-- Не спеши, Джон. Споткнулся, упал, даже лицо в кровь и нос сломан, ещё не значит тяжко болен и сейчас умрет. Вспомни, что ваши великие умы говорили в конце сороковых. Русским, говорили они, восстанавливать свой довоенный потенциал лет пятьдесят. А мы с тобой сейчас их космическую программу обсуждаем.
-- Уинстон, вы смертельно устали. И потому тупите. Окончательно. То есть, уже не отдохнёте, чтобы с новыми силами и всё такое. Э-э. Я имею ввиду, конечно, вы, европейцы, мистер Черчилль, сэр. Ну, то есть, ну, вы поняли. Первая Мировая, Вторая Мировая, кто их замутил, а? Сто пятьдесят миллионов трупов, Уинни, две жуткие войны, вы их начали, а мы, Америка, закончили. Вы не доделали, не справились, не пробили стену действительности, не добежали, не доползли даже до финиша. Не прошли краш-тест. Отсюда этот ваш символизм, голубка этого вашего Пикассо, летает теперь над Европой и срёт миром и дружбой лузерам на головы. Аллес! Брысь с ринга истории! И, ха-ха, колонну Нельсона прихватите с собой.
-- Россия -- не Европа, Джон!
-- Европа, Уинстон, мне карту показывали. Вон Спутник их первый, смешно, нравится, запоминается, друзьям рассказать, сперматозоид такой, мутировавший от радиации. Или другие спутники, с отправленными космосу Лайками. Русские тоже теперь воюют символами. Но рулят дела, а не жесты. Первым орбитантом во Вселенной будет американец, у ребят из НАСА всё готово, а весь русский символизм растает, как выхлопной дым в зеркале заднего вида. И пусть тает, а мне пора к жене, нельзя её одну надолго оставлять. Наш гостеприимный хозяин, я видел, подмигивал ей сразу всеми своими хитрыми глазками, гадёныш греческий. А у него, у хозяина, миллиард самых настоящих, не символических долларов есть, так что вы понимаете мою спешку, Уинстон.
-- Одумайся, парень! Русские не верят ни в Завет, ни в кредит! Ни запретов для них нет, ни предписанных действий. А значит они самый опасный народ за всю историю этой планеты!
-- Очень уж вы давно тут, на яхте, Уинни. Какой завет, какой кредит? ХХ съезд у них был, слышали? Римскими цифрами, Экс Экс. Они сами себе два креста могильных поставили на прошлое своё и, похоже, на будущее, потому что настоящее у них пока есть, в их настоящем, ночью, под светом тусклых прожекторов и примитивную музыку азиатской балалайки, на разрушенном космодроме бывшие сталинские зэки смывают с бетона сажу, оставшуюся от бывших сталинских маршалов. Вау, как я умею! Жди меня, Голливуд, но не раньше тысяча девятьсот шестьдесят девятого года!
Документы 020, 021 и 022
Вице-президенту США
Линдону Джонсону,
12 апреля 1961 года,
телефонограмма
Линдон! Алкаш недолеченный! Что опять творится в НАСА? Почему русские снова нас поимели?!
Мне нужен немедленный ответный ход для восстановления нашего престижа. И мне нужен чёткий план того, как нам обогнать русских раз и навсегда. Мне насрать, что это будет -- полёт на Луну, Марс или Солнце, но если эти онанисты из НАСА предложат послать в космос очередную обезьяну, я отправлю их на Кубу, воевать с Кастро. А ты, Линдон, поведёшь их в атаку.
Искренне твой,
президент США
Джон Ф. Кеннеди
Директору НАСА
Джеймсу Уэббу,
12 апреля 1961 года,
устно
Дорогой Джеймс!
У тебя есть три недели на подготовку и осуществление ответа русским.
Я в курсе всех проблем НАСА -- с космическими капсулами, с мощными ракетоносителями и всё такое. И знаешь что? Я имел оральный секс в извращённой форме с твоими проблемами, дорогой Джеймс. Найди какого-нибудь психа с парой рук и ног, но без шерсти по всему телу, залей ему в глотку бутылку бурбона, посади в ракету и запусти в космос, хотя бы на 15 минут.
И взбодри своих нацистов!
Если они не составят через три недели план, как нам победить русских в космосе, я прикажу напялить на них форму СС и отправить первым же рейсом в Москву.
Ну, я тебя обнимаю,
вице-президент США
Линдон Джонсон
Директору
космических полётов НАСА
профессору фон Брауну,
12 апреля 1961 года,
служебная записка
Милый Вернер!
Наверху все в панике. Обзываются нацистами и пугают русскими. Догадайся почему. До конца апреля предоставь подробный план пилотируемого полёта на Луну. С цифрами. Реальный план, Вернер! Я тебе доверяю.
P. S. Господи Иисусе! Куда я попал?! Мы с Гитлером тебе доверяем, и один из нас уже пустил себе пулю в рот!
Храни тебя хоть кто-нибудь,
директор НАСА
Д. Уэбб
Документ 030
Тому, кого это касается,
01 мая 1961 года.
Сопроводительная записка к
"Плану пилотируемого полёта на Луну"
Мои господа!
Великий арийский философ Майстер Экхарт писал: "Задача науки и техники измерить в Природе всё, что поддаётся измерению. А то, что измерению сопротивляется, измеряемым сделать и измерить уже два раза. И три раза, если отказывается подчиниться, и четыре". Сказано сотни лет назад, сказано гениально. Майстер, уточню, это не имя, а почетное звание в тогдашнем Берлине. После таких гениальных слов великому Майстеру пришлось навсегда бежать в Америку, спасая свою свободу от инквизиции. Эмиграция в Америку - это судьба, это удел всех выдающихся немцев во все времена.
Я, возможно, шучу.
И теперь, когда я привлек ваше внимание своим юмором, я перехожу к основным идеям моего настоящего послания.
Покорение Луны - это покорение реальности! Это первый выстрел в войне со Вселенной, решительный шаг солдата человеческой расы на территорию врага. Первая победа нового Колумба на пути утверждения нашего господства над Миром. Прежде, чем приступить к этой исторической операции, нужно создать для неё Генеральный штаб из истинных ученых, готовых посвятить себя делу НАСы и лично преданных вице-президенту США. Я в этом штабе буду отвечать за стратегию, тактику и успешность всей пилотируемой астронавтики, а подробную карту с планом нашего триумфа вы сейчас держите в руках!
Природа, после Второй Мировой известная под именем реальности, как заметил геноссе Экхарт, сопротивляется, когда её хотят измерить. Остроумно, но не верно. Горькая правда в том, что реальность смотрит на нас, как на шайзэ. Я, я. Именно это неприятно пахнущее, которое столетиями преследовало европейских учёных-алхимиков в их затемнённых лабораториях. Эти средневековые Прометеи первыми отважились подчинить саму Природу, все её стихии своей воле. Романтики! Подчинить стихию себе значит получить власть над самим её бытием, над рождением её и смертью, над причинами её и целями. Добыть из мочи девственницы пятый элемент, а из детского поноса -- золото! Сварить жемчуг из предсмертных выделений еретиков, а из их мозгового вещества выпарить философский камень! Дерзкие вызовы, отважные герои, юные сердца! У них не получилось. Природа не сопротивляется и не сотрудничает, какими бы хитроумными механизмами пытливый ум ученого не пытался её вскрыть, какие бы мощнейшие опыты экспериментатор с действительностью не проводил. Любая рана затянется. В Хиросиме и Нагасаки уже опять живут, я проверял. Реальности на нас наплевать. Сколько бы дивизий исследователей по ней не промаршировало, она не изменится, не подчинится, не будет в нашей власти. Ученый, следовательно, выглядит одиноким идиотом во тьме, сжимающим в руке бесполезный штангенциркуль.
Это тезис. Удар врага. На карте красная стрелка с Востока. Платили бы вы, мои господа, бесполезному идиоту, грозящему небу измерительным инструментом, эту тысячу долларов в неделю?
Нет. Но вы платите. А, значит, есть и антитезис.
И я его, этот антитезис, неоднократно и лично наблюдал на нашей подземной ракетной фабрике в Нордхаузене с сорок третьего по сорок пятый год.
Я видел, как быстро растёт молодой учёный-гауптман, с ещё не обсохшим на губах эрзац-молоком. Как юношеский задор его очей сменяется стальным мужским блеском, как фальцет превращается в баритон, и лагерные овчарки начинают выполнять его команды. Как пропитывается кровью и машинным маслом его новенький мундир, как мокнет от пота его аусвайс, как изнашивается шпицрутен и свежий трупный смрад въедается в подошвы его берц. Одновременно с этим я наблюдал результат его действий. Как рабочий ресурс с Востока теряет свою партизанскую подлость и начинает служить делу прогресса, как тухнет надежда в глазах азиатской массы, и даже как предсмертные проклятия сменяются жалкими мольбами о пощаде, стоит только надавить каблуком в правильное место.
Великий предок нынешних американцев, сэр Ньютон, сказал, что действие равно противодействию. Это равенство есть закон реальности! Так всегда. Любое действие исследователя даёт двойное изменение. Меняется и объект, и субъект опыта! Один меткий удар шпицрутеном, всего один! И юный гауптман превращается в мудрого пытателя, а быдло с Востока изъявляет свою подлую суть! Одно действие даёт двойной результат! И это наш антитезис.
А как же тезис? Как же реальность, смеющаяся над тыкающим в неё скальпелем испытателем? Как же Вселенная, которая дефекирует на препарирующего её учёного? Тезис уничтожен, спросите вы?
О, да, тотально уничтожен! Но и антитезис тоже, ха-ха-ха! Это шутка.
Чувствуете, мои господа?
В ваших ладонях сейчас бьется и брызгается капельками влажное сердце немецкой диалектики! И будь я ферфлюхтен, но начинаем синтез!
Наши инструменты покорения реальности -- микроскоп и шпицрутен, штангенциркуль и каблук суть техника, продолжающая, усиливающая органы тела. Так зачем себе врать? Отважимся. Делаем то, что должно быть сделано, с чем в душе согласны другие западные мыслители, но боятся вслух признаться.
Укрепляем. Усиливаем. Продолжаем.
Наша невообразимо быстрая и очень-очень огромная, во много раз больше русской ракета, стартующая из Флориды к Луне, уже ко второй минуте полёта сплющит каждого астронавта в кровавый блин, ингредиентами для которого послужат пот, сукровица, лимфа, моча и так далее спинномозговая жидкость героя. Если ракета будет больше ещё в пять, нет в семь раз и стартовать медленнее, к третьей минуте кости героев, их позвонки и черепные коробки разлетятся в крошку от запредельной вибрации. Вместе с ракетой. Решение? Усиливаем и укрепляем!
За год, а лучше за два до старта к Луне кладём всех астронавтов в военный госпиталь. За два года уж точно заживет то, что с нашими парнями сделают лучшие хирурги Запада. Аорты, вены, эти позвонки и доли черепа -- всё суть подлежащие замене, как морально устаревшие, изобретения равнодушной Природы! Да, первым астронавтам поначалу будет очень тяжело! Но потом они согласятся, что гораздо приятнее иметь вместо кровеносных сосудов гибкие гофрированные алюминиевые трубки, поймут, насколько удобнее кости из титана, а позвонки из вольфрамовых пружин с пластиковым покрытием. Они оценят, что новая черепная коробка из танковой брони и тазовая кость, заменённая на станину из обеднённого урана гораздо функциональнее тех хрупких органов, которые подсунула им при рождении Природа. Если же в команде астронавтов окажутся чувствительные романтики, которые станут горевать об утраченных внутренностях, то этим ребятам наши специалисты изготовят утешительные призы, например, сварят мыло из их удалённых костей. Думаю, любой романтик будет счастлив порадовать на День независимости своих жену и детей необычным сувениром - бруском мыла, родного, душистого, с запахом мужа и отца и эмблемой НАСА.
В Хьюстоне очень изобретательные врачи и экспериментаторы, я знаком со многими, мы вместе покинули кошмарную Европу в сорок пятом году. Сейчас они, под руководством генерала Вальтера Дорнбергера, испытывают кислородоносную жидкость, которой можно будет заменить кровь астронавта, и насыщенный нейронами кисель, который мы зальем в новый позвоночник нашим героям вместо старомодного спинного мозга. Это необходимо для безопасного туда-сюда преодоления пояса радиации на лунном маршруте. А на этом маршруте отважных американских парней ждет ещё много смертельных опасностей!
Например.
На пути к Луне и обратно с нашими астронавтами будут происходить физиологические случаи, один крупный и до десяти мелких случаев каждый день. Я не могу себе представить репортаж из космоса, где в одном предложении содержались бы слова: триумф Америки, Аполлон, посрать, поссать, скорость семь миль в секунду, космическая очередь в туалет. Мое эстетическое чувство сформировано классическим европейским образованием, простите мне этот недостаток, мои господа. Но, конечно, не из-за моих недостатков, а ради прогресса в том же госпитале астронавтам надо будет заменить отходовыводящие каналы на двухслойные, тонкую и потолще, стальные трубки с нагревательными контурами по периметру, рационально превращающие мочу в пар, а кал в пыль. Это также позволит астронавтам сутками находиться вне модуля на поверхности Луны, подробнее смотри "План...", раздел 14.88, сразу после слов "и гасить, как бы не дергался, не отрывая, пока не начнёт плавиться фильтр".
Мои господа! Я уже пять лет как гражданин США, а, значит, предельно честен с вами. Годы потребуются, чтобы убедить астронавтов при жизни пожертвовать свои кости, черепа, сосуды и мочеполовую систему американской науке. Десятилетия нужны на разработку и испытания ракеты, космической капсулы, лунного модуля и нагревательных двухслойных трубок. Мы, Америка, вступаем в гонку с позиции догоняющего. Обидно! И мы останемся в этой самой позиции, пока не обгоним. Всё это время, ближайшие двадцать, даже тридцать лет, вплоть до триумфа нашей воли, гордая реальность будет смотреть на нас, как на гавно. Через плечо так, одним глазком, уже сделав пару шагов прочь. И снова обидно. Что же делать?! Этот вопрос я задал своему главному начальнику, вице-президенту США господину Джонсону.
-- Как?! Как стереть, мой вице-президент, презрительную ухмылку с факинг рожи реальности? - спросил его я.
-- Слышь, Браун, ты не тупи, - посоветовал мне этот выдающийся американец. - Вспоминай, давай. Эти твои, европейцы которые, как раньше справлялись с похожими вызовами? Как покоряли реальность?
-- Стискивали зубы с силой в тысячи ньютонов, зажимали яйца в кулак и шли напролом, сэр, господин вице-президент, сэр, - отвечал я.
-- И что с ними сейчас, с этими несчастными?
-- Разруха кругом, пустота в душе, нет зубов и жидкое стекает сквозь синие пальцы, сэр!
-- А вот это вот что, Браун?
-- Стакан с виски, герр Джонсон, сэр!
-- Нет, ниггер, вот это что?
-- Ваша белозубая улыбка ровных ярких зубов, мой вице-президент, сэр!
-- Так мы кто, европейцы?
-- Никак нет, сэр, мы американцы!
-- Точняк, ниггер. А наша счастливая улыбка и есть достаточный ответ на все такие вопросы. Это же не у нас вся морда в припудренных синяках и потухший взгляд. Зачем нам воевать с реальностью? Давай её купим.
Документ 050
Запись беседы
Первого секретаря ЦК КПСС
Н. С. Хрущёва с
Генеральным конструктором
С. П. Королёвым,
Москва, Кремль,
22 ноября 1963 года
(лакуна в записи)
-- Времена суровые наступают, Сергей Палыч. Война, понимаешь, холодная идет. Что это вообще за такое, холодная война? Это как? Снежинки из пушки? Матюки вместо выстрелов? Что это они на Западе выдумали? Штык из сосульки? Они гомосеки что ли все? И что будет значить -- победить в такой войне? Я недавно, в августе общался с Рокфеллером, говорю ему, что вы за педерасты такие, не вслух конечно, что это вы придумали? Зачем назначили фашистского генерала, Адольфа этого, автора плана "Барбаросса" начальником военного комитета НАТО? В апреле же шестьдесят первого назначили, пронюхали заранее, бляди, про полёт Гагарина и, значит, так нам ответили. Позор же, нет? Ты знаешь, что такое конвергенция, Сергей Палыч?
-- Наверно, сближение, если с латыни, Никита Сергеич.
-- Ага, капитализма и социализма сближение. Они с нас берут пример, начинают уважать рабочий класс, ну и нас зовут, мол, тоже сближайтесь. Давайте учить друг друга. Что скажешь? Для начала, говорят, нужен этот, как его, символический факт.
-- Акт, Никита Сергеич. А нам оно надо? Вы же сами только что всё объяснили. Зачем нам с гомосеками факт, даже символический?
-- Так-то оно да. Но просто времена, Сергей Палыч, времена суровые наступили. Лучшие парни всей Земли требуют от нас ясности и отчётливости. Никита, говорят, ботинком об стол в ООН уже не возбуждает массы, Гагарин улыбкой больше не радует! Трудящимся нужна победа над капитализмом, полная и окончательная. Прошлогодняя суета в Карибском море, что это вообще было? Почему Ню Ёрк есть, спрашивают, почему Вашингтон? Почему не застеклённая пустыня там, почему не ветры радиоактивные гуляют? Если не бомбите, то хотя бы сияйте, просят. Что мне им ответить? Терпи, брат Фидель, как брат Лумумба терпел, земля ему пухом? А мы мирные люди, капитализм сам сдохнет, ждите восьмидесятого года, коммунизм засияет. Этот фашист, мне докладывали, который обещал американцев на Луну первыми доставить, фон Шварц, который, фон Негр, как его? Что думаешь, Сергей Палыч, не соврал он? Доставит?
-- Думаю, что фон Браун не туда бредёт, не той дорогой, Никита Сергеич. И если не передумает -- не доставит.
-- Как это? Объясни мне, академик - крестьянскому сыну, по-простому, как ты умеешь.
-- В Белоруссии скоро начнут выпускать карьерный самосвал грузоподъёмностью тридцать тонн. В его двигателе двенадцать цилиндров. У гоночных машин тоже двенадцать и больше цилиндров в моторах. Фон Браун же хочет вывести на орбиту и к Луне несколько тысяч тонн всего пятью-шестью огромными двигателями. В огромных камерах или цилиндрах топливо горит неравномерно, не даёт мощности, солярка зря жжётся и бьёт мотор вибрациями. Ошибается фон Браун, не сгодится такая ракета для Луны. Для лунной ракеты нужно много малых двигателей, над чем мы сейчас и работаем.
-- Работаем, говоришь. Да, бывали дни суровые у нас, не то, что сейчас. Прочитал я твой доклад академикам, Сергей Палыч. Вон он на столе лежит. Что могу сказать? Лучше б я его и не видел ни разу. И никто. Совсем недавно, при товарище Сталине тебя за такие речи из партии попёрли бы прямиком на Колыму, а при товарище Троцком расстреляли бы самым жестоким образом. Слава КПСС, мы не при товарище Сталине живём, а мне - спасибо. Я ведь чего тебя позвал сегодня вечером? Две новости у меня для тебя, плохая и плохая. С какой начать?
-- Ну, начните с плохой, Никита Сергеич.
-- Уволить я тебя хотел. Не советские у тебя мысли, Сергей Палыч. Мда... Получил я на днях по секретным каналам от одного товарища письмо, дай-ка я тебе из него зачитаю. Так. Тут про Берлин, тут про масонов... Ага. Линдон Джонсон -- лживый, не просыхающий синяк, фон Браун -- фагот! Что это такое - не перевели, наверно, ругательство. Я окружён пидарасами, Никита! Во! Дошло, наконец! Дальше пишет, ко мне приходят парни из ЦРУ и рапортуют, что первый пилотируемый полёт на Луну возможен минимум через двадцать лет с вероятностью успеха пятьдесят на пятьдесят. Я им -- что это за испражнения крупного рогатого скота вы мне тут катаете? Какого скунса вам до Луны? Вы уже с Кастро разобрались? А они ржут мне в лицо, Никита, можешь себе представить? Я уже из себя вышел, ору -- где этот музыкальный инструмент фон Браун, где этот рваный нацик? Почему ослиные дыры из ЦРУ мне про космос докладывают? Короче, прогнал их всех. Сел писать это письмо. Господин Первый секретарь Никита! Сэр! Мы, США, передовая техническая держава во всех областях. Например, наш сверхскоростной самолет "Ха Пятнадцать" этим летом впервые допрыгнул до орбиты. Но в ракетной технике Советский Союз гораздо более нулёвый прохладный, чем мы. Предлагаю нам и вам совместно и пилотируемо лететь на Луну. Я даже согласен, чтобы советский пилот первым ступил на Луну, при условии, что подошва ботинка скафандра на нём будет американская. Кратко: с вас лунная ракета и всё такое, с нас -- деньги. Я сейчас лечу в командировку, в Техас, через несколько дней вернусь и предлагаю уже в начале декабря нам встретиться в Вене и обсудить все детали. Вот такое письмо, Сергей Палыч. Денег предлагает товарищ Кеннеди.
-- Просто предложить им больше нечего, Никита Сергеич.
-- То есть ты не изменил своего мнения, ты против конвергенции?
-- Конвергенция, контрибуция, консумация -- зачем весь этот наукообразный словесный шлак? Сотрудничество с ними бесполезно для нас и даже для них. Вселенная это первая, это вторая и третья космические скорости. Мы в космосе работаем, мы по орбите летаем, они туда подпрыгивают. Мы женщину любим, а они подглядывают. Что у нас общего может быть? Как я это смогу нашим людям объяснить? Взять у них деньги и отдать им свою любимую, свою цель, к которой шёл годами? И кто ж мы будем после этого? И как мы посмотрим после этого на свою любовь?
-- Романтик ты, Сергей Палыч, Магадан тебя не исправил. Иди, работай.
-- А людям что сказать?
-- Что, что? Отменяется консумация пока. Не вернулся товарищ Кеннеди из командировки, убили его час назад. Во как. Теперь у них главным -- лживый синяк. Это вторая плохая новость. А чтобы ясно и отчетливо: дорогой Сергей Павлович! Товарищ Королёв! Приказываю, Луну американцам не отдавать!
Документ 040
Доклад Главного конструктора
академика Королёва С. П.
Комиссии по внеземным делам
Академии наук СССР,
07 ноября 1963 года.
"Смысл Луны"
Братья академики!
На днях мне позвонили из ЦК КПСС и попросили сделать праздничный доклад о достижениях советской космонавтики. Докладываю: мы достигли. Доклад окончен. Можно праздновать.
Но сначала поговорим.
Вспомним лозунг. Догоним и перегоним. По большинству видов гражданской промышленности нам надо догонять сытый Запад. Кроме космической. Почему так? Получись иначе, Запад объяснил бы свою победу культурным или цивилизационным превосходством над нами. Расовое превосходство подразумевалось бы, но втихую, чтобы советский солдат не услышал. А как нам самим себе объяснить наш Космос и то, что космос - наш?
Начну от истоков.
Вот, казалось бы, мы с капитализмом живём в одной и той же реальности, и их неприличные тайны раскрыли и наш строй описали одни и те же Маркс, Энгельс и Миклухо-Маклай, казалось бы. Не кажется. Вспомним то знаменитое место из "Капитала" Маркса: "Господь, которого нет! Сделай так, чтобы пролетарская революция победила где угодно, только не в стране русских. Пойми, Господь, я никого больше об этом попросить не могу, а тебя как раз и нет". И так далее, в том числе и нецензурно. Он не зря боялся, Маркс, и он напрасно молился.
Мы не капиталисты, мы можем сами себе не врать. Наша революция победила не по Марксу. Наш строй - это новый русский космизм, так мы с соратниками его называем. Мы позволили себе развитие идей, не согласованных с немецким генштабом, мы давно уже мысленно потопили корабль с Троцким и долларами, а логичный для Запада, и единственно возможный там социализм мы уничтожили восемнадцать лет назад. Пролетарская революция должна была победить в стране завистливого, капризного, европеоидного рабочего класса, а победила в империи воинов. Мы сейчас движемся по совершенно неизведанной земле, по никому не известному лесу, по горам, которые никто даже издалека не видел. Мы прокладываем человечеству путь к счастью сквозь окончательную, исчерпывающую, истинную реальность, сквозь пространства, которые ни в экстазе, ни в кошмарах, не являлись, не мерещились, ни святым, ни мудрецам. Вот какие мы замечательные, по каким заповедникам без спросу шляемся. Но это ни разу не ответ на вопрос про наш космос и почему.
Здесь и далее я буду говорить о пилотируемых космических полётах.
Что же наши неудачливые коллеги из-за "лужи"? Почему третий год мелко копошатся, на сто километров с трудом подпрыгивая на своих ракетках? Почему не летают, как людям предназначено, по орбите? Может быть, они ущербны от рождения? Конечно, нет! Мы, слава Богу, не европейцы, людей по параметру происхождения в шеренги не строим. Люди на Западе точно такие же, как и мы. За исключением того, что мы строим коммунизм, а они, несчастные, выживают при капитализме, то есть в обществе, где правят паразиты.
Почему так? Люди мы одинаковые, Энгельс и Миклухо-Маклай у нас общие, но они ползают, а мы летаем. В чём причина?
Пару десятилетий назад я провёл некоторое время в командировке в Магаданском крае и там, в тишине и душевном покое, под бескрайним северным небом у меня было много времени для спокойных размышлений и поиска философских обоснований нового русского космизма. И библиотека в тех местах была замечательная и собеседники исключительно образованные. Долгими вечерами, под палящим космическим холодом Луной на пляжах Охотского моря мы читали друг другу лекции обо всём.
Поделюсь выводами.
Давно не заглядывал в отчётность, но десять лет назад треть научных публикаций в мире была на русском языке. Пятьдесят лет назад -- не более трёх процентов.
Давно не смотрел статистики, но десять лет назад наше народное хозяйство росло на двадцать процентов в год. Капитализм таких темпов никогда не увидит.
В этом ли ответ? В науке и экономике?
В былые времена освоение нового и неизведанного людьми происходило в уже привычной среде, где огонь горит, колесо катится, ветер надувает паруса. Покорение космоса человеком - это переход в активно враждебную среду, это бег с барьерами на 400 километров по минному полю, под обстрелом и на одной загипсованной ноге, переход в среду невозможную не только для человека, но и вообще для любой сложно организованной материи. Космическая техника это сложно организованная материя, почти как человеческий мозг. Для такой материи Космос никогда не станет привычным, никогда не будет нашим домом, но всегда враждебным местом.
Давайте коротко проследим за работой советского главного конструктора по фамилии, скажем, Князев, который руководит группой, проектирующей пилотируемый аппарат. Какие проблемы решают инженеры?
Космический корабль принципиально отличается от всех других видов транспорта: автомобилей и самолетов, подводных лодок и воздушных шаров, шлюпок и авианосцев, велосипедов и колесниц с четвёркой лошадей. Космический корабль, покинув атмосферу, летит в бесконечно чуждом человеку пространстве: перепады температур от абсолютного нуля до десятков миллионов градусов, жуткой силы гравитационные поля, бешеные скорости, убийственная радиация, немыслимые расстояния.
Например. На низких орбитах не нужна защита корабля от опасных космических лучей. Но уже для лунного пилотируемого аппарата такая защита необходима, иначе космонавты быстро и в мучениях помрут при прохождении окружающего Землю пояса радиации, начинающегося с орбиты высотой в тысячу километров. Для защиты экипажа из двух человек, по проведённым расчётам, требуется внешний свинцовый корпус массой в двадцать тонн. Возможные решения проблемы -- в два-три раза более мощный ракетоноситель. Или два пуска обычной сверхтяжёлой ракеты, на одной -- корабль, на второй -- свинцовая защита. Или, оптимально, старт корабля к Луне через полярную область, где можно обойти радиационные пояса, но вернуться на Землю надо будет тем же путем. Первые два варианта утяжелят корабль в два-три раза, отчего потребуется сократить обитаемое пространство, ужать систему жизнеобеспечения космонавтов, сократить число научных приборов. Третий вариант потребует настоящего инженерного прорыва -- создания новейшей системы управления кораблем, нужной для свободного маневрирования по орбитам и передовых двигателей с возможностью многократного включения, то есть именно того, для чего мы все здесь сегодня собрались -- научно-технического прогресса. В отдаленном же будущем защиту экипажа от радиации надо будет производить собственным магнитным полем корабля, питающимся от ядерного или термоядерного реактора, что опять требует инженерных подвигов. Прогресса человеческого требует.
Космос предельно опасен для человека и всегда таким будет. Но задачу-то по освоению Вселенной выполнять надо уже сейчас!
А потому необходим компромисс между пространственными, временными и функциональными характеристиками пилотируемого космического аппарата.
Пространственные - это массогабаритные свойства аппарата, к ним самые строгие требования. Не нынешние, а ещё только перспективные ракеты поднимут на орбиту всего сто тонн. Временные характеристики - это про надежность и срок службы аппарата. Функциональные - это набор приборов для управления самим кораблем, жизнедеятельностью экипажа, системы для изучения Вселенной.
Требования для этих трёх наборов характеристик через раз взаимно исключающие! В маленький аппарат надо втиснуть системы защиты, управления кораблём, жизнеобеспечения экипажа, научные и технические приборы. Каждый грамм на вес платины!
Отсюда жёсткий компромисс между противоположными требованиями, к которому группа инженера Князева приходит после долгой тяжёлой работы.
Этот жёсткий компромисс и есть готовые к полёту ракетоноситель и космический корабль!
А теперь давайте взглянем на заокеанскую группу инженеров под руководством конструктора, скажем, фон Шварца, занятую такой же работой.