РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 160
Копия.
Начальник Г. Прокурору Читинского Окруж-
Военного Контроля ного Суда СОКОЛОВУ.
и
Контр-Разведывательного
отделения
Владивостокского Района.
27 декабря 1919 года.
№ 11035.
Кр. Владивосток.
В дополнение к моему № 10845 от 12 декабря с. г. препровождаю переписку на 18 листах, относящуюся к убийству ИМПЕРАТОРСКОЙ СЕМЬИ.
Капитан Черненко.
Офицер для поручений прапорщик (подпись не разборчива).
С подлинным верно.
Судебный Следователь
по особо важным делам Н. Соколов.
РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 161
Копия.
Секретно.
Ротмистру Б Е К К Е Р.
Предписываю по существу докладов Капитана Черкашина и Поручика Логинова приступить к производству переписки в порядке Военного Положения на предмет исследования изложенного в докладах материала, а в случае установления признаков преступлений, 1030 и 1031 ст. ст. Устава Уголовного Судопроизводства предусмотренных, перейти на производство формального дознания в порядке 1035 ст. Устава Уголовного Судопроизводства.
По исполнении все производство представить мне. Приложение: два доклада на 10 листах.
Начальник Приморского Областного
Управления Государственной Охраны Полковник (подпись неразборчива). 9 сентября 1919 года № 00714. Гор. Владивосток.
С подлинным верно. Судебный Следователь по
особо важным делам Н. Соколов.
РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 162
Офицер Копия.
Отряда Особого Назначения Секретно.
Приморской Области
Капитан Черкашин. Начальнику Приморского Областно-
№ 1. го Управления Государственной
28 августа 1919 г. Охраны.
Вторая Речка.
Доклад.
В дополнение к докладу поручика Логинова об адъютанте Отряда Особого Назначения подпоручике Соловьеве докладываю о нижеследующем.
19-го мая 1919 года вр. и. д. Управляющего Областью Полковник Козеко отношением своим за № 8451 обратился к Командующему войсками Приамурского военного округа с ходатайством о переводе меня, как владеющего иностранными языками, в отряд Особого Назначения на должность драгомана, необходимого для связи Отряда с иностранными властями.
Таковое ходатайство было удовлетворено, при чем Начальником Штаба Приамурского Военного Округа было выражено пожелание о возложении на меня ведения войсковой разведки, на что от полковника Козеко последовало согласие.
Когда же мой перевод состоялся фактически, то оказалось, что в штатах отряда Ос. Назначения должности драгомана не оказалось и я был назначен на должность командира 3-й роты.
Однако, усматривая полезность создания отрядной разведки, вр. и. д. Управл. Прим. Областью словесно обещал мне выдавать на таковую до 5.000 рубл. ежемесячно.
Создав некоторый кадр агентов, насколько позволяли мне мои личные средства (от н-ка отряда получено было лишь 1500 руб. за все время) – я приступил к работе.
В это время, узнав о созданной мною в Отряде Ос. Назначения разведке, ко мне обратился поручик Логинов с просьбой помочь ему в деле наблюдения за некоим подпоручиком Соловьевым.
На состоявшемся совещании было решено, что я должен был обратиться к Начальнику Отряда с просьбой о принятии подпоручика Соловьева, с назначением его младшим офицером в мою 3-ю роту.
Когда я обратился к Н-ку Отряда капитану Перову с вышеуказанной просьбой, то он попросил меня объяснить причину такового ходатайства, на что я, предупредив капитана Перова о полной конфиденциальности, заявил, что мною, как заведывающим отрядной разведкой, будет установлено за подпоручиком Соловьевым наблюдение, т. к. последний замешан в сношениях с представителями демократической организации (ген- Потап., знам. петяркой) и в деле, где играет роль Императорская Фамилия.
Капитан Перов обещал всемерно поддержку мне и изъявил полное согласие.
Таким образом, по моим расчетам и расчетам поручика Логинова наблюдение могло идти самым успешным порядком.
Но расчеты оказались неверны. Еще до переезда подпор. Соловьева в Отряда /так!/ Начальник Отряда вдруг предписывает мне ликвидировать отрядную разведку, отсчитаться в авансах и обратиться к исполнению обязанностей командира 3-й роты. На мой вопрос о причинах ликвидации разведки, кап. Перов сослался на неимение средств, тогда как она была ликвидирована Управляющим Областью по другим причинам: разведка не дала результатов.
Очевидно Управляющий Облас т ью был введен в заблуждение неправильным освещением о работе разведки, результаты которой имеются у подп. Алексеева, Н-ка К.-Разведыв. Отделен. Шпр. в. окр., которому мною переданы доклады. Благодаря несоответствию заявления капитана Перова о причине ликвидации разведки с резолюцией Управляющего Областью, - я заподозрил капитана Перова в его личном желании прекратить мою деятельность.
Вскоре мои подозрения стали оправдываться по некоторым фактам.
1) Я узнал, что капитан Перов состоял помощником начальника милиции при советской власти.
2) Я узнал, что хозяйственная часть отряда весьма недобросовестно.
3) Последовал приказ по Отряду о назначении подпор. Соловьева на должность отрядного адъютанта, что давало ему доступ ко всем делам и бумагам Управления Отряда.
Вступив на должность адъютанта подпоручик Соловьев с своей женой завязал самые тесные сношения с капитаном Перовым и его семьей. Целые дни и вечера проводились ими в квартире капитана Перова.
Какие темы обсуждались в этих частых и длительных беседах – выяснить было трудно, - за исключением того, что удавалось узнать у жены подпор. Соловьева.
Будучи дочерью человека, некогда приближенного к Императорскому Двору (Распутина) Матрена Григорьевна Соловьева обладает заносчивостью, бахвальством и неимоверным желанием популязировать себя и своего мужа.
Благодаря этим качествам своего характера, при небольшом уме, - она проговаривалась, что она и ее муж отплатят всем тем, кто идет против них.
Между прочим она упомянула и мое имя, сказав, что они сотрут меня с лица земли.
Ввиду того, что я никому не говорил о моей работе по наблюдению за под. Соловьевым, и мне не приходилось вступать в частные беседы с ним, коме официальных и принимая во внимание, что знал об этом лишь кап. Перов – вывод представляется один: сказать о моих отношениях к подпоручику Соловьеву мог только кап. Перов.
Вскоре после заявления Матр. Гр. Соловьевой ее муж входит в близкое соприкосновение с г. г. офицерами отряда и ими ведутся разговоры в комнате прапорщ. Суханова (брата большевика – Кости Суханова).
Очевидно результатом всех этих разговоров и появился приказ о выборе суда чести общества г. г. офицеров Отряда Ос. Наз.
Зная о том, что подпор. Соловьев находится под наблюдением разведки, кап. Перов, как начальник Отряда, допустил то, что подпор. Соловьев оказался членом этого суда чести. Я же, указывавший на недобропорядочную деятельность под. Соловьева и некоторых других офицеров, благодаря своеобразной политике кап. Перова оказался в качестве обвиняемого. И судят те, кому мною брошено обвинение в “подлости”.
Обстановка, создавшаяся с появлением в Отряде подпор. Соловьева и ранее предшествовавший подбор весьма неудачный некоторых г. г. офицеров стараниями кап. Перова, создала в настоящее время неестественное положение в Отряде в смысле продуктивной работы на пользу возрождения русского государства.
Все вышеуказанное совместно с теми недопустимыми приемами, к которым прибегают лица, носящие офицерский мундир, заставляют меня по долгу перед родиной осветить подобное явление и просить Вас принять меня во вверенное Вам Управление, о чем мною подается рапорт Управляющему Приморской Областью. Капитан Черкашин.
С подлинным верно.
Судебный Следователь
по особо важным делам Н. Соколов.
РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 163 – 167
Копия.
Офицер для пору- Начальнику Приморского Областно-
чений при Управля- го Управления Государственной
ющем Приморской Охраны.
Областью Поручик
ЛОГИНОВ.
28 августа 1919 года.
г. Владивосток.
Д о к л а д.
Об Адъютанте Приморского Отряда Особого Назначения Подпоручике Соловьеве.
За год до революции Подпоручик Соловьев прибыл в Петроград в один из запасных пехотных полков.
В силу, быть может, случайностей или каких-либо прочих причин он устроился одним из секретарей банковского и биржевого дельца К. И. Ярошинского на весьма крупное по тому времени содержание.
Карл Ярошинский в указываемое мною время был одной из самых видных фигур в столичных коммерческих сферах. В его руках было сосредоточено свыше 300 миллионов рублей, на большую часть которых указывали, как на деньги германск их банков.
Судя по циркулирующим, после революционного переворота, слухам, он был на счету у Охранного Отделения, именно в силу указываемых выше подозрений.
Вероятно, деятельность К. Ярошинского была бы и прекращена своевременно, но его спасло заступничество той самой темной силы, которая в корне разрушала и подрывала цельность и плодотворность государственной работы и влияние которой, главным образом, и послужило причиной общего революционного переворота.
Известно, кто именно являлся главным действующим лицом этих темных сил; известно, откуда черпалось влияние, поддержка и полная безнаказанность ее.
Карлу Ярошинскому именно отсюда исходила помощь.
Он был знаком с Распутиным, а это могло дать все.
Я не берусь точно определить, к чему именно сводилась деятельность Соловьева у Ярошинского, но думаю, что не ошибусь, если скажу, что Соловьев был связывающим звеном между Ярошинским, с которым он был знаком 5 лет, и Распутиным и что в этом главным образом и заключались его обязанности.
Соловьев скоро стал любимцем Распутина и поверенным некоторых его дел.
Отношения Соловьева к семье Распутина я обрисую позже.
Начало революции изменило характер деятельности Соловьева. Он в полной мере использовал момент.
В первый день переворота он привел 18000 войск Петроградского и др. гарнизонов к зданию Государственной Думы и за это был назначен одним из адъютантов операционного отделения формирующегося революционного Военного Министерства, при чем сразу же стал в назависимое /так!/ положение в смысле распоряжений по очистке города и окрестностей от верных “старому” частей полиции.
Его работа в Таврическом дворце продолжалась до сентября.
Связь его с Ярошинским продолжалась вплоть до бегства последнего из Петрограда. В начале марта месяца 1917 года Ярошинский сделал свою последнюю крупную операцию, которая достаточно была освещена прессой. Он скупил более 20000 акций всех крупных банков и предприятий России. Вскоре после этого его роскошный особняк на Морской (б. барона Штиглица) был разгромлен толпой и он поспешно, бросив дела, скрылся из Петрограда с тем, чтобы много времени спустя выплыть таким же “солидным” дельцом в Америке.
Соловьев в сентябре 17-го года женился на Матрене Распутиной, при чем венчание происходило в церкви Таврического дворца в присутствии некоторых революционных министров. Вот на этом я и закончу описание деятельности Соловьева в качестве сотрудника Ярошинского и адъютанта революционного высшего штаба и перейду к другой совершенно противоположной предыдущей, имевшей место, главным образом, в Зап. Сибири.
В конце июля 17 года ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР и его семья были перевезены из Александровского дворца в Царское Село в гор. Тобольск. С ним выехала горсточка верных им людей, в числе которых были лейб-медик Е. С. Боткин, графиня Гендрикова, статс-дама Нарышкина, баронесса Буксгевден, Бенкендорф и лейб-медик Деревенко и часть прислуги.
С момента переезда положение ИХ изменилось резко к худшему. Начались стеснения, неприятности и подчас оскорбления и вместе с тем пришли упадок духа, тяжелые предчувствия, усталость. ИХ надежды под влиянием переживаемого невольно обращались в сторону тех, кто был ИМ верен, кто не покинул ИХ и эта вера в тех, кто был с НИМИ, подкрепляла, успокаивала.
Друзья поняли ИХ, приняли все средства, чтобы установить связь с Петроградом и Москвой и это им удалось в полной мере.
Уже вскоре после переезда стал ощущаться недостаток в средствах, так как Правительством ИМПЕРАТОРСКОЙ Семье отпускался чуть ли не арестантский паек.
Благодаря участию Патриарха Никона* в Москве и А. А. Вырубовой в Петрограде и Царском Селе собирались и отсылались в адрес Семьи некоторые суммы. Я знаю, что были поступления в 75.000, 120.000, 200.000 рублей. Последние 200.000 рублей прибыли уже перед самым отъездом, вернее, увозом ИМПЕРАТОРСКОЙ Семьи в Екатеринбург. Вместе с денежными поступлениями стали приходить письма и Семья вступила в переписку с своими друзьями и знакомыми по частной жизни.
Переписывались ОНИ и с дочерьми Гр. Распутина, к которым отношение ГОСУДАРЫНИ и Детей не изменилось, не смотря на все тяжелые испытания прошлого. ИХ отношение к Распутиным не менялось и ГОСУДАРЫНЯ продолжала называть их своими детьми, а они сохранили обращение не “Ваше Величество”, а “Мама”.
Между тем дни заключения шли, неся с собою все новые и новые испытания, нужду, обиды, но вера ИМПЕРАТОРСКОЙ Семьи в будущее спокойное все же сохранялась и давала силы переносить всю тяжесть заточения и очередных испытаний.
С течением времени в НИХ укрепилась мысль о необходимости побега их Тобольска, при чем план был решен следующий: организовать особый отряд из преданных офицеров, заготовить пловучие средства для того, чтобы спуститься по Иртышу, затем по р. Оби к Ледовитому Океану, а там уже смотря по достигнутым результатам решить план дальнейшего движения к берегам Англии или Дании.
ГОСУДАРЬ этот план одобрил.
В приведении задуманного принял большое участие священник одной из Тобольской церкви Васильев, назначенный духовником ИМПЕРАТОРСКОЙ Семьи, так как бывший духовник Александр Васильев (однофамилец упомянутого) отказался сопровождать Семью. Св. Васильев сумел войти в доверие, понравиться, особенно ГОСУДАРЫНЕ и в силу этого был привлечен к частной жизни Семьи как человек, которому можно было довериться.
К этому времени Соловьев уже сделал несколько поездок (здесь описываю рассказ Соловьева) якобы с согласия ГОСУДАРЫНИ, связывая в деловых отношениях Москву и Петроград с Тобольском. Ему, по его словам, лично писала ГОСУДАРЫНЯ и благодаря вверяла свою судьбу. Жена Соловьева почти до 30 июля 18 года жила в Петрограде, часто посещая Вырубову, куда Соловьевым привозилась вся почта из Тобольска.
Вся постепенность привлечения к делу Соловьева была разработана Вырубовой и ГОСУДАРЫНЯ всегда доверявшая ей и любившая ее, согласилась на это, не смотря на то, что ей известны были отношения Соловьева к революционному движению. Она поверила в честность и порядочность Соловьева.
Последний, бывая в Тобольске, неизменно посещал св. Васильева и новый духовник вместе с Соловьевым решили действовать сообща. Когда дело подошло к фактическим шагам, Соловьев поселился в одной из деревень между Тобольском и Тюменью, часто посещая Тюмень и изредка Тобольск.
Связью между духовником и им служил сын духовника.
Соловьев вскоре приступил к организации Отряда. Он спешно набрал офицеров, при чем отряд пополнялся офицерами Петрограда и Москвы.
На организацию Отряда давал средства ГОСУДАРЬ и частью А. Вырубова. Кроме денег, на организацию отряда давались драгоценные камни и вещи.
Одним словом отряд был сформирован, все было сделано, оставалось только произвести освобождение. Даже больше стража, охранявшая Семью, предложила будто бы ему взять Семью за исключением ГОСУДАРЯ, что они будут нек о торое время об этом молчать. Все шло хорошо – как вдруг, по доносу будто бы Васильева, его в Тюмени арестовывают большевики и за время, пока он сидел в тюрьме, Семью вывезли в Екатеринбург. Организация будто бы в связи с его арестом сразу же расстроилась. Он дал телеграмму жене, и она, приехав, освободила его под залог в 500 рублей. (Соловьев обвиняемый в желании спасти Семью выпускается под залог в 500 рублей ровно через 12 дней после ареста?.?) У Соловьева есть действительно расписка от большевиков в получении 500 рублей за его освобождение.
Соловьев обвиняет Васильева в том, что тот брал деньги от ГОСУДАРЯ на организацию спасения, деньги эти частью оставлял у себя, ему давал недостаточно и в конце концов предал его большевикам.
Далее он говорил, что с увозом Семьи в Екатеринбург он невольно должен был прекратить все свои отношения к ним.
На том он и заканчивает свои рассказы.
Теперь я приведу свидетелей того, что он лгал, говоря об организации спасения им Семьи, что он, беря деньги, наоборот, прекращал все попытки что-либо сделать в этом направлении, что он предавал офицеров большевикам, приезжавших из Петрограда и Москвы, что наконец он подло спекулировал на жизнях ИМПЕРАТОРСКОЙ СЕМЬИ:
1) Подпоручик К. С. Мельник, женившийся вскоре после увоза Семьи в Екатеринбург на дочери лейб-медика Боткина, остававшейся жить некоторое время в Тобольске. Мельник – комендантский адъютант г. Владивостока.
2) Штаб-Ротмистр Седов, служивший в Омске.
3) Полковник Бутенко, который выгнал Соловьева при приказанию, я думаю, из Омска из Штаба Крепости, предъявив ему обвинение в приводе 18000 войск к Таврическому Дворцу в 1 день революции, а также в с вя зи его с Потаповым (Токио), не прекращавшейся и во время большевизма, а также и теперь.
4) Ротмистр Бабич, который проверил часть моих наблюдений.
5) Сестра жены Соловьева – Варвара Распутина, ненавидящая мужа сестры своей и безусловно знающая о Соловьеве много.
6) Генерал-Майор Ловцов, имеющий много сведений о Соловьеве.
В дополнение к сведениям, данным Соловьевым о св. Васильеве, могу доложить, что подп. Мельник предъявляет им обоим совершенно одинаковые объяснения.
Для обрисования взаимоотношений Соловьевых должен сказать следующее: Матрена Распутина до самой смерти своего отца не любила Соловьева и, как она говорит, с ней произошла неожиданная для нее перемена. Она неразвитая, простая, запуганная и безвольная. Он делает с ней все, что хочет, бьет ее.
Он гипнотизирует ее ежедневно, ежечасно, ежеминутно. В его присутствии она ничего не может говорить что-либо нежелательное ему. Я и моя жена были свидетелями, как он усыпил ее на Русском Острове. Перед нами прошла сцена усыпления – ненормальный сон, беспорядок в костюме, бессмысленно раскрывающийся рот, пот и судороги. Истерический смех и крики – она видела падающий и разбивающийся поезд, в котором ехала ее сестра. Он приказал ей забыть о сестре и она уже не вспоминала ее, не боялась, что она не доедет домой спокойно (Варвара 2 месяца тому назад уехала, по вызову матери, домой в с. Покровское).
Когда он смотрит на нее со значением, она не выдерживает его взгляда и жалобным голосом просит на нее не смотреть, нервничает и как-то вся сжимается.
О том, что он гипнотизирует жену, знает и Ротмистр Бабич, помощник кап. Жавриды.
Соловьев носит на себе икону Распутина, подаренную ИМПЕРАТРИЦЕЙ, его рубашки и белье. У него есть бумажник Распутина, темно-зеленой кожи, в котором он носит видимо очень ценные для него документы, потому что когда однажды бумажник затерялся, с ним сделался припадок удушья и он был близок к полному отчаянию. Он заподозрил меня и кричал, смотря на меня, что сейчас убьет кого-нибудь. Но бумажник нашелся, он успокоился и с тех пор я ни разу этого бумажника не видел у него, тогда как до этого случая он не редко вынимал его из кармана гимнастерки.
Он говорил о продаже им в Омске голубых бриллиантов, которые были оценены в 75-100 тысяч рублей.
Вместе с тем, Драгоман Китайского Штаба рус. под. Борисоглебский, с которым Соловьев был в одном учебном заведении в г. Симбирске, говорил моей жене, что видел у Соловьева очень много золотых вещей с ИМПЕРАТОРСКИМИ инициалами, но я лично таких вещей не видел.
Мне кажется, что с подробным опросом Соловьева и св. Васильева можно выяснить, почему ИМПЕРАТОРСКАЯ Семья, при наличии возможностей спасти Ее, все же погибла при столь трагических и противных русскому духу условиях. Поручик Логинов
С подлинным верно.
Судебный Следователь
по особо важным делам Н. Соколов
Примечания Лыковой
* - Так в тексте. Речь идет о Патриархе Тихоне.
РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 168 – 175 об.
Копия.
Его Высокоблагородию
Ротмистру Беккер.
Вследствие Вашей, Господин Ротмистр, словесной просьбы, сообщаю те сведения по поручике Соловьеве, которые мне известны. Считаю долгом предупредить, что с пор. Соловьевым знаком не был и видел его только один раз мельком на улице. Первый раз услышал эту фамилию от подпоручика Аркадия Алексеевича Марковского в г. Тобольске, куда я приехал 7 мая 1918 (ст. ст.). Все, что говорил Марковский о Соловьеве, сводилось к тому, что последний авантюрист и жулик. Подпоручик Марковский обвинял Соловьева в том, что совместно с священником Алексеем Васильевым он присваивает деньги, посылаемые им для организации спасения Царской Семьи. Дальнейшая жизнь моя в Тобольске и возможность видеться с людьми, бывшими ранее в заключении с ИХ ВЕЛИЧЕСТВАМИ, дали мне возможность убедиться в нечестности и предательстве Васильева и Соловьева. Мне достоверно известно, что они уверили, как ИХ ВЕЛИЧЕСТВ, так и присылаемых от Московских и Петроградских организаций лиц, в том, что отряд для спасения Царской Семьи сформирован и что нужны только деньги, но мне также достоверно известно, что никакого отряда у них не было. Мне известно, что распускаемые ими (для своего оправдания, очевидно) слухи об офицерском отряде были причиной многих телеграмм от членов местного совдепа в совет народных комиссаров и я полагаю, послужили причиной перевоза Царской Семьи в Екатеринбург. Но вопрос о предательстве Царской Семьи, я, по некоторым причинам, пока оставляю в стороне.
Очень много слышал я о Соловьеве от моего друга – шт.-ротмистра Крымского Конного ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Полка Николая Яковлевича Седова, хорошо знавшего его по организациям. Шт.-ротмистр Седов, для выполнения некоторых возложенных на него задач, провел около 4 месяцев в конце 1917 и начале 18-го г. в Тюмени, где в то время находился и Соловьев. Впоследствии Седов рассказывал, как Соловьев говорил ему, что выдал совдепу двух офицеров, пожелавших проникнуть в Тобольск без разрешения Соловьева. В последних числах сентября 1918 г. Седов приехал ко мне в Тобольск; к этому времени относится и появление там Соловьева, которого я раз видел мельком на улице. Я попросил Седова узнать, для чего Соловьев здесь и почему он не мобилизован. На первый вопрос Соловьев ответил уклончиво, а на вт ор ой сказал, что от военной службы уклоняется, скрывая свое офицерское звание. Я просил Седова не терять его из виду. Через дня два или три Седов рассказал, что он был у Соловьева, у которого в номере сидело три незнакомые человека. Соловьев представил им Седова, как своего друга. Подозрительный вид этих лиц и иностранный акцент одного из них заставили Седова насторожиться. Много пили, но Седов был осторожен и внимательно следил за ними. Когда уже было много выпито и Седов вел беседу с Соловьевым, то слышал какие-то странные разговоры остальных гостей между собой. Говорили о как ой -то по дготов ке и о каких-то поездках, но заметив, что обратили на себя внимание Седова, замолчали. Перед уходом Седова, Соловьев посоветовал ему поскорее уезжать, т. к. в Тобольске не безопасно. Когда я попросил шт.-рот. Седова выяснить, почему считают пребывание здесь не безопасным, Соловьев представился ничего не помнящим. Мы не обратили на все это должного внимания, но дней через 5-6 в Тобольской тюрьме, в которой содержалось больше 20000 красноармейцев и до 30 красных офицеров, вспыхнуло восстание, чуть не кончившееся разгромом города, т. к. в гарнизоне насчитывалось только до 120 штыков. Аналогичные выступления большевиков были одновременно и в других городах. Поручик Соловьев исчез с горизонта за день или два до восстания. Его приятели, которые, по собранным сведениям, имели какое-то отношение к шведской миссии, состоявшей из немцев (был только один швед, но шведского языка не знал, а говорил только по-немецки) тоже исчезли. Еще до приезда Соловьева в Тобольск мне от многих лиц приходилось слышать, что священник Васильев, поссорившись с Соловьевым грозил запрятать его в тюрьму как германского шпиона. Подпоручик Константин Мельник. 7 октября 1919 года. г. Владивосток.
С подлинным верно.
Судебный Следователь
по особо важным делам Н. Соколов
РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 176 – 177
Обер-Офицер для Копия.
поручений Начальнику Отделения
Окружного Контр-Разведыват.
Отделения Приамурского
Военного Округа Подпоручик
Криволуцкий. Р а п о р т.
9 декабря 1919 года.
№ 14.
Кр. Владивосток.
Согласно личному Вашему приказанию мною сего числа арестован поручик СОЛОВЬЕВ и отправлен на гарнизонную гауптвахту. При личном обыске его мною отобрано: 1) предписание Начальника отряда на имя поручика Соловьева, 2) черновик рапорта на имя Управляющего Областью и 3) план квартиры инженера Кринского, каковые документы.
Приложение: по тексту и расписка караульного начальника. Подпоручик Криволуцкий. Верно. Судебный Следователь Н. Соколов.
РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 178
Копия.
Принял под арест поручика Соловьева
Караульный Начальник Подпоручик (подпись неразборчива).
С подлинным верно.
Судебный Следователь
по особо важным делам Н. Соколов.
РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 179
Копия.
С подлинным верно.
Судебный Следователь
по особо важным делам Н. Соколов.
РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 180
Копия.
План
Нарисов. кап.
Пономаревым