- Кладбище, - произнес Крайчек. - Именно оно и есть. Кладбище.
- Здесь полно мертвых кораблей - сказал Менхаус. - А значит, много мертвых экипажей.
При этих словах Фабрини слегка побледнел.
Но Сакс не хотел развивать эту тему. Он хотел поговорить про то другое судно, которое они видели. Именно ради него был затеян весь этот разговор. Ибо они видели нечто, торчащее из водорослей, и оно не походило ни на что, виденное ими ранее.
- Что это была за чертовщина? - обратился к ним Сакс.
На этот раз никакой агрессии в тоне. Он искренне хотел услышать их мнение насчет той штуки, которую они видели, прежде чем ее снова не поглотил туман. Потому что у него было одно предположение, и оно ему не нравилось. Одного того краткого взгляда на ту штуку было достаточно, чтобы одна его половина закрылась, как устрица в раковину. А другую начал колотить озноб. Ибо были вещи, которые искренне не хотелось видеть. Особенно в месте, вроде этого.
- Это был космический кораблю, - сказал Фабрини, наконец, обретя голос. - Какой-то космический корабль.
- Космический корабль, - повторил Менхаус. - Вот дерьмо.
- Об этом я и думал, - сказал Сакс.
Менхаус покачал головой.
- Да бросьте, вы двое. Гребаная летающая тарелка? Вы сами себя слышите?
Но они отлично себя слышали. Что бы то ни было, из водорослей торчало нечто круглой и обтекаемой формы. Почерневшее, будто обгоревшее. И оно издавало низкое, приглушенное гудение. Едва различимое. Но они слышали его.
Это было чистой воды безумие. Штуковина из бульварного чтива и ночных фильмов. Но когда они увидели ее, все подумали об одном и том же. Монстры в тумане и слизни в Мертвом море это одно, но тут было нечто совершенно иное. То, что они меньше всего хотели бы видеть. То, что каждый меньше всего хотел бы видеть, несмотря на все заверения в обратном. Ибо от подобного зрелища заворачиваются кишки, а голова наполняется странным шумом. Поскольку подобных вещей не должно существовать. Совсем. И когда видишь подобное, что-то у тебя внутри съеживается, как съеживается здоровая клетка, опасаясь вторжения чужеродного микроба.
Особенно, когда начинаешь задумываться, был ли на борту экипаж.
- Я не куплюсь на ваше дерьмо про летающую тарелку, - сказал Менхаус, с почти таким же упрямым как всегда видом. - Я не верю во всю эту чушь. Мы видели ее всего пару секунд. Это может быть что угодно.
- Например? - поинтересовался Фабрини.
- Например... например, какой-нибудь "ховеркрафт" (аппарат на воздушной подушке - прим. пер.). Они же круглые, верно? Это мог быть один из них.
- "Ховеркрафт"? - рассмеялся Сакс. - Гребаный "ховеркрафт"? Не очень-то похоже.
- Ты прекрасно знаешь, что это было, - сказал Фабрини. - Мы все знаем. Я понял это в ту же секунду, как я его увидел. И мне это не понравилось. Совсем не нравилась. И знаешь, почему?
Менхаус посмотрел на него.
- Говори.
- Потому что я испугался. Точно так же, как каждый из вас. И не пытайтесь отрицать это, черт вас дери. Все мы испугались до усрачки. Мертвые корабли это одно, но....
- Так, хватит, - рявкнул Менхаус. - Хватит уже.
Ну, вот. Все знали, что его что-то гложет, и вот. Он знал, что они видели, просто не признавался в этом. И причиной тому был страх.
- Хватит, - рявкнул Сакс. - Менхаус не верит в это, правда, Менхаус?
- Определенно.
- Видишь, Фабрини? Менхаус не верит в зеленых человечков с Марса. Он слишком умный для этого.
- Да, черт возьми, - сказал Менхаус.
- Все это большая глупая шутка, и Менхаус на нее не купится.
Менхаус сглотнул.
- Ну...
- Конечно, это всего лишь шутка. - Сакс выглядел довольным. - Большая, глупая, идиотская шутка. Ладно, Фабрини, давай уже признаемся. Все это была шутка. Туман, море, и все эти корабли-призраки. Мы все подстроили, чтобы подурачить тебя, Менхаус. Как в "Скрытой камере", верно? Фабрини? Скажи Алану Фундту выключить этот долбаный туман и включить свет. Нам не одурачить Менхауса этим дерьмом, он нас раскусил. Я говорил, что с летающей тарелкой мы переборщили. Менхаус слишком умен для такого дерьма. Разве я не говорил? Разве не рассказывал....
- Да пошел ты, - огрызнулся Менхаус.
- Ага, сейчас пойду. - Он повернулся и посмотрел на Фабрини. - Доставайте весла, погребем назад. Я хочу показать Менхаусу, как сделал ту хрень из вешалок для одежды и старых мусорных пакетов. Ему понравится. Эй! Кто-нибудь, включите уже свет. Поиграли и хватит. Менхаус уже сыт по горло.
У Менхауса был вид, будто он вот-вот заплачет.
- Успокойся, - сказал ему Фабрини. - Это же просто мертвая летающая тарелка с парой зеленых человечков. Что тут такого?
- Что такого? - Менхаус покачал головой. - А что, если они не умерли? Что если они живы и наблюдают сейчас за нами? Чо тогда?
Сакс рассмеялся.
- Тогда ты получишь их анальную пробу, о которой всегда мечтал.
- Да пошел ты, Сакс. Пошел ты...
- Кажется, я видел.
Все посмотрели на Крайчека, до сих пор не принимавшего участия в дискуссии. Хоть он и продолжал всматриваться в туман, но, похоже, все слышал.
- Да, я уверен, что видел, как упала та штуковина. - Он повернулся и посмотрел на них. - До того, как вы нас подобрали... Когда я был с Куком и Хаппом... Я видел какой-то голубой свет, прошедший над нами. Его источник находился высоко, и был скрыт туманом. Я видел лишь голубой свет и больше ничего. Я думал... думал, что, может, это падает летающая тарелка. Почему нет, черт возьми? В это чертово место могут вести сотни дверей. Может, ту тарелку засосало в одну из них, как и нас.
- Но если они смогли построить такой корабль, на котором можно сигать со звезды на звезду, как в тех сериалах, - начал Фабрини, - тогда, наверное, они очень умные. Их технологии опережают наши на тысячу, если не сто тысяч лет. Не думаете же вы, что такой корабль могло засосать сюда? А если и так, то они б, наверное, знали, как улететь отсюда.
- Может, эта штуковина сломалась, - сказал Сакс. - Она была какая-то обгоревшая. Закопченная.
Менхаус просто сидел, сложа руки.
- О, прости, Менхаус, - сказал Сакс. - Мы снова про тебя забыли. Мы говорим сейчас о фильме, где те педики потерялись в Бермудском треугольнике. Большая, тупая куча дерьма по имени Менхаус не верит, что эти маленькие зеленые жопотрахи из галактики Андромеды прилетели, чтобы надругаться над ним. Фильм назывался "Вторжение Зияющих Жоп или Я женился на Кожаном Мальчике из Космоса." Что-то вроде того. Это было охеренное кино, скажу я тебе.
Тут раздался истерический смех Фабрини.
- Конечно же, помню. Но по-моему, он назывался "Оно вошло в Мое Внутреннее Пространство или Человек с Планеты Три Икса". - Он перестал смеяться. - Помнишь, постер для фильма, Сакс? На нем было написано: "В космосе никто не услышит, как ты визжишь". Ой-ой-ой, классное кино!
Менхаус сейчас просто тупо смотрел в сторону. По его щекам текли слезы. Он выглядел... сломленным. Опустошенным. Как будто что-то важное в нем вытащили, испачкали и снова засунули внутрь. Вот как он выглядел.
Наконец, Крайчек произнес:
- Это ни к чему не приведет.
И он был прав.
Сакс сказал:
- Давайте найдем какой-нибудь корабль, где Менхаус мог бы поплакать наедине с собой. Господи Иисусе.
Фабрини вытащил весла, и они с Крайчеком принялись грести. Пробираться сквозь водоросли было нелегко. Все, что имело киль, с трудом проходило бы сквозь такие заросли. Но они продолжали грести, пока не заметили рыбацкую лодку.
- Не очень-то просторная, - сказал Сакс. - Но пока сойдет.
Примерно в это же время из тумана донесся звук. Какой-то пронзительный, безумный стрекот. Звук какого-то совершенно невменяемого насекомого. Когда он повторился, он был уже ближе. И все представили, что из тумана вот-вот появится мать всех сверчков.
- Мы должны добраться до лодки, - сказал Сакс. - Иначе нам хана.
Это было какое-то спонтанное, совершенно безумное спасение. Позже, оглядываясь назад, Джордж пытался понять, как такое вообще случилось. Их чуть не сожрал тот чудовищный кальмар, а потом по водорослям стал распространяться огонь... откуда не возьмись, появилась женщина. Плеснула мазутом в зверя, и тот исчез. Она сказала, что ее зовут Элизабет Касл. У них было минуты две, чтобы убраться оттуда, пока мистер Кальмар не вернулся. Наверняка, он будет сейчас не в лучшем настроении.
После этого, для Джорджа все происходило как в тумане.
Они быстро побросали снаряжение, какое могли, в ее лодку - одну из тех похожих на большую коробку плоскодонок. Вы видели такие по телевизору, в них люди курсируют по каналам, отталкиваясь шестами. И осторожно перенесли Гослинга на борт. Никто не понимал, что происходит, но все были очень рады своему спасению.
Чесбро и здесь не обошелся без проповеди:
- Вы ниспосланы нам Богом, мисс. И в том нет сомнения.
На что она вежливо ответила:
- Как скажете.
Джордж и Поллард схватили весла и стали помогать женщине толкать лодку в нужном направлении. Эта маленькая плоскодонная шаланда отлично вела себя среди водорослей. Она легко скользила по самым густым и спутанным скоплениям. Элизабет Касл, казалось, хорошо здесь ориентировалась, поскольку направляла их через заросли, тьму и туман, где в десяти футах уже ничего не было видно. Она привела их к большой парусной яхте с надписью "Мистическая" на носу, которая явно находилась здесь недавно.
По ходу движения Элизабет и Чесбро то и дело плескали на воду мазут и поджигали.
- Это для кальмара, - пояснила женщина.
Затем они взошли на борт яхты и подняли вслед за собой плоскодонку. Все прошло быстро и эффективно. Элизабет Касл хорошо знала свое дело.
Что до яхты, то это было большое и красивое судно.
Так показалось Джорджу, когда она появилась из тумана. Гладкая и горделивая, с острым, как игла носом. Он никогда не думал, что можно полюбить нечто такое абстрактное, как корабль. Но ее он полюбил сразу. Полюбил ее размеры, ее плавные очертания, и то, как она держалась на воде. Это была большая парусная яхта, и он влюбился в нее с первого взгляда. И, надо признать, он полюбил бы ее, будь это даже дырявая баржа, залитая сточными водами и кишащая мухами.
После той консервной банки, служившей всего лишь буфетом для кальмара, яхта "Мистическая" была настоящей красавицей. Конечно, она повидала и непогоду и трудные времена - паруса висели как грязные лохмотья савана, а сами мачты покосились, будто были готовы упасть в любую минуту - но в целом "Мистическая" выглядела довольно неплохо, по сравнению с другими, гниющими среди водорослей судами.
Все прошли в кают-компанию. Как и в остальной части корабля, здесь пахло сыростью и плесенью. Пол был покрыт бордового цвета ковром, таким толстым, что ноги в нем буквально тонули. Он был сухой и теплый. Приятный момент. В центре комнаты стоял дубовый стол, а вдоль каждой стены - небольшие диваны, обитые толстыми кроваво-красными подушками. Еще там присутствовала барная стойка, обшитая кожей по краю. Помещение было довольно просторным, и Джордж прикинул, что здесь вполне комфортно могли разместиться человек двадцать. Ему уже чудились смех и плеск разливаемых напитков, запах сигаретного дыма и женского парфюма. Он не знал, кому принадлежала эта яхта, но готов был поклясться, что это были богатые люди.
- Это ваша лодка? - спросил Кушинг.
Элизабет Касл пожала плечами.
- Теперь да. - Она прошла в следующую комнату, возможно, служившую камбузом. И они почувствовали запах древесного дыма. Еще один приятный момент. Вернувшись, она объявила:
- Я приготовлю кофе.
Они положили Гослинга на одну из кушеток. Кушинг поставил ему укол обезболивающего. Это все, что они могли для него сделать. Все представились, и Джордж вкратце рассказал женщине, как они оказались в Мертвом море, и что произошло на транспортном самолете.
- Я наблюдала за вами, - сказала она им. - Видела, как вы пришли из тумана, в телескоп, когда было еще светло. Я надеялась, что вы выберете лучшее судно, чем это.
У Джорджа было странное ощущение, словно его отчитали. Он сглотнул. Элизабет Касл была первой женщиной, которую он увидел с тех пор, как... Господи, он даже не помнил, сколько времени прошло. Хотя не так уж и много. С тех пор, как они плыли на "Маре Кордэй" из Норфолка. Он не был уверен, насколько давно это было. Несколько дней назад. А может, недель. Так или иначе, он не видел женщин с тех пор, как они вышли в море. Он предположил, что в тот момент он, как и все остальные, влюбился в Элизабет Касл. Ее нельзя было назвать красивой, слишком жесткий и мужественный был у нее вид, хотя и определенно яркий. Высокая и стройная, с ярко-зелеными, как у кошки глазами, и пухлогубым, вызывающе чувственным ртом.
На ней была одежда, похожая на самодельную... серые шерстяные брюки и такая же рубака с широкими рукавами, потертый кожаный жилет и черные высокие башмаки... прямо наряд моряка 19-го столетия. Эти были бесформенные одеяния, придуманные скорее ради практичности, чем ради красоты, но Элизабет вполне им соответствовала. С длинными золотисто-каштановыми волосами, переброшенными через одно плечо, и зелеными сверкающими глазами, она буквально приковывала к себе взгляд.
- Ваш друг, - сказала она, наклонившись над Гослингом. - Это кальмар его так?
Джордж кивнул.
Она не выглядела особо озабоченной, но и равнодушной тоже. Лишенная каких-либо эмоций, она была словно закалена этим антимиром. И носила маску, которую никто не осмелился бы с нее снять.
- Если б вы сразились с кальмаром, - сказала она, - вы бы лучше его познали.
С этими словами она вернулась в камбуз. Они услышали, как она гремит там чашками.
- Наверное, мне все это снится, - сказал Джордж.
- Наверное, нам тоже, - сказал Кушинг. Он подошел к Гослингу, проверил пульс и заглянул ему в глаза. Впечатление осталось не особо оптимистичное.
Женщина вернулась, неся оловянные кружки с дымящимся кофе. От одного аромата Джордж едва не разрыдался. Он взял предложенную ему кружку, она была теплой и успокаивающей. Кофе имел не лучший вкус, но в тот момент Джордж не мог вспомнить, когда ему было так хорошо.
- Кальмар охотится лишь по ночам, - объяснила она им. - Днем он уходит на дно. Не любит света.
- Я так понимаю, вы уже имели с ним дело прежде? - спросил Джордж.
Проигнорировав его вопрос, она посмотрела на Кушинга и Гослинга. Причем очень внимательно. При взгляде на Кушинга выражение ее лица слегка смягчилось, словно он напомнил ей кого-то. Возможно, так оно и было.
- Вы врач, мистер Кушинг?
Он покачал головой.
- Нет, но я прошел небольшую медицинскую подготовку. Только ради "галочки".
Она смотрела на него какое-то время, затем отвернулась.
- Кальмар всплывает лишь по ночам. Возможно, ваши фонари привлекли его. Думаю, он улавливает движение, тепло, исходящее от тела... возможно, он заинтересовался вашими фонарями. Кроме того... его когти ядовиты. Ваш друг мог умереть.
- Вы много знаете об этом монстре, верно? - спросил Кушинг.
- Он здесь столько же, сколько я. - Элизабет задумалась на мгновение. - Наверное, он обитает в корпусе одного из затонувших кораблей.
- Как давно вы здесь? - спросил Чесбро.
Она вздохнула.
- Не знаю точно. В какое-то время мы потеряли счет дням. Кажется, что я была здесь вечно. Несколько лет, насколько я знаю.
- Вы сказали "мы"... а где остальные?
Она покачала головой.
- Только я и моя тетушка Эльза... Больше никого. Когда-то нас было десять человек. Кальмар убил троих в первую же неделю. Остальные... на них напали другие твари. Мой дядя Ричард, он умер... в прошлом году? Не помню. У него было больное сердце. Он умер во сне. Теперь нас всего двое.
Джордж был поражен ее почти формальной манерой речи. Это было необычно. Такими оборотами люди пользовались одно время в письменной корреспонденции. У него стали появляться странные мысли насчет времени ее пребывания здесь.
- Где ваша тетушка? - спросил Чесбро.
- Спит. Она старая... И большую часть времени немного не в себе. Пожалуйста, отнеситесь с пониманием, когда познакомитесь с ней. Она через многое прошла.
- Как вы здесь живете? - спросил Джордж. - В смысле, что вы едите? Где берете пищу?
Она рассказала ему, что питались они в основном тем, что удавалось найти. В этом море постоянно появлялись новые суда. Помногу каждый год. Она устраивала рейды, обыскивала их на предмет еды и припасов, одежды, одеял и топлива, всего, что могло пригодиться. Выживших она всегда тоже искала, но большинство из них либо уже погибли, либо обезумели к тому времени, как добрались сюда.
- Я не единственный человек здесь, понимаете? - сказала Элизабет. - Я знаю, что есть еще пять или шесть. Но большинство из них сошли с ума. Вы можете оставаться здесь, с нами столько, сколько захотите.
- Я надеялся, что вы так скажете, - с улыбкой произнес Джордж, но женщина не ответила.
С этой девочкой твое мальчишеское очарование ни черта не поможет, - сказал он себе. Так что остынь. К тому же, хватит мечтать... дома у тебя есть жена и ребенок.
Конечно, это так. Но его влекло к Элизабет. Было в ней что-то дикое и необузданное, даже экзотическое. Эти глаза, подчеркнуто голодный рот, грация ее высокого, мускулистого тела. Но тут Джордж приказал себе остановиться. Ибо он был женат, и даже если не был бы, эта женщина смотрела на него без капли какой-либо симпатии. Выйдешь с такой за рамки приличий - выцарапает глаза. Она показывала это всем своим видом. Напоминала ему деву-воительницу. Женщину, превосходившую вас физически, а возможно, и интеллектуально.
К тому же он заметил, как она смотрит на Кушинга. Не так, как сестра смотрит на брата, если вы понимаете, о чем я.
Конечно, Кушинг. Неприхотливый и открытый. Глядя в его голубые глаза, понимаешь, что он умный и сострадательный, верный и надежный. А еще он высокий и белокурый, красивый, как скандинав. Женщины, наверное, всегда за ним бегали.
Элизабет рассказала им, что не особенно хорошо помнит свою жизнь до того, как ее корабль - "Кэтрин Беллинг" - затянуло в туман по пути из Саванны в Бермуды. Джордж догадался, что она помнит, но не хочет рассказывать. Она сказала, что самое главное и самое важное для нее было выжить. Со временем это стало своего рода мантрой. Всегда было, что делать, все дни были заняты, так что некогда было раздумывать над тем, что было и что могло было быть. В эту чушь Джордж тоже не поверил.
- У нас достаточно еды, - сказала она им. - Законсервированной и сушеной. Соленая свинина и бекон. Часто, когда прибывает новый корабль, я нахожу свежее мясо и фрукты, в большом разнообразии. На другом корабле, в ящиках с землей я выращиваю овощи. Здесь все растет очень быстро.
- Водоросли, например, - сказал Джордж. - И этот грибок.
- Да. - Она жестко посмотрела на него. - Всегда нужно быть осторожным с тем, что ешь или пьешь. Воду здесь необходимо кипятить. Она соленая, но не такая, как морская вода у нас дома. И в ней есть микробы. Можно очень сильно заболеть. В основном, я беру воду из цистерн на кораблях. И еще. Вы здесь желанные гости, но поймите, что есть правила. Самое главное - никогда нельзя покидать этот корабль без меня. Потом, когда вы изучите это место, можно... но не сейчас.
- Сколько длится ночь? - спросил ее Джордж. - День? Два дня?
На этот вопрос Элизабет, казалось, едва не улыбнулась. Но ее лицо сохранило серьезное выражение.
- Я так привыкла к этому... иногда сложно вспомнить, какими были день и ночь раньше, там, откуда мы прибыли. - Она сидела на кушетке, положив руки на колени. - Здешний день... то, что можно назвать днем... длится примерно три наших дня, иногда четыре. Ночь - примерно два.
Она сказала, что из-за тумана солнце никогда не бывает видно, хотя в определенное время года его можно заметить. Но лишь мельком. В отличие от лун при полнолунии. Это натолкнуло Джорджа на мысль, что если есть солнце и луны, то тогда это не просто какой-то космический тупик. А это целый мир. Планета, вращающаяся по орбите вокруг какой-нибудь звезды, о которой он никогда не слышал. О которой не слышал ни один земной астроном.
Кушинг спросил Элизабет, как велико это море. Но та не смогла ответить. Она знала, что оно огромно, возможно сотни, если не тысячи миль в диаметре, но его истинные размеры были неизвестны.
- Знаю, что можно плыть два дня по прямой и не найти ничего кроме водорослей и воды. Я никогда не видела суши и никогда не слышала, чтобы кто-то ее видел.
- Здесь, должно быть, тысячи кораблей и самолетов, - сказал Джордж.
- И они продолжают прибывать, - добавила Элизабет. - Иногда несколько месяцев ничего, а потом, вдруг, три или четыре, а то и пять или шесть. Партиями, они всегда прибывают партиями. Здесь повсюду можно найти обломки. Некоторые из них очень, очень старые.
Чесбро сидел, склонив голову, и тихо молился.
Элизабет Касл пристально посмотрела на него.
- Он священник? - спросила она.
Кушинг покачал головой.
- Нет, просто он имеет глубокую и твердую веру, - со всей искренностью ответил он.
Хорошо сказано, - подумал Джордж.
Кто-то другой мог назвать Чесбро чокнутым религиозным фанатиком... но только не Кушинг. Он бы не опустился до этого, ни за что. Такой он был человек.
- Вы не очень-то многословны, мистер Поллард, - отметила Элизабет.
Тот кивнул.
- Мне... мне просто нечего сказать.
- С ним все в порядке, - сказал ей Кушинг. - Просто он через многое прошел.
Элизабет и Кушинг сидели и разговаривали о специфике это странного нового мира, о живущих в нем существах и людях, сгинувших там на протяжении многих столетий, если не эпох. Очень жизнерадостная тема. Элизабет говорила об этом месте, как о враге, с которым приходится сражаться на каждом шагу, но победить невозможно. Она производила впечатление решительной, здравомыслящей женщины. Возможно, поэтому ей удалось здесь выжить - благодаря смекалке и жесткой настойчивости. Возможно, все те смерти, которые она видела, заставили ее более цепко держаться за жизнь.
Джордж обратил внимание на ее здоровый вид. Ее глаза были яркими, волосы блестящими, а зубы белыми и крепкими. Но сама она была бледной, отчего казалось, будто лицо было сделано из фарфора. Возможно, это от отсутствия солнечного света. Если бы люди жили здесь поколениями и размножались, рано или поздно они б утратили весь кожный пигмент.
- Все, что мы хотим, - сказал Кушинг, - это выбраться отсюда.
- Отсюда нет выхода, - жестко ответила Элизабет.
- А вы пытались его найти? - обратился к ней Джордж.
Она бросила на него испепеляющий взгляд, и он будто почувствовал дуновение смерти. Но ему было все равно, обидел он ее или нет. Ему не нравилась самодовольная уверенность в ее голосе. Может, ее устраивает и это место, но он ни за что не останется здесь.
- Пыталась ли я? Нет. С чего мне было начинать? - Она продолжала на него смотреть. - Со временем моя жизнь превратилась в одно сплошное выживание. Это все, о чем я думала.
- Как давно вы здесь? - спросил Кушинг. - Вы сказали, что несколько лет, но...
- В каком году вы плыли на Бермуды? - спросил Джордж, поправив его.
- В каком году? Что ж, это я хорошо помню. Был март. Вторая неделя марта, 1907-ого года.
Ее слова были как удар током. Все уставились на нее, выпучив глаза и раскрыв рты.
- Господи Иисусе, - воскликнул Джордж. - 1907-ой? Боже мой...
Внезапно в ней почувствовалась какая-то уязвимость, она стала выглядеть растерянной и смущенной. Очевидно, так оно и было. Она закусила губу.
- Я... Я здесь давно, правда?
- Я не могу, - заявил Менхаус. - Не мое это. Сейчас я знаю. Я играл в эту игру, изо всех сил старался. Но, господи, я больше не могу.
- Брось, тебе нельзя сдаваться, - сказал Фабрини.
- Почему это?
Но Фабрини не нашелся, что ответить. Он понимал, что Кук, в отличие от него не растерялся бы, но сам он не всегда умел находить правильные ответы на правильные вопросы.
- Потому что ты не можешь, вот почему.
Они сидели на палубе рыболовного судна - старого бортового траулера из Флориды, согласно документам из рулевой рубки - и пытались понять, что к чему. Что теперь будет, когда Кука больше нет, и они снова под властью Сакса. Это никого особенно не волновало. Сакс спал в капитанской каюте, а Крайчек находился в соседней. Не спал, а был снова погружен в депрессию. Когда он в таком состоянии, толку от него было мало. Он мог лишь пророчествовать про злой рок, тьму и дьяволов в тумане.
- Я не доверяю Саксу, - сказал Менхаус. - С Куком у нас хотя бы был шанс... а теперь мы в заднице. Сакса не волнует никто, кроме него самого.
Какое замечательное открытие.
- Да, и так всегда было. Такой вот он говнюк. Слушай, давай поиграем и посмотрим, чем это закончится. Сакс хочет быть Большим Боссом? Ладно, пусть будет. Дадим ему мяч, пусть побегает с ним.
Менхаус хмуро кивнул, едва различимый во тьме.
- Хотя, по-моему, с Куком у нас был шанс. Реальный шанс.
Фабрини не нравилось думать про Кука. Он привык доверять Куку. Кук ему нравился, и его смерть была нелегкой, а жить с воспоминанием об этом было еще тяжелее.
- У Сакса есть план, - сказал Фабрини.
- Правда?
- Ну да. У него есть план. У парней, вроде Сакса, всегда есть план.
Фабрини рассказал ему в общих чертах, что сказал Сакс.
- Итак, сделаем, как он говорит. Подождем, когда туман посветлеет, когда здесь снова наступит день. Вот что нам нужно сделать. Когда это случится, начнем исследовать окрестности. Посмотрим, нет ли здесь других людей. Может, найдем себе приличную лодку, поищем сушу, а также объяснение этому бардаку.
- Нет никакого объяснения.
- Нет, есть. Просто нужно немного потерпеть. Доверься мне, Менхаус, и просто подыграй ему. Я ненавижу этого парня сильнее, чем кто-либо. - Он потрогал в темноте свое перевязанное ухо. - Но я знаю одно - парни вроде Сакса всегда выживают. Умеют оставаться в живых. И если мы будет держаться его, то, наверняка, тоже выживем.
- Может, ты и прав.
- Конечно, прав. Поверь мне, если есть выход из этой крысиной норы, Сакс - именно тот, кто может его найти. Так что подождем, будем следовать его плану и может быть... кто знает... может быть, найдем здесь других людей. Кого-то, кто знает, где выход, или имеет правдоподобное предположение, где его искать.
- И все же он мне не нравится, - сказал Менхаус.
Фабрини усмехнулся.
- Этот засранец никому не нравится. Но если мы хотим выжить...
- Тогда будем играть в эту игру.
- Точно.
Но Менхаусу явно не улыбалась идея играть в игру, где правила устанавливает парень вроде Сакса. Это был прямой путь на тот свет.
- Мне не нравится то дерьмо у него на руке, - признался Менхаус. - Не знаю, что это, но с виду заразное.
- Так не танцуй с ним, - сказал Фабрини.
Менхаус выдавил смешок.
- Ты что-то легко к этому относишься, Фабрини. Слишком легко, черт возьми.
- Нет, - сказал Фабрини. - Вовсе нет.
Насколько Кушинг понял, время в Мертвом море было очень сильно искажено. Если ты прошел через воронку, то необязательно выйдешь с другой стороны через тот временной отрезок, который ты отсутствовал. Время здесь не имеет прямой линейной зависимости от привычного для тебя мира. Так он объяснил это Джорджу. Ты мог быть затянут туманом в 1950-ом, но выйдешь с другой стороны в 2010-ом. Это была довольно дикая маргинальная теория, но смысла в ней было больше, чем в какой-либо другой. По крайней мере, она объясняла случившееся с Элизабет Касл, которая попала сюда в 1907 году, но пробыла здесь не больше пяти лет.
- То есть, она говорит, что в 1907-ом ей было двадцать три, - сказал Кушинг. - Посмотри на нее, ей не больше двадцати семи. Ее временные рамки работают, не так ли?
Джорджу пришлось согласиться.
- Только в случае, если... здесь нет времени, каким мы его понимаем.
- Время должно быть. Это универсальная константа. Время и пространство взаимосвязаны, они не могут существовать друг без друга. Это гвоздь, Джордж, на котором все держится. Время может замедляться, как сказала Элизабет. Или даже ускоряться, но никогда не прекращает свое существование. Наступают дни и наступают ночи. Время идет. Если бы оно вообще не шло, если бы мы застряли в какой-то временной петле, то эти корабли вообще никогда не начали бы гнить. А мы... мы бы выглядели точно так же, как тогда, когда попали сюда. А мы изменились. Он рассмеялся, почесав щетину.
- Я брился в то утро, когда мы влетели в туман. Теперь у меня растет борода... а это что значит?
- Не совсем тебя понимаю.
- Это значит, что процессы, происходящие в моем теле, не остановились. Все идет как обычно. И если я пробуду здесь еще пару месяцев, у меня будет уже настоящая борода. А если еще пятьдесят лет, то длинная и белая.
Пример сработал. Да, время шло. Возможно, теория Кушинга была жизнеспособной. Она многое объясняла. Например, почему некоторые современные грузовые суда выглядели так, будто томились в этих водорослях уже несколько столетий, а у некоторых старых бригов был относительно свежий вид. Заросшие водорослями и грибком, но даже близко не в том состоянии, в каком вы ожидали их увидеть.