Царство полуночи
Вампирский Вавилон – 2
Крис Мари Грин
Царство полуночи
Глава 1
Восход звезды
Джессика Риз вернулась с работы домой, не подозревая, что в ее платяном шкафу, среди костюмов и нарядов, что колыхались от малейшего движения, затаился неизвестный. Вооруженный флаконом дезинфицирующей жидкости и длинным ножом, убийца терпеливо ждал своего часа. Сначала надо перерезать жертве горло, а уж потом можно с удовольствием глотнуть ее крови.
Сегодня ночью взойдет его звезда.
Одежда в полиэтиленовых чехлах из химчистки словно вбирала в себя весь воздух. Засада превращалась в тягучее, выматывающее бдение.
«Спокойно, спокойно… Скоро…»
В кухне о барную стойку звякнула связка ключей, по паркету простучали каблучки.
Неизвестный с трудом вдохнул и облизал кончики острых клыков. Кровь пульсировала в венах, пробуждая нестерпимый голод.
«Помни, зачем ты здесь! Помни, что ты ничуть не хуже Ли Томлинсона…»
Ли перегрыз своей жертве глотку – и прославился. Какой шок был у публики! Какую скандальную известность приобрел Ли!
«Но ты его затмишь…»
Каждый день по всем каналам – и развлекательным, и новостным – постоянно крутили ролик, где в зал суда вводили скованного в наручники Ли Томлинсона, «убийцу‑вампира», с растерянным взглядом и кроткой улыбкой. В СМИ возбужденно обсуждали предстоящий судебный процесс: Ли зубами разорвал горло жертвы и скрылся с места преступления. Убежал он не слишком далеко – накурился марихуаны в близлежащей захудалой гостиничке и уснул. Там его и обнаружили: спящий, безобидный, ни дать ни взять жертва полицейского произвола. Томлинсон не сопротивлялся властям и даже не спросил, куда его волокут из номера. По словам очевидцев, из мотеля он вышел, безмятежно улыбаясь, с видом оскорбленной невинности.
Поддержка со стороны публики росла и росла. Тысячи женщин подражали убитой во всем – в одежде, макияже, прическе, – копируя ее стиль с фотографии, которую показывали в репортажах. Поклонницы разбили лагерь возле бара, где работал Ли, и, восторгаясь красотой и сексуальностью своего кумира, провозгласили его невиновным.
Знаменитость! Вот кем стал Ли Томлинсон. А был всего лишь лицом из рекламы зубной пасты, подающим надежды актером с внешностью Брэндона Ли…
…Полицейские нашли свидетелей, которые узнали Томлинсона, когда он выходил из дома погибшей, эксперты сделали анализ ДНК – и «вампира‑убийцу» поймали.
«Настала пора показать, как выглядит укус настоящих клыков… Прозвище „Вампир“, которым Ли Томлинсона наградили журналисты, отныне будет казаться глупой шуткой».
Шаги приближались к спальне. Ближе, еще ближе…
Неизвестный задрожал. Если бы он из предосторожности не сбрил начисто волосы, они стояли бы дыбом. По коже бежал ток, электризуя все тело.
Цок‑цок‑цок… Последние шаги жертвы.
Тишина. Стук обуви приглушил ковер.
Неизвестный почувствовал боль. Она нарастала по мере приближения женщины.
«Спокойно. Если Ли Томлинсон выдержал, любой выдержит. Наступает твой звездный час…»
Подобные преступления случались нечасто, это факт. После сегодняшнего убийства возникнут вполне логичные сомнения по поводу виновности Ли.
С каждым ударом сердце сжималось от ревности к успеху Томлинсона… Нет, не от ревности, а от злости! Смятение отравой текло по венам.
«Ты умнее полицейских, ты не попадешься им в руки. Ты умнее Ли Томлинсона. Ты его превзойдешь».
Мысль о пронзающих плоть клыках превратилась в фантазию, где каждый яростный укус предназначался Ли… Это будет сладостная победа…
Неизвестный посмотрел в щель между раздвижных дверей шкафа: легкой походкой жертва впорхнула в дурманящий сумрак комнаты. Подтекающий кран в смежной ванной ритмично ронял капли в унисон сдавленному дыханию неизвестного, спальню заливал тусклый свет уличного фонаря.
Жертве было лет тридцать. Вишневое платье облегало стройную фигуру. От влажного августовского зноя на лбу Джессики выступили бусинки пота, распущенные волосы слегка вились. Она наклонилась расстегнуть ремешки туфель; лиф распахнулся и почти полностью обнажил миниатюрную грудь.
«Секс. Ей нужен секс. Даже ее кожа источает желание. Интересно, какова она на вкус?»
Его живот напрягся, напряглись все мышцы тела от нетерпения повторить подвиг своего предшественника – Ли. Неизвестный хотел стать им, слиться с ним в своеобразном акте единения, акте прекрасного насилия, акте ненависти и поклонения поверженному герою.
Не предполагая, что в шкафу кто‑то есть, женщина неторопливо прошла в ванную; бретельки платья соскользнули с плеч.
Вспыхнул свет, играя бликами на блестящем полу.
«Пора! Моя очередь прославиться».
Неизвестный осторожно сжал нож, открыл шкаф и, крадучись, направился в ванную. Минуя зеркало, он непроизвольно сам себе улыбнулся – сверкнули клыки.
Тут‑то Джессика Риз и заметила силуэт в зеркале, но кричать было уже поздно.
Глава 2
Игроки
Доун Мэдисон закрыла глаза, сжавшись в ожидании следующей атаки. Каждой клеточкой тела она ощущала неясную, скрытую угрозу. Восприятие обострилось до предела. Чувствовался запах старого дерева, краски и затхлости. Из колонок телевизора, который включили противники, чтобы заглушить свои шаги, доносился лающий голос диктора. Кожу покалывал холодный воздух кондиционера.
И… кто‑то подкрадывался…
Хлопок справа разорвал воздух, просвистела пуля. Отработанным профессиональным движением Доун бросилась влево, смягчив падение плечом. С противоположной стороны мгновенно последовал выстрел. Девушка стремительно увернулась, вскрикнула от боли, ударившись спиной о пол, и тут же вскочила, готовая к новому нападению.
– Неплохо у тебя выходит в темноте! – громко сказал металлический мужской голос, эхом отозвавшийся в глухих стенах. Сердце лихорадочно стучало; не открывая глаз, Доун медленно выдохнула и внутренне подобралась. Она будет драться до последнего.
– Сто лет пройдет, пока вы перезарядите свои пушки!
Вставляя новую пулю, Кико Дэниэлс хмыкнул: сама напросилась.
Девушка переключила внимание на вторую противницу, Брейзи Монтойя. Кико был не слишком подвижен из‑за спинного корсета, но его напарница проявляла чудеса ловкости. Она норовила подобраться к Доун то так, то эдак, стремительно кружила вокруг своей цели, как будто находясь во всех точках комнаты одновременно. От бесшумных ударов босых ног Брейзи на теле Доун багровели три впечатляющих кровоподтека. Невнятное бормотание телевизора мешало сосредоточиться и определить местоположение Брейзи. Справа? Или слева? В висках пульсировала кровь. Доун сохраняла спокойствие – иначе нельзя, имитированный бой мог быть реальностью.
Стычек с вампирами не случалось вот уже больше месяца, хотя монстры обитали где‑то поблизости. Собственно, Голос предупреждал, что это только вопрос времени – кровососы обязательно выйдут из Подземелья (вроде бы так называлось то место, о котором разузнала команда).
Доун снова глубоко вдохнула, выдохнула и представила себя вне стен зала: вокруг ясная ночь, лунный свет струится из‑за макушек сосен…
Сегодня на тренировке отрабатывали особенности боя с новой, недавно обнаруженной разновидностью вампиров: лысые, бледные твари с когтями и железными клыками атаковали со скоростью пули при помощи тонкого подвижного хвоста, увенчанного на конце острым шипом.
Команда называла их «красноглазыми».
По словам вампира Робби Пеннибейкера, в Подземелье такой вид звали «Стражами». Сам Робби обернулся в другое неведомое существо, куда более могущественное, чем Стражи или среброглазые Обожатели, с которыми обычно приходилось сталкиваться команде. В схватке с кровососом Пеннибейкером малыш Кико повредил спину: кошмарный, смертельно опасный монстр швырнул охотника через всю комнату в стену, а потом вторгся в разум Доун. Тогда она с ужасом думала, что тоже сломается.
И поэтому она убила Робби Пеннибейкера.
Теперь Доун хотела овладеть навыками боя вслепую, чтобы не пересекаться взглядом с чудовищами. Никогда больше вампир не проникнет в ее сознание! Никогда не увидит ее слабость, а главное – отчаяние, что она не может отыскать отца, пропавшего месяц назад…
Прямо перед ней на другой стороне комнаты раздался хлопок. Ведомая инстинктом, Доун отпрыгнула и сконцентрировалась, превращая сознание в оружие.
Толчок… Удар!
Фокус не сработал. В сражении с Робби поразить вампира ментальным ударом удалось случайно, и девушка не знала, как воспроизвести этот трюк еще раз, хотя за последний месяц тренировок повторяла его дважды.
Прием был ненадежен.
Бац! Пластиковая пуля попала в бедро в тот момент, когда Доун падала на пол. Черт! Больно! Нужно менять стратегию.
Прежде чем Кико успел выстрелить, а Брейзи перезарядиться, Доун открыла глаза и размотала девятизвенную цепную плеть, закрученную вокруг пояса. Сжав рукоять правой рукой, девушка уложила стальные кольца в левую ладонь. Резким движением она выбросила вперед свернутый цепной хлыст и начала быстро его вращать вокруг себя, создав своеобразный защитный кокон. Пуля Кико отскочила от стальной арки.
– Доун, заканчиваем! – раздраженно крикнула Брейзи с сильным латиноамериканским акцентом. – Мы проиграли.
– Погоди! Мне интересно посмотреть, – возразил Кико. – Она столько тренировалась!
Доун продемонстрировала высший пилотаж: раскрутила цепь над головой, а затем взмыла в горизонтальном бедуинском прыжке, не переставая вертеть оружие, – но уже под собой. Встав на ноги, она улыбнулась коллегам. Цепь мягко соскользнула обратно в руку и свернулась довольной змеей, одержав верх над Брейзи и ее треклятыми пулями.
– Решила опробовать новую игрушку, – сказала Доун. Чувствовала она себя прекрасно, хотя правая рука еще немного побаливала от ран, полученных в драке с Робби Пеннибейкером.
Брейзи расслабленно сидела напротив зеркальной стены, держа одну руку на бедре, а другой сжимая пистолет. Черные волосы, стрижка как у Луизы Брукс, открытое лицо, тонкие черты – настоящая латиноамериканская красотка, если не обращать внимания на дурацкую футболку с Микки‑Маусом. Однако при ближайшем рассмотрении женщина напоминала не легкомысленную смазливую девицу, а грозного воина‑ацтека, способного вырвать сердце из груди противника. На лице выступили едва заметные возрастные морщинки, из‑за которых и оборвалась ее актерская карьера. Разумеется, в тридцать один год рано переживать о подступающей старости, по крайней мере, в обычной жизни. Да только в Голливуде особая логика.
Рядом с Брейзи Доун видела в зеркале и свое отражение. Никто не назвал бы ее девушкой с обложки, вполне заурядная внешность: стройное мускулистое тело; каштановые волосы собраны в небрежный конский хвост; над бровью белеет небольшой шрамик – издержки каскадерской профессии. Впрочем, эта царапина не шла ни в какое сравнение с длинным, глубоким шрамом на щеке, полученным в схватке с Робби. Одевалась Доун обычно по‑уличному, как и сейчас: белая майка, черные джинсы, на запястьях кожаные браслеты.
Характер Доун представлял собой полное собрание жизненных принципов. Она вырабатывала их долгие двадцать четыре года, с тех пор как смогла первой сказать любому: «Отвали»; с тех пор как поняла, что не по ней блестящая жизнь, которую вела ее мать, знаменитая Эва Клермонт.
Мама. Слово с привкусом горечи.
Раздался ровный, безжизненный голос Брейзи:
– Ты хорошо двигалась. Я думала, каскадерская работа у тебя отошла на второй план. Обычная показуха не поможет выжить в драке с кровососом.
Доун беспечно рассматривала затупленное жало на конце учебной цепной плети. Отличная штука, если применить ее в деле.
– Острое, серебряное, освященное… Можно использовать, атакуя Стража или даже Обожателя. Освященные предметы воздействуют на оба вида, а серебро, насколько известно, медленно отравляет. По крайней мере некоторых. Если бы я могла отражать цепным хлыстом плевки, а калом нашинковать красноглазному хвост…
– Твоя плеть ведь точь‑в‑точь как хвостище Стража? – заметил Кико, перешагнув через вытянутые ноги Доун.
Кико, симпатичный блондин далеко за двадцать, с эспаньолкой на подбородке, этакий «эльф», невысокий, но пропорционально сложенный, называл себя актером, хотя сейчас, после неудачной битвы с вампиром, не пробовался на роли и ужасно расстраивался, что упускает столько возможностей сняться в фильмах. С больной спиной он не мог ни бегать, ни поднимать тяжести, ни тем более драться наравне с Брейзи и Доун, если бы возникла необходимость. Но мозг Кико продолжал работать на полную мощность. Его психометрические и телепатические способности, а также дар предвидеть грядущие события представляли особую ценность. В течение последнего месяца – все равно у команды не осталось ни одной зацепки, ведущей к отцу Доун или хотя бы к Подземелью, – он каждый день проходил физиотерапию, скрывая ото всех свою боль. О полной мере его страданий Доун лишь догадывалась.
Кико потянулся за цепной плетью, собираясь рассмотреть ее поближе; Доун окинула его испытующим взглядом и с улыбкой вручила оружие, словно актер прошел кастинг. Во всяком случае, она надеялась, что у телепата тоже возникло такое впечатление.
– Надоели мне хвосты Стражей, – пожаловалась она. – Хочется уравнять наши силы. Это мой вариант их шипастого кнута. Он, конечно, не такой мощный, как у вампиров, но что поделать… Если только самой превратиться в мартышку‑мутанта и отрастить уродский хвостище!
– Ну, хвост у тебя уже есть, еще чуть‑чуть…
Кико изучал жало. Доун впервые продемонстрировала команде, как искусно владеет оружием, используемым в восточных единоборствах, хотя они знали, что она тренировалась.
– С этой штукой можно и нападать, и защищаться? – спросил он.
– Слюна красноглазых прожигает металл, – напомнила Брейзи о милой привычке Стражей изрыгать кипящую жидкость.
– Но ведь лабораторные исследования показали, что в состав жидкости кислота не входит? – поинтересовалась Доун. – Помнишь, их слюна только опалила мой серебряный браслет? Может быть, на сталь тоже не подействует.
Она не сомневалась, что Брейзи не станет спорить. Опровергать собственные результаты исследований лишь для того, чтобы Доун отказалась от цепного хлыста, – последнее, на что решилась бы мисс Лабораторная крыса, сертифицированная кудесница, специалист по техническому обеспечению, одним словом, настоящая мисс Кью команды. Джеймс Бонд позеленел бы от зависти.
Именно Брейзи превратила Кико в паранормального Арагорна, ведущего команду к цели. Именно она превратила Доун… во что?
На девушку нахлынули воспоминания: вот она взмахом мачете отрубает Робби голову, а потом стреляет ему в сердце серебряной пулей – для верности.
Значит, Доун стала тем, кем когда‑то был ее отец, Фрэнк Мэдисон: воплощением мощи команды. Впрочем, пожалуй, не только…
До того как она пришла в «Лимпет и партнеры», у Кико возникло видение: Доун Мэдисон, залитая вампирской кровью.
– Я видел конец нашей схватки, – однажды сказал он ей. – Я знаю, что благодаря тебе мы одержим верх!
Вроде бы именно Доун не хватало в команде: она – недостающее звено для окончательной победы над вампирами. По крайней мере так ей постоянно объясняли коллеги и Голос. Их босс‑затворник, доселе никем не виденный, использовал Фрэнка как приманку, чтобы втянуть во все это безумие Доун – «ключ к Пророчеству». Ради отца она, не раздумывая, стремглав прилетела в Лос‑Анджелес, но все усилия разыскать его оказались напрасными. Однако босс наверняка связывал свои планы скорее с Подземельем, чем с Фрэнком Мэдисоном, хотя и уверял, что сейчас они как никогда близки к ее отцу и вампирам.
Внезапно почувствовав холод, Доун потерла руки… и согрелась, даже чересчур… Ее всегда бросало в жар при мысли о Голосе. Голос – загадочная личность – общался со своими подчиненными исключительно через динамики колонок. Голос – таинственная сущность… С недавних пор он был единственный, кому Доун, прежде помешанная на сексе, позволяла проникать внутрь себя, поддаваясь странному, необъяснимому приступу желания.
Она протянула руку, чтобы забрать у Кико цепную плеть; телепат неохотно ее вернул.
– Даже не думай, Кик, – предостерегающе сказала Брейзи.
На лице лилипута отразились обида и негодование. В последнее время Кико дулся слишком часто и по любому поводу.
– Почему? Я попробую один разочек!
– По правде говоря, – вмешалась в разговор Доун, – даже мне нельзя играть с цепным хлыстом.
Коллега с сомнением взглянул на нее, точно догадываясь, что она лишь хочет его подбодрить.
– Серьезно, – кивнула она. – Я прекрасно знаю, что могу поранить себя, хотя специально для съемок обучалась обращению с оружием. Для полного укрощения этой штуковины мне не хватает технической подготовки. К счастью, благодаря Голосу, у меня появился тренер.
Лимпет предоставил Доун неограниченные средства, и она поселилась с учителем восточных единоборств, который оценил ее решительность и поразительный талант все схватывать на лету. Дело уладилось на удивление легко и быстро, лучше не придумаешь. Деньги творили чудеса.
Последний месяц состоял из сплошных тренировок и бесконечных лечебных процедур. В схватке с вампирами пострадал не только Кико. Впрочем, легкие раны Доун прекрасно заживали от геля, изобретенного в лаборатории Брейзи, а также от непродолжительного отдыха и медицинского ухода. Разумеется, это не означало, что она палец о палец не ударила, ожидая окончательного восстановления сил. Ничего подобного! Выбросив из головы посторонние мысли, Доун совершенствовала психическую защиту и ментальные удары. Она поддерживала и физическую форму, по мере возможностей занималась в спортзале, да еще изучала «монстрологию», внимательно перечитывая досье, хранящиеся в библиотеке Голоса.
Кико обиженно отвернулся от девушек и сосредоточил свое внимание на экране телевизора. Казалось, громкий звук заполнил комнату от пола до потолка. Доун испытывала ужасную неловкость оттого, что в драке пришлось Кико унизить.
Не зная, как поправить ситуацию, она рассеянно взглянула на экран: на канале «Фокс Ньюз» в каждом выпуске новостей рассказывали о задержании преступника Ли Томлинсона, хорошо известного команде. Охотники тщательно следили за последними сводками: во‑первых, возможно, Томлинсон был Слугой, а во‑вторых, он убил женщину, давшую информацию о Робби, непосредственном обитателе самого Подземелья…
Журналист заливался соловьем о том, какую карьеру мог бы сделать Томлинсон, став «новым Брэндоном Ли».
– Ничего общего с Брэндоном Ли, – пробормотала Доун, уложив цепной хлыст в карман и скрестив руки на груди. Она посмотрела на Кико, надеясь втянуть телепата в разговор и поднять ему настроение. – Он похож на звезду только внешне! Есть разница между такими, как Ли Томлинсон, и такими, как… – Она запнулась, не желая произносить следующее имя. Но надо же наконец преодолеть свой невроз! И Доун заставила себя выговорить: – …Жаклин Эшли.
Вот. Молодец.
Кико поднял голову, услышав магическое имя.
Доун вздохнула. Кико просто с ума сходил по их новой знакомой Жаклин Эшли. А недавно Жаки изменила имидж и превратилась из заурядной старлетки в живое воплощение Эвы Клермонт… Сходство было поистине пугающим. Начинающая актриса набивалась охотнице в подруги, постоянно звонила, приглашала на спарринг в студию фехтования, где они и встретились впервые, но Доун до сих пор не обсуждала с ней своих проблем. Когда‑нибудь ей придется поговорить с Жаки – ведь надо же раз и навсегда избавиться от старых страхов, заново оживших при виде преобразившейся старлетки.
– Мне кажется, в Жаклин есть что‑то особенное, – продолжила Доун. – У нее, прямо скажем, талант! Она настоящая звезда, а Ли – позер.
Доун скрестила руки в защитной позиции, а Брейзи к ней подошла и ободряюще сжала плечо. Коллега тоже присутствовала при эффектном появлении Жаклин Эшли в образе Эвы. Воспоминания об этом вызывали головокружение и тошноту: Доун мечтала о возвращении матери и в то же время ненавидела ее за то, что та умерла. Ненавидела потому, что Эва была воплощением красоты и совершенства, а вот дочь не унаследовала ни одного из достоинств матери.
– Ты поговорила с Жаки? – спросил Кико радостно. – Она все еще на «пиратских тренингах» для нового фильма?
– Вроде бы.
– Не девушка, а сокровище! – Телепат просиял, превратившись в Кико Счастливого. – Это ее первая большая роль.
– Она пытается найти мне работу на съемочной площадке, но…
Все закивали. Даже если фильм Жаки не выйдет и в следующем месяце, Доун все равно приходилось предупреждать коллег по каскадерскому цеху, что она пока не работает. Может, поэтому она стала бывшим каскадером?
Охотница снова ощутила в руке мачете, как тогда, когда вонзила его в Робби. Еще раз дружески стиснув плечо Доун, Брейзи протянула ей пистолет и вынула из просторных карманов брюк пластиковые пули.
– Ну что, побегаете теперь за мной?
Кико зевнул.
– За время перерыва я впал в меланхолическую задумчивость. Если вам с Доун так хочется… Я с удовольствием посмотрю на отменную кошачью драку.
– Постыдился бы! – Доун сделала шутливый выпад в его сторону, и телепат ловко отпрыгнул.
– Я с вами честен! – ухмыльнулся он.
– Кико, – сказала Брейзи деловым тоном, переходя в другой конец зала, – прекрати валять дурака.
– Ладно, ваша взяла!
Он отошел в дальний угол комнаты; Доун зарядила пистолет Брейзи и мельком взглянула на отвернувшегося Кико. Он проверял оружие, одновременно потирая спину, как будто его беспокоила боль. Однако уже в следующую секунду телепат легко и непринужденно перезарядил свой пистолет, ни разу не поморщившись, как абсолютно здоровый.
Девушка нахмурилась, сняла сапоги на каучуковой подошве, которые специально обувала в спортзал, скинула носки. Кико – большой мальчик, она не собиралась предлагать ему отдохнуть; разговор об отдыхе только раззадорит его, и он начнет усердствовать еще больше, чтобы опровергнуть ее подозрения. Самое лучшее, что можно сделать, – не терять его из виду во время тренировки, вот и все.
Едва Брейзи закрыла глаза и настроилась на оборону, Доун сменила позицию. Теперь‑то она сторицей вернет напарнице все заработанные синяки! Прежде чем прозвучал первый выстрел, отключился телевизор, и в комнате повисла тишина. Разогретое тело охотницы было готово к бою: Доун знала, что сейчас последует.
Разрядил напряженную атмосферу Голос – низкий, суровый, убийственно спокойный.
– Жду вас в офисе, – объявил он. – Есть новости.
Глава 3
Зацепка
Особняк, где обосновалась фирма «Лимпет и партнеры», выглядел так, словно возник в воображении обкурившегося Брэма Стокера: огромная лестница, обрамленная по бокам балюстрадой с горгульями, скрипучие деревянные полы, грозные рыцари в старинных латах… То ли китч, то ли настоящий дом с привидениями – Доун не знала, какое определение точнее, здесь все было возможно.
Команда миновала холл, где, увенчанная оплывшими свечами, висела тяжелая, похожая на когтистую лапу люстра. Кико и Брейзи проследовали вверх по лестнице, а Доун задержалась у главного украшения комнаты – огромной картины над гранитной каминной полкой. Изображенную на полотне обольстительную красавицу в алом Доун называла Огненной Женщиной. Рассматривая портрет, охотница чувствовала, что за ней тоже наблюдают; ей всегда это чудилось, когда она оказывалась среди картин, развешанных в доме Голоса. И, по правде говоря, небезосновательно.
Из темного холла Кико, Брейзи и Доун попали в кабинет, дверь которого была распахнута с сомнительным гостеприимством. Тяжелые бархатные шторы плотно занавешивали окна; на полках – от пола до потолка – стражами выстроились книги, а посреди комнаты торжественно возвышался огромный телевизор, окруженный колонками. Туг тоже висели портреты, но одна из деревянных рам в стиле барокко заключала, как ни странно, пустой холст. На остальных же картинах, словно увековеченные мгновения чьей‑то эротической фантазии, в различных позах застыли полуодетые женщины.
«Друзья», – подумала Доун. Так Брейзи и Кико называли нарисованных красавиц. Однажды Доун узнала, что эти женщины – призраки, а картины – как будто ложа, где они отдыхали. Откуда они следили. Следили непрестанно.
Усаживаясь в обитое бархатом кресло, Доун уловила легкий обволакивающий аромат жасмина – аромат призраков, которые той ужасной ночью без устали сражались С Робби Пеннибейкером, плечом к плечу с ней и Брейзи. В кабинете Голоса ощущения всегда обострялись, так что девушке становилось не по себе. Мир, окружавший теперь Доун, был новым и необычным. Голос приводил в странный экстаз ее разум и тело… А еще нужно скорее отыскать пропавшего отца… Она попробовала расслабиться.
Кто же такой Голос? Этот вопрос она задавала себе, наверное, тысячи раз.
После происшествия с Робби Доун перерыла весь интернет в поисках статей и фотографий мистера Ионы Лимпета – таково было настоящее имя босса. Она обнаружила несколько снимков молодого человека, прикрывавшего от камер лицо: высокий, гибкий, с короткими темными волосами, слегка вьющимися на концах, одет в длинную рубашку навыпуск и брюки цвета хаки.
Но Доун хотелось знать о нем больше. Она продолжила расследование и выяснила следующее: мистер Лимпет унаследовал огромное состояние, заработанное на продаже лекарств; он никогда никуда не ездил, а между своими домами перемещался лишь в случае крайней необходимости, соблюдая строжайшую секретность. Когда его престарелые родители умерли, он похоронил их на земле, принадлежащей Лимпетам, – молодой человек был так богат, что не испытывал нужды выходить в реальный мир.
Как Иона Лимпет дошел до такой жизни? Почему его не интересовало ничего, кроме Подземелья?
Доун скрестила руки на груди, заранее готовясь отразить мощное гипнотическое воздействие босса. Голос любил находиться внутри нее, растворяться в ней, доводить до физического оргазма, упиваясь ее эмоциями.
А она… Она и ненавидела, и обожала это одновременно.
Поймав себя на том, что снова замыкается, Доун вздохнула и опустила руки. Всю свою жизнь она заталкивала переживания в маленькую шкатулку в недрах ее души, но с недавних пор изо всех сил пыталась стать более открытой. Нужно реально смотреть на то, кем был Голос, и – самое важное, – кем он стал для нее.
Рядом на маленьком диванчике устроился Кико; из‑за корсета он сидел прямо, словно шпагу проглотил, хотя обычно с размаху падал в кресло и небрежно в нем разваливался. У Доун от жалости защемило сердце.
Телепат перехватил ее взгляд и стиснул зубы. Доун поспешно отвела глаза, зная, что жалость – последнее, в чем он нуждается.
– Что за новости? – поинтересовалась она у босса.
Теперь, когда все расселись, экран телевизора заиграл красками. Голос начал встречу молча, холодно, по‑деловому, сразу представив наглядный материал. Резкость изображения увеличилась: пресс‑конференция, и к тому же знакомая. Доун смотрела выступление Марлы Пеннибейкер через несколько дней после того, как Робби довел собственного отца до самоубийства. А потом убили и самого мальчика вампира. Пожилая женщина рассказывала о смерти мужа неестественным, напряженным голосом, достаточно правдиво, но без объяснения мотивов печального происшествия – на самом‑то деле мистер Пеннибейкер просто отказался идти с Робби в Подземелье, где обитали вампиры, и о котором сын никогда ему толком не говорил. Интерес для команды представляла не речь вдовы, а язык ее тела: жесты, мимика…
В белом шелковом костюме, Марла казалась собранной и уверенной в себе. Не так давно, когда она обратилась в «Лимпет и партнеры» с просьбой отыскать ее сына, лицо миссис Пеннибейкер было исчерчено морщинами горя и страха. А теперь… оно выражало смирение, как будто она не помнила тот ад, через который они все прошли.
Кико фыркнул:
– Босс, мы уже это видели. И, по‑моему, ничего новенького. Марла словно по бумажке читает.
– Логично, если вампиры стерли ей память, – отозвался Голос. – Я часто наблюдал такую реакцию, хотя, если специально не высматриваешь, заметить невозможно.
Брейзи сидела, закинув ногу на ногу, внимательно слушала и что‑то записывала в блокнот.
– Мы уже предполагали: Стражи похитили Марлу, чтобы уничтожить воспоминания о вампирах.
Должно быть, мать Робби не на шутку перепугалась, когда красноглазые схватили ее и стремительно уволокли в неизвестном направлении. С тех пор охотники не видели женщину до самой пресс‑конференции. Изначально миссис Пеннибейкер обратилась в «Лимпет и партнеры», увидев сына живым и невредимым в эпизоде одного фильма – спустя двадцать три года после смерти Робби. Теперь же Марла утверждала, что ничего сверхъестественного не произошло: какие‑то актеры решили поразвлечься на горе Пеннибейкеров и устроили жестокий розыгрыш.
Внезапно на экране возникло увеличенное изображение одного из зрителей, присутствующих на пресс‑конференции: солидный мужчина, тронутые сединой волосы, очки в металлической оправе, элегантный костюм. Они его не заметили, а Голос, несомненно, пристально изучил каждый кадр.
– Кто это? – спросил Кико.
– Милтон Крокетт, – заявила Доун. – Адвокат. Специалист по сомнительным делам. Если кто‑то из знаменитостей пристрелит свою любовницу или попадется у школы без трусов, они смело могут обращаться к Крокетту. Я его знаю – он помогал Леланду Ричардсу, когда тот влип в историю: какой‑то жиголо утверждал, что наша отважная звезда предпочитает… м‑м‑м… таких же отважных мужчин.
Кико вскинул бровь.
– Что, правда?!
Доун пожала плечами.
– Тайна, покрытая мраком. Крокетт выполнил свою работу, и обвинитель с тех пор не делал публичных заявлений.
Ручка в пальцах Брейзи замерла.
– А что, если после возвращения Марла отказалась разговаривать с нами из‑за влияния Крокетта?
Любопытно.
При попытке «Лимпет и партнеры» связаться с бывшей клиенткой новый «личный помощник» Марлы пригрозил им запретительным судебным приказом. Больше агентству не удалось с ней пообщаться. Однажды Брейзи решила обойти бюрократическую волокиту и остановила Марлу в супермаркете, но помощник‑телохранитель немедленно вмешался и не позволил охотнице переговорить с его подопечной. Телохранителя наверняка наняла фирма Милтона Крокетта.
Телевизор переключился на последние новости: Ли Томлинсон в наручниках. На экране крупным планом показали мужчину, следовавшего позади обвиняемого. Старый знакомый.
– Снова он. Милтон Крокетт. Полагаю, мы на пути к большому разоблачению, не так ли… – Доун осеклась, чтобы не назвать босса прозвищем, которое дала ему давным‑давно. Звать его Иона было выше ее сил, даже если бы он попросил об этом в один из самых… гм, интимных моментов.
Телевизор погас, и девушка замерла, ожидая, когда Голос заговорит. Она презирала себя за то, что безумно хотела его услышать.
– Совершено еще одно преступление. – Речь, льющаяся из колонок, звучала так естественно, словно босс сидел в кабинете вместе со всеми. – Убита официантка Джессика Риз.
В его словах таился непонятный подтекст: фразы словно впитывались сквозь кожу, будоражили рассудок, намекали на… Доун беспокойно пошевелилась.
– Какое «еще одно преступление»?… – начал Кико. – Вы имеете в виду вторую жертву после Клары Монаган? Поэтому нам показали Томлинсона?
Доун задумалась… Зачем Голос в который раз включил ролик с выступлением Марлы? Возможно, дело касалось Фрэнка… а если убийства вели к ее отцу, то…
– Новое преступление связано с Подземельем? – спросила она.
– И с убийцей Монаган, – вставила Брейзи. – Крокетт – связующее звено между Кларой, Марлой, Слугой Ли Томлинсоном и вампиром Робби. Босс, вы подразумеваете, что Крокетт – такой же Слуга, как и Ли?
– Мысль интересная, – отозвался Голос.
Кико сдвинулся на край дивана.
– Итак…
– Подробности! – нетерпеливо подскочила Доун.
Брейзи выразительно на нее взглянула: терпи, мол.
Понимая, что коллега права, девушка опустилась на прежнее место. Но кто мог упрекнуть ее за то, что она требовала ответов от человека, который редко давал их? Она не без оснований сомневалась в Голосе – ведь он всегда так чертовски загадочен…
Вдобавок, однажды он предал Доун.
Мэтт Лониган как‑то сказал ей то же самое: требуй ответы на все вопросы, касающиеся Голоса. Лониган работал в конкурирующем детективном агентстве и, вероятно, охотился на вампиров… Откинувшись еще глубже в кресло, Доун отодвинула воспоминания о Мэтте в самые дальние уголки сознания; окончательно выбросить их из головы пока не получалось.
На экране застыло жуткое фото Клары Монаган с окровавленным разорванным горлом. Актрису убили скорее всего потому, что она рассказала Лимпету о Робби слишком много.
Доун сглотнула, почувствовав тошноту: перед внутренним взором возникли фотографии погибшей матери, сделанные на месте преступления – красное марево, кошмарные образы, от которых никак не избавиться.
– Доун, – мягко произнес Голос.
– Все в порядке.
Ложь, разумеется.
Голос замолчал, как будто сомневаясь в ее правдивости; впрочем, слишком хорошо зная Доун, он не стал допытываться и продолжил:
– Раны на шее последней жертвы похожи на Кларины, но есть отличия. ДНК Ли Томлинсона определили по остаткам слюны. Здесь же преступник промыл раны дезинфицирующим раствором. Преступление совершено не под воздействием порыва, оно четко спланировано. Отпечатки пальцев в квартире жертвы пока не обнаружены. Следствие пытается использовать найденные волокна ткани и отпечатки зубов.
– Место преступления осмотрели? – спросила Доун.
– Как раз осматривают.
Не стоило пояснять, что Голос успел переговорить с оплаченным информатором, который находился на месте убийства. У босса везде были связи.
Кико встрепенулся.
– Значит, нам уже поздно туда нагрянуть, а?
Доун промолчала. Никуда «нагрянуть» Кико точно не мог, пока не поправится, но напоминать коллеге о травмах было бы лишним. Телепат и так боялся потерять своего агента. Он давно не ходил на пробы и очень от этого мучился. Они с Доун много общались в больнице, пока она дежурила у его постели. Из долгих разговоров выяснилось, что Кико вундеркинд и настоящий трудоголик; он блестяще учился в школе для одаренных детей и, помимо актерской карьеры, планировал выучиться на юриста – для страховки. Невероятно, но факт.
Экран снова погас.
– Полицейские плотно оцепили район, где произошло преступление. Если Брейзи раздобудет пропуск в святая святых, на тело удастся взглянуть этой ночью. Брейзи?
– Считайте, все готово! Как только вы расскажете нам больше, босс.
Голос засмеялся. Смех проникал в самое сердце, выворачивал наизнанку душу. В животе разливалась боль возбуждения, и Доун скрестила ноги, пытаясь заглушить разгоравшееся желание.
«Доун…»
Лишь она слышала, каждой клеточкой чувствовала, как он зовет ее.
Доун проигнорировала молчаливую мольбу и спросила:
– Это убийца‑подражатель?
– Возможно! – Кико поднялся, в голубых глазах горел охотничий азарт. – По ДНК установлено, что Клару убил Ли Томлинсон. Он сейчас под замком в ожидании суда и никуда не выходил с того момента, как его задержала полиция.
Тогда, после убийства, Ли исчез. Команда попыталась его выследить, чтобы расспросить о Подземелье, но безрезультатно. Потом беглеца нашли в гостинице, в том же округе, обкуренного до беспамятства.
– Кстати, – сказала Доун, – прежде Ли вообще никого не убивал. Может, кто‑то специально подбросил улику