– Больше не бывает, – ответил Джейсон.
Человек с планшетом посмотрел на меня, на него.
– Будущая невеста уже в городе. Ее девичник будет сегодня.
– Вы приглашены? – спросила я.
Он был ошарашен:
– Нет, конечно.
– Тогда откуда вы так много знаете?
– Я помогаю устраивать гостей, – ответил он возмущенно.
– Отлично. Но мы не гости.
– Разумеется. И если меня спросят, я не видел Кейта Саммерленда. Он приедет завтра, как планировалось.
В восторге от собственной сообразительности и конспирации он еще раз подмигнул и пошел прочь.
Я посмотрела на Джейсона.
– Мы по‑английски говорим? В смысле, он понимает, что мы ему говорили?
– Ты не знаешь Кейта, иначе поняла бы, что за проблемы у этого лысого. Вполне с него станется прибыть на день раньше с другой женщиной. Он бы мог личную стриптизершу привезти.
– Отвязанный парень? – спросила я.
– Он себя таким считает. По‑моему, просто мудак.
– И ты правда вот так вот на него похож?
– Да. – Это прозвучало без интонации и без удовольствия. – Настолько похож на них обоих, что из‑за этого еще труднее будет. Репортеры будут кишеть по всей свадьбе.
– Но они местные знаменитости, не национальные? В смысле, не так уж тогда будет все страшно.
– Ты знаешь, кто такой губернатор Саммерленд?
Я вытаращила глаза:
– Ты шутишь!
– Увы.
– Губернатор, которого собираются выдвигать в президенты – это и есть этот Саммерленд?
– Ага.
– Я не особенно читаю газеты и телевизор не смотрю, но даже я знаю, кто это.
– Раз женится его старший сын, то репортеры слетятся как мухи. А я выгляжу как его близнец. В школе нас то и дело путали.
– Не можете же вы быть настолько похожими?
– Он однажды пошел на свидание с моей девушкой, изображая меня. Она в конце концов все‑таки доперла. В другой раз его отлупили ребята, имевшие на меня зуб. Я сообразил тогда, и они первым нашли его. Он снова закрутил с одной девицей, выдавая себя за меня.
– За это ему и вломили? – спросила я.
– Ага.
– Карма свершилась, – заметила я.
Джейсон кивнул, и вид у него был довольный. Мы стояли на полосе, и пилот спрашивал нас, когда мы будем возвращаться, как к нам подошел человек. Хотя он был одет в хороший костюм, через весь лоб у него шла татуировка: БАНДИТ. Метафорически говоря.
Костюм был так хорошо сшит, что я могла бы пропустить выпуклость на бедре, если бы не присматривалась. Но я знала, куда смотреть, и умела определять на взгляд пистолет, когда он оттопыривает полу. Вот мой «Браунинг» полу не оттопыривает. Вообще удивительно незаметен для пистолета такого размера в новой набедренной кобуре.
Я встала перед Джейсоном – машинально. В конце концов, у меня пистолет был, а у него не было. Но прикостюмленный бандит на меня даже не посмотрел.
– Девицу обратно в самолет.
– У девицы есть имя, – напомнила я.
– На которое мне наплевать. Не надо, Кейт. Давай по‑хорошему.
– Я не Кейт Саммерленд. Должен я это доказывать?
– Кейт, это все уже даже не смешно.
– Вам показать водительские права?
– Чего? – опешил охранник.
– Позвоните губернатору или его жене, и даже Келси. Скажите, что Джейсон Шуйлер пытается навестить своих родных, и вы его не выпускаете из аэропорта.
Верзила посмотрел на Джейсона:
– Кейт, я думал, ты завязал с подобной фигней.
Джейсон достал бумажник и показал водительские права.
– Меня с ними обоими в школе путали.
Человек взглянул на удостоверение, будто и правда его читал. Потом посмотрел на Джейсона, вытащил из кармана телефон‑раскладушку.
– Чак говорит. Я готов присягнуть, что это Кейт, но передо мной водительское удостоверение на имя некоего Джейсона Шуйлера. – Он много раз утвердительно хмыкнул, потом закрыл телефон и отдал удостоверение Джейсону. – Прошу прощения, мистер Шуйлер. Губернатор передает свои сожаления по поводу болезни вашего отца.
– Да, мой отец умирает от рака, а мне вместо того, чтобы спокойно ехать к нему, придется отбиваться от каждого репортера отсюда и до самой больничной палаты. Знал бы я про эту свадьбу, отложил бы поездку на неделю.
– Этого нельзя было сделать, – напомнила я, трогая его за руку.
– Знаю, – ответил Джейсон. – Вдруг он умрет за это время?
Кажется, он попытался пошутить, но вышло грустно и горько.
– Я весьма сожалею о недоразумении, мистер Шуйлер. У нас есть лимузины, ждущие прибывающих гостей. Если мы можем вас подбросить куда‑нибудь, чтобы компенсировать создавшиеся трудности, скажите – и мы сделаем. Лимузины с тонированными стеклами, и сейчас прибывает множество подруг невесты. Репортеры перестали гоняться за машинами, потому что все интервью звучат одинаково.
– А если я возьму такси, они заинтересуются: почему это Кейт с какой‑то брюнеткой, а не с невестой, и почему не в лимузине, – сказал Джейсон.
Чак пожал массивными плечами:
– Именно это предусмотрел губернатор.
– Ладно, подвезите нас в гостиницу.
– А если нас увидят выходящими из лимузина Саммерленда, это не добавит путаницы? – спросила я.
Чак сделал озадаченное лицо: я поставила перед ним проблему, которая обычно к его ведению не относилась. Запихнуть меня обратно в самолет, заставить Кейта вести себя прилично – это всегда пожалуйста. А соображать, что делать с очень похожим родственником, настолько дальним, что и на свадьбу не пригласили – это увольте.
– Поедем на лимузине, а в больницу возьмем такси. Ничего другого не придумаю, – подытожил Джейсон.
– Я из лимузина позвоню пресс‑секретарю, – сказал Чак. – Вы настолько похожи, что это и в самом деле может стать проблемой. Если репортеры решат, что вы и вправду Кейт и изменяете невесте с этой вот чикитой, хреново будет.
– Сперва «девица», теперь «чикита». Знаете, Чак, так вы у меня очков не заработаете.
Взгляд, брошенный им на меня, явственно говорил, что ему на это наплевать, и вообще, кто я такая?
– Это Анита Блейк, мой очень близкий друг, Чак.
– И ваша девушка?
Джейсон кивнул:
– Я ее везу домой, познакомить с отцом, пока он не умер. Понятно, что это значит?
Джейсон сжал мне руку, будто говоря: «Просто согласись». Я не очень понимала, соглашаться или возражать, так что стояла молча, предоставив Джейсону разруливать ситуацию. В конце концов, это его трудности, не мои.
Чак кивнул и посмотрел на меня куда более уважительно:
– Прошу прощения, мисс Блек.
– Во‑первых, миз, а во‑вторых – Блейк.
Он заморгал, потом сказал:
– Хорошо, миз Блейк. Я не сразу понял, что вы не просто… подружка. Прошу прощения, никакого неуважения я выразить не хотел.
– Хотели и выразили. Но мое самолюбие так легко не ранить, Чак.
Должна признать, что его имя прозвучало достаточно резко.
Джейсон снова сжал мне руку.
– Давай поедем в гостиницу и постараемся понезаметней. На всякий случай я хотел бы в больницу попасть сегодня.
Чак сумел сделать истинно сочувственное лицо:
– Настолько плох ваш отец?
– Ему дают пару недель жизни. Но очень было бы неприятно, будучи уже в городе, на день опоздать.
– Тогда позвольте проводить вас к лимузину, мистер Шуйлер и миз Блейк.
Последние слова он произнес с некоторой иронией, и когда он поклонился с ней же, стал виден пистолет на бедре. Я поняла, что он для того и расстегнул пиджак, чтобы я увидела оружие. Как вампир, показывающий тебе клыки. Нужен твой страх.
Я ему сладко улыбнулась:
– У тебя рука не великовата для тридцать второго калибра, Чак?
Его улыбка слегка увяла:
– Для работы он годится.
Но ответ прозвучал неуверенно – будто моя реплика не подходила к той коробке, в которую он меня определил. Меня устраивает – люблю, когда охранники‑силовики меня недооценивают. В случае, если туго придется, это облегчает жизнь.
Джейсон не стал заталкивать меня на заднее сиденье лимузина, но постарался, чтобы я прекратила пикировку с Чаком.
– В какую гостиницу? – спросил охранник.
Джейсон назвал.
Чак, садясь в машину, сказал:
– Блин, это же та гостиница, куда съезжаются гости на свадьбу.
– Лучшая в городе, – пожал плечами Джейсон.
Чак кивнул:
– Ага.
Закрывая дверь, он глянул на меня, и это был первый взгляд, не транслирующий мысль: «Телка». Значит, он умнее, чем кажется. То есть старину Чака не следует недооценивать.
А чего я вообще о нем беспокоюсь? А вот чего: он – бандит. Я таких насмотрелась, работая с полицией. Интересно, зачем будущему президенту наших надежд такие сотруднички?
– Не дразни его, Анита, – сказал Джейсон, когда лимузин тронулся с места.
Мы выехали из ангара по персональной дорожке, особняком расположенной по отношению к аэропорту.
– Извини, – ответила я. – Кажется, просто не могу удержаться.
– Попробуй ради меня.
Он погладил меня по руке, но сам уже смотрел в окно – и там было на что смотреть. Перед нами волна за волной уходили вдаль лесистые холмы, как выгнутые спины драконов.
На несколько минут я забыла о бандитах и политиках и просто смотрела на эти горы.
– Потрясающая красота.
– Да, наверное, – отозвался Джейсон.
– Наверное? – Я показала на горы. Вдоль дороги на их фоне время от времени попадались гостиницы и забегаловки, но они и близко не могли испортить вид. Слева от дороги прорезала себе русло река – серебристые мели и сверкающие быстрины в окружении сплошной зелени деревьев. – Да это же красивее, чем Грейт‑Смоки‑Маунтингс в Теннеси!
– Да, это Голубой хребет, – согласился он безразлично.
Мне пришла в голову умная мысль:
– Ты здесь вырос, и для тебя это не зрелищно, а обычно.
– Ага. И можно заметить, что там, где красиво, там много приятных для глаза мест, а рабочих мест – существенно меньше. Если не работаешь на университет.
– Университет?
– Университет Северной Каролины в Эшвиле.
Кажется, Джейсон не был расположен обсуждать пейзаж. Ладно, могу не преследовать эту тему.
– Тебя не удивило, что на Саммерлендов работает такая личность, как этот Чак?
– А у них всегда есть кто‑нибудь такой.
– Зачем?
Он посмотрел на меня:
– Анита, не надо.
– Чего не надо?
– Не изображай копа. Не лезь не в свои дела, пусть идет, как идет.
– Ты что‑то знаешь.
– Анита, дай мне повидаться с отцом. Дай мне повидаться со старыми друзьями. И позволь мне не лезть в семейные дрязги Саммерлендов. Не хочу я в них участвовать ну никак. Договорились?
– Скажи, зачем им такой тип, и я отстану.
– Какая задача была у Чака в аэропорту? – ответил он вопросом.
Я наморщила лоб:
– Он считал, что послан помешать Кейту привезти другую женщину за день до свадьбы.
– Вот именно.
Я наморщила лоб еще сильнее, и тут меня озарило:
– Он у них подчищала!
Джейсон кивнул.
– А зачем подчищале в этой семье нужно ходить с оружием?
– А тебе зачем ходить с оружием?
– Я без оружия из дому не выхожу, – ответила я.
Джейсон посмотрел на меня странным взглядом:
– А может, Чак – такой же параноик, как ты.
– Я не…
Джейсон опустился передо мной на пол лимузина, взял мои руки в свои и посмотрел на меня с неприкрытой мольбой:
– Анита, умоляю тебя, бога ради, оставь это дело. Я все что хочешь сделаю, лишь бы ты не разнюхивала про Саммерлендов. Из‑за этой свадьбы и фамильного сходства у нас и без того хлопот будет полон рот.
Положив голову мне на колени, он добавил:
– И прошу тебя, очень прошу, не добавляй еще хлопот. Не осложняй мне жизнь. Пожалуйста.
Я сказала только одно, что могла сказать:
– О'кей, Джейсон.
Он поднял голову и просиял своей нечестивой улыбкой – не искренней, не своей природной, а такой, какую применял к посетительницам в «Запретном плоде», разводя их на денежки. От меня ему не нужны были деньги, а нужен был мир. А мне было бы легче расстаться с двадцаткой, засунутой ему в трусы, чем с беспокойным чувством, что есть какой‑то непорядок у этих Саммерлендов. Непорядок, который требует наличия вооруженного подчищалы. Непорядок посерьезнее гулящего сынули.
Но для Джейсона я сделала то, что почти ни для кого другого не сделала бы: оставила тему в покое.
Если Чак с маленьким пистолетиком меня трогать не будет, я его тоже не трону. Я здесь не в роли маршала. Я приехала сопровождать Джейсона, который прощается с отцом.
Вот это я буду повторять себе снова и снова, сколько бы раз ни спотыкалась об улики. Тем более – улики чего?
Не мое дело. Я обещала Джейсону, и это и правду не мое дело. И если только не окажется, что Саммерленды – преступники‑вампиры, оно так и останется не моим делом.
Я вернулась к рассматриванию захватывающего пейзажа по обе стороны дороги. Виды – один другого лучше. Джейсон тоже смотрел в окно, но ничего особенного не видел. По мне так дорога в Эшвиль, Северная Каролина, была одной из живописнейших, по которым мне доводилось ездить, но я же не выросла среди таких пейзажей. Наверное, то, что видишь каждый день, слегка приедается. Вот мне приелись зомби и вампиры? Да, наверное.
А горы все‑таки красивые.
Глава десятая
Пейзаж тянулся и тянулся – холмы и горы и хвои больше, чем у нас дома, – пока мы не съехали с хайвея на Шарлотта‑стрит.
И оказались в одноэтажной Америке: без высоких зданий, без лишних нагромождений. Дома и офисные здания среди деревьев.
У лимузина были темные стекла, снаружи не видно, но изнутри наружу – нормально. Один из интересных аспектов езды в лимузине. Джейсон сейчас сильнее заинтересовался пейзажем. В душе, я думаю, он городской мальчик.
– Вот танцевальная студия! – произнес он, встрепенувшись.
На вывеске одного из домов побольше был изображен силуэт балерины. Смеющаяся женщина заводила в дом двух девочек в трико.
– Жалко, что нельзя остановиться. Навестил бы своих старых учителей.
Будь это наш – точнее, Жан‑Клода – лимузин, я бы просто скомандовала остановиться, но мы ехали на чужом. И просить – это было бы как‑то невежливо.
– Можем вернуться потом, – сказала я.
Он кивнул и показал мне на группу мам и пап, рассевшихся в следующем от студии доме.
– Я бы решил, что старый Зиглер уже ушел на покой. Здесь я первые сигареты покупал.
– Ты же не куришь.
Он повернулся ко мне – лицо его улыбалось, глаза смеялись.
– Не курю, но каждый их хотя бы раз пробовал.
Наверное, что‑то отразилось у меня на лице, потому что он придвинулся ко мне ближе.
– Ты никогда не пробовала курить? Ни разу?
Я пожала плечами и чуть подвинулась на сиденье, устраивая пистолет поудобнее. Вспомнила, отчего редко его там ношу – садиться неловко.
– У меня были двоюродные братья, дурно на меня влиявшие.
– Значит, ты курила.
– Я пробовала сигареты. Это не то же самое, что курить.
– Значит, ты не была так уж чиста, когда познакомилась с Жан‑Клодом?
Я нахмурилась:
– Джейсон, я пробовала сигареты. Это не подготовило меня к роману с Жан‑Клодом.
– Да, наверное. Мне просто трудно поверить, что до Жан‑Клода у тебя был всего один мужчина.
– Почему? – спросила я, хотя не знала, хочу ли я услышать ответ.
– Я тебе говорил, что спал с каждой, кто соглашалась. И не могу себе представить, как это ты отвергала всех парней, которые предлагали.
– Можешь мне поверить, Джейсон, их было очень мало.
Он посмотрел на меня так, будто я шучу:
– Анита, не морочь голову. У меня же глаза на месте. Ты жуть до чего манящая.
Я поерзала на сиденье – пистолет врезался в спину, становилось неудобно. И от этого разговора тоже.
– Обсуждать не буду. Ты знаешь, я иногда вижу, а иногда и нет. Были парни, которых привлекала упаковка, а содержимое отпугивало.
– Не понял.
– В колледже не меньше трех парней выступали в стиле: «Вот если бы соответствовала своей внешности…» А один из первых моих кавалеров мне сказал, что я – само совершенство, пока рот не открою.
Джейсон уставился на меня:
– Я понимаю, что ты серьезно. Но какие же они идиоты, эти ребята.
Я улыбнулась и погладила его по руке:
– Спасибо на добром слове, но я всегда говорила что думаю. И всегда была независимой. А это не те черты, которые привлекают мужчин к хорошеньким миниатюрным хрупким женщинам. Им хочется защищать, носить на руках и прочая такая чушь.
– Ты их отпугивала, – сказал он.
Я кивнула:
– Теперь я это понимаю.
– Я люблю сильных женщин, – заявил Джейсон.
– Я заметила, – улыбнулась я.
Он выдал мне настоящую версию улыбки, за которую женщины в клубе выкладывали деньги. Если им фальшивая казалась достойной платы, то настоящую они бы и оценить не могли. Такая улыбка кружит девчонкам головы. Или заставляет их краснеть.
– А ты покраснела. – Он разве что не фыркнул. – Люблю, когда ты это делаешь.
– И вовсе я не покраснела.
Но лицо я закрыла ладонями.
Ощутив его руки у себя на запястьях, я поняла, что он подсел поближе. И не мешала ему отвести мне руки от лица, чтобы заглянуть в глаза.
– Анита, мне нравится быть одним из тех мужчин, на которых ты реагируешь. А то я был для тебя будто невидим. Я в том смысле, что по классу меня не сравнить с Жан‑Клодом, но есть женщины, на многое готовые, чтобы быть со мной.
Он скромно отвел глаза. Настолько убедительно, что можно было далее в эту скромность поверить.
– Я видела фанаток в клубе, и женщин, входящих и выходящих из «Цирка».
Он взял мои руки в свои и положил подбородок на наши соединенные ладони. И глядел даже не на меня, а куда‑то в глубины своей памяти.
– Но ты на меня никогда так не смотрела. Прежде всего я был объектом твоей ответственности. Тем, чью безопасность ты должна блюсти. А потом я стал твоим другом. – Он снова заулыбался проказливо: – Ты меня видела голым до нитки, и никак на мое тело не реагировала. Можешь мне поверить, это было чувствительным ударом по самолюбию.
Я снова покраснела и отвела глаза от его лица.
– Ты был моим другом, Джейсон. На друзей так не смотрят.
– Ты не смотришь, а я смотрел. И думал, что не подхожу под твои требования.
– Смотри, какие тут прелестные дома.
Они и были прелестными. Сужающуюся дорогу окружали старые, красивые, дорогие дома.
– Меняешь тему? – спросил Джейсон.
– Пытаюсь.
– Мне не хочется ее менять.
Я попыталась высвободить руки – слишком интимным становился разговор. Забыла я, что Джейсон очень хорошо умеет вызывать у меня чувство неловкости – большой любитель заводить глубокие душеведческие разговоры. Когда мне это было нужно, то получалось прекрасно, пусть иногда и болезненно. Но провести следующие два дня в качестве объекта анализа мне не улыбалось – я тогда взбешусь. И я упрямо не отводила глаз от красивых домов в окружении зелени дворов и деревьев. Все это было очень красиво, но никакая красота не поможет, если тебя будут анализировать целыми днями с утра до вечера и с вечера до утра.
Он неясно поцеловал мне руки и отпустил.
– Ты знаешь, что дело не в этом, Джейсон.
– Я знаю. Ты просто старалась удержать ту добродетель, что у тебя еще осталась.
Я кивнула, все еще не глядя на него.
– Джейсон, могу я тебя попросить об одном одолжении?
– Конечно.
– Я не для того с тобой поехала, чтобы заниматься психоанализом.
– Но я…
Я подняла руку:
– Просто не надо слишком уж влагать мне персты в раны. Я приехала тебя поддержать. Если ты заставишь меня глядеть в глаза моим демонам, то толку от меня будет меньше. Это понятно?
И я посмотрела на него.
Он снова был мрачен, но кивнул.
– За мной такое водится. Стоит мне про кого‑то что‑то понять, что‑то такое, чего я раньше не знал, то мне тут же хочется знать, почему так. Или что этот кто‑то думает и чувствует по этому поводу. – Лицо его из мрачного стало страдающим. – Это у меня всегда было.
Что‑то в его манере речи заставило меня подумать, на мысль о какой правде наводили его в детстве – о правде, которой он не хотел знать. Если бы мы поменялись ролями, он бы меня спросил, но я – это я, и мне это было уже не под силу.
Оставаясь на несколько дней с Джейсоном, я думала, что наибольшую неловкость вызовут у меня секс и его семейные проблемы. Но сейчас я запоздало поняла, что основная опасность – это сам Джейсон. Слишком этот визит интимен. Я думала, что смогу сохранить эмоциональные границы, раз дело связано с сексом. Интересно, каким местом я думала?
Глава одиннадцатая
Вдоль узкой извилистой дороги росли хвойные деревья. Другие тоже попадались, но все больше хвойные. Попадались и немногочисленные старинные дома, и несколько новых дорогих зданий, но по большей части – деревья. И мы ехали вверх, выбираясь из долины, где расположен по большой части Эшвиль. Жизнь богачей всегда стремится вверх.
Первый намек, что впереди гостиница, пришел в виде группы телевизионных фургонов, блокирующих дорогу.
Ответвление делало поворот и уходило в сторону между деревьями и фургонами, по бокам стояли люди в мундирах и очищали дорогу. Нет, не в полицейских мундирах, а в ливреях гостиничных слуг. Они отодвигали репортеров, фотографов и операторов, давая лимузину место для проезда.
Плавно закругляясь, дорога еще недолго петляла между деревьями, и вдруг перед нами оказался отель «Гроув‑Парк‑Инн».
Местность, где он расположился, была красива, но вместе с этим зданием становилась великолепной. Здание каменное, какое‑то псевдобаварское, будто вот сейчас выйдут оттуда люди в костюмах восемнадцатого века в сопровождении собак и слуг. Стиль этот должен был казаться утрированным или просто глупым, но не казался. Наоборот, казалось, что гостиница возникла среди камней и деревьев, органически и правильно в них вписавшись.
– Мне это место понравилось еще с тех пор, как родители нас сюда привозили на День Матери. Мне тогда было семь.
– Понимаю, почему ты хотел здесь остановиться.
И я действительно понимала.
Зажужжало стекло окна, отделяющее нас от Чака и водителя. Чак повернулся и сказал:
– Вы там видели репортеров. Они не дадут вам объяснить, кто вы такой, и не поверят. Если вы сейчас туда войдете, завтра по всем каналам будет передаваться, что Кейт Саммерленд изменяет невесте накануне свадьбы.
– И как ваш пресс‑секретарь предлагает нам поступить? – спросила я. Нельзя сказать, чтобы с избытком дружелюбия.
Чак покосился на меня и продолжал говорить с Джейсоном:
– Если вы смените отель, мы оплатим его за все время вашего пребывания в городе.
– Я сам могу заплатить за свой отель, – возразил Джейсон.
– Это я понимаю. Но вы же можете взглянуть на проблему с нашей точки зрения?
Джейсон вздохнул и сел поудобнее.
– Послушайте, – сказала я. – Нам нужно вселиться в отель и сегодня же попасть в больницу.
– А если мы вас отвезем в больницу? Сами подождем снаружи. Вы увидитесь с отцом, и мы вас отвезем обратно в аэропорт. И тогда никакой проблемы с репортерами.
Машина остановилась, чуть не доехав до отеля, где ждали отлично одетые слуги. Двигатель работал на холостом ходу на краю парковки.
Я уставилась на Чака:
– То есть нам предлагают уматывать из города?
– Нет, – ответил он, но смотрел при этом на Джейсона.
– Вряд ли одного посещения больницы будет достаточно, Чак, – сказала я ему, начиная злиться и не давая себе труда это скрыть.
– Мистер Шуйлер? – произнес Чак почти уважительно.
Джейсон покачал головой:
– Мне очень жаль, но нет. Скажите губернатору, что я не хочу быть проблемой, но отца я не видел три года. Мы с ним в несколько напряженных отношениях, почему он и не разрешил сообщить мне раньше. Сейчас у него остались считанные недели жизни, и я хочу с ним помириться. Он сволочь и всегда был сволочью, но у меня всего несколько дней, чтобы завершить эту мелодраму. – Он посмотрел на Чака. – Скажите губернатору, что мне очень жаль, но одного посещения больницы будет мало.
– Тогда вы согласитесь сменить отель? – спросил Чак.
– Нет, – ответил Джейсон. – Я заработал право здесь быть. Не потому что мой папочка за это платит, а потому что я сам заработал. И я не собираюсь драпать, поджав хвост, оттого что Кейт Саммерленд – мудак. Поговорите с вашим пресс‑секретарем и выработайте образ действий, не требующий от меня прятаться в дешевом мотеле.
– Вы могли бы остановиться у своих родных, – предложил Чак.
– Нет, – ответил Джейсон. – Не мог бы.
Глаза у Чака стали колючими. Мимолетное выражение лица, но я такое уже видала. Он только что поместил Джейсона в ящик с надписью «проблемы». Люди, подобные Чаку, разгребают этот ящик весьма неприятными способами. Может, я слишком сильно реагирую, но уж больно громко завыл у меня радар, чтобы его игнорировать.
Мне пришлось дважды окликнуть Чака по имени, чтобы он на меня посмотрел, да и то пренебрежительно. Он, как большинство ребят в колледже, видел только упаковку и делал выводы на этом основании.
– Чак, давай не оставим неясностей. Мы изо всех сил постараемся вам не причинять неприятностей и не портить свадьбу, но Джейсон должен увидеться с отцом. Плохо, что это совпало по времени со свадьбой, но тут не наша вина.
– Вы собираетесь дать репортерам повод травить семью губернатора по всем каналам.
– Изо всех сил постараемся этого не делать, но если такое случится, то у Саммерленда есть люди, чья работа – улаживать такие случаи. Вот пусть они и работают.
– Она всегда такая напористая? – спросил Чак.
Вот терпеть не могу, когда мужчины при мне спрашивают других мужчин, чего это я такая напористая телка.
Джейсон рассмеялся:
– Чак, если вы думаете, что это значит «напористая», то вы всю жизнь встречали только теток‑мямлей.
– Их высадить перед отелем или в гараже? – спросил водитель.
– Гостиницу вы не смените? – спросил Чак.
– Нет, – ответил Джейсон. – Не сменим.
Он был так серьезен, так на себя не похож, что я тронула его за плечо. Почти будто для того, чтобы проверить, он ли это. Он умел быть твердым и сильным, но предпочитает этого не делать. Я всегда знала, что это его личное решение, но впервые сейчас увидела, какая стальная воля скрывается за этой очаровательной улыбкой.
– Высадим в гараже. Тогда хоть не сразу акулы набросятся.
Лимузин проехал мимо входа и вплыл в темноту парковочного гаража. Вооруженные охранники гарантировали, что никто из нежелательных гостей не войдет. Впервые вижу в отеле вооруженных охранников в форме. Интересно, кто за это платит?
Водитель открыл мою дверь, Чак подошел к двери Джейсона. Не обратив внимания на действия водителя, я вышла вместе с Джейсоном. Да, демонстрация солидарности, но еще и неприятное предчувствие. Я бы могла помахать у Чака перед носом значком федерального маршала, если бы была уверена, что это звание его напугает. Профессиональные злодеи зачастую очень неадекватно реагируют на любого рода значки.
Поэтому значок и все с ним связанное я оставила пока в резерве. Игру эту ведет Джейсон, не я. И светить значком – это могло бы ему игру испортить. В чем бы она ни заключалась.
Водитель достал из багажника наши чемоданы.
– Не могли бы вы по крайней мере обойтись без интимностей на публике? Чтобы не было потом фотографий, как вы с этой брюнеткой тискаетесь?
– У нее есть имя, – напомнил Джейсон.
– Прошу прощения. Не могли бы вы воздержаться от слишком тесных публичных контактов с миз Блейк на время вашего пребывания в городе?
Тут подошел один из охранников в форме и что‑то шепнул Чаку.
– Блин! – выругался он.
– Что случилось? – спросила я.
– Они засекли фотографа между машинами. Ребята, я думал, мы вам как раз платим за то, чтобы такого не случалось!
Джейсон обернулся, я за ним. Между двумя машинами среднего размера кто‑то прятался. У этого человека была камера с большим объективом.
Чак подхватил чемодан и попытался заставить нас двигаться. Я была не против, но Джейсон остановился, взял меня за руку, привлек к себе. Что он хочет делать, я поняла до того, как он это сделал, и спросила:
– Ты думаешь, это удачная мысль?
– Я думаю, что очень неудачная.
И он меня поцеловал, причем будто не всерьез. Не потому, что хотел поцеловать, а потому что это поднимет переполох. Мне это не нравилось, но я знала, что если отбиваться, то, во‑первых, помада размажется, а во‑вторых, ему может тогда захотеться большего. Он был в таком странном настроении, что я не понимала, как с ним обращаться.
Чак заслонил нас от фотографа широкой спиной, незнакомому охраннику бросил:
– Отобрать камеру. – А Джейсона спросил: – Зачем?
Джейсон прервал поцелуй и посмотрел на громилу, который был выше на голову. Я такого взгляда у него еще не видела. Гнев, упрямство, а в основном – просто сила и недобрая воля. Такому выражению было бы место на лице у меня, а не у Джейсона.