Подболотов вернулся в машину и нажал кнопку на панели управления «мерседесом». Автомобиль взмыл навстречу звездам.
- Магия? – высказал догадку Болотов
- Довоенная европейская разработка, полтора миллиона евро, закрытый аукцион, - гордо сказал Леонид. – Технология изготовления похоронена в радиоактивных руинах.
- Короче, эксклюзив, - сказал Камышов. – Леонид, меня немного напрягает, что от тебя несет, как из коньячной бочки.
- Где ты в небе видел гаишников? – хохотнул Подболотов.
- Да нет, я завидую, - вздохнул Камышов.
- Угощайтесь, коньяк в бардачке, - великодушно сказал Леонид.
- Наше спасение в бардаке! – Болотов жадно схватил бутылку.
«Мерседес» сделал крутой вираж и устремился к столице Русской Империи.
***
Планета Земля, Русская Империя,
Россия, Подпризоновье (бывшее Подмосковье),
Новое Прямино (бывшее Старое Косино),
Гаражно-строительный кооператив «Флора»
Ржавые гаражи, украшенные матерными надписями, прекрасно гармонировали с беспорядочными горами грязи и глубокими лужами. Посреди пейзажа высился замызганный джип «Porsche Cayenne». На капоте джипа был разложен рваный учебник российской истории и замусоленная газета «Правда Русской Империи» с фотографией мускулистого Призонова, снисходительно смотрящего сверху вниз на Арнольда Чернопахарева - мэра города Калифорнийска. На учебнике стояла скудная, нетронутая закуска, а на газете высились три литровые бутылки домашнего самогона и три пластиковых стаканчика, к которым регулярно прикладывались трое накачанных мужчин. Троица почти не разговаривала, каждое слово давалось с трудом.
- З-за здоровье, - икнул один из них и опорожнил стаканчик. Чокаться уже не было сил.
- З-здоровье пр-превыше з-закона, - пошутил второй и впился в стакан.
- С-свое превыше чужого, - третий попытался найти стакан, но, запутавшись в его многочисленных образах, нащупал бутылку и допил из горла.
- Хорошо сказал, Ваня! – поднял пустые, но мутные глаза первый. - Дай, я тебя поцелую! Поцеловав капот, он погладил фару.
- А что, девчонки п-пришли? – спросил второй.
- Федя, молоток! – непонятно зачем сказал Ваня и ударил Федю по плечу. Федор присел.
- И я тебя уважаю, Серый, - обратился он к первому.
- Это ты правильно! – сказал Серый, допил бутылку, и кинул ее в чьи-то «Жигули». Бутылка пробила стекло и осталась лежать в машине.
В ГСК въехал потертый «Форд» и остановился напротив джипа. Из «Форда» вышел лысоватый мужчина в очках и галстуке. Зажав нос, он протиснулся мимо троицы, и открыл дверь своего гаража.
- Ребята, мне бы в гараж проехать, - просительно сказал он.
- Ты че, ебаный в рот, - икнул Федя. – За дураков нас считаешь?
- Ты че, мудила? – возмутился Серый. – Здесь же столько места! П-права купят и ездют! Че, придурок, проехать не можешь?
- Проехать могу, - сжав зубы, сказал мужчина. – Только вас и ваш джип раздавлю всмятку.
- Ты че хамишь, чмо? – поднял голову Ваня. – Че за кипеж, бля? Нет, чтобы, стакан с нами поднять, он наезжает, гнида очкастая!
- Папа, мы скоро домой пойдем? – из «форда» испуганно высунулась трехлетняя кроха в белом платьице.
- Сейчас, - бесцветным голосом сказал мужчина. – Дядей и их джип отодвину, и пойдем.
- Ты че шипел щас, терпила? – нахмурился Ваня и схватил лом. – Ты щас за базар того!
Лом обыденно размозжил голову мужчины. Девочка пронзительно завизжала. Лицо Вани расплылось в улыбке.
- Ути, путя какая! – одобрил он. – Маленькая такая вся. Самогончик будешь, деточка?
Он вынул девочку из машины и, невзирая на ее сопротивление, взял на руки.
- На Машку мою похожа, - сентиментально сказал он. – Люблю маленьких!
Девочка размахнулась и ударила Ивана в глаз.
- Ты че, сука! – зарычал Ваня. – Я ж к тебе по-человечьи!
Бросив девочку в грязь, он начал остервенело бить по ее платьицу ломом. Кровь смешивалась с лужами.
- На хера, Вань? – икнул Серый. – Опять мне свою кодлу с Фединой шоблой сводить…
- На хрен сводить? – нахмурился Федя. – В багажник их кинь, делов то! Ванин багажник и не такое видел!
- Тачку – мне, - сказал Серый. – Федька, отгони! Петька вчера паленые Черепу перегнал, место есть!
- Резина хорошая, - заглянул Федор в гараж покойного владельца «Форда». – На мои диски пойдет.
Через час место было приведено в свой, специфический порядок. Трупы владельца «Форда» и его дочки упокоились в багажнике Ивана, «Форд» нашел пристанище в гараже Сергея, а зимняя резина «Форда» - на «БМВ» Федора.
- Чмошники и лузеры, - икнул Ваня и перевел разговор на излюбленную со школьных лет тему. – Если я сильнее, я всех могу! Вчера вот иду, навстречу хиляк. Глаза, бля, хитрожопые! Ну я его и отпиздил. Он орет, мол, за что, а я объясняю – потому что у меня мышечная масса больше! А он, прикиньте, плюется и пищит, что у меня варварская мораль!
Друзья громко заржали над непривычным оборотом.
- Ну и что, что варварская? – удивился Сергей. – Варваров – наш лучший писатель! Он написал «Убьем за святую Отчизну» и «Искусство пикапа телок». Букеровский лауреат, бля, а эти козлы бочку катят.
Друзья, не стесняясь в выражениях, обсудили особенности национального социума, выпили на посошок, обнялись, и заснули рядом с джипом Ивана.
Ивана разбудил женский плач. Он с трудом продрал очи и попытался поднять голову. У него не получилось.
Рядом с храпящей троицей плакала женщина. Индифферентный и хмурый милиционер равнодушно позевывал, с легкой тоской глядя на рыдающую.
- Гражданка Петрова, - вяло говорил он. – Нет мужа с дочкой и нет! Искать права не имеем, сроков нет, трупов нет.
- Машину украли! – рыдала дама. – Гараж обобрали!
- Ну, спиздили, так спиздили, пишите заявление, - вздохнул милиционер.
- А муж с дочкой?
- Слушайте, вот убьют, тогда и приходите! – потерял терпение страж закона.
- Приду! – заорала женщина. – После смерти приду!
- Много вас тут ходит, - поморщился милиционер. – Будете хамить, так на пятнадцать суток посажу, что там и умрете! Ходите потом на здоровье…
- Но вот же какие-то люди! – взвизгнула женщина, показав на троицу. – Они должны что-то знать!
- Люди? – с сомнением взглянул на троицу милиционер. Иван идентифицировался, покрыв слугу закона отборным матом.
- Документы предъяви, мудак! – ответил милиционер.
- Ты че, на майора ВДВ наехал, мусор? – зарычал Ваня.
- Ты на кого это того? – открыл глаз Федя. Блюститель правосудия с ужасом узнал в его пропитой морде лицо подполковника милиции и отдал давно утраченную честь.
- Прошу прощения, товарищ подполковник! Виноват, господин майор! – вытянулся милиционер. – Все в порядке!
- Не в порядке, старлей! – гаркнул проснувшийся Серый. – Мы с твоим бугром перетерли, что моих пацанов отмажут к пятому октября! Где пацаны, в натуре?
- Завтра будут, Сергей Михайлович, - услужливо поклонился лейтенант. – Пятое же завтра!
- Смотри у меня! – погрозил пальцем Сергей и вновь захрапел.
- Кто эти люди? Спросите их о муже, немедленно! – крикнула вдова.
- Оборзела, на серьезных людей баллон катишь! – оттолкнул женщину милиционер. – Это же Михалыч, бригадир Лысого! Вон отсюда, а то срок сделаю!
Женщина, потеряв от горя остатки разума, кинулась с логичным желанием расцарапать лицо защитника правосудия. Служитель закона привычно уклонился, схватил потерпевшую за волосы и начал активно ее карать.
Иван было задремал под убаюкивающие вопли, но его разбудил звонок мобильного телефона. Услышав голос своего начальника, генерала Скотинкина, он встал навытяжку.
- Есть, товарищ генерал! – гаркнул он. – Обеспечу! Всех подниму! Есть выполнять!
Он повернулся к друзьям. Взволнованное лицо Ивана сияло гордостью.
- Братва! – нежно сказал он. – Прикиньте, мою, блин, дивизию призывают на дипломатическую, бля, миссию!
- Ты – дипломат? – вытаращил глаза Федя.
- А че, блин, я могу! – заржал Иван. - Приказано оказать поддержку самому Императору в дипломатической миссии! На другую планету завтра кости кинем! Велели ребят готовить, а то они уже в вашем Призоновграде озверели без дела! Ведь то строителями, то уборщиками, то проститутами пашут, несолидно…
- Прикол, - рыгнул Сергей. – По этому поводу надо бы похмелиться.
- Нет, я теперь в завязке, - нетвердо мотнул головой Иван. – Я Катьке обещал, когда вернусь к ним в Питер – ни капли!. Теперь тренироваться буду. Эх, людей жалко! Я же когда трезвый, такой злой, что сам себя боюсь…
- Ты только на другой планете не останься, - посоветовал Сергей. – Ты нам тут нужен!
- На хрена мне к другим? – возмутился Иван. - Я неконвертируемый! Я родину люблю, а она мне все разрешает. У других законы, наверное, есть. А законы – это не наше, не русское!
– Кстати, че мы вчера делали? – наморщил накачанный лоб Федя.
Троица переглянулась и пожала плечами. Никто ничего не помнил.
- Вань, у тебя самогонка была в багажнике, - напомнил Федя. – Дай нам для памяти.
Иван открыл багажник и недовольно уставился на трупы.
- Это откуда? – сердито спросил он. – Твои, Серега?
- Хрен его знает, - сплюнул Сергей. – Если не в падлу, скинь по дороге.
- Не вопрос, - сказал Иван. Его помятое лицо искрилось весельем. – Оценили! В межпланетную, бля, экспедицию берут! Я им такую дипломатию обеспечу!
- Ты там, на другой планете, корешов не забывай! – попрощался Сергей. Друзья обнялись.
Иван сел за руль.
- За Россию, бля! – заорал он, вкладывая всю силу голосовых связок в последнее слово. Джип дернулся и съехал в глубокую лужу.
- Поможем своему, - скомандовал Феде Сергей.
- Своему – поможем! – кивнул Федор. Друзья начали вытаскивать джип комдива из дыры в русской земле. Вскоре их попытки увенчались успехом, и джип с трупами в багажнике ринулся вперед, взметая комья грязи.
***
Планета Земля, Русская Империя,
Россия, Призоновград
- Теперь нужно индуцировать магнитное поле, - деловито произнес Монтеков.
- Как вы смеете со мной так разговаривать! – взвизгнул Тинин. – Правильно вас не любят! Нормально говорите!
- Что вы считаете нормой? – вздохнул Монтеков.
- Нечего свою ученость показывать на пустом месте! Нечего разные слова говорить, я тоже много слов знаю!
- Рычажок поверните, колесико до красной метки докрутите, синюю кнопочку ткните, - сориентировался Монтеков.
Тинин совершил два сложных действия, а на третьем задумался.
- Потом эту кнопочку давим, да? – спросил доктор физико-математических наук своего подчиненного. Монтеков прикинул перспективы неудачного пуска портала в присутствии Призонова, и решил, что во имя ослепления Тинина не стоит выкалывать себе глаз.
- Да. И после этого трудоемкого акта дергаем за эту пупочку, - хмуро ответил он.
- Вы мне здесь не тут! – взвыл Тинин. – Забылись совсем!
- Вы когда меня уволите – до запуска портала или после? – прямо спросил Монтеков.
Тинин поперхнулся и обиделся. По его гениальному двухходовому замыслу болван Монтеков должен был дать все инструкции по запуску портала. После этого умница Тинин должен был сурово и прилюдно отчитать нерадивого подчиненного, рассказать о его моральной нечистоплотности и предать остракизму. Нежелание Романа играть в кадровые игры оскорбило ранимую душу Сергея Сергеевича.
- Вон отсюда! По статье! Тебя по всему Призоновграду никто и нигде! В черный список! Доложу лично! Органы найдут! – залаял Тинин.
- Так бы сразу, - одобрил Роман. – С кнопочками и рычажками без меня разберетесь?
Энтузиазм Тинина поутих, но гордость не позволяла соглашаться с презренным подчиненным.
- Я доктор наук! – завизжал он. – А вы тут всем хамите и не смеете! Скромнее надо быть! У нас незаменимых нет!
- Я точно сейчас хамлю? – взглянул Роман на Тинина сверху вниз. Неприкрытая ирония подчиненного заставила Сергея Сергеевича впервые в жизни усомниться в своих умственных способностях. Но бесполезное прозрение длилось всего секунду, и ему было не суждено окончиться катарсисом. Тинин погасил вспышку разума матерными воплями. Монтеков примерился к глазу практически бывшего шефа, но, вспомнив звериные рожи охраны внизу, опустил руку.
- Не вопи, убогий, - устало сказал он. – Сейчас твой первый и единственный мудрый подчиненный навсегда избавит тебя от своего присутствия.
- Вон отсюда! – пошел по второму кругу Тинин. Монтеков с удовольствием выполнил последнее указание Сергея Сергеевича. Понимая, что в своем гараже он не отсидится и часу, а гостиницы и съемные квартиры не примут паспорт официального изгоя, Монтеков стал искать убежище. Стряхнув с себя толстую и скучную паутину слов сокабинетников, Роман устремился к механизму, давно и навсегда забывшему в себе человека – риэлтору. Прилизанный сухарь с пыльными глазами стал предлагать мутные варианты, но Монтеков перебил его, назвав адрес своей бывшей квартиры. Квартира была в собственности у некоего Дмитрия Колтуна, безвременно почившего год назад. Призрак, официально владевший квартирой, продавал ее через агентство. Роман заключил сделку с покойником. Риэлтор расписался за мертвеца, что было для него явно не впервой, забрал деньги и отдал ключи с полузаконными бумажками.
Приехав по знакомому адресу, Роман перешагнул через мужчину в грязной тельняшке, мирно храпящего перед дверью.
- Полтинник дал, быстро! – проснулся сосед. - Сушняк долбит!
Монтеков хлопнул потертой дверью перед рубиновым носом вечного соседа и огляделся. Измученные стены мрачно серели, грязные осколки паркета торчали отовсюду, осыпающийся потолок давил на мозг.
Разумеется, в свою альма-матер Монтекова привела отнюдь не ностальгия. Причиной возвращения блудного жильца был специфический дефицит запрещенных товаров.
Профессиональные убийцы решили ужесточить условия начинающих любителей. Нелегальная торговля оружием была выкорчевана с корнем. Милиционеры, ранее охранявшие палатки с оружием, сменили объекты охраны на убежища наркодилеров и столики с пиратским порно. Все попытки Романа купить оружие закончились неудачей.
Сковырнув податливую плитку лоджии, Монтеков обнаружил сверток, к которому он не притрагивался двадцать два года. Откинув полуистлевшую ткань, он взял в правую руку прохладную рукоятку пистолета «ТТ-58». С тех пор, как Роман убил своего отца, он ни разу не брал в руки боевого оружия.
Инородность Романа всегда вызывала ненависть. Монтеков-старший не был исключением. Сначала Роман по молодости сомневался в себе, ища логичные оправдания алогичной злобе соплеменников. Но он быстро понял, что не стоит ждать отражения солнца в заросшем болоте. Он выстроил вокруг себя непробиваемую, но не глухую стену. Стена окружила изящную крепость. Роман поднялся на вершину собственной крепости. Свысока, сначала азартно, а после равнодушно, он смотрел на абсурдные и неумелые попытки штурмующих пробить стену, чтобы завоевать и подчинить раздражающую крепость.
Олег Викторович Монтеков до тридцати лет был величественным и могущественным сыном первого секретаря райкома. Домочадцы Олега Викторовича – его вторая жена, их дочь Надя, а также Рома, сын Олега от первого брака, воспринимались Олегом исключительно как невестка и внуки первого секретаря. Но когда батюшку Олега Викторовича принудительно выперли на заслуженную пенсию, Олег с ужасом обнаружил, что пятилетний Роман больше не внук первого секретаря, а сын низкооплачиваемого аспиранта с нулевыми карьерными перспективами. Татьяна, вторая супруга Олега, поняла сей печальный факт еще раньше мужа. Жизнь привела Олега Викторовича в сознание, когда он, разведенный и раздавленный, очутился в однокомнатной квартире вместе с неудобным и надоедливым существом по имени Роман.
Олег Викторович, со временем превратившийся в полусумасшедшего, но обычного параноика, пытался командовать, бить и презирать. У него не получалось. Шантаж едой не проходил – Рома Монтеков сам зарабатывал себе на хлеб. Шантаж кровом был безуспешен. Однажды возвратившийся домой восемнадцатилетний Роман обнаружил, что замки, запиравшие вход и выход, сменились.
Малая, да, впрочем, и большая родина хотела, чтобы Роман Олегович Монтеков умер на улице. Не вписался и подох, потому что не хотел вписываться. Умер стоя, потому что не хотел жить на коленях. Но Роман решил обойти этот нехитрый закон в масштабах малой родины – в масштабах большой это было невозможно. Конечно, квартира была не его, и батюшка Романа имел моральное и материальное право распоряжаться жилплощадью согласно своему самодурству. Роман с рождения был нищ и бесправен. Права распределяла родина, считавшая его недочеловеком. Следовательно, нужно либо подчиниться, либо согласиться, либо силой отнять чужое по закону, но свое по справедливости.
В ушах свистели и звенели лихие девяностые. Массовый передел власти, денег, рейтинга и культуры напоминал драку стервятников над полуживым телом. В двадцать первом веке обглоданный труп ожил и оброс мясом. Сытые, но вечно голодные стервятники, дружно заклевав пару своих собратьев, стали охранять ожившего мертвеца, ставшего весьма упитанным монстром. Но в бытность Романа восемнадцатилетним юношей стервятники были голодны реально, а не иллюзорно. Наткнувшись в темной подворотне на чей-то труп, привычный Монтеков обошел тело, но заметил орудие убийства – впопыхах сброшенный «ТТ-58» с шестью смертными грехами-патронами в обойме. Один грех уже был совершен. Брать орудие убийства было опасно, но еще опаснее было без него оставаться. Собственного оружия у Романа не было и не могло быть. Монтеков сделал сложный выбор в течение секунды, и спрятал пистолет во внутреннем кармане.
Роман заночевал в лесу. Кроме природы, его некому и незачем было принять. Продрогший, с ноющей спиной, он отправился на работу. Возвращаясь с работы, он, по странному наущению непонятно чего, вновь решил пройти через ту подворотню. Неизвестно, какой дорогой пошел бы вооруженный молодой человек, лишенный дома. Но Роману повезло – в подворотне он встретил Монтекова-старшего.
- Как ты глуп, щенок! – щелкнул зубами отец. Тусклые глаза Монтекова-старшего заполыхали. – Сука, кретин! Я – твоя жизнь и судьба! Я тебя вырастил! Сидеть! Служить! Делай, что надо!
Монтеков-старший протянул свои дрожащие крючковатые пальцы к телу сына.
- Вы больны, Олег Викторович, - отстранился сын. – Больны давно и неизлечимо. Пропустите меня.
- Ты хочешь, чтобы я тебя пропустил? – расхохотался Монтеков-старший. – Просто пропустил, чтобы ты пошел по большой дороге? Ночевал в подвале, жрал траву и гордился? Проходи!
Отец сделал приглашающий жест. «Он прав», - подумал Роман. – «Мне нужен не бойкот, а победа».
- Я хочу жить, а не существовать, - вынул пистолет Роман. – Дайте мне жить! Я достоин этого! Олег Викторович, мы можем договориться?
- Жить? – взвизгнул Монтеков-старший. – Не позволю! Щенок, ты знаешь мои условия! Не хочешь – не живи! Моя квартира – мои правила! Что за игрушку ты мне тычешь, ребенок? У тебя нет ничего настоящего, ничего реального! Ты мне ничего не сделаешь! Что ты можешь?
Роман выстрелил в оскаленный рот. Отец грузно осел на заплеванный асфальт. Монтеков ощупал тело Монтекова-старшего и нашел ключи от квартиры. Деньги он оставил на трупе.
Дома Роман взглянул в зеркало и радостно улыбнулся. Его лицо было забрызгано кровью. Он выбросил окровавленную одежду в мусоропровод и с наслаждением принял душ. Совесть молчала, моральных мук не было. В день убийства отца Монтеков спал сладко и спокойно. Проснулся он от запаха гари. Квартира пылала. Роман вовремя погасил пожар, но не мог понять его причины. Странный клочок бумаги чудом сохранился в эпицентре огня. Роман разобрал лишь фразы «тракт на ку уши нтекова Олега Вик, ОО вление, фис Хамович Пол, коммер тор».
Доблестная милиция равнодушно выслушала Монтекова. Заказных дел у органов правопорядка хватало, а заниматься чьим-то убийством бесплатно было смешно. Роман унаследовал квартиру и спрятал пистолет, а вместе с ним и воспоминание об отцеубийстве. С годами вектор развития монтековской души окончательно повернулся к духовным ценностям, а презрение к жизни, за которую надо платить достоинством, полностью укоренилось, и больше не оборачивалось завистью. Но в глубине души Роману всегда хотелось повторить рискованный кульбит, перепрыгнуть жестокий тупик, не поскользнувшись на чужой крови. Но достойной цели, ради которой можно было поставить жизнь, здоровье и принципы на кон бессмысленному фатуму, у него не было. Теперь она появилась. Дверь в другой мир была собственностью Романа. Монтеков решил, что не позволит украсть мизерный шанс на свое счастье, и сам воспользуется своим изобретением. Шестым чувством он понимал, что единственный, кто может воспользоваться порталом без его помощи – Александр Призонов. Остальные могут лишь уничтожить Романа и результат его трудов. Итак, нужно было решаться, опуститься вниз, выйти из собственной крепости, и начинать смертельно опасное сальто в густую кашу жизни. Тем более, единственной альтернативой было лишь возвращение в преисподнюю.
***
- Серый, такая маржа не катит, - сплюнув мимо урны, сказал Максим Леонидович Подболотов, коммерческий директор банка «Зета».
- Да заебал ты со своими фьючерсами! Этот, бля, трейдер, нам эту херню впаривает, а потом на демпинг нас как бы пошлет! – отхлебнув из горла пива «Клинское», ответил Сергей Михайлович Болотов, генеральный директор того же банка.
- Мужики, это тухлый слив, отвечаю! – робко сказал Петр Васильевич Болотов, сотрудник администрации президента России.
- Если по типу это как бы на хер, тогда мы с маржой так въебемся! – сказал Максим Леонидович, элегантно сморкнувшись на асфальт.
- Гляжу в тебя, как в зеркало, до головокружения, - раздалось из следующего за ними черного «Мерседеса».
- Достало это реликтовое нытье, - поморщился Максим. Друзья продолжили обсуждение инвестиционной политики «Зета-банка».
- Леня, а «Клинское» почему? Ему, что, на приличное спиртное не хватает? – с ужасом глядя на сына из-за тонированного стекла, прошептал Михаил Болотов. – Я же этого щенка в Оксфорде окультуривал!
- Давай не видеть мелкого в зеркальном отражении… - взвыл Антонов из магнитолы. Болотов исказился лицом и выключил звук.
- Почва такая, только такие семена приживаются и выживают, - вздохнул Подболотов. –Что впитал, тем и брызжет. Миша, а это какой Сергей – от второго брака, или от неофициального?
- Ты же сам его семь лет назад устраивал! – возмутился Болотов.
- Я их обоих устраивал, а кто из них от кого, забыл, - сознался Леонид. – Не запоминаются твои Серые! С одним пожизненно непризнанным писателем десять минут разговаривал, именно разговаривал, а не общался, так десять лет его помню! А с этими три года работал, и за три минуты забыл…
- Нинкин он! Хотя, какая разница, - отмахнулся Михаил. – На своего посмотри!
- Не хочу, тошнит, - сжал зубы Леонид. – Герой мутного времени…
- Так мы когда договариваться-то будем? – заерзал на заднем сиденье Камышов. – Я ваших выродков уже слушать не могу!
- Весь Призоновград слушает и терпит! – отрезал Болотов.
- Если бы терпит, - усмехнулся Леонид. – Он любит этих безличностей с наличными! А договориться можно только с Мишиным племянником. Наши детки заживо нас сожрут…
- В своих я уверен, - завздыхал Болотов. – Заложат и замочат.
- Интересно, - отвлекся на проходящую мимо «Мерседеса» блондинку Камышов. – Ее содержание соответствует ее формам?
- У тебя теперь нет средств на содержание, придется по любви, - ехидно напомнил Болотов.
- Ужасно! – передернулся Камышов. – Опять глянцевые журналы штудировать, базар от мыслей фильтровать, а речь опрощать? Леня, когда эти плоды любви пойдут туда, откуда вышли?
- Уходят, ходячая реклама презервативов! – всмотрелся в тонированное стекло Подболотов. – Ну что, Миша, разыгрывай сценку «Петя и вор», а мы для устрашения побудем у тебя статистами.
Осторожно оглядываясь, чтобы не быть замеченными собственными детьми, Болотов и Подболотов вылезли из «Мерседеса». Камышов нацепил темные очки, надул офисные мышцы, втянул живот, состроил зверское лицо и пристроился с тыла.
- Здравствуй, Петечка! – ласково сказал Михаил Иванович.
- Здравствуйте, дядя Миша! – поздоровался Петр, смутившись лицом и телом. – Ой, а вы же в тюрьме…
- Отпустили нас добрые дяди в лице дяди Лени, - сказал Камышов. – Мы же ни в чем не виноватые! Правда, Петя?
- Ой, что-то я в тубзик хочу, - после некоторой паузы сказал сотрудник администрации президента.
- Как там мама, Петя? – проигнорировал позывы племянника Михаил.
- Да так, пока здорова. Прикиньте, дядя Миша, я «ауди» разбил, а она ругается! Денег только на половину ремонта дала, скупая какая! А что сын, как лох, должен на «Волге» ездить, ей по фигу…
- Узнаю сестру, скупа до омерзения! Дам я тебе на ремонт машинки, дам, - улыбнулся Болотов и погладил Петю по лысеющей голове.
- Ух ты, здорово! А я еще хочу новую приставку и лазерный телек к ней! На телек Сережка с Максом мне дали за документы из администрации, а на приставку нету…
- Дам, Петечка, на игрушки, даже на леденцы останется! – тепло сказал Михаил Иванович.
- Лучше на клубничку, - покраснев, хрюкнул тридцатилетний Петечка.
- Только ты, Петя, тоже помоги нам! – встрял Леонид. – Ты же теперь большой мальчик, то есть человек государственного масштаба!
- Да, я с истеблишментом тусуюсь, - гордо сказал Петр. – Заседание недавно было, Кудряшкин, Загрызлов, Брудастый и Гиенов заседали. И я с ними сидел.
- Зачем, Петя? – спросил Леонид.
- Для порядка, - непобедимо ответил Петя.
- Да, порядок на другой планете вы наведете капитальный. По Марксу, - вздохнул Подболотов.
- Я Маркеса читал. Прикольно пишет. Только тему секса не раскрыл, - начал литературный диалог Петя. – Еще я Минаева читал, Робски, Блевонтьева и Соловушкина.
- Тебе хватило? – спросил Леонид.
- Так разве кто-то еще пишет? – невинно спросил Петя. – Мне в телевизоре и в Интернете больше не про кого не говорят!
- Нам в ДСМП надо, в котором Император завтра будет на другую планету десантироваться, - прервал Болотов Петю, ушедшего от сути и цели разговора.
- Вам пропуска сделать? – сообразил Петя.
- И пропустить к порталу, - добавил Подболотов.
- Хорошо, - легко согласился Петя. – Дядя Миша, а вы в какой колонии сидели? Номер какой?
- Позабыл что-то. Старческий склероз, - оскалился Болотов.
- Ну ладно, у мамы спрошу, - сказал Петя.
– Петечка, когда ты нам пропуска с бумажками дашь? – взмолился Леонид.
- А когда вы мне безналом откатите? – спросил Петя.
Подболотов стал решать финансовые вопросы, поражаясь неожиданной эрудиции Петра во всем, что касалось системы чиновничьих откатов. Заплатив, получив, приехав и беспрепятственно пройдя в ДСМП, Болотов, Подболотов и Камышов потеряли к Пете всякий интерес. Но бесхитростный Петя интереса не терял. Несколько раз спросив о координатах недавнего местожительства дяди Миши и поинтересовавшись подробностями воскрешения дяди Лени, Петр потопал в обратную сторону от злейших друзей. То, что он повернулся к ним спиной, было его роковой ошибкой. Троица не отличалась святостью. Леонид цыкнул взглядом. Михаил Иванович вздохнул и нехотя зажал Пете рот. Камышов помог патрону затащить обмочившееся тело племянника в туалет. Подболотов прикрыл и подстраховал данную акцию. Когда тело Петра Васильевича Болотова было предано унитазу, Болотов, Подболотов и Камышов брезгливо отряхнулись и продолжили свой извилистый путь. Добравшись до ангара, троица заползла за ящики с оружием. Сканировав взором охрану портала, Леонид заметил ход на улицу.
- «Мерседес» подгоним, когда эти уйдут или заснут, - распорядился он.
- А они уйдут? – переспросил Болотов.
- Не уйдут – усыпим. Ладно, коллеги, отдохнем. Козырь – трефы. Играем с моей колоды, а то я, Миша, крап твоей наизусть знаю.
- Ждем, - согласился Камышов.
- Не ждем, Валя. Выжидаем, - поправил Подболотов.
***
В переполненном храме Христа Спасителя звонки мобильных телефонов перемешивались с громким матерным шепотком. Свечи нещадно коптили, руководители Русской Империи размашисто крестились. Молебен по освящению ядерных ракет и установок «Град» был в полном разгаре. Бестактный Призонов прервал молитву патриарха за точность и скорость ядерного оружия.
- Какой еще Серафим Саровский! – возмутился он. – Коля, передай Володе нормальный текст!
Пастухов принял бумажку и передал ее священнослужителю. Патриарх Кирилл, в миру Владимир Гундейкин, принял текст новой молитвы с энтузиазмом и поклоном.
- Полезный и безотказный патриарх – это прекрасно, - усмехнулся Призонов. – Кстати, святой отец-то партийный?
- Член «ПРИ», подполковник ФСБ, высшая школа КГБ, - с гордостью сказал Пастухов. – Других не держим!
- О, Люцифер! – начал патриарх Кирилл, кротко улыбаясь. Молящиеся интенсивно закрестились. - При одном имени твоем все преклоняются как небесное, земное, так и адское. О, Люцифер великий, являющий помощь и поддержку во всех вещах, помоги и яви свою помощь во всех предприятиях и опасениях, избавь от всех козней врагов, видимых и невидимых. Отдадимся в руки твои и предадимся совершенно твоему святому покровительству. Благословение всемогущего Люцифера да будет всегда с нами. Люцифер торжествует, Люцифер царствует, Люцифер повелевает! Да будет Люцифер в наших сердцах, да будет так! Да будет Люцифер всегда в нас и ядерных ракетах! Да укрепит он установки «Град», да сохранит он их от промаха! Да будет он перед русскими войсками и поведет он их, да будет он за ними и обережет их! Да будет он перед нами и благословит нас, да будет он в Императоре и сбережет вечную жизнь его, да будет он подле Русской Империи, чтобы управлять ей, да будет он над нами, чтобы укрепить нас, да будет он всегда с нами, чтобы избавить от вечной смерти. Он, который живет и царствует во веки веков. Да будет так!