Мастер сидел перед телевизором и смотрел откровенный музыкальный клип. Музыка и мельтешение кадров нервировали Сорина. Раздражал телевизор и Эву Клермонт, чего она не скрывала.
– Убью Пола Аспена, – процедила актриса, решительно поднимаясь с дивана. – И тебя, Сорин, я тоже убью!
– Эва. – мягко обратился к ней Мастер. Он был в вампирском обличье и представлял собой темное, расплывчатое облако, излучающее красноватое сияние. Цвет свидетельствовал о хорошем расположении духа правителя. – Давай его выслушаем.
Верховный вампир усадил Избранную на подушки, не в силах отвести от нее взгляд. Он ласково гладил ее по волосам, откровенно восхищаясь белокурыми локонами своей любимицы.
Сорин, заложив руки за спину, твердо отстаивал свою правоту. Они сидели в комнатах Мастера – Эва навестила Подземелье впервые после выпуска: ей требовалось очередное вливание крови. Избранные получали лишь часть магической силы Мастера через кровь, и этого им вполне хватало. Без подпитки они стали бы заурядными, старыми и безобразными – худшее, что они могли себе представить.
Тем не менее Эву интересовала не только вечная молодость и карьера. В отличие от других Избранных, для которых слава была выше любой человеческой привязанности, ее волновала семья, и Мастер сыграл на слабости любимой актрисы. При помощи вербовщиков Подземелья – посредников и менеджеров‑Слуг из Верхнего мира – он заполучил звезду, которой прежде поклонялся лишь издали.
Сорин в какой‑то степени уважал Эву Клермонт за любовь к семье, потому что у него еще сохранились смутные воспоминания о своей собственной.
Эва испепеляла его взглядом. От актрисы исходила мощная сила Обаяния, и в глазах плясал калейдоскоп разноцветных искр.
– Ты позволил Полу Аспену коснуться моей дочери! Он ее укусил! Укусил, Сорин! Он не имел права…
– К сожалению, – спокойно ответил Сорин, – я не ожидал, что он окажется таким идиотом.
Актриса обернулась к Мастеру.
– Я обещала, что помогу ей войти в новую жизнь, Бенедикт. Если бы я знала, что произойдет с Доун во время моего отсутствия, то никогда не потащила бы ее на ту вечеринку! Я думала, там безопасно.
– Ты расстроена. Я тебя понимаю. – Мастер продолжал утешающе гладить Эву по голове. – Не сердись.
Сорин напрягся, наблюдая, как старый вампир снова попал под изящный каблучок Избранной. Мастер питал к ней удивительную слабость.
Хвала сему дню, Сорин сохранил человеческую логику и после превращения в вампира. За годы наблюдений он пришел к выводу, что многие вампиры цепляются за эмоции, сходные с человеческими, и даже не пробуют от них избавиться. Правда, Сорин и сам когда‑то пережил подобное, но со временем это прошло, осело на самое дно сознания, куда не так легко добраться.
Эва продолжала бушевать. Она опустилась на колени рядом с Мастером, держа его за темную невесомую руку.
– Разумеется, то, что Пол, став моим ментором, подыскал для меня такую значительную роль, облегчило мое возвращение в Голливуд. Но я и подумать не могла, что за его любезность придется расплачиваться дочерью!
– Эва, я займусь твоей проблемой.
Сорин не мог отчетливо рассмотреть лицо Мастера, но и так знал, какую радость доставил старому вампиру приход Эвы. Сын понимал, что повелитель нуждался в актрисе, но не мог постичь причину хронической тоски отца.
Мастер обернулся к Сорину.
– Неужели ты совсем не подумал о чувствах Эвы?
По резким интонациям Сорин догадался, что отец не меньше актрисы расстроен из‑за происшествия с Доун. В целом, их реакцию можно было понять.
– Я рискнул – и проиграл. Тем не менее в случае удачи цель оправдала бы средства. Доун Мэдисон – неиссякаемый источник информации. Мы так долго ждали и ни разу им не воспользовались! – Он помолчал. – Нам не пришлось бы сейчас спорить, если бы Эва сама извлекла нужные сведения из…
– Доун – моя дочь! – В глазах Эвы полыхнуло пламя. – Вы слишком далеко зашли! Она для вас лишь игрушка в этой войне.
– Сейчас мы все игрушки.
– Довольно! – Аура Мастера задрожала. – Сорин, ты прекрасно знаешь, что извлекать информацию – не дело Эвы.
– Разумеется, Мастер. Приношу свои извинения. Создателя, несомненно, огорчила речь сына. Но какой выбор у него оставался? Призрака, сопровождавшего Доун на вечеринку, допросили с пристрастием, но тот не выдал ни слова. Можно держать его в плену сколько угодно, вряд ли он расскажет, какое отношение имеет к девушке и кто его настоящий босс. Кроме того, Сорин не слишком полагался на последнюю идею Мастера, так называемую операцию «Убийца‑вампир», – даже если преступник уже осуществил задуманный план.
Успокаивающе поглаживая Эву по горлу, Мастер уложил вампиршу на подушки и приступил к вливанию. Актриса дрожала от гнева и предвкушения кровавой подпитки. Избранным она требовалась ежемесячно для поддержания сил.
– Может быть, ты просто перестаешь здраво рассуждать, когда дело доходит до Доун, – мягко сказал Мастер. – Но ты и сама считаешь, что чересчур рано обнаружила себя.
– Так сложились обстоятельства. – Эва небрежно провела по лбу рукой.
– Исчезновение Доун вызовет… некоторое замешательство. Если бы мы не собирались сегодня выманить Лимпета, я бы очень огорчился из‑за твоего поступка.
– Мы смогли бы по меньшей мере несколько дней морочить всем голову. Несложно изобразить иллюзию присутствия Доун и…
– Ты не имела права форсировать события, Эва.
Она рассеянно провела изящными пальчиками по дивану, зная, что Мастер наблюдает за каждым ее движением.
«Испытывает свою власть над Мастером», – подумал Сорин.
– Доун сама обо всем догадалась, – добавила актриса.
Сорин независимо вздернул подбородок. Жаль, что они с Эвой не могут общаться посредством Наития, которым обычно пользовались как истинные братья по крови, так и создатели для общения с отпрысками высшего уровня. Увы! Не повезло.
У него закралось подозрение, что Доун случайно раскрыла какую‑то тайну, поэтому Эве пришлось поспешить. Возможно, дело в ее муже, Фрэнке? Кто знает, возможно, Эва лгала и скрывает его местонахождение. Сорин отказывался верить, что она способна на такой рискованный, эгоистичный поступок. Ради Подземелья она пожертвовала всем, поэтому… Какой смысл?
В сознании младшего вампира прозвучал голос Мастера: «Перестань! Она не знает, где Фрэнк, иначе я бы об этом узнал из ее мыслей. И Джулия нас предупредила бы».
Сорин ответил сам себе на возражения старого вампира: «Узнал бы, если бы Эва полностью впустила тебя в сознание. Может, Джулия любит Эву больше, чем Подземелье. Уж ты‑то должен понимать такие вещи».
Однако сын ничего не сказал Мастеру: ни словом не намекнул, как ему грустно оттого, что отец позволяет себя дурачить, потакая своим прихотям и не желая признавать очевидное.
Сорин опять настроился на волну Наития. «Интересно, зачем ей подвергать наш дом опасности!»
«Думаю, ради любви».
Старый вампир туманной рукой обнял Эву за талию, притянул к себе и зарылся лицом ей в шею. Актриса немного напряглась.
«Любовь… – хмуро думал Сорин. – Действительно, чем не повод!» Он вспомнил о своих исчезнувших дочерях‑вампиршах и попробовал примерить на них это понятие. Крутил и так, и эдак… Наконец пришел к выводу, что подлинного чувства, пожалуй, не осталось, скорее обрывки воспоминаний.
Мастер рассек себе грудь острым когтем и. бережно придерживая ладонью затылок Эвы, осторожно прижал ее губы к открытой ране.
Сорин по‑прежнему стоял рядом и раздраженно наблюдал за процессом подпитки: Эва пьет не просто кровь его отца, а нечто большее.
– Скоро все сложится как нельзя лучше, – ласково произнес верховный вампир. – Мы будем вместе: ты, я и Доун.
Поглощенная едой, Эва прильнула к груди Мастера. Она сосала жадно и неторопливо одновременно. Вампир смотрел вверх, поглаживал ее по спине и прижимал к себе.
– После событий нынешней ночи, – продолжал он, – станет легче.
Актриса тянула и тянула кровь. Сорин сжал кулаки: она уже достаточно выпила! Хватит с нее!
Но Мастер как будто не замечал затянувшегося кормления.
– Сегодня я… я избавлю тебя ото всех печалей… Эва…
Он задрожал. Вампирша приподнялась, опираясь на его грудь. У нее значительно прибавилось сил. Со стоном удовольствия она сделала еще несколько глотков.
Сорин было собрался оттащить ее от пищи, но аура вокруг Мастера сверкнула, и он сам с силой оттолкнул Эву. Старый вампир задыхался, его призрачный контур трепетал и пульсировал.
Какое‑то мгновение они с актрисой неотрывно смотрели друг на друга. Лицо Эвы горело. Мастер ласково потянулся к ней и вытер полоску крови на губах, просунув между ними темный палеи.
Эву смутил интимный жест, она высвободилась из‑под руки вампира и отодвинулась.
– Что это значит, Бенедикт? – Она расправила юбку. – Что сегодня происходит?
Чрезвычайно гордясь разработанной стратегией, Мастер рассказал об операции «Убийца‑вампир» и том, какая роль отведена непосредственно ей. Актриса испуганно всплеснула руками.
– Ты хочешь, чтобы я показала убийство Доун? – она задохнулась от ужаса.
«Неполноценное создание», – пренебрежительно подумал Сорин. Избранным никогда не приходилось охотиться ради пропитания, поэтому они такие чувствительные.
– Ты не замараешь рук кровью, – объяснял Мастер. – Вместо нас все сделает «убийца‑вампир». Он мечтает о славе – он ее получит. Толпе понравится жестокое убийство, и наш преступник прекрасно об этом знает. Тебе, Эва, надо будет лишь показать отрывок передачи своей дочери. Когда она увидит такие кадры, то сразу поменяет свое мнение. А у нас станет одним врагом меньше. – Сияние Мастера потускнело. – Ей действительно надо многое пересмотреть в своей жизни.
– Мне абсолютно не нравится твоя затея, – ответила Эва. – Так нельзя.
– Доун никогда не узнает, что мы причастны к преступлению. Это же отличная возможность заполучить ее к нам. Пойми, я облегчаю тебе задачу. Зрелище будет не для слабонервных! Ну, сама посуди, к кому твоя дочь кинется за утешением, увидев такую жуть? Разумеется, к матери.
Эва притихла.
Ее реакция встревожила Сорина.
– Может, убедишь нас еще раз в своей преданности и выполнишь, о чем тебя просят?
Актриса ответила на вызов холодным взглядом. Мастер жестом приказал сыну молчать. ‑
– Эва, я думал, ты обрадуешься. – В его голосе сквозило разочарование. – Доун, конечно, расстроится, но в целом происшествие пойдет на пользу и тебе, и Подземелью.
– А ты не откажешь в помощи Подземелью? – гнул свое Сорин.
– Ни в коем случае! Я сделаю все, что угодно. Но…
– Ты просто поможешь Доун определиться с выбором. Поверь, она прибежит к нам, как миленькая! – добавил Мастер. – Взгляни на ситуацию под другим углом.
Сорину показалось, что Эва отступила от старого вампира, – на столь ничтожное расстояние, что посторонний глаз не уловил бы.
– Ты так говоришь, словно она тебе принадлежит, – прошептала она.
– Будет принадлежать, Эва, будет. Как и ты.
Избранная, не мигая, смотрела перед собой.
– Бенедикт, иногда мне кажется, что ты питаешь более теплые чувства к ней, а не ко мне… Меня это весьма… беспокоит.
Сияние Мастера снова потускнело. Сорин не смог уловить Наитием почему: то ли потому, что Эва закрылась от него, то ли потому, что ей не понравилась его мнимая любовь к Доун.
В одно мгновение вампир, сотрясаясь, разросся до огромных размеров. Контур его туманного невесомого тела сверкал и искрился.
– Прекрати испытывать мое терпение! Ты пришла к нам, тоскуя о семье, и постоянно хандрила! Вспомни, я же всегда пытался тебя порадовать – принял прошение Робби вступить в Подземелье…
– Ты принял прошение его отца! – ответила Эва. – Не Робби, а Натан Пеннибейкер хотел, чтобы сын стал вампиром.
– Однако Робби был твоим другом! Лишь ради тебя я отбросил сомнения и обратил мальчугана! Думал, он станет тебе младшим братом. Ведь ты так страдала! Я надеялся, что в его обществе ты забудешь тоску по родным.
«Не все рассказывает Мастер», – подумал Сорин. Бенедикт уделял малышу Робби столько внимания в надежде, что Эва за это полюбит старого вампира. Избранная же будто ничего не замечала: принялась заботиться о мальчике, взяла его под свое крылышко и всячески баловала перепуганного ребенка. Впрочем, ее наставничество не отличалось от обычного поведения смертных: если Робби вел себя плохо, она делала ему замечания. Однако ничего хорошего не вышло, одни неприятности. Эва вышла из Подземелья, и с Робби не стало никакого сладу. Мальчишка никого не слушался и в результате сбежал, хотя и не к Эве, – видимо, боялся, что она вернет его к вампирам.
История с Робби Пеннибейкером в целом доставила столько хлопот, что несколько лет после этого Мастер никого не принимал в Подземелье.
– Твое счастье для меня важнее всего, – повторил Мастер.
Эва медленно поднялась. После подпитки живительной кровью верховного вампира в каждом ее движении чувствовалась сила.
– Что, если твой план вызовет обратную реакцию? Я же все потеряю!
Мастер погладил ее по голове.
– Нет‑нет! Доун будет с тобой.
– А потом и Фрэнк, – сказала Эва. – Мне нужен еще Фрэнк.
Темное облако – форма, которую принимал Мастер, – превратилось в клокочущую черную тучу, искрящуюся от вспышек молний.
– Фрэнк?!
Комната содрогнулась от грохота. Сорин выступил вперед, желая предотвратить неизбежное, но… это было не в его власти.
– Мастер, пора готовиться к ночной операции…
С оглушительным ревом старый вампир перевоплотился в самый чудовищный облик – призрачного демона с огромными клыками, материализующего чужие страхи; ужас внушал не столько его смутный образ, сколько вызываемые им ощущения, – каждый, имевший несчастье встретиться с таким монстром, увидел бы в нем свой оживший кошмар.
Ненависть матери, одиночество, нужда… Сорин захлебывался в отвратительном водовороте пережитых когда‑то эмоций.
От пронзительного визга затряслись стены. Зажав уши, Эва и Сорин упали на пол. Ни он, ни она не перекинулись в собственное вампирское обличье – серебристое туманное облако: даже на пике силы они выглядели бы ничтожными песчинками рядом с величием Мастера. Как можно сравнивать летний дождик с беснующимся ураганом?
– Тебе нужна моя кровь, Эва! – бушевал создатель. Голос его скрежетал, словно он дробил клыками скалы. – Тебе нужен я!!!
«А отцу нужен кто‑то вроде Эвы», – горько думал сын, прикрывая голову руками. Бенедикт вечно выискивал в женщинах непорочность, как напоминание о давно умершей жене. Напрасная любовь…
Мастер переключил внимание на Сорина. Тот не смел поднять глаз. Даже мысль о том, какое чудовище находится перед ним приводила его в трепет – ужасающее воплощение красоты Избранных, искаженное яростью.
«Неужели она совсем меня не ценит? Я же пытаюсь облегчить ей жизнь! – с горечью спросил старый вампир. – Я стараюсь ради общего блага!»
«Нет, Мастер. – Сорин отрицательно покачал головой. – Не ценит».
Он склонился еще ниже, мечтая, чтобы кошмарный демон исчез.
«Она никогда не оценит…»
Глава 23