- Тогда пора либо действовать, либо сваливать, - сказал Джордж.
- В каком смысле? - спросил его Сакс.
Джордж посмотрел на него, на всех по очереди.
- В том смысле, Сакс, что мы можем либо возвращаться в Море Туманов и ждать, когда для нас снова откроется воронка, либо отправляться на "Ланцет".
- Это безумие.
- Это наш единственный шанс, - сказал Кушинг. - Мы пойдем туда и найдем Гринберга, если он все еще жив. Либо мы узнаем тайну этого корабля, узнаем, почему Гринберг называл его ключом. Возможно, это - спасение.
- И? - сказал Менхаус.
- Возможно, смерть.
- Ну, удачи, девочки, - сказал Сакс. - Пришлите мне открытку из ада.
- Он, прав, Сакс, - сказал Менхаус. Это наш единственный шанс, и мы должны им воспользоваться.
Они тут же проголосовали. И все, кроме Сакса, выступили за то, чтобы отправиться в путь и воспользоваться шансом. Элизабет тоже проголосовала за, но скорее ради поддержки Кушинга, чем по какой-либо другой причине.
- Вы не знаете, что там за место, - сказала она. - Не знаете, сколько душ было загублено там... вы понятия не имеете, с чем вы столкнетесь.
- А вы? - спросил ее Джордж.
Но она лишь посмотрела на него испепеляющим взглядом.
Чуть позже Джордж поднялся на палубу и обнаружил там Кушинга и Элизабет. Испугавшись, что может помешать чему-то, он первым делом хотел ретироваться. Но потом понял, что в этом нет необходимости. Они оба, опершись на перила, смотрели в туман.
- Что-то заметили? - спросил он.
Кушинг пожал плечами.
- Я не уверен.
Джордж тоже принялся наблюдать.
Туман был очень густым, гуще, чем прежде. Но был еще день, и туман по-прежнему светился, клубясь, словно безумная смесь смога, пара и дыма. Бурлящая газовая оболочка. Чувствовалась исходящая от него сырость, кожа покрывалась влагой, как в джунглях.
|
|
- Что я должен увидеть? - спросил Джордж, закуривая сигарету.
- Подожди, - сказал Кушинг.
Джордж стал ждать. Он ждал, курил и гадал, когда будет затронут главный вопрос. А именно, когда они планируют совершить паломничество на "Ланцет". Он видел это как нечто необходимое и неотложное, а также таящее смертельную опасность.
- Вон там, - сказал Кушинг. - Видишь?
И Джордж действительно увидел. Тусклое голубое сияние в тумане усилилось, потом замерцало, словно плохо закрепленная лампочка, и исчезло. Спустя минуты две все повторилось, потом пять минут ничего не было. Явление имело нерегулярный, но явно искусственный характер. Как будто в тумане кто-то включал и выключал свет, либо коротило электричество.
- Похоже на неон, - сказал Джордж.
Естественно, Кушинг поспешил заметить, что это скорее аргон. Неоновый свет имел красноватый оттенок, а аргон - голубой. А это свечение было явно голубого цвета.
- И что ты на это скажешь? - спросил Джордж Кушинга.
Но тот ответил, что не знает.
- Может быть, что угодно... возможно, даже какая-нибудь странная химическая реакция. Вроде той, когда газ смешивается с туманом.
Но стоя там и наблюдая, Джордж понимал, что это явление далеко не случайно. Оно словно носило направленный характер.
Следом за ними на палубу поднялся Фабрини.
- Ну, и когда мы отправляемся? Мне не терпится уже выбраться отсюда.
Потом он заметил то пульсирующее сияние.
- Что за черт?
Тут Джорджу в голову пришло сравнение с светом прожектора, пробивающимся сквозь прибрежный туман.
|
|
- Вы же не думаете, что это... тот Туманный Дьявол, верно? - спросил Фабрини.
- Нет, - сказал Кушинг. - Не думаю.
- Элизабет... вы видели такое прежде? - спросил Джордж.
- Пару раз за последние дни, - призналась она. - До этого - никогда.
Джордж понял по ее тону, что что-то в этом свечении заставляет ее нервничать. Оно тревожило ее, настораживало, но она либо не знала, почему... либо не хотела говорить.
- Ладно, - сказал Фабрини. - Мне просто любопытно. Чего мы ждем?
Кушинг пожал плечами.
- Ну, тогда в путь.
Голубое сияние исходило от грузового судна.
Когда они приблизились, оно выступило из тумана. Все почувствовали его нутром, словно какую-то опустошающую болезнь, нечто пагубное и разрушительное. Это был всего лишь еще один старый, брошенный корабль. Контейнеровоз с огромными отверстиями по бокам. Ржавеющий и безмолвный, с заросшим водорослями корпусом... И все же в нем было кое-что еще. Нечто угрюмо-монолитное, нечестивое, словно полуразрушенное надгробие над могилой еретика или древний алтарь, на котором приносились человеческие жертвы. Что бы то ни было, оно несло гибель и безумие. Туман щупальцами опутывал его надстройки. Сочился и извивался, словно пальцы эктоплазмы.
Уходите прочь, - казалось, говорил корабль, - здесь вам не место. Уходите прочь, пока не поздно.
Но они не внемли его предупреждению.
Здесь были все, кроме Крайчека, который остался с Тетушкой Эльзой. В лодке Элизабет они пробирались к судну все ближе, чувствуя его вес и зловещее притяжение.
Джорджу казалось, будто оно вот-вот протянет руку и схватит его, крепко сожмет холодным кулаком и не отпустит, пока не выдавит все доброе, хорошее и человечное.
|
|
- Господи, - наконец произнес Поллард. - Оно же... оно же прямо под кожу забирается, правда?
Все молча согласились.
Даже старый крутыш Сакс не мог уже притворяться, будто ничего не чувствует. Здесь было нечто плохое, и оно имело даже запах и привкус.
Если б корабли могли сходить с ума, это был как раз такой. Было в нем что-то решительно неправильное. Возможно, он был пустым, но необитаемым его нельзя было назвать. И никто не мог сказать, как давно он дрейфовал здесь, одинокий и заброшенный. Но он мог дрейфовать еще сто, а возможно, и тысячу лет. Изъеденный червями, опутанный туманом гроб, покачивающийся среди водорослей, с нутром, набитым тьмой, словно черной землей. Обитель тишины, тумана и зловещих воспоминаний. Что бы ни устроило в нем жилище, вряд ли оно обладало здравым рассудком. Такому не хотелось бы посмотреть в лицо.
- Подвесной трап спущен, - отметил Сакс.
- Как и на "Циклопе", - пробормотал Фабрини.
Пришвартовав шаланду, они поднялись на борт один за другим. Все были оснащены лампами и фонариками. Джордж держал в руке пистолет Гринберга. Другие - топоры и багры. Менхаус был вооружен копьем.
Палубы покрывал слой слизи и плесени, в некоторых местах толстый как губка. Лучи фонариков плясали в тяжелом тумане. Лампы отбрасывали на переборки причудливые, ползучие тени. То голубое сияние исходило именно от этого судна. Теперь они были уверены в этом. Они видели, как оно стробирует, когда только приблизились к кораблю, но прошло уже минут десять, а оно больше не появлялось.
Словно кто-то выключил свет, - подумал Джордж.
Идея исследовать очередную старую развалину никому особенно не нравилась. Но они зашли уже слишком далеко, и не было смысла поворачивать назад. Все палубы были заставлены оранжевыми пластиковыми контейнерами, очевидно, закрепленных болтами.
- А это, по-вашему, что за дерьмо? - спросил Фабрини.
В контейнерах находились желтые металлические бочки. В свете тумана хорошо просматривались трафаретные надписи на контейнерах:!RADIOAKTIVE MATERIALIEN DER GEFAHR! GEFAHRLICHE VERGEUDUNG! ("Внимание! Радиоактивные материалы! Опасные отходы" - нем.) Чуть ниже стоял знак радиации.
- Написано по-немецки, - отметил Сакс.
Кушинг кивнул.
- Радиоактивные материалы, - сказал он. - Наверное, эти бочки с радиоактивными отходами везли куда-то для утилизации или хранения.
- Вот, дерьмо, - воскликнул Фабрини.
- Расслабься, похоже, они запечатаны, - сказал Сакс.
Так оно и было. Но никому не нравилась идея находится на корабле, набитом чем-то подобным. Утешительного было мало. Во многом, из-за странного голубого сияния, которое они видели. Кушинг объяснил Элизабет, что это значит.
- Нужно валить с этой посудины, - сказал Менхаус.
- Пока не нужно, - сказал Сакс. - Смотрите...
Бледно-голубое сияние снова появилось. Оно вспыхнуло, замерцало, окрасив одну из кормовых кают в цвет электрик. Затем снова погасло.
- И что ты на это скажешь? - спросил Джордж Кушинга.
- А скажу я вот что, - ответил Фабрини. - Произошла утечка этого дерьма. Ее мы и наблюдаем. Возможно, мы все уже заражены.
- Зато сейчас у тебя член будет светиться в темноте, Фабрини, - сказал Сакс. - И Менхаус сможет он него заряжаться.
Но Кушинг лишь покачал головой.
- Радиоактивные отходы могут светиться... наверное... но не так.
- Тогда давайте поглядим, что это, - сказал Сакс.
Он повел их на корму, через лабиринт из лебедок и грузовых стрел, мимо огромных отверстий, проеденных в палубной обшивке, к находящейся за ней каюте. Люк, ведущий к трапу, был открыт.
- Думаете, стоит? - спросил он.
Они стали спускаться вслед за ним. Луч его фонарика прорезал тьму, высвечивая пылинки, грязные переборки и покореженные металлические ступени. У подножия лестницы голубой свет снова запульсировал, отбрасывая на все призрачное эфирное сияние. Они увидели, что оно исходит из открытой двери.
В нос Джорджу ударил запах, от которого заслезились глаза. Воздух был разреженный и сухой, как газ в вакуумной трубке. Было тяжело дышать, хотя, возможно, это была всего лишь паника. Горло перехватило, оно будто сжалось до размеров булавочной головки. Пахло чем-то вроде гниющей рыбы. Но были еще и другие запахи, горячие и едкие.
Люди вошли в дверь, неся перед собой лампы и фонарики, держа оружие наготове. На полу помещения, видимо, служившего некогда машинным отделением, они увидели какой-то механизм. На грубо сваренной стальной раме стоял большой овальный диск из блестящего металла. Над ним находилось нечто похожее на охотничий прицел, только длиной он был три фута. На прикрепленных к диску с обеих сторон стрежнях стояли два больших круглых зеркала... или что-то похожее на зеркала. Вся конструкция издавала низкое гудение. По поверхности зеркал плясали и исчезали заряженные частицы ярко-голубого цвета.
Джордж понятия не имел, что это может быть. Но казалось, будто "прицел" смотрел прямо в центр этих зеркал. Однако что это могла быть за точка?
Механизм снова загудел, и Джордж почувствовал, как палуба под ним завибрировала. Волосы на руках и спине поднялись дыбом. Раздался треск статического электричества, и в воздухе появился едкий смрад горелого озона и расплавленной проводки. Затем механизм издал странный визг, и из дальнего конца "прицела" выстрелил прозрачный, тонкий луч света, похожий на лазер и ударил в заднее зеркало. Раздался резкий звук, похожий на шелест целлофана, и зеркало тут же наполнилось белым светом. Оно засветилось, отражая серии призматических лучей в переднее зеркало, которое формировало из них голубой, похожий на прожектор луч света. Он и освещал своим голубым сиянием переборку. Эта голубая энергия извивалась и пульсировала, отчего переборка под ней казалась прозрачной.
Затем "прицел" снова затих.
- Что за чертовщина? - спросил Джордж.
Возможно, кто-то и ответил бы ему, но тут все заметили, что в помещении они не одни. Там было нечто еще, только это был не человек. Сперва они не могли понять, что это. Настолько инородным был его внешний вид. На первый взгляд, это было похоже на сидящую на корточках вытянутую ящерицу, только это была не ящерица. Ничего подобного никто в жизни не видел. Оно поднялось с пола, жилистое, костлявое существо, обтянутое эластичной сине-зеленой кожей. Оно не имело ног, как таковых, а нечто вроде треноги из крепких, бескостных конечностей, заканчивающихся лапками, как у древесной лягушки.
- О, боже, - воскликнула Элизабет.
- Держитесь от него подальше, - предупредил Кушинг, как будто в том была необходимость.
Своей формой существо походило на водяную гидру - цилиндр с закругленными концами, только сгорбленный и искривленный, сидящий на треноге, больше напоминающей змей. Оно сделало шаг назад, и те "лапки" издали влажный, чавкающий звук, отклеившись от металлических палубных пластин. Ростом оно было с человека. Кошмар, вылепленный из сморщенной, скрученной плоти с костистой, покрытой впадинами головой, напоминающей неровный, узловатый конус, приплюснутый сверху. Из черепа росли извивающиеся иссиня-черные усики, каждый толщиной с человеческий палец. Возможно, это были волосы, только они больше походили на раздутых червей-кровососов.
- Это что за урод? - рявкнул Сакс.
- По-моему... по-моему, это существо, создавшее данный механизм.
Оно обладало тремя сине-зелеными кожистыми руками, заканчивающимися вибрирующими пучками похожих на корни щупалец, возможно, служивших пальцами. С шеи до ног туловище покрывали короткие, полые трубки. Они походили на отрезанные куски садового шланга... только какие-то сколькие, омерзительно-живые и подрагивающие. Возможно, это были органы речи или воспроизведения, насколько все поняли.
Но самое безумное в этом ужасе было то, что нельзя было сказать, что это такое. Да, это было какое-то беспозвоночное. Да, это мог быть червь, змея или насекомое. Оно не подходило ни под одну земную систему классификации. Его анатомия была совершенно инородной. Его эволюционную биологию определить было невозможно.
Тут Джордж понял, откуда исходил тот отвратительный запах дохлой рыбы. Только теперь он не совсем напоминал запах дохлой рыбы. Он был острее, сильнее, с почти выворачивающей наизнанку химической примесью.
Все в этом существе вызывало отвращение. И самое жуткое - то, что оно имело лицо. Если это можно было так назвать. Потрескавшееся, высохшее, с тремя близко посаженными глазами, розовыми, как клубничное молоко, блестящими и сочащимися слизью, каждый размером с теннисный мяч. Однако вскоре стало понятно, что эти глаза вовсе не розовые. Точнее, не совсем. Они были лишь покрыты розовой мембраной. Словно занавески, мембраны раздвигались друг за другом, обнажая красные, как рубины глаза. Только они раскрывались не полностью... поэтому глаза и казались розовыми со светящейся красной щелью посередине.
И эти глаза... они высасывали из тебя душу.
Что делать?
Действительно, что делать?
Люди смотрели на существо, а оно - на них. Ситуация была патовой.
Из уголков рта у существа росла пара коротких, но сильных с виду щупалец. Видимо, предназначавшихся для кормления. Ярко-синего цвета с розовым низом, покрытые крошечными присосками. Существо стояло, потирая щупальцами с влажным звуком, словно человек, задумчиво чешущий подбородок.
Джордж заметил, что существо издает учащенный, задыхающийся звук, при этом трубки на его туловище раздувались и сдувались. Конечно, это было дыхание. Вот чем являлись те штуки. Органами дыхания. Только не такими, как легкие у людей, а скорее как легочные книжки у пауков или рыбьи жабры. Они отделяли дыхательные газы от токсичных. Джордж понимал, что в этом месте мог быть кислород... но из-за гниющих водорослей он мог иметь примесь метана. А еще и азота в придачу.
Никто не сделал в сторону существа никаких угрожающих движений, и оно не совершило ничего провокационного. Но ощущение угрозы исходило. Если не от самого существа, то от собравшихся там людей. Его запах почти чувствовался в воздухе - горячая, кипящая нетерпимость к этой твари. Это было видно на лицах собравшихся там - атавистическая, глубоко укоренившаяся расовая ненависть, непроизвольная и автоматическая. Эта тварь была чужой. Она была как паук, такой же зловещей и непотребной. Оскорбительной для человеческого восприятия. Вам хотелось сокрушить ее. Наступить. Раздавить. Она вызывала непостижимое отвращение... поэтому заслуживала смерти. Заслуживала зачистки. Просто она была слишком другой, чтобы иметь право на жизнь.
Нет, никто из них не понимал на сознательном уровне, что действительно чувствует, но что-то там было. Генетическая память, наследственная предрасположенность. Она кислотой жгла нутро и электрическим током бегала по венам. Эта общинная потребность уничтожать, убивать и терзать во благо племени. Убей зверя, победи чудовище, защити улей...
И все вдруг вспомнили про оружие в побелевших от напряжения кулаках. Мышцы напряглись, а нервные окончания загудели. Их оружие рвалось в бой.
- Давайте прикончим его, - сказал Сакс. И никто не был удивлен, что он произнес это первым. - Давайте завалим этого уродливого членососа.
Казалось, в этом вопросе все были за. В тот момент они были единым целым, кровожадным хищником с когтями и зубами.
Но Кушинг сказал:
- Успокойтесь. Просто успокойтесь. Оно... оно, наверняка, разумное. Раз построило нечто подобное.
Менхаус вдруг услышал собственный голос:
- Ты... ты же знаешь, что это такое, верно? Верно?
- Ага, - глухо произнес Сакс.
- Та летающая тарелка... которую мы видели в водорослях... вот откуда оно.
Даже не поинтересовавшись о том случае, Кушинг просто сказал:
- Оно умнее, чем мы.... возможно, оно поможет нам выбраться отсюда...
Джордж стоял как вкопанный, ничего не соображая. Тело онемело, ноги были ватными, словно он находился под воздействием торазина. Он понимал, что если тварь вдруг набросится на него, ему крышка. Он просто не сумеет уклониться. Возможно, это от страха. А возможно, от взгляда твари, который будто проникал в него. Эти чуждые глаза прожигали ему мозг, словно дуговые лампы, отчего он испытывал безумное желание полоснуть себя лезвием по венам.
Было в тех глазах что-то очень нехорошее.
Ни одно земное существо не имело таких глаз.
Пронзительные, полные ненависти глаза насекомого. Овальное, сморщенное отверстие, расположенное сбоку головы, лишь усиливал эффект... оно напоминало рот беззубого старика.
Тварь стояла и наблюдала за ними. Она не угрожала напрямую, но внушала бесконечное омерзение. Может, она и была разумной, однако не имела права быть такой. Во всяком случае, в сознании тех, кто смотрел на нее. Идея о том, что этот ползучий кошмар может быть разумным, была сродни идее о разумном пауке или сороконожке... Столь же отвратительная.
Фабрини сделал шаг в сторону странного механизма, и тварь напряглась. Трубы у нее на брюхе затрепетали. Из них потекло что-то вроде черной слюны. При попадании на палубную обшивку, жидкость зашипела, как масло на сковородке.
- Не советую ее злить, - сказал Кушинг.
Джорджу пришлось подавить в себе желание вскинуть пистолет и всадить в тварь пару пуль. А, может даже больше, чем пару.
Да, - подумал он, - она обладает разумом. Это видно. Только это какой-то неправильный разум. Не наш, людской, а какой-то нечестивый, кощунственный. Холодный, жестокий и высокомерный. Глядя на тварь, Джордж был поражен ее демонстративным превосходством... ее... высокомерием. Да, именно, высокомерием. Это было видно. Она ненавидела их. Ненавидела с той извращенной, врожденной неприязнью, которую вся ее раса испытывала к низшим формам жизни.
- Нам нужно попробовать пообщаться с ней, - сказал Кушинг. - И объяснить, что мы не собираемся причинить ей вред.
У Джорджа едва не вырвался истерический хохот. Кушинг внезапно напомнил ему тупого ученого из старого научно-фантастического ужастика 50-ых, "Нечто из иного мира". Тот чудак пытался поговорить с неуклюжим растительным кровососом с Марса, и вместо благодарности был отброшен монстром в сторону. Данная ситуация очень напоминала ту сцену. Не собираемся причинить ей вред? Хорошая шутка, потому что Джордж как раз хотел причинить ей вред. И он понимал, что будь он один, этот мерзкая марсианская тварь, или чем она там была, не раздумывая, прикончила бы его.
Потому что Джордж чувствовал исходящие от нее мощные флюиды.
Глядя на эту злобную морду и сверкающие, полные ненависти глаза, он понимал эту тварь. Да, она была разумной и расчетливой... как жестокий мальчишка, который отрывает бабочкам крылья и поджигает кошкам хвосты. Интеллект этой твари был именно таким - деспотическим, садистским, даже немного фанатичным. Вот почему она вздрогнула, когда Фабрини подошел слишком близко к ее механизму. Потому что она построила его, и такие низшие существа, как люди, не имели права трогать его. Люди были для нее все равно, что мыши, или обезьяны, которым место в клетках с грязной соломой. Существа для зрелищ и развлечений, но вовсе не ровня. Так что не трогай мой механизм, глупая похотливая обезьяна.
- Вперед, Кушинг, - сказал Сакс, явно мечтая порубить тварь на куски, - попробуй поговорить с этим гребаным уродом. Давай. Отведи нас к своему лидеру, ты, уродливый кусок дерьма.
Кушинг открыл рот, но так и не смог заставить себя сказать что-то.
В старых фильмах, казалось, все было так просто, но в реальности все оказывалось несколько иначе. Эта тварь была настолько грозной и гротескной, что разговаривать с ней или спорить, было все равно, что с пауком, в чьи сети ты попал. Не ешь меня, ладно? Не высасывай из меня кровь и не закутывай меня в кокон... договорились?
Да, нелепый подход, и Джордж понимал это.
Возможно, эта тварь владела силой звезд и тайнами жизни и смерти, но найти с ней общий язык не было никакой надежды. Да, ее интеллект намного превосходил человеческий, но был холодным и иррациональным. Она испытывала бессмысленную, тупую ненависть ко всему, что не принадлежало ее роду. С ней нельзя было торговаться. Если попадешь к такой в руки... или в щупальца, можешь не сомневаться, что будешь брошен в банку с консервантом и снабжен биркой, либо препарирован заживо. А если она будет в особенно дурном настроении, то может вырвать у тебя нервный узел и колоть его ножом, наблюдая за твоей агонией с ледяной, неземной отрешенностью.
- К черту, - сказал Фабрини. Давайте убираться отсюда. Терпеть не могу, когда этот урод так на меня смотрит... будто хочет высосать у меня глаза.
Джордж тоже подумал: - Почему бы нам просто не покончить с этим? Мы собираемся убить его, так что давайте уже сделаем это.
- Давайте просто уйдем, - сказала Элизабет. Это было последнее разумное предложение.
Мужчины стали перемещаться. Медленно, но, тем не менее, перемещаться. И тварь заметила это, но, казалось, не знала, что делать. Мужчины постепенно брали тварь и ее механизм в кольцо. От нее стал исходить тошнотворный, кислый запах. И Джордж подумал, не от страха ли это. Не чувствует ли она, что скоро случится. Должно быть, она ощущала себя как современный человек, окружаемый плиоценовыми обезьянами. Бесконечно далеко ушедшая от них в интеллектуальном плане, но проигрывавшая перед их количеством и грубой силой.
Она начала совершать плавные, извивающиеся движения. Жилистые мышцы изгибались со змеиной грацией под каучукоподобной кожей, морщинистой и грубой, как кора старой сосны. Трубки на брюхе снова начали пульсировать, брызгая на палубу черным соком, где он шипел и дымился. Щупальца у рта развернулись назад, как клешни у муравья. А эта морда... боже милостивый... эта морщинистая, костистая морда источала неприкрытую злобу. Глазные мембраны полностью раскрылись, обнажив красные блестящие рубины самих глаз.
И никто, видевший эти глаза во всей их кроваво-красной красе, не ожидал узреть такую неприкрытую, жгучую ненависть.
Ничто во вселенной... или за ее пределами... не могло ненавидеть так, как это чудовище.
Сморщенный овал рта перекосился, словно готовясь издать крик, а те глаза... Они сузились и наполнились неудержимой злостью. Если такая тварь способна обезуметь от ярости, то она была очень близка к этому.
Поллард был тем, кто вспугнул ее.
Это получилось непреднамеренно. Он шагнул в сторону, возможно, пытаясь отдалиться от монстра, и запнулся об тот странный механизм. Тот отлетел в сторону, оказавшись на удивление очень легким. Поллард снова восстановил равновесие. Ярость захлестнула тварь, словно щелок. Горячий, пузырящийся и сводящий с ума. Щупальца, служившие пальцами, стали скручиваться и извиваться, трубки на брюхе подрагивать, а сама тварь - издавать звук. Сперва он был тихим... но затем перешел в свистящее шипение, как у гремучей змеи перед броском. Самое безумное было то, что звук исходил не изо рта, а из тех трубок, плюющихся кислотой и всасывающих воздух.
- Берегитесь! - крикнул Сакс.
Это все, что он успел сказать, потому что в следующую секунду монстр пришел в движение. Он то ли прыгнул, то ли заскользил. Двинулся в разные направления одновременно, его синяя плоть казалась эластичной и жидкой. Никто в общем волнении не заметил, что тварь держит в одной из лап нечто похожее на маленький цилиндр из желтого металла. Когда она подняла его, было уже слишком поздно.
Она нацелила его прямо на Полларда.
Это было оружие. То, что выстрелило из него, было не лазерным лучом как в кино, а сверкающим облаком бледно-зеленого газа. Оно окутало Полларда влажным туманом. Тот замер, как вкопанный... Через пару секунд его плоть стала жидкой, словно горячий воск и стекла с костей прежде, чем он успел упасть и умереть. Он рухнул на пол горой дымящегося мяса. И Джордж успел мельком увидеть, как его лицо стекает по черепу, словно жир по стволу свечи, левый глаз сполз на подбородок. Поллард упал на палубу, как марионеточный скелет с подрезанными нитями, превратившись в груду костлявой, дымящейся и пузырящейся массы.
И тут Джордж открыл огонь.
Он всадил в тварь три пули. Она издала пронзительный, жалостливый визг, ее трубки на мгновение выпрямились. Затем она повалилась вперед, снова выпрямилась, и Элизабет бросила в нее свое мачете. Оно ударило в лапу, сжимающую золотой цилиндр, с такой силой, что едва не отсекло ее. Цилиндр упал на пол. Тварь по-крабьи ползала вокруг, словно полураздавленный паук. Из отверстий в шкуре и из раздробленной лапы хлестала водянистая зеленая кровь, заливая пол, словно лимонный сироп... самое безумное было то, что она была такой же консистенции.
А запах... Господи, запах от нее был как от разлитой хлорки.
Вооруженные мужчины приближались со всех сторон, двигаясь целиком на автомате. Ибо пришло время убить чудовище, этого неземного осквернителя и абсолютного разрушителя всего, что они знали. Истекающая кровью и израненная, тварь тоже это понимала. Она смотрела на них с абсолютной враждебностью, суженные ярко-красные глаза источали ненависть. Возможно, в них был еще и ужас, или отвращение при виде окруживших ее животных... эти двуглазые, розовокожие чудовища с четырьмя конечностями. Для нее они были ползучей чумой, которую необходимо было раздавить и зачистить. Мерзкие, глупые существа с грубым оружием и примитивной нервной системой. Да, возможно, отвращение присутствовало, но кроме него были еще простая ненависть и злость, что эти бледные обезьяны осмелились убивать ее.
И вот, что увидел Джордж, когда снова навел на нее пистолет - ярость от обмана. Ибо она была хозяином времени и пространства, а все остальные формы жизни - ее рабами. Да, эта тварь смотрела на него, ярко-красные глаза тлели как электроды, и Джордж чувствовал, как выкипает его мозг. Ей было очень легко подавлять и сокрушать разум отдельного человеческого существа. Возможно, даже двух или трех. И она хотела, чтобы Джордж знал это. Возможно, хотела, чтобы он понимал, что ждет людей у темного края вселенной.
Кушинг видел, что этот монстр делает с Джорджем. Возможно, все видели это. Видели, как эта жуткая тварь высасывает из него разум. Но Кушинг не стал ждать, когда она закончит. Он взмахнул топором и обрушил ей на голову, разрубив те сине-черные извивающиеся щупальца и раскроив череп. Топор аккуратно выполнил работу... но в момент удара сверкнула вспышка, и Кушинг рухнул на пол без чувств. Топор остался торчать в голове твари. Та издала душераздирающий крик, сквозящий чистой яростью и болью. Он походил на визг автомобильного стартера или скрежет металла по точильному камню... резкий, пронзительный, оглушающий.
Все отшатнулись от бьющейся в агонии твари. Из расколотого черепа хлестал зеленый сок вместе с какой-то коричневатой слизью. Топор по-прежнему торчал в нем, раскаленная рукоятка дымилась. Сакс замешкался, и одна из щупалец - это были не руки, как таковые, а именно щупальца - метнулось в его сторону и схватило за ногу. Он с криком упал на пол. Щупальце прожгло ему штаны до самого колена.
Джордж всадил в голову твари еще три пули, забрызгав переборки слизью и зеленой дымящейся кровью. Тварь корчилась, визжала и извивалась так, словно не имела костей... как слизняк или пиявка. Она умирала, умирала с какофоническим криком, в котором смешались ярость, буйство и абсолютное безумие. Этот визг эхом разнесся по обшитому сталью помещению и свалил нескольких нападавших на пол, заставив исторгать рвоту под натиском звуковой атаки.
Десять минут спустя остался лишь смрад. Выжившие стояли и смотрели на останки Полларда и труп твари. Мертвая, она была такая же уродливая, как и при жизни. Ее плоть все еще дымилась. Быстро распадалась, превращаясь в жидкость. Покрывшиеся желтой пленкой глаза провалились в череп, который, казалось, размягчался и распадался на куски. Вокруг него лужей растеклась зеленая кровь, туловище скрипело и потрескивало, конечности отпадали, щупальца свернулись клубком, словно мертвые змеи. Все в ней шипело и пузырилось.
Будь у нее душа, решили они, она была бы черной, как раковая опухоль.
- Поллард, - продолжал причитать Менхаус. - О, господи, посмотрите на него... вот, дерьмо.
Ни у кого не нашлось, что сказать. Поллард был мертв. Его смерть была хоть и быстрой, но ужасной.