- Я пошлю ему цветы, - съязвил Сакс с присущим ему "состраданием".
Менхаус зло посмотрел на него.
- Как ты можешь... какой же ты урод, Сакс. Конченый урод.
- Я когда-то это отрицал?
Ладони у Кушинга сильно обгорели.
- Когда я ударил ее топором... господи, я словно разрубил провод под напряжением. Меня даже сбило с ног. Должно быть... эта тварь обладала зарядом, как электрический угорь.
Колено у Сакса тоже обгорело, но не так сильно.
- Уродливый членосос, - ругнулся он. - Похож на матушку Фабрини. И пахнет так же.
- Да пошел ты...
- Смотрите, - воскликнул Джордж. - Смотрите сюда...
Все остальные словно онемели после произошедшего. Элизабет заботливо перевязывала Кушингу руки. Казалось, никого особенно не интересовало то, что видел Джордж, и, тем не менее, они посмотрели, с привычным уже настороженным выражением лиц.
Вся задняя часть туловища твари дрожала и подергивалась. Тренога из змеиных конечностей подрагивала. Раздался влажный, хлюпающий звук, и под тварью расползлась серо-зеленая студенистая лужа, в которой застряли какие-то пузыри размером с софтбольные мячи.
- Что... что за черт? - воскликнул Менхаус. - Эти штуки похожи на...
Но никто не смог подобрать удачного сравнения. Все пузыри были соединены тканевой сеткой. Только это были не пузыри, а мешочки или мембраны из прозрачной, розовой кожи, и внутри каждой...
- О, господи, - взвизгнул Менхаус. - Беременная, она была беременная, беременная...
Так и есть. Мешочки с зародышами. Десяток овальных мешочков с сероватыми, испещренными синими венками зародышами. И самое страшное, эти зародыши не погибли. Они корчились и извивались, их крошечные неоформившиеся конечности шевелились и подрагивали.
|
|
Сакс поднялся на ноги и, хромая, подошел ближе.
- Гадкие мелкие ублюдки, - произнес он.
Схватив багор, он устроил резню. Он рвал мешочки и давил содержимое. Элизабет, застонав от отвращения, отвернулась, остальные тоже. Сакс не успокоился, пока не закончил, он давил их, как маленький мальчишка дождевых червей. Один из зародышей выскользнул из мешочка и мерзко извивался.
Сакс наступил на него.
Джордж непроизвольно содрогнулся от звука... как будто раздавили зрелый, сочный персик.
- Вот вам и высший разум, мать его, - победно воскликнул Сакс.
- Оно было разумным, - сказал Кушинг пять минут спустя. - Это существо... оно было разумным. А мы убили его. Убили его потомство.
- Мы защищались, - сказал Менхаус, все еще содрогаясь от вида извивающихся неземных зародышей. А что мы могли сделать?
- Ничего. - Кушинг покачал головой. - Вообще ничего.
- Если хочешь пожалеть эту тварь, Кушинг, взгляни на Полларда, - сказал Сакс. - Взгляни как следует.
Менхаус стиснул зубы.
- Я просто говорю, что оно было разумным. Вот и все, - подчеркнул Кушинг.
- Мне тоже не нравилась идея убивать это существо, - сказал Джордж. Как и всем нам, думаю. Но оно было не очень-то дружелюбным. Его лицо... Господи, никогда не видел столько абсолютной ненависти. Эти глаза могли бы прожечь бетон.
- Нам нужно возвращаться, - сказала Элизабет.
Сакс проигнорировал ее.
- Мы видели корабль этой твари. Его часть, торчащую из водорослей... он был похож на летающую тарелку. Менхаус, конечно же, принял его за "ховеркрафт".
Фабрини усмехнулся себе под нос. Но этот смешок прозвучал безрадостно.
|
|
- Чушь, - сказал Менхаус. - Я сказал, что он похож на "ховеркрафт". Вот и все.
Элизабет, казалось, весь этот спор был не интересен.
- Пожалуйста, давайте уйдем... я не могу уже терпеть это зрелище.
- Но настолько разумное существо... только представьте, какими знаниями оно обладало, - сказал Кушинг.
Сакс рассмеялся.
- Опять ты за свое. Если оно было такое смышленое, то почему застряло здесь, как мы? Не расскажешь, Эйнштейн?
Кушинг пожал плечами.
- Кто его знает? Возможно, это был просто несчастный случай. Возможно, что-то случилось с кораблем. Та штуковина... или корабль, как ты сказал, наверное, была способна путешествовать между звездами. Возможно, она открыла "кротовину" в это место, и что-то пошло не так.
Фабрини присел на корточки, уперев локти в колени, и стал изучать построенный существом механизм.
- Как насчет этого?
Кушинг встал рядом. Внимательно осмотрел его.
- Думаю... думаю, это телепорт. Устройство для телепортации. Такие механизмы могут быть очень распространены там, откуда эта тварь родом, но нас разделяют тысячи лет.
- Не совсем тебя понимаю, - сказал Менхаус. - Для чего эта штука?
Кушинг поделился своими предположениями. Этот пришелец застрял здесь, в Измерении Икс, а его корабль получил повреждения. Поэтому он решил "проложить туннель назад". Он построил телепорт - если это вообще он - чтобы пробить дыру в пространстве и времени, и вернуться в собственное измерение, в свой мир.
- Возможно, эта штука была у него на корабле, - сказал он. - Мы возим с собой спасательные плоты, они - нечто чуть более сложное. Только это очень смелое предположение с моей стороны. Эта штука может быть чем угодно. Возможно, это какой-нибудь коммуникационный аппарат. Кто его знает?
|
|
Он выдал очередную порцию домыслов. Сказал, что пришелец мог выбрать это судно из-за бочек с радиоактивными отходами. Возможно, он подключался к ним, заряжал свой механизм атомной энергией.
- Черт, эта штуковина могла работать на холодном синтезе... механика самих звезд. Но если это телепорт, тогда познания этой твари в математике и физике превосходят наши на десять тысяч лет. Это поражает воображение.
- Я читал письмо Гринберга, - сказал Джордж, - похоже, он думал, что "кротовины! есть повсюду. Возможно, эта штуковина просто открывает их?
Менхаус опустился рядом на колени.
- Господи, здесь нет ни кнопок, ни рычагов, ни индикаторов. Вообще ничего. Как вы его включите?
- Хороший вопрос, - сказал Кушинг.
Менхаус проверил расположенные с противоположных концов зеркала. На самом деле, на зеркала они не очень походили. Казалось, в них не было стекол, как таковых. Но что-то там было... какой-то полупрозрачный материал, вроде блестящей вуали. Менхаус коснулся рукой переднего зеркала и почувствовал покалывание. Пожав плечами, он сунул в зеркало руку и... она исчезла. Точнее, не совсем. Его кисть вошла в зеркало до костяшек пальцев. Но сами пальцы не вышли с другой стороны, они вышли из задней части другого зеркала.
Менхаус, ахнув, выдернул руку. С ней все было в порядке.
- Повтори это, - сказал ему Сакс.
Облизнув губы, тот снова засунул кисть по костяшки. Его пальцы появились позади другого зеркала. Разделенные почти шестью футами пространства, и все же живые и невредимые.
- Похоже, ты суешь руку в четвертое измерение, - возбужденно воскликнул Кушинг. - Обычные правила пространства и расстояния не работают.
- Что-то жутко мне, - сказал Фабрини. - Суешь руку в переднее зеркало... а выходит она из заднего? Чертовщина какая-то.
- Не больно? - спросила Менхауса Элизабет.
Менхаус покачал головой.
- Только холод и покалывание, больше ничего.
- Вытаскивай быстрее руку, - предупредил его Кушинг. - Если эта штука вырубится... твои пальцы могут отвалиться с другой стороны.
Менхаус выдернул руку.
Сакс присел рядом. Он потрогал похожий на прицел проектор, расположенный сверху, и его пальцы заискрились.
- Статическое электричество, - сказал он. И положил на него руку. - Ага... вся эта хрень словно наэлектризована....
Сакс убрал руку, и механизм загудел. Сперва тихо, потом громче.
- Не думаю, что стоит играть с этой штукой, - сказала Элизабет.
Но было слишком поздно. Своим прикосновением Сакс активировал что-то. Гудение перешло в визг, и воздух вокруг снова стал потрескивать от вырабатываемой энергии. Опять появился запах горелого озона и плавленой проводки. Из задней части прицела возник узкий луч белого света и, ударив в заднее зеркало, вызвал свечение. Оно отразилось и распалось на призмы света, которые, попав в переднее зеркало или линзу, превратились в голубой, похожий на прожектор луч, который в свою очередь ударил в переборку. В луче, казалось, плясали миллионы крошечных точек, словно пузырьки в пиве. Гудящая от этого голубого света переборка выглядела нематериальной.
Джордж с трепетом наблюдал за происходящим.
Это голубое свечение на переборке напоминало телевизионные помехи, только очень активные, гудящие и живые. Словно снежная метель, в которой можно заблудиться. И у Джорджа было странное чувство, что так оно и было.
- Не трогайте этот луч, - сказал им Кушинг. - Вы не знаете, что может случиться.
- Мы могли бы использовать эту штуку, понимаешь? Гринберг говорил, что если найти точку, где вы изначально появились в... Измерении Икс, то рано или поздно она может открыться для вас снова. Возможно, эта штука - ключ, который может открыть ее в любое удобное для нас время.
- А возможно, она засосет вас в совершенно чужой мир, - сказал Кушинг.
Сакс сунул руку в луч.
- Холодно, - сказал он. - Странное чувство... как будто что-то ползает по всей руке.
- Будь осторожен, - сказал ему Джордж, возможно, тайно надеясь, что этого идиота засосет и выплюнет на бесплодных равнинах Альтаира-4.
Кушинг смотрел на луч, на пляшущие в нем частицы материи или энергии.
- Похоже, какое-то ионизированное поле. Электризованный газ или вроде того. На твоем месте я бы не держал там руку слишком долго. Если она тебе еще нужна.
- Ага, - сказал Фабрини. - Если потеряешь руку, Сакс, считай, потеряешь половину своей половой жизни.
Кушинг стал внимательно изучать механизм.
- Полагаю, этот диск снизу может быть каким-то генератором. Эта оптическая труба - усилитель. Она направляет поток частиц в заднее зеркало, где с ними что-то происходит. Потом они отражаются на переднюю линзу, и этот голубой луч открывает дыру в пространстве и времени. Господи, что за умы придумали такую штуку!
Фабрини подошел к переборке. И прежде чем Кушинг успел ему что-то сказать, положил руку на голубое свечение. Рука прошла насквозь. Словно там была не стена, а пустое пространство.
- Осторожно, - сказал ему Джордж. - Ты же читал, что написал Гринберг. Если это "кротовина", твоя рука может выйти где угодно.
- Ага, а может вернуться домой.
- Брось, - сказал Джордж. - Ты действительно думаешь, что пришелец открыл портал в наш мир? Зачем ему... или ей делать это?
У Фабрини, казалось, не было ответа. Он никогда особенно не интересовался наукой. Многое из того, что говорил ему Кушинг, было недоступно его пониманию. Слишком много теории и мало фактов. Он знал лишь, что телепорт может быть выходом, о чем и сообщил остальным.
- Даже не думай! - воскликнул Джордж. - Ты не пойдешь туда... ты понимаешь, что можешь выйти где угодно?
- Он прав, Фабрини, - сказал Кушинг. - Пришелец работал над этой штукой. Элизабет говорит, что видела это сияние последние несколько дней. Возможно, он настраивал эту штуку, или вроде того. Ты просто не можешь туда идти. Иначе окажешься где угодно... на какой-нибудь планете в миллионах световых лет от Земли, или в ядовитой атмосфере. Черт, да твои атомы разбросает, как рис на свадьбе. Ты действительно хочешь рискнуть?
Фабрини улыбнулся.
- Да, черт возьми.
Сакс захохотал.
- Фабрини нужно отдать должное. Мозгов у него - кот наплакал, но яйца у него присутствуют.
Можно было сказать, что это был первый комплимент, полученный от Сакса, поэтому Фабрини буквально сиял.
Менхаус покачал головой.
- Не надо, Фабрини. Послушай Кушинга, ты можешь погибнуть. Не делай этого, ладно? - Он подошел к Фабрини и взял его за руки. - Брось, не надо. Я не хочу тебя терять.
Фабрини был тронут. Он похлопал Менхауса по спине.
- Не беспокойся, Олли. Со мной все будет в порядке. Я же итальянец, мать твою. У нас, итальянцев, сильный инстинкт самосохранения.
- Ага, скажи это Муссолини, - съязвил Джордж.
Но тот пропустил его слова мимо ушей.
- Я иду, - с вызовом объявил он. - Если не вернусь, значит это моя глупая ошибка. Но я говорю вам всем, что я уже сыт по горло этим дерьмом. Мне надоело сидеть. Надоело ждать. Надоело надеяться, что кто-нибудь не откусит нам задницы, и мы проживем еще один денек и найдем выход. Я не могу больше. Я считаю, что пришло время действовать. Пришло время рискнуть.
Джордж даже не пытался отговорить его. Фабрини принял решение, и это было очевидно. Но про себя он подумал, - Фабрини, ты глупый засранец! Прекрати уже напрягать свой член, твой тестостерон тебя погубит. Выживет не тот, у кого яйца больше, а тот, у кого есть мозги.
Именно это он и подумал.
Но не произнес вслух, и впоследствии пожалел об этом.
- Если он хочет идти, - сказал Сакс. - Пусть идет. По крайней мере, у него есть яйца. Чего не скажешь про вас, сосунков.
Так тому и быть.
Раз Фабрини решил.
- Хорошо, - сказал Кушинг. Давай хотя бы привяжем к тебе веревку. Если будет дело дрянь, мы тебя вытянем.
То, что он сказал, звучало вполне разумно, но у него в глазах было сомнение. Сильное сомнение.
- Наверху есть веревка, - сказал Сакс. - Я видел, когда мы сюда шли.
- Несите, - сказал Фабрини.
Сакс и Менхаус взяли лампу и поднялись наверх. Через пару минут они вернулись с двумя мотками веревки. По сотне футов в каждом. Они связали два конца, понимая, что двух сотен футов будет для Фабрини достаточно, чтобы посмотреть, что по другую сторону. Другой конец они обвязали ему вокруг пояса. Сакс постарался с узлами. Теперь такой веревкой можно было вытянуть автомобиль.
- Прошу вас в последний раз, - сказала Элизабет. - Пожалуйста, не делайте этого.
Фабрини был непреклонен. Она отвернулась и встала в дверях, спиной к этому умышленному, как она считала, безумию.
- Двигайся постепенно, - сказал Кушинг. - Сперва руку или ногу, потом загляни. И задержи дыхание, когда будешь смотреть. Если наглотаешься аммиака или метана, мы уже ничем тебе не поможем. Так что не торопись.
Другой конец веревки они привязали к железной скамье, привинченной к полу в другом конце комнаты. Чтобы оторвать ее, потребовалась бы пара слонов. Фабрини встал у светящейся голубым светом стены с бледным, напряженным видом. Возможно, он хотел повернуть назад, возможно, хотел поступить благоразумно, но на кону стояло его мужское достоинство. Он не мог пойти на попятную, особенно перед Саксом.
- Удачи, Фабрини, - сказал Сакс.
Джордж удивленно приподнял бровь. Что-то в голосе Сакса ему не понравилось. Что-то слишком... Слишком настойчивое? Слишком нетерпеливое? Определенно, в нем было что-то такое. Как будто он знал, что сейчас случится, ждал этого и жаждал увидеть. Если б Джорджу пришлось дать имя этой вкрадчивой улыбке у него на лице, он назвал бы ее довольной.
Этот сукин сын замышляет что-то, - подумал вдруг Джордж. И замышляет что-то нехорошее.
Джордж посмотрел на Кушинга и понял, что тот думает примерно о том же.
- Послушай, - обратился он к Фабрини. - Если передумаешь, никто тебя не осудит. Это не стоит риска. Останься здесь. Мы отправимся на тот корабль и...
- Не слушай ты их, - сказал Сакс. - У них просто кишка тонка, Фабрини. В отличие от тебя. Ты здесь единственный настоящий мужик.
- Возьмите веревку, - сказал Фабрини. - Стравливайте медленно.
Он повернулся к сияющему голубому полю.
Джордж услышал что-то вроде звона тарелок у себя в голове. Сердце замерло, кожа на спине словно съежилась.
Фабрини шагнул в луч. И тут же окрасился в синий цвет. Из-за частиц он походил на человека, попавшего в песчаную бурю.
- Забавно, - сказал он. Его голос звучал странно приглушенно из-за энергетического потока. - Ага... как будто по тебе что-то ползает. Он пошевелил пальцами, и снующие частицы окружили его неплотной спиралью, словно пузырьки в бокале шампанского. - Странно... как будто я попал в снежную бурю или вроде того. Щекотно.
- Как себя чувствуешь? - спросил его Кушинг. - Голова не кружится, не тошнит?
Тот покачал головой, его движения были дерганными, словно в стробирующем свете. Какими-то прерывистыми, а не плавными, как у человека в обычном пространстве.
Фабрини шагнул вперед, протянул руку, затем убрал ее.
- По-моему, все в порядке. Немного прохладно и щекотно.
Сакс стоял рядом с лучом, в паре футов от Фабрини.
Джордж и Менхаус взялись за веревку. Крепко ухватились, как будто от этого зависела их собственная жизнь. Хотя беспокоились они вовсе не о себе.
Фабрини погрузил обе руки в поле и просто стоял, возможно, ожидая, что будет дальше. Но ничего не происходило. Он повернулся и посмотрел на них таким же дерганым, неестественным движением, как в плохо прорисованной мультипликации.
- Нормально, - сказал он. - Все в порядке.
Кушинг тяжело дышал. Его кулаки сжимались и разжимались, костяшки побелели от напряжения.
- Если этот луч вырубится, - тихо сказал он, - он застрянет в переборке, сольется с ней...
Джордж услышал его. У него в мозгу возникла безумная картина, что телепорт выключается и Фабрини застревает в стене, его атомы смешиваются с атомами переборки, руки остаются торчать из стены.
Фабрини сунул в поток лицо и подержал там несколько секунд.
- Там темно... очень темно... но, кажется, я видел вдали какие-то огни.
- Будь осторожен, - произнес Кушинг сквозь зубы.
Фабрини кивнул и вошел в голубое пульсирующее поле. Вокруг него пробежала черная, призрачная рябь. Потом он исчез. Они ждали, что он скажет что-то, но не услышали ничего. И все же он был где-то там... И Джордж и Менхаус чувствовали натяжение веревки.
- Почему он ничего не говорит? - встревожено спросил Менхаус.
- Возможно... звук не проникает через это поле, - предположил Кушинг.
И тут раздался голос Фабрини:
- Я... в порядке, в порядке.
Только голос был странный, колеблющийся и какой-то, словно исходил из далекого транзисторного радиоприемника, причем не очень хорошего качества. Слова то растягивались, то сжимались, отдаваясь эхом, отчего становились какими-то неземными и призрачными.
-... Ладно... Я... тут темно... Вижу... огни впереди, странные огни и... и... странные... странные фигуры... шары или пузыри... только они квадратные и треугольные... нет, это шары... кристаллы, растущие кристаллы... раздувающиеся и блестящие, а это что? Веревка порвалась! Веревка порвалась! Я не вижу ее!
- Веревка у нас! - крикнул Джордж. - Мы тебя держим!
Снова этот отдающийся эхом голос, расцепляющийся и скачущий вокруг, словно мяч. - Нет... все хорошо... веревка заканчивается в паре футов от меня, как будто... как будто она оборвалась... потом она появляется снова, то ли надо мной, то ли подо мной... я не уверен, - ответил он им. Его голос был каким-то хрупким, он словно рассыпался, и был искажен помехами. Как будто звуковые волны бешено вибрировали и разлетались. - Я... мои руки... с ними что-то не то... большие пальцы растут не из своего места... я не вижу свои ноги... у меня нет ног... большие пальцы растут из ладоней... где мое тело... где....
- Вытаскивайте его, - отчаянно закричал Кушинг. - Вытаскивайте его оттуда!
Джордж и Менхаус дернули за веревку, но та не поддалась. Она была словно привязана к бетонной плите. Тут подключился Сакс, а за ним Кушинг, несмотря на обожженные и забинтованные руки. Но веревка застряла намертво. Они тянули и тащили, пока с их лиц не хлынул пот.
- Фабрини! - крикнул Кушинг. - Фабрини?- Фабрини? Ты меня слышишь? Ты чувствуешь веревку? Возвращайся по ней обратно...
- Веревка... веревка... веревка... она застряла во мне... у меня слишком много ног, слишком много ног... что за... бледно-зеленое лицо... Нет, это не лицо... это куб... живой куб, червь и грань кристалла... миллион ползающих пузырей... вытащите меня отсюда! Белые лица без тел... без глаз... не дайте им трогать меня... не дайте им трогать меня! ВЫТАЩИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!
Мужчины снова дернули веревку. Все кричали, объятые паникой и ужасом. Но веревка не сдвинулась с места. Она словно зацепилась за что-то. И Джорджу показалось, что ее нельзя было вытянуть даже бульдозером.
- Ну же! - закричал Менхаус. - Тяните! - Тяните! Мы должны вытащить его оттуда!
- Бесполезно, - сказал Сакс, задыхаясь.
Джордж и Кушинг попробовали дернуть последний раз. Тут веревка у них в руках обвисла, затем натянулась, снова обвисла. Потом начала метаться из стороны в сторону, как будто они вытаскивали из воды гигантскую форель. Световое поле замерцало, и они снова почувствовали вес Фабрини на другом конце веревки. Он кричал, кричал что-то вроде "вывернутые наизнанку лица сливаются в голодные пузыри". Они дернули веревку изо всей силы, и Фабрини показался лишь на мгновение, по крайней мере, часть его.
Но что-то было не так. Что бы ни находилось с другой стороны - пустота, иное измерение или промежуточный фрактал - оно изменило его, возможно, перемешало его атомы. Они увидели его спину и шею, золотая цепочка, которую он всегда носил, светилась, словно наэлектризованная. Вот только головы над шеей не было, и левая рука, отделившись от тела, летала сверху. Его правая рука была на месте, только была вывернута задом наперед, словно ее неправильно присоединили. А веревка...
Веревка была не обвязана вокруг него, а проходила прямо сквозь тело.
И он кричал. Боже, да. Он кричал, словно сто призрачных голосов, звучавших вразнобой.
Элизабет закричала, и Джордж вместе с ней.
Потом Фабрини затянуло обратно туда, где он был, но его левая рука была по-прежнему отделена от тела. И она была живой, рабочей, без каких либо следов крови или повреждений. Как тогда, когда Менхаус сунул руку в одно зеркало, и пальцы вышли из другого. Очень похоже. Каким-то образом, благодаря какому-то непотребному искривлению материи, его рука сохраняла связь с телом. Все наблюдали за ней. Она словно хватала что-то и тянулась вслед.
- Веревка, - сказал Джордж. - Веревка... Рука тянется вслед за ней.
Потом рука тоже исчезла.
Фабрини пронзительно визжал с другой стороны, а они никак не могли ему помочь.
Веревка снова ожила у них в руках. Что-то с другой стороны схватило ее и так сильно, что едва не затянуло Джорджа и Менхауса в поток. Веревка обожгла им ладони, извивалась и хлопала, металась то влево, то вправо. То вверх, то вниз. Потом обвисла, только не упала, а как будто застряла в каком-то невероятном антигравитационном поле. Она просто парила, словно кусок шланга, плавающий на поверхности реки.
Джордж и остальные просто стояли.
Челюсть у Менхауса отвисла, он смотрел широко раскрытыми, немигающими глазами.
Сакс отступил от луча подальше.
Тут Джордж пришел в себя и, протянув руку, схватил веревку. Она была такой холодной, что обжигала руки. Он вскрикнул как ошпаренный, но, тем не менее, дернул ее. Кушинг ухватился за нее, встав за пределами луча, и Менхаус к нему присоединился. Они потянули, и веревка легко выскользнула из поля.
А с ней и Фабрини.
Он вывалился из луча... точнее не вывалился, а выплыл. Выплыл из луча, словно воздушный шар. Тело было вытянуто, руки прижаты к бокам. Он походил на замороженный кусок мяса. Лицо застыло в каком-то испуганном ступоре, напоминающем фирменное выражение актера Бела Лугоши.
И тут Джордж заметил - как и все, собственно - что Фабрини стал прозрачным. Они видели его насквозь. Это был не совсем Фабрини, а скорее его отражение. Как будто его заменил эфирный призрак из иного измерения.
Менхаус пробормотал что-то себе под нос и потрогал Фабрини. Он внезапно вскрикнул и отдернул руку, словно коснувшись сухого льда. В месте прикосновения образ Фабрини замерцал, задрожал, а затем начал рассыпаться, пока не исчез полностью. Веревка затрепетала в воздухе, словно привязанная к чему-то невидимому. Потом обмякла и упала на пол.
Менхаус издал сдавленный стон.
- Он был твердым, только прозрачным... он был твердым... я его потрогал... только холодным, очень холодным...
Потом с другой стороны поля они услышали крики Фабрини. Крики о помощи. Он не просто кричал, он визжал, просил, умолял, чтобы его вытащили оттуда. Слышать эти безумные вопли было невыносимо. Даже Сакс, казалось, был на гран обморока.
Кушинг, отлично осознавая бессмысленность своих действий и не обращая внимания на крики Элизабет, схватил багор и шагнул в луч. Он просунул багор в гудящее голубое поле, словно пытаясь что-нибудь подцепить. Но длины багра явно было недостаточно, чтобы ухватить что-то, если там вообще было что хватать.
Менхаус взял веревку и отрезал петлю. Потом отвинтил металлический крюк от другого багра и крепко привязал к концу веревки. Затем вошел в луч, взмахнул веревкой над головой, словно ковбой, пытающийся заарканить бродячую собаку, и забросил ее в поле. Потом вытянул назад. Снова забросил и вытянул. Делал так снова и снова.
- Его больше нет, - произнес Сакс.
Да, его больше не было... и все же он не исчез. Время от времени были слышны его крики о помощи. Голос то был таким громким, что кровь стыла в жилах, то тихим, будто звучал из дома через несколько улиц.
И Джордж подумал: - Это все равно, что искать в реке утопленника.
Именно этим они сейчас и занимались.
Кушинг и Менхаус стояли в луче и по очереди бросали крюк. Так продолжалось минут десять, пока они не зацепили что-то. Двигаясь словно в стробоскопе, они переглянулись. Что бы они ни поймали, они принялись это вытягивать. Они вышли из луча, и Джордж поспешил им на помощь.
- Может... может вам, парни, лучше этого не делать, - пробормотал Сакс.
Наверное, он был прав.
Но они продолжали тянуть веревку и вытащили из поля нечто. Нечто, напоминающее груду пыльных, грязных лохмотьев.
- Господи, - простонал Менхаус и отвернулся.
Это был Фабрини.
Или то, что от него осталось.
Нечто сморщенное, высохшее и пыльное, словно мумия из египетской гробницы. Вот что они увидели. Это был человек, только окаменевший, как доисторическое дерево. Его кожа была словно выдубленная. Морщинистая, потрескавшаяся и древняя. Тощие руки с коричневыми скрюченными пальцами были подняты перед лицом, словно закрывая его от удара. А его лицо... искаженное, гротескное, почти клоунское из-за своих чудовищно преувеличенных черт. Глаз не было, лишь почерневшие сквозящие ужасом дыры. Широко разинутый рот застыл в безмолвном крике... его левый край сполз почти к самому уголку левого глаза, словно лицо было слеплено из мягкой мастики, из которой делают страшные маски, чтобы пугать детей.
На самом деле, напуганы были все, кто видел его.
Но они продолжали смотреть, ощущая абсолютный, почти космический ужас этого перерождения. Тот ухмыляющийся рот, ощерившийся серыми, неровными, похожими на старые надгробия зубами. Тело, больше напоминавшее груду тряпья и костей, изъеденное червями дерево, чем человека. Те пустые, глумливые отверстия вместо глаз, будто Фабрини выцарапал их себе, чтобы не смотреть на то, что его окружает. Да, они продолжали смотреть. И реальность, истина этого конкретного кошмара накрывала их, заливала, проникала в их потаенные места и оскверняла души. Ибо то, что они видели и осознавали, имело свой... вес. Такой вес, который мог раздавить их, превратить в кашу.
Потом они отвернулись.
Кушинг изо всех сил старался не расплакаться, не впасть в ярость, и не обрушить ее на кого-нибудь из них... возможно, на Сакса... или на всех сразу. Джордж чувствовал то же самое. Как будто десяток неконтролируемых эмоций нахлынул на него дождем черных искр. И он горел, просто выгорал изнутри, его мозг плавился, словно воск.
И все были озадачены вопросом, какие же ужасные обстоятельства заставили Фабрини так мумифицироваться. И что... боже милостивый... что такое он увидел, отчего так исказилось и раздулось его лицо. Отчего его красивое, смуглое лицо превратилось в эту уродливую племенную маску, словно вырезанную из мертвого дерева.
- Нет, нет, нет, - причитал Менхаус. - Это не Фабрини. Это не может быть Фабрини... эта, эта тварь умерла еще задолго до Христа...
- И все же, это он, - сказал Сакс.
И в том не было никакого сомнения.
Потому что все видели на шее потускневшую цепь, которая когда-то была золотой. И знали, что эта груда потертого тряпья и есть Фабрини. Но глядя на него, на это превратившееся в чучело тело и жуткую маску смерти, нельзя было пройти мимо того факта, что выглядел он как тысячелетний труп, вроде того неолитического человека, найденного в швейцарских Альпах.
Физически он был мертв... но его голос продолжал бушевать по другую сторону ионизированного поля. Нематериальный, безумный и блеклый, и все же какой-то жалостливый и живой. Бесплотный голос, кричащий среди гудящей, безмолвной пустоты.
- Помогите мне... помогите мне... помогите мне... о, боже милостивый, кто-нибудь, помогите мне, помогите мне...
Сакс подошел к механизму пришельца и ударил его ногой. Послышались хлопки и треск, и луч исчез. Какое-то время генератор издавал низкое гудение, а потом и вовсе затих.
Джордж пытался собрать свой разум воедино, пытался удержать его в кулаке, чтобы тот не разлетелся на фрагменты. Он не был физиком, но на основании теорий Гринберга, смог сформулировать свою собственную. Фабрини запрыгнул в измерение с другим течением времени. В том чудовищном месте время было нарушено, искривлено, раздуто вне всяких разумных пропорций. Фабрини погиб там. Умер от голода, задохнулся, превратился в безумное, бредящее существо, которому тысячи лет. И все же его разум не умер. Его сознание на распалось на частицы, не рассыпалось. Оно было бессмертным. Когда здесь проходили минуты, там, где время не имело истинного смысла, проходили тысячи лет. Джордж попытался представить, каково это быть одному в той пустоте бесчисленные тысячелетия, в компании ползучих неземных геометрий, существ, которые, возможно, даже не замечают вас и не знают, что вы там есть. Один, один, один... один в пустынном ландшафте собственного разума, десятки тысяч или миллионы лет. Господи.