- Так уж и половину, - засмущался Бондейкин.
Снизу раздался треск автоматных очередей.
- Опять наши воюют, - потянулся Лужайкин.
- С кем на этот раз? – полюбопытстовал Бондейкин.
- Как всегда, с врагом, - зевнул Лужайкин.
- Кто же теперь их враг? – спросил Бондейкин.
- Им уже все равно, - поморщился Лужайкин.
Мобильный телефон Евгения зазвенел кремлевскими курантами. Бондейкин взял трубку.
- Да, Махаллат Асмодеевна, - деловито, но свободно сказал он. – Прибыли, естественно. С семнадцати ноль семи до двадцати тридцати трех наслаждались ароматной вакханалией дикой природы. С двадцати тридцати трех до двадцати двух пятидесяти созерцали кровавое бурление заката, плескались в ночном серебристом море, беседовали о вечном и сокровенном. С двадцати двух пятидесяти многоуважаемый Император пел под гитару про то, как он стоял, приблизившись к стене, и был как лошадь, загнанная в мыле, пришпоренная смелым ездоком. В общем, запряг его великий Люцифер по полной. Просил прощения у мун Капулы, мол, знаю, вы не та, но называл ее любимой, которая его не любит. Исполнение романса завершилось в двадцать три ноль две. Потом товарищ Император стоял на коленях, признавался в любви, получил пощечину и страстный поцелуй. Потом с двадцати трех пятнадцати по два сорок пять изволили трахаться. В два сорок восемь – уснули. Других происшествий не было, ни одного печального сюрприза. Да, наш великий Антихрист Асмодеевич животное, но священное. Котяра, то есть. Буду, прелестница, как всегда. А зачем Андрюша? Нет, нам Андрюша не нужен… Виноват, забылся! Буду с Андрюшей, наручниками и плетками. Приятного отдыха, Махаллат Асмодеевна! Вот сучка бешеная…- Опять! – заныл Лужайкин. – У еще меня с прошлого раза все болит и отваливается! Не хочу, не могу!- Это наша работа, Андрей, - Бондейкин налил виски коллеге. – Не сможешь – заменят и выкинут, судьба у нас такая. - Она у всех такая, - поморщился Лужайкин и залпом выпил. – Ты Женя, правильно оценил сильнейшее зло. Работать нужно только на самых сильных.- Я выбрал не сильнейшее, а наиболее удобное зло, - сказал Бондейкин. – И тебе советую.- О, смотри, нарушитель границы. Окликнем или сразу застрелим? – сменил тему Лужайкин.- Это не нарушитель границ, а их создатель, - всмотрелся в темную фигуру Бондейкин. – Сам Асмодей Адамович пожаловали! Напрасно мы, раз он так величав, ему являем видимость насилья, ведь он для нас неуязвим, как воздух. Вот почему я не его сын? Трахался бы сейчас с прекрасной илмезийкой! А вместо этого приходится с женой Императора! Где справедливость, Андрюша?- Вон, идет, - указал Лужайкин на приближающегося Асмодея Адамовича. Асмодей Адамович молча прошел мимо Бондейкина и Лужайкина, не удостоив их даже взглядом.- И так он в этот мертвый час прошел при нашей страже грозным шагом, - зевнул Бондейкин. - Вообще я в этом вижу знак каких-то странных смут для государства, - заметил Лужайкин.- Это обязательно, без этого ни он, ни государство никак, - выпил Бондейкин. – Ну, за твое здоровье! Эх, душевно сидим!- Не надо про душу, - попросил Лужайкин. – Проснется еще, не дай Люцифер. Вот тогда точно здоровья не будет. - За здоровое бездушие! – поднял стакан Бондейкин. - За бездушное здоровье! – чокнулся с ним Лужайкин. *** - Не рубите дерево, рвите корень! Оставьте ветви и листья! Дайте плодам покоя! – стонал во сне Призонов. - Тише, ты еще жив, - поцеловала его проснувшаяся Джули. - Я уже умер, - проснулся Александр. – Но хочу жить! - На самом деле ты живой, но хочешь умереть, - сказала мун Капула. – Почему бы тебе на самом деле не захотеть жить?- Заскучаю, - вздохнул Призонов. – Да и нельзя иначе. Ты же их видела, эту гигантскую тюрьму, эти ульи и соты! Как же с ними по-другому?- Да, они не заслуживают иного, - медленно произнесла Джули, полностью осознавая смысл этого утверждения.- Даже ты понимаешь! – всплеснул руками Александр. – Прохладные облака не помогут выжженному асфальту. - Но Илмез не заслужил Земли, - сказала мун Капула.- Нужен мне твой Илмез, как волку смокинг, - потянулся Император. – Я же тебе объяснил, что Люцифер оскорбил Иеремиила, а мы отдуваемся. Самые мудрые и совестливые купили себе справки о грыже с шизофренией и сидят дома, а агрессивные ортодоксы сражаются за несуществующую честь страны. Интересно, если бы страна приказала им выколоть себе глаза, они бы тоже согласились?- А ты попробуй, - предложила мун Капула.- Они и без меня – глухие жрущие слепцы. Нет, бежать, бежать! Подложу стране Свинюгина, а сам – в илмезийские плотники. Ты мне сына родишь, назовем Йосей…- Сначала останови войну, - попросила Джули.- Конечно, я же обещал. Только она остановится ненадолго. Я у папы далеко не единственный сын!Зазвонил древний и вечный телефон с двухглавым орлом на циферблате. Джули потянулась к трубке.- Куда! – больно схватил ее за локоть Призонов. – Это же правительственная связь! Это мое!Джули посмотрела на пожар, бушевавший в правом глазу Императора, и все поняла. - Я сам у себя украл свободу, душу и совесть, - блудливо улыбнулся Александр. – Кража удалась, я всем доволен.- У тебя все получилось, - прошелестела мун Капула. – Я поняла, что кровь на руках ангела добродетельнее слезинки черта.- Мечта сбылась, одной мечтою меньше, - развел руками Призонов и взял трубку. – Да, Анатолич. Ультиматум? Взорвут, говоришь? А пусть взрывают! Но только под нашим контролем и под их ответственность! Надо чаще встречаться, Дима. Собирай шоблу. Стратегия следующая… Впрочем, подожди, я перейду к другому телефону.Не обращая внимания на Джули, Призонов вышел из комнаты. Мун Капула побрела к террасе. Вдохнув чистый морской воздух, она залюбовалась рассветом. Море внизу медленно оживало. - Вы будете удивлены, мун Капула, но красоту природы выдумал именно я, - раздался голос. – Именно поэтому я ее и люблю.Джули обернулась и увидела высокого человека с элегантной бородкой. Он не смотрел на мун Капулу, он так же, как и она вкушал нерукотворное великолепие.- Это единственное мое творение, которым я наслаждаюсь, - сказал человек. – Творения Люцифера живут по мелким, скучным и алогичным законам. Творения Иеговы – гадки и предсказуемы. Все остальные мои творения не лучше, но и не хуже. Логово моего сына - прекрасный обломок свободы, вы не находите?- Жаль, что в вашем мире обломки свободы имеют лишь рабы. Его действительно стоит вкусить. Вы – отец Брейна? – спросила Джули.- Не дай Люцифер! – усмехнулся Асмодей Адамович. – Я – отец Антихриста. - Верните меня домой, - попросила Джули.- Я за этим и прибыл, - сказал Князь инкубата.- Зачем вам мое отсутствие? – встрепенулась Джули.- Не надейтесь, - понимающе покачал головой Асмодей. – Вы ничего не измените.- Тогда зачем?- Мой ответ имеет значение для вас? – спросил Асмодей. - Иначе бы я не спрашивала, - ответила мун Капула. – Вы ведь знаете, что я настолько неопасна для вас, что вы можете быть со мной откровенным.- Дочка попросила, - усмехнулся Асмодей. – Напомнила, что я Антихристу не только отец, но и тесть. Вы будете смеяться, но в отличие от вас, она его любит, поскольку понимает. - Она испугалась меня? – удивилась Джули.- Она испугалась за вас и моего сына. Если бы она прибыла лично, от вас и Антихриста осталась лишь две горстки пепла. Она у меня излишне импульсивная демоница, время гипертрофировало этот недостаток. И откуда он? Ее мать до и после смерти оставалась ледышкой, даже когда ее сжигали в пустыне, она была холодна…- И вы так же равнодушны и спокойны, - констатировала мун Капула.- Я многолик, - усмехнулся Асмодей и щелкнул пальцами. Утренняя дымка поглотила мун Капулу. – Не прячься, сын.Призонов вышел на террасу и взглянул отцу в лицо.- Бунтуешь потихоньку? – спросил Асмодей Адамович. - В мечтах, - сказал Император. – Но в реальности я всем доволен.- Мун Капула была не прихотью, а потребностью, - заметил Князь инкубата. – Принял порцию человечности? Осторожно, можно привыкнуть.- Папа, не впадай в морализаторство, не путай себя с Иеговой, - поморщился Призонов. – Как проходит Страшный Суд?- Не знаю, - пожал плечами Асмодей Адамович. – Там сейчас твой отец, а меня там никогда не было и не будет. Он не смог отлучиться и попросил его подменить. Я решил в этот раз не отказывать себе.- Но ты – это ты? – улыбнулся Призонов.- Я – Асмодей Адамович Адов, Князь инкубата, генеральный директор ООО «Избавление». В моем измерении ты еще не родился.- Ну и как в 2013 году без меня? – полюбопытствовал Император. - Суть не изменилась, складки на полотне истории сменили расположение, не более. Война пока не началась, Лилипутин делит трон со Свинюгиным. А так, как обычно. Твоему отцу очень повезло, что появился ты. Мы одинаково мудры, одинаково разносторонни, но везение досталось не мне. - Завидуешь? – усмехнулся Призонов.- Мы не воспринимаем свою судьбу всерьез, - Асмодей улыбнулся, услышав столь нелепое предположение. - Мы видим лишь общий ад и собственный астрал. Каждый развлекается, насколько позволят обстоятельства. Мы не коллекционируем зарубки, мы просто рубим, как получится.- Щепок много, - сказал Император.- Мой юный Навуходоносор, - с жалостью взглянул на него Асмодей. – Ты все еще замечаешь щепки?- Я скорректирую свое зрение, великий Асмодей, - поклонился Призонов.- Эту коррекцию лучше сделать самостоятельно, пока тебя не ослепило, - кивнул Асмодей, щелнул пальцами и растаял в воздухе.Красивое лицо Призонова изуродовала душевная боль.- Надя! Джули! – горько вскрикнул он. Постепенно страдание и ненависть уступили место ледяному спокойствию.- Ты ошибаешься, папа, - прошипел Император. – Я не Навуходоносор, я Нимрод…
***
Планета Илмез, Пангея, Тарихея.
- Если ты лев – забудь о жалости. Осталась хоть капля сострадания – помрешь бараном! Мы не ведем переговоров с террористами! – нахмурился Император. – Кому-то что-то неясно?
- Кремль, памятники, банки, счета, музеи, - трусливо залопотал президент России. – Друзья и родственники на худой конец! Громадные убытки…
- У вас всех еще два часа до штурма, - ответил Призонов. – Переводите деньги в темпе! И не жалейте, пока русский народ жив, деньги у нас будут. А при деньгах с властью и женитесь снова, и деток нарожаете на смену.
- У меня дети, - всхлипнул Кони Лабрадорович. – У меня только на жену, то есть, я только жену могу, в общем, я люблю…
- Зря, не советую. При вашей должности любовь к кому-либо может плохо кончиться как для вас, так и для ваших любимых. Я не понимаю, кто-то не на своем месте? Для кого-то родные и близкие, эти имиджевые кружавчики, средства, деловые и половые связи важнее государственных интересов?
- Что вы, как можно, - ответил мрачный хор голосов.
- Сделаем Санкт-Петербург столицей и Новым Призоновградом, - невозмутимо произнес Император. – Тихо готовьтесь, заранее пишите приказы. Я убежден, что все убытки от взрыва Призоновграда покроются прибылью от этой ужасной катастрофы. Никаких предупреждений народу и прочим родственникам, это в интересах моих и ваших брокеров. Кстати, не забудьте о средствах на восстановление Призоновграда…
- Чего же мы ждем? – Пастухов прокалькулировал средства и счастливо заулыбался. – Штурмуем мерзавцев и предателей, продавших и обобравших свой народ! Я одного не понимаю, Александр Аркадьевич. Почему мы до сих пор не применили ракеты «Приз-666»? Эта новейшая разработка пробивает силовой щит инопланетян, как кувалда – мозги.
- Если есть шанс получить ценное целым – не стоит разрушать. Данного нефтяного концерна это тоже касается. Никаких ракет! Пусть с людьми поработают люди. Агрессоры, посмевшие принуждать нас к мирному соглашению, должны умереть, причем официально!
- Официально? – переспросил Пастухов.
- Именно официально, - кивнул Призонов. – Все наследники владельцев концерна добровольно и посмертно отказались от наследства в пользу любимого государства. Государство в моем юридическом лице продаст этот концерн за сто двадцать пять рублей сорок копеек с аукциона. Я думаю, все понимают, кто будет покупателем?
- Естественно, - заулыбался Дмитрий Анатольевич. – Как обычно или назначим новых?
- Назначим хорошо забытых старых, - усмехнулся Призонов.
- Инопланетяне отдадут концерн? – засомневался Гиенов.
- Илмезийцы соблюдают закон, - сказал Император. – Это их и погубит. Нельзя блюсти закон в битве с беззаконием! Итак, штурмуем. Возражений, предложений нет?
- Я хотел бы… - робко залепетал Загрызлов.
- Рад, что нет. Наше единодушие – наша победа! – перебил его Призонов. – Верховный главнокомандующий, отдавайте выстраданный приказ!
Свинюгин выпрямился, нахмурился и придал лицу мужественное выражение.
- Через два часа штурм! – громко скомандовал он мобильному телефону. – Во имя великой России! Приказываю!
- Один отказался, - пролепетал Дмитрий Анатольевич, отлепив трубку от вспотевшего уха. – Говорит, что у него в Москве дети!
- Не потерплю! – выкрикнул Брудастый.
- Именно в Москве, не в Призоновграде? – поднял бровь Призонов.
Свинюгин кивнул.
- Хорошо, что только один, - весело сказал Император. – Прекрасно вы страну вышколили, Глеб Олегович!
- Рад стараться! – улыбнулся Падловский.
- Расстрелять, но по-тихому, - дал указание Император. – Все остальные про старух-матерей, красавиц-жен, сопливых ребятишек и прочую обузу забыли?
- Надеюсь, - ответил Свинюгин.
- Они не могли не забыть, - лязгнул голосом Угрюм-Бурчеев. – У них одна мать – Родина! Защитим мать нашу!
- Поддержим нашу мать! – сказал Призонов. – А то не дело, подняли Россию с колен, а она оказалась паралитичкой. Сделаем ей инвалидную коляску из техники илмезийцев, товарищи! Ну что, господа, наезжаем на борзоту?
- Все боевые дивизии готовы к штурму, - бодро ответил Свинюгин.
- Всегда готовы, - уточнил Император, откинувшись в удобном кресле.
***
Вневременье, Страшный Суд
Судья и Присяжные вертелись астральными сгустками. Аура Вневременья сосала энергию своих обитателей. Гул конвейера богов и пророков, находящегося в соседнем Вневременьи, сливался с монологами Обвинителей, Свидетелей и Иеремиила. Люцифер смахнул со своей щеки двухголового тигра с рыбьим хвостом и брезгливо повел узким плечом. Иегова жег праведным взором холеные хари Пифона и Маммона, находившихся в Суде в качестве свидетелей обвинения.
- Превратили бесплодную паству в плодоносящие растения…
- Создали время, не требующее истины и логоса…
- Заменили культуру культами, культивируя культуризм и применяя оккультизм…
- Я свидетельствую, что возрождение душ было подавлено ядерной войной…
- Создали нищету, выхолостили разум, подавили нравственный закон – и покупают души!
- Культурное наследие Земли – доказательство невозможности принадлежности к сектору 666-18-9-13…
- Подлог! Самозванство! Мракобесие! Покушение на разумное устройство Вселенной!
- Старо и вечно, - сонно пробормотал Асмодей. – Скучно и смешно. Когда этот родник обезжиренных фраз иссякнет, разбудите…
- Иисус прибыл? – беспокойно заерзал Иегова, толкнув Князя инкубата в бок.
- Будет, мамаша, будет. Не блудили бы тогда, не мучились бы сейчас, - язвительно сказал проснувшийся Асмодей.
- Не моя вина, что он чуть ли не с рождения все понял наоборот! – прошипел Иегова. – Как они не понимают, что я не человеконенавистник, не эталон, не шутник, не пародия! У меня просто инструкция такая! Нашли крайнего! Я что, должен управлять всем маслом, разлитым Аннушками? Тасовать насекомых? Я не завхоз, я бог! Даже ты тогда не смог его вразумить – ни в пустыне, ни над миром… Или не хотел, а, полузащитник?
- Он был молод и глуп. Представляете, пожив, испытав, познав, он продолжал верить в ваше совершенство! Не брал хлеба, злата и царства, надеясь на ваше слово, боясь вашего искушения, - сказал Асмодей. – Второе распятие пошло ему на пользу.
- Оправдатель Обвиняемых! – вопросил Судья. – Вам есть, что добавить к сказанному?
- Не совсем, великий Демиург, - склонил голову Асмодей Адамович. – Мне есть чем опровергнуть сказанное.
Судья разрешающе кивнул.
- В отличие от Обвинителей и Свидетелей я не намерен говорить о вещах изжеванных и общеизвестных, - начал Асмодей. – Я лишь напомню, что само существование сектора 666-18-9-13 необходимо мироустройству не только потому, что уничтожать брак хлопотно и аморально, но и поскольку именно капля зла в океане гуманности не дает этому океану замерзнуть и сохраняет его живым. Но поскольку обвинение основано на абсурдном допущении, что Земля, объявившая войну планете Илмез, является не бракованной, а полноценной копией Илмеза, мне остается лишь доказать, что Земля – действительно представитель сектора 666-18-9-13. Все ошибки являются следствием и причиной других ошибок. Данная ошибка – не исключение. Когда наш дорогой Творец полюбовно договорился о сдаче своих полномочий великому Люциферу, его архангелы, включая присутствующего здесь Иеремиила, восприняли этот шаг не как мудрое признание собственной неудачи, не как осознание невозможности управлять бракованной планетой по законам сектора 0-21-28-28, а как банальное поражение! Перепутав закономерную замену с преступным бунтом, они бросились на защиту стабильности, и естественно, создали хаос. Этот хаос усугубила связь великого Иеговы с дочерью человеческой, землянкой Марией. Сначала наш Творец всего лишь хотел оправдать свою избранницу перед ее земным женихом, но вскоре возжелал использовать магический дар своего сына в собственных целях. Кто его осудит за это? Но недопонимание и изначальная разобщенность привели к тому, что в результате на свет родилось противоречивое учение, настолько алогичное и безумное, что лишь сам факт того, что ему якобы верят, не понимая, не читая, не анализируя – лишь еще одно доказательство изначальной дикости землян. Этот искусственный суррогат нравственного закона так же напоминает нравственный закон илмезийцев, заложенный в них природой, разумом и духовной аурой, как пепел напоминает ветер. Любой илмезийский ребенок, оставшийся наедине с котом, гладит его, любой земной – подвешивает его за хвост! Лишь глину можно смять, мрамор можно лишь отсечь. Поэтому меня лишь смешат нелепые замечания о самой возможности обработки судьбы и истории в секторе 0-21-28-28. Природа создала илмезийцев так, что их душа – жизненно важный аксессуар, поэтому они и дорожат ею. Природа создала землян так, что их душа – невостребованная, неудобная и недолговечная ненужность, вот они и несут ее к нам. А мы можем лишь собирать урожай с поля, можем делать погоду, но мы не можем создать семена! Чем розу ни удобряй, сорняк из нее не вырастет!
- Вас обвиняют именно в том, что розы растут, а вы пропалываете почву, - напомнил Судья.
«Не заходи за черту, краснобай», - подумал он.
- Розы? – усмехнулся Асмодей.
«Черты, за которые нельзя заходить, складываются в решетку», - подумал Князь инкубата.
Перед Судом пронеслись дети, калечащие друг друга, промчались зверолюди, грызущие тела других во имя фантомных верований, твердых кусков еды, золота и престижа.
- Остановите! – побледнел один из Присяжных, на мгновение принявший человеческий облик. – Брезгую! Пренебрегаю!
- Вы хотите сказать, что все это возможно на Илмезе? – переспросил Асмодей. – У меня неисчерпаемый запас подобных сюжетов!
- У вас есть также сюжеты, которые возможны лишь на Илмезе, - вновь напомнил Судья. – А быть не должно!
- У нас – есть, - смиренно признался Асмодей. – Но у них – нет! Вернее, нет своих. Копируют наши, порой бессознательно.
- Вы хотите сказать… - удивился Судья.
- Архидемоны по природе творцы, - развел руками Асмодей. – Мы, именно мы, не терпим однообразия! Мой покойный брат Астарот известен землянам под псевдонимом Гомера, я известен на земле под псевдонимом Шекспира, великий Люцифер под псевдонимом Иеронима Босха писал прекрасные картины с натуры. Архидемоны – истинные создатели прогресса, науки и культуры! Остальные - лишь самодельные мифы и плагиаторы. Бывает, что подобным мифам верят и даже поклоняются. Но битва с собственной природой всегда кончается плачевно. Особенно для тех, кто создает миф из себя самого.
- Но ведь вы зачем-то потворствуете выдумке этих мифов, - нахмурился Судья.
- Исключительно из соображений, приведших к созданию сектора 666-18-9-13, великий Демиург, - поклонился Асмодей.
- То, что все благородные таланты - лишь маски архидемонов, нелепость! – крикнул с места Пифон.
- У вас есть документальные подтверждения? – вкрадчиво спросил Асмодей. – Вы лично следили за героями-одиночками, поэтами, философами? Вы можете доказать, что Сальвадор Дали – реальность, а не псевдоним Вельзевула?
- Кто такой Сальвадор Дали? Не знаю таких! И почему это я никогда ничего не творил, не пользовался земными псевдонимами? – запальчиво вскричал Пифон.
- Ваша бездарность – ваш диагноз, а не наш вердикт. А невнимание к талантам глупо, однажды они могут быть ох как полезны, - усмехнулся Князь инкубата. – У меня все, великий Демиург.
- У кого-нибудь есть вопросы к Оправдателю? – спросил Cудья.
- Как вы объясните то, что в Небесной Канцелярии отсутствуют документы об увольнении Иеговы, документы, подтверждающие брак Земли и свидетельство о передаче прав куратора Иеговы Люциферу? – вкрадчиво спросил Иеремиил.
- Увы, мои объяснения пока бездоказательны, - вздохнул Асмодей.
- Суд готов их выслушать, - сказал Судья.
- Учитывая тот факт, что нынешняя Помощница Надзирателя состоит с Иеремиилом в любовно-плотской связи, а заявление Иеремиила написано еще до начала войны, я рискну предложить, что отсутствие документов в Небесной Канцелярии и заявление Иеремиила связаны между собой, - кротко сказал Асмодей.
- Мелкий клеветник! – взорвался Иеремиил.
- Я всего лишь привел факты, - улыбнулся Асмодей.
- У кого-нибудь еще имеются вопросы к Оправдателю? – сошел со скользкой почвы Судья, сам состоящий в аналогичной связи с Помощницей.
В Суде был слышен лишь шум конвейера богов.
- Если вопросов к защите нет, нет ли вопросов у защиты? – спросил Судья.
- Вопросов нет, есть просьба. Я прошу разрешения вызвать главного свидетеля защиты – архидемона Иисуса Христа, - попросил Асмодей.
- Разрешаю, - кивнул Судья.
***
Планета Илмез, Пангея, Верония.
- Наша поддержка Илмеза – не добродушный дар сытых богачей, - вещал прессе Болотов, натянув державный оскал на толстые щеки. – Мы не принадлежим к тем людям, которые нарочито и цинично демонстрируют варварскую культуру потребления. Это наш долг перед великой планетой, прогрессивной страной и собственной совестью! Я – патриот Пангеи, и потому смотрю на все происходящее вокруг моих партнеров и меня лично, в первую очередь, с точки зрения интересов и ценностей моей страны. Речь идет не о законности, а о справедливости – категории, которая всегда была и остается важнейшей для Пангеи и всего илмезийского народа.
Под вяло-кислые хлопки Болотов раскланялся. Подошедший к нему Фемидий скептически оглядел брюхо потенциального спасителя Илмеза, умеренно поблагодарил неожиданных союзников и нацепил несколько орденов на смокинги Болотова, Подболотова и Камышова.
- Теперь кормушка в авторитете, - довольно сказал Болотов после ухода илмезийцев. – Рейтинг, слава, а какая милая девушка мне номер своего видеофончика дала! Да и вообще, у них сатрапов за заслуги выбирают или как у нас?
- Успокойся, Миша, - дружески предупредил Подболотов.
- А что? Я исключительно ради блага многострадального илмезийского народа. Я, конечно, не питаю иллюзий, что граждане Илмеза выберут своим сатрапом землянина, но надо же куда-то девать свой руководящий опыт? Райком, обком, банк, филиал дьявола, партийное руководство опять-таки… У них ведь сатрапы во дворцах живут! Хотя, еще не время. Теперь главное – выстоять и победить. Внизу охрана, наверху законы – мы в безопасности. Но предчувствия у меня нехорошие…
- У меня тоже, Миша, - кивнул Леонид. – Я, многоликий ты мой, помню эту речь. Ты ее в девяносто четвертом на суде толкал. Помнишь, чем кончилось?
- Так ведь потом отмазали, - пожал плечами Болотов. – Молчал бы насчет многоликости, Янус бессмертный! Кто привел Призонова?
- Он, - Подболотов указал на Камышова.
- Я его привел вообще, а вы – к власти! – возмутился Камышов. – И потом, я не его, а его брата привел! Или его самого? А кто финансировал оппозицию, состоя в партии?
- А кто эмиграцию зомбировал? – взревел Болотов. – Удавить бы тебя, совесть нации!
Выяснение степени бесчестности и бесчеловечности компаньонов прервали автоматные очереди внизу.
- Как? – побледнел Болотов. – У нас же охрана! Мы же на справедливой и сильной стороне, совместили, наконец!
- Причем здесь справедливость? – пожал плечами Подболотов. – Борьба идет между двумя силами. Кто из сил справедлив, неважно. Главное – квалификация и везение.
- Но у нашего зверья нет, и не было квалификации! – вскрикнул Болотов. – Откуда?
- Зато везения – через край, - грустно сказал Леонид. – Им везет воистину чертовски. Если фатум не на твоей стороне, профессионализм не спасет. Не судьба нам спасти Илмез! Давайте хоть Призоновград взорвем напоследок…
- Все-таки у меня там жены, дети, - стал мямлить патриот Пангеи.
- Вот именно! – пресек его метания Подболотов. – Давай скорее, а то не успеем. Представляешь, если твои Серые выживут, а ты умрешь? Жил грешником, так хоть часть своих грехов уничтожь!
- Зачем уничтожать, если умру? – спросил Михаил. – Все равно всех Серых не перебьешь.
- Откуда столько милосердия перед смертью? – с презрением взглянул на него Подболотов. – Стольких обобрал, обхамил, уничтожил – а город взорвать жалко? Кого тебе жалко?
- Себя, - беспомощно ответил Болотов. – Только себя. А где Валя?
- Здесь, здесь, - послышалось у входа. – Проходите, товарищи! Эти предатели Родины не уйдут от ответа. Осторожно, здесь ступенечка. Я сразу же заявил свой протест, но они взяли меня в заложники, сказали, что взорвут вместе с Призоновградом. Я не отделяю себя от России, поэтому решил спасти нас обоих. Осторожнее с толстым, он больно дерется…
Камышов приглашающе распахнул двери, и в зал слаженно вошла боевая группа. Болотов и Подболотов были профессионально взяты в кольцо. Командир группы крякнул, взглянул на Камышова, разбил его нос прикладом и пихнул к компаньонам.
- За что, господа? – заныл Камышов. – Что за нецивилизованное поведение по отношению к союзникам?
- Не любите предателей? – спросил командира Подболотов, с наслаждением пройдясь по ребрам Камышова.
- Я вообще никого не люблю! – рявкнул командир. – Мишка, где ракета?
- Сам продал и еще спрашивает! – возмутился Болотов. – Витька, мы же ее вместе в подвал ставили!
- Значит, там же, - закурил Виктор. – Давно наш любимый Призоновград взорвали, подонки?
- Мы не успели, - процедил Леонид.
- Мы не смогли, - вздохнул Михаил.
- Мы не хотели, - заскулил Камышов.
- Как не взорвали? – изменился в лице Виктор. – Все уже бабки на понижение подогнали, средства вывели, бюджеты по-черному секвестрировали, фонды кастрировали, музейные ценности экспроприировали, а вы еще не готовы? Вы что, сдурели? Я уже всюду вложился, а дорогая моя столица еще не взорвана? Меня же и сверху, и снизу и сбоку уроют! А ну, пошли!
Втащив в подвал троицу, боевая группа синхронно щелкнула затворами.
- Великий Люцифер, спаси и сохрани, - зашептал Камышов. Виктор тщательно осмотрел ракету, портал, а также панораму отремонтированной квартиры с храпящим мужчиной в полосатом пиджаке, надетом на грязную тельняшку, и одобрительно кивнул.
- Код какой? – спросил он у Болотова.
- Без слов, только отпечатки, - икнул Михаил. – Вить, там целый город!
- Да, зверь ты, - равнодушно сказал командир. – Такую пакость родной стране сделать, сердца не иметь надо. Лапу дал, быстро!
Болотов протянул дрожащую руку. Виктор приложил его пальцы к панели управления ракетой и привычно защелкал клавишами.
- Точно в Призоновград попадем? – переспросил он. – А то смотри, я питерский! Если что, не расстреляю, а запытаю. Медленно, но верно.
- Тварь ты, Витя, - устало сказал Болотов.
- Идея не моя, - ответил командир. – Ты решил! А кто выполнил, неважно.
Он без вдохновения ударил Михаила в глаз и нажал финальную кнопку.
- Ребята, там десять миллионов человекообразных, - обратился Подболотов к солдатам. – И людей, может быть, человек сто! Вам не жалко?
- Нам без разницы, - равнодушно ответил один из них.
- Что без разницы? – взорвался Леонид.
- Все, - ответил солдат. – Сказали – делаем. И все.
- Действительно, все, - с горечью сказал Болотов.
- Пуск через минуту, - отрывисто сказал Виктор. – Валим, пацаны! Этих здесь оставьте.
Бросив пленников, боевая группа затопала к выходу. На другой стороне портала появилась динамика. Мужчина в полосатом пиджаке медленно встал, двигаясь подобно сомнамбуле. Его глаза, в этот раз подернутые красноватой пленкой, медленно открылись. Он запустил руку под тельняшку и выудил ключ, болтающийся на цепочке. Ключ идеально подошел к неприметному шкафчику. Мужчина открыл шкафчик, вынул элегантный домашний халат, бутылку выдержанного бордо, бокал, лупу и томик с надписью «Los Caprichos».
- Сон разума рождает чудовищ, - вслух сказал мужчина. – До боли справедливо… Подболотов остервенело застучал кулаками по клавишам управления порталом. Панорама московской квартиры дернулась и сменилась на панораму зарешеченной камеры.
- Миша, Валя, это наша судьба! – поймал мгновение Леонид. – Быстро, пока есть куда!