как тебе это нужно, Шерра. Знаю, в чем ты так нуждаешься. Признай меня своей парой, и я дам тебе то, в чем ты так нуждаешься. Признай меня, и получишь все это. А будешь продолжать сопротивляться, и тебе придется ждать. Тебе придется ждать, пока я сам не сдамся и не решу дать тебе желаемое.
Ее глаза расширились.
— Что? – вскрикнула она, дернув бедрами, пытаясь получить столь необходимое сейчас трение внутри, а он вращал бедрами, потирая раздутой головкой о шейку матки.
— Всего лишь поцелуй, – мягко уговаривал он, пока ее матку скручивало узлом от желания. – Дай мне поцелуй, Шерра, и я буду тебя трахать, пока ты не закричишь, не помня себя от наслаждения или боли.
Ее поцелуй. Ее разрушение.
— Кейн, не поступай так со мной. – Она почувствовала, как в глазах скопились слезы, а тело выходило из-под контроля, ее внутренняя плоть туго сжимала его медленно двигающийся ствол, который входил в нее снова и снова. – Пожалуйста. Это больно. Это так больно.
Она заплакала, не способная сопротивляться агонии. Конвульсии в матке убивали ее. И чем сильнее он дразнил ее, тем хуже это становилось.
Кейн уставился на ее живот, наблюдая за спазмами мускулов при каждом его ударе о шейку матки.
— Я сожалею, – плакала она, испытывая накатывающий страх. – Я сожалею, Кейн. Я не могу. Я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Я не могу…
Он чертыхнулся. Издав низкий, гневный звук холодного принятия, он вышел из ее тела. И прежде, чем она могла протестующе закричать, он притянул ее к себе, а затем перевернул на живот и, склонившись над ней, рванулся в нее.
Она выгнулась и закричала. Его твердокаменный член вонзился в нее. Сильные руки обхватили ее бедра, почти оставляя синяки, пока он трахал ее с такой силой, что вот-вот мог разорвать изнутри. Но она все еще жаждала большего. Она вскрикивала от каждого толчка, встречая его на полпути и разжигая еще сильнее его страсть, чувствуя, как все сильнее в преддверии оргазма сжимается ее матка.
— Будь ты проклята. – Кейн склонился ниже, накрывая ладонью ее лобок.
Добравшись до клитора, он грубо потер его, в одном ритме со своими ударами, а потом взорвался внутри ее нежной плоти.
Она умирала. Шерра чувствовала, что ее тело напряглось, чувствовала огонь, прорывающийся в ее влагалище и матку, а затем взорвалась в таком сильном оргазме, что смогла лишь тонко пискнуть, утопая в настигшем ее цунами.
— Да. Чееерт, да. Шерра. Кончи для меня, малышка. Да. О, детка…
Он наполнял ее. Изливался в нее струей, пока продолжал вести ее через оргазм, каждым толчком проникая в самые глубины ее киски, чтобы кончить мощным потоком горячего семени прямо в ее матку, прежде чем отступить и снова взорваться внутри нее.
Ее тело впитывало его семя. Ее оргазм пылал в ней, отдаваясь дрожью в костях и оставляя ее слабой, опустошенной, бессильно лежащей на подушках кушетки. Мускулы ее сжатой киски доили его плоть, пока он не погрузился в нее по самое основание и не взорвался в заключительном всплеске.
Кейн обессилено упал сверху.
— Это ненадолго, – предупредил он, лаская горячим дыханием ее ухо. – Ты ведь знаешь, Шерра. Тебе нужно больше, чем член и горячая сперма. Ты не можешь вечно это отрицать.
Она покачала головой, дрожа от правды в его словах. Она хотела, чтобы этого было достаточно. Если бы только.
Он медленно вышел из нее, его смягченная плоть выскользнула из ее тугого лона, когда он с трудом перевел дух.
— Теперь ты в порядке? – Кейн мягко погладил ее бедра.
Шерра резко кивнула. Ей нужно уйти от него подальше. Ей необходима хотя бы минута, чтобы выяснить что произошло, и куда делся присущий ей здравый смысл.
— Тебе нужно еще?
Она слышала голод в интонациях его голоса. Ее киска кричала «Да!». Разум твердил «Нет». Шерра качнула головой, впившись пальцами в подушки кушетки.
— Прекрасно. – Его голос звучал холодно и отчужденно. – С утра навести кабинет Дока. Я встречу тебя там. Ты можешь скрывать от меня все, что пожелаешь, но будь я проклят, если пострадает твое здоровье.
Он оделся. Шерра слышала за спиной шорох одежды. Она опустилась на пол и положила голову на сиденье кушетки, отвернувшись от Кейна. Шерра не могла посмотреть ему в глаза, не могла сейчас же столкнуться с тем, чему позволила произойти.
— Будь ты проклята, со своим чертовым упрямством, – бросил он коротко. – Если я тебе понадоблюсь, Шерра, ты знаешь, где меня найти.
Сарказм и ярость в его голосе заставили ее задрожать от страха.
На протяжении пяти месяцев она специально старалась не провоцировать Кейна. Она позволяла ему отпускать ехидные комментарии, позволила мучить ее своим присутствием и плохим настроением. Но сопротивлялась желанию ответить ему в том же духе. Она не делала этого, поскольку знала, что этим спровоцирует жажду господства над ней, которую Кейн до сего момента держал на коротком поводке и контролировал. Но она спровоцировала его, отказавшись позволить ему разделить с ней горячку спаривания. Отказываясь признавать потребности, порабощающие ее тело.
Дверь спальни за ним закрылась, и Шерра осталась сидеть в одиночестве на полу, голышом, если не считать свисающего с одного плеча платья.
Семя Кейна еще вытекало из ее воспаленной киски. Но боль прекратилась. По крайней мере, пока.
Глава 8
Поздним утром, после тщательного осмотра и ритуального кровопролития в лаборатории Дока Мартина, Шерра раздраженно топала из подвала, где и располагалась лаборатория. Этот человек наверняка вампир, раз ему нужно столько крови, решила она.
Пройдя мимо лифта, она быстро проскочила короткий лестничный пролет и выбралась на широкую площадку, соседствующую со входом на кухню.
— Ты обещал, – услышала Шерра тихий, несчастный голосок Кэсси.
— Знаю, что обещал, щенок, – мягко ответил Кейн, его голос донесся через прихожую до Шерры. – Но Дэш и твоя мама снова были вынуждены переехать. Они позвонят, как только обоснуются на новом месте. Я тебе обещаю, все будет хорошо, но нам надо все равно сначала убедиться, что они в безопасности.
— Но мне нужна моя мама, – ответила Кэсси с неопровержимой логикой. – Фея по ней скучает.
Шерра тихо вздохнула. Кэсси возлагала ответственность за все происходящее на фею, даже ее легкомысленный порыв подвергнуть себя опасности накануне.
— И у феи есть серьезное основание скучать по ней, – ответил Кейн мягко, его обычно грубый голос был сейчас мягок, как бархат. – Так или иначе, они отправятся домой уже завтра или послезавтра. Я послал Meрка и Taннера, чтобы помочь Дэшу присматривать за твоей мамой. Я велел им следующее: «Оставайтесь рядом с мамой Кэсси, что бы ни случилось», и они сказали, что так и сделают. Ты думаешь, они позволят чему-либо с ней случиться?
Шеррa наклонила голову, прикрыв глаза, его голос успокаивал даже ее истрепанные нервы.
— Нет, – нерешительно ответила девочка. – Мерк, Таннер и Дэш будут ее охранять. Но, Кейн, я ведь ее маленькая девочка. Она ведь должна укладывать меня спать и разрешать мне есть шоколад, чтобы у меня не болел животик… – глаза Шерры распахнулись, а от слез в голосе ребенка сжалось сердце.
— Извини. – Кейн придал голосу оттенок беспокойства. – У тебя опять болит животик?
Шеррa покачала головой. Они держали шоколад строго вне досягаемости ребенка.
— Ну, вообще-то…
— Разве тебе дают мало шоколада? – спросил он ее, и глаза Шерры подозрительно сузились.
— Эти «Ореос» – вкуснятина, Кейн. Двойной шоколад, – радостный вздох девочки заставил Шерру заглянуть в дверной проем.
Ну, конечно, Кейн не стал бы подсовывать Кэсси лишний шоколад. Он бы этого не сделал.
— Хорошая девочка. В таком случае, какова наша отрава на сегодня? Молоко?
— Да, пожалуйста. И четыре печенья, – ответила малышка.
— Четыре? – в его голосе послышалось веселье. – Двойной шоколад? Я так не думаю, моя девочка. Два двойных, или четыре обычных. На твой выбор. И не напоминай мне об этом, ведь тебе, как предполагается, не положено больше одного за раз. Кажется, мне пора учиться говорить «нет» коварным маленьким девочкам.
— Я могла бы заплакать. – Малышкина угроза встретила тишину.
— Ты заплачешь еще сильнее, если вообще не получишь никакого печенья, – проворчал он. – Ты, мелкая пройдоха, пытаешься меня шантажировать. – Кэсси захихикала от его тона. – Я помогал воспитывать Меринас. И ты не сможешь придумать ничего нового – она все это в свое время уже перепробовала. Эта женщина была ходячим ужасом. Тебе остается только надеяться когда-нибудь достичь ее мастерства.
— Я могла бы добиться большего успеха, но ты мне очень нравишься. Даже притом, что ты шлепал меня. Папы так не делают, Кейн, – засмеялась малышка. – Хорошо, я хочу четыре обычных печенья. И два двойных попозже.
— Кто сказал что-нибудь о «позже»? Шесть – дневной предел, щенок. Два ты уже съела. И если снова попытаешься улизнуть от Дон, когда она придет, чтобы присмотреть за тобой, то я отменю всякие сладости. Может, шлепать – это и не по-родительски, но не забываем о дисциплине, блоха.
— Ох, теперь ты строг, как моя мамочка. Кейн, ты уверен, что уже не папа?
Голос девочки ударил Шерру прямо в сердце.
— Нет, малышка, я не папа. – Его мягкий, опечаленный тон разорвал Шерре душу. – Лопай печенье, пока не явилась Мерри. Если мы не будем осторожны, она устроит нам головомойку.
— Я люблю тебя, Кейн, – вздохнула девочка. – Но если я вскоре не увижу маму, то никакого шоколада не хватит, чтобы меня подкупить. Маленьким девочкам нужны их мамы.
— Да, малышка, так и есть, – согласился он мягко. – Больше чем кто бы то ни было, маленьким девочкам нужны их мамы.
Шерра зажала ладонью рот и, наклонив голову, поспешила в дальний конец дома, чтобы прийти в себя. Слезы душили, забивали горло. Мучительная боль вонзилась в ее душу острым лезвием, а матка тоскливо запульсировала.
Если ты не можешь защитить чужого ребенка, то как собираешься защищать собственного? Его слова после едва не ставшего смертельным побега Кэсси из дома все еще кромсали ее душу. Он был прав. Она должна была быть готова к любой выходке Кэсси. Они ведь знали об очень остром слухе девочки. Шерра должна была предвидеть, должна была поймать малышку, прежде чем та выскочит за дверь.
Кейн был в равной мере разъярен и напуган побегом Кэсси из дома. Шерра знала, что он совсем не это имел в виду, не хотел, чтобы слова прозвучали так горько, но воспоминания сыграли с ней злую шутку, выпуская на волю холод и тьму.
Их ребенок. Она остановилась в тени одного из старых дубов, прижимая ладони к плоскому животу, ощущая, как матка сжимается в мучительных спазмах. Горячка опять усиливалась. Она не могла забеременеть, и никогда не забеременеет из-за собственной глупости. Неужели таково ее наказание за то, что Шерра не защитила ребенка, которого тогда зачала? Она верила в судьбу и расплату за содеянное для любого, кто совершает преступления против природы. И весь их мир теперь платил природе, которая оставила в живых создания науки, а судьба потребовала свою собственную плату от Шерры за то, что она не защитила жизнь, которую зачала?
— Шерра, ты в порядке? – послышался в наушнике голос Кэллана.
Она сделала глубокий вдох. Если он в центре связи, то может видеть на мониторе ее местоположение. Наверняка он уже начал волноваться, ведь она стояла на месте вместо того, чтобы двигаться к месту назначенной встречи.
— Все хорошо. – Она боролась с собой, контролируя дыхание, чтобы голос звучал нормально. – Я в пути.
— Мы тебя подождем, – ответил он ровно, хотя она знала, что он не купился на ее спокойный тон.
Проклятье, наверняка Док сказал ему о результатах анализов, и это сделает ситуацию еще хуже. Довольно скоро она уже не будет в состоянии бороться с горячкой и станет на коленях умолять Кейна взять ее снова.
И хоть уровень гормонов у Кейна тоже повысился, казалось, на его организме это так сильно не отразилось. Шерру же все больше беспокоила странная чувствительность вокруг матки и припухлость в области фаллопиевых труб.
Характер горячки тоже изменился. Потребность в сексе стала настолько жестокой, каковой никогда не бывала на этой фазе раньше. У нее должно было бы оставаться около двух недель в запасе, прежде чем лихорадка войдет в полную силу, и даже в таком случае потребность в спаривании не должна была быть столь острой. Это было сильнее боли. Сильнее, чем голод. Это был пожар, который притушить было под силу лишь Кейну, и то на время.
Шерра заставила себя сделать глубокий вдох и направилась в коммуникационный центр, на встречу с Кэлланом. Ракетная атака, совпавшая по времени с приездом Сета Лоуренса, волновала его в той же мере, что и Кейна. Информация, полученная от стрелка, была совсем неутешительна. Они узнали, что какой-то неизвестный человек или группа людей наняли убийц, чтобы попасть в поместье и убить Meринас, Рони и девочку, и это стало откровенно ужасающей новостью. Это повысило ставки в и так уже опасной игре.
* * *
Кейн приглушил освещение, наблюдая за выражениями лиц четырех человек, собравшихся в их импровизированном штабе после обсуждения действий несостоявшегося убийцы, который ударил по поместью незадолго до приезда Аарона и Сета Лоуренсов.
Убийца был настоящим придурком, раз решился пробраться по сети пещер горы и выйти прямо к территории Пород. Об этом нужно позаботиться. Но еще большей проблемой стали Аарон и Сет Лоуренсы. Сыну Кейн был склонен доверять. Отец оказался тем еще фруктом. Его общественная позиция в отношении Пород была известна, он был уверен, что все они должны быть заперты под охраной, о чем публично заявлял несколько раз.
— Удвойте охрану в лесах, – прорычал Кэллан. – Обыщите каждую пядь территории поместья и систему пещер, разыщите другие входы, о которых мы не знаем. Кто бы ни напал на нас, они должны будут преодолеть защищенный периметр, если захотят снова ударить по дому. Давайте удостоверимся, что это не повторится. Усильте охрану и в самом доме. Удостоверьтесь, что оба Лоуренса остаются под надзором.
— Сет не причинил бы вред своей сестре, – заявила Дон, удивив их всех.
В ее голосе звучала стальная уверенность, которая медленно наполняла ее после смерти Дайэна. Она окинула присутствовавших янтарным взглядом, в котором все еще притаились тени пришлого, но уже не отводя глаза.
— Что тебя заставило так сказать? – спросил ее Кейн. И хоть в его голосе звучало сомнение, он не отвергал напрямую ее слова.
Она отвела с лица светло-каштановые волосы, упавшие на лоб.
— Я не могу это объяснить, – покачала головой Дон. – Ты можешь чувствовать запах правды так же легко, как и лжи, – тихо ответила она ему. – Он не лжет, Кейн.
— Он здесь не один, – напомнил ей Кейн. – Что относительно других?
Дон казалась удивленной тем, что он спросил ее мнение.
— Я не знаю о других, – нервно сказала она наконец. – Некоторых людей легче прочитать.
Он быстро кивнул.
— Хорошо, тогда ты станешь тенью сына, а к отцу и шоферу я приставлю кого-нибудь. Сообщай мне то, что ты ощущаешь, Дон. Мы все в этом увязли. И должны комбинировать наши достоинства и недостатки. Именно так мы сможем выжить.
Он заметил, как уверенность засветилась в ее пристальном взгляде. Но взгляд Шерры жег его огнем. Она была сбита с толку тем, как он обращался с Дон, как не соглашался с другими в их намерении оградить девушку от любых жизненных затруднений. Ее слишком сильно и слишком часто пинали в прошлом. И он был уверен, что чрезмерная забота теперь только навредит Дон, которая медленно выбирается из своей раковины.
— Именно так. Все свободны, – решительно сказал Кейн, когда все встали. Его пристальный взгляд нашел Шерру. – За исключением тебя. – Он подарил ей насмешливый взгляд, и сардоническая улыбка искривила его губы, несмотря на растущее в теле возбуждение. – Я все еще должен с тобой поговорить.
Шерра подняла бровь. Кейн не говорил с ней после той ночи, но во время встречи наверняка заметил ее нервозность и раздражительность. Шерра была так чертовски горяча, что почти сыпала искрами.
И теперь Кейн наблюдал за ней пристальным взглядом, замечая и ее раздутую грудь, и возбужденные соски, почти протыкающие темную ткань простой майки, и ее пристальный, полный желания взгляд. Она горела, как и он, Кейн был в этом уверен. Он желал ее вкуса. Его собственная жажда лишь возросла с той ночи, как он взял ее. Он так нуждался в уникальном, темном вкусе ее поцелуя, что сводил его с ума.
— Кейн, только не выясняйте отношения, – предупредил Кэллан, направляясь с остальными к выходу. – У нее сейчас трудный период.
Шеррa сжала зубы, глядя на лидера своего Прайда.
— Неправда, – возразила она.
— Скажи это тому, – фыркнул Кэллан, – у кого нет шрамов после спарринга с тобой, моя маленькая сестренка, возможно, они и поверят.
Тихое предупреждающее рычание было ее единственным ответом, и Кэллан, хмыкнув, покинул помещение, оставляя ее наедине с Кейном. Тот наблюдал за выражениями лиц брата и сестры, отмечая привязанность, семейную связь между ними. То же самое, что он чувствовал к Меринас.
— Что тебе нужно? – Шерра выглядела чертовски раздражительной, как и предупредил его Кэллан. Он также знал, что раздражительность была одним из признаков, сопровождающих возрастающую горячку.
— У меня возник насущный вопрос, – медленно улыбнулся Кейн, рассматривая ее. – Хочешь письменное уведомление, или у тебя найдется время для устного? Я бы мог быть очень красноречивым.
Шерра покраснела. Щеки залило густым, нежным румянцем, когда она скрестила руки на очевидно чувствительной груди, настороженно глядя на Кейна. Она была в равной степени невинна и соблазнительна. Его сводила с ума жидкая чувственность, скользящая в каждом ее движении, и одновременная невинная сексуальность.
В прошлую ночь он трахал ее, пока она не кончила, крича от экстаза в подушки кушетки. Ее тесная киска сжимала его неистово двигающийся член. Он ее не поцеловал. Не испробовал жидкую лаву, стекающую по ее бедрам, и теперь жаждал вкусить ее. Он не будет больше ждать.
— Не нужно описывать все подробно, да? – расстроено спросил Кейн. Шерра следила за ним полыхающими от гнева глазами. – Прекрасно. Моя главная претензия – твой ночной образ жизни, хоть до сих пор это и не было проблемой. Мне необходимо, чтобы по ночам ты держалась поближе к дому вместо того, чтобы рисковать, болтаясь на горе.
— Почему? – дернула она головой.
Кейн видел борьбу в ее зеленых глазах, желание сбежать от него читалось в каждой линии ее тела.
Он не мог этого допустить. У него чуть не случился сердечный приступ, когда она столкнулась с тем ублюдком с базукой. Помня о состоянии Меринас во время горячки, Кэллан более чем волновался по поводу сестры. Лихорадка так сильно влияет на Шерру, что уменьшает ее осторожность, наблюдательность и способность эффективно противостоять в драке.
— Это очевидно, – проворчал Кейн, придвигаясь поближе к ней. – Если возникнут проблемы, я нуждаюсь в тебе здесь, чтобы эвакуировать Меринас, Рони и Кэсси. Помимо этого, мы должны удостовериться, что основная часть Прайда держится наготове, независимо от обстоятельств. Включая тебя, горошинка.
Шеррa вздрогнула от этого прозвища.
— Ерунда, Кейн, – отрезала она, и он с удивлением воззрился на нее. – Ты просто хочешь держать меня здесь, под рукой, для собственного удобства, ничего больше. Ты продолжаешь надеяться, что я достаточно скоро сорвусь и не смогу тебе больше отказывать, а ты сможешь трахать меня круглые сутки.
Он молился об этом. И задавался вопросом, должен ли ей сейчас объяснить различие между надеждой и молитвой. Но затем решил, что возможно будет лучше, если просто будет медленно подливать масла в огонь ее гнева.
Кейн наклонил голову, с интересом наблюдая за Шеррой.
— Ну, у меня была такая мысль, пара, – протянул он.
Она впилась в него взглядом, ее глаза сверкали едва сдерживаемым гневом и возрастающим желанием.
— Боже, когда же ты от меня отстанешь, – пробормотала она, удивляясь смене его тактики. – Ты так себя ведешь, будто за все эти годы у тебя не было другой женщины, и я должна просто принять все как должное.
Кейн начал злиться. Он видел, что Шерра разрывалась между правдой, и тем, что она бы хотела считать таковой. Его Шерра хотела ненавидеть за причиненную боль, но Боже, она не единственная, кто страдал все эти годы.
— Были другие, – признался он, ненавидя это, ненавидя боль, которая вспыхнула в ее глазах. – Это никогда не было легко или удобно, но это было.
Он покачал головой, вспоминая тех немногих женщин, к которым прикасался, которых трахал, мечтая о Шерре и вынуждая себя игнорировать отвращение к себе за кратковременно испытанное облегчение.
— У меня никого не было, – прошептала она, разбивая его сердце своим хриплым шепотом.
— И тут ты неправа, Шерра! – отрезал он, отказываясь позволить ей возложить на него еще больше вины. – Я думал, что ты мертва. Ушла, Шерра. Навсегда. Ты знала, что я был жив, знала, где меня найти – и не сделала этого. Не стану скрывать – были ночи, которые я проводил не один. У меня были воспоминания, которые разъедали мою душу как болезнь. Я не буду чувствовать себя виновным из-за веры в то, во что ты позволила мне верить, и будь я проклят, если я позволю тебе скрываться от этого. Ты была моей гребаной женщиной, моей парой. Именно ты скрылась. Не я.