Верхний зал – парадное помещение, предназначенное для досуга августейших особ и их самых доверенных лиц. Площадь Зала 80,5 м2, он занимает пространство всего второго этажа. Высота потолков составляет почти 5 метров. Наполненный светом и воздухом, Зал визуально кажется ещё больше. Возможно, это связано с тем, что из его огромных окон, ориентированных на четыре стороны света, создавая эффект круговой перспективы, открываются живописные виды на залив с Кронштадтом и парк с убегающими вдаль аллеями. Окна Верхнего зала имеют историческую мелкую расстекловку.
Белые гладко оштукатуренные потолки Верхнего зала с многопрофильными тягами по периметру украшены строгими, но изящными падугами[13]. Императрица Екатерина I в 1726 году заказала русским ученикам художника Ф. Пильмана - автора росписей потолков Монплезира и других петровских резиденций - создать подобающий живописный плафон потолка Зала. Однако этот замысел так и не был воплощён в жизнь. Стены, украшенные живописными полотнами[14], в нижней части отделаны дубовыми панелями. С восточной стороны располагается просторный оштукатуренный кирпичный камин, созданный мастером А. Кардасье. В отделке интерьера использован паркет ромбовидного рисунка, набранный из простого и морёного дуба.
В центре Зала располагается подъёмный овальный стол, рассчитанный на 14 персон или, как говорили в XVIII столетии, на 14 кувертов [15] (от фр. couvert - покрытый). Сейчас на нём представлены муляжи праздничного придворного десерта: торт-фонтан, торт в виде корабля с засахаренными фруктами, кулебяка в виде поросёнка; блины; вафли с изображением двуглавого орла; печенье в виде раковины и путти с дельфином. Средняя часть стола опускалась вниз по сигналу большого колокола для общей смены блюд, затем полностью сервированная поднималась обратно. Каждый гость мог заказать себе согласно предложенному меню индивидуальное блюдо или напиток, написав его название мелом на грифельной доске, а позднее (в XIX веке) на бумаге карандашом и, положив под тарелку, дернуть за шнурок. Тарелка проваливалась вниз и вскоре снова появлялась с готовым заказом. Это забавляло присутствующих, создавая непринуждённую весёлую атмосферу.
Все русские самодержицы XVIII века любили проводить время в Верхнем зале петергофского Эрмитажа. Особенно часто здесь бывала, судя по записям в Камер-фурьерских журналах, императрица Елизавета Петровна, чьё правление, полное потех и театрализованной игры даже в бытовых мелочах, можно с полным основанием назвать золотым веком русского двора.
Справка. Вот,например, некоторые записи 1758 года: «25 июня, в четверток, по утру, была конференция. А в вечеру Ея Императорское Величество соизволила выход иметь, на линеях, в оперный дом, где играна была малыми певчими проба русской оперы. А оттоле изволила следовать в старый каменный Эрмитаж, и вечернее кушанье кушать, на 11 кувертов»; «19 числа, в субботу… в 11 часу Ея Императорское Величество с оным принцем Карлом и кавалерами изволила следовать, на линейках, в большой Эрмитаж, что в Нижнем саду, и кушать вечернее кушанье в 13–ти персонах, который стол окончился в 3-м часу».
В екатерининское время петергофский Эрмитаж оставался одним из центров культурной жизни России. Так, однажды летним вечером в 1769 году здесь, в присутствии императрицы, читал свою комедию "Бригадир" Д. И. Фонвизин[16].
Справка. В 1769 году малоизвестный писатель Денис Иванович Фонвизин написал сатирическую комедию «Бригадир», в которой воссоздал подлинную жизнь провинциальных помещиков с их бытом и нравами. На одном из её авторских чтений присутствовал фаворит императрицы граф Г.Г. Орлов, которого привлекла эта пьеса. Императрица заинтересовалась автором и пожелала с ним познакомиться. О своей встрече с императрицей Фонвизин написал в своих воспоминаниях: «В самый Петров день [12 июля (29 июня по старому стилю)] граф прислал спросить, еду ли я в Петергоф, и, если еду, то взял бы с собой мою комедию «Бригадир» … В Петергофе, на бале, граф [Орлов] пришед ко мне, сказал: «Её величество приказала после балу идти в Эрмитаж». Никогда не быв столь близко государя, признаюсь, что я начал было несколько робеть… несколько слов, произнесенных монаршими устами, привели меня в состояние читать мою комедию перед нею с необыкновенным моим искусством…». Комедия понравилась Екатерине, и уже через несколько дней по её воле Фонвизин читал комедию наследнику престола, великому князю Павлу Петровичу. С этого вечера писатель начал тесно общаться с воспитателем наследника, графом Н.И. Паниным, что определило дальнейшую судьбу Дениса Ивановича.
Петергофский Эрмитаж служил одной из декораций грандиозного придворного действа. Само посещение павильона превращалось в спектакль, насыщенный эмоциями, символами и смыслами. Всё начиналось с торжественного пролога: приглашённые съезжались в одиноко стоящий на берегу моря «приют отшельника», по дороге наслаждаясь великолепной скульптурой, фонтанами, звучавшей в парке музыкой, и пересекали романтический подъёмный мост. Далее следовала завязка: гость (который являлся одновременно и участником, и зрителем представления) плавно поднимался на подъёмном стуле и попадал в тесный тамбур. Об этом своеобразном лифте сейчас напоминает французское кресло начала XVIII века на невысоком возвышении в северо-западном углу. Зелёный занавес тамбура распахивался, и перед глазами гостя представал наполненный светом большой прекрасный Зал, в который через окна врывалась морская стихия. Развязкой являлся сам обед: подъёмы и опускания стола с обильным и разнообразным угощением, появляющиеся и исчезающие тарелки, общение в узком кругу избранных за круглым столом, без выделения главного действующего лица. Так совместная трапеза в Верхнем зале становилась очередным воплощением бесконечной елизаветинской погони за удовольствием, которое являлось главным смыслом и целью придворной жизни.