Раз пять мы ездили в парк, пока Тецуя разрешил поговорить с Ито. И тогда мы снова привезли ему еду, посадили его в машину.
Он ужасно грязный, и удивительно, что от него не воняет. Может, из‑за того, что на улице зима. Тецуя едет в квартиру, о существовании которой известно лишь ему. Мы помогаем Ито подняться по лестнице. Сегодня его взгляд более осмысленный и изучающий. Он подозрительно смотрит на меня, глубоко кланяется за каждый стакан чая.
Мы спрашиваем про Юки.
– Юки? Юки Мурата? Да, да я помню. Я тогда был в Матиде и работал на Хоккайдо. Как‑то ко мне пришел человек по имени Идэ, посланник от нашей братской семьи в Саппоро. Он мне сказал, что есть человек, нуждающийся в помощи, и попросил помочь ему. Сказал, что человеку нужно поменять лицо, что зовут его Мурата Юкихира и что я должен помочь ему поменять имя или документы, а может, и то и другое. Он добавил, что это очень важный человек или, возможно, сын или любовник кого‑то важного, иначе меня бы не просили об этой услуге. Он также сказал, что наши семьи в Саппоро будут очень благодарны за помощь. Очень благодарны, понимаете?
И вот он пришел, этот Юки. Растрепанный, напуганный, очень тощий, озирается по сторонам. Один его глаз будто смотрит в другое место, шрам на щеке. Когда он положил свой рюкзак на стол, из него выпали книги. Я учился, если вы помните, и сразу распознаю образованного человека. У него там были собрания стихов поэтов, имен которых я сейчас не припомню.
Я даю этому Юки небольшую квартиру рядом со своей, меняю ему документы и все остальное, то есть лицо. И через пару дней он говорит мне: «Я с женщиной». Минутку‑минутку, об этом мне ничего не говорили. Я звоню тем людям, и мне говорят: да, забыли сказать, есть еще женщина. Будь с ней осторожен еще больше, чем с ним. Она важна, очень важна. Сделай все что нужно и отправь ее за пределы Японии, в Бангкок, Куала‑Лумпур, Джакарту или Манилу.
|
|
Ко мне пришла эта женщина. Не женщина, девчонка. Тощая, как стебель. И вся в оранжевом. Волосы рыжие, кофточка оранжевая, туфли оранжевые. Как будто пролила на себя оранжевую краску. И сумочка у нее маленькая, оранжевая. Она читает комиксы манга для девчонок‑дурех. Что эти двое делают вместе? Целыми днями обнимаются и издают странные звуки, просто поедают друг друга. Они откуда‑то сбежали. От кого и почему, я не знаю. Но сбежали. Я меняю ей лицо, документы, имена, вещи – всё.
Однажды до меня доносятся обрывки разговора между ними. «Твой отец…» – говорит он ей. Что‑то не так с ее отцом. И тогда я слышу имя. Сэкидо. Сэкидо Сабуро. Я ведь знаю босса Сэкидо. Сэкидо‑гуми? Ее отец – это босс Сэкидо? Они убегают от ее отца? Они что, сумасшедшие? Он же их убьет! И почему людям с севера так важно помочь им исчезнуть?
Через несколько дней после этого в газетах появилась статья о похищении дочки Сэкидо. Я навожу справки у людей Айды в Саппоро. Вы с ума сошли? Вы хотите войны? Разве можно начинать войну из‑за какой‑то любви? Вы спятили? Помоги ему, говорят они, и не задавай вопросов. И если можно, постарайся отправить их за границу. Когда я навожу справки, то понимаю, что босс Мурата способен, благодаря своей смелости и разуму, остановить проникновение Ямада‑гуми в Саппоро. Поэтому якудза всячески стараются помочь его брату. Но при чем здесь эта девушка? Непонятно. Вы сошли с ума, говорю я им. Если девушку похитили, чтобы припугнуть босса Сэкидо, то быть войне, а это разозлит босса Окаву. Тецуя, ты же помнишь, что случилось со мной.
|
|
И тогда мне кажется, что я начинаю понимать. Скорее всего, это глупая любовная история, которая обернулась давлением на босса Сэкидо, чтобы он не помогал гадам из Ямада‑гуми.
У меня есть связи в Министерстве иностранных дел, и я узнаю, что можно сделать, чтобы помочь им. Тогда я принимаю решение. Пусть немного охладятся на Хоккайдо. А немного позже уезжают за границу. В Джакарту, может, в Манилу. Но Юки должен сначала научиться всему, он ведь еще ребенок, стихи читает. Он должен пройти подготовку, решаю я.
Потом, если не ошибаюсь, я отправил его на Хоккайдо, в Хакодатэ, к одному из наших людей, что заведует игорными клубами. По‑моему, я устроил его на работу в наш клуб «Афины», охранником. Что‑то вроде того. И позаботился об организации его поездки в Манилу, тогда мы только начинали вести там дела. И чтобы там его устроили на какую‑нибудь работу. Добрался он до Филиппин или нет, я не знаю. Я также не знаю, что с ним стало. Потому что после этого со мной много чего случилось. Поищите его в Маниле. Странный он парень, этот Мурата. Тецуя, аники, мне пора уходить отсюда. Ты ведь не хочешь получить красную карточку? Ты скоро станешь великим боссом, ты не должен со мной путаться. Выведи меня отсюда.
И… да, Тецуя. Имя, которое я ему дал, – Судзуки Таро. Самое серое имя, какое только может быть. Чтобы никто ничего не заподозрил. Какое имя я дал ей? Накамото Нацуко. Как звали ее до этого? Не помню. Я также раскрасил ее в другие цвета. Нет, не знаю, осталась ли она такой же. А сейчас выведи меня отсюда.
Тецуя возвращает его в парк. Не меняет ему одежду. Чтобы не поняли, что кто‑то заботится о нем. Дает ему только еду и немного денег. Возвращается, садится в машину и почти плачет. На следующей неделе мы вместе едем на Хоккайдо искать Судзуки Таро и Накамото Нацуко, которая, быть может, уже совсем не оранжевая.
Я спрашиваю его о Сэкидо и о похищении. Тецуя вспоминает. Говорит, что припоминает какое‑то событие, которое взбудоражило мир якудза несколько лет назад, но деталей он не помнит. Босс Сэкидо умер два года назад, и его семья была проглочена другими семьями.
Похищение дочки Сэкидо, говорит он? За два часа, проведенные в газетном архиве «Асахи», нашлись следующие статьи:
Октябрь, 1983 г.